Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

БЫСТРЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ БОЛЬШОЙ ПОЛИТИКИ

Смеркалось. Яков Михайлович Шовкунов, идеалист, романтик, доктор наук; в прошлом профессор престижного Оршанского Государственного Университета, а ныне Председатель Конституционного Суда Регионов, подходил к дому.

От положенной ему теперь по рангу машины он отказался при вступлении в должность, ровно как и от охраны, – «– …не нужно отрываться от народа! Мы есть плоть от плоти и кровь от крови многострадального народа Регионов, мы его слуги; мы должны идти с народом по одним тротуарам, в ногу; а не проноситься мимо в бронированных лимузинах!» Впрочем, и жил он в центре.

Сегодня, как и всегда, он возвращался со службы поздно: сначала совещание у Президента, которого он ждал с замиранием сердца, собираясь высказать наболевшее; и участия в котором неожиданно трудно пришлось добиваться.

Да, он высказал все, что счёл нужным: и про антиконституционный акт о внесудебной конфискации имущества, и про слухи о расправах в СБР, и про волюнтаризм в распределении топлива; и про, что совсем уж было чудовищным, – попустительстве относительно грабежей загородных домов…

Да, сам он жил в городе, в обычной многоэтажке, и недолюбливал богатеев, укрывшихся от сложностей становления нации за высокими заборами особняков; но должны же соблюдаться конституционные нормы! Одно дело – принять постановление о конфискации капиталов и недвижимости, провести показательные процессы, – и другое просто негласно дать добро на, по сути, бандитизм! Разве за это мы годы и годы боролись, проливали кровь на Площади?? Нет, конечно, это было недопустимо!

И даже про планируемую операцию по «взятию Рудэнска» он сказал, – уж насколько он был человек штатский, далёкий от военного дела, но и он понимал, что нельзя, нельзя планировать военные операции чисто «к дате» или чтобы с помпой осветить их в СМИ и «сбить накал»; что это чревато напрасными жертвами патриотов, проливающих кровь на фронте с проклятым мувским режимом… тем более, что и оба его сына сейчас были на фронте, в рядах одного из добровольческих батальонов.

Кажется, его всё же услышали; хотя присутствующие, большинство из которых он едва знал; и никогда не видел ни на Площади в период Восстания против мувской тирании, ни во время формирования Добровольческого Ополчения, позже превратившегося в Вооружённые Силы Регионов; слушали его яркое выступление с довольно-таки кислыми лицами.

Но он всё равно сказал им всё! – и Господин Президент, портрет которого они с женой повесили на почётном месте в зале профессорской квартирки, даже сказал, что обязательно разберётся в озвученных проблемах; и поблагодарил за остро поставленные вопросы; и вообще попросил изложить сказанное в виде докладной записки, дать правовую оценку… ничего, вода камень точит! Собравшиеся на совещании наверняка были порядочными людьми; совестью Регионов; иначе их не выбрали бы, иначе они не присутствовали бы на Высоком Совещании!

Так думал Яков Михайлович, спеша домой; предвкушая горячий чай с сухарями, и даже, возможно, с сахаром, если жена смогла отоварить продуктовые талоны…

Всё же он гордился собой, – теперь он вхож, да-да, вхож в самые высшие сферы, и будет участвовать в правовом оформлении новой народной общности, – Нации Региона!

В голове крутились обрывки слов; сами собой складывались в неуклюжие, но идущие от всего сердца четверостишия:

 
– Остаться в душе навсегда патриотам,
задача для всех Регионов сейчас,
пускай же навек будем все мы людьми,
хоть трудный пришел в Регионы же час!
 
 
Но в день, когда дух наш свободный летает,
когда независимость празднуем мы,
обнимемся братья и сестры покрепче,
чтоб в душах у нас расцветали цветы!
 

Будучи романтиком в душе, он немного баловался стихосложением, ещё со студенческой скамьи; но страшно стесняясь своей невинной страстишки, не посвящал в своё увлечение никого, даже жену:

Сквозь кучу невзгод мы прошли за все годы

 
Земли Регионов хотели враги
Мы шли до конца, чтобы вырвать свободу
Великой, святой Регионов земли!
 

– Яков Михалыч! – окликнула его уже около дома соседка. Он остановился, поздоровавшись.

– Яков Михалыч, что ТАМ говорят? Что нового?

Почему-то все соседи, после того, как он был назначен главой Конституционного Суда, решили, что он не только теперь «всё знает», но и непреминет их посвящать в высшие государственные секреты. Вот и сейчас:

– Скоро война закончится?.. А нормы на продукты по карточкам повысят? А когда отопление включат на полную мощность, а то ведь холодно! А ротация боевых частей когда будет? – а то мой Колька уже скоро четыре месяца на передовой; завшивел там уже, небось, в окопах-та!..

– Здравствуйте, Руслана Клавдиевна! Всё будет хорошо, не сомневайтесь! – ответствовал Яков Михайлович, – Работа ведётся; сегодня вот были на совещании у Президента… да-да. Я присутствовал, конечно! Так вот, были приняты весьма судьбоносные решения! И с продуктами, и с теплом скоро станет намного легче! И на фронте… впрочем, тут я вам ничего не могу сказать, – сами понимаете, дело военное! – но следите за новостями! Вот всё, что я вам могу сказать!

И, раскланявшись, направился к своему парадному.

– Ага… – соседка переваривала услышанное, – Значит, пайки повысят?.. Да, Яков Михайлович! – это уже ему в удаляющуюся спину, – Там, в вашем подъезде какие-то трое мужчин. Стоят, курят. Это, наверное, Ваша охрана?

Но Яков Михайлович её уже не слушал. Предвкушая горячий чай и вечер возле телевизора с блокнотом на коленях, – нужно было подготовить черновик докладной записки на имя Президента; а завтра уже, на службе, распечатать её на служебном принтере, – он открыл дверь в парадное.

Навстречу шагнули тёмные фигуры.

– Яков Михайлович?

– Да…

– Председатель Конституционного суда?

– Да! Слава Регионам!

– Орлам Слава! – как полагается, ответила тёмная фигура и без паузы коротко и умело ударила его в живот. Охнув, он согнулся. Удар чем-то тяжёлым в затылок, через вязанную женой шапочку, свалил его с ног.

– Ну, привет… сука! законник! – произнесла тёмная фигура, доставая из кармана нож.

Когда ставшая уже беспокоиться долгим отсутствием Якова Михайловича супруга спустилась с фонариком в парадное, она обнаружила мужа перед входной дверью в луже крови, с пробитой головой и с перерезанным от уха до уха горлом.

На стене было аккуратно выведено краской из баллончика: «Смерть всем козлам-регионалам! Да здравствует Мувск!»

* * *

Центр Боевого Управления Регионального Управления Обороны Региона.

Офицер по особым поручениям прошёл в наглухо изолированную комнату спецсвязи. Распорядился, чтобы дежурившие на аппаратах два офицера вышли. У обратной стороны надёжно звукоизолированной двери встал часовой…

– Чего он опять?

– Да хрен его знает… может опять по консервам будет звонить.

– Не, по консервам когда – я был – не выгоняли…

– Да пофиг, не? Курить есть? Пойдём…

Дежурные удалились в курилку. Скучающий часовой опёрся плечом о косяк, завистливо посмотрел им вслед, – ему курить на посту не полагалось. Это надолго… Достал мобильник; сети, конечно, не было; включил игрушку. Тоже не полагалось, конечно, но никто же не смотрит?

Вошедший в комнату спецсвязи был с погонами полковника; но, несмотря на немалое звание, обычно избавляющее от рутинной «низовой» работы, быстро и умело подключил аппаратуру прямой шифрованной связи; включил систему подавления записи, включил систему «белый шум» – теперь слышать его мог только тот, кто находился на другом конце провода, в такой же изолированной комнате. В Мувске. В Оперативном Штабе Мувска.

Надел гарнитуру.

Щёлк. Щёлк. Загорелся зелёный светодиод, в наушниках послышалось еле слышное шипение, – связь установлена.

– На связи.

– Офицер по особым поручениям при министре обороны Регионов полковник Алексей Мищенко. С кем я говорю?

– Ох ты, какой ты важный! Всё привыкнуть к «высокой должности» и большим звёздам не можешь, а, Лёха?.. – послышался хорошо знакомый голос.

– О, Васька, ты? Ты точен, молодца!

– Атож. Привет!

– Привет, бродяга. Как сам? Семья?

С Васькой, с Василием Ивановичем Аксовичем, полковником же, и тоже офицером по особым поручениям, но уже Мувского министра, они были однокашниками – заканчивали один курс Общевойскового. Их связывали давние приятельские отношения; пока судьба не забросила Алексея Мищенко в Оршанск, волею происходящих в мире изменений ставший вдруг центром «Союза Регионов». В Мувске они раньше жили рядом и дружили семьями…

– Маша как? Света?

– Норма-а-ально. Светка приболела чуток, спина, ну, знаешь… у неё постоянно. Но сейчас норм. Ты-то? Ольга как?

– Тоже путём всё. Вы как, в «Зелёной Зоне» сейчас?

– Ну да.

– Во. А у нас никаких «зон», всё свободно!.. – не преминул подначить «столичного» приятеля Алексей.

– Давай-давай, расскажи ещё, как у вас там здорово! «По сравнению с», хе-хе. Знаем-знаем, как вы там по ТиВи гоните, что у нас уже людоедство!..

– А чо, нет? Хы. Да брось, я телек вообще не смотрю.

– Да ладно, не смотрит он. Ты чо звонишь-то? Поболтать, или в попытке секретную информацию скачать?? Знаю я вас, регионалов недоделанных, хе!

– С тебя скачаешь, ага… Не, Вась, я по поручению шефа. Давай сначала по делам обсудим, потом о семьях, о житье-бытье побалакаем?

– Угу. Понятно, что сначала о делах. Ну и что хочет твой умник на этот раз?

– Короче, слухай сюда, Вась. Впитывай…

Говоривший ещё раз рефлекторно обернулся, проверяя, нет ли кого ещё в комнате; ругнул себя за перестраховку; вытянул ноги, развалившись в кресле оператора связи, и начал:

– Итак. Слухай сюды. Не знаю, что там за надобность такая возникла, но наши хотят провести широкую войсковую операцию…

– Ну?

– И непременно успешную, чуешь?

– Херои. Орлы Регионов, млять. Робокопы недоделанные. Пусть пробуют. Ну?

– Вот. Передай своему шефу – нам нужен Рудэнск. И вы нам его сдайте. Ну, «после упорного сопротивления», конечно!

– Рыло не треснет у Регионов – Рудэнск вам сдать? Это важный транспортный узел!

– Да знаю я! Не треснет. Рудэнск надо будет сдать всего на пару дней. Ну, помнишь, как в прошлом месяце мы вам Маклашевичи сдали? Ну. Артиллерийские дуэли, танки на прямой наводке, Градом отработать, пехота героически идёт в атаку… Флаг Регионов над Администрацией, радостные жители, «встречающие освободителей», рассказы об ужасах оккупации мувским режимом… Телевизионщики всё заснимут, – и через день можете обратно забирать. Но уже без шума и камер… Рассказывающих «об ужасах», кстати, телевизионщики с собой сами и привезут; главное заснять в натюрморте с «взятым Рудэнском». На фоне администрации, к примеру. Чтоб узнаваемо.

– Ээ… э… не знаю. С Маклашевичами, конечно, хорошо тогда получилось…

– Орден, а??..

– Ну, не орден… То есть… Ну, не ради орденов мы… то есть не только ради…

– Вась, не выделывайся, а? У нас деловой разговор!

– Да. Деловой. Деловой ты стал, Лёха, в своих Регионах! Чо я шефу скажу, чего ради? И какие гарантии? Слово однокашника тут, сам понимаешь, не рулит. Вам «картинку» надо заснять, это понятно. Мы это дело у себя опровергнем, конечно… но нам-то какой профит?? С чем мне к шефу идти?

Торг был уместен, торг и ожидался; и полковнику Регионов был что предложить:

– Мы вам батальон «Айвар» сольём. Начисто.

– Да ну? Что бы вдруг?.. Аааа, понял! С Верным Вектором готовитесь тягаться?? Ааа, говорил я тебе, – доведут вас эти уголовнички до…

– Васька, не ной. Помню, что ты говорил. Если помнишь, я с тобой и не спорил. Сольём вам весь Айвар. Они будут фланг прикрывать, компактно; на этот раз решили участвовать, – на них Сам надавил, говорят… И им тоже «картинка» нужна – для поднятия рейтинга в массах. Вот. Место дислокации и время развёртывания я тебе дам; вы подкорректируетесь с БПЛА, и… и накроете их Градами! Ну и… нам будет что дать пиплу – «героические жертвы при штурме Рудэнска», исконного города Регионов! Героическим Верным Вектором, чтоб он сдох в полном составе, хе-хе!

Он опять рефлекторно обернулся, хотя на пульте успокаивающе горели огоньки, сигнализирующие, что снятие аудиоинформации невозможно, а «белый шум», генерируемый динамиками в углах комнаты, не давал ему даже самому себя-то слышать, не то что кому-то.

– Лёха, чо, пассионариев зачищаете?

– Ну. Как и вы, кстати!

– Ну. Как и мы… Ладно… Это уже что-то! Разгром «Айвара» – это хороший ход! Взятие Рудэнска мы, само собой, опровергнем; а вот уничтожение целого батальона, да ещё такого одиозного – это хороший пиар-ход… – размышлял однокашник на другом конце провода, – Наши журнашлюхи в это вцепятся… Кстати, даже можно будет не снимать – вы же картинку «героически погибших при взятии Рудэнска» по «Новостям регионов» давать будете?.. Можно будет оттуда сюжет дёрнуть, чуть подредактировать; чтоб сдача Рудэнска нигде не фигурировала – и выложить… Типа, «сами регионалы признали, что лишились одного из самых боеспособных…»

– Какого там «боеспособного»!.. Уроды-каратели. Хотя вы у себя озвучивайте как хотите… Но ты, я смотрю, в пиаре шаришь! – тактично польстил приятелю Алексей, – Ты там на полставки в «Мувских Вестях» ещё не подрабатываешь, хе?.. Видно хватку!

– Ну так, Лёха, мастерство-то не пропьёшь! – затащился от неприкрытой лести на том конце провода однокашник, – Кто в училище КаВээНы организовывал?..

– Вот и организуй тут КаВээН!.. Хы. В прямом эфире.

– Дааа… С этим можно идти к Самому, да. Думаю, одобрит. Завтра обговорим детали. Координаты и время развёртывания…

– Это у меня и сейчас есть, Вась. Но, конечно, ты с шефом согласуй… Хотя… Чо душой кривить – что твой шеф, что мой, – на наши решения с тобой и опираются…

– Хы. Эт-та точно! Мой меня слушает… но Родион тоже должен дать добро. Эх, Лёха, Лёха… вот перебьем мы взаимно этих всех наших «пассионариев», которым на жопе спокойно не сидится; война кончится – с кем мы останемся? С быдляком деревенским, которым пофиг что за флаг над сельсоветом, лишь бы корова доилась и самогонку гнать не мешали?? С «героями тыла», что на демонстрации за «до победного конца ходят»? С пизд. болами тыловыми?..

Приятеля потянуло на философию; значит, по сути, вопрос был решён. Полковник в кресле расслабился:

– Эти, крысы тыловые, – они самые вредные. Сидит такая падла в локальной сети, ненависть генерирует; самого, падлу, на фронт хер вытянешь, но в каждом посте: «битва до последней капли крови», «разрушим Мувск, перебьем мовскалей», «все как один»… Тьфу. Гниды.

– Это точно – гниды… У нас такие тоже есть, но мало… У нас ведь на этот ваш «фронт» народу положить по большому счёту-то; кто там с кем сражается… это у вас «кипят негодованием», а у нас народу наср. ть, все заняты чисто выживанием.

– Зачистим после войны. Всех. Интернет-гнид. Да и когда и чем она ещё кончится?.. Нефига непонятно ничего в этом мире, Вась. Хорошо хоть Штаты не вмешиваются боле. И Европа. Хотя хавчик поставляют… Вот, консервы поступили, в синеньких таких баночках.

– Ты знаешь, нам тоже продовольствие идёт. Но не «в баночках», а сырьём, на «МувскРыбу», «ГлавПродукт», и прочим…

– Ублюдки.

– Атож.

– …

Потом перешли на обсуждение деталей:

– Слушай чо скажу. Я вот подумал – для страховки и всё такое. У нас там, в Рудэнске, нехилые запасы, ты ж понимаешь. Мы это всё бросить не можем, даже на два дня. Ваши же гопники всё и растащат, или сожгут…

– Ну?..

– Мы вашим просто коридор откроем. В центр. А с блокпостов и опорных пунктов уходить не будем. Дадим команду огонь не открывать… Ну, может кто и стрельнёт со зла, ты ж знаешь – личный состав, это… высокая политика им недоступна, хы. Но, в общем – пропустим в центр, дадим полдня, – хоть обснимайтесь. Войдёте «ограниченным контингентом». Радостный народ приветствует освободителей, и всё такое. «Народ», само собой, сами привозите – тут хер кто на улицу высунется, пуганые все.

– Угу. А чо, вариант. Сам займёшься, отвечаешь?

– Ты ж меня знаешь не первый день.

– Замётано…

Помолчали.

– Вообще… Вообще, Лёха, неравный обмен получается. Мы вам «картинку», а вы нам «Айвар», который сами же хотели бы грохнуть, но делаете это просто нашими руками.

– Ну и чё? Нормальная практика. Мы – картинку, вы – картинку. Всё вместе получается «война». Все довольны. Кроме Верного Вектора, хы.

– Всё равно с тебя причитается.

– Ага. Вот как Мувск возьмём, – так я тебе сразу и проставлюсь! Коньяком, идёт??

– Хы. Идёт. «Как только Мувск возьмёте», – скорее у вас пупок развяжется. Но за коньяк замётано. Слава Регионам!

– Прикалываешься, Вась… Орлам, бля, слава!

Посмеялись

– Ты недоговорил. Машка как? Замуж не вышла ещё?

Разговор затянулся ещё на час.

* * *

Витька Севергин был обычным оршанским пацаном. Вполне обычным, как все. Учился в школе; занимался в спортивной секции – без особых успехов, впрочем. Происходящим в стране и в мире не интересовался от слова «совсем»; то, что школа практически кончилась – то есть ходить туда стало вдруг необязательно, он, как и его сверстники, всячески приветствовал. То, что похужело со жрачкой; исчезли всякие, прежде такие привычные, вкусности, было неприятным; но казалось – и все вокруг говорили, – что это вот-вот наладится.

Он и надеялся, что наладится. Вернётся интернет, сникерсы; а пока он распробовал лакомство, о каком как-то рассказывала ещё старая бабушка, пережившая «ту войну»: ломоть хлеба, намазанный маслом сливочным или политый растительным; посыпанный сверху сахаром. Мммм, он и не ожидал, что это так вкусно!

Отец Витьки работал «на оборонку», после переезда из Мувска он сразу был взят на производство, хорошо зарабатывал; и потому, хотя маму давно уже сократили, в общем, они не бедствовали. Помогали и родственники «из деревни».

Всё было ничего…

А потом… то ли отец что-то сказал неположенное, и на него донесли; то ли его оклеветали чисто с целью занять его место – он был мастером и получал неплохой паёк; но однажды его забрали. Прямо с работы. Забрали и увезли.

Собственно, они ещё даже не успели понять весь ужас своего положения; мама всё повторяла «там разберутся и отпустят!», дед матерно поминал на кухне «сучьи времена» и советовал «не распускать язык на людях»; когда пришли и за Витькой.

Это было неожиданней всего: можно было ожидать, что придут за мамой как за женой арестованного; за дедом, наконец, хотя тот никогда не вступал в политические дискуссии с соседями, предпочитая сумрачно отмалчиваться, даже когда все в один голос кляли очередное повышение цен, снижение пайков и веерные отключения электроэнергии. Но за Витькой…

Пришли за Витькой.

– Что он натворил, за что его?? Вы не имеете права! Мы живём в свободной стране, то есть в Регионе!.. В конце концов, я его мать, я поеду с ним! Он несовершеннолетний, как вы не понимаете??? – кричала она; а вдоль стенки стояли испуганные соседи, и на Витьку, как на взрослого, надевали наручники.

Браслеты, даже затянутые «на полную», болтались на худых мальчишечьих запястьях; Витьку свели вниз; и на лестнице на него с ужасом и восторгом смотрели соседские пацаны и девчонки: ну надо же! Что же Витька такого мог натворить, что они и не знали, чтобы его вот так, как взрослого!.. в наручниках, как в кино!.. Если бы ему самому не было так страшно; и так жалко плачущую маму, он бы, наверное, даже заважничал от таких взглядов…

Он не знал за собой никаких особых грехов; но всё это было совсем-совсем всерьёз, и потому всё равно страшно, и на глаза наворачивались слёзы… Особенно когда, ещё в квартире, на очередное мамино «– За что его, что он такого сделал??» один из серьёзных дядек в штатском, с повязкой в цветах флага Регионов на рукаве, достал из своего кармана и показал – больше не маме, а соседям, – большой чёрный пистолет и объявил:

– Вот, видели? Это – его. Ваш «мальчик» – член преступной группы, заброшенной из Мувска!

Соседи онемели; мама только всплеснула руками «– Да вы что… да это ж не его!.. какой Мувск, какая группа, про что вы??..», но её уже не слушали.

Шмыгающего носом, еле сдерживающего слёзы, Витьку вывели.

Во дворе были расставлены яркие софиты; кабели от них тянулись в два фургона, припаркованные неподалеку. Знакомая по теленовостям дикторша под камеру вещала:

– Вот… вы видите заключительный этап многодневной операции, блестяще завершённой сегодня сотрудниками Службы Безопасности Регионов: задержание, и арест одного из членов шайки малолетних мерзавцев, терроризирующих в последние месяцы наш город. Вооружённые импортным оружием, эти несовершеннолетние негодяи, в народе заслуженно называемые «Сволочи» по одноимённому фильму, совершали нападения на коммерческие организации, граждан, и банки города! Последнее их преступление – подлый расстрел патрульной полицейской машины на выезде из города, когда погибли четыре сотрудника и трое мирных граждан; а также нападение на известного правозащитника, любимого в народе, Председателя Конституционного Суда Регионов, Шовкунова Якова Михайловича, окончившееся его смертью… Известно, что инструкции, оружие и деньги «Сволочи» получали через нелегальные каналы из Мувска. Вот…

Стоящий за её теперь спиной мужчина показал на камеру пистолет, который уже показывал ранее соседям.

– … вы видите: изъято оружие, запрещённая литература, инструкции мувского Центра Подрывных Операций. Мы надеемся, что малолетние мерзавцы, виновные в смерти полицейских Региона и честных граждан Оршанска; в налётах и грабежах; эти так называемые «Сволочи» понесут заслуженное, жестокое и быстрое наказание! Соответствующий законопроект, согласно которому возраст, при котором возможно применение высшей меры наказания, снижен до двенадцати лет, уже принят на внеочередной сессии Конституционного Суда и подписан президентом! Смерть подлым террористам! Слава Регионам!

– …Орлам – слава… – вразброд и испуганно ответили толпящиеся вокруг жители дома; а камера уже показывала, как двое вооружённых с головы до ног спецназовца в масках Витьку усаживают в большую чёрную машину.

Их было семь человек – шестеро пацанов и одна девчонка. Все примерно одного возраста; они учились в разных школах, и до этого не знали друг друга; единственное, что их объединяло кроме возраста – это что все они, с родителями, не так давно переехали в Оршанск из Мувска и мувской области.

Всех их «взяли» так же как Витьку, одного за другим, и «под камеру». «Инструкции, подрывная литература, оружие». Пистолеты и полицейские автоматы.

Пацаны подавленно молчали; девчонка непрерывно плакала.

«– Ну, попа-а-али…» было общим.

В тесной полутёмной камере смердело чем-то кисло-противным; и не было не только кроватей, но и унитаза. На стук в дверь никто не отвечал… Через несколько часов ожидания, стесняясь друг друга, стали ходить по нужде в угол возле двери, девчонка – тоже. Потом сидели на полу, на корточках; шёпотом рассказывали друг другу истории «из жизни», непременно заканчивающиеся «а потом там разобрались и его отпустили!»

Ждали допроса; встречи с родителями, с адвокатом… кино-то «про преступников» смотрели все.

Потом Витька на нечистом полу нашёл стреляную гильзу. Старую. А один из пацанов обратил внимание на выбоины в стенах, залитых бугристой бетонной «шубой». Выбоины; и бурые, плохо различимые мазины и брызги. От них, кажется, и воняло.

Обсудить, что это, и почему они не успели – за железной дверью послышались шаги и плохо различимый разговор:

– … принёс?..

– Семь, как сказано. На двести литров. И скотч.

– Хорошо. Сука, всё самим делай…

– …эти… арганизмы у них слабые, хе… Они «не могуть…»

– Билять, интеллихенция…

– Ну.

– Сука, измажусь. Опять.

– Не подходи близко, хуле.

– Ну, камеру потом сами пусть моют, мы им не нанимались… открывай, што ле?

– Ага.

Лязгнул засов двери. По глазам мазнул яркий, по сравнению с сумраком в камере, свет от лампы в коридоре. В дверной проём шагнула мужская фигура; и дверь за его спиной тут же вновь зарылась. Все молчали.

Вошедший постоял минуту, давая привыкнуть зрению к полумраку, и вдруг достал из-за пояса пистолет, щёлкнул затвором, досылая патрон в ствол:

– Ну, привет… шантрапа!