Текст книги ""Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ольга Денисова

15–17 июня 427 года от н.э.с.

Йока поправился очень быстро – уже на следующий день Важан возобновил теоретические занятия, но ночью за свод Йоку не повел, ограничился какими-то легкими упражнениями в ручье, хотя Черута выступал даже против этого.

Коста снова побывал в Брезене и утром вернулся с продуктами. Важан был столь благодушен, что после обеда разрешил Йоке отправиться вместе с Костой охотиться на дроздов. Цапа в это время строил планы покупки охотничьего ружья, неосуществимые впрочем. Йока никогда не держал в руках огнестрельного оружия, только читал о нем в отцовских журналах. Зато устройство рогатки было ему хорошо известно, и в меткости он мог переплюнуть даже Косту.

Когда они отошли от домика на сотню шагов, Коста сказал как бы между прочим:

– Это здорово, что Важан тебя отпустил. Мне надо с тобой поговорить, чтобы никто нас не услышал.

– Ты уверен, что здесь нас никто не услышит? – Йока оглянулся по сторонам.

– Я вчера виделся с Пламеном. Он в Брезене. И наши ребята с ним, – полушепотом сообщил Коста.

– Ты думаешь, нам удастся сбежать от Важана? Мне кажется, что он читает мысли.

– Главное, вести себя как ни в чем не бывало. А бежать надо на рассвете: у профессора утром самый крепкий сон. Да и Черута здесь встает поздно.

– Если он снова поведет меня за свод, мы к рассвету только вернемся. – Йока цыкнул зубом.

– Тогда можно уйти чуть позже, когда профессор уснет.

– А как мы доберемся до Брезена?

– На лодке, конечно. Но я бы не стал подходить близко к городу, лодку надо оставить где-нибудь в лиге от Лудоны, в лесу. У ребят лагерь с другой стороны, они там неплохо устроились: шалаши поставили. Я бы на карте показал, но, боюсь, если Важан увидит меня с картой, то сразу обо всем догадается. И план у Пламена отличный, он вообще молодец, здорово все придумал. У него уже есть схема Брезенской колонии, они ходили на разведку. Вместе с тобой нас будет пятнадцать человек. По-моему, неплохо.

– А сколько чудотворов охраняет колонию? – Глаза у Йоки загорелись: это было настоящее дело!

– Около тридцати. И еще два десятка мрачунов. Но ты не забывай, ребята из колонии нам помогут. Пламен уже передал туда записку, они будут готовы. Больше двухсот человек, из них сто двадцать парней – по-моему, это сила. С тобой мрачунов мы выведем из строя сразу, останется только тридцать чудотворов. Пока они вызовут подмогу, мы успеем уйти в лес.

– Думаю, профессор обрадуется, если мы сюда вернемся с Маленом, как думаешь? – Йока потер руки.

– Профессор не верит, что у нас что-нибудь получится, потому что считает, будто мы глупей него. А на самом деле Пламен прав: надо бороться. Чудотворы привыкли, что мрачуны, как бараны, ничему не сопротивляются. Вот ты был на руднике за сводом. Что стоит заключенным перебить чудотворов и бежать, а? Никому просто в голову не приходит.

Вдвоем с Костой они настреляли почти три десятка дроздов и вернулись в домик ближе к ужину. Йоке стоило большого труда успокоиться и не выдать своего радостного возбуждения – предстоящий поход будоражил его гораздо сильней, чем встреча с шаровыми молниями.

И Важан в самом деле едва не догадался о планах Йоки. За свод они опять не пошли – Черута сказал, что еще рано, и профессор, как ни странно, снова его послушал. Конечно, течение в ручье было не таким сильным, как у водопада, но Важан требовал от Йоки принимать и отдавать энергию равномерно, двумя равными потоками. Черута топил баню и каждые пятнадцать минут отправлял Йоку греться в жаркую парную.

– Йелен, ты сегодня поразительно покладист, – заметил профессор, когда вспотевший, разгоряченный Йока опять голышом выскочил из бани и полез в ручей.

– Меня вдохновила ваша похвала, профессор, – ответил тот, – и я решил оправдать ваше доверие.

– Ты лжешь, Йелен. И ты снова лжешь так, что тебя нельзя уличить во лжи. Поэтому я не буду тратить на это время.

И как бы Йока ни стремился вести себя естественно, профессор все равно посматривал на него косо. Черута настойчиво советовал закончить урок, но Важан словно решил выжать из Йоки все силы без остатка и отпустил только тогда, когда тот не смог стоять на ногах, – на рассвете. А главное, направляясь в спальню, он увидел Цапу, который почему-то не спал, а сидел на крыльце и точил ножом стрелы для своего бесполезного лука. И не было никаких сомнений: он делал это по приказу Важана!

Конечно, больше всего хотелось залезть в постель и заснуть, и Йока всерьез опасался, что, оказавшись под одеялом, в самом деле тут же уснет. На окнах не было занавесок, и Цапа мог заглянуть в комнату в любую минуту, поэтому Йока спрятал под одеялом несколько подушек из комода, сам же решил отсидеться в углу, который не был виден из окна. Но и там он едва не задремал – потому что оделся для похода потеплей и его разморило.

Не раньше чем через час, когда все спали, а солнце уже поднималось над лесом, в спальню к нему неслышно скользнул Коста. Сон слетел с Йоки в одну секунду.

– Черута уснул, – сказал он одними губами, – профессор, думаю, тоже.

– А Цапа?

– Сидит на крыльце. Но я нашел выход: надо вылезти в окно кухни, которое выходит в лес. Я его уже открыл, и Цапа ничего не заметил. А еще, пока вы занимались, я снял мотор со второй лодки. Теперь, даже если они обнаружат, что мы убежали, все равно не смогут нас догнать. На веслах вверх по течению далеко не уйдешь.

Они на цыпочках прокрались в кухню и прислушались: Цапа что-то насвистывал себе под нос, да и птицы пели оглушительно. Йока имел богатый опыт выбираться из окон неслышно и незаметно – он множество раз убегал из дома через балкон, а ведь это был второй этаж! Вылезти же из приземистого домика и вовсе не составляло никакого труда.

Густой еловый лес надежно укрыл их от чужих глаз. Ночью бы еще можно было расслышать их шаги, утром же птичий хор заглушил все звуки. На всякий случай они не разговаривали и вышли на ручей незамеченными. Коста с улыбкой показал Йоке спрятанный мотор – тот висел на дереве, крепко привязанный к суку веревками. Йока в знак одобрения лишь показал ему большой палец.

Лодка неслышно оттолкнулась от берега, на весла сел Коста, доверив Йоке руль. Конечно, увидеть их Цапа не мог, но то ли он что-то почуял, то ли просто решил пройтись к ручью – в ту минуту, когда лодка дошла до первого поворота, он вдруг оказался на берегу.

В отличие от Косты, Йока не видел его, но услышал громкую отчаянную ругань.

– Заводи мотор! – крикнул Коста, убирая весла.

Цапа запрыгнул в лодку, стоявшую у берега, но, обнаружив отсутствие мотора, принялся ругаться еще громче.

Йока не очень-то хорошо умел управляться с мотором, поэтому вскоре уступил Косте место на корме. Может быть, Цапа и обнаружил мотор, поднятый на дерево. Может быть, он и пустился в погоню, но этой погони Йока не заметил – они успели оторваться настолько далеко, что не слышали даже шума мотора преследователей.

Коста, успевший изучить протоки, ведущие в Лудону, еще и мастерски запутал следы: Йока отслеживал по карте их путь. Меньше чем через час они остановили мотор в укромном месте, которое Коста выбрал заранее. Опасаясь погони, лодку прятали наспех, оттащили всего на несколько локтей от берега, в кусты, – главное, ее не было видно с воды.

Первым же серьезным препятствием оказалась та самая лига до Лудоны, которую они собирались преодолеть пешком, – их одолели комары. Комаров и возле домика хватало, но почему-то там они не вились тучами над головой, а так, изредка покусывали голые руки и ноги.

Идти вдоль берега протоки, чтобы не заблудиться, не получилось: непрохожее было место, поросшее густым кустарником. А стоило чуть-чуть взять в сторону, протока куда-то повернула и исчезла. И хотя Йока ориентировался по солнцу и смотрел карту, на Лудону они с Костой вышли лишь через три часа – уставшие, изъеденные комарами, с ногами, мокрыми до колен. И вышли совсем не там, где собирались.

Но и в Брезене их поджидал неприятный сюрприз: на единственном мосту через Лудону Коста издали заметил Черуту. Впрочем, случайно – Черута, может, и хотел спрятаться, но ему это не удалось.

– Догнали! – Коста дернул Йоку за руку, оттаскивая под прикрытие садика с высоким забором. – Важан – хитрый жук…

– Старая росомаха, – добавил Йока, и Коста рассмеялся.

Они уже собрались было перебраться через реку вплавь, но обнаружили на карте железнодорожный мост – всего в полулиге выше по течению.

Еще одно путешествие по лесу растянулось больше чем на час, зато дальше пошли по шпалам – железнодорожная ветка подходила к Брезенской колонии, а лагерь, куда они направлялись, был от нее совсем недалеко.

Пламен встретил их сдержанно, но радостно, и Йока был поражен: в лесу действительно разбили настоящий военный лагерь. Между четырех шалашей был сложен круглый каменный очаг с кострищем внутри, вокруг курились кадильницы, сделанные из консервных банок, – от комаров; на дереве, прибитая к листу фанеры, висела карта – склеенные листы из атласа.

Трое ребят по очереди мастерски метали ножи в тонкий ствол сосны, на котором была нарисована мишень. Конечно, «в ножички» Йока и сам играл отменно, но тут использовались настоящие ножи, с широкими длинными лезвиями, а не маленькие перочинные, которыми играли в Академической школе.

– Хочешь попробовать? – спросил Пламен, увидев, как Йоку заинтересовал процесс.

Конечно, прежде чем соваться в такое дело, нужно было потренироваться самостоятельно, чтобы не ударить лицом в грязь. Но Пламен смотрел с вызовом, и отказаться было стыдно.

– Можно. Но я никогда не кидал таких ножей. – Йока достал из кармана свой перочинный нож – «пристрелянный». От дерева с мишенью он стоял раза в два дальше, чем ребята, да еще и немного сбоку, но подходить ближе не стал – был бы совсем не тот эффект. И точно: когда его перочинный ножик, небрежно отправленный вперед несильным картинным замахом, воткнулся в самый центр мишени, все вокруг ахнули.

– Неплохо, – сказал Пламен. – Большие ножи метать легче – мы специально рукоятки переделываем для правильного баланса.

Теперь можно было и попробовать – после того, как все убедились, что Йока в этом деле мастер. Он подошел к мишени, забрал свой ножик и выдернул нож с широким лезвием. Теперь необязательно было отходить от дерева далеко – главное попасть с первого раза. Он взвесил нож в руке, оценивая баланс, – было непривычно. Йока не стал оригинальничать – метнул нож от плеча; тот воткнулся над центром мишени, но сел в дерево крепко и надежно.

– Здорово, – восхитился Коста.

Йока попросил еще два ножа, отошел на три шага – и на этот раз попал точно в «яблочко», отошел еще немного и, предупредив, что кидает нож ниже, воткнул его точно туда, куда собирался. Пусть мрачуны не думают, что если он не умеет зажигать лунные камни, то и вовсе ни на что не годен!

Пламен не остался внакладе, тоже показал свое мастерство, но устраивать соревнования не стал – повел Йоку к карте, рассказывать свой план.

План был прост и нагляден: во время утренней поверки издали мощными ударами снять всех мрачунов из охраны колонии. А потом в ближнем бою сойтись с чудотворами. Чудотворы вооружены дубинками, на вышках установлено восемь ружей, но они стреляют дробью, поранить могут, а убить – вряд ли. Раньше у чудотворов были ножи, но недавно вышел закон, запрещающий применять холодное оружие против несовершеннолетних.

– А здесь что? – Йока показал участок на карте, обведенный красным карандашом.

– Тут они работают. Но напасть невозможно – болото, все просматривается очень далеко, а бежать неудобно – топкие места вокруг, надо разведывать тропинки. От колонии туда ведет деревянный настил, он узкий. Мы уже думали над этим вариантом. Во время поверки проще – все на виду, ребята построены – могут навалиться толпой на чудотворов.

– Слушай, а почему они сами до сих пор не устроили бунт? Если это так просто?

– Не знаю. Не догадались. Да и поддержка извне нужна, нас все же пятнадцать человек – немало. И оружие у нас есть. Кроме ножей, еще железные прутья.

– А Змай говорил, что железные прутья в кулачном бою только мешают…

– Это в кулачном бою. А если серьезно драться, насмерть – это хорошее подспорье. После обеда сходим на разведку, я тебе на месте все покажу. Мы уже подходы выбрали. И записку надо в колонию передать. Как думаешь, завтра утром сможем выступить?

– Думаю, да. – Йока едва не потер руки от нетерпения. – Слушай, а Малена ты видел?

– Издали.

– И как он?

– Да там всем плохо, поначалу особенно. Старший у них сейчас Вага Вратан, он с двенадцати лет в колонии. Скоро его переведут на каторгу – ему восемнадцать в конце лета исполнится. Говорят, он младших не дает в обиду.

– Он не родственник госпожи Вратанки случайно?

– Племянник. Она пыталась его оттуда вытащить, еще когда он маленький был, но ей не отдали – он, говорят, еще в интернате для маленьких чудотворам развеселую жизнь устроил, его сразу в неисправимые записали.

Брезенская колония была огорожена тремя рядами колючей проволоки – высотой не меньше пяти локтей. Под два внешних ряда можно было подлезть, если разрыть землю, под внутренний – нет, он поднимался над невысоким каменным фундаментом. Для того чтобы прорвать проволоку, Пламен приготовил настоящие кузнечные кусачки. Йока решил, что в качестве оружия они выглядят внушительней железных прутьев.

Подобраться незамеченными можно было почти к самой ограде, вокруг колонии шла глубокая дренажная канава, с одной стороны поросшая ольхой. В углах огороженной территории стояли четыре деревянные вышки, на которых дежурили чудотворы – по двое на каждой; по одной стороне тянулся длинный деревянный барак, рядом с ним было каменное двухэтажное здание – наверное, там жили охранники колонии, потому что в раскрытых окнах на втором этаже ветер полоскал мирные и уютные занавески. С другой стороны от барака стояло приземистое одноэтажное здание с решетками на окнах, на его дверях висела какая-то табличка, но издалека было не прочитать, что на ней написано. Чуть в стороне разместилась столовая с кухней – там топилась печь и из трубы шел дым. Все остальное пространство занимал вытоптанный плац – ни кустика, ни деревца, ни травинки не росло на территории колонии. Одни ворота, тоже увитые колючей проволокой, вели на дорогу в Брезен, вторые, задние, – на болота. Четверо чудотворов стояли у одних ворот, шестеро – у других. Остальных видно не было.

– Видишь? Всего восемнадцать человек, – шепнул Пламен, – но сейчас человек двадцать на болоте. А на поверку выходят все – и ребята, и охрана.

– А где ребята?

– Кто-то в столовой, а большинство работает на болоте. Только маленькие играют, кому еще четырнадцати нет. Они всего по шесть часов в день работают.

– Да ты что? Это же запрещено! До четырнадцати лет вообще работать нельзя! Мне Цапа говорил!

– Это называется «воспитательный процесс», об этом в газетах писали, кто-то из наших запрос в Думу посылал. Приезжала комиссия, решили, что все законно.

– Ничего себе! Давно это было?

– Года три назад.

– Если бы мой отец был в этой комиссии… – Йока осекся. Йера Йелен ему вовсе не отец.

– Зато тогда ножи запретили.

Записку в колонию передали очень просто – Йока бы и не догадался – из рогатки. Камешек обернули в бумажку и во время вечерней поверки стрельнули в задний ряд. Йока, как ни старался, так и не разглядел в строю Малена – все ребята были одеты одинаково, в серые бумажные рубахи и темные льняные брюки, с грубыми ботинками на ногах. Только девочки отличались друг от друга, но несильно: у них были блузки разных цветов и юбки скроены по-разному. А вообще, конечно, картина была унылой: меньше всего колонисты напоминали нормальных детей – не шумели, не бегали, не возились, даже не шептались друг с другом. Мальчик, которому в спину попал камешек с запиской, незаметно нагнулся и спрятал ее в карман – у него и выражение лица не изменилось.

– Все, теперь уходим, – шепнул Пламен, когда вечерняя поверка подошла к концу и строй зашумел и зашевелился. – Запомнил, как стоят мрачуны?

Йока кивнул. Теперь ему хотелось освободить не только Малена, но и всех остальных. Особенно девочек – им вообще не место в колонии.

Он долго не мог уснуть, хотя не спал всю прошлую ночь. В победе он не сомневался – после драки на сытинских лугах схватиться с чудотворами не казалось ему подвигом. Дубинки их не страшней цепей и кастетов, да и ребят в колонии много. А восемь ружей? Ерунда! Из них еще надо в кого-то попасть. Да и дробь представлялась ему чем-то вроде камушков, выпущенных из рогатки. Только где-то в глубине души копошилась мысль: почему Важан был так настойчиво против нападения на колонию? Йока не сомневался, что они продумали все до мелочей, и не такое уж это оказалось сложное дело. Даже каменного забора не было, да и охраны – с гулькин нос, если подумать. Наверное, Важан недооценивал Пламена – взрослые часто недооценивают подростков, считают их детьми. И внутренний голос отвечал: а почему взрослые мрачуны не освободят ребят из колонии? Если не доверяют детям? Но Йока очень быстро заставил внутренний голос замолчать.

Поднялись на рассвете – за три часа до утренней поверки. Йока вооружился двумя ножами, которые повесил на пояс, и кусачками для колючей проволоки. От волнения мокли ладони и дрожали руки. Пламен тоже был возбужден, хотя и старался выглядеть спокойным. Все старались выглядеть спокойными.

Позицию заняли во время подъема – когда в колонии было шумно. Мрачунов из охраны давно распределили между собой: Йоке, как самому сильному, предназначался Мечен, старший воспитатель и еще два мрачуна, слывшие наиболее злобными среди охранников.

Мечена на поверке не оказалось – о чем Йока очень пожалел. Старший воспитатель ходил по плацу туда-сюда и то и дело выпадал из поля зрения Йоки. Нападение начали по команде Пламена – и первый Йокин удар пришелся точно в цель! Старший воспитатель качнулся, закрывая лицо руками, и сделал несколько шагов назад… И тут же – тут же, не прошло и секунды! – пошатнулись ряды колонистов. Йока увидел, как на колени упал Вага Вратан – он стоял впереди всех. А мрачуны мгновенно оказались окруженными чудотворами – живым щитом. Но колонисты все равно бросились на чудотворов толпой.

На вышке взвыла сирена, ружья нацелились на ребят, хлопнуло несколько выстрелов – стреляли по ногам. Йока увидел, как споткнулась и упала на плац девочка.

– Вперед! – крикнул Пламен.

И пока за забором кипел бой, Йока кусал жесткую сталистую проволоку – она подавалась плохо и медленно, дыру в первом ограждении ковыряли не меньше пяти минут. Снова захлопали выстрелы – на землю с криком упал Коста, схватившись за живот. Мрачуны из-под прикрытия выводили ребят из строя одного за одним, чудотворы размахивали дубинками – и это нисколько не походило на бой на сытинских лугах, потому что они метили в головы, оглушали и ломали ребятам руки. Вторую линию забора прорвали быстрей, и – несмотря на жестокое сопротивление – было видно, что колонисты побеждают. Еще двое нападавших упали на землю, сраженные выстрелами из ружей, но это никого не остановило. Йока был словно пьяный, не чувствовал страха и рвал колючую проволоку едва ли не руками. Продолжала надсадно выть сирена.

И как только третье заграждение пало, кинулся в гущу боя, выхватывая из-за пояса оба ножа. Мрачуны из охраны уже успели отступить под прикрытие каменного здания, и чудотворы защищали только самих себя – а это развязывало им руки. Толпа колонистов сильно поредела, на каждого чудотвора приходилось не более трех человек – иногда двенадцатилетних мальчишек. Йока выскочил на чудотвора с разбегу, вскинув ножи, – и вдруг растерялся, не решаясь ударить человека ножом. Удар дубинкой пришелся на левую руку, но Йока подставил нож – это мало отличалось от фехтования. Он отбил еще десятка два ударов, но так и не нашел в себе смелости… убить… по-настоящему убить человека. Оглушить, вывести из строя… Но как и чем? Чудотвор был высоким и сильным мужчиной, пожалуй, повыше Змая. Йока попытался ударить его кулаком в подбородок, используя нож лишь для утяжеления удара, но чудотвор этого даже не почувствовал – по крайней мере, падать не собирался. Чудотворы вообще не падали, словно были заколдованы! Лишь отступали все ближе к бараку, давая мрачунам возможность выбивать из строя колонистов. Йока чувствовал чужие импульсы, но в него пока никто не попадал.

В шуме и криках драки, под вой сирены никто не услышал звука моторов. Ворота не открылись – их снес шедший первым вездеход, только тогда на грохот оглянулись все. Хватило отвлечься на одну секунду – и дубинка шарахнула по правой руке, выбивая нож. Только тут Йока собрался нанести решающий удар, но чудотвор словно предвидел это, выставляя блок: второй нож со звоном отлетел в сторону, после чего оставалось лишь прикрыть голову руками. Но чудотвор не стал бить по голове: ухватил Йоку за волосы, пригнул вперед и одновременно ударил коленом в лицо и дубинкой по почкам – Йока грохнулся на землю и почувствовал, как ему за спину заламывают руки.

Из вездеходов сыпались и сыпались чудотворы: в форменных куртках, с дубинками и даже без ножей. Йока никогда не думал, что будет так сильно их ненавидеть. Их было человек двести, не меньше.

* * *

Инда получил телеграмму о «нападении» на Брезенскую колонию около восьми утра, и, конечно, первым его желанием было немедленно выехать в Брезен, забрать пойманного мальчишку. Он давно познакомился с решением психологов (которое, несомненно, подготовили Мечен со Страстаном не без участия Дланы Вотана), но считал его предвзятым, о чем и доложил Приору.

– Мальчика надо спрятать. Оборотень может явиться сюда в любой момент! – Инда злился, расхаживая по кабинету Приора.

– Инда, погоди. Оборотень убит. Его смерть видела сотня людей.

– Я в этом не уверен.

– Напрасно. Его тело было отправлено в Хстов, опознано и предано огню.

– Какой идиот догадался предать его тело огню, мне интересно? – огрызнулся Инда. – Он лишил меня возможности лично провести опознание.

– Инда, его опознали двенадцать человек. И ни у одного из них не возникло сомнений.

– Это ничего не значит. Сказочник слишком хитер.

– Это мания, Инда. Давай оставим разговоры об оборотне. У нас в руках Вечный Бродяга – и это не меньшая победа, чем смерть оборотня.

– Это не победа, а счастливая случайность. И мальчишка тоже не так прост, как кажется. Да и Важан пока остается на свободе.

– Поимка Важана – дело времени. Мальчишку-садовника, который был ранен в живот, уже начали допрашивать, возможно, он расскажет, где прячется профессор.

– Не расскажет! Никто из мрачунов никогда и ничего не рассказывает! Или ты в первый раз имеешь с ними дело? Иногда мне кажется, что допросы мрачунов – это психическая патология наших дознавателей, потому что допросы эти сколь жестоки, столь и бесполезны.

– Я бы сказал – это месть мрачунам за молчание. – Приор сжал губы (Инда знал, что тот с ним согласен).

– Месть – бессмысленное действо, напрасная трата времени и сил, – проворчал Инда примирительно. – Вот и Мечен со Страстаном слепили этот докладец исключительно из мести. Страстана, видите ли, укусила кобра! Не понимаю только, почему в этом оказался виноват мальчишка, ведь кусал Страстана оборотень. А Мечена мальчишка размазал по стенке, походя и между делом. И Мечен хочет сатисфакции. Их просто раздражает дерзость подростка-мрачуна! Это не дает им спокойно спать по ночам! Мечену – потому что напоминает о его собственной никчемности, а Страстану – потому что тот считает мрачунов чем-то вроде тараканов на кухонном столе.

– Инда, а ты сам? Ты сам уверен, что тобой движут интересы дела? У меня складывается впечатление, что ты просто привязан к мальчику. Что тебе небезразлично, как он к тебе относится. К тебе – и ко всем нам.

– Нам придется с ним работать много лет. Ты же знаешь, лучше иметь дело с союзником, чем с врагом.

– Это не всегда так. Иногда побежденный враг намного лучше неверного союзника.

– Между ними иногда нет никакой разницы. Я вот до сих пор не решил, кем нам приходится Мечен: то ли побежденным врагом, то ли неверным союзником.

– Мечен, несомненно, побежденный враг – он нас боится. И страх – гораздо более надежный мотив верности, чем эфемерные убеждения и принципы. Тебе ли этого не знать.

– Я это знаю. Но понимаешь ли ты, на что мальчишка способен и чего мы сможем добиться от него силой? Ты понимаешь, какая огромная это разница? Если Важан собирался с его помощью прорвать границу миров, он может в сотни раз больше, чем даст по принуждению!

– Значит, он должен дать в сотни раз больше по принуждению, только и всего. Инда, добровольно сотрудничать он будет, только если мы все станем заложниками его прихотей. Он умен, у него сильная воля, но это мы должны шантажировать его, а не он нас. Мы должны угрожать ему, а не он нам.

– А если колония его не сломает, а только ожесточит?

– Колония ломала и не таких… А Йелен, несмотря ни на что, изнежен. Он привык хорошо есть, сладко спать, он не знает, что такое побои, что такое тяжелый труд. Он должен понять, насколько бесправен и зависим. И если ты запрешь его в лаборатории возле свода, он этого не поймет. Он будет верить в собственную исключительность, он противопоставит тебе – лично тебе – свою гордость и независимость. И я не знаю, сможешь ли ты ему противостоять. Попробуешь действовать убеждением – он сядет тебе на шею. Попробуешь давить – замкнется и ожесточится.

Нет сомнений, Приор повторяет слова Вотана, не сам же он все это придумал…

– А что пойдет по-другому в колонии? Там его еще и поддержат – он ведь идол мрачунов. На миру, знаешь ли, и смерть красна.

– В колонии ему укажут на его место. В колонии новый воспитанник – обыденность. И это, как ты понимаешь, не система возврата обществу полноценных граждан, а система уничтожения их воли. И эта система шлифовалась годами, там работают профессионалы.

– Я видел профессионализм Страстана… – проворчал Инда.

– Это профессионализм особого рода, – улыбнулся Приор.

– Но мальчик нужен нам за сводом! А не в болоте! – Инда понимал, что Приор прав, и это был его последний – и не самый веский – аргумент.

– Его будут возить за свод каждую неделю. Под конвоем.

– Хорошо. Позволь мне только переговорить с ним. Может быть, он сразу даст согласие сотрудничать, – у меня есть для него серьезные аргументы.

– Я не возражаю. Поговори. Но не вздумай ему что-то предлагать и тем более торговаться. Стоит только дать ему понять, что ты готов на уступки, – и все, ты никогда не вылезешь из бесконечного торга.

– А еще, кроме оборотня, есть Йера Йелен и его комиссия… Ты не боишься шумихи в Думе и в прессе?

– Нет, не боюсь, – лаконично ответил Приор.

Инда выехал в Брезен на авто, в сопровождении Страстана. Страстан всю дорогу разглагольствовал о своем заведении, чем успел Инду утомить.

– Ты не боишься, что Йелен перебьет всех мрачунов, которые работают в колонии? – спросил наконец Инда.

– Значит, туда им и дорога, – невозмутимо ответит Страстан. – Признаться, мне нет до них никакого дела – перебьет этих, другие на их месте будут осторожней. Но, уверяю тебя, профессор Мечен будет в десять раз усердней в воспитании Йелена, чем обычно. Некоторые наши особенно агрессивные выпускники вообще теряют способность к «удару мрачуна», настолько прочно в них вбивается этот запрет.

– Именно агрессивные?

– Да, именно они. Потому что трусливые и покладистые ребятишки боятся наказания и не лезут на рожон. А упрямым мы вырабатываем условный рефлекс на подсознательном уровне, они и рады сопротивляться – но не могут, их тело соображает лучше них.

– Ты рассуждаешь о своих подопечных, словно о дрессированных животных, – сказал Инда – стараясь не вкладывать в эти слова много сарказма. – Как о подопытных собаках.

– Не вижу в этом ничего предосудительного. В обычных колониях для малолетних преступников воспитанникам нечего противопоставить своим воспитателям – они беспомощны. Наши воспитанники обладают серьезным оружием против нас. И не только нас. Лишить их этого оружия – наша первейшая задача.

– Зачем тогда в колонии мрачуны? Ведь чудотворы для воспитанников неуязвимы?

– Потому что и воспитанники неуязвимы для чудотворов.

Да, об этом Инда не подумал: в обычной уголовной тюрьме не нужны даже ружья – один чудотвор может справиться с шестью-семью взрослыми мужчинами.

– Сегодняшний бунт показал, что без мрачунов все могло бы закончиться значительно бо́льшими потерями, – продолжил Страстан. – С нашей стороны, разумеется.

– А есть потери? – Инда давно ознакомился с отчетом, присланным в Тайничную башню телеграфом, поэтому и спросил – просто посмотреть, как Страстан будет извиваться.

– Толпа из двухсот человек, даже безоружная, – это сила против двадцати охранников… Серьезно пострадал только старший воспитатель, но, насколько я понял, – это личная заслуга Йелена. Ранено четыре чудотвора, но это пустячные раны.

– А дети? Я слышал, пострадало много детей.

– Это не дети – это малолетние преступники, опасные для общества, – поморщился Страстан. – В больницу доставлено двадцать семь человек. Остальные отделались легкими ушибами, и медицинская помощь им оказана на месте.

– Да, и среди доставленных в больницу – двенадцатилетняя девочка, которая ну никак не могла представлять серьезной угрозы для вооруженных чудотворов – взрослых мужчин.

– Это случайность. Стреляли в толпу.

– А мне кажется, это не случайность. Мне кажется, это стратегия ведения войны с воспитанниками, Веда. Что-то вроде шантажа – наказание невиновных.

– Да, чувство вины – сильный метод воздействия и поддержания дисциплины, – легко согласился Страстан.

– Главное, чтобы об этом не узнала общественность, Веда. – Инда отвернулся. – Это очень некрасивый с точки зрения обывателей метод воздействия. Надеюсь, в прессу не просочится информация о жертвах со стороны детей.

– Разумеется.

Йелен был заперт в одном из кабинетов здания администрации колонии, с крепкими решетками на окнах, выходивших на болото. Его охраняли два чудотвора: один внутри кабинета, другой – снаружи. Напрасно, стоило бы запереть Йелена в комнате с окнами на плац – это бы лучше подготовило его к разговору. На плацу человек восемьдесят подростков, раздетых едва ли не донага, стояли строем, вытянув вперед руки, – и по всей видимости, стояли не первый час. У них на глазах двое воспитателей ремнями избивали мальчишку лет пятнадцати, и вопли его Инда услышал еще на дороге. Пожалуй, это имело мало общего со школьными наказаниями – общественность нашла бы такой способ воспитания варварским. Инда поморщился и прошел мимо – профессионалы! Специалисты по психологии подростков-мрачунов!