Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 132 страниц)

ВЫБОРЫ КРЫСИНОГО КОРОЛЯ

Борис Андреевич сидел по своему обыкновению в просторных сенях за шахматной доской; только теперь его партнёром был не Костька Морожин, а квартирант – журналист, Сергей Петрович Мундель-Усадчий; «Мудель» как его сразу же стали называть на деревне; или Серёжа, как называл его староста.

С Серёжей они поладили. Период взаимного «прощупывания» закончился, Серёжа Бориса Андреевича понял; в самом деле – не пахать же он сюда, в затруханную деревню, «эвакуировался»? Была б нужда и желание пахать – подался бы, в самом деле, в сельхоз-лагерь; да только что там делать зубру пера, специалисту по политтехнологиям, каким он, не чванясь, всерьёз себя полагал?

Для Бориса Андреевича, для Артиста, кем он себя сейчас по-прежнему сейчас ощущал, пока Дьявол съёжился и поглядывал одним глазком оттуда, из глубины нутра, следя за развитием событий; так вот для Артиста общение с настоящим «политтехнологом» было внове; и полезно, и интересно. Сергей Петрович, Серёжа был человеком начитанным, эрудированным; общаться с ним Артисту было невпример интереснее, чем с туповатым вечно поддатым Морожиным, – Серёжа на лету схватывал «подачи», да и сам был, что говорится, не чужд – Артист в свою очередь чувствовал, что и его «журналист-политтехнолог» прощупывает, продавливает «на проговориться» насчёт целей в жизни, насчёт будущего. Непрост был Мундель-Усадчий, непрост, ой, непрост; и хотя по результатам общения отнюдь не лишённый чутья на людей Артист сделал про него вывод, озвученный самому себе в простых уголовных, увы, выражениях: «Конкретная сука и сволочь, готов грести под себя, склонен врать и передёргивать; с ним нужно ухо держать вострО – может при случае засадить перо в бочину чисто в своих интересах!»; но и одновременно наслаждался общением с человеком, для которого хоть что-то да значили и сонеты Шекспира, и который не путал Касабланку с Капабланкой…

Ну надо же – не просто журналист, а еще и «политтехнолог!» Артист представлял политтехнологов пока несколько, конечно, по книжно-киношному, как людей, обладавших неким сакральным знанием и умением влиять на толпу; сам, будучи Артистом, был этому не чужд; сам, лелея в глубине души потенции стать чем-то (тут у него был пока некий сумбур) вроде не то батьки Махно, не тот дуче, не то Петлюры – но, конечно, с более счастливым продолжением, нежели у данных исторических персонажей; он понимал, что только за счёт толпы, только «на штыках революцьённых масс», как говорится, можно «въехать в историю»; а для этого нужно на эти самые массы влиять – это тебе не Морожина охмурить, и не Хронова-недоумка подчинить, не экзальтированных зрительниц в театре своей сценической игрой заставлять в волнении стискивать тонкие ручки, тут масштабней мыслить и действовать надо; да-да, тут, пожалуй, и политтехнолог не помешает…

А почему «сволочь»? А потому что расколол Артист его, Мундель-Усадчего, гнилую натуру, расколол, с первых же бесед, тут же, за шахматной доской. Прощупывал-прощупывал, о том, о сём, о бабах да о жизни, стихи почитали, посмеялись; а потом Борис Андреич построжал лицом да просто в лоб, благо были наедине, и спросил:

– А теперь, Сергей Петрович, вы мне, как представителю Администрации, расскажите, каким образом и для чего у вас с собой привезён в деревню обрез охотничьего ружья; как и на кого вы собирались совершить теракт на вверенной мне территории??

И достаёт, значит, из-за дивана Мунделевский же обрез шикарной в прошлом бинеллевской двустволки. И смотрит со всей, что говорится, пролетарской строгостью; так что без труда читается: сейчас тебя за амбар… тьфу, чай не гражданская, какие сейчас нах амбары?? – сейчас за сарай выведет и шлёпнет, из того же обреза! Даром что там всего-то два патрона. Но на одного же журналиста-политтехнолога за глаза как раз и хватит.

Это статья, статья, дружок, фули ты думал; и не прежнего сраного уголовного кодекса; а статья нового Положения о уголовных преступлениях Новой Администрации; там за нелегальный ствол… сам сообразишь, или подсказать?? Аааа?!! Откуда, бля?? Атвечать!! – Артист мигом преобразился в комиссара не то из «Оптимистической трагедии», не то в гестаповского офицера при допросе партизана тоже из какой-то соответствующей пьесы; казалось, что аж скрипнула кожанка, мелькнула повязка со свастикой да запахло удушливо кровью как из расстрельного чекистского подвала век назад.

И заюлил Мудель, заюлил; понял что попался он; не стал даже блеять «что это вы, и по какому праву в моих вещах рылись?», как ожидал Борис Андреич; заюлил, и раскололся политтехнолог по самую жопу: рассказал как банально спёр он этот обрез у пацана из своего дома; а зачем спёр? А чтоб защищаться, для чего же ещё?? Трудно сейчас без оружия; ну конечно чтобы защищаться; только; вы ж подумайте – всего-то два патрона!..

– Ай-яй-яй, украл у пацана оружие…

– … взял, Борис Андреич, просто взял…

– … украл, говорю, оружие, «чтоб защищаться», а чем пацан теперь в городе защищается?..

Тут Мудель промолчал; а Артист сбавил тон, помягчал, и даже как-то дал понять что расположился к незадачливому политтехнологу, – в конце концов он теперь на Муделя имел некий компромат, а человек под компроматом ведь более управляемый чем без компромата, так ведь?

Тем более что журналист, спеша заслужить и благорасположение начальства, каким (самым главным тут!) не постеснялся себя озвучить Артист, сдал с потрохами и того юриста, с которым приехал – что и тот сюда, в глушь, рванул как и его знакомый по сотрудничеству с прежним Правительством Мундель-Усадчий, опасаясь преследований (это мягко сказано – «преследований»; на самом деле такие просто по ночам вместе с семьями зачастую исчезали, и больше не возвращались) со стороны Новой Администрации; так как стало де известно, что взялась Администрация (вот делать ей больше нечего!) за блоггеров-интернетбойцов, даже отдел специальный сформировала, – и оказалось что все они, «недовольные», как на ладони; на прежнюю власть лаяли, и новую опорочить стараетесь?? – а у юриста-то, у Попрыгайлы-то в его интернет-писаниях наворочено уже лет на десять без права переписки, что, читай, во все времена и означало то самое: «за амбар» и пулю в затылок.

Вот от этой невесёлой перспективы мувский юрист и дёрнул в глушь, с семьёй, да ещё товарища с собой прихватил, – а товарищ его и сдал с потрохами: что не только тот «неблагонадёжный» с точки зрения Новой Администрации, да ещё и что тот при оружии! Да-да, лично видел у него и макаров, и этот… как его? Пистолет-пулемёт такой короткий, полицейский. Да-да! А вы мне про какой-то несчастный обрез, уважаемый Борис Андреич, с несчастными двумя патронами… А ещё он по дороге неоднократно высказывался, что «хоть бы внешняя агрессия случилась; задолбала «эта страна», никогда в ней порядка не было и не будет; вечно какие-то потрясения; хоть бы кто с Запада пришёл, подмял – вот ему бы Попрыгайло помог по мере сил…

Новость была весьма интересной.

Ай-яй-яй, какой нынче юрист-законник пошёл; и вооружённый, и к действующей власти эдак негативно настроенный, и поколлаброциониствовать не прочь… весьма интересно! Вот и к юристу ниточка компромата потянулась, что всегда интересно и полезно! Это ж хорошо, это ж очень хорошо! Надо будет с ним побеседовать; а лучше – подпустить вот его сотоварища Серёжу, пусть политтехнолог поспрашивает чем этот татарин дышит, в чей дом его подселили… а то нелюдимый какой-то этот татарин, непонятный…

На радостях Артист Серёже и обрез отдал – на, обороняйся; только помни, что патронов у тя только два, один – оборониться, и один – застрелиться, хы! Нету у нас 16-го калибру. Так что «Возьми свой меч и бейся до конца!», как в одной пьесе говорится.

Поговорили с политтехнологом. Рассказал ему, по секрету, конечно же – но прекрасно понимая чего стоят секреты-то в деревне! – про новость от Громосеева, что участковый убит. Что «анонсированная» Уполномоченным новая «правоохранительная структура» не разбежалась принимать хоть какие-то меры к распоясавшимся дезертирам, что спустили это всё на тормозах. Что вроде как это теперь и в порядке вещей: убёг кто из части с оружием, теперь разъезжает, пуляет, пока что в воздух – а никому и дела нет. Власть-то в Оршанске, будь она Новой Администрации, или Администрации Региональной, или ещё какой, но озабочена, видать, только собственным сохранением, и охраной себя, любимой, – ну и, соответственно, охраной того что и делает её Властью – то есть имеющихся в её распоряжении складов и хранилищ продовольствия и энергоресурсов, а также, и это главное, армейских, значит, складов… А для деревень, вот как для нас – жвачка по телевизору, и коммуны с ручным трудом…

Что…

Тут Мундель сам включился. Выложил свои соображения. Что будет «как в ту гражданскую войну», только реально, без последующих киношно-писательских красивостей про «неуловимых мстителей» да прочего. А будет всё грубо и грязно, и ни один хер нас тут не спасёт и не защитит кроме нас самих. Как всегда в Тёмные Века и тёмные времена и было; и что при прочих равных всем ну вот никак не выжить! Никак… В толпе не выжить!

– И?.. – и Борис Андреич смотрит выжидательно.

И, говорит, нужно того… встать над толпой. Ну, или, если больше нравится, «возглавить массы». Массы – он много что могут, это я вам как специалист говорю; а кто ими управляет – тот голодным никогда не бывает, главное верно всё это идеологически подать. Кому подать? А массам же. Вот этим самым… Бухгалтерам, пенсионерам, танцовщицам и продавщицам. Это сейчас они, пока лето и со жратвой нормально, тихие и относительно спокойные, а как со жратвой похужеет и похолодает… тогда и бывший какой-нибудь инженеришка опасней урки с пятью ходками станет! Главное момент не упустить.

Невнятно пока излагал Серёжа Мундель, но направление его мыслей Артисту понравилось; он и сам давно нечто подобное предполагал и предвидел. Урожай, хоть и на ручном труде, видно что будет в этом году хороший, «делиться» с кем-то, с какой-нито «Администрацией» нет никакого желания; а главное – нет желания продолжать быть мелкой сявкой, помогальником Громосеева, выполнять его «поручения» и сносить от него нагоняи… а главное-то – зачем?? Если власть кончилась. Так прямой резон эту власть и заменить. Собой. А? Как думаешь, Серёжа?

«Ну, с Громосеевым-то это как раз не проблема!» – заверил Серёжа-политтехнолог, – Громосеев может и в аварию попасть, и вообще пропасть безвестно… – и Артист согласно кивал, внутренне усмехаясь и вспоминая как «пропала» целая семья на машине, бабкины родственнички, кого она до сих пор ждёт безответно. Да, бабка… С бабкой тоже нужно будет что-то решать. А то бухтит бабка – что понаехали, «незнайкто», а сын с семьёй что-то не едет, что никак до города не дозвониться… Надоела. – … тут главное, Борис Андреевич, дело не в Громосееве, который без поддержки из центра есть всего лишь символ. А поддержка, как вы сам только что сказали, всего-то последнее время и свелась к пяти бидонам подсолнечного масла да двум подержанным охотничьим ружьям! То есть Громосеев-то – ноль без палочки; и его либо те же никоновские дезертиры пристрелят под пьяную лавочку, либо ж ещё кто… как Участкового. Нам тут главное… («НАМ тут» – сразу же отметил про себя Артист) … сформировать определённое движение, ну, определённую силу, способную… А любое движение и любая сила формируется вокруг, так сказать, центра кристаллизации; другими словами – вокруг харизматичного лидера…

Хорошо говорил Мундель, красиво и гладко; приятно было его слушать, и полезно тоже:

– Ну?.. Что за проблема с лидером?

– Видите ли, Борис Андреевич, «игра в лидера» штука обоюдоострая. С одной стороны лидер на виду, «на коне», трибун и борец, и бабы с восхищеньем смотрят. С другой – в случ-чего лидер и огребает за всех. «Массы-то» что… массы побунтовались – и опять в стойло, надо же кому-то прибавочный продукт производить, а вот лидера… Как у нас заведено: Степан Разин, Пугачев, Антонов, да тот же Лейба Троцкий…

– Н-ну? – замечания политтехнолога показались Артисту не лишёнными смысла. В самом деле: ну, ослабла власть. На какое время и насколько ослабла – а чёрт её знает… Судя по тому что в мире творится, и судя по разборкам на нашем тут, региональном уровне – всерьёз и надолго. Но! А вдруг? Приедет завтра взвод мотострелков на БМП, окружат деревню: «Кто тут бунтовался против Народной Администрации?» – все на тебя и покажут; в этом Артист, постигший деревенский менталитет, нисколько не сомневался. И… как там Громосеев говорил?.. В силу революционной… тьфу, просто «в силу целесообразности» образцово-показательно и «во исполнение декрета «о правонарушениях» Новой Администрации отведут за… вон, за картофелехранилище и шлёпнут. А могут и повесить. В назидание.

Чёрт побери! Артист поёжился. Такая перспектива не радовала. Быть «трибуном и борцом» на сцене – это одно; Овод там, адмирал Колчакъ… по новому-то времени; выкрикнуть слова презрения палачам – и пасть от залпа комендантского взвода, – это одно, поскольку потом можно встать и раскланяться под гром аплодисментов; а вот валяться кучкой гниющего мяса как-то не радовало.

– А что же делать, Политтехнолог??

– А нужно выдвинуть вперёд «временную фигуру». Пусть погеройствует, пусть соберёт все шишки. Ненавязчиво им поруководить… А потом, когда ситуация определится, сместить. Как водится. Или пожертвовать – и сделать его потом мучеником за идею. Лазо там, Чапаев, Эрнст Рем, Че Гевара… А «историю», как водится, всегда переписать можно. А?

Мммда… Политтехнолог видно что привык мыслить широкими категориями. Идея понравилась.

– Дельно мыслишь, Серёжа! И есть у меня и кандидатура на примете. Орёл! Опять-таки в жизни, в нынешней не очень везучий, и потому озлобленный («Это хорошо, это хорошо-о…» – кивал Мундель). Только трусоват и крови не испил. Как его подвинуть? К вождуизму-та?.. Чтоб рвал своих «за идею»?

И в этом подсказал опытный дьяволов политтехнолог. Рассказал про технологию «создания крысиного волка». Тема эта оказалась интересной и полезной…

* * *

…Суть этой технологии очень ярко раскрывается на примере крыс. Эти животные в первую очередь известны своей невероятной выживаемостью. Основа такой живучести – в социальной сплоченности. Крысы невероятно социальные животные. Они вместе ходят «на дело», помогают друг другу, защищают, если есть возможность, забирают с собой раненых. Крысы ощущают себя единым организмом и ведут себя как единый организм. Они быстро обмениваются информацией, быстро предупреждают об опасности, передают навыки защиты. В таком поведении нет индивидуальной выгоды. Защитный механизм имеет нравственную природу.

Один из самых эффективных способов борьбы с крысами основан на разрушении защиты. Так как защита имеет основанием нравственность, способ в итоге основан на разрушении нравственности. Всем нельзя сломать нравственность. Можно сломать одиночке, да и то не сразу. Ломают постепенно. Для этого создают условия, когда рациональная логика приобретает решающее значение. Главное, заставить совершить первый шаг – действие, до этого находящееся под абсолютным табу.

Делается это следующим образом. Берут крупную и сильную крысу, долго морят ее голодом, а потом бросают к ней в клетку только что убитую крысу. После некоторых раздумий она пожирает своего мертвого собрата. Рациональная логика подсказывает: это уже не собрат, это пища. Ему все равно, а мне выжить нужно. Значит, кушать надо.

Второй раз планка безнравственности поднимается выше. В клетку бросают еле живое животное. Новая «пища» хоть и почти мертвая, но все же живая. И снова рациональная логика подсказывает решение. Он все равно умрет, а мне нужно жить. И крыса опять ест себе подобного, теперь уже практически живого.

Третий раз в клетку бросают вполне живую и здоровую «пищу», слабого крысенка. У сильной крысы снова включается алгоритм рациональной логики. Есть все равно нечего, говорит она себе. Что толку, если мы оба погибнем? Пусть выживет сильнейший. И сильнейший выживает.

Обратите внимание, у крысы на принятие решения с каждым разом уходило все меньше времени. При этом уровень безнравственности каждого нового пожирания был все больше. Через некоторое время крыса вообще не думала. Она относилась к своим соотечественникам как к пище. Едва ей подбрасывали в клетку новую крысу, она тут же накидывалась на нее и пожирала. С момента, когда она вообще не думала, жрать или не жрать, ее нравственность была сломлена. Далее ее выпускали назад в общество, откуда в свое время взяли. Это уже была не та крыса. Это уже было существо без признаков нравственности. В своих поступках оно руководствовалась только логикой эгоизма. Но окружающие не знали этого. Они принимали ее за свою и полностью доверяли.

Очень быстро существо, внешне похожее на крысу, приходило к мысли: зачем где-то искать пищу, если она кругом, теплая и свежая. Рациональная логика определяла характер действия. Крысоед выбирал ничего не подозревающую жертву и пожирал ее.

Очень скоро он приходил к выводу, что самый оптимальный вариант – не открыто нападать и пожирать, а делать это втайне от общества. В следующий раз под тем или иным предлогом эта крыса заманивала свою жертву в укромное место и там пожирала.

Когда у крысиного сообщества не оставалось сомнений, что среди них завелся волк в овечьей шкуре, крысы уходили из этого места. Причем, уходили в ста случаях из ста. Животные словно боялись отравиться флюидами трансформированной крысы. Они боялись стать такими же. Инстинктивно чувствовали: если их сознание впитает новые установки, возникнет общество без тормозов, общество предателей, общество потребителей. Атмосфера безнравственности разрушит механизм социальной защиты и погибнут все.

У человеческого общества нет такого инстинкта. Но оно тоже основано на нравственности. Если убрать этот фундамент, вся конструкция быстро превращается в гору мусора, который начинает перетирать себя до состояния пудры, то есть, когда мельче уже некуда. Перетереть в пудру – значит, отрезать от корней, традиции, уклада и главное, свести на нет моральные устои. Для общества последней стадией размельчения является момент, когда оно превращается в ни чем не связанных индивидов. Возникает атомизированное общество, человеческая пыль, строительный материал для нового мирового порядка.

Потребительское общество учит: своих в природе нет. Все чужие, все – потенциальная пища. Самая оптимальная пища те, кто находится рядом и считает себя твоим близким. И не подозревает, что ты на самом деле «крысиный король». Он верит, а ты его жрешь.

Таких «крысиных королей» в современном обществе становится все больше. Это самые страшные хищники. Они объединяются в группировки, рассматривая соотечественников как быдло (пищу). Открыв «истину», что свое счастье можно построить на чужом несчастье, сначала они действовали в лоб – «пожирали» народ открыто. Потом сообразили, что самый оптимальный вариант – пожирать под завесой красивых высоких слов.

* * *

Идея Артисту понравилась. Не понравилось прозрачное сравнение с крысами; но так, по сути, он и выступать не в роли крыса собирался, а в роли крысовода. Суть-то… суть-то в одном: взять персонажа, и дать ему «крови испить»… Хорошо-о-о…

С того памятного разговора Мундель стал за Артистом таскаться постоянно, вроде как «помощник при помощнике», а с собой всё свой мятый кожаный портфельчик таскал; и никто не знал, что в портфельчике у него – обрез, думали по старой интеллигентской привычке с портфельчиком-та. А Артисту наличие рядом вооружённого вроде как охранника льстило. Но это были всё мелочи. Пора было переходить к серьёзным делам. Дьявол внутри требовательно шебуршился, Дьявол хотел крови, новых молодых женских тел, власти и преклонения. Главное – власти, власти!

КРОВАВАЯ НОЧЬ

Сидели в сарае, забравшись под самый верх, на кучу пыльных торфо-опилочных брикетов, в темноте, пыли и затхлости. Воняли прелым старые веники, подвешенные к стропилам сарая. Гудели негромко мухи.

Хорошо ещё что днём опять прошёл дождик, и не донимала жара. Удачно получилось. Особенно повезло с собакой; Вадим насчёт собаки больше всего опасался. Собственно, Вовчиков арбалет и взяли только из-за этого. Могла собака всё испортить, могла! Окажись она молодой, злобной и брехливой. Тогда б пришлось её, буде не возьмёт отравленной приманки, – и такие случаи бывают, сказал Вадим, тут уж как хозяева приучат; просто застрелить, по-возможности бесшумно – и Вовчик заверил, что хотя его самодельный, собранный из припрятанных заранее частей арбалет в перезарядке и долог-сложен, но насчёт точного, сильного и бесшумного выстрела – не сомневайтесь! Испытывал: шарахнул с десяти метров в заборную доску – только дырка осталась, оперённый арбалетный болт дальше улетел…

Но с собакой повезло – пёс был старый, и, видать в последнее время привычный к чужакам, – в доме полным ходом шла гулянка. Когда оба друга и Вадим осторожно вошли за ограду двора со стороны огородов, пёс только негромко, как бы предостерегающе гавкнул-буркнул, типа смотрите мне, я ничего против вашего присутствия не имею, но не забывайте что вы тут в гостях… и подошёл, припадая на заднюю ногу, позвякивая цепью, надетою кольцом через протянутый по земле через двор тросик; знакомиться. Совсем старый пёс был, даже крупная башка почти лысая, и умные добрые глаза – было ещё не совсем темно, можно было друг друга разглядеть, когда «знакомились».

Вовчик дал ему печенье, пёс сожрал, благодарно ткнулся лысой башкой Вовчику в штанину, и не стал препятствовать, когда пришельцы полезли, неслышно приоткрыв незапертую щелястую дверь сарайки-дровяника в углу двора, внутрь. Собственно его это не касалось. Пришельцы явно не покушались на кур, которые по вечернему времени уже улезли к себе в курятник, и охранять которых, как и поддерживать среди них надлежащую дисциплину, считал себя обязанным старый пёс. Тем более что за две последних недели всяких незнакомцев и незнакомок во дворе стало бывать много, и далеко не все так-то вот чесали за ухом и угощали вкусным.

* * *

– Вы вот что, – инструктировал друзей Вадим накануне, – Оденьтесь как на работу. Рабочие рукавицы вон спросите, не видал ли Рома. Вроде как найти не можете. Легенда такая будет: поедем под Демидовку ограду фермы разбирать. Там сейчас ковыряются, я знаю. И сетка где уже есть – сняли, и спрятали, увезти, видимо, не на чем было. Вот мы её на обратном пути и приватизируем. Так и скажите Роме – мы, мол, по хозяйским делам – вон, надо огород загородить, а то соседские куры лазят как к себе. Предложите с нами поехать. Всё равно откажется, боров.

– Зачем эти пляски с бубнами, Вадим?

– Алиби, Вовчик, ты что, не понимаешь? Чёрт ево знает, как там в Никоновке-то обернётся. Не надо чтоб нас с тем что там ассоциировали.

– Не догадаются?

– А шут его знает. Может и не догадаются. Я тут предусмотрел кое-что. Опять же – что мы? Мы с этими ребятами не зарубались. Нет? Нам как бы с ними делить и нечего. Пока что. Это мы на опережение. Что молчишь, Володь?

Разговор происходил в маленькой Вовчиковой баньке, вполголоса, да ещё Вадим время от времени выглядывал, осматриваясь. «Хитрый, чёрт» – подумал про своего гипотетического будущего родственника Владимир, – «Сразу я для него и «Володя», а то всё «американец» да «коммерсант».

– Вадим, может их лучше где на выезде? К примеру на подъезде к деревне? Они последнее время сюда катаются.

– Не. Когда они другой раз, и с какими целями, и в каком составе прикатят мы знать не могЁм. И даже с какой стороны наедут, тоже не знаем. Устраивать бой в чистом поле, или даже в лесу, ружьём против автомата – это, знаешь ли… Да ты не боишься ли, студент?..

«О, опять начал».

– Вадим, не нужно меня подначивать. Мы же решили. Не нужно подначивать, я из детского возраста давно вышел. Но продумать нужно все варианты.

* * *

Тогда, в дворе, под накрапывающим дождиком, под утробное чертыхание провалившегося в дерьмо ногой Ромы и визгливые причитания его жены, пытающейся помочь ему выбраться из ветхого строения, друзья всё предметно обсудили и всё принципиально для себя решили.

Конечно, «предложение» Вадима ехать в Никоновку и УБИТЬ парней-дезертиров было для Вовчика как снег на голову в июле; но, покрутив и обмозговав ситуацию, и он пришёл к мысли, что иного выбора по сути-то и нет. Так уж складывается – или мы их, превентивно; или они нас – потом, но наверняка. А всю жизнь в лесу не побегаешь. Опять же девки… Несмотря на всё их прежнее высокомерное отношение и подколки, Вовчик также чувствовал определённую ответственность за них, как Вовка сказал: «Инстинкт защиты самки у самца прошит в генной памяти». Кроме того и в отношениях… да, в отношениях девчонки что-то как-то здорово помягчели и к нему, и к Вовке; это и после того началось как они им дощатую уборную сколотили, да длинный обеденный стол под навесом, да… а главное – после той памятной драки «на танцах», и когда прибежали с Вовкой «на выручку» после «первого явления мотоциклистов», да когда керосиновую лампу и фонарик подарил, да…

Оно и понятно – и до глупых, избалованных мужским вниманием дошло что Вовчик, как ни крути, тут для них опора и защита, – не Хронов с его ружьём, которым тот хвастался напропалую, и не Громосеев с пистолетом, и уж точно не мифические «отряды по поддержанию правопорядка», – что-то не видели никаких тут «отрядов», кроме гогочущих дембелей с автоматом… Аделька вон уже смешком-смешком, а интересовалась, нельзя ли какую ночь у парней переночевать, вдруг те, ну – те, понимаешь? – опять приедут?

Свели всё тогда на «хи-хи», типа «нету у меня такой широкой кровати чтобы вас всех туда уложить, да ещё чтоб мне место там же осталось!», но почувствовал Вовчик, что предложи он сейчас «прогуляться в лесу», очень может быть что его предложение будет встречено со всем пониманием… почти любой их коллектива… кроме Катьки, пожалуй; та что-то всё фырчала; девки говорили. Что всё после той «поляны», после «шрама через всю морду», как она выразилась, конкретно и окончательно закомплексовала, и даже вроде как курить начала, что в танц-коллективе, где от дыхалки много что зависело, было делом неслыханным. Дура!

В общем попадалово. Да и не в девках даже дело, если оборотку не дать, если слабость показать – рано или поздно припомнят и «фонарик», и позор перед всей округой. И одним мордобоем или парой выбитых зубов тут явно не отделаться – времена настали жестокие. Так чтооооо…

– Так ты и так всё решил? Что тогда и спрашиваешь? – это Вовчик, в свою очередь стараясь заглянуть в глаза другу.

– Не решил, Вовчик, не решил. Я доводы взвешиваю. Оппонирую. Если ты будешь «за» – я буду искать доводы «против». Потому что не решил пока ничего. Это нам вместе решать надо. Но что-то мне кажется, что если сейчас с решением затянем, то ПОТОМ горько об этом пожалеем…

Вот и обсудили тогда, под дождём; краем уха слушая мат-перемат Ромы, повалившего всё же ветхий нужник, выбираясь из него с помощью жены.

Решили. Приняли решение. Что уж теперь и вилять!

* * *

– О. О! Из детского возраста он вышел! – это Вадим, – Вот и поглядим… Тогда, на поляне, это всё так было… на адреналине и в безысходности. А вот самолично на крутое дело решение принять, когда вот прямо завтра тебе пока ещё ничего не угрожает – вот это да. Это серьёзно. Правда, Вовчик? Эта… Фонарики есть? Одежду ещё кроме того возьмите, не рабочую, а что-нить совсем старое, чтоб выкинуть потом. Обувь. Чтоб тоже сжечь. Незаметно из дома вынесите. Потом переоденемся, в ней на дело пойдём. Мало ли – брызги там…

– «На дело». Мы прям банда.

– Не «банда»!! – окрысился Вадим, – Чтоб я этого не слышал!! – и тут же вновь выглянул, осмотрелся из двери баньки, вернулся – Мы честные люди, в силу обстоятельств специфическим образом решающие свои вопросы!

– «Специфические вопросы» – подсказал Вовчик, – Специфически решающие. Это всё объясняет.

– Да… То есть нет. Вообще, не подъ. бывай! Есть старая одежда и обувь??

– Найдём.

– Вадим, ты ружьё возьмёшь? У Вовчика арбалет. Мне придётся ножом обойтись. Или ещё топор возьму.

– Арбалет?.. Арбалет… Это хорошо. Бери, Вовчик. Да, конечно, ружьё возьму. Но желательно бы чтоб без шума. Как это… как в Чечне, говорят, бывало, и не только в Чечне – целые заставы вырезали, при заснувшем часовом. Шомпол в ухо! – и всё… Постараемся, значит, не шуметь…

– Вадим… Вот ещё что, – решился Вовчик, – Ты не подумай, что я виляю и всё такое: решили так решили. Но как вариант. Зачем их того… убивать? Может их «в плен взять»? А? Рабочая сила.

В полумраке баньки Вадим покрутил пальцем у виска:

– Ты, Вовчик, ерунду-то не пори! Как ты это себе представляешь?

– Ну-ууу… В плен? Посадим под замок, запугаем…

– Бля, может не брать тебя? Чо-то ты неадекват… Да ладно-ладно, чё ты сразу куксишься, сосед! Я это к тому, что прежде думай, чем такие «предложения» выдвигать. Что мы с ними делать будем, и как?? В поле выгоним, в цепях??

– Ну, вот, к примеру, те же решётки выламывать. Разбирать что. Демонтировать.

– Совсем ты, Вовчик, эта… Ну ладно. В смысле – они трудятся, а мы над каждым стоим, стережём-охраняем? Чуть отвернулся – они тебя ломом… Много они так «наработают»? Или как чичи – в зиндан посадить и выкуп стребовать? Только с кого и какой с деревенских выкуп?? И главное – если в Чечне это вот, пленники, веками освящённый кошерный способ заработка, всё равно что овцеводство, то у нас-то? Ведь через пару дней вся деревня будет знать! Ты подумай, головой-та! Одно дело, когда «где-то там, в Никоновке кого-то убили» – и что?.. Нам-то какое дело, мы при чём? Громосеев напишет рапорт, позвонит в район; а в натуре – просто вздохнёт с облегчением. Даже если что – к нам; а мы: ничего не знаем, ничего не видели, мирно-благородно тырили сетку ночью! А так? Заложники, пленники, похищение! Ему ж реагировать как-то надо! Хочешь-нехочешь! Это ж его территория! Если так – он может отписать, что «неустановленные лица» и всё такое, а если пленники??.. Как ты это себе, Вовчик, представляешь? Не, я считал тебя умнее…

– Не наезжай, Вадим! – вступился за друга Владимир, – Тебе же сказали: прокачиваем все варианты. Все. Предлагаем – критикуем. Вот Вовчик и рассматривает как вариант.

– Неподходящий!

– Ну пусть так.

Помолчали.

– В общем, поняли? Алиби: поехали сетку тырить. Демонстративно так собирайтесь при своём жильце; обсуждайте сиё деяние, но в то же время и скажите ему, чтоб не распространялся, ибо дело это противозаконное… Он вам вчерась туалет разломал?