Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 99 (всего у книги 110 страниц)

Послание было длинным и составлено прямо-таки в эпистолярном стиле Серебряного века, однако это изящество смотрелось издевательски и било по нервам гораздо сильней, чем прямые оскорбления и угрозы.

Иван был благодарен Вику, не позволившему любопытному Мухину прочесть текст и узнать то, что хотелось бы скрыть от нескромных глаз. Унижения, на которые намекал Сперанский, звучали слишком грязно и не должны были стать предметом спекуляций. Репутация Патрисии не должна быть запятнана даже малейшим намеком на страдания, что ей довелось бы, случись непоправимое, пережить.

Вик был умным и поступил как друг, избавив Демидова-Ланского от ненужных переживаний. Он надежно сохранит все в секрете.

Враг у них тоже был умным. Он не требовал низких поступков, наоборот – апеллировал к состраданию и здравомыслию. Он не приказывал красть Чашу или обманом привлекать к сотрудничеству Милу Москалеву, хотя, если разбирать послание на составные части, именно это и подразумевалось. Вне сомнений, письмо писал опытный дипломат, привыкший играть на сильных и слабых сторонах оппонента и ничего не пускавший на самотек.

Демидов-Ланской действительно мог бы все это организовать, и даже Вещий Лис не стал бы препятствием. Ведь что плохого в переговорах, когда обе стороны, по сути, зашли в тупик? Переговоры дадут время, чтобы сосредоточиться и придумать нечто дельное.

Возможно, чувствуй бы Иван себя по-прежнему одиночкой, он принял бы решение без оглядки на чужие мнения. Расчеты Сперанского в этом случае полностью оправдались бы. Но Иван впервые в жизни понял, что слова «дружба» и «взаимовыручка» не только слова. В трудную минуту он отныне мог положиться на кого-то еще и доверял бы прозвучавшему совету, потому что доверял самому человеку.

Иван показал Соловьеву послание Командора, потому что реально хотел услышать от него совет. Он верил, что совет будет дельным.

– Напиши ему следующее, – сказал Вик. – «Ваше желание завершить конфликт миром кажется мне разумным, однако переговоры имеют смысл, когда у всех сторон есть перспектива отстаивать свои интересы. Мои интересы заключаются не только в благополучном освобождении Патрисии Ласаль, но и в воплощении дела ее и, соответственно, моей жизни тоже…»

– Хочешь отзеркалить его манеру письма?

– Почему бы и нет? Сделаем Сперанскому приятно, пусть думает, что угадал, выбрав нужный тон. Успеваешь набирать? Тогда продолжим: «Работа Патрисии по созданию коридора на параллельный Крозе должна быть положена в основу первого сеанса воссоединенной Триады, а пропавшая экспедиция «Ямана» возвращена в нашу реальность. Положительный ответ на мои условия буду считать за начало поисков компромисса. В случае отрицательного ответа или длительного молчания с вашей стороны я обращусь за консультацией к генералу Виталию Лисице…»

– Стоит ли? – усомнился на секунду Демидов-Ланской.

– Сперанский в курсе, кто такой Вещий Лис, и сознает, что без него в любом случае не обойдется. Итак: «...Виталию Лисице, который сегодня ждет отчета об операции на плато Маровоалаво не позже полудня». Готово, Вань? Отправляй!

– Я закурю? – спросил Иван, доставая из кармана пачку сигарет.

Соловьев пожал плечами:

– Если это тебе поможет. А вообще, засекай время. Чем быстрее ответят, тем сильнее заинтересованы в том, чтобы ты не соскочил с крючка.

– Тогда отчего бы не позвонить? – Иван прикурил от бензиновой зажигалки. – Все шантажисты и похитители звонят, требуя выкуп.

Он опустил стекло на водительской дверце, но горький дым все равно проник в салон, и Кир поспешно надавил на кнопку стеклоподъемника и со своей стороны.

– Мешаю? – спросил физик.

– Проветрим, не вопрос, – толерантно откликнулся Мухин. – Я думаю, Сперанский не хочет, чтобы по шумам на заднем плане мы догадались, где их логово, потому и общается письменно. «Васька» способен в два счета расшифровать малейшие звуки и с большим процентом вероятности указать, где находится звонивший.

Мухин ожил, увлекшись происходящим, от его глухого отчаяния не осталось и следа. Ивану тоже не сиделось спокойно, не помогал даже никотин, и когда раздался сигнал входящего сообщения, он вздрогнул и закашлялся.

– Господин Сперанский весьма оперативен! – воскликнул Кир. – Читайте же, что он написал!

Иван вдохнул свежего воздуха и прочистил горло, телефон же передал Соловьеву. Тот и зачитал вслух:

– «Не стоит отдавать бразды правления в руки военных. Я согласен посодействовать с возвращением ваших людей. Встретимся лично для обсуждения деталей. Назовите дату, время и место».

– Он поверил, что вы ему поверили! – возликовал Кир.

– Это вряд ли, – сказал Вик, – он очень осторожен, но пообщаться не против – вдруг выгорит? Вань, когда будет готова окончательная формула для портала?

Демидов-Ланской задумался:

– С учетом, что придется проверить данные Адели, остановлюсь на сроке в два-три дня. Часть времени отнимет дорога и моделирование готовых проекций на квантовом компьютере «Ямана». И нам, наверное, придется еще выслушать генерала Лисицу и как-то вписаться в его видение ситуации. Согласовать с ним результаты.

– Понятно. Тогда пиши: «Крепость Королей, ориентировочно через трое суток. Точное время сообщу накануне».

– Пиши сам, – произнес Иван, нервно затягиваясь. Он опасался, что на этот раз руки его будут трястись, промахиваясь мимо букв, и выдадут его с головой.

– И что, Патрисия и Лилия все эти три дня останутся в плену? – возмутился Мухин.

– Верное замечание, – Вик кивнул, проворно бегая пальцем по виртуальной клавиатуре. – В конце приписываю: «За благополучие пленниц ответите головой. Если с женщинами что-то случится, переговоров не будет».

– А поможет?

– Патрисии вряд ли что-то грозит, – ответил Соловьев, – да и за Чебышеву она вступится. Пат никому спуску не даст, даже связанная по рукам и ногам.

– Твоими бы устами, – пробормотал Иван, но решил во всем полагаться на Виктора и дальше.

Ответ Сперанского пришел практически моментально:

«В переговорах заинтересован, условия обеспечу, но буду рад увидеть с вами в Крепости мою дочь».

– Торгуется гад! – Кир, привстав, с отвращением смотрел на экран телефона. – Но надеюсь, что три спокойных дня мы пленницам обеспечили. Только как мы Милке сообщим? Она же распсихуется.

– Что-нибудь сообразим, – сказал Вик. – Я с ней сам поговорю и объясню. Все обойдется. Да и без страховки мы ее в Крепости не бросим.

– А Патрисия? Ее как предупредить, что это хитрость, а не подстава? Она будет против всякого сотрудничества. Для портала на Крозе понадобится не только алтарь и Чаша, но и Ключ к Чаше, а последний находится у нее на бессрочном хранении. Она этот Ключ из рук не выпустит, так что переговоры за ее спиной теряют смысл.

– Как раз это не препятствие, – вздохнул Демидов-Ланской, давя сигарету в пепельнице. – Патрисия подстраховалась и отдала мне Ключ.

– Стопроцентная копия! – фыркнул Кир. – Она уже сто раз так делала, чтобы всех обмануть. Для демонстрации сойдет, но ничего путного с фальшивкой сделать не получится.

– Не знаю, я поверил, что Ключ настоящий. – Иван вытащил из нагрудного кармана небольшую коробочку и раскрыл ее перед заинтересованно подавшимся к нему Соловьевым. – Она отдала мне это еще на Сен-Мари, в тот день, когда вы ездили на пиратское кладбище.

Вик двумя пальцами вытащил подвеску в виде мальтийского креста, украшенную плохо обработанными самоцветами, и осмотрел со всех сторон.

– Ключ настоящий.

При этих словах Демидов-Ланской испытал неподдельную радость: Патрисия его не обманула! Если бы она подсунула фальшивку, он был бы разочарован. Ему было бы больно, что Пат не доверяет ему, но она доверяла, и сей факт стал по-настоящему дорогим открытием.

– Точно? – спросил он на всякий случай.

– Абсолютно. Видимо, ты для нее очень много значишь. Мне Пат свой Ключ никогда не давала, приходилось забирать самому.

Иван свел брови к переносице, стараясь придать лицу неодобрительное выражение, и вернул драгоценную подвеску в коробку. Он не хотел выставлять свою радость напоказ. Лучше оставить ее для себя, для внутреннего, так сказать, пользования.

– Не время для глупых шуток, Вик.

– Да я не шучу.

Демидов-Ланской качнул головой, ни секунды не веря, будто Пат была способна устраивать подобные игрища и позволяла Соловьеву что-то у себя отобрать. Тем более, такую ценность.

– Сообщать ли о Ключе Лисице? – спросил он суховато. – Генерал советовал привлечь меня к хранению, но в тот день Патрисия ему отказала.

– Лис настаивал на передаче Ключа? – изумился Соловьев. – Даже так? Это интересно.

– По мне, так это было несправедливо по отношению к ней. И еще вопрос, не захочет ли теперь Лисица забрать Ключ себе, когда Пат… когда она уехала.

Вик размышлял недолго:

– Не волнуйся, Вань, – заявил он, – Вещему Лису известно, у кого находится настоящий Ключ, и вряд ли он станет его отбирать. Без твоих специфических знаний он не сможет им полноценно пользоваться, а Лис все-таки разумный человек. Он и у Патрисии его никогда не забирал, она все это время распоряжалась им по своему усмотрению.

– Если Патрисия, как вы утверждаете, постоянно использовала копии, он пожелает убедиться лично, что нас не обманули, и Ключ не попал в руки врага вместе с Зеркалом. Генерал способен устроить обыск в ее вещах, чего хотелось бы избежать.

– Не забывай, что Лис – Хранитель, а у Хранителей чутье на артефакты. Он не станет обвинять Патрисию ни в эгоизме, ни в своекорыстии. И рыться в ее чемодане тоже не станет.

– Тогда, проверим его чутье, согласен? Выясним, настоящий он Хранитель или нет. Я не буду ему ничего говорить и посмотрю, что он предпримет.

Вик улыбнулся:

– Думаю, это будет забавным.

Демидов-Ланской не видел в этом ничего забавного, но чувство облегчения, что найден способ прояснить еще и этот вопрос, сделал его чуть более добродушным. Он не стал пенять Соловьеву за слепую веру в Вещего Лиса.

Ни слова ни говоря, он запустил мотор и вырулил с обочины на шоссе, направив «Хаммер» к Туамасине.

Три дня назад. Туркомплекс на острове Сен-Мари. Бунгало Патрисии

В тот день они с Пат без устали занимались расчетами, выявляя узловые точки новой матрицы и степень воздействия на них. Они готовились к финальному этапу, когда предстояло действовать быстро и на автомате, потому собирались расписать процедуру очень подробно.

Им было комфортно работать в команде. Иван получал удовольствие от того, насколько созвучны их мысли, но тут, в один из самых ответственных моментов, Патрисия внезапно отвлеклась и застыла перед экраном ноутбука, не реагируя на его уточняющие вопросы.

– Простите, Ваня, вы что-то сказали? – спохватилась она, когда Демидов-Ланской уже трижды переспросил, все ли с ней в порядке.

– Я спросил, что случилось. Вы обнаружили у меня ошибку?

– Нет-нет, что вы… – она рассеянно потерла лоб. – У меня к вам будет просьба. Немного неожиданная.

Демидов-Ланской сохранил файл и прикрыл ноутбук, понимая, что разговор собирается уйти в сторону.

– Все, что угодно, мадам.

Пат встала и, покопавшись в своем рюкзаке, выложила на стол коробочку, в которой хранила в поездке Ключ от Имерельской Чаши:

– Я хочу, чтобы это находилось у вас. Присмотрите за ним, пожалуйста!

Иван уставился на черный футляр. Прежде он прикасался к ее наследству лишь однажды, да и то в рамках проводимого эксперимента.

– Генерал Лисица скоро прилетает на Мадагаскар, – пояснила Пат, чувствуя, что пауза нехорошо затянулась. – Он привезет «Черное солнце», а к нему полагается пульт. Я решила, пусть Ключ хранится у вас.

Демидов-Ланской растерянно перевел взгляд на Патрисию, ища в ее лице намеки на истинную природу сего «экспромта».

– Вам грозит неминуемая опасность?

– Нет-нет, это не то, что вы думаете! Такова была просьба генерала Лисицы. Он просил меня об этом еще в Анкаратре, помните? Но я все никак не могла решиться.

Иван помнил, как сильно испортилось у нее настроение после разговора с генералом. И как потом она всячески увиливала от звонка ему, чтобы доложить о новых вводных. Еще тогда мелькнула мысль, что Лис чем-то задел ее. Конечно, Пат никогда не питала к генералу теплых чувств и даже, как казалось Демидову-Ланскому, побаивалась его, но столь явное нежелание звонить таило в себе что-то еще… И да, безапелляционное требование передать Ключ заместителю, подкрепленное вескими аргументами, вполне могло сойти за такую причину.

– Что изменилось сегодня? – спросил он, прикидывая, не повлиял ли на перемену решения он сам, выдвинув довольно смелую гипотезу по интерпретации таблиц, обнаруженных в древних рукописях. Или ей что-то брякнул Вик Соловьев, нанесший краткий визит после пиратского кладбища?

– Я просто смирилась с тем, что генерал прав, – ответила Пат. – Ключ должен оставаться у вас. При вас. Вы должны привыкнуть друг к другу.

– Не вижу причин для рокировки, если честно. Мы вместе ищем артефакт, где вы, там буду и я. Да и не привыкну я к этой штуке никогда.

Пат рухнула на стул, будто у нее подкосились ноги, и подтолкнула коробку в сторону своего заместителя:

– Короче, Ваня, не спорьте, а просто уберите его куда-нибудь! Генерал разрабатывает запасной вариант, в рамках которого именно вы будете открывать портал, поэтому его требование логично.

– Чем тогда займетесь вы?

Француженка отвернулась к распахнутому окну, затянутому противомоскитной сеткой:

– Возможно, мне придется отправиться с группой парламентеров к де Трейси. Короче, меня не будет возле алтаря, когда вы станете тестировать Имерельскую Чашу. Вы сами видите, что без пульта не обойтись. Он вам обязательно понадобится.

– Мне не нравится то, что вы говорите. Отправиться к де Трейси – зачем?

– Я слишком заметная мишень. Все взгляды будут направлены на меня, и этим можно воспользоваться, чтобы отвлечь их от основного действа. А вы, Ваня… вы знаете все то же самое, что и я, а для Чаши разницы нет. И не качайте головой! Отказ не принимается. Если запасной план не понадобится, вы просто вернете мне его, вот и все.

– Хорошо, – Иван протянул руку и взял коробку. – Я сохраню его для вас. Право открыть портал и тем самым создать наш будущий уникальный мир принадлежит исключительно вам. Я не посмею этого оспорить.

Патрисия улыбнулась:

– И зря. Вам не следует принижать собственную значимость. Если кто и сможет создать эталонный мир, то это вы. Вы не допускаете досадных ошибок и умеете исправлять чужие.

Иван смутился. К счастью, в царящих сумерках его непривычно пылающие щеки остались незамеченными.

Ошибки – бич любого творца, тут и спорить было не о чем, лишь работать и работать в поте лица, выверяя по многу раз каждый шаг. Ему льстило, что Патрисия столь высокого о нем мнения, но он не считал себя уникумом. Да, он нашел ошибки Афанасия Соворотова, заварившего кашу с антарктическим «Черным солнцем», и готовился учесть их в предстоящем эксперименте, но эксперимент – это вечный риск, и мера ответственности на сей раз была слишком велика, чтобы заниматься восхвалениями и расслабленно почивать на лаврах.

Зеркальная сеть не выдержит, если снова что-то пойдет не так. Если ее поврежденная в прошлом структура начнет распадаться, то последствия для Мультиверсума станут необратимыми. Иван надеялся, что и в «Прозерпине» это понимают. Сам он торопиться не собирался даже ради победы в конкурентной борьбе.

– Я, разумеется, сделаю все возможное, – пробормотал он, – но нам, образно выражаясь, необходим человек с абсолютным слухом. Нужен музыкант, способный отсеять фальшивые ноты в партитуре. Я всего лишь скромный математик и физик, тогда как у вас за плечами огромный опыт в изучении предмета и абсолютный слух. Без вашего руководства…

– Не выдумывайте! Вы справитесь и без меня, – сказала Пат, не сводившая с него блестящего взгляда и тем самым еще сильнее повергая его в смущение. – У вас, Ваня, тоже есть слух, да и других музыкантов, разбирающихся в квантовой физике, у «Ямана» нет.

– Спасибо за высокую оценку, но я искренне недоумеваю, отчего генерал стремится выключить вас из процесса.

– Да при чем тут генерал? Ваня, я на полном серьезе считаю, что вы – реинкарнация Соворотова, – прервала его Патрисия, заставив замереть с полуоткрытым ртом. – Мне порой кажется, что он вернулся, чтобы довести начатое до ума вашими руками, так зачем мне вам мешать?

– Что? – глупо вымолвил Иван, сильнее стискивая пальцами черный футляр.

– Ваша прозорливость меня поражает. Вы гораздо талантливее меня – да-да, не протестуйте! Я тоже далека от пустопорожнего славословия и счастлива, что вы провели со мной бок о бок последние годы. Поэтому и доверяю вам Ключ, который мой род хранил долгие годы. Ни один технический аналог пока не способен заменить аутентичные артефакты. В прошлый раз Соворотову не хватило именно этой малости, чтобы справиться с задачей, но теперь Ключ у вас, и все получится!

Иван растерялся по-настоящему. Пат отличалась трезвомыслием, и эта отсылка к метемпсихозу (*переселение душ, др.греч) поразила его. Однако Патрисия говорила слишком эмоционально, чтобы считать ее слова ложью во благо или рафинированной аллюзией, способной польстить его эго.

– Строить концепцию с опорой на математическое моделирование звукового ряда суперструн было вашей идеей, – напомнила Пат. – Соворотов занимался примерно тем же, мы все это знали, но только вам пришло в голову скорректировать его выводы с помощью его же метода, слегка усовершенствованного. Вы реабилитировали его.

Да, идея «музыки сфер» была возрождена к жизни именно Демидовым-Ланским, но он никогда не сравнивал себя с советским гением, хотя Патрисия и прежде говорила, что ход его мыслей напоминает ей Соворотовский. Об этом она заявила сразу же, еще при их первой встрече в коттедже «Маки», когда из всех книг на библиотечной полке Иван взял в руки томик погибшего в Антарктиде физика.

Сам Демидов-Ланской не видел в этом ничего мистического, просто склеить новый мир, отвечавший ожиданиям максимального числа живущих в нем людей, проще всего было именно с помощью музыки. Соворотов исходил из факта, что «Черное солнце» программируется звуковым кодом, и создал «шарманку», чтобы управлять им. К сожалению, модель получилась очень грубой, что и стало причиной порчи артефакта. Однако подход был верным, в чем Демидов-Ланской был убежден и что всегда горячо отстаивал.

Рассуждения Соворотова во многом предвосхитили физическую теорию суперструн, потому и встретили сопротивление. Первопроходцов не ценят, а если первопроходцы еще и погибают в устроенной ими рукотворной катастрофе, то мир стремится забыть не только их имена, но и теории, будь они хоть тысячу раз основаны на верной идее.

Соворотовская теория Музыкального мультиверсума с его множественными параллельными мирами объясняла все известные физические силы, наблюдаемые в природе, в том числе и то, как вибрирующие «струны божественной арфы» проявляли себя закольцованными блоками – лабиринтами миров Дарпана Гуны. Советский физик брел по целине, ориентируясь на «ненаучную» (потому что немарксисткую) гипотезу пифагорейцев о связи колебания звука и вселенской гармонии. Демидову-Ланскому было в этом отношении проще. В его время музыкальные метафоры приобрели убедительность, поскольку оказалось, что пространство и в самом деле заполнено струнами, звучание которых оркеструет эволюция мироздания.(*)

Конечно, это наивысшая дерзость: попытаться написать ноты для вселенского оркестра, и в здравом уме Иван вряд ли бы всерьез взялся за подобную партитуру, но сложилось так, что его любимая женщина ввязалась в опасную игру, и чтобы помочь ей или хотя бы просто встретить опасность с ней спина к спине, он был вынужден дерзнуть.

– Я благодарю вас за признание моих заслуг, – повторил Демидов-Ланской, – но я по-прежнему не могу избавиться от ощущения некоторого подвоха.

Пат сделала вид, что не понимает его, хотя это было неправдой. Иван видел существенную разницу между тем, как она реагировала недавно, и той улыбкой, что сейчас появилась на ее губах.

– О каком подвохе вы говорите?

– Мне кажется, вы скрываете от меня часть решений, озвученных генералом Лисицей.

– Вы ошибаетесь, Ваня, – ответила она, вторично солгав. – Мне известно о планах Вещего Лиса столько же, сколько и вам. И давайте уже вернемся к работе, а то до ужина остается совсем немного!..

*

Мчась по скверному, в рытвинах и ямах, шоссе к Туамасине и перебирая в памяти тот разговор с Патрисией, Демидов-Ланской лишь уверился, что она о многом умолчала. Пат знала, что не вернется из поездки к Уснувшим скалам. С самого начала знала и отчего-то предпочла нести тяжесть этого знания в одиночку.

Ивану было горько. Он бы хотел разделить с ней любой груз, но он простил ей это. В точности, как до этого простил ужасный провал Соловьеву.

Нет – все-таки не так, разница была! Виктора он простил как друга, проявив снисхождение, а Патрисию немного по-другому. Ей бы он простил вообще все, без всяких ограничений и бесконечное число раз, но если рассматривать поступок в целом… он был рад, что не держит в себе зла.

Иван подумал, что прощать – полезное умение. Оно делало мир не таким мрачным, каким бы он казался, полностью погруженный в пучину безнадежной скорби.

Сноска. * Грин Брайан Рэндолф, американский математик и физик-теоретик струн, поэтично выразился по поводу теории струн. «С давних времён музыка является источником метафорических образов для тех, кто пытается разгадать тайны Вселенной, – писал он. – Начиная с «музыки сфер» древних пифагорейцев и до «гармонии мира», на протяжении столетий направляющих наши научные поиски, мы пытаемся понять песнь природы в величественных хороводах небесных тел и неистовой пляске субатомных частиц. Ветры перемен дуют через эолову арфу Вселенной». Согласно теории струн элементарные компоненты Вселенной не являются точечными частицами, а представляют собой крошечные одномерные волокна, подобные бесконечно тонким, непрерывно вибрирующим резиновым лентам. В отличие от обычных струн, состоящих из молекул и атомов, струны, о которых говорит теория, лежат в самом сердце материи. Они представляют собой ультрамикроскопические компоненты, из которых состоят частицы, образующие атомы, и они столь малы (в среднем их размер сопоставим с планковской длиной), что даже при изучении с помощью самого мощного оборудования они выглядят точечными.

Как связана музыка и устройство вселенной? Мелодия – это определенная гармоничная последовательность звуков, а звук – это колебания. Самой распространенной моделью колебаний служит струна, она наглядно показывает, как образуются звуки той или иной частоты, и как они связаны между собой. Струна колеблется сразу во многих направлениях. Она колеблется не только целиком, но и половинами, третями, четвертями и т. д. Все эти колебания складываются в итоговое движение струны. Реальный звук струны состоит из звука основной частоты (основного колебания) и обертонов (колебаний частями). Человек воспринимает частоты в промежутке от 20 Гц до 20 000 Гц, поэтому в человеческой музыке используется лишь часть существующего в природе диапазона. Вселенная звучит на всех диапазонах сразу, и мы не всегда ее способны услышать, однако здесь на помощь приходит математика. Известно, что если длину струны уменьшить вдвое, то её звук станет на тон выше. Это значит, что связь высоты звука с частотой является функцией нелинейной и воспринимается пропорционально логарифму частоты. То есть высота звука описывается логарифмом частоты колебаний: чтобы поднять частоту на один полутон, надо уменьшить длину струны в некоторое количество раз. Причем это соотношение между соседними полутонами равно иррациональному числу «корень 12-й степени из 2». Это число лежит в основе распределения частот нотного строя.

Опуская прочие подробности, можно сказать следующее: опираясь на математическую теорию звукового ряда, современные физики вычисляют устройство вселенной с помощью гармоничных (созидательных) и диссонансных (разрушительных, хаотических) «кирпичиков мироздания».

29.7

29.7/9.7

Туамасину, шумную и богатую, второй по величине город после столицы, они проследовали насквозь, без остановок. Оказалось, что Вещий Лис, прибыв в гостиницу, где отдыхали после ночной езды Грач, Москалева, Сабурский и Адель, заставил их немедленно сняться с места.

Звонок Ивану о том, что они уезжают в Анкаратру, Грач сделал прямо из машины, и в трубке на заднем фоне явственно слышался голосок не выспавшейся и немного капризничающей Адели.

Демидов-Ланской, выслушав новую вводную, прибавил скорости, намереваясь нагнать группу на ближайшей стоянке.

– Куда они так спешат? – проговорил он недовольно. – Можно подумать, их вычислили.

– Могли и вычислить, – сказал Вик, – они охотятся на Милу. И кстати, послание тебе от Сперанского вполне походит на отвлекающий маневр.

– В городе безопаснее, чем на пустынной дороге. Я нашел им хороший отель, где всегда останавливаются европейцы и охрана на самом высоком уровне.

– Я думаю, что в вопросе безопасности лучше довериться Вещему Лису.

Иван не стал продолжать спор. Грач сообщил, что они остановятся перекусить в Аламаитцу – небольшом населенном пункте на границе необжитых земель. До него, судя по карте, было не менее двух часов пути, и их не стоило проводить в бесплодных пикировках.

– Подмени меня за рулем, – сказал он Соловьеву.

Вик поменялся с ним местами, и Демидов-Ланской, пристроив на коленях ноутбук, погрузился в расчеты. Он потерял счет времени и не смотрел по сторонам, поэтому пропустил момент, когда их заляпанный грязью «Хаммер» влетел на узкую улицу Аламаитцу, распугивая квохчущих кур. Только когда мощный мотор резко взревел на немыслимой тональности и вдруг застучал, подвывая и чихая, Иван вынырнул из мира цифр и завертел головой.

– Мы на месте? – спросил он, приглядываясь к неказистым низким домикам, притулившимся по обе стороны дороги.

– Почти, – Вик дергал рычаг передач, но машина тормозила, несмотря на то, что к педали тормоза он не прикасался.

– Мы сломались что ли?

– Похоже на то.

Вик сдался и, когда «Хаммер» окончательно остановился, вылез наружу, чтобы заглянуть под капот. Кир, разумеется, не остался в стороне и тоже присоединился к Соловьеву, хотя докой в починке американских джипов никогда не являлся.

Иван опустил стекло:

– Ну, и в чем проблема?

– Кажется, полетела автоматическая коробка передач. Позвони Володе, пусть без нас не уезжают. Они где-то рядом.

– А ремонт сколько займет? – полюбопытствовал Кир.

– Если в этой дыре есть автомастерская, а в ней все необходимые детали, то замена коробки потребует как минимум сутки, – откликнулся Вик, с лязгом опуская крышку. – Может, и больше. Только монтаж агрегата отнимет часов пять.

Демидов-Ланской с неудовольствием выключил ноут и принялся набирать Грачу, чтобы уточнить, как именно разыскать забегаловку, в которой те остановились. К счастью, они и впрямь оказались почти рядом.

– Может, эта неприятность на самом деле окажется для нас счастливой? – с надеждой предположил Мухин. – Неудачи копятся, копятся, а затем приходит тотальная компенсация.

– Может быть, – согласился с ним Вик.

Соловьев не думал унывать. Его ничто не выводило из себя: ни досадная поломка, ни затрапезный вид из-за испачканной одежды, ни сомнительное положение после утраты Зеркала. А когда он услышал, что Лис прервал на время свое бегство и смиренно дожидается их в ресторане на соседней улице, то и вовсе расцвел улыбкой.

– Тут пешком, наверное, минуты три, – предположил он, – собственно, ничего страшного не произошло. Было б хуже, заглохни мы в Туамасине.

– В Туамасине, – ворчливо заметил Иван, забирая из салона вещи, – есть автосервис, и можно взять новую машину в прокате.

– Лис наверняка прибыл сюда на колесах, – отмахнулся Соловьев, – в крайнем случае, дальше поедем с ним. В тесноте да не в обиде.

Искомый ресторанчик располагался напротив автобусной остановки и по соседству с бензоколонкой. Заведение процветало, поскольку жители Мадагаскара ездили в столицу на общественном транспорте и обязательно задерживались в Аламаитцу перед долгим броском сквозь безлюдные холмы. Других способов передвижения на острове не было: самолет нанимать обычным гражданам, как правило, не по карману, а поезда давно перестали ходить, вот и оставалось им трястись сутками напролет в тесных маршрутках, делая регулярные остановки для еды и заправки баков.

– Ну вот, все в сборе, – произнес Лис, здороваясь с прибывшими. Он поджидал их, меряя шагами узкий тротуар вдоль выстроившихся в ряд приземистых автобусов. – За джип не волнуйтесь, мои ребята осмотрят его и отбуксируют в мастерскую, если на месте починить не удастся.

– Сколько вас? – спросил Соловьев, нетерпеливо поглядывая в зал ресторанчика сквозь распахнутые двери.

– Вы про моих людей? Здесь их двое. А вообще девять. Ваши все в зале сидят, обедают.

– Виталий Федорович, а нам перекусить позволите или сразу дальше погоните? – задал вопрос Кир, который, как вся молодежь в его возрасте, особым пиететом перед должностями не отличался. – У меня с раннего утра крошки во рту не было, да и завтрак был так себе.

– Успеете и перекусить, и привести себя в порядок. Ваши вещи в «Хаммере», кому надо, можно переодеться. А когда закончите, мы еще и поговорим перед дальней дорожкой.

– Прямо в ресторане совет будем держать? – спросил Соловьев.

– А чего привередничать? Здешние хозяева никого не гонят да и по-русски не разумеют. А что стулья жесткие, так потерпим, не так ли, Альберт? Чай, не впервой.

Получив одобрение, Кир поскакал ко второму «Хаммеру» за свежими штанами и футболкой, Демидов-Ланской направился к свободному столику с намерением продолжить работу, а вот Соловьев немного задержался подле Вещего Лиса.

– Сперанский написал Ивану, выдвинул требования, – сообщил он, понизив голос. – Мы согласились.

– Чего хотел – с дочкой увидеться?

– В том числе. А вообще, настаивал на переговорах, потому что без нашей Чаши комплект у них неполный.

– Вполне ожидаемо. Тянут время и прощупывают.

– Вы уже говорили с Милой, Виталий Федорович? Каково ее состояние?

– Людмила показалась мне спокойной, но не знаю, насколько долго это спокойствие продлится. Внутри у нее все звенит, и если бы не общая усталость, то всяко бы вылилось в ненужные последствия. На наше счастье, силенок на полноценную бурю ей пока не хватает.

– Вы поэтому их с места согнали, не дав отдохнуть?

– И поэтому тоже. Приглядите за девушкой, Альберт. Есть надежда, что в вашем обществе ее слегка отпустит. Мысли-то у нее вполне разумные, светлые, эмоции только мешают.

– Пригляжу, Виталий Федорович.

– Это еще не все! – Вещий Лис замолчал, изучая приближающийся к остановке автобус. Не найдя к чему придраться, вновь обернулся к Соловьеву, которого по старой привычке величал давно забытым именем: – Альберт, Москалева всерьез настроена предложить себя в качестве шпионки в тылу врага. Вы ее не отговаривайте.