Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 132 страниц)

А когда стало совсем темно, и вот – свет погас; пришли трое и… и «морда били, да…» И сорвали опечатку, и всё из бара утащили. Прямо в бутылках, и виски, и самбуку, и коньяк, и водку, да. В сумках. Ещё по дороге «две бутылка» уронили и разбили – а Гамалю тоже «набили морда йоб. ний рюсський»; он не пускал, он за бар ответственный, и ему «силна морда набили». А «палицейский нету» и звонить жаловаться некуда…

Рамона вспомнила, что и правда возле входа была лужа и осколки вроде, она ещё удивилась, чего не убирают, а оно вон оно чё: «Гамаль ушёл, к Камитет ушёл, жаловатса, а я тут, я адын, мне из-за стойка выходить нельзя, тут сейф и кампутер, и я ресепшионыст, я не уборщик! И…»

– …и что давно, как поняла Рамона, слинял бы он отсюда, но у него старая мама, три младших сестрёнки, и всех надо кормить, а он сюда с трудом попал, и теперь, как она поняла, будет тут, за стойкой, торчать изо всех сил, пока не сменят, как тот с офигенным чувством долга мальчишка «на посту», про которого когда-то давно приходилось читать у одного старого автора, Гайдара, что ли.

Ну, торчи, чо, подумала она, стойкий, бля, оловянный солдатик; мне-то вот что делать?.. Упоминание про какой-то Исламский Комитет оптимизма не внушало; ага-ага, запретят они купаться без ихних идиотских бабьих балахонов и ханку пить, кто тут к ним ездить будет; впрочем, этим полудуркам-фанатикам похрен, что туриндустрия один из столпов экономики Египта, им главное, что бы замшелые нормы шариата соблюдались! А что куча народу останется без работы – им, наверное, тоже похрен, даже выгодно – пусть к ним записываются, тапочники чёртовы – видала она этих исламистов по телевизору… Но Еджипт-то никогда не фанател по исламу, а уж тут, на курортах, и подавно, это в Каире и в Александрии с ума сходят… что будет, что будет… Не, наверно и правильно что Халик слинял; впрочем, посмотрим…

Пошла к своему номеру, пообщаться со своими. Надо было решать что делать. Сама она больше склонялась к тому, что бы пересидеть – ну не могут новые власти, какие бы они не были отмороженные, резать курицу несущую золотые яйца, то есть валюту – курорты.

Оказалось – могут.

Посовещались с девчонками, вроде убедила их пока не дёргаться, да, собственно, и дёргаться было некуда, ночью-то. Хорошо пара диодных фонариков было – освещались. Ночь прошла ужасно, оказалось она не может спать без поддерживающего сносную температуру кондиционера, хотя уже и не первый год в этой парилке по имени Африка. Несколько раз вставала и ходила в ванную, где стояло предусмотрительно принесённое девчонками ведро с водой из бассейна (водопровод тоже не работал), мочила простыню, укрывалась ею, и пока та сохла буквально за минуты, старалась успеть уснуть…

Утром оказалось, что соотечественники, те, что помоложе, ночью зря время не теряли: оказались разбиты витрины магазинчика, торгующего всякой мелкой фасованной бакалеей типа печенья, крекеров, шоколадок и, главное, прохладительными напитками – спрайтом, колой, фантой. Вот из-за напитков, видимо, и расфигачили магазинчик. Ну да, темнота друг молодёжи, водопровод не работал, да и нельзя из крана тут воду пить, а обычно бесплатно возобновляемые уборщиками запасы питьевой воды в номерах за пару дней, видать, прикончили. Это Африка, тут без воды того… сложно.

Чёрт, вот знала что Африка, чужая страна – но так уже привыклось к комфорту, к тому, что всё всегда тут есть – кондиционер, освещение, соответственно и электричество; телевизор, питьевой бесплатной воды хоть залейся, трёхразовое разнообразное питание плюс постоянные перекусы в барчиках в холле отеля, на пляже и возле бассейнов; постоянно музыка и порядок… Кстати, вот что ещё угнетало – не было уже второй день музыки, ненавязчивым фоном постоянно звучавшей над территорией отеля. А сейчас не стало – и это внушало чувство тревоги, пожалуй, не меньше, чем закрытые рестораны и, частично, уже разорённые бары, благо замочки там были хлипкие, так, «от честных людей», как мама бы сказала; не меньше, чем куда-то девшийся почти в полном составе персонал.

Бывшие отдыхающие, «гости», а теперь поневоле заложники ситуации, как потерянные бродили по территории. Кто-то сказал, что ресторан работает, что дают воду и «сухпай»: позавчерашние остатки выпечки, повидло в миниатюрных пластиковых коробочках, масло в коробочках же поменьше, орехи и кукурузные хлопья. Народ ломанулся в ресторан…

Рамона же решила вновь первым делом посетить администрацию. В конце-концов, она тут служащая или что?

И опять в холле на ресепшн был один Али, невыспавшийся и унылый ещё более, с подклеенной пластырем ссадиной на щеке. Ей он на этот раз обрадовался как родной и сразу выложил все новости: что телефоны заработали, что звонил босс, и велел по-прежнему быть на посту, а «ресторанским» передать, чтобы накормили гостей чем угодно, на их усмотрение, но не допускали чтоб безобразий. Что он вернётся, – накажет! Что электричество дадут к обеду, и что вроде как всё наладится. Меня, – порадовался Али, – сказал назначит старшим смены, вместо Салима, который сбежал. Воды хочешь? На бутылку, да. Мало? На ещё.

Он водрузил на стойку затянутую в полиэтилен упаковку пластиковых литровых бутылок «Бараки».

Про нас босс что говорил? Нет… Джамала не видел? Не звонил он? Ну ладно. А эти что?

Она показала на группу гостей, с детьми, расположившихся за стеклянными дверями холла, на улице, в теньке от навеса. Ага, впрочем, ясно – по горе сумок и чемоданов рядом.

Да-да! – подтвердил и Али, – Собрались уезжать. До окончания срока путёвок. Ключи от номеров сдали…

Паникующие отдыхающие – да ещё с детьми! – нервно кучковались возле своего багажа. Как объяснил Али, они кого-то послали ловить машину на трассе, а лучше автобус – Пегаса телефоны, увы, не отвечали, как и телефоны отечественных консульств в Шарме; из Каира же с посольства заверили что «…оснований для паники нет. С новыми властями ведутся переговоры, обстановка вскоре нормализуется». В скорую нормализацию обстановки эти вот отдыхающие уже не верили, они изо всех сил стремились домой. Вот только с рейсами было совсем никак. На чём они собирались добираться до дому, когда доберутся до аэропорта?.. Распалённые пара тёток, размахивая руками, что-то втирали своим спутникам; те нервно курили и затравленно оглядывались по сторонам. Дети, как полагается, ныли… Капец обстановочка!

Потащила воду девчонкам. По территории слонялись неприкаянные отдыхающие, некоторые, несмотря на ранний час, уже пьяные. Наверное, всю ночь и бухали, подумала. Наверное, они морду Али и бармену начистили. А может нет. Может эти просто поучаствовали в делёжке спиртного и теперь переживают, как же добраться домой, за моря и океаны. А переживать у соотечественников принято, как известно, выпивши. Традиция такая.

Тем временем трое оставшихся парней из их труппы – Аганазар, азербайджанец, соотечественник смотавшегося так вовремя Халика; Женька из Питера и Валек с Оршанска, ночью времени, видимо, тоже не теряли: у них было, и они поделились с девчонками консервами, печеньем и подчерствевшим уже хлебом. Тумбочка у них была вся заставлена бутылками со спиртным из бара.

– Не, ну вы, пацаны, даёте! Аббас приедет сегодня – он за такое уволит же нафиг!

– Не! – Женька был невозмутим, – Мы сами ничо не ломали. И эти бутылки не то, что утащили – спасли! Как там в «Мастере и Маргарите» Бегемот с Коровьёвым сёмгу из горящего «Грибоедова» «спасли». Так и мы. Хы.

Женька недавно открыл для себя Булгакова и часто сыпал оттуда цитатами и примерами. Сама Рамона «Мастера и Маргариту» не читала и не могла уяснить, чем отличается подобное «спасли» от банального отечественного «спёрли»; но махнула на это рукой и села с девчонками завтракать. Чем Аллах послал.

– Не работаем сёдня, а, Рамонка?

– Да пошли они!.. Джамал пусть работает, сучок, падла, слинял куда-то!

– Хи-хи, не ругайся. Прикинь – гости опять на пляж потянулись. И в бассейны. Купаются, как ни в чём не бывало!

– А чо им ещё делать. Не в духоте же сидеть. И пешком отсюда не уйдёшь. Только ждать.

– Угу. Чо, говорят, сегодня свет должны дать, и администрация вернётся?

– Али так сказал. Ему Аббас звонил.

– А, босс! Слушай, тогда, может, чем-то занять гостей? А то босс вернётся, всыплет всем за два самовольных выходных-то?!.

– Ну да, самое время конкурсы устраивать. Кто быстрее бар взломает. Пускай всыпает. Я вообще уже домой хочу. Пусть только рассчитаются за два месяца. Пусть хоть фунтами, хрен с ними.

– И я домой хочу…

* * *

Нет, света в этот день не дали.

И на следующий тоже. И потом – тоже. А топлива в генераторах не оказалось, как и специалистов по их запуску. Администрация также не вернулась, всем заправлял теперь унылый Али. На кухне ему помогал такой же молодой и тощий Халид, в отличие от унылого Али шустрый и постоянно улыбающийся. Насколько Рамона помнила в лицо, он в ресторанской иерархии был на самой нижней ступеньке – убирал грязную посуду со столов, менял скатерти, раскладывал столовые приборы. Теперь он по «распоряжению» Али был на кухне «главным»: завладел откуда-то всеми ключами от кладовых, и раздавал три раза в день «сух. пайки» – то из продуктов, что не требовало готовки. И воду.

«На выдачу», как раньше на завтрак-обед-ужин, собирались все оставшиеся отдыхающие. Но уже не рассаживались за столики, а выстраивались в длинную очередь, и улыбчивый Халид с тремя помощниками, в прошлом такими же низкоранговыми подавальщиками, выдавал по бутылке воды и чего-нибудь из продуктов в каждую пару протянутых рук. На него ругались: память у чертёнка была феноменальная, и он сразу вычислял тех, кто пытался встать в очередь повторно. Прогонял, не переставая улыбаться.

Молодняк, впрочем, «на выдачи» практически не являлся, – судя по пьяным крикам, доносившимся из нескольких двухэтажных коттеджей, где они обосновались, питались они в основном натащенной с баров выпивкой и водой, и парни и девчонки. Вот странно – отель был «all inclusive», то есть «всё включено», и нажираться до свинячьих соплей нахаляву не возбранялось и раньше; однако, именно теперь почему-то, это стало основным времяпрепровождением значительной части «отдыхающих». Очевидно, сказывалась полнейшая неуверенность в дальнейшем.

В очереди живо обсуждали происходящее. Те, очень немногие гости, кто имели приёмники на батарейках, рассказывали, что в мировых новостных программах, и в отечественных в том числе, обсуждают всё что угодно: очередной китайский эсминец, потопленный американско-японской коалицией у берегов Гон-Конга; продолжающиеся бои между индусами и паками в радиоактивном теперь Кашмире, который уже напоминал пожженное искрами у костра одеяло – последствия применённых обеими сторонами тактических ядерных боеприпасов; аварию на очередной АЭС в Европе; кровопролитный штурм, многочисленными как муравьи и столь же упорными, пехотинцами Северной Кореи Сеула; даже образованию очередной Восточно-Галицийской Демократической Республики и чего-то ещё такого-же временного и карликового из бывшей РЗУ, Республики Западная Украина нашлось время в новостях, только вот не происходящему с соотечественниками в этой сраной «стране пирамид». Пару раз вроде как промелькнуло, что «МЧС предпринимает шаги к возвращению на родину соотечественников и граждан союзных государств, оказавшихся за рубежом в нынешнее нестабильное время», но как-то вскользь и совершенно без привязки к конкретной стране, из чего Рамона сделала вывод, что таких мест, где «оказались в нынешнее нестабильное время соотечественники», более чем достаточно в мире, и они на курорте, отнюдь, не в приоритете.

Остальные же почему-то из услышанного-пересказанного сделали парадоксальный вывод, что ситуация с ними пустяковая, недостойная специального освещения в новостях, и потому их вот-вот вывезут, просто «в рабочем порядке» – тем более было видно, что над аэропортом Шарма вновь стали снижаться и садиться самолёты.

Вдали, в стороне, где был большой кусок побережья, застроенный отелями, которые традиционно населяли в основном «западники»: итальянцы, французы и немцы, несколько раз приглушённо выла сирена, и вроде как несколько раз слышалось тарахтенье выстрелов.

«Гости» и анимация по-прежнему купались в чистейшем лазурном море, загорали, пили воду и ждали когда их непременно спасут и бортом МЧС, наконец, вывезут на Родину. Рамона даже организовала утреннюю зарядку, – так, чтобы чем-то себя занять. Чудовищно хотелось домой, к дочке и маме, в родной Оршанск. Теперь-то она понимала, что только постоянная занятость глушила её тоску по дому. Ну, ничего, скоро-скоро… никаких больше продлений контракта, только домой!

По вечерам, когда дневная жара спадала, прежде, чем расползтись по номерам спать, значительная часть отдыхающих взяла за обыкновение коротать время в помещении холла, на диванах и пуфиках около стойки ресепшн. На стойке стояла теперь уже только одна газовая лампа, дававшая достаточно света, чтобы полумрак мохнатыми тенями попрятался по углам обширного помещения.

Сидели, курили, рассказывали друг другу скудные новости, подслушанные по радио, и местные сплетни, сводившиеся в основном к «кто и с кем». Вспоминали «страшные истории», фильмы. Чем-то это напоминало ночную группу детского сада с историями «про гроб на двенадцати колёсиках» и «про руку в чёрной перчатке», рассказываемые детсадниками друг другу шёпотом перед сном. Теребили бессменного Али на предмет новостей – тот успокаивал. Вот-вот вернётся босс и всё наладится. Себя, чувствуется, он ощущал в будущем «за верность присяге» уже никак не менее чем старшим по расселению.

Впрочем, он не один из аборигенов остался «верным присяге». Однажды, поздно вечером, Рамона была свидетелем, как трое соотечественников-гостей с какой-то радости надумали взломать дверь в один из нескольких магазинчиков, торговавших всякой ерундой – от сувениров: каменных и металлических миниатюрных пирамид, сфинксов, пепельниц с непременными Нефертити или Тутанхамоном, жуков-скарабеев и прочей востребованной ранее у туристов требухи; до кальянов, сумок, кошельков, ремней и душистого табака для тех же кальянов. Кажется, они рассчитывали найти там что-нибудь полезное, хотя, что могло быть полезного в таком ассортименте в их-то положении? Хотя, может быть, они ожидали найти фонарик или батарейки – мобильники у всех давно разрядились, фонарики на курорт мало кто брал, только самые прошаренные; и даже в радиоприёмниках, которые были единственным почти источником информации, уже садились батарейки.

Незадачливых взломщиков ждал полный облом – не успели они вплотную заняться дверью, как изнутри щёлкнули запоры, и появился обитатель – египтянин, в длинной, до пят, национальной рубахе-галабее, заспанный и всклокоченный. Со сна, видимо, он позабыл русскую речь, и потому сказал опешившим взломщикам длинную фразу на арабском; но они всё поняли, потому что в подкрепление своих слов он показал им длинный, длиной почти в предплечье, нож. Лезвие его многообещающе поблёскивало в лунном и звёздном свете, и предприимчивые выживальщики-мародёры, мешая мат с извинениями, тут же отступили.

Был ли защитник сам хозяином этого магазинчика, или так же как Али, «сотрудник», на которого хозяин возложил миссию сбережения хозяйского добра, и как он всё это время выживал в душном маленьком помещении было тайной; впрочем, к жаре и духоте египтяне были вполне себе привычны. Кажется и в других магазинчиках по ночам, сквозь завешанные изнутри витрины, пробивался свет не то фонариков, не то свечей, а то и древних, времён Алладина, сорока разбойников, и «тысячи и одной ночи» масляных светильников.

Мир стремительно скатывался к средневековью и ещё глубже. Только электрическое зарево на горизонте над аэропортом и заходящие время от времени на посадку или идущие на взлёт самолёты ещё пока нарушали антураж: ночь, мерцающие звёзды; неподвижные на фоне неба трафареты финиковых пальм, уже начавших подсыхать без полива; египтянин в длинной светлой рубахе и со сверкающим ножом в руке…

* * *

– Ну, я им и влеплю претензию!! – распинался днём в очереди в закрытый ещё ресторан толстенький очкарик в бермудах с пальмами, из которых торчали кривые волосатые, ещё мало загорелые ноги, – Ну и влеплю!! Они за такой «отдых» у меня замучаются пыль глотать! Они узнают, что значит иметь дело с высококлассным юристом!..

– Высококлассные юристы в такое время не таскаются по курортам… – буркнул рядом стоящий мужичок, – Высококлассные юристы вовремя чувствуют, куда ветер дует…

– Что вы понимаете!! – впряглась за своего спутника его моложавая подруга, – Владлен выигрывал иски даже к Макдональдсу! Да они теперь замучаются нам платить за испорченный отдых! Надо только составить коллективный иск!

– А сам-то ты что сюда попёрся?? – подколол кто-то из очереди мужика-критика. К нему сразу настроились негативно: всем хотелось верить, что всё вот-вот наладится; да ещё можно будет потом нагнуть тур. компанию, о чём сейчас и вещал толстенький юрист в бермудах. Мужик-критик же поднимал осевшее было на глубину души беспокойство: в конце-то концов, свет обещали и вчера, и позавчера, и администрации как не было так и нет, и вернувшиеся несколько семей с аэропорта рассказывали о творящемся там столпотворении такие ужасы… нет, лучше об этом не думать – мы же граждане, избиратели в конце-то концов. Вчера опять звонили в Каир, в посольство, и там заверили что вот-вот… и Али сказал вчера, что аэропорт начал принимать самолёты ну почти по графику… а этот каркает тут! Не может потерпеть чуть-чуть, козёл!

– Дурак был, вот и попёрся! – огрызнулся мужичок, – Повёлся на пресс от своей дражайшей половины! – он кивнул на стоявшую рядом понуро тётку – Но я хоть не юрист, я простой менеджер по финансам. Но не слепой и вижу что борты садятся и взлетают ну никак не пассажирские! «Заберут нас», ага, ждите!

– «Ах, когда ещё возможность представится, в мире так нестабильно; вон, Сидоровы в третий раз съездили и ничего, а мы ни разу не были!..» – передразнил он видимо её – Копались бы сейчас лучше на даче, сидел бы с удочками!..

Тётка не возражала, видимо, всё было не раз уже тёрто-перетёрто.

– Когда, наконец, эти суки откроют?? – это уже было общим.

– Уващжаимые! – открывая изнутри дверь в помещение ресторана, обратился к очереди арабчонок в замызганном уже, прежде белом переднике, – Вада мала, вада сиводня адын бутилка в две руки!

– Я «в две руки возьму», хи-хи – глупо пискнула какая-то салажка, но бывшие «отдыхающие», а теперь больше «выживающие» сразу поняли о чём он.

– Как «мала», как «адна бутилка», ты что говоришь, сука!! – заорали из очереди, – Мы и так еле терпим, не хватает, жара ведь, падла, ты что говоришь-то??!

Дверь рванули, распахивая; арабчонок было уцепился изнутри, но его рывком вынесло в толпу, где он моментально получил кулаком в лицо и упал. Толпа «выживающих» соотечественников рыча устремилась внутрь, где за стойкой бывшего бара возвышались обтянутые полиэтиленом кубики с бутылками питьевой воды. Хрупкая «распределительная система» окончательно рухнула.

Рамона не рванулась вовнутрь, где шла борьба за воду, а, выскользнув из водоворота у дверей, шмыгнула назад, в сторону безлюдных сейчас коттеджей. Кое-что ей пришло на ум. Она вспомнила, что в каждом длинном, двухэтажном коттедже на полста номеров была на первом этаже техническая комната, конурка, куда садовники ставили свои совки и грабли, а уборщики номеров закатывали тележки с принадлежностями для уборки номеров. Дверь там была совсем хлипкая, и закрывали их просто для порядка. Иногда тележки и на ночь оставляли на улице или в коридорах около номеров, но за это менеджер по уборке ругался.

Так. Вот он, ближайший коттедж. Из него, кажется, больше всего народу и драпануло – в аэропорт, очертя голову. Вернулись далеко не все. Торчат там, в совершенно собачьих условиях, говорят, в отчаянной надежде, что вот-вот, первым же бортом… Ну, если начнут вывозить, мы тоже узнаем, а пока тут всё-таки есть кое-какая еда, хоть большой бассейн есть – правда, в нём давно не меняли воду и он стал явно мутный и с запашком… Интересно, им там, в аэропорту, воду хоть дают? Красный крест какой-нибудь?

Вот и нужная дверь. По стене шустро пробежали пара ящерок-гекконов, юркнули в щель над дверью. Фу, как же тут воняет! Отчего бы? А, ну да – номера ведь запирались снаружи электрозамком, ключ – карточка; с отключением электричества вся эта система накрылась; запереть номер на механическую защёлку теперь можно только изнутри, но для этого кто-то же внутри и должен бы быть. А сейчас все давятся в драке за остатки воды в ресторане. Интересно, Али и Халид себе воду натащили? Наверняка ведь. Нет, ну до чего воняет!

А, понятно – дверь в ближайший номер была приоткрыта, в щель было видно и открытую дверь в туалет-ванную прямо напротив входа. Сейчас бы какую железку найти, чтоб дверь подковырнуть в техничку… есть там кто? Рамона заглянула в номер, предварительно стукнув предупреждающе в дверь костяшками пальцев: «-Э-эй!..» Никто не ответил.

А, ясно что воняет – унитаз почти по верхний край забит дерьмом. Вот идиоты! Ну хоть бы сверху затянули полиэтиленовым пакетом, чтоб не так; пакетов ведь как грязи! Они-то с девчонками по очереди ходили к бассейну, приносили оттуда воду ведром, смывали у себя. Ну, у них, правда, ведро было. В конце концов-то воду ведь можно было и в пакете с бассейна принести, не доводить до такого – как же они тут спят-то?.. Заглянула в сам номер – так и есть, несмотря на полумрак, из-за наглухо задёрнутой плотной шторы-теплоотражателя на окне с улицы видны смятые, скомканные простыни на кровати, валяющаяся босоножка на полу, всякий мусор на столе возле телевизора. Каких бы то ни было личных вещей, или чемоданов, указывающих, что номер обитаем, не было. Наверное, слиняли в аэропорт, да. Или в Каир, некоторые ломились и в Каир, в посольство, думали что оттуда скорее заберут? Но Каир – он далеко. Далеко и дорого туда добираться, если самостоятельно. Да и глупо – в Каире вроде как самые события.

Рамона обвела номер взглядом – стандартная обстановка: двуспальная кровать, столик со стоящим на нём телевизором и упрятанным под него маленьким холодильником, пара стульев, торшер. Ничего напоминавшего хотя бы отдалённо что-нибудь твёрдое-плоское-железное, чем можно было бы подковырнуть дверь в техничку, не было. Лопату бы, что ли?.. Не будет в номере лопаты это точно. Надо будет всё-таки с пацанами идеей поделиться – те что-нибудь придумают…

Движимая неким любопытством, Рамона, зажимая нос от вони, всё же решила заглянуть и в смежную комнатку, вернее, продолжение этой же, эдакую зону отдыха, где стоял диван и два кресла, и откуда уже был выход на балкон.

На диване лежал труп.

Что труп она поняла сразу, хотя тело на диване было с головой прикрыто мохнатым бежевым покрывалом с постели. Торчали только голени и ступни ног, и ноги были босые, вспухшие. Женские ноги. Ноги молодой женщины, с золотистым лаком на ногтях.

Тупо постояв в проходе, Рамона раздумывала что делать. Сообщить начальству? А кто сейчас начальство – Али что ли? Пусть позвонит Аббасу? В полицию? А что сказать, что она тут делала, в вонючем чужом номере – им, аниматорам, строго-настрого запрещено бывать в номерах гостей. Во избежание блядства, конечно же.

За спиной, где осталась открытая дверь, послышались приближающиеся голоса. Рамона решилась, шагнув вперёд отодвинула штору, потом плотный прорезиненный экран за шторой, скользнула за него, откинула на стеклянной двери, ведущей на веранду, крючок, сдвинула дверь, выскользнула наружу.

Надо было отвернуть покрывало, глянуть всё же кто такая? Или нуевонафиг, потом будет по ночам сниться? Интересно, отчего она умерла, и сама ли? Там номер такой вонючий, и никто не живёт – могли затащить ночью, трахнуть и придушить, и очень просто. Сейчас, кажется, всё очень просто, без света, без босса, без администрации, без полиции…

Через секунды она уже бежала по направлению к своему номеру, к своим, к аниматорам. Гости гостями, хоть и соотечественники, а мы сами по себе, мы – коллектив. А с трупами пусть кто хочет, тот и разбирается, в её должностные обязанности это не входит.

Все технические помещения они с пацанами, с Аганазаром, с Женькой и Валеком, взломали той же ночью, благо в двух фонариках ещё не сели батарейки. Женька нашёл ржавый заострённый кусок арматуры, использованный кем-то из обслуги как опора для поливального шланга, им и орудовали, когда все утихомирились.

Первая же «техничка» явила им тележку, гружёную чистым постельным бельём, коробками с тюбиками шампуней, кондиционеров, лосьонов для тела, мылом; швабрами, тряпками и щётками; и, самое главное, с тремя «кубиками» питьевой воды. Там же вооружились парой лопат, и дальше дело пошло ещё быстрее. На треск отжимаемых дверей и приглушенные ругательства парней никто из номеров, как и ожидалось, ночью не выглянул…

Вторая техничка дала один неначатый кубик и один наполовину выпотрошенный. Третья тоже не обманула ожиданий. Девчонки крейсировали к своему обиталищу, таская воду, парни занимались взломом. С Аббасом разберёмся потом как-нибудь, буде он вернётся; в конце концов, мы на такое «выживание» не подписывались; вон, гости уже начали, кажется, воду из бассейна пить – уже мутную и попахивающую. Чем это чревато им было вполне ясно…

* * *

Ещё через день некоторые, самые неразворотливые гости уже предлагали чудовищные по прежним временам деньги за бутылку воды, а Халид с подручными эту воду им продавал, притаскивая по 1–2 бутылки из каких-то своих тайных загашников. Торговался, продавал с отчаянным выражением на хитром улыбчивом лице и причитаниями «– Аааа, паследний бутилка!.. Как брату тибе атдаю, да, самаму завтра нечиго пить будит!» Со следующим клиентом ситуация повторялась.

Видимо, «некредитоспособные» стали пить воду из бассейна, отчего «выживающих» вскоре и поразили всевозможные кишечные недуги.

Вечером, по порядочно замусоренной уже территории отельного комплекса, надо было ходить внимательно глядя себе под ноги, и, уж точно по дорожкам, а не по газонам – появилась реальная возможность вляпаться в свежую лужу поноса. Людей, бывало, скрючивало прямо на ходу, когда не было времени не то, что добежать до номера или хотя бы за угол, а и на сдёргивание штанов иной раз не оставалось времени.

Всё это было бы смешно, не будь это столь ужасно-безысходно. Заверениям бессменного Али

«– Босс сказал чито зафтра дадут свет и привизут воду» уже никто не верил.

Отчаяние и дизентерия поразили прежде отдыхающих…

Чужая страна, чужие люди вокруг. В отелях вблизи, как сообщали отправлявшиеся «на разведку», ситуация выглядела точно так же; где-то чуть лучше – где «гости» сумели сорганизоваться и сразу «приватизировать» запасы воды и пищи, установить нормы расхода и контроль, а кое-где даже организовать самостоятельно готовку горячей пищи; где-то чуть хуже – где почему-то спустили воду в бассейнах, а местные служащие умудрились вывезти запасы воды и сухпай. Куда? А в аэропорт – там, в скученности и сутолоке за бутылку воды у отчаявшихся родителей можно было просить, вернее, требовать, любые деньги.

В отелях, где была вода и относительный порядок, «чужаков» гоняли. Вычисляли их просто – по стандартным цветным пластиковым браслетам на руке. Не наш? – пшёл вон.

Центробежные силы, как во всём мире, даже на уровне одного курорта набирали обороты: когда соотечественник, с которым, возможно, жили на соседних улицах, тут, в Африке, безжалостно изгонялся просто из-за того, что на руке у него был браслет не того цвета, не с тем названием отеля. Везде царила безжалостная «групповщина», как на зоне, когда царствует старый, как сама тюрьма, закон: «Умри ты сегодня, а я завтра».

Сформировались даже некие «дружины самообороны» из молодняка, «защищающие свою территорию», и с азартом собачьей стаи устраивающие охоты «на чужих», которых подозревали в попытках «украсть нашу воду» и «украсть нашу пищу». И вообще… «нечего тут шляться!»

Приливом на пляж вынесло несколько раздутых трупов, что резко сократило число желающих освежаться хотя бы в море. Теперь предпочитали просто зачерпывать из мелеющего уже бассейна мутной и тухлой уже воды и выливать на себя, чтобы хоть чуть освежиться. «Купаться» в бассейнах общим решением было решено запретить, чтобы по-возможности сохранить хотя бы такую, но пресную воду. В конце концов, её ведь можно было фильтровать, чем и занялись несколько мужчин.

Накануне где-то поблизости, возможно на территории ближайших отелей, стреляли… Строчили из автоматов, как будто рвали плотную материю перед микрофоном. Что там происходило, желающих сходить разведать не нашлось. В последнее время все обособились, замкнулись по «своим» отелям, сведя контакты с соседями до минимума.

* * *

«Спасение», «избавление» пришло уже даже как-то неожиданно и совсем не в виде родного МЧС или даже сотрудников международного Красного Креста, которых вожделели всё это время.

«Спасение» оказалось ещё страшнее, чем нехватка воды и продовольствия, и даже страшнее, чем дизентерия.

Впрочем, их «анимационную бригаду», лишения, связанные с нехваткой воды, затронули лишь постольку-поскольку – благодаря её же, Рамоны, сообразительности, позволившей так вовремя запастись водой.

Рамона проснулась оттого, что в номере, где они жили, отчётливо забубнил что-то телевизор. Сначала она подумала, что это сон; но, продрав глаза, обнаружила, что это так и есть: телевизор, включённый в сеть на момент исчезновения электричества, работал! Телек был включён на каком-то русскоязычном канале; мордастый дядька, эксперт-международник, на фоне до боли родных улиц вещал, что «– … процессы дезинтеграции, происходящие в мире и являющиеся определяющим фактором мировых событий, в значительной степени преодолены в нашем государстве, поскольку народ, выдвинувший во власть своих лучших представителей в лице «Новой Народной Администрации», отдаёт себе отчёт, что только сплочение в нынешних непростых условиях позволит…»

Дальше она не слушала.

– Ура, девчонки, живее-ё-ем!! Свет дали!

И правда – горели лампы на потолке, светил торшер; даже кондиционер дул ощутимо прохладным воздухом!

Ошарашенно озиравшиеся заспанные девчонки, неверя своему счастью, озирались на работающий телевизор, на светящиеся лампы… Вот оно, спасение!

– Рамонка, а может и воду дали??

Мгновенно осознав, насколько это уже противно – лежать на вонюче-пропотевшей простыне, она первая с возгласом «– Чур, я в душ!» рванулась в ванную.