Текст книги ""Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ольга Денисова

– А здесь уже не страшно?

Она помотала головой, рассмеялась и пробежала несколько шагов вперед, раскинув руки. Волчок нагнал ее – не хотелось потерять ее из виду в темноте.

– Почему? Ведь здесь тоже темно.

– Здесь никто не дышит из-за угла. Здесь все как на ладони. И теперь я знаю, что за нами не следят.

– А стража на башне? – спросил Волчок. Он не разделял ее уверенности: как раз на тракте им и грозило больше всего опасностей.

– Нет. Они или не смотрят в эту сторону, или просто спят. Я чувствую взгляд.

Они шли по темному тракту с полчаса, миновали деревеньку из трех домов – тихую и темную – и добрались до полоски леса шириной не более тысячи шагов. И стоило пересечь границу между лесом и открытым полем, как Спаска остановилась и схватила Волчка за руку.

– Что-то случилось? – спросил он.

Спаска сжала его руку посильней, приподнялась на цыпочки и зашептала:

– Там люди. Человек семь или восемь. Они на нас смотрят, но пока не видят.

Вспомни лихо, оно и появится… Вряд ли это была гвардейская застава в лесу, скорей всего разбойники, поджидавшие на тракте одиноких путников.

– И что в таких случаях делал твой отец?

– По-разному… – шепнула Спаска. – Но чаще всего мы их обходили.

Вообще-то хлебное вино давно выветрилось из головы, чтобы желать встречи с лихими людьми, но обходить было обидно.

– Волче-сын-Славич… – зашептала Спаска. – Давайте обойдем. Пожалуйста. Все равно в лес потом сворачивать.

– Хорошо, – подумав, кивнул Волчок: право, не рисковать же безопасностью девочки из-за глупого куража.

Перебраться через канаву, полную воды, оказалось не так легко, и Волчок, конечно, сомневался, прежде чем подхватить Спаску на руки и перейти канаву вброд, – вода чуть-чуть не дошла до верха сапог, а Спаска ахнула и широко раскрыла глаза, глядя прямо ему в лицо. Волчок поставил ее на землю на другом берегу, смущенный и испуганный собственной бесцеремонностью, – снова стало сухо во рту и часто забилось сердце. Но Спаска лишь поправила плащ и двинулась в лес.

Не успели они пройти и сотни шагов, как впереди мелькнул огонек. И Спаска сначала шарахнулась в сторону, но вдруг приостановилась и словно прислушалась. А потом зашептала, приподнявшись на цыпочки:

– Волче-сын-Славич, вы на самом деле храбрый человек?

Волчок растерялся, не зная, что на это ответить.

– Ну… наверное…

– Там впереди – люди. Их много. И… это, наверное, страшные люди. Я хочу их увидеть. Простите меня…

– За что же?

– Я нарочно хотела свернуть в лес… В общем, я думала, здесь прячется один человек. А их много. Я вас обманула, на дороге никого не было…

– Это ничего, – усмехнулся Волчок и двинулся на свет.

Он совсем не чувствовал страха, даже когда пытался убедить себя в том, что это может быть опасно. Спаска шла по лесу бесшумно, будто и не ступала на землю вовсе, Волчок же успел позабыть единственный урок, полученный когда-то от Муравуша. Лес был густым, без подлеска, но сухие еловые ветки цеплялись за плащ, шуршали и пощелкивали.

Вскоре стали слышны голоса и виден костер на маленькой поляне. Еловые дрова с треском плевались смолой, огонь поднимался высоко, хорошо освещая людей вокруг него. И первое, что Волчок увидел за деревьями, – капитанскую кокарду гвардейца на шапке с собольей оторочкой…

Гвардейцев было только двое, оба из Особого легиона, а остальные, сидевшие вокруг костра, были одеты странно и в самом деле показались страшными людьми: островерхие куколи тенями закрывали лица, и в ярком свете огня казалось, что лиц у них нет вовсе – только черные бездонные ямы на их месте. Люди говорили, перекрикивая друг друга, потому и не услышали приближения чужих.

Волчок рассмотрел трех горбунов, двух стариков, столь дряхлых и немощных, что руки их, опиравшиеся на посошки, дрожали; кто-то держал в руках костыль, кто-то кашлял, кто-то постанывал. Убогие? Нет, среди них были и здоровые с виду мужчины. Раньше Волчок убогих не боялся, но сейчас именно от них исходила угроза, явственная, осязаемая… Может, оттого, что не было видно их лиц?

– Не надо нас запугивать! Нам нечего бояться! – шамкал трясущийся от слабости старик.

– Вы не знаете, с какой силой имеете дело! – визгливо кричал тощий низкорослый паренек.

– Погодите! Нас никто не запугивает! – пытался вставить широкоплечий горбун.

– Мы не поступимся ничем! Никаких уступок не будет! – хрипло каркал чахоточный старик между приступами кашля.

– Нам и не придется ничем поступаться! – гремел ему в ответ здоровенный малый.

– Это немыслимо: предлагать нам пособничать Храму!

Оба гвардейца молча и равнодушно слушали поднятый гвалт.

Целый час Волчок держал за руку Спаску, стоя неподвижно и из-за деревьев наблюдая за странной встречей, и почти ничего не понимал. Он был уверен, что кроме колдунов у Храма нет открытых врагов. Когда шум стих, начался спокойный разговор между широкоплечим горбуном (по всей видимости, главарем этой зловещей шайки) и капитаном гвардии.

– Мы знаем, что вами управляют злые духи чужого мира, – сказал горбун. – А они в последнее время слишком часто выступают на стороне колдунов.

– Злые духи не управляют Храмом, – спокойно парировал гвардеец. – И Стоящий Свыше сам недоволен их вмешательством в дела Храма. Именно поэтому я здесь.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что Стоящий Свыше может ослушаться тех, кому учит поклоняться всех остальных? – захихикал чахоточный старик.

– Я не буду обсуждать здесь Стоящего Свыше. Но могу заверить вас, что Храм не предложит вам ничего, что противоречит вашему вероучению.

– Вероучение у храмовников, – поморщился горбун. – Наше служение основано на знании и подразумевает поддержку реальной, а не выдуманной силы.

И его слова, и манера держаться выдавали человека образованного, и Волчок удивился: что он делает среди отребья? Впрочем, кто сказал, что это отребье? Нельзя же судить по их одежде, у всех одинаковой: совсем не видно, что скрывают их широченные серо-зеленые плащи…

– Хорошо, хорошо, – отмахнулся гвардеец, – ничего, что не согласуется с вашим служением. Не подумайте, что я угрожаю, но согласитесь: Храм мог бы начать преследования болотников, однако не начал. Потому что у нас общий враг – колдуны.

Болотники – вот как их называют. Почему? И что это за реальная сила, которой они служат?

– Это мы уже поняли. И поняли, что в случае нашего несогласия Храму ничто не помешает начать преследования, – желчно произнес горбун и окинул взглядом поляну, словно проверяя: действительно ли все это поняли? – Так мы слушаем, что же от нас нужно Храму?

Гвардеец тоже поглядел по сторонам и заговорил тише, так что Волчок еле-еле расслышал его слова:

– Вы приносите в жертву болоту людей. И особенно оно любит детей, если я ничего не путаю.

– Оно любит колдунов и особенно детей колдунов, – не понижая голоса, ответил горбун. – Потому что колдуны – это угроза…

– Детей колдунов очень мало в округе, а болотников в Хстове и окрестностях достаточно, – оборвал его гвардеец. – Если в ближайшие два-три месяца вы принесете в жертву болоту больше детей, чем обычно, могу пообещать, что никто из болотников не будет в этом изобличен.

– Насколько больше?

– Ровно настолько, чтобы среди горожан поползли слухи о том, что колдуны воруют у них детей.

– Эти слухи ходят и без нас, – хмыкнул горбун.

– Чтобы эти слухи дошли до Государя и Государь был вынужден ответить преследованием, а не спасением колдунов.

– И это все?

– Не совсем. Это главное. Еще нам бы хотелось лояльности болотников к Храму и его гвардии, но здесь речь идет скорей о мелких поручениях… Гвардии иногда нужны надежные проводники или шпионы.

– Шпионить на гвардейцев я не стану! – выкрикнул тощий паренек.

– Услуги в пользу гвардии всегда щедро оплачиваются. А вы, юноша, если не ошибаюсь, страдаете бледной немочью, лучшее лекарство от которой – хорошая еда. Впрочем, шпионить вас никто не заставляет.

– Мне не нужна хорошая еда! – пискнул паренек, но его уже никто не слушал, потому что заговорил горбун:

– Если это все, что вы желали нам сообщить, то мы приняли это к сведению и передадим в другие общины.

– И когда я получу ответ?

– Никогда. Каждый сам для себя решит, помогать вам или не помогать. Каждый услышит свое веление и сделает так, как ему велит Блато. Мы служим не гвардии Храма и давать вам отчет не станем.

– Что ж… – усмехнулся гвардеец. – Храм останется верен своим обещаниям. До тех пор пока не убедится в бесполезности болотников.

– Мы не боимся Храма. А теперь покиньте нас. До утра не так много времени.

Оба гвардейца поднялись с довольными усмешками, а Волчок потянул Спаску назад, подальше от костра. Но гвардейцы направились не на тракт, а совсем в другую сторону – наверное, к деревне у края леса. Волчок думал, что без них болотники продолжат обсуждать предложение Храма, но ошибся: они лишь пели (верней, завывали) нестройным хором, хлопая себя ладонями по коленям все чаще и чаще, и это почему-то напомнило Волчку Лысую горку и песню «Татка, принеси мне солнца».

– Пойдем, – шепнула Спаска в самое ухо.

Никто не услышал, как они уходили, но заговорить она решилась только на опушке леса, на краю болота.

– Волче-сын-Славич, вы обязательно должны написать об этом отцу. Вы напишете?

– Напишу.

– Понимаете, отец никогда мне не верил. Я ему говорила много раз, он всегда расспрашивал меня, но, я думаю, это чтобы меня не обидеть. А сам ничего не делал. Но если вы напишете, он тогда поверит. Я нарочно хотела сюда пойти, я знала, что тут что-то будет. Но я не знала, что их так много…

– Почему мы ушли? – спросил Волчок. – Могли бы узнать что-нибудь еще.

– Нет. Они… слушают болото. Это похоже на то, как колдуны выходят в межмирье. А я и так его слышу, оно… ненасытное. Оно радуется, потирает руки.

– Кто?

– Болото. Оно говорит с ними. Оно любит, когда люди умирают. Я всегда слышу болото, оно зовет всех, но не все ему отвечают.

Волчок держал в руках волшебный сундучок, в котором колокольчики вызванивали тихую и медленную мелодию, и завороженно глядел на Спаску – она танцевала добрым духам. В простой колдовской рубахе, как когда-то на Лысой горке. Но тогда танец ее был злым и дерзким, а теперь – мягким и прекрасным. И… тогда ей было всего восемь лет, а теперь не дитя – девушка танцевала в десяти шагах от Волчка, и короткая узкая рубаха без рукавов не прятала ее удивительной красоты. Он мог бы смотреть на это целую вечность.

Они ушли довольно далеко от полоски леса между полями и болотами – наверное, на целую лигу, – но открытое пространство вокруг настораживало, и даже три густые елочки на краю бочажка, которые Волчок выбрал как прикрытие, нисколько не успокаивали и ни от кого не прикрывали. Спаска, напротив, совсем не боялась открытого пространства, и елочки ей не понравились.

Музыка из волшебного сундучка и танец Спаски заставили Волчка забыть обо всем…

Колокольчики продолжали наигрывать чудесную мелодию, когда Спаска опустилась на колени и на несколько секунд замерла, прощаясь с межмирьем. А потом встала на ноги, вздохнула, оглянулась на Волчка и сделала ему знак отойти. Он отошел с неохотой (боялся, что не сможет быстро оказаться рядом с ней в случае чего), закрыл крышку сундучка, и колокольчики смолкли. И ему в который уже раз примерещились чьи-то шаги по мокрой тропе, но Спаска повернулась вокруг себя, и в тот же миг ее окутал ветер: вихрь сорвался с ее тела и юзом полетел по болоту. На Лысой горке она посылала ветер в небо, а тут рассыпа́ла по сторонам маленькие вихри, и они уносились за горизонт, срывая высокие кочки, пригибая кусты и выворачивая из земли чахлые деревца. Волчка касались лишь легкие порывы ветра, а елочки по левую руку только гнулись и недовольно шуршали ветвями.

Если бы не этот шорох, Волчок бы сразу заметил движение возле них! Спаска была права – открытое пространство лучше, чем ненадежное прикрытие. Ведь еще неизвестно, кого оно прикроет… Он оглянулся и увидел лишь мелькнувшую тень, которая тут же слилась с темными силуэтами шевелившихся елочек. И это насторожило его, но не более. Он взялся за нож, а не за саблю, и шагнул к бочажку, только чтобы убедиться: там никого нет. Он не ждал удара из темноты, но за миг до него ветер пригнул темные макушки елок и на фоне неба проявился островерхий куколь, на этот раз не скрывавший бледное, словно у покойника, лицо. И огромные глубокие глаза. Волчок не увидел ножа, он почувствовал его и успел отпрыгнуть в сторону, но оступился: мох под ногой разъехался, обнажая скользкую грязь, и Волчок повалился набок, в мягкую кочку, из которой было не так-то просто выбраться. И пока он вставал на ноги, видел, как человек в куколе отскочил от него на два шага (теперь его стало видно на фоне неба) и взял нож за кончик лезвия.

Некогда было раздумывать: Волчок оказался возле болотника за миг до того, как тот метнул нож в Спаску. И молча ударил его ножом, хотел в сердце, но попал в живот, промахнувшись из-за широченного плаща. Лезвие легко (слишком легко) прошло сквозь плоть, теплая кровь хлынула на руку, болотник охнул и начал оседать, соскальзывая с ножа. Волчок дернул нож к себе и медленно отступил назад. С лезвия на мох капала кровь, блестящая даже в темноте безлунной ночи, а болотник с воем корчился у ног, притянув к животу колени. Куколь сполз ему на затылок, и Волчок увидел худенького мальчика лет семнадцати – наверное, того, что страдал бледной немочью.

Тошнота едким комом встала в горле, болото под ногами качнулось, зашаталось, задвигалось… Волчок сделал еще один шаг назад и выронил нож. За спиной все так же свистел ветер, разбегались по болоту вихри, посланные Спаской, – она не видела, что произошло. И шли минуты, а болотник не умирал, только к вою его добавились крики и слезы. Он хотел убить Спаску. Он собирался воровать детей и приносить их в жертву болоту. Он заслужил смерть и мучения перед смертью.

Волчок, борясь с тошнотой, потянулся за упавшим ножом, тронул липкое от крови лезвие окровавленной рукой: болото качнулось снова, словно стараясь ударить по лицу. Он и сам не понял, как оказался сидящим на коленях.

– Он ранил вас, Волче-сын-Славич? – раздался голос оттуда-то сверху.

– Нет, – ответил Волчок.

И стыдно было «на самом деле храброму человеку» распускать сопли и едва не падать в обморок при виде крови, но Волчок никогда еще никого не убивал. Только видел, с какой легкостью это делают другие. Он взялся за нож – покрепче, чтобы рука не соскользнула – и поднялся.

– Хотите, это сделаю я? – вдруг спросила Спаска.

– Нет. – Волчок поморщился, ужаснувшись, с какой простотой она это сказала, и подошел к извивавшемуся на земле мальчишке, опустился на колени, откидывая полу его широкого плаща.

И Спаска тоже остановилась над болотником, пристально рассматривая его лицо.

– Нет! – визгливо вскрикнул тот сквозь слезы. – Нет, я не хочу умирать! Я не могу умереть! Блато отомстит за меня, ты и не представляешь, как страшно оно отомстит!

– Он лжет, – сказала Спаска. – Болото не станет мстить. Ему все равно, чье тело ляжет в трясину.

Меньше всего Волчок опасался мести болота. Мальчишка вскинул прижатые к ране руки, защищаясь от ножа, – скрюченные пальцы дрожали, лицо перекосило от ужаса и слез, рыдания встряхивали тело.

– Нет, нет, нет! – визжал он, словно кутенок, когда Волчок, перехватив его руки, вскинул нож.

Он боялся, что в последний миг дрогнет рука. Рука не дрогнула, нож ударил точно в сердце, выплеснув совсем немного крови. Крик смолк, лицо болотника вдруг разгладилось, огромные глаза удивленно распахнулись и тут же замерли неподвижно. Волчок выдернул нож, за которым потянулась струйка крови, и хотел вытереть его о плащ убитого, но тошнота сжала желудок, подкатила к горлу: Волчок отвернулся и прикрыл рот рукой.

– Вам плохо, Волче-сын-Славич? – спросила Спаска, опустив руку ему на плечо.

То ли ее прикосновение, то ли голос, то ли страх показаться слюнтяем помогли побороть тошноту.

– Отец говорит, что вкус смерти – самый отвратительный и страшный вкус на свете…

– Вкус? – Волчок вытер нож о мокрый мох и спрятал лезвие в ножны.

– Он так говорит. Это правильно, что вы его убили. Вы не переживайте так, не надо.

– Я не переживаю, – ответил он, поднимаясь. – Он хотел убить тебя. Я чуть не опоздал.

Они вернулись в город под утро, спать Волчку оставалось не больше двух часов, но он не смог даже задремать: как только закрывал глаза, сразу видел бледное лицо с мутными открытыми глазами, исчезающее в темной воде бочажка. И есть не мог тоже – даже думать о еде не мог.

19 мая 427 года от н.э.с. Вечер

На террасе стало слишком свежо, солнце склонилось над Беспросветным лесом, но до заката было далеко, ночь обещала быть светлой и туманной, а рассвет – ранним.

– А теперь перейдем к главному, Красен, – сказал Инда, когда они перебрались с террасы в кабинет, к горящему камину. – Человек по имени Змай.

– Скорей всего, это не имя, а прозвище.

– Это вы составляли на него досье?

– Нет. Оно было взято из архивов Особого легиона. Кое-кто даже считает Змая выдумкой, способом прикрыть нерадивость и нерасторопность гвардейцев. Знаете, эдакий неуловимый злодей, на которого можно валить все – от похищения кур до заговора против Стоящего Свыше.

– Но в досье сказано, что он дважды был в руках храмовников…

– Даже если Змай существует на самом деле, в руках храмовников мог оказаться вовсе не он, а тот, кто хорошо заплатил тюремщикам за свое освобождение, – бумаги всегда можно подделать. Впрочем, я не исключаю существования этого Змая. Не так давно это имя снова всплывало в отчетах Особого легиона, но так, знаете ли, туманно…

– Пусть будет туманно, – кивнул Инда.

– В Особом легионе есть заметный человек, некто Знатуш Огненный Сокол. Его бригада напрямую подчиняется Стоящему Свыше, заточена под спецоперации храмовников, и сам Знатуш – человек неординарный, если не сказать – выдающийся. Так вот, он усмотрел связь между змеями Чернокнижника, видениями одного гвардейца и именем «Змай». Он искал утечку информации и решил, что змеи, которые виделись гвардейцу под воздействием стимулятора, и есть ответ на его вопрос. Не думаю, что на основании этого можно строить какие-то серьезные выводы.

– Отчего же… Ваш Огненный Сокол сделал вполне логичное предположение – если бы в его распоряжении были специалисты уровня, скажем, клиники доктора Грачена, он бы мог пойти дальше.

– Гвардеец этот вне подозрений, он шпион Знатуша, а тот умеет подбирать людей. Да и утечка информации – столь рядовое событие в этих кругах… Все продаются и покупаются, шпионят в пользу Государя, в пользу Храма, в нашу пользу, в пользу Чернокнижника, в пользу одного подразделения против другого… – Красен махнул рукой.

– Это очень интересная тема, Красен. Я подозреваю, что Змай – идеальный шпион. И вряд ли купленный. И причины его неуязвимости мне известны.

– Может быть, вы поделитесь со мной информацией, тогда я буду знать, на что обращать внимание?

– Красен, эта информация не столько конфиденциальна, сколько… В общем, вряд ли вы решитесь ее кому-нибудь передать, так же как я не решаюсь передать ее вам. И в то же время это достоверная информация. Не сочтите меня лгуном или ненормальным. Этот человек умеет превращаться в рептилий.

Красен откинулся на спинку кресла и сузил глаза.

– Вы… разыгрываете меня?

– Нет. Я думаю, желтобрюхий полоз на шее Чернокнижника – именно он. Темный бог Исподнего мира, живущий в двух мирах. Ведь рептилии могут пересекать границу миров, когда им вздумается. Даже очень большие рептилии…

– Вы хотите сказать…

– Да, именно это я и хочу сказать. И мне нужно обезвредить это существо любой ценой. Любой ценой, Красен. Даже если для этого потребуется разрушить все наши стратегические замыслы в Исподнем мире. Потому что «непрочный щит» взрежут крылья нетопыря. Вы понимаете, о чем я говорю? Не Враг разрушит свод, а его Охранитель. Кроме того, у меня есть основания предполагать, что этот человек, если вы позволите назвать его человеком, имеет большой опыт влияния на юные неокрепшие умы. Он владеет знаниями в области энергообмена на уровне докторов теоретического мистицизма. И, может статься, молодой Государь тоже жертва его влияния.

– Мне надо уложить это в голове… – пробормотал Красен. Он не поверил словам Инды, это было видно по его лицу. – Не может быть, чтобы за столько лет мы ни разу не столкнулись со столь серьезным противником. Обычно говорят, что нет дыма без огня, но тут я бы сказал, что огня не бывает без дыма…

– А дыма вполне достаточно, Красен. И змеи вокруг Чернокнижника, и появление Государя со столь выдающимися способностями и столь ясными целями, и сказочки о Живущем в двух мирах, и колдунья необычайной силы. И, наконец, чудовище над Беспросветным лесом. И это не противник – это враг. Он хитер и осторожен; он, как змея в траве, действует исподволь. Но он действует.

– Погодите. Правильно ли я понял: у нас есть серьезные основания опасаться, что Откровение Танграуса сбудется?

– Даже если существует ничтожная вероятность прорыва границы миров и крушения свода, мы должны сделать все, чтобы этого не случилось. А такая вероятность существует.

– Но это огромные жертвы в обоих мирах… В обоих…

– Совершенно верно. Именно поэтому мы должны остановить этого фанатика. А он фанатик, я говорил с ним. Он одержим. Он считает, что для Исподнего мира прорыв границы миров – единственный выход. Найдите мне то, что поможет с ним справиться. Пока он для нас неуязвим, но я не верю, что у него нет слабых мест. Вы должны нащупать его слабые места.