Текст книги "Крысиные гонки (СИ)"

Автор книги: Павел Дартс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 132 страниц)

– Ещё… – Громосеев обвёл присутствующих взглядом, – Хочу предупредить. Все знаете уже, что по дороге произошло с эвакуируемыми? Вот. Обстановка неспокойная… – он непроизвольно положил руку на кобуру на поясе, – Вот о чём хочу предупредить. Тут, километрах в восьми, ближе к Никоновке, образовался в лесу лагерь… этих – гастарбайтеров. Все знаете, в Оршанске было большое строительство, да на промзоне была занятость, да в коммунальной сфере, – ну и вот. Сейчас эти все «вакансии» высвободились. Их там человек около пятидесяти, считая с семьями…

В толпе кто-то охнул.

– Уезжать на свою родину они не спешат, да, собственно и… И депортировать мы их не имеем возможности. Социальный состав там разный…

– Да они зарежут нас тут всех!! – выкрикнула какая-то женщина.

– Не зарежут… Я же сказал, они ближе к Никоновке; кроме того, участковый отслеживает их миграцию…

– … Отслеживает он! Ничего он не отслеживает!..

– Да грохнуть их всех, и все дела! – Владимир узнал голос Хронова.

– Два дня назад он был в их… хм, как назвать-то? В их таборе, по другому трудно сформулировать, предложил или очистить вверенный район, или вливаться в одну из коммун – но это они не захотели… Под Оршанском коммуны строгие, там вольницы нет, там почти военный распорядок!.. Словом, они отказались. Но сказали, что максимум через неделю «откочуют» из нашего района… Попрошу не шуметь! – он огромной ладонью пресек поднимавшийся ропот, – Этим вопросом занимаются. Для чего я этот вопрос вам тут поднял? Чтобы, во-первых, закрывали двери в дом и в хозпостройки, особенно ночью; во-вторых – обращали внимание на чужаков, особенно – азиатской внешности. И немедленно докладывали – мне или моему заместителю. Все поняли? Какие-то вопросы есть по этому?

– Есть! – поднял руку Вовчик, – Предлагаю организовать местный отряд самообороны! Включить в него всех мужчин! Ввести систему оповещения! Эта… повесить… как его? Ну, железку какую, чисто как набат! Дежурства!..

– Стоп! – Громосеев опять поднятой ладонью пресёк Вовчикову тираду, – Это – отставить! Ни-ка-кой самодеятельности в плане безопасности, а то вы тут наворотите! Отряды самообороны, дежурства… истребительные батальоны ещё предложите организовать! Никакой отсебятины, с этим строго! Запрещено! И вообще. Поменьше умничайте!

Он обвёл строгим взглядом присутствующих, задержав взгляд на Вовчике. Тот опустил голову.

– Дальше. Вон там, на пригорке… – он показал рукой – и все невольно оглянулись, – Для тех, кто не местный, – церковь. Местные её называют «собор»; но на самом деле это просто церковь. Восемнадцатого, что ли, века…

– Семнадцатого! – выкрикнул кто-то.

– Ну, это вам тут так лестно считать, что семнадцатого, факты говорят, что… впрочем, ладно. Церковь до сих пор была законсервирована, в прошлом году начали её восстанавливать за счёт средств Оршанской епархии; но, как вы видите, сделали пока немного, а потом и вообще в силу известных вам причин работы остановились… Но церковь функционирует! Не вижу тут отца Андрея, вы с ним потом познакомитесь… У них, у верующих то есть, – там, за церковью, за пригорком, три-пять семей строятся, вы видели, – у них своя коммуна. Они – сами по себе. Да-да, не сомневайтесь, тоже будут платить продналог, всё это уже доведено до сведения. Просто – имейте ввиду, для кого это важно. То есть что церковь – действующая, проводятся службы, или как это там… обряды! Впрочем, пообщаетесь с батюшкой, он сам вам всё объяснит. Дальше…

Он заглянул в смятый листок в руке.

– По организации досуга. С «вечерним телевизором», сами понимаете… Вот, из города к нам приехала известный бизнес-тренер и специалист по… Словом, госпожа Соловьёва предлагает провести серию тренингов личностного роста. Интересно? На общественных началах. Прошу учесть, что в Мувске тренинги госпожи Соловьёвой стоят… стоили очень существенные деньги, так что цените и пользуйтесь моментом.

Он снова заглянул в листок.

– Дальше. Девушек из Мувска мы поселим здесь, в «правлении», в большой комнате. Питаться они будут централизованно; вот, уже и повар назначен – знакомьтесь: Мэгги… эээ… то есть? Маргарита!

В группе девчонок послышался смех.

– Мэгги?? Поваром? Да вы что?? Да она только упаковку с пре… с чипсами открыть сможет! Ха-ха-ха-ха!

Стоявшая чуть поодаль рядом со своей «наперсницей» Надькой Мэгги, одетая уже «по-сельски», в старенькие джинсы и х/б блузку, смерила говорившую насмешливо-презрительным взглядом и ответила:

– Представь себе, готовлю я не хуже чем танцую; тебе бы, убогой, поучиться! Впрочем, можем посоревноваться.

Смешки пропали.

– Вот. Запас продуктов для коммуны будет находиться в её распоряжении, – но в строгий подотчёт! Вот, Борис Андреич проконтролирует. Он же завтра вас выведет в поле, покажет фронт работ. Борис Андреевич, как я уже говорил, мой помощник, своего рода нарядчик и учётчик…

Фраза Громосеева оказалось оборванной. На вновь вышедшего на крыльцо Бориса Андреевича вдруг с лаем кинулся увязавшийся за друзьями с полицейского поста чёрный лохматый пёс, до этого отлучавшийся куда-то по своим собачьим делам, и только сейчас вдруг нарисовавшийся среди собравшихся, выискивая своего нового хозяина – Вовчика. Он кинулся на крыльцо, и раньше, чем кто-нибудь успел что-то предпринять, вцепился помощнику уполномоченного в ногу!

Произошло замешательство: мужчина с каким-то бабьим испуганным криком «Уберите собаку, я терпеть не могу собак!» шарахнулся в дверной проём, в здание; рядом стоявшие отшатнулись от остервенелого собачьего лая атакующего пса, сменившегося тут же не менее остервенелым рычанием терзающего штанину и ногу животного.

– Уберите!! У-бе-рите его!!

Пёс представлял собой теперь шар когтей, зубов и ярости; и нипочём не желал оставлять в покое свою жертву.

Наконец, Громосеев, изловчившись, сгрёб его за шерсть на загривке и одним движением отшвырнул его в сторону. Тут же получив пинка от кого-то из стоявших рядом, пёс отлетел в сторону ещё дальше, взвизгнул, перекатился через голову, и, всё ещё свирепо рыча, шмыгнул за здание.

– Чья собака?? Ааа??.. Чья собака, спрашиваю?? – кричал, болезненно кривясь и зажимая сквозь располосованную штанину окровавленную ногу пострадавший.

– Не наша, нет. Не видели раньше. А, это же вчера, с городскими пришла!

– Наша это. Вернее, не то что наша – к нам прибилась. От ментовского поста, – сообщил Вовчик, достав перевязочный пакет и тампон для обработки раны.

– Его нужно немедленно застрелить! – потребовал Борис Андреевич, болезненно морщась, – Он, наверное, бешеный!!

– Мы даже как его звать-то не знаем… Вроде спокойный такой пёс был, что с ним случилось? Под ногами вертелся, хвостом вилял, всё как всегда – и вдруг!..

– … застрелить! Или повесить! Я его сейчас сам… я его, паскуду!.. Ненавижу собак! Особенно таких ненормальных!

– Ладно, ладно, Андреич, успокойся. Вот ведь какая история… Что это он? И прям на тебя? – помогая Вовчику накладывать повязку, удивился Громосеев.

– Я ж говорю – не любят меня собаки! И я их не люблю! Ненавижу даже! Надо его немедленно прикончить! Возможно – бешеный! Антон – дай мне свой пистолет. Я его сейчас, паскуду…

– Нельзя, – осадил разбушевавшегося учётчика Громосеев, – Ещё по собакам тут не стреляли. Каждый патрон в подотчёт.

– Нельзя! – поддержал и Вовчик, – Тем более, если подозрение на бешенство. Его сейчас напротив, наблюдать надо. Так положено; у собак симптомы быстрее проявляются, нежели у человека. Если вдруг… тогда вам надо будет срочно в Оршанск, в госпиталь, на курс уколов – бешенство это не шутка! Но вообще… что-то я сомневаюсь. Нормальный такой пёс был, что это он?..

* * *

– Антон Пантелеевич! – обратился к Уполномоченному Владимир, когда неразбериха и ажиотаж с нападением собаки на представителя администрации, так странно закончившее собрание, уже поулеглись; и старые и новые жители Озерья стали, попутно обсуждая новости, расходиться по домам.

– Вы не звонили в Оршанск, в обл-больницу? Как там Вика?

– Звонил, звонил, Владимир… ээээ… Евгеньевич. Мне уже тут весь мозг её подруги на этот счёт вынесли. Звонил. Говорят – не поступала. Это несколько странно, конечно, у них сейчас пациенты только с самыми тяжёлыми травмами, и особой чехарды с учётом быть не должно. Но… В принципе, ничего необычного. Этот ваш… кому вы её на доставку поручили? Он ведь мог её не обязательно в облбольницу доставить; возможно, в детскую… а там не отвечает. Или в ведомственную, там, в промзоне есть поликлиника; а может повезло, и её сразу, с дороги в Мувск, в центральную перевезли – может, встретили попутку?..

– Это навряд ли… да и время…

– Ну, я не знаю. Добавить мне нечего. Вот. В кабинете у меня есть телефон, звоните пока я не уехал. А так – ключ будет у Бориса Андреевича. И с собакой своей разберитесь! На цепь – и наблюдать! А потом – уничтожить! Нам ещё тут травм от собачьих укусов недоставало!

* * *

– Вовчик! – на улице подошёл Вадим, – Такое дело… Как у тебя друг-миллионерский сынок, – вроде на ногах? Башка не болит? У меня есть немного, но терпимо. Значит вот что. Есть возможность разжиться генератором и парой сотен литров солярки. Есть интерес? Вот. Значит, вечерком, то есть часа через три, я к вам зайду. Есть разговор. Конфиденциальный! – через щели в бинтах он подмигнул, показывая степень секретности предстоящего разговора.

«– Вот жучила; позавчера его ещё убивали, а сегодня уже что-то явно намылить хочет! И нас в компанию зовёт», – подумал Вовчик, и был недалёк от истины.

* * *

– Мэгги-то… А? Подальше от поля, поближе к кухне – и Надька при ней! Когда и готовить научилась, она ж, я думала, максимум что могла – в микроволновке что разогреть…

– Мэгги – девка разносторонняя, мы её все таланты никак не знаем… А что? Вот вчера она наготовила – нормально же? Нормально? Я так вообще – очень понравилось.

– Это с голодухи да после того ночного… происшествия.

– Не, это ты зря. Мэгги хорошо сготовила – никто не ожидал.

– А точно она?

– Она-она. Мне бабка сказала, у которой мы в бане мылись, и у которой сейчас Мэгги с Надькой живут. Она на неё нарадоваться не может – так и называет: «Унученька».

– Ну, Мэгги, ну даёт!..

– Да, девки, нам до неё с её талантами как до Луны раком…

– Раком ты ещё встать успеешь, не торопись…

– Хи-хи-хи. Ха-ха-ха! Кому что – а тебе, Лика, только о пошлом…

* * *

– Мэгги! Или как тебя там – Маргарита? – тронул её за руку Борис Андреевич.

– Мэгги. Просто Мэгги! – она смерила его взглядом, который в Мувске, да и в Европейских столицах заставлял смешаться даже владельцев многомиллионных состояний; взглядом королевы, которой простолюдин наступил на шлейф парчового её платья.

Но, против ожиданий, нарядчик-учётчик не смешался, как она ожидала; а только нагло усмехнулся, что было неожиданно у только что такого корректного и строгого – до собачьего укуса, – мужчины. Напротив, он, как-то воровато оглянувшись, ещё крепче взял её за рукав и повлёк в помещение конторы, приговаривая вполголоса:

– Мэгги, не Мэгги… Тут, знаешь ли, сценические псевдонимы надо с опаской употреблять, тебе – в особенности!

– Что вы хотите этим сказать?? – Мэгги рывком высвободила свой рукав и, остановившись, смерила наглеца ещё более высокомерно-жгучим взглядом, – И вообще. Мы с вами «на ты» не перешли, я вам не девочка по вызову, извольте обращаться корректно, как подобает мужчине… и уберите руки – не терплю!

Но преобразившийся вдруг Борис Андреевич только хмыкнул на её тираду, и, хотя рук больше не распускал, смерил её в свою очередь с головы до ног нагло-раздевающим взглядом и демонстративно-плотоядно ухмыльнулся, так нагло, что её передёрнуло. Но ответил подчёркнуто-вежливо, так как мимо как раз проходил кто-то из девушек:

– Видите ли, Мэгги, мне, как «уполномоченному от уполномоченного», простите за каламбур, необходимо обсудить с вами, как с заведующей пищесектором только что образованной коммуны, раскладку питания на ближайшую неделю! Пожалуйста, пройдёмте со мной в кабинет уполномоченного, это не займёт много времени.

Возразить было нечего, и Мэгги прошла за ним в кабинет, представлявший собой собственно всего-навсего тесную выгороженную клетушку, где едва-едва умещался письменный стол с телефонами, сейф, полка с канцелярскими папками со скучными надклейками «баланс лесхоза за … год», «внешнее», «поставки» и прочая ерунда; стул, и диван, на котором как-то удивительно умудрялся умещаться громадный Громосеев, когда ему нужно было ночевать в Озерье.

– Девчонки! Никто Мэгги не видел? – Надька вошла в комнату, всю заставленную серыми солдатскими кроватями, так, что между ними оставались лишь узенькие проходы, – нынешнее обиталище эвакуированных шоу-красоток.

Девушки только начали обживаться: чемоданы и сумки частью рассованы под кроватями, частью открытыми стояли на кроватях; на белёных стенах появились плакаты известных рок– и поп-групп; из них на нескольких – с дарственными надписями, фотографии эстрадных звёзд, какие-то пейзажи и даже таблица-раскладка калорийности питания по продуктам; на серо-фиолетовых армейских одеялах – кокетливые кружевные накидочки; и, как непременное сопровождение молодёжного женского коллектива – пара резиновых кружек эсмарха с длинными розовыми шлангами и пластмассовыми наконечниками на них.

– Не-а…

– Надьк, гля, мы тут как в казарме…

– Ой, Насть, я как вспомню ту неделю в Мувске… Жрать нечего, везде разбои, ночью в общагу кто-то ломится, в полицию не дозвонишься… так готова хоть в казарме жить! Особенно после той ночи…

– Ага. В казарме бы и я согласная!

Дружный хохот сотряс комнату.

– Ка-а-ане-ечно! Кто бы сомневался! Это ж ты в подмувские пансионаты на «культурную программу» с непременными «субботниками» с хачами согласная была! А тут – солдаты! Конечно!

– И я люблю военных, красивых, здоровенных!

– Все их любят. Особенно сейчас.

– Не, девки, вы как хотите, а главное – спокойствие. Тут, вроде, спокойно…

– Ага, как на кладбище. А Громосеев – сторож при кладбище!

– Ха-ха-ха!

– Надьк, а как вы там с Мэгги у бабки устроились? Комфорт?

– Какой там комфорт… Мэгги на раскладушке, я – на сдвинутых лавках, на матраце… Прикиньте, у них тут ещё лавки есть! Я раньше думала что «лавки» – это садовые скамейки, ну такие, со спинками… Бабка ещё так храпит ночью – фиг заснёшь. И молится постоянно.

– Ясно. Так давайте к нам. Ещё две койки свободно.

– Девки, я Мэгги ищу. Как сквозь землю…

– Она, вроде бы, с этим, с Андреичем. Который зам Антона, в кабинет пошли. Чего-то там по жрачке обсуждать.

– Ага.

Получив таким образом направление поисков, Надька довольно быстро нашла кабинет Уполномоченного, за фанерной дверью которого раздавались приглушенные голоса; но не стала ни стучать, ни входить, а с непринуждённым видом облокотилась плечом рядом о дверной косяк – голоса было слышно плохо, но кое-что разобрать удавалось. Два голоса – мужской и женский, Мэгги. Услышанное, вернее, подслушанное, было интересным, хотя уже и не неожиданным:

– … вообще не понимаю, о чём это вы!

– …да ладно. Я, собственно, пока и сам не понимаю – но чувствую. Смекаешь? Чувствую! Такие как ты ничего просто так не делают, и раз ты в этом сраном колхозе…

– … я тут с девчонками, с коллективом!..

– Ты не придуривайся, родная, коллектив ваш в Мувске ещё кончился!

– … и я вообще не понимаю, что вам от меня надо?? Я ведь могу Громосееву пожаловаться!

– Да-да, беги жалуйся. А я могу попросить его сделать запрос в Мувский МВД… тебя ведь в списках на расселение нет, я проверял! От чего или от кого тихаришься, ааа?? … Вот. Сядь, и не возникай, хорошая девочка… а мы ведь с тобой знакомы! Ты меня, конечно, не помнишь, но… коллеги, можно сказать! … Ты меня держись… Тебе ведь здесь нужна защита.

– Какая от тебя защита-то? Ты на себя посмотри…

– Ага, значит прав я был – нужна защита…

– … что… тебе надо?..

– Хы, да тоже что и всем… Но это подождёт. Пока. Хотя…

– … руки… руки убрал!..

– … молодец, молодец… да расслабься, не здесь же; что я, сумасшедший?.. Не, ты молодец, быстро соображаешь, да… О, какая грудь… силикон?

– Сам ты силикон, урод!..

– Верю-верю… Руки! Вот так…

За дверью несколько секунд слышалось сопение, затем вновь мужской голос, незнакомо-низкий, с хрипотцой:

– … молодец. Из низов, поди? Лимита? Ничего-ничего, тут нечего стыдиться, такие и становятся в смутные времена королевами; ты мне верь, я знаю… Хочешь карамельку? Зря. Ты – лучшая, без сомнений… … сам возьму. Это шанс, для тебя шанс… не понимаешь, дура; ладно, потом поймёшь… Да не лезь, потом… что, и в самолётном сортире это пробовала? Нет, не пробовал, потом научишь… хы.

Почувствовав, что она вот-вот будет застигнута за занятием, которое вряд ли можно назвать «товарищеским»; а она, Надька это осознавала, кое-чем Мэгги обязана, она быстро и бесшумно вышла из конторы на улицу. Собственно, ничего нового не узнала… да и не стремилась. Что каждый встречный мужик будет стремиться залезть Мэгги в трусы она и до этого знала, как и то, что у Мэгги явно были основания слинять из столичного Мувска в глухомань Озерья.

А в тесной каморке кабинета уполномоченного, дверь которой была заперта изнутри только на хлипкий шпингалет, перед тем как открыть дверь произошла и «церемония знакомства»:

– … вспоминаю, вроде. Мувский музыкальный?

– Областной драматический.

– Ага. Гамлеты с Отеллами значит. Тебя ведь не Борис зовут? Нет?

– Борис. Для всех тут – Борис. Для тебя… зови по-простому: Дьявол.

– …ты что… тот, что в городе??! … я слышала, мне говорили…

– Да не шарахайся так, дура… не тот, однофамилец, хы. Много нас сейчас развелось, дьяволов, за всеми не уследишь… говорю ж тебе – сценический псевдоним. Да, такой вот. В общем… пол-одиннадцатого приходи сюда; да не сюда – к углу подойдёшь… внутрь не заходи. Потолкуем. О раскладке продуктов и те де и те пе, хы. Бельё люблю чёрное, смекаешь? Ну, иди…

СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ПЕРИОД ПРЕД-БП

– Не, Вовчик, ты заметил, как грамотно? Сначала утомил всех лекцией «о международном положении», дал информацию – потом позволил пар выпустить. А когда весь пар в свисток вышел – объявил, что дискуссии и не будет. А за невыполнение – в острог. То есть в Оршанск. Как точку поставил. «И пошли они, солнцем палимы. Повторяя «Суди его бог». Не, непрост этот Громосеев.

Друзья шли домой после прошедшего собрания.

– Ну, небось не первое такое собрание проводит; знает уже что и как. Тут предсказать реакцию несложно, фигли… Но я ведь, Вовка, я ведь по делу предложил! Чтобы организовать отряд! Самообороны! Телефоны-то кончились! Разместить набатные железяки – перед конторой, где девки; и в концах улицы. Редкие удары – сбор. Частые удары – тревога. Где звонит – туда все и подтягиваются. И отражают нападение!

– Нападение… Чем отражать – вилами и косами? Кстати, косы я что-то не видел…

– Есть коса, как же. Ну чем отражать? Чем придётся. Хуч бы и вилами. Хотя конечно… Блин, надо теперь фонарик с собой носить…

– Фонариком обороняться будешь? Ну-ну.

– Ты просто не в курсе. А Громосеев этот – говно! Как меня перед всеми опустил! Перед девками даже!

– Он об этом не думал… Он же кто? – представитель власти. А власть чем озабочена? В первую очередь чтоб ей все подчинялись. Иначе какая же она власть? А вооружённые граждане могут и не подчиниться, тем более – сплочённые в организацию… Вот потому и эти конфискации охот-оружия, и прочее. Меньше всего они думают о нашей безопасности! Больше всего – чтоб подчинялись. Увы, это нормально, Вовчик. Для любой власти.

– Да знаю я… Понял. Эти… покойнички-бандиты, Лешим успокоенные – небось так и лежат там, на поляне, и никому до них дела нет! А только подумать – нападение! Вооружённое! С жертвами! Раньше бы полк ОМОНа с СОБРом и вертолётами…

– Ага, с реактивной артиллерией ещё… не бывает ОМОНА полками; впрочем, не о том речь. Чё делать-то будем?

– В деревне всегда дел полно. Картошку окучивать. Можно… даже нужно! – ещё кусок распахать, и засадить, у меня есть чем. Я прикинул – это ж дофига сколько отстёгивать-то? Это ж…

– А!.. Что-то мне подсказывает, что до периода сбора урожая и расчёта с Администрацией ещё и дожить бы надо. А там – посмотрим. Но картошку, конечно, надо… Сортир твой подремонтировать. Того и гляди в дыру провалишься, или сам на бок завалится. Топор, ножовку? Рубанок?

– Само собой. Умеешь?

– Ты меня совсем-то за белоручку не принимай…

– Не, я ничё. Дам, конечно. Знаешь, Вовка, пока тут не прочухали, давай завтра с утра «на школу» сходим. Ну, на ту – помнишь я тебе говорил. Недострой которая, она тут недалеко. Там есть старая опалубка, надо её ободрать – доски! Наверно, с досками будет напряжёнка скоро. Вернее, уже. Откуда им взяться? Лесопилки не работают, пилорамы… О! Первое что сделаем – наладим пилу. Двуручную. Ещё – лучковую сделаем – отличная вещь! Места само полотно мало занимает, а саму пилу хоть из веток сделать можно… но мы, конечно, сделаем капитально. И пилить ей не в пример удобней и быстрее, чем ножовкой! И…

– Да-да, Вовчик, сейчас придём, и первым делом распишем задачи; потом разнесём их по степени важности; всё как полагается в планировании. Доски – это точно в первую очередь; сейчас, чувствую, такое время пошло – кто не успел тот опоздал… Как тогда, в обувном магазине, помнишь?..

– Дааа… Ух ты, заррраза! Как опозорил-то нас! – Вовчик наклонился и потрепал за ухо вновь невесть откуда взявшегося пса, – Сейчас придём – и на цепь тебя, гада!

– Хорошо-то как в деревне, Вовчик! И одеться во что, и помыться. И пожрать, и где есть сготовить. И безопасно. Вроде как. Пока. Ружьё, правда, отобрали, суки. Тот толстый ментяра… Падла!

– Это верно, Вовка! Меня вот с детства заложено, что постоянно что-то «должен»: учиться, не пропускать пары, потом ходить на работу… А здесь я никому ничего не должен – только себе. Утром проснулся – и сам себе день планируешь! А не хочешь – то и дальше валяйся! Правда сейчас, вон, Администрация даёт понять, что всё-таки что-то и здесь я им должен… А ты, Вовк, что-то как уголовник стал разговаривать, а?

– А что делать, Вовчик, слетает от потрясений шелуха цивилизации… Шучу. Просто ружьё очень жалко – трофей ведь… Как назовём?

– Как думаешь? – они дошли уже до дома, и Вовчик, поручив другу пса «держать чтоб не убёг», полез в ветхую сарайку искать цепь, – Раз на цепи, значит Цербер.

– Не. Какой из него Цербер. Пожрать любит – Шницель. Лохматый – Охламон. Клапан… Куда??.. Сидеть! О, слушается.

– Саботаж. А?

– Можно. Но вообще надо бы найти его прежнюю кличку. Или хотя бы чтобы рядом. Попробуем?

– Как это?.. Во, нашёл. Только ржавая. Ничего, оботрётся. Сейчас из ремня ошейник сделаю.

– Начать по алфавиту. Видишь, он пока не реагировал. Эй? Астарот! Об-ба. Смотри – уши поднял. Знаешь, Вовчик, у него, наверное, кличка «на а» была. Апогей! Атлант? Артишок!

На «Артишок» пёс отреагировал радостным взвизгом и сунул мокрый холодный нос в руку Владимиру. Никакие другие клички, перебираемые друзьями, на другие буквы алфавита, его не взволновали. Решено было что если в прошлой жизни он был и не «Артишоком», то где-то близко.

– А что это он на Бориса-то кинулся? Прямо как признал.

– Ага, удивительно. Как-то целенаправленно, да? Вроде такой внятный пёс был, не наглый – и решил загрызть вдруг Помощника Уполномоченного, причём у всех на виду… А тот, вроде как, в натуре, испугался.

– Испугаешься тут… Теперь вот на цепи посидит, наблюдать его будем… Да, будку ему надо бы сделать. Я займусь пожалуй.

– О, Вадим идёт. Вроде бы вечером собирался. Какое-то коммерческое предложение у него к нам.

«Предложение» Вадима было просто и незамысловато, и изложил он его со всей возможной прямотой: он предложил «обнести» расположенную поблизости, километрах в семи, вышку сотовой связи. Совместно. На паритетных, так сказать, началах: 50 на 50. С него – транспорт.

У выслушавших его «предложение» друзей буквально отвисли челюсти – в самых бытовых, повседневно-рабочих выражениях, он, бывший полицейский, строгий поборник (во всяком случае, в разговорах) «законности и порядка, строгого соблюдения прав собственности» предлагал не много не мало, а совершить кражу имущества – причём, судя по всему, в особо крупных размерах. А друзья-то до этого даже боялись ему и заикнуться о нескольких парах ботинок, «открыто похищенных» с обувного магазина в период «недели мародёра» в Мувске… Поистине что-то в мире меняется… Друзья переглянулись.

– Смотрите, парни, – как ни в чём ни бывало повествовал Вадим, – Я на эту вышку давно глаз положил. Там генератор и запас дизтоплива. Администрация, видишь, выпендрилась: «Обеспечить населению бесперебойную связь несмотря на блэкауты». Если не мы, то обязательно кто-нибудь другой подшустрит. Тут мешкать нельзя! У меня у самого голова болит, мне бы по уму надо бы после прошедшего неделю лежать, самогонкой отпиваться; да и девок даже на пару часов боюсь теперь одних оставить – нельзя! Это ж такая ценность бесхозная стоит!.. Уйдёт! Этого никак допустить нельзя! Уполномоченный уехал… Участковый только завтра приедет. У меня и прицепчик есть к моему внедорожнику, – я ж его заранее в деревню перегнал. Инструменты опять же. Ёмкости. Ну так что? Решайте. Нет – так я другим кому предложу; Хронову вон вашему… он не откажется.

Друзья вновь переглянулись. Тот ли это Вадим, что готов был растерзать на части покусившихся на чужое?

Ну что ж, не отказываться же? И участь вышки сотовой связи с сопутствующими её «ништяками» была решена.

* * *

На следующее утро, пока не совсем ещё проснувшиеся после тяжёлой ночной работы по дерибану имущества компании мобильной связи друзья раздумывали над планом работы на ближайшее время, припёрся новый знакомый – Морожин, тот, что скандалил на собрании.

– Вовчик, привет…

– Костян, не дам ничё. И нету! – сходу среагировал Вовчик.

– Чё ты так сразу?? – оскорбился Морожин, – А поговорить? Бабка твоя, царствие ей небесное, никогда так-то вот мне не… Я, может, не за этим пришёл!

По результатам получасового общения Морожин всё же получил вожделенное – полстакана водки «на опохмел души», зато и друзья получили полный расклад по происходящему в деревне.

Население Озерья стремительно увеличивалось. Только этим утром две машины, набитые «городскими» и городским же скарбом, прибыли из Мувска; причём одна – не к родственникам, а прямиком к «Правлению», к «конторе». Ждут Бориса, – а тот «с народом в поле», – показывает девкам фронт работ. Кстати, эта, длинная – как её? Мэгги? Что у них за повариху, про вас спрашивала; чё-то им от вас надо. Тебя, типа, Вовчик, первым делом видеть. Кто таков Борис? А шут ево знает. С Мувска. Он на неделю раньше вас приехал – и сразу с Антоном закорешился, с Управляющим. Но ничё не скажешь – мужик нормальный! Уважительный. С ним и поговорить интересно, не то что… всегда поймёт чего душа жаждет… нету у тя? Да ладно, чё ты жмёшься? Ну ладно. Он у Валерьевны живёт; грит, товарищ по работе ейного сына. Часть ево вещей перевёз, записку – тот пока не может, с работы не отпускают. Валерьевна ево ждёт. Борис-то? Не, не один, – с женой он. Тихая такая, затюканная баба; и сынок у них – маленький. Народ по деревне после вчерашнего собрания на конях… Ясен пень, ты прикинь, это ж!.. Я чо, для этих, для городских, што ле, сажал?? Для Администрации этой сраной?? И инструмент им есчо давай!.. Прям душа горит… нет у тя чо?.. Да не жмись ты, не жмись… А, и участковый приехал! Как Борька с поля вернёцца, будут обход и перепись делать. И эта – расселение. Уплотнение, типа. И к вам кого подселят, ждите, ага.

Друзья переглянулись. Всё же хорошо, что и генератор, и запас дизтоплива они решили, по настоянию Вадима, у него и спрятать. Вадим оказался настоящим куркулём; и спрятать у него можно было, наверное, не только генератор, но и танк. Владимира, который считал себя, по отцовскому воспитанию, деловым человеком, несколько ломало, что весь продукт ночной вылазки был, без раздела пока, сосредоточен в руках Вадима – но что было делать. Наверно, оно и к лучшему – вот, участковый наведается; кто знает куда он нос сунет и какие вопросы задаст? Хорошо ещё, что на добро, накупленное в «Гекторе», сохранились все товарные чеки. Хотя, конечно, лучше не светить – отберут. Найдут повод-то.

– Молодняк кучкуется, – продолжал Морожин, – к Митриевне пацан с другом приехали, «на пока» говорят. Родители пока не выбрались. Те ещё… гопари. Ты ж их знаешь, Вовчик, они у тя в прошлое лето забор-то поломали! Я думаю, их родоки в деревню специально сослали, чтоб их в Оршанске не посадили – уж очень бедовые. И к Фёдору парень приехал, грит, племянник. Тоже… кадр. Как все вы, городские. Чё, так и не нальёшь? Те как про баб услышали – сразу в стойку, хы, как кобели! А?

– Нам-то что за дело?

– Я думал, вы вместе. Ну, с бабами. Вместе же пришли. Эта… Поп ещё, ну, отец Андрей, сёдня вечером придти обещался – будет агитировать в свой кагал. Ну, в общину свою, у них там своя коммуна – порядка и инструмента больше, но всё по-божественному. Моляцца. Вовчик, ну чо ты как неродной, ты не видишь, душа у человека горит!..

В общем, Морожин на свой «полстакана» отработал. Но, подлец, выцедив стакан, уходя не преминул буркнуть: «У, куркули городские понаехали!..»

* * *

«От девок», пока Владимир мастерил будку для Артишока, Вовчик вернулся поздно и злой. Неизвестно, что он себе напридумывал, зачем он им понадобился, но оказалось, что звали его чисто для помощи по хозяйству:

– Надо, говорит, Вовчик, нам бы помочь. Прикинь: тяпки им на черенки насади! Лопаты. Ножи, грят, поточи! Надька – дай, грит, ножик, капусту порезать. На, говорю. Во, говорит, какой острый! А бабкиными нипочём так не нарежешь – оставь, грит, его нам! Не, ты прикинь! – мой НР-43, легендарный, можно сказать, хоть и реплика – капусту резать! И смотрит так, как будто это за-здрасьте! Как так и надо! Как будто и не сомневается, что это в порядке вещей – у нас у самих дел по горло, а я им тяпки насаживай, да ножи точи; да ещё «дай его мне насовсем!» Нет, ты прикинь!

– Дал? – практически не сомневаясь в ответе, спросил Владимир. Он как раз заканчивал обивать крышу собачьей конуры куском старого рубероида. Сидевший рядом уже на цепи Артишок грустно наблюдал за ним блестящими сквозь свисавшие лохмы глазами.

– Дал… Не, не насовсем, не думай! Сказал, завтра что-нибудь другое ей принесу, а этот – только на день! Ну не могу я на такое смотреть! – она ж тарелке режет! Я её говорю: Надь, трудно доску взять?? Есть же доска! А она – «я, говорит, немного!» Какая разница, говорю, много-немного, заточка садится; кто же на тарелке режет?? А она говорит: «Не, хороший ножик, острый!» А я ей говорю…