Текст книги ""Стоящие свыше"+ Отдельные романы. Компиляция. Книги 1-19 (СИ)"

Автор книги: Ольга Денисова

Резюме отчета от 6 августа 427 года. Агентство В. Пущена

Не удовлетворившись объяснением смерти Югры Горена в результате попытки передать информацию сыну, мы постарались выяснить, кому еще Горен пробовал ее передать. По нашему мнению, это должен был быть влиятельный человек, или стоящий у власти, или имеющий возможность (и желание) обнародовать полученную информацию: член Государственной думы (на уровне, близком к руководителям фракций), представитель исполнительной власти, именитый журналист, человек, близкий ко двору, предположительно (но необязательно) мрачун.

Никаких следов официального обращения Югры Горена к перечисленным выше людям мы не нашли. Однако (с большим трудом) нам удалось установить, что незадолго до смерти Югра Горен предпринял несколько попыток добиться аудиенции у Приора Славленской Тайничной башни, о чем в архивах чудотворов сохранились записи. Последнее прошение о встрече было удовлетворено, однако встреча не состоялась, т. к. в назначенный день Югра Горен был уже мертв.

Если именно попытка передать информацию Приору Тайничной башни (не просто чудотвору, а чудотвору высокой ступени посвящения) стала причиной смерти Югры Горена, это в корне меняет и ценность информации, и сделанные ранее выводы, и стратегию дальнейших действий.

Воспоминание Грады Горена о прочитанном письме дополняет полученную информацию и позволяет предположить, что письмо, им прочитанное, было адресовано именно Приору Тайничной башни.

Слежка за Вашим авто вполне вероятна, а потому мы постараемся установить, кто и с какой целью может следить за Вами.

6–7 августа 427 года от н.э.с. Исподний мир

Служба в канцелярии пятого легата теперь казалась Волчку слишком скучной. Нет, его не тяготили многочисленные обязанности, он даже находил некоторое удовольствие в наведении порядка в делах пятого легата – временно заменявший его гвардеец был ленив и неаккуратен, а потому на Волчка свалился ворох неразобранных бумаг. По вечерам он ходил к Красену переписывать учебник по естествознанию, и, несмотря на усталость, делал это с радостью. И, удивляясь сам себе, думал, что ему не хватает чудотвора, разговоров с ним, поездок в его карете, обедов в его доме. Не говоря уже о том, что в канцелярии он не узнавал и десятой доли нужных замку новостей, которые с легкостью получал у Красена. Конечно, чудотвор своей властью мог бы забрать Волчка к себе немедленно, но поступил порядочно, позволив пятому легату подобрать ему достойную замену – до начала октября.

Огненный Сокол больше не приходил в «Пескарь и Ерш», назначал встречи в других местах. Не забыл он и об обещании поменять булавку – принес вскоре бегущего волка не менее тонкой работы, чем расправивший крылья сокол.

Отношения Государя с храмовниками натянулись до предела и грозили обернуться войной. Надзирающие в храмах откровенно говорили о связи Государя со злом, Государь же своей властью все крепче прижимал храмовников: в башне Правосудия дежурили армейцы, без разрешения Государя не давая дознавателям ступить и шагу, на улицах то и дело сталкивались гвардейские и армейские дозоры, на трактах армия досматривала обозы и кареты, лаврам запретили торговать с иноземными купцами, предписывая покупать и продавать товары только у молков. Государь собирался издать указ и о сокращении гвардии, но храмовники быстро организовали уличные беспорядки, доказывая всем, что без гвардии порядок в Хстове поддерживать некому.

Сбор ополчения против замка Сизого Нетопыря Государь назвал противоречащим интересам государства и открыто назвал Чернокнижника своим подданным, а его земли – принадлежащими Млчане, но не Храму. Призвал в армию добровольцев, собираясь увеличить ее в полтора раза, хотя все думали, что это ему не по зубам – не хватит золота. Но на стороне Государя неожиданно выступила аристократия, и армия росла не по дням, а по часам.

Проповедь храмовников сделала свое дело – армейцы переходили в гвардию, но и из гвардии люди бежали к Государю, прослышав о том, что он собирается выгнать храмовников из Хстова. Все чаще Волчок встречал своих знакомцев в белой форме армии, а вчерашние армейцы щеголяли в синих гвардейских плащах. Хстов напоминал Дворцовую площадь в день казни болотников: споры о добре и зле кончались пьяными драками в кабаках, на улицах стычки дозоров привлекали все больше участников из простых горожан. Поговаривали, что приверженцев Государя будут отлучать от Храма, но на это Надзирающие не пошли – чудотворы выступили против. Однако в башню Правосудия ежедневно стекались списки особенно рьяных защитников государства, а кое-кто из них оказывался в застенках по обвинению в пособничестве Злу – обвинения в колдовстве присутствующие армейцы отклоняли после проверки солнечным камнем. Государь не остался в долгу, и его тюрьмы тоже полнились государственными изменниками.

Волчок теперь носил во дворец не только разрешения на пытки «пособников Зла», но и множество других бумаг – в канцелярии Государя проверяли каждое дело, подозревая храмовников в преследовании его наиболее верных подданных.

И всем было понятно, что разрешит сложившееся положение только сила оружия. Или… смерть Государя.

В тот день по дороге к Красену Волчок столкнулся с конным армейским дозором, который ничем не отличался от гвардейского, кроме цвета плащей, – тот же пьяный кураж.

– И куда так спешит господин гвардеец? – спросил капрал, уперев саблю Волчку под подбородок.

Волчок не успел ответить, как в горло уперлась вторая сабля:

– Отвечай, гвардейская морда, ты любишь своего Государя?

– Да, я люблю своего Государя, – усмехнулся Волчок.

– И можешь это доказать? – Сабля прижалась к горлу сильней.

– Конечно. – Волчок сунул руку за пазуху. – Если кто-то из вас когда-нибудь видел Высочайшую подпись…

Бумагу он состряпал несколько дней назад в канцелярии Государя, с одним из секретарей. Составляя этот документ, они от души посмеялись. Волчок предъявлял его не в первый раз.

Капрал, убрав в ножны саблю, взял бумагу в руки и прочитал вслух по слогам:

– Сим подтверждаю, что Волче Желтый Линь, секретарь пятого легата гвардии Храма, предан Государю и государству…

Армейский дозор как ветром сдуло, Волчок поднял упавший документ, сложил вчетверо и убрал обратно за пазуху.

Красена эта история тоже повеселила.

– И часто ты бываешь в канцелярии Государя? – спросил он за ужином.

– Сейчас ежедневно.

– А Государя видишь часто?

– Нет. Все эти бумаги подписывают секретари. Кроме очень важных. Если речь пойдет о допросе какого-нибудь Красного Медведя, то тут, конечно, секретари на себя смелость не возьмут. А если разрешение на пытки какой-нибудь девки с улицы Фонарей – никто Государя беспокоить не станет.

– Завтра утром ты понесешь во дворец заочный приговор Чернокнижнику. Государя должен развлечь этот документ, третий легат рассчитывает на то, что Государь сам пожелает написать на нем своем решение, не доверив это секретарям. Приговор написан на трех прошитых листах бумаги, и на последнем листе, на месте, отведенном для подписи, бумага отравлена.

Волчок перестал жевать, рука с ножом опустилась, и тот звякнул о тарелку до неприличия громко. Признаться, он испугался. А когда подумал немного, испугался еще сильней.

– Зачем вы мне это сказали? – Волчок медленно поднял глаза.

– Во-первых, чтобы ты не перелистывал эту бумагу, – невозмутимо ответил Красен. – Да, можешь не опасаться, яд действует мгновенно, только если попадет в глаз или рот. Через кожу он впитывается гораздо дольше: если Государь умрет, никто о бумаге и не вспомнит. Так что в канцелярии тебя не убьют, если Государь не почешет глаз и не станет слюнить пальцы.

– А во-вторых? – угрюмо спросил Волчок.

– Во-вторых, нужно придумать, как заставить Государя надеть перчатки.

– Я могу надеть перчатки сам, – пожал плечами Волчок. – Это заметят и догадаются.

– Это заметят шпионы третьего легата, – кивнул Красен. – И догадаются тоже они. Не думаю, что тебе позволят войти в кабинет Государя или остаться с ним наедине, а кто-то из секретарей наверняка работает на третьего легата, судя по прошлому нашему письму.

– Я могу отдать документ с вложенной в него запиской…

– Это уже лучше, но ты уверен, что передашь бумагу Государю из рук в руки?

– Нет. Скорей всего, ее передаст кто-то из секретарей. А нельзя послать записку во дворец сегодня?

– И завтра ты снова окажешься в подвале казармы, а меня отзовут в Верхний мир и лишат полномочий. Я думаю, Государь уже знает о завтрашнем вручении ему приговора, и обстановка будет церемонней, чем обычно.

Волчок задумался, а Красен как ни в чем не бывало продолжил есть.

– Послушай, а ты не знаешь, бывал ли кто-нибудь из канцелярии Государя в Рухе? – спросил Красен через некоторое время.

– Не знаю. Вряд ли.

– Может, кто-то из секретарей читает по-рухски?

– Не думаю.

– В Рухе до сих пор существует интересная традиция клеймения преступников. Своего рода искусство. Например, у вора на правой руке изображают ворона, клеветнику чернят губы, разбойнику на лбу рисуют волка. Рисунок наносят иглами и натирают порохом, от него нельзя избавиться. Рухские палачи соперничают друг с другом, в каждом городе – свои обычаи, по клейму можно узнать палача. Так вот, отравителя клеймят изображением скорпиона на щеке.

– Хотите меня заклеймить? – усмехнулся Волчок.

– Нет, клеймо на щеке вызовет недоумение у каждого встречного, не только у шпиона. А вот вышивка на безрукавке… Да еще и скрытая плащом… Государь, без сомнения, хорошо знает этот рухский обычай. В любом случае изображение скорпиона должно его напугать, заставить проявить осторожность.

– Третий легат тоже наверняка знает этот рухский обычай… – проворчал Волчок. – Лучше сделать рисунок на ладони, чтобы незаметно показать Государю. А потом стереть.

– А ты сумеешь показать ладонь незаметно?

Волчок помедлил немного и ответил:

– Думаю, да.

– Тогда надо прикинуть, как нанести рисунок на ладонь, чтобы он не размазался раньше времени и чтобы его можно было быстро смыть. Погоди, я сейчас вернусь.

Красен выскочил из-за стола и, судя по скрипу половиц на лестнице, поднялся наверх, в библиотеку.

Волчок не ошибся, чудотвор вернулся с книгой в руках.

– Вот. Здесь есть рисунки рухских клейм. Сумеешь срисовать?

– Надо посмотреть, – пожал плечами Волчок и потянулся к салфетке.

– Ладно, ладно. Сначала поедим, – улыбнулся Красен.

Волчок уходил от Красена поздно, уже в темноте. Был готов трафарет, два лака, легко растворимых в крепком хлебном вине, краска на основе дегтя. Волчок трижды проверил, сколько времени нужно, чтобы нанести рисунок, высушить, а потом полностью смыть. От него разило хлебным вином и дегтем, и он решил сделать рисунок загодя, дома, чтобы запахи успели выветриться.

– Волче… – У порога Красен положил руку ему на плечо. – Я забыл кое-что…

– Что? – испугался Волчок.

– Я забыл спросить, а согласен ли ты принимать во всем этом участие…

Волчок выдохнул с облегчением и усмехнулся:

– Ну надо же чем-то подтвердить бумагу, которую я предъявляю армейским дозорам.

– Мне сказали, что третий легат посмеялся над тем, что отравленный документ передашь Государю именно ты – он не забыл предыдущего покушения и твоего допроса. Сказал, что это судьба.

– А вы сами этого не слышали? Вам сказали?

– Третий легат мне не доверяет. Но он доверяет Явлену, а тот – своим многочисленным лакеям. – Красен улыбнулся. – И если никто, кроме Государя, не заметит рисунка у тебя на ладони, то мы с тобой останемся вне подозрений.

На Столбовой улице горели фонари, и Волчок тут же заметил отошедшего от стены человека. Силуэт его показался Волчку знакомым, и он нарочно подождал, что будет делать топтун. Тот остановился в нерешительности, и Волчок сам шагнул ему навстречу.

– Градко, я каждый день хожу к Красену. Он дает мне уроки истории и естествознания.

– Я так и знал, что зажгут эти проклятые фонари… – рассмеялся Градко.

– Я не скажу Огненному Соколу, что видел тебя, – улыбнулся Волчок в ответ. – Можешь честно рассказать ему, что я был у Красена до самой ночи. Я и завтра сюда приду, можешь посидеть в кабаке и прийти на Столбовую к десяти вечера. Или завтра вместо тебя будет Муравуш?

– Нет, Муравуш уехал. Он каждый год уезжает к себе в деревню и до сентября не возвращается.

Заочный приговор Чернокнижнику принесли в канцелярию в числе других бумаг, ничем его особенно не выделяя. Волчок бы на приговор и не глянул, если бы не предупреждение Красена. А вот во дворце к появлению Волчка готовились заранее – секретари навытяжку встали возле столов, едва он открыл дверь, и тут же с противоположной стороны распахнулись двери в кабинет Государя.

Волчок тоже вытянулся в струнку, лихо прищелкнув каблуком. И сначала из кабинета вышел первый легат армии в белоснежном мундире, потом два телохранителя, и только за ними на пороге появился Государь. Первый легат смерил Волчка взглядом и отошел в сторону, телохранители разошлись лишь на полшага, готовые в любую секунду закрыть Государя собой. Такой церемонной встречи Волчку здесь никогда не оказывали.

– Я слышал, храмовники осудили моего подданного на смерть? – весело спросил Государь у Волчка.

Волчок и без этого довольно волновался, а потому кашлянул, прежде чем ответить:

– Именем Добра.

От Государя его отделяло не меньше двадцати локтей, и каждый из секретарей разглядел бы скорпиона на ладони лучше, чем Государь.

– В этом мире зло всегда творят именем Добра, – проворчал Государь и протянул руку: – Давай сюда.

Волчок вмиг сообразил, что нельзя медлить ни секунды, и широким шагом двинулся навстречу Государю. Это расценили не так, как он рассчитывал: телохранители сомкнули плечи, прикрыв Государя, а первый легат так же быстро двинулся навстречу Волчку, только не по широкому проходу, а бочком, незаметно. Из-за стола выскочил старший из секретарей и преградил Волчку дорогу, протянув руку вперед. Первый легат остановился в шаге от Волчка и буравил его недобрым взглядом.

Волчок подал бумаги секретарю, снова прищелкнув каблуком. Показать ладонь Государю не было никакой возможности: далеко, между ними – два телохранителя, трое или четверо секретарей увидят рисунок, и неизвестно, есть среди них шпион или его стол стоит ближе ко входу… Зато первый легат не сводит с Волчка глаз, даже не смаргивает… И стоит так удачно – справа…

Старший из секретарей уже повернулся к Волчку спиной, еще секунда – и документ окажется в руках Государя. Думать было некогда, Волчок небрежным жестом поднял левую руку и провел по правой щеке тыльной стороной ладони – рисунок не был виден никому, только первому легату.

И тот мгновенно переменился в лице, подозрительность сменилась удивлением. Он жестом остановил Государя, подошел к нему поближе и что-то шепнул на ухо. Государь кивнул и вынул перчатки из-за пояса. Волчок с облегчением отступил назад. А первый легат, все так же бочком, подобрался к старшему из секретарей, уже отошедшему из прохода в сторону, и наклонился к его уху. Волчок услышал только ответ – секретарь не умел шептать тихо:

– Это Волче Желтый Линь, секретарь пятого легата гвардейцев.

Первый легат армии кивнул и снова взглянул на Волчка. Пожалуй, лучшей рекомендации от Красена получить было трудно – теперь можно было в любую минуту переходить в армию Государя. И вовсе не пушечным мясом, и даже не в армейский дозор.

Государь вволю поглумился над храмовниками, сочиняя свое постановление. Он уселся за стол одного из секретарей, положив ногу на ногу, покусывал перо, то и дело обращался к секретарям за советом. Волчок стоял ни жив ни мертв, опасаясь, что Государь забудет об отраве, тронет перчаткой лицо… А еще с ужасом думал, что на выходе из дворца его, Волчка, остановит Огненный Сокол и потребует показать руки. Ну кто же знает, может, Градко известно о чердаке над кабинетом Красена, может, он подслушал вчера их разговор… Конечно, это были глупые мысли, потому что Огненный Сокол в таком случае потребовал бы показать руки до прихода во дворец, а не после. Волчок непроизвольно убрал левую руку под полу плаща и сжал в ладони спрятанную тонкую склянку с крепким хлебным вином, замотанную в тряпицу. Этот жест не ускользнул от телохранителей – они насупились и приблизились к Государю.

Нет, Государь не забыл об отраве: написав свое решение и поставив подпись, – подлинную, настоящую подпись, своей собственной рукой! – он снял перчатки (сначала правую, касавшуюся бумаги) и небрежно швырнул их в потухший очаг.

Волчок принял документ от старшего из секретарей без трепета, поклонился Государю кивком и вышел из канцелярии – от волнения едва не подгибались ноги. Больше всего хотелось глотнуть хлебного вина из склянки, что Волчок и сделал, оказавшись на лестнице, охраняемой многочисленными армейцами. Каждый из них мог оказаться шпионом храмовников, Волчок спрятал склянку за пазуху и едва не раздавил тонкое стекло, так ему хотелось поскорей избавиться от рисунка на ладони. Это он сделал между тяжелых дворцовых дверей, где никого не было. Спокойно, не спеша, намочив в хлебном вине приготовленную тряпицу. Никто не встретил его на выходе из дворца, и он, по своему обыкновению, зашел пообедать в трактир по дороге в башню Правосудия.

А поздно вечером вернувшись домой, Волчок нашел мамоньку в чрезвычайном возбуждении: в «Пескарь и Ерш» явился какой-то мальчишка-оборванец и попросил передать господину гвардейцу костяной коробок – по виду очень дорогой. Мамонька не удержалась, посмотрела, что́ принес мальчишка, и обнаружила в коробке капитанскую кокарду армии Государя.

Резюме отчета от 8 августа 427 года. Агентство В. Пущена

Слежки за Вашим авто нет. По нашим сведениям, никто не искал Граду Горена и не интересовался, чем он сейчас занят.

P.S. Обычно мы не работаем по субботам.

6–9 августа 427 года от н.э.с.

Йера вполне доверял людям Пущена, тем более в вопросах слежки за авто, однако ощущение, что за ним наблюдают, не проходило. На прямом участке дороги от Завидного к Славлене он несколько раз оглянулся, но ничего не увидел – других частных авто сзади не было, а несколько грузовых свернули с пути задолго до места назначения Йеры.

Но поделиться новой информацией из отчета агентов Пущена ему было больше не с кем – и посоветоваться тоже, а потому Йера не отказался от визита в Надельное, несмотря на свои смутные ощущения.

Изветен пробежал листок глазами и спросил:

– Скажите, судья, а тот человек, к которому вы не хотите обращаться, он мрачун или чудотвор?

– Это Инда Хладан, чудотвор, причем из верхушки чудотворов. Он с самого начала интересовался… – Йера осекся. И хотя вполне доверял Изветену, но сообщать о Йоке не хотел. – Откровением Танграуса. И Врагом. Это он украл у меня ваши книги. Это его портрет я видел в храме Исподнего мира.

– Обратитесь к нему, судья. Это мой вам совет. И не для поисков профессора Важана, а для того, чтобы он устроил вам встречу с Приором Тайничной башни. Вы не сумасшедший Горен, вы все еще председатель думской комиссии. Познакомьте Приора с выводами Пущена.

– Изветен, вы сошли с ума.

– Почему же? Если чудотворы так ловко избавились от Пущена, значит, им известно, чем он занимался, и никаких секретов вы им не откроете. Но если Югра Горен хотел передать информацию Приору и за это был убит – может быть, именно это и стоит сделать? Хотя бы из уважения к его памяти…

– Я не уверен, что Югра Горен хотел именно этого. Он мог добиваться встречи с Приором по любой другой причине. Может, собирался выхлопотать себе пенсию, а может, хотел плюнуть ему в лицо. И, признаться, мне понятно его желание, но я ради этого встречаться с Приором не стану.

– Судья, вы прячете голову в песок, – мягко, с грустной улыбкой сказал Изветен. – Уверяю вас, это важней, чем рассказать людям о существовании Исподнего мира.

Он снова был прав: работа над статьями спасала Йеру от навязчивых и путаных мыслей – о Йоке и о собственном душевном нездоровье. Изветен не раз намекал, что поставленные Йерой цели и одержимость их исполнением – это и есть душевное нездоровье, но Йера не принимал его слов всерьез. И теперь повторил:

– Во-первых, без знания энергетической модели двух миров невозможно понять, по какой причине чудотворам необходимо обрушить свод. И это я тоже собираюсь включить в свой доклад и серию статей. А во-вторых, я расскажу людям о существовании Исподнего мира, считаете вы это важным или нет.

– Судья, подумайте еще раз, для чего это нужно. Заставить людей испытать чувство вины и устрашиться Исподнего мира? Они и так боятся Исподнего мира, над этим работает немало газет и журналов.

– Но люди не понимают, что их богатство – украденное!

– Нет, судья, я не об этом. Подумайте, что изменит это знание. Может, это поможет удержать свод?

– Конечно. Тогда экономия энергии, если не отказ от ее использования, станет нормой для каждого человека!

– Вы плохо знаете людей в таком случае. Как бы ни были вы убедительны, вам поверит горстка таких же, как вы, совестливых и наивных любителей пострадать. Те совестливые и наивные, которые страдать не любят, вам не поверят. Или найдут отговорки, чтобы совесть помалкивала. А остальные, коих подавляющее большинство, пропустят все это мимо ушей. В лучшем случае вы добьетесь недоверия к чудотворам, но это в самом лучшем случае. Судья, поймите, это нужно вам, и более никому. Ваша совесть не дает вам покоя, и вы хотите, чтобы это беспокойство разделили другие. Града тоже хочет, чтобы все боялись крушения свода, как его боится он сам.

– Неправда! – вставил Горен. – Я хочу предупредить людей об опасности, только и всего. И судья хочет того же самого!

– Двое сумасшедших – это слишком для меня… – Изветен повторял это и раньше, каждый раз нарочито тяжело вздыхая. – Лучше бы вам поменяться местами.

– Кстати, судья! Мне сегодня опять снился тот же самый сон: девушка-призрак. Без косы. Я уже в пятый раз вижу этот сон: она рушит огромное здание. Это очень смутный сон, я просыпаюсь и не могу вспомнить, что это за здание, какого оно было цвета, где стояло, – только развалины, над которыми поднимается пыль. Девушку я тоже вижу смутно, но мне кажется во сне, что это та самая девушка, которую я рисовал.

– Как она, по-твоему, рушит это здание? – спросил Изветен.

– Очень просто. Это похоже на удар чудотвора. Она же призрак, она преобразует энергию так же, как чудотворы…

– Града, призраки отдают силу не так, как чудотворы. Они раскручивают вокруг себя ветер, вихрь.

Теперь Йера не сомневался, что Изветен узнал об этом из энциклопедии Исподнего мира, – там призракам (вернее, колдунам) посвящалось много статей. В том числе их отличиям от чудотворов.

– Девочек со стрижками тоже в Исподнем мире нет, – хмыкнул Горен. – И я ничего не утверждаю, это же просто сон, а не видение. Но ведь это вы мне сказали, что надо обращать внимание на повторяющиеся сны.

– Я имел в виду другое. Иногда во сне с нами говорит сверхсознание.

– Я не знаю, что со мной говорит, я просто рассказал, и все.

Возвращаясь домой, Йера почувствовал слежку в Завидном, когда садился в авто. Словно невидимка подбирался к нему потихоньку, шаг за шагом. И… если это в самом деле чудотвор, убивший отца Грады и вернувший Пущена к приему морфия, то это очень опасный человек. Он, как хитрый зверь, смотрит из засады и ждет удобной минуты, чтобы напасть.

* * *

По вечерам Инда делал конспект дневников Драго Достославлена – он находил это занятие отдыхом, успокаивающим нервы и поднимающим настроение. Отчеты наблюдателей об успехах Йоки Йелена почему-то настроения не поднимали, хотя успехи были несомненны. Иногда хотелось поехать и прямо заявить Важану, что тот убивает мальчишку. Не через две же недели ему прорывать границу миров! Впрочем, до этого Йелену было еще далеко. Инде казалось, что Йока просто шалит – как тогда с шаровыми молниями, под руководством Вотана. И Важан ничего не делает, чтобы прекратить эти опасные шалости!

Как, оказывается, ловко Вотан сработал! Доказал всем, что Йелен не станет сбрасывать энергию по принуждению, под руководством чудотворов и Мечена. Простейшая манипуляция – и мальчишка встал в позу оскорбленной добродетели! Инда узнал об этом недавно, расспросив одного из свидетелей случая с шаровыми молниями.

Инда даже отправил в Афран запрос, не стоит ли поручить обучение Йелена кому-нибудь более здравомыслящему, нежели профессор Важан (привыкший играть чужими жизнями) и одержимый прорывом границы миров оборотень. Однако Афран ответил категорическим отказом.

Инда и сам понимал, что лучше Важана наставника у Йоки не будет. Но ему очень хотелось хоть как-то влиять на происходящее, а не только наблюдать за ним со стороны.

Теперь, после приказа из Афрана, он не мог точно сказать, чего потребует от оборотня, когда храмовники возьмут-таки его дочь, но от этого плана не отказывался. Логика говорила ему, что это бессмысленное действие, что сейчас Йока Йелен занят тем, что́ выгодно в первую очередь чудотворам в рамках любой стратегии, а потому пусть все идет своим чередом и пусть с каждым днем этой энергии будет все больше. Оборотень этому не мешает. Но… пресловутая интуиция (именно интуиция, а вовсе не желание прижать оборотня к ногтю!) кричала о необходимости держать девочку-призрака в своих руках. И держать покрепче. Инда не мог объяснить, зачем ему это надо.

Он съездил в Храст и встретился с Явленом – на этот раз Инда решил не посвящать Красена в новые планы храмовников о поимке девочки, и Явлен разделял эту точку зрения. Кончились времена, когда два куратора Млчаны должны были уравновешивать свои противоположные точки зрения, пришло время действовать жестко и слаженно. Инда подумывал об отзыве Красена. Ну а если чудотворам все же нужны наблюдатели, созерцатели и прочие бесполезные представители клана в Исподнем мире, то хотя бы сместить его с должности куратора на должность какого-нибудь «созерцателя». Пусть себе изучает историю Исподнего мира и пишет учебники для хстовских оборванцев – это никому не помешает.

Но стоило заговорить о Красене с Приором, как в это дело тут же сунул нос Вотан! Оказалось, он не только дружил с отцом Сребряна, он еще и когда-то был накоротке с Красеном! Впрочем, на этот раз Вотан собирался утаить этот факт. Он воспользовался служебным положением в личных целях! С точки зрения Инды, это было немыслимо (так же как и применять внушение к своим). Но Вотан не только отговорил Приора, он добился (непонятно как) прямого указания Приору от тригинтумвирата – и Красен удержался на своем месте.

Инде оставалось скрипеть зубами и ждать какого-нибудь прокола Красена, который изменит мнение если не Приора, то тригинтумвирата.

Тратить время на бессмысленную месть Вотану Инда не собирался, но всерьез задумался о его «личных целях» – желание помочь старому товарищу немного не вязалось со столь бурной деятельностью, которую развернул мозговед. И если его привязанность к Сребрену – фикция, то говорить об узах дружбы с Красеном вовсе не приходится. Головоломка не складывалась, Инде не хватало информации. Вотан – мастер провокаций и комбинаций. И вряд ли действует в личных интересах, – скорей, в интересах децемвирата.

Удача сама приплыла Инде в руке, когда он ее совсем не ждал. Недаром он решил заняться дневниками Драго Достославлена – работая над ними, он обнаружил «пророчество», обещавшее слащавое счастье жителям Обитаемого мира под светом солнечных камней. Без сомнений, именно вместо него оборотень отправил Танграусу его знаменитое Второе откровение.

На дне коробки Инда обнаружил полученные из архива и забытые бумаги, касавшиеся некоего Горена, сумасшедшего пророка, покончившего с собой за три дня до назначенной встречи с Приором. Инда даже не собирался их просматривать, собирался отложить, если бы мельком, боковым зрением, не узрел там фамилию «Вотан», когда случайно рассыпал копии по полу.

Вотан выдал жалкую бумажку, предписывавшую некоему нечистому на руку психиатру дать официальное заключение о психическом нездоровье Горена с целью закрытия уголовного дела о его гибели. И поступок мозговеда был донельзя логичен: Горен много лет работал в Ковчене над проектом, отмеченным высоким уровнем секретности, и чудотворы не были заинтересованы в том, чтобы в его деятельности копались полицейские и судьи. Кроме того, Горен в самом деле был не вполне здоров, о чем свидетельствуют его «пророчества». Инда посмеялся: два пророка в одной коробке, и один стоит другого!

Но… Инда чуял. И на следующий же день попытался выяснить обстоятельства смерти этого «пророка».

Надо сказать, он был поражен. Смерть Горена не только соответствовала его собственному предсказанию – она показалась Инде страшным посланием Внерубежья, он ясно представил себе рокочущий голос разъяренного зверя: «Я иду». Четыре года назад никто еще не слышал этого «я иду»… Может быть, Горен, бывавший на рудниках за сводом, давно поклонился разъяренному зверю? Стал его голосом в этом мире? Убил себя сам?

Запросив же дело в полицейском участке Речины, Инда был удивлен еще больше: дело Горена забрала думская комиссия в лице Йеры Йелена!

В проницательность и интуицию Йелена-старшего Инда бы никогда не поверил. Случайность? Совпадение? Неужели думская комиссия могла обойти Инду на повороте?

Скорей всего, Йера купился на «пророчества» Горена…

Выяснить, что дело Горена расследовали в агентстве Враны Пущена, не составило труда – выбор детектива Инда оценил по достоинству. И на всякий случай запросил материалы через Афран – в Славленской Тайничной башне у Пущена были знакомые.

Но когда стало известно, что Врана Пущен, лучший детектив Славлены, доктор математики, вернулся к приему морфия и за месяц без малого полностью угробил мозги и потерял человеческий облик, Инда понял, что это оно! Потому что если вдруг случайно сумасшедший самоубийца Горен и выдавал ковченские секреты, даже если эти секреты оказались в распоряжении Йеры Йелена со товарищи, это ничего не значило. Йелен может нести какую угодно чушь с высокой думской трибуны, ему никто не поверит. Информацию хотели скрыть не от Йелена. А Горен, между тем, умер за три дня до встречи с Приором… Приором Славленской Тайничной башни… Инда пожалел, что обратился к агентству через Афран.