Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 88 (всего у книги 132 страниц)

Их не стали «подпускать поближе» и всё такое – Макс, и Виталий Леонидович с ним полностью согласился, сказал, что нужно проявить твёрдость с самого начала, твёрдость и жёсткость; и «сразу показать этим сволочам, что тут не шутят!»

И когда они полезли через забор – в них сразу открыли огонь. Они тут же убрались назад, за забор; но в одного Макс, кажется, попал – ранил.

Тогда они ещё какое-то время поболтались за запертыми воротами; но лезть на забор уже не решались – и вскоре уехали. Оба джипа.

И вот ночью… ночью эти, приехавшие, решили, видимо, совершить «ночной налёт по нормативам спецназа», – ночью они втихУю преодолели забор – не здесь, не с фасада коттеджа, а в самой дальней части участка, за старой баней, сейчас служащей дровяником.

Конечно же, сработала сигнализация – без воя, мигания прожекторов и сирен – просто у Виталия Леонидовича на пульте охраны загорелся красный диод, показывая место нарушения периметра; и зуммер просигналил опасность. А ночная замаскированная камера вскоре и показала в инфракрасном диапазоне четыре фигуры, пригнувшись пробирающиеся к дому.

Как и следовало ожидать, пришельцы выбрали для вторжения в коттедж окно на втором этаже с торцевой стороны коттеджа – как раз то, возле которого «как нарочно» была прислонена к стене длинная лестница, и рядом рос раскидистый, хотя сейчас уже весь голый и заиндевелый, вяз. Виталий Леонидович, как и все обитатели дома, уже экипированный «по-военному», прекрасно слышал через внешние микрофоны даже их обмен репликами и приглушенную матершину…

Пришельцы передвинули лестницу к окну и вдвоём – двое держали лестницу, – поднялись к окну… Через минуты микрофоны донесли и усилили мерзкий скрип металла по стеклу – пришельцы резали стекло в окне. Чем резали? Нет, не «просто стеклорезом» – мы нашли потом эту штуку: большая присоска на ручке, и вокруг неё на подшипнике и планке ходит, собственно, стеклорез – твёрдосплавный резак. На уголовном слэнге эта штучка называется «балерина», – присоска крепится к стеклу; а резак, вращаемый по окружности, надрезает стекло. Потом дзыньк! – и вырезанный кругляш стекла присоской попросту выдёргивается. Без всякого звона. Вот так…

Таким образом, приглушённо приматериваясь, они вырезали два кругляша в стеклопакете и, просунув руку, открыли изнутри раму… Рамы почему-то открывались наружу, но взломщики поначалу не обратили на этот странный факт особого внимания. Открыли. И влезли вдвоём на второй этаж.

Практически неслышно влезли, надо отдать им должное – не то что профессионалы-взломщики или ниндзи какие, но в целом вполне грамотно и бесшумно. Если бы не скрытая сигнализация по периметру, и не специально подготовленная для таких «гостей» «комната приёмов» рядом с малопосещаемым зимним садом на втором этаже, куда они, собственно, и влезли, это всё могло и проканать…

Увлёкшийся повествованием депутат, вновь переживая происшествие, жестикулировал; поминутно протирал очки, поглаживал редкие волосы на узком, обтянутом черепашьей кожей черепе, и, уже не стесняясь в выражениях отсутствующих в курительной комнате женщин, рассказывал…

Влезшие на этаж взломщики обследовали комнату, и ничего полезного в ней не нашли, да, собственно, и не особо искали; и вскоре устремились к межкомнатной двери, чтобы продолжить свой экскурс в недра коттеджа. Что уж они собирались делать – втихую вырезать всех обитателей по одному, или открыть парадную дверь и ворота изнутри, с пульта, и впустить ораву своих подельников, как это сделал Одиссей в Трое – это у них теперь не узнать, нет… Потому что влезли они в ловушку, в специально приготовленную для таких вот непрошенных гостей мышеловку.

В чём и убедились незамедлительно: межкомнатная дверь, несмотря на фактурную, «под дерево», отделку, на поверку оказалось стальной и запертой… Ещё не поняв, как же это так вышло, они суетились около неё, дёргали, толкали, недоумевая, как же это так и зачем – когда мышеловка захлопнулась: повинуясь сигналу с пульта Виталия Леонидовича, выломав кусок подвесного потолка и обрывая нарочито-пышные портьеры, с потолка над окнами мАхом упали, мотнувшись на шарнирах над окном, тяжёлые стальные решётки; с мощным, каким-то средневековым лязгом защёлкнувшись в замках под окнами, напрочь отрезая попавшимся «мышкам» дорогу к отступлению!

И всё. Находившиеся в комнате двое просто оцепенели; а двое на улице, услышав грохот падающих решёток, заметались… Потом один рванул вверх по лестнице – и за распахнутыми рамами обнаружил надёжно запертую решётку!

Тут он с попавшимися в мышеловку немного через решётку пообщался, в основном матом и междометиями, чему был невольным свидетелем Виталий Леонидович – в комнате-ловушке, конечно же, был микрофон. До них, конечно, тут же дошло… и эти двое, что остались снаружи, один на лестнице, а другой под лестницей, сломя голову кинулись бежать – туда, откуда и проникли на территорию. И, пока они бежали, Макс с мансарды одного застрелил… то есть это мы думаем, что застрелил – тот упал и не двигался; но потом, когда утром туда сходили – тела не было, только снег в кровавых комках и «следы волочения», как говорят эксперты…

– А сигналка?

– Что «сигналка»? А, по периметру? Да мы не следили, мы все к этой мышеловке собрались тогда. Кроме женщин, конечно. И я им через дверь предложил – сдаваться. Тем более, что их согласия особо и не требовалось!

– Как же вы так – все собрались у… у двери? А если б в это время?.. Ну ладно, ладно, молчу; я ж понимаю – ночное нападение, экстрим…

Про себя Владимир подумал, что вот, несмотря на всё техническое оснащение коттеджа, рядом с которым Вовчиковы деревенские банки с болтами на проволоке как сигнализация выглядели как детский самокат рядом с «мерседесом», насчёт дисциплины и организации обороны у Вовчика дела обстояли, пожалуй, и получше. Может, из-за тщательности самого Вовчика, может из-за консультаций Вадима, как бывалого вояки; а скорее всего и из-за того, что Вовчик со своей «командой» в переделках уже побывал; и, хотя бы по итогам происшествия на поляне в лесу, знал, чем кончается непредусмотрительность… Но говорить вслух это Владимир, конечно же, не стал.

– И что дальше с этими – что попались? Сдались они? – спросил он. Действительно, где же они сейчас сидят? В подвале, что ли?..

– Нет… – пожал плечами депутат, – Собственно, мы с ними особо не разговаривали. Они начали там, из-за двери, кричать, угрожать… кстати, Лиошко упоминали – якобы они под ним ходят… Я его знаю – он из Северной Депутатской фракции, мы пересекались раньше по работе… порядочная сволочь. У меня с ним были трения.

– И что?

– Мы посовещались – Макс настоял их ликвидировать. Я… мы, в общем, согласились с его доводами…

– Как?.. ликвидировать? Сразу?.. – Владимиру показалось, что он ослышался, – Зачем??

– Видишь ли, Владимир. Нужно сразу показать силу и бескомпромиссность. Что мы не собираемся с ними в бирюльки играть. Поставить вопрос ребром: каждый, кто сюда полезет, будет однозначно ликвидирован. Так сказать, разговор с позиции силы. И… Макс их застрелил. Я открыл броне-дверцу, – там была такая, за картиной, замаскированная, – и Макс их перестрелял. Как в тире. А потом, днём, мы их «выложили» перед коттеджем, – там территория просматривается, они наверняка видели!

– Виталий Леонидович… но как же… – Владимира взволновал такой, на его взгляд, неделовой подход к решению такого важного вопроса, – Нет, вы не подумайте, что я им там… сочувствую, или там за них… переживаю; нет! Собакам собачья смерть! Но зачем… сразу-то? Они же, пленные – это же… ресурс! Их можно было допросить, их можно было использовать как прикрытие, ими можно было, наконец, торговаться! Это ведь козырь был – пленные-то! А вы этот козырь сразу – в расход… зачем так-то?

Виталий Леонидович ещё раз протёр узкие стёклышки очков, надел их и посмотрел на Владимира раздражённо-покровительственно:

– Эх, Володя, Володя! О чём ты говоришь! Какая такая «торговля»?.. Вот узнаю школу старого Лебедева – всё-то ему было строить «систему сдержек и противовесов»; и вас, молодёжь, этому же учил! А у нас, Володя, всё по-простому: кто к нам с мечом придёт – от меча и погибнет! Полезли – и вот, пожалуйста: оба на утро холодные! И это, Володя, «на отрезвление» должно действовать намного сильнее, чем какие бы то ни было «переговоры»…

– Но…

– …быстрый и конкретный ответ. Залезли, вломились – трупы! Это, в принципе, Макс предложил такой подход; Глебу и Мише было всё равно, а я с Максом согласился! Нечего с ними церемониться! Кстати, в Регионах и закон такой принят – теперь разрешено. В порядке самообороны… Ты же сам, ты же сам рассказывал – что когда на вас эти, гастеры, напали – ты же их и перестрелял из автомата? Или ты выдумал всё?.. А сейчас что-то, извини, слякоть разводишь – «допросить» да «торговаться»… С кем торговаться-то?!

– Виталий Леонидович… Не выдумал. Да я же не отрицаю необходимости жёсткого поведения с бандитами, террористами и прочей публикой! Но зачем же сразу такой козырь, как пленённые бандиты, «гасить»? Ведь они и штурмовали вас, теперь это ясно, так нагло и отчаянно, именно потому, что вы их людей застрелили! Озлобили их, значит. А если бы не застрелили, во всяком случае, сразу, – то наверняка тогда и штурма бы не было. А были бы переговоры. Пусть длительные, нудные – но не война! А теперь…

– Володя! – Виталий Леонидович перешёл на строгий менторский тон, – Я попрошу тебя не распространяться на тему, в которой ты, извини, не разбираешься!..

– Не разбираюсь?..

– Да, не разбираешься! – хозяин коттеджа повысил голос, – Рассуждать о сущности политики и технике решения политических вопросов – это одно; а реальность – это совсем другое! Я вижу, сразу вижу – тут, в твоих рассуждениях, торчат уши старого политикана Лебедева! И что не зря ты так долго прожил в Америке – этой стране торгашей! Это там всё – набрать козырей и «торговаться»! – последнее он высказал с явным отвращением.

– Вот Макс – он с детства вырос в Америке, – но по менталитету он совсем другой! Никаких переговоров со сволочами, – полезли – трупы! И всё! Да, они вновь полезли, очень может быть, из-за этих двоих. И что? Потеряли четырнадцать человек – и теперь не сунутся! А сунутся – получат ещё!

– Виталий Леонидович…

Владимир уже понял, что зря он этот вопрос поднял. У хозяина сложилось впечатление, что он, не побывав в бою, не будучи защитником, а лишь гостем, критикует саму концепцию защиты. Да, собственно, так оно и было: он с самого начала сомневался, что в начавшейся заварушке можно будет отсидеться в таком-то вот комфортабельном «замке», между делом постреливая в нападающих… Он считал, что на силу всегда найдётся другая сила; и что лучшая политика в БП – это не отсвечивать; быть далеко от «центра бурления говен», и быть никому ненужным и неинтересным. А тут – целый дворец, явно набитый дефицитнейшими в наше время ништяками – и рассчитывать, что рано или поздно никто не позарится; что не найдётся силы или хитрости, способной опрокинуть оборону?.. На его взгляд это было опрометчиво, на такое всерьёз рассчитывать. Вот концепция выживания Вовчика – та импонировала ему намного больше, – быть далеко, быть неприметным… Но Виталий Леонидович со своим семейством слишком ценил комфорт, чтобы прятаться в «ебенях»… и то! – видишь, как дело обернулось, даже там, в Озерье, нашлись охотники до его, до их добра… Везде, конечно, нужно защищаться. Но зачем же «поднимать кровных врагов на ровном месте»? Он вспомнил, как рассказывал Вовчик: как он с девчонками захватил в плен троих хроновских пацанов… Ведь не убил же их! Заставил потрудиться «на благо коллектива» – а потом вернул, без оружия, конечно же. Избежал озлобления, которое, само собой, возникло бы в деревне, расправься он с ними. А здесь…

– Виталий Леонидович! Я же не критикую, нет! Как сделали – так сделали, что уж теперь… Но всё же у политики есть свои законы; а война, как известно, есть продолжение политики, только другими средствами…

– Нахватался ты у старика Лебедева!..

– …и один из законов политики – это что имеющиеся козыри нужно не разбрасывать, а хранить; и использовать в самый подходящий момент!..

– Всё! – Виталий Леонидович раздражённо пристукнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, и стал подниматься – Закончили эту тему!

– … вы теперь, возможно, заимели кровных врагов, которые не перед чем не остановятся…

– А и пускай. Сунутся – ещё получат. Ну что? Хочешь посмотреть останки, так сказать, этих «штурмовиков»? Или мыться сначала будете?

– Давайте сходим, посмотрим, пока светло. Не то что интересно, но… мало ли. Вдруг кого… опознаем.

– Ну, одевайся, сходим. Юноша, может, пока в ванну? Или только душ?

– Я тоже пойду! – встрепенулся доселе молчавший Женька. Видно было, что эпитет «юноша» ему непривычен, но понравился.

– Евгений. Там мёртвые тела. Зачем тебе смотреть?

– А вам – зачем? Вот и мне так же. Что мёртвые – что я, мёртвых не видел? Видел я мёртвых… Щас мёртвых хватает!

ПОСЛЕДСТВИЯ И НОВЫЕ ОПАСНОСТИ

Груда заиндевевших тел рядком и друг на друге лежала в бывшей оранжерее-теплице. Сейчас перекрытия из прозрачного пластика были сняты, видимо, чтобы не являться укрытием – присыпанные снежком они могли служить преградой для полного просмотра территории в этом направлении; и в помещении, на мёрзлой земле, среди горшков и засохших останков цветов были сложены трупы.

Торчали вверх руки со скрюченными почерневшими уже пальцами, в раззявленные рты позёмкой намело снега. На головах видны были пулевые отверстия – добивали??.. Наверняка. Кто, интересно? Как-то не мог себе представить интеллигентного Виталия Леонидовича или с детства знакомого Мишу, достреливающих раненых стонущих боевиков… Вообще смотреть на трупы, конечно, было неприятно, но Владимир заставлял себя. Кривился и Женька, невесть зачем увязавшийся с ними. Женька-то потом и узнал троих…

Собственно, сначала сам Владимир обратил внимание, что несколько трупов были какие-то подозрительно маленькие; и, наклонившись, рассматривая, определил, что пятеро-то были совсем молодые парни; наверное, ровесники Женьки. Все в разномастном камуфляже, все четырнадцать, вернее – шестнадцать – тела застреленных ночных «ниндзей» теперь лежали тут же. Разномастная обувь: берцы, гражданские зимние ботинки на меху; охотничьи сапоги как из «Охотника-Рыболова». Бурые пятна на форме. Никаких отличительных знаков. Стандартные армейские разгрузки – теперь пустые. И четверо – совсем мальчишки.

– Да-да! – подтвердил Виталий Леонидович, – Совсем пацанов погнали! Никакой совести у подонков! Вот этот вот… глянь. Вообще сопляк. Как он автомат-то тащил!

– Где сопляк? – встрепенулся Женька; подошёл, присматриваясь.

– А что, с автоматами они были?

– Почти все, да. Три дробовика, только. Стандартные армейские АК-74, жаль, что с боезапасом под 5.45 у нас не густо. Но и то…

– Это – Дрон! – послышался голос Женьки, – А этот – Фикса, вот, у него сбоку зубы вставные! Я их знаю!

– Да ты что? Пацанов этих? Откуда знаешь? – обернулись оба мужчины к мальчишке. Тот с полной уверенностью добавил:

– И вот этого – тоже видел. Только погоняло его не знаю. Они из «Бойцовых Котов». Ну, бывшие «Шестерёнки», с района мехзавода. Билли, посвети, есть фонарик?..

– Каких таких… «Бойцовских котов»?.. – забеспокоился Виталий Леонидович, – Банда? Подростковая? Под кем ходят? И – остальные-то взрослые!

– Они не под кем не ходят, они сами по себе… как мы. Мы с ними постоянно стЫкивались. Ну, на разборах. Они на нашу территорию лезли, ну и… мы на их. – продолжал Женька, – Это точно – Дрон! Я его хорошо знаю… знал. Он Шалому, ну Вампиру… то есть Сашке Меньшикову – зубы выбил. Кастетом. В драке. Вот…

Помолчал и добавил:

– Вампир его обещал из-под земли достать, и только потом зубы себе вставлять… а он вот он, тута. Надо будет ему сказать… Не получится у него… мстя.

– Месть.

– Угу. Вот тута вот… – Женька потеребил замёрзшую и ставшую жёсткой как жесть куртку на плече лежащего, – вот тут… на плече. Татуха у него должна быть. Кот, типа. Бойцовый. Они ещё летом себе набили, и ходили в безрукавках, понтовались. Дай ножик – вот давай прорежем, – там татуха. Я отвечаю.

– Да верим… ничего мы резать не будем, конечно. Кот так кот.

– Мы и «Уличных Псов» себе набили, в общем, в контру им. Ну, после той песни, помнишь? Типа, они кошаки – а мы Псы!

– Уличные.

– Уличные! – не принял подначки Женька, – А они потом куда-то подались. Кто что говорил – не то в тербат какой, не то в Вектор. Или в «Чёрные Квадраты». Ну и вот – допрыгались!

– Ты и «Чёрных Квадратов» знаешь? – встрепенулся Владимир.

– То я Чёрных Квадратов не знал бы… Тоже – бандюки; но, типа, идейные. У них автор, ну, главный бугор – говорят, в Мувске. Они, типа, против олигархов!

– Сейчас, Женька, все «типа против олигархов»; только олигархам от этого не жарко и не холодно. Ладно, пойдём, что ли.

Они выбрались из оранжереи, служащей теперь покойницкой, и в быстро синеющих сумерках направились к дому. По пути Виталий Леонидович всё размышлял вслух:

– … какая страна была! Держава! Не без недостатков, конечно – но пусть кинул бы камень тот, у кого нет недостатков! Мощь была! Нет, раздербанили, растащили по углам… и это ведь только начало! Сейчас… ты знаешь, Володя, что всё продаётся и покупается?.. Должности, звания. Дети вот, подростки. Кто платит – за того и идут на смерть. Дожили…

– Виталий Леонидович! – перебил Владимир, – Вот вы – отбились. Но ведь это повторится. Придут уже с техникой. С тяжёлым оружием. Что вы сможете противопоставить гранатомётам?..

Хозяин коттеджа осёкся. Помолчал. Потом вымолвил, как бы с трудом:

– А что ты предлагаешь?

– Уходить надо.

– Ку-да?? Куда – уходить? С запасами, с топливом? С женщинами? Куда?

– Я не знаю… Но тут – не вариант. Вы же видите – многие коттеджи уже разгромили. Доберутся и до вашего.

– Уходить – не вариант! Некуда уходить.

– Есть ещё вариант… – спохватился Владимир, – Виталий Леонидович! Вы только меня выслушайте, не перебивайте! Я понимаю всё… И что дом этот вам очень дорог, что много сил сюда вбито. Что перебираться куда-то со всеми запасами, и чтобы на новом месте сохранить тот же уровень комфорта – нереально. Но… вот я вам говорил – сейчас новая эта власть, эта «Региональная Администрация» – она на волоске держится. Пока они ещё как-то могут обеспечивать… электорату… какой-то уровень, пусть не комфорта, но хотя бы выживания и защиты. Но… ресурсы кончаются. Они уже не могут держать ситуацию. До сих пор оправданием была война с Мувском. Но сейчас, как я понимаю, боевые действия зашли в тупик – ни те не могут продавить ситуацию, ни эти. И в то же время поддерживать армию на приемлемом для неё уровне Администрация уже тоже не может! Я вам рассказывал уже – армейские части возвращаются в город. С оружием возвращаются, в том числе – с тяжёлым. Танки, пушки БМП… Миномёты. Плюс к этому идут уже столкновения с «Верным Вектором», с их, пока ещё тыловыми, частями…

– Знаю я. Я ситуацию мониторю.

Они дошли до коттеджа; и Женька отправился в ванну. Мужчины же сели в кресла в курительной и продолжили беседу. Всё это было уже очень серьёзно. Он предполагал, что обитатели коттеджа, просто запершись в четырёх стенах, и явно давая понять, что в коттедже есть что взять; а самое главное – озлобив нападавших, сделали не лучший выбор. Рано или поздно их раздавят… Владимир чувствовал, что от того, какое решение будет сейчас принято, зависит судьба обитателей коттеджа, Наташи; во многом – и его самого. Он старался быть убедительным. Но… хозяин явно был настроен отвергнуть любые доводы. Владимир знал этот эффект – когда собеседник не оценивает доводы, а только ищет любые, пусть несущественные, лазейки в них, чтобы доводы отвергнуть. Не опровергнуть своими контр-доводами, а просто отвергнуть. Потому что для него доводы оппонента неприемлемы на эмоциональном уровне; а все мы, что ни говори, дети эмоций… Но нужно было попробовать. Слишком многое от этого зависело. Получалось не очень…

– Вы же понимаете – начнётся то, что называется «Дикое Поле». Уже, по сути, началось – я был свидетелем по дороге. Когда закона нет, никакого! Вообще! Можно убить, можно ограбить – за это ничего не будет! Вот Администрация – она… нелигитимна, как сказал бы юрист; жестока, непорворотлива… но она олицетворяет хотя бы видимость порядка! Когда этого… кто тут у нас сейчас? Когда очередного «президента» скинут – начнутся погромы. В лучших традициях…

– Володя, давай-ка к делу. Ты это можешь всё объяснять своему малолетнему подопечному, мне – не надо. Что ты предлагаешь?

– Погодите, Виталий Леонидович. Я просто последовательно… последовательно приближаюсь к главному. Так вот. Выжить в ситуации «Дикого Поля» можно только в двух случаях: первый – когда вы с какой-то из сильных сторон… Ну, из истории – когда вы с красными, или там с петлюровцами, или, на худой конец, с Махно! Тогда в составе этой силы есть шанс – насколько есть шанс у этой силы. Да, можно словить пулю в бою; может эта «сила» в полном составе понести поражение – как это было с теми же белыми; но «в процессе» – шанс выжить есть… Тем более что разгром какой-то одной «силы» совсем не обязательно фатально сказывался на рядовых членах… на солдатах, имею ввиду. Вот в Гражданскую – были люди, что успевали повоевать и у белых, и у красных. И у Махно. Того же Алексей Толстого почитать, «Хождение по мукам» – с натуры было списано. Но – это не ваш вариант, я так понимаю.

– Правильно понимаешь. Очевидные вещи пока говоришь, Володя. Но… ты же понял – я намеренно устранился из политики. Я не с Регионалами, я не с Мувском, я не с Вектором или «Кувалдой» какой… слишком много их тут развелось – вот, уже какие-то «Коты» и «Квадраты»… Не тот мой возраст – лавировать в этом клубке… или там в атаки ходить. Вышел я из «рядовых», и давно! Да и противны они мне все!

– Это понятно, Виталий Леонидович. Но, в тоже время, если бы вот те… нападающие, если бы они точно знали, что у вас сильная «крыша», – ну пусть тот же «Вектор», вы же их… подкармливали? – они б не сунулись, правда же? А они полезли… значит, позиции «Вектора» совсем шаткие…

– Верно. Последнее время они и телефон не берут…

– То есть «крыши» у вас, считайте, нет… А в таком расколбасе – вы же понимаете! – того, кто ни с тем и не с этим, – того бьют в первую очередь… Тогда остаётся другой вариант – чтобы вы были никому незаметны или неинтересны. Нечего у вас взять, некому мстить!

– Как ты это себе представляешь?

– Ну как… Вот, уходить вы не хотите, и некуда – я вас понимаю. А коттедж – стоит! И видно, что жизнь в нём идёт. И ясно, что взять в нём есть что…

– Короче!

– Сжечь его! – решился наконец Владимир, – Сжечь. Не дотла, но чтобы видно было, что коттедж горел и частично разрушен. Разворотить или взорвать кровлю. Выбить окна, вместе со ставнями. Внутри всё разломать, как будто был штурм и дом уже разграблен!

– Володя… да ты с ума сошёл?.. – Виталий Леонидович смотрел теперь на Владимира с явным сомнением в его адекватности, – Чтобы я… свой дом?.. Дом?? Свой?? А самому что – повеситься на воротах? – он хмыкнул, – Не понял я твоей идеи…

– Виталий Леонидович, идея в том, чтобы вас не искали. Чтобы тут некому и нечего было делать. Вот в деревне, откуда я приехал – там другая ситуация. Там – сила против силы. Людей много. А у вас… Да, один штурм отбили – но это же город! Тут людских резервов несравненно больше, чем в Озерье! Придут ещё, и много. Надо чтобы некуда было им приходить, чтобы не маячить назойливо! Мне Наташа говорила – да я и сам помню, ещё с детства – ну, когда мы там в прятки играли, и когда в подземном тире вы меня стрелять учили, – у вас же огромный подвал! Как я понимаю, там запасы и есть… Про него мало кто знает – вы же сами говорите – эти, с администрации, приходили с обысками – и не нашли ничего…

– Да уж! – бывший депутат довольно хмыкнул, – Ещё бы они нашли! Там всё по уму сделано! Те же спецы делали, что твоему отцу тайник в кабинете… ну, ты знаешь. Сторонний человек в подвале найдёт только то, что ему позволено будет найти… а кроме того, я и… впрочем, не об этом речь. Итак?

– Вот. «Уйти в подземелье». «Оформить» всё так, что будто бы коттедж разгромлен, и обитатели спаслись бегством! В подвале, в бункере вашем, я уверен, можно выживать! С соблюдением, конечно же, некоторых мер конспирации – чтобы генератор не стучал, чтобы дым… запахи там… ну, вы понимаете. Конечно, джакузи или ванны уже не будет – но вас там не достанут. Просто потому, что никому в голову не придёт вас там искать!

Виталий Леонидович тяжело вздохнул, чешуйчатая кожа на его лысоватом черепе сдвинулась на лбу в складки.

– Володя… давай закончим эту тему. Никуда «в подземелья» я уходить не стану. Как ты это себе представляешь: с Наташей, с Оленькой, с детьми, с Ольгой Михайловной в подземелье – и дышать через раз? А у нас над головой будут ходить друзья этих, покойничков, что рядком в оранжерее лежат – и пинать мои стулья?? – он зло хлопнул костлявой рукой по подлокотнику кресла и повысил голос, – Тыкать грязными пальцами в клавиши Оленькиного фортепьяно?? А мы будем через микрофоны напряжённо прислушиваться – ушли? Не ушли? Будем греть пищу не в микроволновке, а на газовой горелке; на спиртовке ещё, может?? Кутаться в пледы чтобы не замёрзнуть? Превратиться в тараканов??

Владимир сделал ещё попытку:

– Ну, готовить на газовой горелке – это ещё не самое страшное… Я же с деревни – там Вовчик, – вы его знаете, – со своими на дровяной печке готовит… и ей же обогревается.

– Оленька… Оленька с Наташей будут вилками таскать разогретую тушёнку из жестяной банки?? Варить эти… дошираки? Самим разрушить свой дом??

– Имитировать, всего лишь имитировать, Виталий Леонидович! Чтобы вас тут не искали. Вы же говорили, что эти люди… что они этого, вашего бывшего коллегу Лиошко, упоминали – и что он мстительный и подлый тип. Зачем вам эта вендетта?

– Всё, закрыли тему! – Виталий Леонидович был непреклонен, – То, что ты предлагаешь, положительно неприемлемо!

– Ясно… – Владимир вздохнул, – Но какая-то концепция выживания у вас есть?

– Есть. Мы отбили один штурм, отобьём и следующие. Стрелковки у нас хватает. Стрелков – тоже; к тому же я рассчитываю, что и ты к нам присоединишься. Насчёт применения тяжёлого вооружения Администрация настроена непреклонно – это неприемлемо, это будет пресекаться. Хотя на некоторые инциденты с применением лёгкого пехотного оружия они глаза закрывают…

– Ничего себе «инцидент» – четырнадцать трупов!..

– … вот если не станет Администрации… Ну, у них пока есть более жирные и легкодоступные куски; будем надеяться, что на нас они не ополчатся… Что делать – время такое! Приходится рисковать… Останешься с нами? Мальчик тоже может остаться.

Владимир понял, что переубедить эту очкастую рептилию уже не удастся…

– Я мог бы остаться… Всё равно, я чувствую, в нынешних условиях бизнес в Оршанске придётся сворачивать и где-то пересидеть. Но я не один теперь. Кроме вот Женьки – ещё десяток мальчишек, и у них семьи. Я за них теперь чувствую ответственность.

– Владимир. Ответственность – это хорошо. Это – по молодости. Я тоже… раньше «чувствовал ответственность» – причём в глобальном масштабе, «за человечество», за мир во всём мире – оттого и в политику пошёл. Потом этот максимализм кончился – я сейчас ответственен только «за своих». Ты тоже – свой. Оставайся. Принять же такую гурьбу народа я, конечно же, не смогу. Тут, знаешь ли, не детский сад и не богадельня.

Владимир понял, что разговор, по сути, закончен. Всё остальное теперь уже – ни о чём. Так – разговоры… Бросать мальчишек он не собирался. Вывезти их в Озерье, с семьями – это был бы, пожалуй, лучший вариант – хотя Вовчик и сидел там «без джакузи и микроволновки», и «без фортепьяно», он людей, наверняка бы, принял. Но теперь вывезти всех в деревню уже нереально – дороги перекрывают. Уже и самому не прорваться. А здесь…

Он вздохнул.

– Да ты не вздыхай! – обнадёжил депутат, – У нас тут всё продумано. Я же тебе показывал – проволочные заграждения, МЗП; ворота теперь закупорены. Если проломят забор – на этот случай фугасы направленного взрыва с горючей смесью. Близко не подойдут! Отсидимся.

– Эх, Виталий Леонидович… Я бы согласился с вами, – да только город у вас рядом; город – с огромными ресурсами оголодавших озлобленных людей. Ненавидящих «олигархов». Вот вы не олигарх – но кто это знает и кого это волнует? В тепле, с электричеством, в комфорте – по нынешним временам олигарх… в народном понимании. Сомнут. Трупами завалят… Впрочем, как знаете. Я бы вот ещё что посоветовал – гранаты! Фугасы на территории у вас есть, а гранат, для ближнего боя – возможно, под коттеджем, или в самом коттедже – нет. Гранаты нужны, или их эрзацы. А?

Виталий Леонидович тоже был рад уходу от тяжёлой темы. Вопросы собственно обороны, технические вопросы были не в пример легче, чем обсуждения самой концепции «в общем»; тем более он сейчас, по сути, отказал Владимиру в возможности войти в коттедж «со своими людьми».

– Ну что ты, Володя. Какие гранаты? Зачем? Мы не подпустим нападающих к стенам – вот как в этот раз. И Макс со мной солидарен – мы выбьем любое количество нападающих на дистанции! Макс уверен – до дистанции гранатного броска мы их просто недопустим!

– «На дистанции выбьете»… ну, как знаете…

– Володя, поверь, тут оборона готовилась всерьёз и надёжно. Мы – отобьёмся. А вот ты куда?

– Я… Как я сказал – в самое экстремальное время я постараюсь не отсвечивать. «Залечь на тюфяки», как говорят сицилийские мафиозо про период, когда нужно отлежаться. Есть у меня одно подготовленное место, в промзоне. Грязное, некомфортное – но с печкой. Вот там.

– Ну гляди. На мой взгляд, ты поступаешь неразумно.

Виталий Леонидович поднялся, давая понять, что разговор закончен.

– Вот что. Я дам тебе хорошее радио, поставишь в квартире. Мы будем на связи, если что – ты лично можешь рассчитывать на укрытие…

* * *

После ужина сидели с Женькой в гостевой комнате, где им обоим было постелено; в той самой, где прошлый раз ночевал Владимир. Готовились уже, как говорится, «к отходу ко сну».

Вернее, «готовился ко сну» один Женька – чисто вымытый, теперь уже не в деревенской бане с минимумом воды, а в настоящей джакузи и с настоящим душем, не только с хорошим мылом, но и с душ-гелем и шампунем, Женька, обложившись подушками, сидел в постели, и азартно резался с монстрами на большом ЖКИ-экране на стене посредством видео-приставки.

Мягко жужжал климат-контроль, поддерживая комфортную температуру; верхний свет был притушен, комната освещалась только изысканным торшером под пёстрым, в «африканских мотивах», абажуром…