Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 132 страниц)

ПРИЕХАЛИ, КАЖЕТСЯ…

На остановке, возле небольшого придорожного кафе, сейчас закрытого, но с дощатым туалетом поодаль, где все вышли размяться, стал слышен скандал из ехавшего первым, более «комфортабельного» автобуса.

Распинался водитель, ему оппонировали несколько мужчин и женщин из пассажиров, среди которых заводилой, кажется, был Вадим. Владимир прислушался к зычным репликам водителя:

– Я-вам-ни-че-го-не-должен!! Мест у меня согласно… чтооо??? Это вы своей Администрации предъявляйте! А мне – не надо! И вообще – если мы через каждый час будем на двадцать минут останавливаться, мы никогда не доедем, а мне ни ночевать в вашей Замухрыловке, ни возвращаться в Мувск ночью никакого интереса! Это понятно?? Что «дети-дети»?? Дети потерпеть не могут, что ли?.. А мне какое дело!.. Нет, не обязан! Нет, не служащий! Мне вообще за это не платят; мобилизованный, бля, сказали, да! Я ложил на эту «мобилизацию», ясно??? И вообще, будете выступать, – я больше останавливаться не буду! Или высажу вас всех нахер и назад вернусь!..

Ответные реплики обступивших его пассажиров слышались глухо, как одно сплошное «Бу-бу-бу». Туда же подошёл водитель их автобуса, о чём-то переговорил, взял гаечный ключ, и пошёл опять что-то подкручивать в своём стареньком агрегате.

Рядом курили несколько мужчин и женщин. Девчонки из шоу, уже сходившие «на оправку», переговаривались, разминаясь перед автобусом. То есть реально разминались, вплоть до растяжки, демонстрируя уткнувшимся сплющенными носами пассажирам автобуса упругие попки и стройные ноги. Зульфия пристроилась к ним, и они со смехом и шутками все стали учить её садиться на шпагат, а та отбивалась, и, смеясь, кричала:

– Гу-у-у-уль!!.. На помощь! Они меня порвут сейчас! Девчонки, отстаньте, я же в джинсах!..

Стоявшая там же Мэгги, демонстративно и легко, без всякой разминки, бросила ногу на стенку автобуса, так, что маленькая ступня, заключённая в блестящую босоножку на каблучке, оказалась выше головы, опёрлась ею, и, покачиваясь на полном вертикальном шпагате, пропела в сторону кучки мужчин у автобуса, уже прекративших препираться с водителем и теперь молча взиравшим на импровизированное шоу:

– Ну где ж вы, рыцари, при шпаге и плаще!

Когда такие женщины – вааще!

Девчонки прыснули, из кучки остолбенело взиравших мужиков выбрался Хронов и устремился к ней…

Владимир отошёл с Гузелью чуть поодаль, опять, как в Мувске перед отъездом, взял её за руку.

Она улыбнулась, заглянув ему в лицо:

– Ну как тебе Мэгги?

– Ну как… Как Мэгги. Я её не понял – на заочный экономический поступать хочет, что ли? Хы. Что-то свела разговор на экономику…

– Мэгги – она такая… разносторонняя…

Поговорили о том о сём; он чувствовал, что между ними завязывается некая «ниточка», и был рад этому. Подошёл Вовчик.

– Хорь, чо вы там, пособачились, что ли?..

– А ну их! – отвечал Вовчик с досадой, – Дуры твои подружки, Гулька!!

– Вовчик, Вовчик, что ты… ты их ещё не знаешь…

– Знаю! Уже. Вовк, ты прикинь, – всего-то, зашёл разговор об обуви. Я им сказал – что эти их городские скакалки на каблуках, и даже кроссовки, – не для деревни. А они… смеяться!

– Ну и что?..

– А то. Я с ними серьёзно, о серьёзных вещах, а они… Давай меня лажАть!..

– Вовчик, Вовчик, да они шутили просто!.. – стала защищать своих подруг Гуля.

– Я знаю, когда шутят! А тут – какие шутки!

– Да Во-о-овчик…

Бегали друг за другом, что-то вереща, несколько разновозрастных детей. Поодаль переговаривались, куря, несколько не то девушек, не то молодых женщин из первого автобуса:

– Это я сейчас похудела, а раньше я…

– Да, были связи…

– У него трусы были в сердечках, представляешь?? Вот как с таким можно?…

– Ты бы их видела: один жердяй унылый, второй…

Вовчик всё продолжал запальчиво:

– Я им только сказал, что каблуки в деревне не есть гуд, работать же придётся – а они мне «пусть трактор работает, он железный, а мы едем чисто для украшения пейзажа!»

Гуля засмеялась.

Поодаль появился Витька Хронов, и стал делать таинственные знаки, подзывая друзей к себе.

– Ну я пойду, посмотрю как там мама, – девушка ушла.

– Парни, пока вы тут тити мнёте, я та-а-акую тёлочку подснял!.. – тут же незамедлил похвастаться Хронов.

– Какую? – в один голос переспросили друзья, Вовка с тщательно скрываемым презрением, Вовчик со скептицизмом.

– Да какую – самую лучшую! Ту, что последней, на такси приехала! Видали?? Она у них прима!

– Мммда? – поднял бровь Владимир, переглянувшись с Вовчиком, – И в чём этот… съём у тебя выразился?..

– Да в чём!.. В том! Перетёрли с ней сейчас, типа. Я сказал, чтоб меня держалась; она – что сразу поняла, что на меня можно положиться, что я настоящий мужчина. Что я, типа, парень её мечты! Корефаны! Презервативы у вас есть?..

Вовчик хрюкнул и отвернулся. Владимир чудовищным усилием воли сумел-таки сохранить на лице каменно-спокойное выражение.

– Старик… – он положил руку на плечо последователю Махно, Бакунина, князя Кропоткина, – Поздравляю. Мы тебя выручим, конечно. Как только до дела дойдёт – обращайся. Ссудим изделиями. Пачки на день, надеюсь, хватит? А сейчас…

Послышался автобусный гудок

– … ты б всё равно не успел. Но всё равно – поздравляем! С победой. Айда, парни грузиться…

Ещё несколько томительных часов прошло в тряске в неприспособленном для дальних рейсов автобусе. Уже и поговорили, и подремали под непрерывные звуки весёленько-разухабистых песенок из динамиков автобусного репродуктора; и дважды вновь, прямо посреди заросшей редколесьем дороги, сходили «мальчики налево – девочки направо»; причём сопровождавший кортеж полисмен с коротким автоматом выходил, и гордо демонстрировал, что он тут, что он бдит, что у него автомат, можно ничего не опасаться…

Уже невдалеке показался следующий пункт их маршрута – посёлок «городского типа» Равнополье; когда старенький ЛиАЗ вдруг затрясся, закряхтел, сделал из последних сил рывок – и внезапно заглох.

Водитель во внезапно наступившей тишине, не прерываемой фырчанием мотора, высказался длинно и нелицеприятно; в его тираде фигурировали одновременно Администрация, Господь Бог, Богородица, мать, чёрт, половые органы; и, для связки и экспрессии, множество непереводимых ни на один из европейских языков выражений, в то же время прекрасно понимаемых всеми, для кого «великий и могучий» был родным.

Эта остановка затянулась.

Шедший первым автобус тоже остановился, и сдал задом к пострадавшему собрату.

Утомлённые длинной и трясучей дорогой пассажирки сначала были обрадованы нежданной остановкой, и потянулись в кусты по обе стороны дороги; а мужчины столпились вокруг чертыхающегося водителя, копающегося в двигателе. От них последовали масса несомненно дельных советов, на все которые оба водителя, копающиеся в двигателе, отвечали однообразно-нецензурно.

Шло время.

Никакого результата ни от усилий матерящихся водителей, ни от дельных советов окружающих не воспоследовало. Когда стало ясно, что ни упоминание в различных контекстах и падежах Богородицы и всех святых действия не возымеет, ровно как и ковыряние подручными инструментами в движке, перемазанные и раздражённые так дурацки сложившимся днём водители объявили, что сейчас на сцепке дотянут автобус до посёлка, а там… там посмотрим. Объявление было принято пассажирами с молчаливой (уже) обречённостью.

Мужчины помогли завести сцепку, все вновь погрузились по местам, и кавалькада продолжила путь к Равнополью, теперь медленно и натужно. До видневшегося невдалеке посёлка теперь добирались почти час…

Остановились на небольшой площади перед миниатюрным автовокзалом. Тут же вокруг образовалась группа уже местных советчиков, специалистов по двигателям и автобусам, частично нетрезвых; но, видимо, как и советы пассажиров, их пожелания чудодейственной силой не обладали; и копающиеся в двигателе водилы реагировали на их высказывания всё в тех же, в основном, нецензурных, выражениях.

Ни действующего автосервиса, ни знающих автомехаников в Равнополье не оказалось…

Время шло.

Собственно, простая мысль, что на сегодня, кажется, вояж закончен, одновременно пришла в голову многим. Изнывавшие от безделья пассажиры стали наперебой интересоваться у местных, где и как тут можно… ну, переночевать, не у автобуса же тут куковать?..

Тут же образовалось импровизированное вече.

Часть пассажиров, в основном из автобуса, который был на ходу, потребовала доставить их в пункт назначения, «а оставшиеся, с этого автобуса, доберутся потом… как-нибудь».

Пожелание вызвало шквал возмущения пассажиров автобуса сломавшегося; перепалка, в которой немалую роль играли девчонки-танцорки, нежелавшие, чтобы их «бросили на произвол судьбы в этой дыре, даже не довезя до дыры назначения» грозила перерости в схватку; но её остановил Вадим, с серьёзным, суровым и ответственным видом заявивший, что при попытке уехать он самолично порежет шины, и тогда уже точно никто и никуда… К тому же на его сторону стал и единственный представитель власти – полицейский с автоматом; он заявил, что

– сопровождает оба автобуса, и разделяться им не разрешает

– что у него суточная смена, но он не готов тут околачиваться неделю и решать всякие, его нафиг не касающиеся, вопросы

– что у него тоже семья

– и что он всех присутствующих неоднократно видал в гробу

– что, в принципе, больше половины пути уже проехали, и что «чай не графья», могли бы дальше и пешком…

Последнее высказывание вызвало такую бурю возмущения, что полицейский спрятался в автобусе, и уже оттуда, из окошка, кричал, что «если, бля, все не позатыкаются, он будет вынужден по возвращению доложить, и что…»

Впрочем, это уже было неважно.

Пассажиров штормило и качало. Гвалт стоял невообразимый, среди общего гула прорывались выкрики «… а у нас дети!!. А пусть обеспечат!.. … а это не наше дело! …Что за безобразие, довели страну!!»

Стало предельно ясно, что ночевать придётся в Равнополье. Как водится, кто-то это понял раньше других, и пока основная масса бурно выражала своё негодование, несколько человек уже договаривались в это время с местными жителями, стекавшимися на звуки скандала к автобусам, о ночлеге.

Оказалось, в посёлке было что-то похожее на гостиницу, или на придорожный мотель, или на общежитие для гастарбайтеров – двухэтажное кирпичное здание с завлекательной надписью на вывеске «Кафе «Сытый папа». Вот к нему и двинулась, гремя колёсиками чемоданов по неровному асфальту, основная масса пассажиров – полицейский сообщил, что «охранять ночью ваши шмотки в автобусе я вам не нанимался, и если что пропадёт – сами виноваты!»

– К восьми! К восьми часам все подтягивайтесь, ждать никого не будем!

– Так сломан же автобус! Вы что, думаете они его ночью чинить будут??

– Решать будем, что дальше делать…

– Как вы, Вовчик?.. – к ним подскочила шустрая Зульфия, – Куда? Девки в гостиницу попёрлись. Папа тут с какой-то тёткой договорился, насчёт переночевать, а вы как?

– Да мы чо… – спокойно ответил тот, в открытой для проветривания коробке поглаживая крольчиху, – Мы-то… без проблем. Лето же. Где угодно, хоть в соседнем огороде. Вот, говорил я тебе, Вовка, нужно было коврик брать, каримат, а ты «засмеют, засмеют»! Слушать надо эксперта.

– Интересно, куда Хронов делся? – ушёл от обсуждения темы коврика Владимир, – То всё здесь крутился, а потом вдруг пропал. Неужели с девчонками пошёл?..

– Да ты иди, иди, Зуль, за нас не беспокойся. К восьми – здесь, ага?

Против ожиданий, оба водителя, разложив инструменты на куске брезента, всерьёз занялись ремонтом. Одинокий полицейский в обнимку с автоматом скучал в салоне, ему составляли компанию несколько неприкаянных, решивших не покидать автобус.

– Может, в автобусе?.. – раздумывал Владимир.

– Нунах! – воспротивился Вовчик, – Мне хватило, что мы весь день там, крючком… И сейчас ещё не вытянуться!.. У меня Жоржетта скоро взбесится от такого режима.

Он осмотрелся. Пара лавок были уже заняты.

– Да наплевать… Палатку вон… даже ставить не будем, развернём как подстилку. А?

– Не на асфальте же. В гостиницу ломануться, где девки?

– Там, грят, мест уже нет; вон, видишь, оттуда уже потянулись. Не, можно к какой бабуське попроситься, но нафига?

– Хорь, ну не на асфальте же??

– А чё нет? Ты там, в Америках, оторвался от реалий. Чо, типа, «что о нас подумают»? Да наплевать, Володь. Как цыгане, видел? Где кости кинул – там и дом.

– Цыгане. Ага, цыгане.

– Цыгане. Мы сейчас и есть цыгане, хы. Вообще этот мент прав был – тут действительно недалеко. Мы б с тобой за световой день завтра дошли. Придумали, тоже, проблему… тут идти-то!.. А вот как весь этот табор добираться будет – это вопрос… Если автобус к завтрему не починят.

– Мда. Вот мы уже стали думать о судьбах коллектива. Так недолго и о судьбе страны начать задумываться… – подколол друга Владимир.

– Постоянно думаю, хы! – принял подколку Вовчик, – Но исхожу из «Спасись сам – и вокруг тебя спасутся миллионы»; не помню кто сказал… Пожрать бы. Хочешь?

– Давай. Чё там у нас в вечернем меню?

– Вот – я тебе говорил: «Слушай эксперта»! Идёшь на день – бери на неделю.

– Это я говорил – насчёт эксперта.

– Ты. Фига, ты говорил: «До порога довезут, до порога довезут…» Ааа??? – продолжал уязвлять Вовчик, присев на корточки и доставая из рюкзака флягу с чаем и пачку галет, – Вообще тут… обломно. Надо бы что горячее сгоношить, благо есть и из чего, и на чём – что мы в сухомятку будем давиться? В натуре, как бомжики, один плюс – мент с автоматом. Как думаешь – водится гопота в посёлке городского типа?

– Она сейчас везде водится…

ХРОНОВ – ХАРОН

– Пацаны! – внезапно окликнул их откуда не возьмись нарисовавшийся Хронов, – Вы тут? Айда со мной, я козырной ночлег нашёл!

– О. Витька. А мы думали, ты с этой… со своей новой подругой где крутишь – за презервативами пришёл?.. – прикололся Владимир.

– Не. – не принял подколки Хронов, – Они в гостиницу попёрлись. Ну, я поначалу с ними. Там хозяин такие бабки заломил за ночлег – девки сначала так и сели. А потом вдруг Мэгги, – «Я, – говорит, – плачу за всех!» Долларами. Нам, говорит, три комнаты и бельё чтоб. И – хрусь-хрусь баблом у трактирщика перед носом. Ну и… Я, как бы, не при делах, пока. Ладно. Я там с местным перепизд. л, – есть нормальный вариант. Айда, пацаны!

Владимир вгляделся, – ему показалось, что Хронов слегка нетрезв.

– Айда, говорю! Нормальный вариант. Даже роскошный. Идёте??

– Да что за вариант-то??

– Увидите. Пошли давай! – настойчивый Хронов стал сам запихивать обратно в вовчиков рюкзак только что достанную им жратву.

– Ну что… Пойдём? – друзья пожали плечами и стали собираться.

Обещанный Хроновым «роскошный ночлег» оказался не так и близко. Они шли, петляя среди заборов и одноэтажных домишек частного сектора; Вовчик по дороге рвал траву и толкал её в коробку, кролику. Наконец показался крепенький такой, солидный двухэтажный коттедж. Вот к нему и направился ведущий друзей Витька.

Уже смеркалось. За заборами частных владений гавкали собаки, но улицы были уже безлюдны. Коттедж выглядел необитаемым. Хронов провёл друзей вдоль забора из сетки-рябицы на металлических столбах, в одном месте уверенно отогнул сетку, и влез в образовавшуюся щель на участок.

– Хронов! Витька! Куда ты попёрся? Кто тут живёт? – остановился перед сеткой Владимир.

– Мы тут живём теперь. Ну – лезьте! Кому сказал! Я ж говорю – всё схвачено.

– Чей коттедж?

– Лезьте, говорю. Тут всё расскажу.

Пришлось влезть в щель. Хронов же уверенно прошёл дальше и скрылся из виду за углом дома. Друзья тоже обогнули дом и оказались перед ступеньками, ведущими вниз, в подвал, вернее – в цокольный этаж.

Скрипнула дверь, приоткрываясь – высунулся Витька:

– Ну чё встали? Шагайте сюда. Бля, темнеет уже. Вовк, фонарик дай…

Владимир тоже достал фонарик и посветил вниз. Дверь, ведущая вниз, в полуподземный этаж, была варварски взломана.

– Хрон, ты офигел, что ли? Куда ты нас привёл??

Но Хронов был готов:

– Тут было сломано! Мне пацан местный сказал. Тут приезжий деловой жил, – его грохнули, говорят, неделю назад, – и семья его увезла хоронить в Мувск. Пустой коттедж. Спускайтесь. Переночуем, хуле. Тут диваны кожаные…

– Какой «деловой»?.. Какого мы… в чужой коттедж полезем?? Ты знаешь, как это называется?

– Не пыли, – ответил вконец распоясавшийся Витька, – Это называется что есть где переночевать. Чё ты ноешь? Приехал со своей Америки и ноешь, ноешь тут!.. Ща времена сменились – чо вижу, всё моё. Хы. Если хозяин не против – а он, видишь, не против. Нету хозяина. И вообще – я тебе не «Хрон», а Харон. Хорь!! Ты фонарик дай, тебя чо, три раза просить??

У Владимира появилось настойчивое желание дать по башке самодеятельному анархисту, но он сдержался. Ещё даже до деревни не доехали – стоило ли начинать прямую конфронтацию. Вовчик в сомнениях молчал, поигрывая фонариком. Плюнув, Хронов скрылся в темноте за дверью. Тут же там что-то с шумом упало.

– Бл… пошли за этим выродком…

– Вовк, да ладно. Может, в натуре, переночуем здесь? Раз никого? Уж очень неохота тащиться по темну назад-то…

– И станем соучастниками?

– Ты думаешь он взломал?

– Ну а кто ещё-то? Ты погляди – он ещё и набухаться успел где-то! Пошли отсюда, Вовчик?

Но твёрдой убеждённости в его словах не было.

– Куда, Вовк? Стемнело уже. Переться опять к вокзалу? Давай уж тогда здесь, возле дома…

– Вот завёл… Харон!

Владимир прикинул расклад: действительно, тащиться в темноте назад было неразумно, ночевать на улице за оградой – ещё неразумней, обустроиться на лужайке около коттеджа – тоже глупость. Если вдруг вернутся хозяева, вряд ли они будут вникать, почему при сломанной двери один – там, а двое – здесь, на участке. Глупая, какая-то ситуация.

В коттедже, в глубине, опять что-то упало.

– Вот бл!.. Пришли, называется, на ночлег. Ладно, пошли. Хоть проследим, чтоб этот махновец не разорил тут ничего. Вот ведь скотина!

Коттедж был не очень большой и не очень «упакованный», но вполне приличный по Мувским меркам; насколько можно было судить в свете двух фонариков, по фото на стенах и по обстановке, тут жила семья, главой которой был мордастый субъект с глазами навыкате, – очевидно, этот самый «деловой», про которого говорил Хронов; его жена, ещё какая-то тётка – судя по схожести, – её мать, и пара ребятишек.

Сейчас, действительно, никого не было; всё показывало, что дом покинули в спешке – валялись вещи, на спинках стульев и просто на полу; на большом обеденном столе засохли в тарелках остатки еды. Стол стоял, кстати, в большой зале; в которой был непременная принадлежность жилья нового русского – камин.

Вовчик, пройдясь по дому, нашёл кухню; и обнаружил, что газовая плита не функционирует – нет газа. Шаром покати было и в шкафчиках на кухне. То ли семья бедствовала, то ли при отъезде забрала с собой всё съестное. Второе было более логично.

– Слышь, Вовчик… Я пойду двери на вход гляну, – тут ведь решётки на окнах по первому этажу; защемят нас через тот вход где вошли – и мы в ловушке. Посмотрю я, как в случ-чего слинять по-быстрому.

– Давай. Я вон, в камине сейчас пожрать сварганю.

– Только в окна не свети. Хоть и шторы – а всё равно. И этого придурка потом найти надо бы – где он роется?.. Фонарик не давай ему.

– Вовк, ты его найди в первую очередь. А то он зажигалкой будет подсвечивать – пожар устроит.

– И то верно.

Хронов нашёлся на втором этаже, в хозяйской спальне; он вальяжно расположился на большой кровати под балдахином – хозяева, видимо, были поклонники пошлой роскоши в восточном стиле, – и, открыв бар в большом стилизованном деревянном глобусе с откидной крышкой-полусферой, теперь накачивался спиртным. Владимир посветил на борца с тоталитарными режимами, на его перекошенную рожу, которую он заслонял от света фонарика рукой с фужером, – плюнул, и вышел. Огонь не зажигает – и то плюс. Нажрётся – уснёт…

Выходы из коттеджа нашлись, кроме бокового подвального, через который они проникли, ещё целых два: «центральный», через прихожую с разбросанной разномастной обувью; и через пустой гараж. И тот, и другой Владимир осмотрел на предмет быстрой-чрезвычайной эвакуации в случае форс-мажора, как то: возвращение хозяев, визит гопников, налёт правоохранителей. Или визит правоохранителей – налёт гопников? В нынешних реалиях и не поймёшь, что правильней… В любом случае, как говорится в блатных песнях, надо будет «рвать когти»…

Да. Как бы это ощущение – что случись что, – надо сматываться, – не стало профилирующим ощущением в жизни… Неприятно. А интересно… интересно, бывший хозяин не был ли охотником?? Ааа??.. Сейф там, оружье… И Владимир вновь, теперь уже с новой целью, занялся обследованием коттеджа.

Но сейф так и не обнаружил – или его не было, или он был так удачно замаскирован, что без высокой квалификации вора-домушника его было просто не найти…

– Во-о-овк! Во-овка! Айда чИкать! И этого… махновца тоже зови! – вскоре послышались призывы Вовчика. Владимир как раз обследовал полуподвал: бойлерную-топочную, где кроме котла стоял здоровенный бак, явно с водой из скважины; видимо, для термоизоляции и от образования конденсата густо залитый монтажной пеной, и небольшое помещение, видимо, планировавшееся когда-то под спортзал, о чём напоминали только зеркала по стенам и боксёрский мешок в углу; всё заставленное разным хламом, в основном старой мебелью.

– Иду, Хорь, иду… А махновец пусть наверху, полагаю, уже спит – он там хозяйский бар опустошает.

– Осторожно, на Жоржетту не наступи, я её погулять выпустил… здесь где-то рыщет. И дверь прикрой, чтоб из комнаты не сбежала.

– Одни заботы с твоей Жоржеттой, – выпустил бы ты её? Или подарил тут, в посёлке кому. – посоветовал Владимир, подсаживаясь за стол к Вовчику. Тот, сдвинув грязную посуду в сторону, налил в большие кружки из нержавейки, которые у него заменяли одновременно и тарелки, «суп» из китайской лапши быстрого приготовления, со специями и добавкой консервированной говядины. Запах от него стоял просто одуряющий.

– Нет… Нельзя… – сквозь постукивание ложкой о стенки кружки-тарелки пояснил Вовчик, – В лесу Жоржетта от холода загнётся, или съест её какая собака – она ведь неприспособленная к выживанию в дикой природе, она ж декоративная! А тут, в посёлке… тоже сожрут. Ты их рожи видел? Используют на закуску. …Не. Доберёмся до деревни, будет у меня там жить. На всём готовом.

– Ясно. Хрону оставил?

– Ага. Вон, в тарелку налил. Бухает?

– Ну.

Но Хронов явился сам, видимо аромат от сваренного Вовчиком супа достиг второго этажа. На лестнице зашебуршало, охнуло, негромко матюкнулось, – и в приоткрывшуюся дверь, слабо освещённую поставленным Вовчиком на стол, светящим в потолок фонариком, просунулся Хронов.

– Витька. Вошёл – дверь прикрой за собой. У меня тут кролик рыщет, чтоб не искать его потом по всему дому.

– Жрёте… – укоризненно-угрожающе произнёс Хронов, – Жрёте! Я вас сюда привёл, вы тут на всём готовом – и жрёте! Меня даже не позвали!

– Ты ж там, на втором этаже бухал, – заметил Владимир, тщательно выскребая ложкой кружку, – И тоже нас не позвал. Что ж до того, что «ты нас сюда привёл, на всё готовое…»

– …да ладно, Витьк, садись, вон тебе оставили. Горячее. Ложки у тебя нету, конечно? Вон, возьми из хозяйских, чистую.

– …не позвали… товарища! Сидите тут… приспособленцы! По жизни только… приспосабливаетесь!! – он икнул, его качнуло; в рассеянном свете фонарика видно было, что в одной руке он держит открытую бутылку.

– Слышь. Витька. Мы, если бы знали, что ты нас в чужой коттедж поведёшь, – не пошли бы. И жрать тебе вон оставили. Так что не понтуйся, а садись. Ешь.

Хронов, пошатываясь, приблизился к столу, сел на стул, и водрузил бутылку в центр. Текила – определил Владимир. Анархист неприязнённо посмотрел на него, пробормотал под нос «Понтуюсь, говоришь??..», придвинул к себе тарелку с лапшой и принялся жадно есть.

– Сейчас я чай заварю, – сказал Вовчик, и встал из-за стола.

– Там, в подвале, вода есть. В баке. Принести? – тоже поднялся Владимир.

Вовчик не успел ответить, как Хронов с неожиданной силой и гневом грохнул кулаком по столу, так, что подпрыгнули тарелки:

– Куда, нах!! Сидеть! Вам, бля, чо, западло со мной посидеть за столом, выпить за торрр… торр-же-ство анархистской идеи??!

Владимир увидел, что Хронов совсем пьян; тот схватил со стола нечистый стакан, набулькал туда текилы, периодически промахиваясь горлышком бутылки мимо стакана, цопнул его, и опрокинул в рот.

Вовчик с Владимиром переглянулись. Вовчик сморщился; Владимир кивнул ему на камин, где догорали, светя красными углями, щепочки, на которых Вовчик и приготовил суп. Вовчик пожал плечами и двинулся к камину, готовить чай.

Допив текилу из стакана, Хронов рыгнул, вновь налил себе полстакана, налил столько же в другой стакан, – и сунул его Владимиру:

– На! Выпьешь со мной! За…

– Послушай, Витя… – как нельзя более мягко и убедительно произнёс Владимир, стискивая немаленькие кулаки, – Витя… Во-первых, текилу так не пьют, это не водка. Во-вторых…, – отстраняя руку со стаканом, настойчиво-пьяно сующим его Владимиру Хронова, – … а не пошёл бы ты… проспаться. На тот же второй этаж. Пить я с тобой не буду…

– Чёёёё??? – заревел Хронов, бросая на стол стакан, который тут же разлился, – Не будешь?? Чё ты… командуешь?? Припёрся из своей Америки, козёл, и командуешь тута?? Да я тебя!!..

Он отшатнулся от стола, в рассеянном свете фонарика было видно, что лицо его исказилось; сунул руку под полу своей милитари-куртки, выдернул из-за пояса пистолет, и тут же направил его на Владимира.

* * *

Девчонки в мини-гостинице, утомившиеся длинным и бездарным переездом в трясучем неприспособленном к долгим переездам автобусе, перекусив взятыми с собой продуктами, уже мирно спали. Хозяин гостинцы, сражённый щедростью Мэгги («– Ну что вы, девочки, не стоит благодарности, мы же одна команда! А деньги – что деньги, – пыль! Я неплохо заработала в казино…»), выделил две комнаты по четыре кровати и чистое бельё. Организовал чай и заверил, что «в его гостинице они могут чувствовать себя в полной безопасности; потому что всех местных ухарей он лично знает, и они его знают; а также знают, что у него есть 12-й калибр, и случись что…» Он настраивался ещё долго похваляться своими связями среди местной гопоты; и даже стал делать недвусмысленные намёки, что он мужик хоть куда, и желающие девчонки могу остаться у него… хммм… работать… ну, скажем, горничными… и всё такое… – но тут Мэгги безаппеляционно заявила ему, что «за девочками завтра приедут пацаны на трёх джипах из города, вот с ними и побазаришь насчёт работы горничными, и всё такое!» – хозяин тут же увял; а также за ним пришла его жена, неодобрительно посмотрела на красивых молодых девчонок, взяла его за рукав и со словами «– Опять перед молодками копытом бьешь, мерин старый?..» увела наверх.

Сразу приуныв, пожелав всем спокойной ночи, хозяин двинулся за своей дражайшей половиной; в коридоре только слышны были обрывки их разговора:

– Чё ты, чё ты, Жанна, сразу мерин… Старый конь борозды не спортит!

– Ага, он её удобряет. Иди уж, дон Жуан равновпольский…

Теперь, разместившись без особого труда в силу своих модельных кондиций все одиннадцать на восьми кроватях, девушки мирно спали. Вдруг Надю разбудило мычание. Приглушенное, но отчётливое мычание. Борясь со сном, она некоторое время соображала, откуда оно раздаётся, – казалось, что прямо здесь, в комнате… Каким бы образом, мы, вроде бы, до деревни ещё не доехали… – метались в её сонном мозгу бессвязные мысли, – откуда корова?.. или бык?..

Приоткрыв глаза на щелочку, она увидела в полумраке звёздной ночи, как на кровати напротив заворочалась Мэгги, потом вдруг достала из-под подушки светящийся мобильник… Мычание послышалось громче, и стало ясно, что это телефонный сигнал. Мэгги, сев в постели, торопливо потыкала пальчиком в экран, и раздражённо-вполголоса бросила в трубку:

– Да!..

Трубка еле слышно зажурчала мужским голосом, на что Мэгги так же раздражённо отозвалась:

– Это я поняла уже, что «ты», какой козёл будет ещё ночью звонить…

Снова в трубке зажурчал далёкий голос; Мэгги ответила несколько раз:

– Не знаю… Да, далеко… Да, не в Мувске, и не в стране даже… Вот так вот! – я тебе в записке всё написала… Нет, не обязана. А я откуда знаю?? Ах поговорить-выяснить… И не позже как сейчас, ага?.. А мы что, не всё ещё выяснили?? – она бросила взгляд по сторонам, на спящих, – Надя зажмурилась, – и, нашарив под кроватью сланцы, встала. Легчайшая и коротчайшая ночная рубашка прикрыла её тело до верха бёдер.

– Сейчас… Погоди. Да не ори так, а то я отключусь! Сейчас, я сказала! Поговорим…

Она встала, и, шоркая сланцами по полу, вышла из комнаты – тихонько брякнул запорный шпингалет, тихо скрипнула дверь.

Надя лежала несколько минут и честно пыталась заснуть. Но сон вдруг отлетел. К тому же вдруг захотелось в туалет. Чего бы вот вдруг?.. Ну ладно…

Она тихо встала, надела туфли, и, как была, в трусиках и в футболке на голое тело, отправилась в туалет, который, как показал до этого хозяин гостиницы, был один на этаж, в конце недлинного коридора.

Очевидно, вело её не желание посетить отхожее место, а банальное любопытство; и вело со знанием дела – подойдя к приоткрытой двери в туалет, она услышала голос Мэгги, говорящей по телефону. Более того, осторожно заглянув в дверь, она отчётливо увидела и саму Мэгги; её силуэт, стоявшей спиной к двери, лицом к окну, отчётливо прорисовывался на фоне летней звёздной ночи.

Она услышала обрывки фраз:

– …это моё дело! Не знаю, и знать не хочу!! Да. Я тебе ни чем не обязана, ты за всё получил сполна! Я тебе в сотый раз говорю – не брала!! Нет, нет и нет! Да. НЕ БРАЛА! Мне наплевать, кто там и что «видел»… Нет, не могу приехать. Сказала же – не в стране! Да мне наср. ть, что ты там «проверял», меня это не колышет!! Нет, не о чем нам с тобой «поговорить». … Ещё раз повторяю – в расчёте!!! Ты получил, что заслуживал… ах, найдёшь?.. Поговорить-поквитаться?? Ищи. Козёл! Пидор! Импотент несчастный!! … тебе надо было с машинисткой башенного крана жить, чтоб она тебе краном его поднимала!.. Да, придурялась, – ты сам себя-то удовлетворить не можешь, не то что женщину!.. Гандон!! – она почти кричала, но полузадушенным, «конспиративным» криком, – Чтоб ты сдох!! Думай что хочешь! Ищи!!

Видимо, в полнейшем бешенстве, она шарахнула телефоном о край облицованной кафелем стенки; потом взглянула не него, ткнула пальцем, отключая; затем – всё это Надя явственно видела на фоне окна, – открыла на нём заднюю крышку, вынула аккумулятор и швырнула его в открытую форточку…

Достала явно трясущимися руками карточку симки, сунула её в рот и с хрустом разгрызла, выплюнув осколки в унитаз. Ещё удар телефоном в угол стены – и телефон, роняя осколки, брошен в корзину для использованной туалетной бумаги…