Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 132 страниц)

ОТЧАЯННАЯ ПОПЫТКА

Всё было готово. Вадим и Вовчик, экипированные по военному-зимнему, в просторных маскировочных белых балахонах, заранее пошитых из белых простыней (у Вовчика – с тоненькой синей полосочкой и полувыстиранными, почти незаметными голубенькими цветочками), с обмотанными белыми полосами ткани автоматами и разгрузками с полным боекомплектом (у Вадима – старая, армейская; у Вовчика – самолично сшитая ещё в Мувские диванно-выживальщицкие времена самоделка), заняли позицию на задах огорода бабки Насти, наблюдая за стоявшим в полукилометре хаммером. Рядом лежали приготовленные лыжи и небольшие, «рейдовые» рюкзаки, обёрнутые белой же тканью, по которым была расфасована вовчикова самодельная взрывчатка. Вовчик взял и свою пневматичку…

На груди каждого – полностью заряженная рация; маленькая, китайская, бытовая, у которой ещё при повороте верньера диапазона тоненький женский голосок произносил что-то по-китайски. К уху уходил шнур гарнитуры – Вовчик был парень действительно запасливый.

По поводу раций были дебаты – рации были только, увы, «парные»… Рассматривался вопрос, не оставить ли одну для связи с пригорком – хоть и слабенькие, но по прямой на открытой местности они связь на три-четыре километра обеспечивали вполне надёжно. Но потом от этой идеи отказались: вдруг да придётся «рассредоточиться»; и координация между собой действий на расстоянии будет важнее, нежели возможность сказать оставшимся на пригорке «последнее прости»: чем «пригорок» помочь-то, случись что, сможет?.. Если бы была возможность вызвать, скажем, огонь батареи 82-мм миномётов, чтобы отсечь огневым валом преследователей; а так – чего ради? В общем, наличие гарнитур сыграла в выборе решающую роль.

Ждали пересменки у дежуривших в хаммере, чтобы двинуться ползком к кладбищу – но те, как видно, и не собирались катиться к деревне. Напротив, там, против ожиданий, службу несли достаточно бдительно – через неравные промежутки времени включалась фара-искатель и обшаривала пространство между машиной и пригорком, задами огородов общины. Впрочем, и без фары добраться до машины по чисто-белому снежку было шансов исчезающее мало, даже и в белых маскхалатах. Но вот стороной, к кладбищу – вполне… Хотя… Вовчик подумал, что у тех, в машине, может быть и тепловизор – и ему стало нехорошо.

Рассматривавший машину в прибор ночного видения Вадим негромко матерился.

Сзади тихо, как мышь, лежала, почти не подавая признаков жизни, Аделька – для связи до того момента, как они «уйдут в рейд».

С Аделькой случился скандал. Узнав, что Вовчик с Вадимом собираются на опасное «дело», она безаппеляционно заявила, что идёт с ними… Каким-то героизмом тут не пахло, как и позёрством – все в общине знали, что последние месяцы девушка живёт только и исключительно желанием посчитаться с Хроновым, зверски убившим Илью. Пару раз доходило до того, что её оттаскивали от оружейки, и отпаивали спиртным – на свою жизнь ей было, судя по всему, вполне плевать; и лишь жажда мести давала возможность жить, дышать, кушать, ходить в наряды…

Постепенно это её истеричное желание «пришить Хронова здесь и сейчас» трансформировалось под влиянием времени и обстоятельств из «вспышки» в постоянное, упорное «горение» – Вовчик, будучи хоть и доморощенным, но всё же немного психологом, нашёл единственно возможный способ отсрочить самоубийственные поползновения Адельки к «пойти сейчас же в деревню, зарезать Хронова – а дальше будь что будет!»

Какие-то обращения к «смирению» и к терпению тут не работали; тут оступился и Отец Андрей, – и Вовчик нашёл единственное, пожалуй, эффективное средство: в разговоре с Аделькой он убедил её, что «найти Хронова и перехватить ему горло подаренным Ильёй виксом», как она самоубийственно порывалась – это и не месть совсем… Разве такого заслужил Хронов?? Нет, ты, Адель, придумай для него настоящую казнь, понимаешь, настоящую!! Чтобы он помучался и сто раз вспомнил Илью, понимаешь? Прежде чем подохнуть.

Эта идея захватила её, и на какое-то время отсрочила её попытки «добраться до Витьки». Теперь её можно было иногда застать смотрящей отрешённо в пространство, шевеля губами, с нервно подёргивающимся лицом – она явно придумывала меру и вид казни для Хронова. Судя по тому, что она как-то, под случай, выспрашивала у Вадима «действительно ли это больно, и насколько, если человек горит живым», придумать и осуществить для Витьки Хронова какую-то изощрённую казнь стало для неё идеей-фикс. В общем, на этом её и оставили в покое: сама не рвётся на практически самоубийство, людей не подставляет – ну и ладно. А что будет дальше с Хроновым, да и со всеми – будет видно.

Вот и в этот раз её едва убедили, что идут они не «посчитаться», не поубивать побольше, а чисто с технической целью… с какой – поверь, знать тебе пока не надо; ты просто поверь – в этот «выход» «добраться до Хронова» задача не ставится, и вообще – «охота на Витьку» может всё испортить, а ставки очень высоки. Ты же не хочешь всех тут погубить? Ну и вот. А до Витьки мы ещё доберёмся…

Успокоили её клятвой, что даже если Хронов в прицел попадётся – убивать его не станут. Чего она для него придумала…

– Бля, они там в карты, что ли, играют?? – обернувшись, зло прошептал Вадим.

– Чо так решил?

– А чо они там ещё делают?.. За час один только отлить выходил – и всё.

– Что делать будем?

– Подождём ещё. Если за полчаса ещё не сдвинутся – тогда по второму варианту.

«Второй вариант» предполагал попытку отвлечения хаммера в сторону реки. Соваться под возможный пулемётный огонь никто, конечно, не собирался, но предполагалось закинуть подальше от задов огородов, в сторону реки пару хлопушек – из того запаса, что Вовчик приобрёл в «Гекторе» в отделе фейерверков, тогда ещё «на всякий случай».

Хлопушки сработают, сымитировав выстрелы – что должно было отвлечь этот передвижной пост от прикрытия леса. Если только, как проговорил Вадим, они там лохи, и не допрут, что их именно что отвлекают – тогда вообще всё сорвётся!

– Ладно, ждём…

В принципе можно было уже ползти, но была опасность, что именно в это время хаммер двинется к деревне; и оказаться у него на пути означало провалить всю задуманную операцию.

Ждать было невыносимо.

Чтобы хоть чем-то занять время, Вовчик шепнул Вадиму:

– Может, стоило с собой, как ты говорил, взять «группу прикрытия»? Как ты говорил?..

Вадим обернулся:

– Из девок и стариков? Там по лесу нам кэмэ пять шпарить – что с ними после этого будет?

– Девчонки по физухе нам вполне могут фору дать!

– То по физухе. А дальше? С чем бы?.. Собрать всё оружие, оставить оборону голой – ради чего, ради пары залпов?.. Прикрывать нужно частым автоматическим огнём, прижимать противника к земле – а у нас всего два АК, твой и мой! И «по нейтралке» – толпой поползём, ага? А потом, почти безоружные, толпой назад побежим? Не-е-ет, у нас тут весь расчёт только на скрытность и наглость!

Вовчик промолчал. Чо – резон, да. Оставалось только ждать…

Но ждать ещё полчаса не вышло, события внезапно пошли по своему расписанию: сзади послышался шорох – это приползла Верочка, с неприятным, грозящим поломать все планы, известием: Волошин украл в столовой у Геннадия Максимовича двустволку и патронташ, и убежал в сторону деревни. Вернее как убежал – добежал до угла церкви, и потом на четвереньках, и потом ползком – да быстро так! За ним гнались – но только до угла церкви, дальше преследовать поопасались, чтобы не поднять тревогу раньше времени, и не сорвать задуманную операцию…

Вовчик стиснул зубы – всё запланированное чётко накрывалось хвостом северного зверька… Ясно, что сбриндивший дурак пополз «вызволять» свою дочурку; и сейчас нарвётся на пост со стороны деревни, и этим сорвёт всё запланированное.

– Надо было его сразу запереть, как только признался! – зло прошептал Вовчик.

– Надо было его сразу шлёпнуть, как шпиона! – одновременно с ним яростно выдохнул Вадим.

Помолчали, каждый на свой лад обдумывая произошедшее.

– Всё, тянуть дальше не будем! – решил Вадим, – Пошли! То есть – поползли! «Вариант два», с фейерверком – только если джип двинется в нашу сторону! Внятно? Выполнять! – и, что-то ещё бубня себе под нос, быстро и умело лёжа надел на спину рюкзак, закинул за спину же автомат рядом с рюкзаком, прихватил одной рукой лыжи, и, упираясь локтями и елозя ногами из стороны в сторону, быстро пополз «на нейтралку».

Вовчик коротко выдохнул, неожиданно для себя перекрестился, и, проделав те же манипуляции с рюкзаком и автоматом, пополз догонять Вадима.

– Удачи!

– Возвращайся, Вовчик!.. – послышалось сзади шёпотом.

* * *

Догнать Вадима удалось только на середине пути, где он сам остановился, дожидаясь Вовчика.

Вовчик весь взмок, ползя за Вадимом; удивляясь проворству его. Но теперь видно было, что и Вадиму его проворство давалось дорого: тот дышал тяжело, прямо со свистом из лёгких. Возраст, чо, – подумал Вовчик, – Хорошо ещё, что не курит. И что я не курю. Да. Курить в нашем положении… «Некурящий на свежем воздухе может учуять курящего метров за семьдесят, так что бросайте курить!» – всплыла в памяти фраза из какого-то из бесчисленных «пособий» для «диванных выживальщиков», прочитанных ещё в «мирное время». А чо, всё верно. Ишь, как нюх обострился. Земля пахнет даже сквозь снег. Снег, земля, и запах горячего пота. И чуть уловимо – запах оружейной смазки. Чёрт-то что я сейчас думаю…

– Слышь, малай… То ли у них со стороны деревни пост мух не ловит, то ли нам везёт так… Но, кажись, этот, как его?.. Волошин. Кажись прополз незамеченным, – я думал, его «встретят»!

– Вадим!.. Если он прямо к деревне незамеченным – может и нам по лесу не кружить, а за ним?..

– В догоняшки играть? Его сейчас в древне хлопнут – и нас вслед за ним! Нет уж. Придерживаемся задуманного плана.

– За нами тут борозда как за трактором – увидят же, если хаммер к деревне пойдёт!

– А пускай. Проползли к лесу – и это всё, что они увидят. В лес не сунутся – ну и всё. Может, сбежал кто под шумок ночкой тёмною! – вот что подумают. А в лес за нами, ночью, – не-е-ет…

– Ну что – ползём дальше?

– А ты боевой!.. Ща, чуток послушаем… Везёт этому Волошину – ваш бог дураков любит! – кажись, прополз он к деревне незамеченным… Лыжи не потерял ещё? Бомбу свою?.. Ну, двинули!

Огибая кладбище, двинули дальше. Вот и лес, первые кусты.

Ползший первым Вадим вломился в них как кабан в камыши, благо от патрульного джипа было далеко, и звук уже не мог их выдать. Тут снега было больше, чем на поле; руки проваливались теперь по плечи, по шею. Горячий пот стекал по лицу, щипал глаза, капал с кончика носа.

Остановились, выбравшись на небольшую прогалину среди редких ещё деревьев и густого кустарника.

– Ну, малай, давай надевать лыжи!

Быстро затянули крепления; приготовили маленькие фонарики с красными светофильтрами, чисто чтобы светить под ноги – в лесу было хоть глаз выколи. Вадим ткнул Вовчика в плечо:

– На, надень! – Вовчик, протянув руку, получил от него что-то лёгкое, скользкое, пластмассовое. Посветил: строительные очки, обычные очки для строителей, из плексигласа на прозрачной силиконовой оправе, довольно поцарапанные, кстати, с перекрученной резинкой.

– Что это, зачем? – спросил по инерции.

– За лесом! – «пояснил» Вадим – Быстро пойдём – хочешь глаз на каком-нибудь сучке в темноте оставить?..

– Понято… Нет, мне не надо!

– Это почему ж?

– Глянь.

Вадим подсветил фонариком – на Вовчике уже были ловкие такие тактические очки с прозрачными линзами, с удобной широкой новой резинкой.

– Запасливый! Малацца. – больше Вадим не нашёлся что ответить, даже в своей язвительной манере ничего не сказал – ни «про Терминатора», ни про «пацанву, не наигравшуюся ещё в войнушку». Промолчал – что с удовольствием отметил Вовчик.

Двинулись, ориентируясь по компасу, и больше по ленивому лаю собак в деревне, по дуге стараясь выйти к центру деревни, где была казарма и техника. «Ночь приключений» только начиналась.

* * *

– Артист… Завтра на пригорке как ты? – всех?.. – поинтересовалась Мэгги.

Набросив на плечи норковый полушубок, она вышла покурить на крыльцо, где уже в это время стоял, отливая прямо с крыльца, БорисАндреич.

Он обернулся, лицо попало в полосу света, падавшего из оконца сеней. Сверкнули в ухмылке зубы. Он был не трезв.

– А как же! Всех не всех – но наполовину проредим! В воспитательных целях.

– И детей?

– Как там у Тамерлана было? Всех, кто выше оси арбы… Не, посмотрим. Кто как себя покажет. Скажем, шлёпнет если папку-мамку, – тогда оставим! Как в Зимбабве… в этой… в Африке которой… а что…

– Совсем ты спятил от крови.

Затихающее журчание вместо ответа по существу. Да и не вопрос это был никакой.

– Пойдём завтра с нами. Завтра обещается интересный день! Кровавый! Такие не часто…

Отряхнулся, заправился, вжикнул молнией на брюках.

Подошёл к ней, привычно сунул руку под нежный мех полушубка, приобнял за талию; потом рука скользнула ниже, потискала упругие ягодицы. От Мэгги пряно пахло алкоголем, потом, табаком, и спермой. Четыре человека. Четыре – за полчаса. Оголодали, мальчики, в своей сраной Никоновке. Как будто у них там вообще баб нет…

«– Таких – нет!» – всаживая её уже по второму разу, заверил полчаса назад Гришка, – «Веришь – скучал! Вот как ты – никто не умеет, хотя я повида-а-а-ал… Веришь? – повида-ал! Особенно в послед-ние ме-ся-цы! Вроде и всё, как у … Ан нет! А! Аа!! Ааахх!! Оооо… За-е-бись… … Нет, ещё!.. Поворачивайся, давай сзади! Умелая… у нас так не могут. А! Аа!! А-а-а!!

Рука Артиста, помяв ягодицы, через ткань платья, скользнула ей под короткую юбку.

– Не противно тебе, Артист? Там уже столько побывало. Только за сегодня…

– Не-ет. Наоборот – возбуждает!

– Извращённая ты… скотина. Ой, больно… И стариков – тоже?..

– А?.. Стариков – в первую очередь. Самая вредная и подлая порода – старики! Молодняк – сплошь и рядом просто дураки, глина. Из них что угодно лепить можно. А старики – уже сформировавшиеся… гады. За каждым, за всю жизнь – целая куча грехов… Любого можно брать – и без суда кончать! – любой за жизнь столько нагрешил!.. Так что… стариков… к тому же они бесполезные – что с них толку. Только жрут…

– Ай! – Мэгги высвободилась, передёрнула зябко плечами; свет из окна мазнул и по её лицу, казалось, мертвенно-бледному, с размазанной помадой, с вспухшими от укусов губами, – Пойду я. Холодно. Там… ещё народ ждёт. Продолжения ждёт. Ночь будет нескучной…

– Ха-ха-ха! – раздался как будто чужой смех Артиста. Для него эта ночь была лишь прелюдией к завтрашнему дню. Он, и тот, кто внутри его, многого ждал от следующего дня.

* * *

Часовой был как на ладони. Прохаживался, позёвывая. Автомат за плечами. Зябко передёргивался, пинал берцем в скат автоцистерны, разминаясь. Опять ходил. Видно было, что хочет курить: ни раз и ни два доставал пачку сигарет, совал в неё нос, нюхал, – и прятал обратно. Здорово их Гришка вышколил всё же за это время. Или кто там у него сейчас за дисциплину отвечает.

Трудно было идти на лыжах по лесу, но ещё трудней было незамеченными проскользнуть по деревне к казарме, к месту стоянки техники. Пусть уже и совсем ночь, пусть и комендантский час – скорее всего, не зря же людей на улице, во дворах ну ни души! – но всегда была опасность нарваться на Гришкиных или Хроновских парней, или патрулирующих, или просто шатающихся от двора к двору – на них комендантский час не распространялся. Плюс собаки, чёрт бы их побрал. От собак «откупались» запасёнными кусками пирога с мясом…

Но всё же пробрались – вот они. Всё же хорошо, что и он, Вовчик, и Вадим в Озерье не пришлые, не какие-нибудь эвакуированные – свои, местные по сути, которым каждый дом и каждый забор вполне знаком. Да и рекогносцировка, осуществлённая Вадимом ещё днём с колокольни, давала себя знать – прошли без проблем.

Рассредоточившись, из-за забора, через улицу, наблюдали за «плацом» перед казармой и, одновременно, за соседским двором, где, подмяв забор, и встали две БМП и бензовоз. Забавно – правильно говорили про обоняние: сам не куривший Вовчик аж через улицу чувствовал носом и запах крепкого табака, исходившего от часового при технике; и тонкий пронзительный запах нефтепродуктов. И запах дыма, стелящегося из трубы казармы.

Двор-плац там тоже весь заставлен: внедорожник, Урал с кунгом; ещё один, наблюдатели говорили, где-то был – но не здесь. Из трубы на крыше кунга тоже лениво тянется дымок – видно в свете фонаря перед казармой. Кто-то и там ночует. Жаль, что бензовоз довольно далеко от казармы, – не зацепит… Хотелось бы и казарму сжечь нафуй. Но то, что БМПехи буквально впритирку с бензовозом – это хорошо, это пять, это – супер!

«– А интересно – не протянули ли они тут какую сигнализацию?» – думал Вовчик, – «В принципе могли ведь. На пересечение, на объём. Я б только на часовых не полагался. Или они всё по старинке?.. Надо торопиться. Пока дурак – Волошин панику не поднял».

«– Где они, интересно, собираться перед выдвижением думают?..» – думал Вадим, – «Плац весь занят… На улице, наверное. Почистили, смотрю, немного, и растоптали.… Эх, сейчас бы пару мин МОН-500, поставить с дистанционным активированием, с перекрытием секторов – и свалить подальше, наблюдая… И утром зачистить всех разом! Эх, мечты! Нищета, билят!.. Торопится надо – пока тот умалишённый не нашумел!»

– Ну, готов? – послышался в наушнике голос Вадима, – Приём. Давай, следи – я перемещусь за угол – этот хроновский эфедрон в помещение зашёл! Жди – я скажу, – ты сразу за мной!

Оказавшись за углом казармы, заметённом снегом, стали пробираться к задней её стене, чтобы выйти к соседскому двору с техникой. Вовчик споткнулся обо что-то – дров, что ли, навалили?.. Опп, нет… Из-под снега торчала окоченевшая рука.

– Вадим, постой-ка…

– Что ещё??

Темно – но вблизи рассмотреть можно. Смёл наскоро снег с лица – этот, Юличкин муж, как его… ну да, он. Глаза забиты снегом; во лбу чёрная дырка.

– Он не один тут! Глянь…

– Билят. Да хоть и не один – мы чо тут, покойников пришли рассматривать??

– Подожди, сейчас… Это… это Богданов – старший. Да, он.

– Ну и чо. Ну и следовало ожидать. Давай за мной, тихо! Если не хочешь завтра им компанию составить.

– Тьфу на тебя! Идём.

И вот – часовой как на ладони. И – судя по тому, что никакого шухера не случилось – никакой у них бесконтактной или какой другой сигналки нет… Эх, темнота! Часовой!.. Девятнадцатый век. Как Вадим говорит? – Билят!

– Давай… Готовь свой дробосрал! – шёпотом командует Вадим. – Ишь ты, не подходит к углу-то… покойников, небось, боится, хы!

– Тут угол весь обоссан! – шепчет Вовчик, – Подождём, пока ему приспичит?

– Он сменился только что! – не соглашается Вадим, – Да и поссать может где угодно, хоть на колесо.

– Повернись-ка!.. – командует он уже приготовившему винтовку Вовчику. Тот поворачивается, и Вадим расстёгивает и роется у него в рюкзаке за спиной. Достаёт оттуда – ого! Топор… Вот чёрт – нафига он его туда МНЕ засунул? Я ему что – лошадь?

– Ничо-ничо, малай! – шепчет Вадим, – Не развалишься. Ты молодой, здоровый… А резинки в твоей пневматичке от морозца – не?..

– Нормально всё будет. Топор-то – зачем?

– Чо ты думаешь, я твоей пневматике сто процентов доверяю?.. Топор – самое то для часовых. Был бы на АК не складной приклад, а «весло» – не брал бы; приклад тоже удобно, а так… Или ты думаешь, что часовых снимают «метким броском ножа в горло»? Чингачгук, билят…

– Есть же винтовка. И так-то – да ещё глушитель.

– Вдруг промахнёшься. И вообще. Я доделаю. Ну, готов?..

Пять минут спустя.

Вадим скрылся за бензовозом, и что-то долго, как кажется Вовчику – целую вечность! – не возвращается. Пальцы стынут на металле автомата, так и прося снять его с предохранителя. Нет-нет-нет. Всё нормально пока. Смотрим – ожидаем!..

Часовой лежит возле заднего колеса бензовоза; вокруг головы – в непрямом свете фонаря видно, – большое тёмное пятно. Рядом – топор. И автомат. И – пачка сигарет. Так и «не выкурил свою последнюю».

Билят, как же он долго! Совсем как тогда, когда ждал их с Вовкой возле дома дембелей в Никоновке.

Чуть слышно шурша по снегу, прибегает Вадим.

– Нормально. Сделал. В двух вариантах – на растяжку, и с замедлением. Давай вторую.

– На. Куда ты её?

– Попробую на цистерну залезть.

Вадим берёт у Вовчика гранату, и, достав из кармана рулончик изоленты, зубами отыскивает и тянет, разматывая, её конец:

– Помоги-ка…

– Зачем это? – спрашивает Вовчик, помогая.

Вадим обматывает несколькими витками изоленты рычаг взрывателя гранаты; пробует, как держится:

– Замёрзла, билят… Почти не клеится. Ищо, что ли, намотать? Не, хватит. Зачем? Я ж говорю – там люк. Булькну её в люк – через время горючее изоленту разъест, рычаг освободится – смекаешь? При выдернутом кольце, конечно. Я сам так не пробовал – знакомые спецназёры рассказывали. Для гарантии, так сказать, для подстраховки. А внутри – там пары как-никак всё ж таки. Ну, следи!

Он трусцой опять направляется к цистерне и БМП-хам, когда поодаль, через пять дворов, отчётливо в ночи бухает выстрел.

Тут же, как по команде, прорывает всех деревенских собак. Деревня тонет в лае – откуда их здесь столько; с пригорка никогда не думалось, что тут такая псарня.

Ещё выстрел, там же. Дробовик? Сухо трескают пистолетные выстрелы.

Вовчик, как будто только и ждал этого; а вернее – да, ждал, подсознательно, тут же оттягивает, чтоб не щёлкнул, и переводит предохранитель в положение «АВ». Вадим, не добежав до цистерны, резко разворачивается и бежит обратно к Вовчику.

Вот оно! Гадство. Волошин! Добрался, козёл, до приключений. На что он только рассчитывал?? Так всё было… гладко! Сейчас бы ушли без проблем!..

В окнах казармы, хотя и явно занавешенных изнутри, щелями вспыхивает свет… Всё, тревога! Теперь только драпать, благо Вадим мину успел поставить… как он там с замедлением только? Вдруг на БМП ломанутся за нами – а у нас весь и расчёт, чтобы разом технику пожечь!

Вадим, пробегая мимо лежавшего часового, падает перед ним на колени, едва не в лужу мешанного с кровью снега. Чего он телится?? – Вовчика уже трясёт от бурными волнами поступающего в кровь адреналина. Кажется, что вот-вот из-за угла выбежит группа хроновских… ччччерт, пусть выбегут! Надо же! – летом ещё здоровались, были все по именам, а сейчас он готов перечеркнуть очередью любого, кто покажется из-за угла!

Вадим суёт под лежащее ничком тело продолговатый свёрток, обмотанный скотчем – часть самодельной вовчиковой взрывчатки; потом остервенело, не жалея ногтей, срывает с гранаты намотанную уже на рычаг изоленту; скомкав, суёт её в карман; сжимает усики гранатной чеки и, сунув в кольцо палец, выдёргивает чеку. Суёт руку с гранатой под тело, глубже… На секунду замирает, – и осторожно, и, как кажется Вовчику, ужасно медленно, вытаскивает из-под тела руку – уже без гранаты.

Ну же!!

Поодаль, где дом старосты, слышатся ещё несколько пистолетных выстрелов, затем автоматная очередь. Ещё очередь…

Вадим уже на ногах; он подхватывает автомат часового и бежит к Вовчику; Вовчик же, отступив от зассанного угла казармы и лежащих у стены трупов, косит на него краем глаза, ожидая что вот-вот оттуда появится кто-нибудь вооружённый. Вот-вот… Как всё медленно!!.. Вовчику кажется, что Вадим еле переставляет ноги.

И… вот! Так и знал! – за углом слышится приближающийся хруст снега под торопливыми шагами, и из-за угла появляется силуэт. С винтовкой наизготовку.

Судя по всему это часовой, тот, что у входа в казарму – сами «бойцы» так быстро, за несколько секунд, явно не успели бы одеться. Он выбежал со света – вход перед казармой достаточно освещён, – и видит перед собой только сжавшийся тёмный силуэт с автоматом, направленным на него…

– Лёшка, ты чё, не слы… – успевает он только проговорить по инерции; и, ещё не закончив фразу, уже понимает, что перед ним чужой. Ствол винтовки дёргается в сторону Вовчика, но Вовчик успевает нажать на спусковой крючок раньше.

Короткая очередь, вспышка пламени из автоматного ствола, с искрами, – и парня отбрасывает назад, на спину. Кажется, Вовчик даже узнал его – Стас это, у него ещё братишка младший…

– Уходим! – свистящим шёпотом под ухом раздаётся команда Вадима, – Тем же путём!

– Давай через улицу! – я придержу! – выдыхает Вовчик; он слышит, как топают по дощатому крыльцу казармы, как стукает распахнутая дверь. Бежать вдвоём через улицу – подставляться под огонь!.. Вот для чего в «поиске» и требуется «группа прикрытия» – отсечь преследующих, заставить их залечь…

Вадим исчезает; Вовчик, не обращая на него внимания, семенящими шажками подбегает к углу, из-за которого только что выскакивал этот… Стас этот. Падает на одно колено и выглядывает, одновременно высовывая ствол автомата и приготовившись стрелять.

Да! Около крыльца бестолковая толчея; кто-то шарит стволами по сторонам, кто-то торопливо застёгивается.

– Вот!.. – чей-то крик, и сразу пара стволов изрыгают огонь, кажется, прямо в лицо Вовчику.

Он отпрянул назад, даже не успев нажать на спуск… Пули с отчётливым звуком вгрызаются в бревенчатую стену, выбивая щепки.

Вовчик, уже не рискуя высовываться, просто выставляет из-за стены на вытянутых руках автомат и даёт очередь, поведя стволом слева-направо и обратно. Эх, кажись высоко взял!

Из-за угла звуки суеты, непонятные не то команды, не то ругательства – и выстрелы. Опять чпок-чпок-чпок! – пули впиваются в стену.

«…ёккарный бабай, ты чё там застрял??!» – только сейчас он сообразил, что слышит в наушнике хрипящий яростный голос Вадима, – «Давай через улицу по моим следам – я прикрываю!!»

Ага. Да-да. Уже там, да?.. Мелькает мысль прихватить лежащую чуть поодаль винтовку убитого Стаса, но это ещё несколько секунд, которых нет! И Вовчик поворачивается, и несётся через улицу, через повалившийся забор, по следам Вадима, остро чувствуя незащищённой спину.… Сейчас бы гранату – швырнуть предварительно туда б, за угол, к крыльцу! – это их, как минимум бы, задержало б! Но гранат больше нет.

Перебежал через улицу. Ага, вот Вадим…

– Дуй дальше, к сараю; там ждёшь и прикрываешь!

А, ну да, ну да, так ведь и перемещаться надо – один другого прикрывает, по очереди.… Только все правила как-то вылетают из головы, когда вокруг свистят взаправдашние пули!

Побежал по огороду, стараясь не оступиться на мёрзлом комке земли под снегом, и не вывихнуть ногу – это был бы конец!.. Чей это огород? Вощеевых это огород… И дом.

– Та-та! Та-та! Та-та-та-та-та! – затрещали сзади очереди автомата Вадима. «Отсекает!»

Добежал до сарая, – дальше уже только огород, с сугробами над кучами ботвы; туалет, – и забор. Дальше – поле, поросшее редким кустарником, и спасительный лес.

Около дома мелькнула тень. Вовчик, замер.

– Та-та! Та-та! Та-та-та! – стучали короткие очереди Вадима. И вспышки выстрелов по ту сторону улицы, от казармы.

– Вадим, отходи, я прикрываю!

Ещё тень – Вовчик следил за домом краем глаза – там ведь Гришкины хлопцы должны бы быть… Ну точно! – тень с автоматом.

Ах ты, я ж на передачу не нажал, он же не слышит… Вновь:

– Вадим, отходи!

Пригибаясь, бежит Вадим, в каждой руке по автомату.

Тень шевельнулась, шевельнулся ствол.

Вовчик даванул спуск – автомат послушно разразился очередью; фигура с автоматом пропала – или попал, или залёг… Ещё очередь – туда же, и выше – звякнули стёкла в окне; кто-то едва слышно за выстрелами закричал женским голосом; там, в доме – через выбитое теперь стекло слышно. Передвинул ствол – и ещё пару очередей туда, в сторону казармы: ложись, гады; не вздумайте вслед соваться!!

Опп… магазин кончился. Вовчик лихорадочно перезаряжался, когда до него добежал, пыхтя, Вадим.

– Цел, малай? Там – чего стрелял?..

– Там есть кто-то.

– Ага…

Как в подтверждение Вовчиковых слов от тёмного дома Вощеевых вспышки, треск очереди. Пули проходят выше.

Вадим отвечает парой прицельных очередей по вспышкам; затем хватает вывернутый из-под снега комок мёрзлой земли, и кидает в сторону дома; орёт:

– Берегись, граната!!

Вовчик, перезарядившись, уже готов.

– Пошли! Пошли!

Хлоп-хлоп! Тах-тах-тах! – бьют из-за улицы, от казармы выстрелы. Но их закрывает сейчас сарай, и растущие вдоль забора какие-то кусты – крыжовник или смородина, все в снегу. От пули они не защита – но если пригибаться, то нефига не видно из-за них. Кусты встряхиваются от пуль, осыпается с веток снежок…

– Пошли-пошли!!

Пугнув тех, возле дома, ещё парой коротких очередей, они уже вместе бегут через огород. Есть шансы, есть!! Пока суматоха – успеем уйти! Только до забора, потом через поле – и лес! Там снЕга!.. И лыжи. Хрен с ними, с лыжами, даже если не найдём – уйдём глубже в лес, туда ночью не сунутся; а потом…

Вжик-вжик! Вжик-вжик-вжик!

Ого, плотно как!.. Можем не добежать!.. Теперь стреляют и сзади, и сбоку-слева, от дома; и ещё справа.

Падая, ушибаясь о мёрзлые земляные комья и не замечая ушибов, они добежали уже до забора.

Вжик-вжик-вжик-вжик! Совсем рядом. Внутри всё сжимается в какой-то мёрзлый ком, и приходится делать над собой усилие, чтобы оторваться от земли: есть чёткое ожидание, что следующая «пчёлка» ужалит в тебя!..

– Пошли – пошли, билятт!!! – орёт Вадим; но и он, видно, это чувствует, и теперь перемещается какими-то ломаными зигзагами, постоянно падая и поднимаясь… Ой, не поможет это, не поможет! – уж очень там сейчас много стволов поливает, чья-нибудь пуля да и…

Взрыв! Короткий, но сильный удар; там, сзади, где казарма.

Огонь оттуда тут же стихает.

Это наверняка сюрприз под телом часового сработал! Что ж не цистерна – рядом ведь!..

– Пошли-пошли!!

Вот оно, поле с кустарником – но до леса ещё далеко. Сколько им нужно будет времени, чтобы очухаться?..

– Пиу! Пиу! – опять посвистывают пули; но правее и выше. Скорей! Они с Вадимом сейчас тут, на поле, несмотря на «маскхалаты», как куропатки…

Слева издалека мазнул свет мощного фонаря или прожектора, слышится вой мотора. Джип, возвратившись от пригорка, пытается отрезать их от леса??..

– Ду-ду-ду-дут! – громко, чётко, совсем не как треск автоматов и прочей малокалиберной стрелковки, раздаётся очередь от казармы. Это вроде крупнокалиберный, из БМП…

«– Бог, если ты есть, сделай что-нибудь!!»

Не верит Вовчик в бога, не верит… Но правду говорят: «Под огнём атеистов нет!»

И тут же, будто повинуясь его «обращению», там, уже далеко за спиной, где казарма, где бензовоз – вспухает феерично-огненное облако, и всё вокруг на миг становится пронзительно – ярким, как при фотовспышке.

Бух!! – а вот звук взрыва совсем другой; как будто рядом с силой ударили подушкой в стенку.

Вот оно! Сработало!!

Скорее, под укрытие спасительного леса!

Но слева вой мотора всё ближе; и всё ближе и чётче шарящий луч фары-искателя. Уже отчётливо виден и прыгающий свет фар, прикрытых щелевыми заслонками.