Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 132 страниц)

– А ты, Вовк, как с мобилизацией?

– Откупился, чё… – Владимир вяло махнул веником, – В «регионах» с этим при деньгах запросто… Всего-то три тысячи талеров…

– А чё ты про него-то вспомнил, про Мышастого?

– … целый фургон сварных печек-буржуек ему выгружали, он заказывал в Оршанске оптом, в землянки-то… Что вспомнил? Да пока они там возились, он «приёмку по качеству» осуществлял, я там со стариком и старухой пообщался, насчёт житья. Они-то старые, им не привыкать к трудностям… и к топинамбуру… Ухх… Меняемся. Не могу больше.

Они поменялись; Владимир растянулся на полке; теперь Вовчик взял веник, сполоснул его в тазе с горячей водой, стряхнул на железный бок печки, где зашипели, мгновенно испаряясь, капли воды; помахал веником над раскалённой каменкой, прогревая, и повернулся к Владимиру, готовясь парить.

Владимир продолжал рассказывать, перескакивая от жары с темы на тему:

– …Занятный такой старикан; мне ещё его валенки понравились; белые такие, толстые, что называется «пимы» как в Сибири говорят, подшитые резиной и с вышивкой на голяшках… Я ему говорю: «Давай, дед, меняться!» – а он мне: «– Фиг, говорит, тебе, это подарок от внучки; зимой вещь необходимая, тёплая, а вы тут все помёрзнете в своих Гарсингах-то…» Занятный дед… Да! Чо я вспомнил-то! Бабка его говорит: «– Вот, в Озерье, бают, община собралась вокруг старой церкви; там у них порядок; и батюшка; и живут в большом тёплом каменном доме с большой печкой, а не в землянках с маленькими». И что «главный у них там «нормальный такой мужик молодой. Собрал вокруг себя этот… гарэм из красавиц. Но обиходит всех. Никто у ниво там не голодает и топинамбур не жрёть…» Ха-ха-ха! Я так и понял, что это про тебя, Вовчик!

– Хы. Надо ж, при жизни ещё мирская слава приходит; вот уж что не ожидал, так что прославлюсь как «султан»… Да уж. «Обиходит»… Ну, не всех… Но скучно ночью редко бывает, да… Не высыпаюсь только ччччерт! Я ж и бороду-то чо отпустил… девки жаловались – щетина колется; а с бородкой даже прикольно, щекотит… а каждый день замудохаешься бриться; опять же горячая вода… а не побреешься – разговоры пойдут: «-Вот, Хорь нас строит, а сам распускается…» А распускаться нам никак нельзя сейчас, Вовка! Очень сейчас всё должно быть жосско… и эта… дисциплинированна! Особенно сейчас, когда уборка закончена, и, казалось бы, особо заняться и нечем… Нет! Я всегда найду чем заняться! Этож, Вовка, такое дело: только начни распускаться – и пошло-поехало… а период сейчас очень напряжённый! Противостояние! Даже если б вообще нечем было заняться – пришлось бы найти чем; лишь бы время занято было! А так… наряды, дежурства. Опять же фортификационные сооружения… ты про мешки-то не забудь, Вовк, а лучше запиши где-нибудь! Девок «на копать» не особо припашешь, конечно, но вот землю насыпать и таскать – это вполне… Сейчас вот хорошо, ты швейные машинки привёз; затеем швейное производство. Фланель… Пошьём всем девкам фланелевые трусы, а то у них в основном только всякий замодняк в обтяжку…

– Ооооо… Глубоко вникаешь, товарищ!.. Сразу видно – Вождь!

– Гы. Прикалываешься. А куда денешься – приходится вникать; нам тут ещё простудных гинекологических заболеваний не хватало… это хорошо, что ты флис и фланель привёз, дааа… Утеплимся. Жалко, резинок нету; ну, пусть из своих гламурных стрингов вытягивают, либо на завязочках… або на пуговицах. Валенок нету, конечно; так знаешь, что я решил делать? Гамаши. Не знаешь что такое? На ноги, на голени. Я покажу тебе, у меня есть ещё покупные, «сплавовские». На сырое время года самое то! Вот. Пошьём утеплённые, на пуговицах…

– Так ты это… …с Катькой?

– Не-а… – Вовчик грустно, – Вот с Катькой – нет. Даже спьяну. Как-то было у нас день рожденья… ещё до этого, до «сухого закона», это мы потом уже сообща решили завязать. Я аппарат как раз опробовал, да ещё в запасах оставалось… словом, подпили все… и Катька тоже. Конечно, пьяную женщину соблазнить может каждый… но я вот не смог.

– Бывает… Не отчаивайся – какие наши годы.

ДЕРЕВЕНСКИЕ РЕАЛИИ – 2

Распаренные вывалились в помывочную.

Женька уже остервенело растирался чистым полотенцем.

– Так… Сейчас сполоснёмся – и ко мне, пока ужин собирают… девки пока тоже помоются, кто не на вахте, то есть не на дежурстве; постираются ещё.

– Тут?

– Ну а где же. Чтоб теплу не пропадать; мы ж не каждый день баню топим. Была раньше мысль вообще просто, на японский манер, в большую бочку воды горячей набирать, и там мыться по очереди, потом споласкивацца только чистой… потом, всё же, остановились на варианте с баней.

– Может что помочь надо?

– Ничо не надо, их там много. И дрова, и всё такое. Особо с «помочь» тоже нельзя, – на шею сядут; правильно ты тогда, на поляне, говорил, помнишь? Ну, когда я подвязался девкам навес строить да посуду мыть помогать типа… так всё самому и пришлось делать. Нееее, я выводы сделал. Сейчас по-возможности только руковожу и контролирую. Ибо нефиг.

– Сурово.

– А то ж. По другому нельзя… Женька! Ты чо – всю воду выплескал на себя??

– Ну да… А чё?

– Ничё. Кран открой – не течёт уже с бака? Это с кухни… Бака на троих должно было хватить. А ты и из этого всю выплескал? Ты тут не в городе с центральным водопроводом. Тут воду с колодца таскают, причём снизу, от домов, возле церкви колодца нету. Знаешь какой это кайф, зимой принести воды?

– Чё за проблема…

– Когда мороз – колодец обледеневает. Иногда так, что превращается в весёлый аттракцион под названием «сегодня я обольюсь или дотащу воду сухим»? Опять же, если поскользнёшься – получается башкой об лёд и 14 литров воды на себя сбоку – у меня так бывало… А это уже персональный БП – идёшь, обогреваешься… переодеваешься… башка трещит – идёшь в сарай за ломом и топором, чтобы сбит наледь с колодца… Сегодня воду девки таскали.

Женька устыдился:

– Ну я ж не знал… Не подумал, короче.

– Вот. «Не подумал». Об коллективе. – продолжал давить жестокий Вовчик.

– Я сейчас принесу. Пусть только покажут, где колодец.

– Стоять! Принесёт он… после бани-то да на морозец. Принесут. Есть кому.

Вовчик прошлёпал резиновыми сланцами до двери, приоткрыл, крикнул в образовавшуюся щель:

– Дежурный!

Через короткое время откликнулся девичий голос:

– На улице они, заняты. Чего, Вовчик?

– Не «Вовчик», а «камрад Хорь», сколько раз повторять. «Вовчик» я для вас только между собой. Извольте обращаться по форме! – всё это в приоткрытую на щель дверь, посверкивая в неярком свете фонарика покрытой потом белой задницей. Владимиру стало смешно; одевавшийся уже Женька тоже хмыкнул. Но из-за двери послышалось, хотя и с явной издёвкой:

– Виновата, камрад Хорь! Готова быть наказана ближайшей же свободной для вас ночью! Какие будут распоряжения?

– Вот… распоряжения. Возьми вон вёдра, найди на улице кого-нибудь в помощь – и натаскайте воды в бак. И сюда – ведро горячей. Сразу.

– Оооо, чё это я должна! Сегодня не моё дежурство; пускай вон дежурные, они…

– Потому что ты сосуд греховный, и дщерь Евы, искусившей отца нашего Адама, в результате чего мы были вынуждены покинуть тот заповедник с горячей водой, тёплым сортиром и тэдэ, что назывался раем. Так что не противоречь, дщерь греха!

За дверью хихикнули, загремели вёдрами.

– Ооо, ничего себе ты, Хорь, поднатаскался в терминологии!

– Куда денешься. У нас по вечерам такие дебаты с Отцом Андреем бывают, на богословско-религиозные темы, что ты! Тут поднатаскаешься. И ты знаешь – задавливаю я его в дискуссии; он уж наедине просил меня не обострять… Он ведь не богослов по образованию, семинарию не кончал; так, курсы некие; он в основном хозяйственник и практик… Сейчас горячей принесут, помоемся.

Пока ждали горячей воды, беседу продолжали:

– Вовк, вот ты рассказал как там сейчас, в Оршанске. А как думаешь, что дальше?

– Ну что… дальше, вот как в твоём будущем самогонном аппарате, – он кивнул на тускло блестевший испариной в полумраке бак, – разделение на фракции.

– Как это? Ты выражайся яснее; мы тут, в земле копаясь, от иносказаний отвыкли.

– Хм. Просто аналогия, в тему с самогоноварением, в голову пришла… В мире пошёл «нагрев обстановки» – повысилась температура и началось отделение фракций – вот, Регионов. Поначалу они ж все достаточно согласованно пошли, – «Регионы» и всё тут! Но поскольку «нагрев»-то продолжается – то есть ресурсная база сжимается; внешняя торговля почти встала, исключая пищёвку и ширпотреб; тарифы на всё растут, а заработки у пипла падают, фронт ещё ресурсы на себя оттягивает – нагрев растёт… «Дрожжи», выросшие на воровстве, в условиях сжимающейся кормовой базы – начнут жрать друг друга. Прикрывая это «борьбой с агентами хэ-зэ кого» и политической трескотней. То есть сейчас начнёт уже Регионы рвать на части. Что красиво называется в политологии «усиление центробежных тенденций». В итоге «треснет» по областям… Дальше – больше, вплоть до отдельных деревень, городских районов и хуторов. Если Регионы, не останавливая боевых действий с Мувским Центром, попытаются этот процесс децентрализации сдержать – опять же силовыми методами, – то рванёт уже по крупному. Я слышал – «на фронте» сильно недовольны происходящим… Если части вернутся в Оршанск наводить порядок «по-фронтовому», поставят во главе своих командиров, чаще всего просто самых безбашенных и наглых, – то… здравствуй Дикое Поле.

– А дальше?

– А дальше некоторый период «войны всех против всех»; и в итоге или консолидация под кем-то из свежеиспечённых атаманов, батек, полевых командиров, – либо все ложатся под «третью силу», ну, я имею ввиду «со стороны». Впрочем, соседи, кажется, тоже сами собой заняты; но всё же. Либо, ещё вариант – какой-либо непросчитываемый сейчас фактор. Ты, кстати, не задумывался, почему «всё это» так, довольно синхронно по всему миру началось? Кому это надо? Вот профессор Лебедев считает, что это спланировано; и что макро-цель – сокращение численности населения; но я вот с ним несогласен, и думаю, что тут больше сыграли другие факторы, нецентрализованные…

– Вовк, мне с некоторых пор пох на всякие «макро», я тут очень плотно «к земле», ты ж понимаешь… Какой? Какой «непросчитываемый фактор» может ещё быть?.. Мне тут и «просчитываемых факторов» пока хватает – того же Хронова или Громосеева. Или банды опять какой приблудной.

– Эпидемия, например. Мор какой-нибудь куриный.

– Какой «куриный мор»?? – обеспокоился и вправду переставший понимать шутки Вовчик, – У нас тут кур немного, но это ж такая ценность! Яйца – только детям! Сейчас вот по холодному времени не несутся, так…

– Я имею ввиду по аналогии с «куриным гриппом». Я про людей, Вовчик.

– А! Угу… – Вовчик погрустнел. – У меня-то в Мувске, помнишь, ну, когда только увлёкся «выживальшеством», на этот случай много чего было – для индивидуального-то выживания. Вплоть до костюма РБХЗ. А здесь, сейчас… как толпу защитишь? Не, пусть уж лучше «центробежные тенденции»; смотришь, в пылу разборок про нас и забудут… нам бы до весеннего сева дожить сейчас.

– Ага. Пусть. – подыграл и Владимир.

* * *

Ужинали все вместе в большой комнате на первом этаже. Со всей возможной торжественностью. Сдвинули столы, поставили лавки; девичьи кроватки сдвинули в угол. Свет давали светильники и две керосиновые лампы. Владимир обратил внимание на интерьер: забавно, самая длинная стена комнаты, та, что напротив окон, была прежде покрыта старой потрескавшейся штукатуркой, а сейчас её почти полностью заклеили кусками, лоскутами самых разномастных обоев… Обои были разные: белые и цветные, с рисунком и без, тиснёные и гладкие, с цветочками, в полоску и квадратик, с «парижем» и мультяшными героями – самые разные, словом, обои. И варьировались они в самом головокружительном сочетании и разных размерах, от почти полной полосы до кусочков величиной со спичечный коробок, образуя некий авангардный завораживающий узор…

Вовчик проследил за взглядом друга и пояснил: голая стена – нехорошо, правда? А тут у всех из общины да хоть сколько-то обоев дома нашлось; в основном, конечно, обрезки и остатки. Народ ведь запасливый, ничо не выкидывает просто так. Ну и – я клич кинул, – принесли у кого что было. А тут девчонки уж стали компановать, в свободное-то время. Художественные, типа, натуры! Каждая что-то своё внесла; прикинь – даже ссорились на предмет куда и какой кусочек вклеить! Но получилось где-то даже шикарно, гы.

– Необычно во всяком случае.

– Во-во, необычно. И я говорю.

На видном месте на стене – приколотые кнопками листы бумаги: самодельный календарь, на котором разноцветными кружками отмечены разные даты – от дней рождений до церковных или «мирских» праздников; графики разнообразных дежурств; написанные красивым, печатным текстом (от руки) какие-то инструкции. Владимир мельком только успел прочитать:

«… Помошник Дежурного по кухне обязан обеспечить доставку воды из колодца в объёме, достаточном для приготовления пищи и мойки посуды; а в помывочные дни – и в объёме, необходимом для помывки … (дальше «личного состава» было зачёркнуто, и другой рукой вписано «людей») … а также осуществлять доставку дров из… и… а также…»

Сурово они тут дисциплину держат… – подумал Владимир; в уме сразу всплыла откуда-то читанная фраза «… обязан стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы» – из Устава, должно быть, как-то просмотренного от скуки. А вот Вовчик, или кто там – Вадим? – явно Устав ВС читали не от скуки, а взяли за основу. Молодцы, чё.

В графике дежурств два имени были с некой даты вычеркнуты, Валя и Ольга; и дальше график исправлен. Да-да, Вовчик же говорил – две подруги срулили в Мувск… договорились с какими-то проезжими коммерсами, у которых были дела с Мувском – и уехали. Как уж они будут добираться; и доберутся ли, или как вот Вика, уже гниют где-нибудь в лесу? Кто знает.

Пока собирались за стол, друзья беседовали возле выхода. Дверь была по-деревенски обита чем-то утепляющим; около двери на гвоздиках висел целый арсенал самодельного холодного оружия: кистени из палок и на плетёных шнурках гирек, каких-то противовесов и даже старых фрез; нунчаки; пара молотков, небольшой топорик на длинной рукоятке; серьёзного размера, очевидно тракторный, гаечный ключ с одним обломанным «рогом» и даже куски толстых шлангов с заклёпанными концами и, как понял Владимир, наполненные или песком, или гравием, или и тем и другим…

– Серьёзный арсенал… – Владимир еле сдержался чтобы не улыбнуться.

– Да, – Вовчик был серьёзен, – И обращаться умеют. Я и обучил.

– Вовчик, у меня в машине мачете есть. Здоровенное, трамантиновское. Надо?

– Конечно!

– Ты бы видел, как камрад Хорь нас штыковому бою учил! – хихикнула оказавшаяся рядом в этот момент Вера, – «-Слева штыком коли! Прикладом – бей! Штыком коли! Отскок!» С палками и лопатами, хи-хи-хи!

Точно. В углу стояли древки с тускло блестящими лезвиями. Вовчик проследил за его взглядом и немного покраснел:

– Да, Вовк, было и такое, чё скрывать. Видишь… пальма, нагината, пика, алебарда. Много что перепробовали; ну, я по вечерами с мужиками мастерил. Просто помню, как тот… ну, «Леший» на поляне ловко со своей пикой орудовал. Вот и делали. Пока не обзавелись огнестрелом в достаточном количестве, я и на «штыковой бой» как на вариант рассчитывал… Ну, может, не на сам бой как таковой, а на развитие здоровой агрессивности…

И, понизив голос, добавил:

– А то ведь знаешь как… Почему вот тогда, в церкви, я дрался, Катька – дралась, Отец Андрей вообще как лев бился – а кто-то на коленях стоял и молился?!.. в это же время. Оно понятно, что не каждому дано; но уметь надо. Чтобы случись чего – навык мог проявиться; опять же, повторюсь, для развития здоровой агрессивности. А нунчаками или там кистенём, умея, человека уделать можно только так! Кистенём или там нунчаками – это Лика учит.

– А с оружием?.. Как? Ну, я имею ввиду…

– Я понял. Есть, да: наш автомат; три охотничьих ружья, два карабина СКС. Это не считая, конечно, арсенала Вадима, которым тот не разбежался делиться – вот, только одно ружьё дал. Ну и – восемь штук «трубок-стрелялок»; я тебе про них рассказывал. С ближнего расстояния не хуже короткого гладкого, только перезаряжать сложнее и патрон ставим укороченный. Ну и – у батюшки гладкоствольный револьвер Лефоше с раздельным заряжанием, «слоновьего» калибра… очень он его ценит. Вовк! А ты из оружия ничего не привёз?..

– Нет… – виновато ответил Владимир, – В Оршанске сейчас с этим туго… пока. И Виталий Леонидович ничего из своего не дал; он вообще на меня, кажется, обиделся, что я отказался на коттедж перебираться, и тем «усилить гарнизон». «Я, говорит, совершенно по сути посторонних людей привлекаю, типа этого вот Макса Райтова, а ты в Оршанск рвёшься!..» А мне кисло в коттедже сидеть, хоть там и джакузи, и горячая вода постоянно, и… и вообще всё. Хорошо хоть свою квартиру в Оршанске дал, я её под «базу» использую; но оружия – нет, не дал…

– Фигово.

– А, знаешь, Вовчик! Я тебе две гранаты отдам!

– Ого! Что за гранаты? Откуда?

– Обычные, РГД-5. Вояки за вечер расплатились. Я ж тебе рассказывал – у меня там сейчас ресторан… Может и такое время будет, когда за вечер можно будет в оплату пулемёт получить. Или там гранатомёт…

– Или из пулемёта, ага.

– Возможен и такой вариант, чё тут скажешь…

– Ну, за стол! – Отец Андрей уже благословил:

– … Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых Твоих, яко благословен во веки веков.

Стол был не то чтобы обильный по количеству блюд, но весьма сытный, вкусный. После супа подали пироги, аромата которых чуть не кружилась голова. Пироги с картошкой, с морковкой, с рыбой, с зеленью. Запивали каким-то странным напитком, но вкусным, который Вовчик отрекомендовал коротко как «– Сбитень. Из ихних рецептов».

Сидящий рядом Женька трескал так, что аж уши шевелились – в Оршанске, конечно, тоже отнюдь не голодали, но чтобы поесть всего такого вот, с пылу-с жару, и всё свежее – такого, конечно, не было; даже и у Владимира в заведении. Он заметил, что за ним и за Вовчиком откровенно ухаживают, подкладывают лучшие куски – это было приятно. Ценят, значит. О! Надо ж косметику им отдать, что привёз. Вот радости наверняка будет! И сумка, сумка с подарками Гульнаре – где? Не помню – выгрузили вместе со всеми, или в машине осталась?..

– Муки в запасах в общине довольно много, – сообщил между тем Вовчик, – Вот только как дальше… Честное слово, уже и проекты ручной мельницы всплывали… Но, я думаю, до такого не дойдёт, за год всё как-то образуется; а на год муки у нас точно хватит!

«Образуется. Мне бы твою уверенность, Вовчик!»

Утолив первый голод, накинулись с вопросами. Владимир отвечал обстоятельно; лишь про судьбу Вики смолчал, – что нашёл её останки в лесу, совершенно случайно. Про себя-то он давно решил, что рано или поздно разыщет господина Паралетова, и спросит с него, как так вышло, что порученная его заботам раненая девушка вдруг оказалась брошенной в лесу. Живая, или уже мёртвая – это дело десятое; и господину Паралетову будет сложно дать такое объяснение, которое избавило бы его от появления у него ещё одного отверстия в черепной коробке…

Посматривал на девчонок. Как изменились прежние балетно-танцевальные дивы за чуть больше чем полгода! Вспомнилось, как подтрунивали они над робеющим в женском обществе Вовчиком, когда они ещё только ехали сюда, в Озерье. Слез этот «элитный лоск», теперь это были просто нормальные, просто очень симпатичные девчёнки; с загорелыми обветренными лицами; с руками, на которых не осталось и следов маникюра (сидевшая напротив Катя, заметив его взгляд на её руки, поспешно спрятала их под стол); одетые кто во что горазд: флисовые курточки, джемпера, свитерочки «модных в прошлом сезоне расцветок» – сейчас всё пошло в дело. В том числе и нарядные, привезённые им в «театральном реквизите» меховые безрукавки – заценили уже, ага. Да, когда «собирались в деревню», понимали, что это, скорее всего, не на одно лето; но понимать это одно, а иметь соответствующий гардероб – это совсем другое.

Вот и Вовчик, как услышав его мысли, сейчас через стол между делом выговаривает:

– Оленька, золотце, я прекрасно понимаю ценность твоего пальтишки от Хуго нашего Босса; и полон священного трепета от сознания того, что ты его купила не где-нибудь, а на гастролях во Франции; но должен тебе заметить, что его расцветка… эээ… слабо соответствует реалиям нашего существования в данном пространственно-временном континиуме! Проще говоря, вот я вчера вечером, когда ты на пост заступала, срисовал твоё появление с крыльца аж через весь двор! Ну, на колокольне – ладно; но когда заступаешь в скрытый дозор, то изволь или надевать своё что-то не столь броское, либо вон, дежурный дождевик сверху.

– В него троих завернуть можно, в дождевик этот!

– Не роялит. Изволь соблюдать форму одежды в скрытом дозоре. Я ж не виноват, что ты «у Босса» не нашла ничего практичней светло-бежевого! Ты бы ещё катафоты на пальтишко нашила, и шла бы в нём в разведку! А ещё лучше – давай тебе его перекрасим! В практичный какой-нибудь такой цвет, чтобы…

– Не дам! Верке вон, перекрасили уже плащ – смотреть страшно!

– Это был опыт. Ну и что ж что пятнами; пятнами даже лучше, камуфлирует типа!..

– …Триста пятьдесят евро! И «камуфлировать» его, ага, щас!

– … и ещё обрезать его; полы, я имею ввиду. Зачем тебе пальто тут. А вот куртка самое то. А из отрезанного можно сделать ещё тёплую жилетку… и варежки. Тем более сейчас и машинки Вовка привёз, качественные, профессиональные…

– Вовчик! Давай ты будешь чисто войной и хозяйством заниматься, а уж что носить я сама… мы сами решим, правда, девчонки! Резать польто, перекрашивать – только через мой труп! Может, я желаю быть в нём и похороненной – последняя память о тех гостролях, о Тулузе, о том времени… как нас там принимали!

– Да на здоровье; но если ещё раз увижу на дежурстве в одежде «вызывающей расцветки» – сниму с наряда и доп-наряд влеплю!..

– Сурово ты с ними… – вполголоса оценил ситуацию Владимир, когда вопрос с пальто был исчерпан, и внимание за столом переключилось на обсуждение других тем: что нужно подмазать глиной трубу печки, ибо дымит; и что муку перед пирогами лучше всего всё же просеевать – так они пышнее.

– А как же… По другому никак! – ответствовал Вовчик, – На шею сядут… Мне эти ихние «батмАн тандю життэ» да «плиЕ» вот где сидят – балерины, млять! Не, насчёт пальто я дожму, всё равно. Пару раз во внеочередные наряды за водой сходит – и сама согласится. Ещё мне тут дозорных в модных, ярких шмотках не хватало… (громко) Да, кстати!

Все обратили внимание на него.

– Сегодня кто по графику на колокольню и в дозор? Ага.

– Пароль?

– Да. Щас придумаю…

Вмешался Отец Андрей:

– Вот что, дорогие мои сестры и братие! Как мы договорились, я вас на службы не неволю, но имя божие всуе произносить не могите! А то что я такое третьего дня слышу…

– А что такое, батюшка?

– Выхожу я по нужде, ночью, значит; пароль до меня недовели тогда; но тут я не в претензии, я занят был; но что я слышу?.. Пароль: «– Во имя господа!», отзыв «-Именем его!»

– А что такого, Андрей Викторович?.. – хохотнув, спросил Вовчик, – Ничего ж обидного не прозвучало? Кстати, кто пароль и отзыв позавчера назначал?

– Я – отозвалась Катя, – Я назначала. Это из…

– Да понял я. Из «Трудно быть богом» Стругацких, ага. – наклонившись к уху Владимира Вовчик коротко пояснил:

– Читали вслух по вечерам недавно. Прикинь – они Стругацких до этого не знали! Ужас!

– … и нечего Господа поминать в паролях-отзывах, ибо священно имя его. Другое что-нибудь придумайте!

– Ладно, ладно… придумаем… пусть сегодня будет пароль «Хуго Босс», а отзыв…

– Дольче Габбана!

– Не, они пидоры; к тому же это банально, можно наудачу попасть…

– Томми Халфигер!

– Сальватор Феррогамо!

– Тьфу. Я это и не выговорю, и не запомню. Пусть будет… пусть «Адидас».

– Фуууу, какаааая кака… Хи-хи. «Адидас»! – это так «небанально»! Хи-хи.

– Значит, решили: «Хуго Босс» и «Адидас». «Тому, кто носит «Адидас», всегда любая…» Хы.

– Фи, камрад Хорь всё опошлит!..

* * *

С Гулькой увидеться в этот вечер так и не удалось. Ни Владимир не пошёл к дому бабы Насти, засидевшись допоздна в «коммуне», ни она не пришла, хотя о приезде Владимира знала, конечно же, вся община.

А вот насчёт деревни Вовчик настрого всем наказал – что приезжал, мол, некий заплутавший на лесной дороге коммивояжер, ничего больше. Такова «легенда». Меньше будут знать – крепче будем спать.

Постелили им всем троим в комнате у Вовчика; как и у себя дома в Мувске в первый день возвращения из Америки Владимира Вовчик, несмотря на протесты, уступил ему свою кровать, а сам с Женькой устроился на полу.

Женька сразу спокойно засопел – уснул. А Владимиру, несмотря на усталость, не спалось – сказывалось обилие впечатлений. Ворочался больше часа; думал, правильно ли он поступил, что не отпросился с ужина, не ушёл к Гельке на встречу – поняли бы, отпустили бы. Но… так ведь и она не пришла. А ведь должна уже знать, что приехал. Что бы ей, с радостью встречи и распахнутыми объятиями не прибежать?.. Нет… Гордость или «желание себя поставить»? У меня тоже, видишь ли, и гордость, и всё такое…

Через час запикал сигнал на часах Вовчика; тот заворочался, сел, включил фонарик вполсвета. Встал, стал одеваться.

– Куда ты, Хорь?

– Посты проверять.

– Ишь ты. Как Чапаев. Я с тобой.

Оделись; вышли на лестницу. Женька продолжал дрыхнуть, натянув одеяло на голову.

Вовчик взял с кособокой солдатской тумбочки возле кровати миниатюрную китайскую рацию, на лестнице поднёс её к лицу, негромко осведомился:

– «Насест», я «Курятник». Как обстановка?

В рации хрюкнуло; затем так же тихо послышалось:

– Нормально всё. Тихо всё, «курятник».

– Мы щас с Вовкой выйдем.

– Понято.

Вышли в морозную свежесть, поёжились. Дул холодный ветерок, было темно, звёзд не было видно. Зима, совсем уже зима… В деревне лениво гавкали собаки; с пригорка, от домов общины, им так же лениво отвечали.

– Пошли в сортир сначала сходим, потом пост за домом проверим.

– Пошли. Сколько у вас постов?

– Да два всего – вот, на колокольне основной; и за домом – там же лощинка, и кусты – откуда ты на чурок-то тогда вышел. Там с колокольни не просматривается, там пост.

– Колокольня у вас «Насест»? А дом, значит, «Курятник»? Хы.

– Да не, это я так, прикалываюсь. Раций-то всего пара; ночью одна на колокольне, другая у меня, или у того, кто не спит ночью – ну, если есть какая ночная работа. Так что в позывных смысла нету – и так ясно кто где. Прикалываюсь… они у меня кто только не были: и «Титаник», и «Утёс», «Небеса», «Облако»… «Ангел», я «Грешная Земля», хы. Да, пока только два поста; пока не тревожное время. Не обострение, то есть. В остальном на сигналки полагаемся; здесь-то, «на пригорке»; а вот где дома, где общинский «посёлок» – там только на собак надежда. И Вадим что-то у себя ещё мутит, я не знаю. Ну и – договорённость, – если на посёлок нападение – все подтягиваются к церкви, «на пригорок»; тут у нас, типа, «цитадель» и основной склад продуктов. И девчачий спецназ. А чо? Церковь – каменная; здание вот служебное – тоже каменное; тут реально отбиваться можно! Опять же – я ж говорю! – окопы мы роем, стрелковые, значит ячейки… Хорошо что крышу в доме хоть как-то перекрыли! – перескочил он вдруг на другую тему, – Вовк, с кровельными материалами в Оршанске сейчас как?

– Да никак. Но у нас там, на стройбазе, я видел, есть рубероид; но там очень старые всё рулоны. Он уже негодный поди. Слипся и засох.

– Нам бы хоть что-нибудь. На следующий сезон, конечно.

– Понятно, что на следующий… до весны ещё дожить надо.

Посвечивая под ноги фонариками дошли до сортира, скрипнули дверью. Причём Владимир, чтобы не сиять в темноте, зажал рефлектор фонарика в кулаке, оставив для света лишь узкую щель; а запасливый и практичный Вовчик попросту надел на стекло фонарика красный самодельный светофильтр, и подсвечивал путь красным таким «адским» светом.

Оправились; вышли из сортира.

Застёгивая куртку; зевая так, что, казалось, можно вывихнуть челюсть, Вовчик всё же по своей хозяйской привычке перескочил мыслями и на «сортирные проблемы»:

– Вот ещё тоже… когда будку ставили, яму выкопали мелкую. Сейчас морозит – из дырок колы рости начинают, млять. Понимаешь, что за «колы»?.. Не рассчитывали же на такое увеличение численности «на пригорке». Вот. Если так пойдёт дальше, колы в жопу упираться будут; придётся их того… срубать. Прикидываешь, что это за «радость»: зимой долбить ломом и топором фекальный «кол»?.. Бляяяяя… Я как представлю… все эти осколки, ледяные-говняные брызги…

– Тьфу, Хорь, вот что ты за темы находишь??..

– А что?.. Нормальная тема… Я ж всё предусматривать стараюсь, и это тоже… эта… аспект. Вовк, другой раз приедешь – кинь там, в Оршанске, пачку-другую газет в машину. Есть, поди, там газеты, в бывших библиотеках-то?

– Наверняка есть… жопу вытирать?

– Ну да.

– Проблема?

– Ну… не проблема; но надо ж всё предусмотреть! Может стать проблемой. Туалетной бумаги нет; гезеты кончились; пользуем всякие старые ненужные книги. Но это ж община! Все книги в основном того… религиозные. У Отца Андрея вот библиотека немаленькая, есть и приключения, но не рвать же оттуда… религиозные я тоже брал почитать – скукота… Отец Андрей сказал, что если хоть в одной книжке будет хоть одна страница вырвана – проклянёт страшным проклятием, хы… Шучу. Сказал, что выпорет армейским своим ремнём…

– Да, проблема. Татары вот, говорят, водой подмываются.

– Угу. Кувшин специальный есть – кумган называется. Но этож не Средняя Азия, Вовка, это там и камешком подтираются; а у нас холодно на улице подмываться…

– Да, интересная тема, ага… Привезу бумаги, да.

– Ну чо… Ооой, как зеваецца… Пошли пост за домом проверим?

– Пошли… Да, кстати. Может этого чёрта на стене посмотрим?

– Ночью-то??.. – видно было, что Вовчик поёжился, – Знаешь, Вовка, ну его… и вход в церковь заперт, это открывать, лязгать; с постом объясняться, что да зачем…

– Хорь, да ты боишься, что ли??

– Да нет… То есть не то чтобы боюсь… – Вовчик всё зевал, – Ты не подумай – я спецом ночью пару раз ходил пост на колокольне проверять – лазил… Один, конечно. Демонстративно. Но… зачем лишний раз… не надо. Он, падла, ночью реально страшный. Под фонариком-то.

– А чё вы его не соскребёте? Или в натуре, не замажете чем-то?

– У Отца Андрея есть какие-то соображения на этот счёт… И он их не раскрывает. Только говорит, что этот чёрт вылупился из-под штукатурки неспроста. Чего-то он недоговаривает, конечно; а может просто его как «достопримечательность» оставил… батюшка наш человек современный и, что говорить, пиару тоже не чужд – когда этот бес «вылупился» и кто-то про это в деревне разболтал, так тут полдеревни приходило посмотреть, я уж не говорю про общинских… И даже с Демидовки приезжали; не только, конечно, на чёрта посмотреть, но и это тоже. Достопримечательность!.. чёрт-то реально древний; церковь-то, в натуре, старая; тут всякие… того, мистические вещи случаются. Говорят, во всяком случае. Ну и… наверно, обломно затирать древность. Он говорит: «Диавол – это как тьма; а света без тьмы не бывает; поскольку тьма оттеняет ясность света божьего.» Грамотно, да? Что… ну, «единство и борьба противоположностей», как философы сказали бы. И не надо, типа, это единство разрушать…