Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 110 страниц)

Три с половиной месяца в застенках показались Москалеву равными целому году. Он почти потерял надежду, когда к нему на встречу явился очередной адвокат.

Новый адвокат, совершенно незнакомый. Которого он не звал.

– Где Степан Измайлович Дукатский? – спросил Дмитрий.

– Я за него, – ответил адвокат и положил на разделяющий их стол руки так, что стал виден перстень с причудливым колесом-свастикой. – Меня зовут Роман Семенович Укоров. Отныне я представляю ваши интересы.

Дмитрий осклабился:

– Вам мало, что вы законопатили меня в эту дыру? Хотите еще поиздеваться?

– Напрасно вы так, – адвокат полез в свой портфельчик, – не сегодня-завтра вы выйдете на свободу. Ваш урок завершен.

– Чего?

– Все скоро изменится, Дмитрий Сергеевич. Из главного подозреваемого вы уже переведены в свидетели, а в дальнейшем, если все пойдет по плану, перейдете в разряд жертвы. В деле открылись новые обстоятельства.

– Это как? – Москалев ушам не верил.

– Людмила Ильинична жива.

Он замотал головой и откинулся на спинку жесткого стула:

– Нет! Это не может быть!

– Я понимаю, что у вас очень много вопросов, но пока уясните для себя очень простую вещь: вы все еще нужны братству. Мы надеемся, что вы, осознав, встали на путь исправления и никогда больше не допустите досадных промашек.

От этой беспардонной наглости Дмитрий потерял дар речи, а когда обрел вновь, выпалил:

– Вы всерьез считаете, что я по-прежнему буду сотрудничать с вами?!

– Никакого сотрудничества. Вам отдают приказы – вы их исполняете. Если, конечно, не желаете гнить в тюрьме ближайшие пятнадцать лет.

– И зачем же я вам понадобился? Что такого могу сделать я и не может никто другой?

– Этого я не знаю. Я уполномочен передать вам требование. Вы обязаны найти жену.

– Снова жениться? На ком?!

– Найти вашу жену, Людмилу, – терпеливо разъяснил адвокат.

Дмитрий рванулся к нему через стол, стараясь ухватить за грудки, но пройдоха ждал чего-то подобного и легко уклонился:

– Ну-ну, спокойнее! А то я уйду, и вы останетесь тут еще на неделю.

– Да я тебя собственными руками!..

– Дмитрий Сергеевич! – адвокат вскочил и повысил голос: – Вы серьезно желаете задержаться на тюремных щах? Или хотите уже завтра оказаться дома, переодеться и поужинать в приличном ресторане? Выбор за вами!

Москалев чертыхнулся сквозь зубы и застыл, сверля посланца дурным взглядом.

– Я продолжу? – тот вытащил из портфеля лист бумаги, на котором была изображена кривоватая окружность с символами, идущими по краям. В центре же красовалась крупная черная клякса. – Узнаете?

– «Русское зеркало», – против воли вырвалось у Москалева. Именно такой рисунок хранился у него в досье, собранном начальником охраны Соломоновым.

– Именно так, – подтвердил Укоров. – Вам поручено разыскать вашу жену, а также тех, кто сейчас находится в ее компании, и забрать у них данный предмет.

– И что взамен? – он посмотрел ему в глаза.

– Свобода.

– Свобода и без того мне достанется, ведь не в камере под кроватью прячется моя жена. Я выйду так и так. Вопрос в другом: что я получу, когда найду ее и зеркало?

– Не в вашем положении торговаться, Дмитрий Сергеевич. Но я уверен, что вы примете верное решение и не станете демонстрировать норов. Разумеется, в путешествие вы отправитесь не один. И даже не в качестве лидера. Но Антуан де Трейси считает, что вам следует дать еще один шанс. Вы реабилитируетесь в глазах своих товарищей и займете положение по праву. Ваша жизнь вернется в прежнюю колею.

Дмитрий отвернулся, делая вид, что раздумывает.

– Вы сказали, меня ждет путешествие. Куда? – спросил он наконец.

– Туда, где находится ваша жена, – терпеливо пояснил Укоров.

– И где же это?

– В Башкирии. Хотя де Трейси не исключает, что на Урале вы потерпите поражение.

– Он плохо меня знает!

– Он знает вас очень хорошо. И поэтому разрешает две попытки. Если вы не сможете проникнуть в закрытый военный городок и забрать оттуда Людмилу Ильиничну, а вы наверняка не сможете, потому что не обладаете подготовкой ниндзя, то вам будет позволено последовать за ней за границу.

– Ее отец-то знает о сделке, которую вы мне предлагаете?

– Разумеется. Илья Ильич Сперанский встретит вас на острове сразу по прибытии.

– На каком еще острове? – невольно опешил Москалев. – Сперанский же в Париже! Речь об острове Ситэ на Сене? Мила собралась к папочке?

– Нет, речь о Мадагаскаре, куда вам придется вернуться еще разок. Вам предстоит длительное путешествие, Дмитрий Сергеевич. И я настоятельно советую вам к нему тщательно подготовиться.

– В этом уж не сомневайтесь.

– И последнее…

Укоров выложил из кармана на стол массивный перстень с печаткой. Он был гораздо крупней предыдущего, и свастика на нем была сложной, какой-то «мохноногой», ничем больше не напоминающей фашистскую.

– Это отныне ваше.

– Неужели меня повысили? – едко осведомился Москалев.

– Да, и я вас поздравляю. Вы перешли на следующую ступень. Этот перстень – знак ваших будущих заслуг перед Орденом. Наденьте его при мне, пожалуйста. Правая рука.

Дмитрию хотелось слегка покочевряжиться, а то и с презрением отказаться, но в голосе адвоката было нечто такое, что заставило его безропотно подчиниться.

Перстень сел на безымянный палец как влитой, но, поворачивая кисть, Дмитрий ощутил слабый укол. Он поморщился:

– Кустарно сделано. Царапает и заусенцев полно.

Укоров улыбнулся:

– Вам показалось. Эти символы изготавливаются лучшими мастерами, и никаких заусенцев тут быть не может. Должен вас предупредить, что вы отныне всегда обязаны носить этот перстень. Даже в бане.

– Прежде этого не требовалось.

– Теперь требуется. Вы больше не сырой новобранец, а рыцарь-наемник. Вам оказали доверие, несмотря на предыдущие промахи.

– У меня, наверное, есть непосредственный командир?

– А как же. Это я. Я – туркопелье (*)Ордена Обоих Солнц, и все последующие приказы вы будете отныне получать через меня.

– А де Трейси?

– Забудьте о нем, – Укоров улыбнулся одними губами. – Отныне и на ближайшие месяцы ваша жизнь принадлежит мне. Вам понятно?

– Да.

– Хорошо. И будьте со мной повежливее, Дмитрий Сергеевич. А то я могу сделать вам очень больно.

(Сноска.* Орден тамплиеров иногда пользовался услугами наемников в виду недостатка собственных воинов. Особенно это было актуально для военной кампании на Святой Земле. Наемники назывались «туркополами» и действовали в качестве отдельного подразделения, возглавляемого тамплиером, носившим звание туркопелье)

Конец первой части второго тома

Книга 2. Часть 2. Глава 18. Анцерабе

ВЕРНУТЬСЯ В АНТАРКТИДУ-2

Книга вторая. Урал – Мадагаскар. Тайна пещерного храма

Часть вторая. Мадагаскарский поход. Начало

Глава 1. (18). Анцирабе

18.1/8.1/1.1

Несмотря на неотложность задачи, на Мадагаскар экспедиция во главе с Ласаль-Долговой вылетела спустя месяц после памятного каскадного обрушения реальности. Именно столько времени ушло на работу комиссии и чистку рядов. Попутно договаривались с правительством острова о «научно-военном десанте», выправляли необходимые документы, делали участникам прививки и собирали вещи.

До Анцирабе, города на вулканическом плато Анкаратры, им предстояло добираться через столицу Мадагаскара – только там была подходящая полоса для приема тяжелых транспортников. Летели с пересадкой на российской базе в Судане, где провели несколько дней, утрясая последние формальности.

Экспедиция была поделена на группы, следовавшие порознь, и надо сказать, что, несмотря на тщательный отбор и секретность, народу в путешествие отправилось немало.

Первыми вылетели «квартирьеры» во главе с Демидовым-Ланским, которым предстояло сориентироваться на местности, уладить вопросы с жильем, согласовать маршрут с силами Службы национальной безопасности, нанять помощников из местных и позаботиться о транспорте. За ними отправилась основная группа, состоявшая из ученых, собиравшихся изучать пещерный храм, и военных, обеспечивающих их безопасность. С ними летела и Патрисия. А вот Володя, Мила и доктор Сабурский, отвечающий за их здоровье и благополучие, путешествовали отдельно.

После долгих споров перевозить опасных пациентов, несмотря на их относительную стабильность, решили под наркозом. Грач упорными тренировками превозмог большую часть своих проблем, но о девушке такого сказать пока было сложно. Крупных происшествий рядом с ней в Ямане не случалось, но по мелочам постоянно что-то искрило, падало и ломалось. А еще Патрисия всерьез опасалась провокаций со стороны «Прозерпины». Самолет – машина сложная, напиханная электроникой, где отказ любой из систем чреват смертельными неприятностями. Время старта и маршрут держались в секрете, но в том-то и заключалась проблема, что для удачной диверсии все эти подробности значения не имели.

Володя, у которого все еще была жива память об авиакатастрофе, сам настоял на наркозе. Мила приняла известие покорно, да и другие участники, услышав про отдельный «медицинский рейс», вздохнули с облегчением (хотя вслух в этом ни за что бы не признались).

Вик выразил желание лететь вместе с Милой. Патрисии это не понравилось, но она проглотила возражения, готовые сорваться с губ. Ее желание оградить Соловьева от ненужного риска диктовалось эмоциями и не имело разумного объяснения. Виктор действовал в русле, обозначенном ею самой: оберегал Москалеву от лишних волнений.

– Пусть будет так, – сказала она ему. – Ты врач, и Игорю Сабурскому понадобится толковый ассистент.

Однако то, что к опасному полету примкнет еще и Мухин, явилось для Патрисии большой неожиданностью. На кандидатуре Мухина настоял Вещий Лис, видевший в пареньке надежного человека с широким спектром возможностей. Демидов-Ланской, натерпевшийся по милости Мухина в Южной Корее, пытался протестовать, но решающего голоса не получил.

– Вот увидите, – предостерег он недовольно, – этот полоумный пустит под откос все ваши прекрасные планы.

На что Вещий Лис спокойно возразил:

– Я приставлю к нему своего человечка. Не переживайте, Иван Иванович, вам лично возиться с ним больше не придется. И я предрекаю: импульсивность и бесстрашие Кирилла Мухина вас, скорей, спасет в переделке, чем добавит неприятностей.

Демидов-Ланской знал, что во многом свой прогноз Лисица строил на беседах с Аделью. И поскольку Патрисия не возражала, ему пришлось смириться.

Однако Кир начал откалывать фортеля еще до старта, умудрившись опоздать ко времени отлета своей группы, причем опоздать серьезно. Он не давал о себе знать, не брал телефон, и все уже стали беспокоиться, когда он наконец отзвонился и сообщил, что никак не может прибыть вовремя.

– У меня накладочка образовалась, – сказал он Патрисии веселым голосом, – бюрократическая и не по моей вине. Подробности потом объясню, прости. Не ждите меня, я еще в Москве и полечу вместе с Грачом и Соловьевым.

– Это нарушение предписаний, – попробовала возразить француженка, – не появишься через пять минут у трапа, останешься в России.

– Никак невозможно! – радостно отрапортовал Мухин. – Я важный член команды, которому следует доверять. Так сказал наш великий гуру Вещий Лис, и это чистая правда. А еще на мне лежит анализ баз данных, да и опыт работы с каменным зеркалом имеется. Я не отказываюсь от работы, просто вам придется чуть-чуть поменять схему прибытия. Я уже в аэропорту, посадка через полчаса, я сижу в зоне отлета и жду приглашения на борт. Как раз успеваю к третьему старту!

К отлету «медицинского самолета» Кирилл и впрямь успел. Лайнер готовили очень тщательно, стремясь исключить любой намек на неисправность, и у Мухина даже образовался зазор в полдня, которые он провел в компании с портативным компьютером, подключенным к «Ваське» по спутниковому каналу спецсвязи.

Ожидая посадки, Мила волновалась, и ей стоило неимоверных трудов следовать «протоколу спокойствия», расписанному Мишей Загоскиным. Упражнения на дыхание и медитации помогали ей сегодня плохо, а снотворное им с Володей собирались ввести уже непосредственно в салоне, и девушка боялась, что из-за нее поездка сорвется.

Кир, глядя на ее бледное осунувшееся лицо, попытался успокоить ее на свой чудной манер:

– По инсайдерской информации от Васьки, ничего особенного не случится, – заявил он, отрываясь ненадолго от экрана. – И мне даже немного жаль, что полет обещает быть скучным. Внештатная ситуация – это невероятный драйв.

– Знаешь, Кир, я тут тебя совсем не одобряю, – сказал Грач. – Ты стал какой-то взбалмошный. И на предыдущий рейс опоздал. Пусть ты и не военный, но отсутствие дисциплины в наших условиях обойдется тебе боком.

– Я опоздал потому, что получал лицензию на управление самолетом, – ответил Мухин, ни грамма не обидевшись. – Теперь у меня есть международный сертификат частного пилота, и я смогу перехватить штурвал в любой момент.

– Когда это ты успел отучиться на пилота? – не поверил Грач. – Ты все свое время проводишь в обнимку с ноутбуком.

– Да я с четырнадцати лет на аэродроме! Малая авиация – это мое все.

– Так то малая авиация! А мы летим на громадном тяжеловесе.

– Аэробусом никогда не управлял, – честно признался Кир, – хотя теорию знаю и на тренажерах положенный курс прошел. Практики, правда, только на одно– и двухмоторных, но на Мадагаскаре и в Антарктиде именно это и пригодится, не так ли?

– В Антарктиде особая подготовка нужна, кто тебя за штурвал пустит? – резонно заметил Грач. – И что-то мне подсказывает, что ты не пилот, а камикадзе. Если ты пилотируешь так же лихо, как водишь электромобиль по дорожкам Ямана, то я в твой самолет не сяду.

– Сядешь и полетишь, коли выбора не будет. Любой камикадзе лучше, чем ничего.

Вик скепсис Грача не поддержал, считая, что не стоит подрубать мальчишке крылья на взлете. Он спросил:

– Кир, сколько у тебя налет?

– В общей сложности триста десять часов. А для сертификата частного пилота достаточно и ста пятидесяти. И я не самоубийца! – горячо возразил Мухин. – Я понимаю, что рисковать собой – это одно, а пассажирами – другое. Автобус, кстати, я нормально вожу, спокойно, не нарушаю. Экзамен сдал с первого раза.

– А права ты тоже получил?

– Конечно. Но с этим было проще, потому что теорию и вождение я сдал сильно заранее. В ГИБДД бюрократии поменьше – не то, что в авиацентре.

– Молодец! – похвалил его Вик. – Уверен, что твои умения нам жизнь однажды спасут.

И Мухин просиял, несмотря на кислую мину Грача. Наблюдавшая за их разговором Милка даже подумала, что парень готов показать Володе язык. Но Кир повел себя воспитано.

Дорога до военной базы в Африке прошла спокойно. Соловьев почти все восемь часов держал спящую Милу за руку, бросая внимательные взгляды на показания приборов. Грач посапывал по соседству. А вот Кирилл бродил беспрепятственно по самолету, болтал с немногочисленными сопровождающими спецназовцами и даже помогал им варить борщ на маленьком примусе.

Военный борт был словно маршрутное такси, в котором никто не спрашивал билетов, не требовал сидеть пристегнутыми, даже когда болтало, и не запрещал различные вольности, невозможные на регулярных рейсах. Комфорта тоже особого не было, но зато все пассажиры друг друга знали, и все это вкупе создавало неповторимую дружелюбную атмосферу. Кир был от этой вайбы (атмосфера, молодеж.жарг) в диком восторге.

Спустя трое суток они точно так же и в таком же порядке благополучно добрались из Судана на Мадагаскар. По договоренности с властями, пограничный контроль не осуществлялся, досмотра багажа не проводилось, а спящих под капельницами пассажиров оперативно переместили на самолет поменьше, чтобы лететь в Анцирабе. На все, включая погрузку-разгрузку, ушло примерно с час, что на медлительном, живущего слегка анархичной жизнью острове означало неслыханную расторопность.

Едва шасси зафрахтованного джета оторвались от посадочной полосы, врачи отключили подачу анестезии и стали выводить пациентов из спячки. Володя и Мила пришли в сознание еще до того, как их самолетик сел в Анцирабе, но из отсека их пришлось выносить, потому что они были слишком слабы, чтобы идти самостоятельно.

У трапа их встречали Патрисия и Иван Демидов-Ланской, закутанные в дождевики. Иван держал над француженкой огромный черный зонт, который так и норовил вывернуться наизнанку. Анцирабе всю неделю был во власти циклона и «радовал» гостей низким темным небом, прохладой и сильным ливнем.

– Привет! – крикнул Мухин, сбегая по ступеням одним из первых. – У нас полный порядок!

На лице Пат проступило явственное облегчение.

– Очень хорошо, – ответила она, смахивая с глаз растрепавшиеся волосы, – иди в машину.

Невдалеке от самолета, прямо на площадке, дожидался автобус с гостеприимно открытыми дверьми. Кир поскакал туда, пригибаясь под хлесткими струями и придерживая бьющую по бедру сумку с ноутбуком.

– Без происшествий? – спросила Пат у Соловьева, помогавшего врачам спускать носилки с Москалевой.

– Никаких ЧП, – подтвердил он. – Ты могла бы и не тащиться через весь город, а спокойно дождаться нас в гостинице.

– Я отвечаю за все, что с вами происходит. Хотела убедиться лично.

Демидов-Ланской протянул Вику один из прихваченных зонтов, и тот раскрыл его над Милой. Носилки были укрыты сверху пленкой, но лица пациентов оставались снаружи, а даже просто дышать под отвесными потоками было затруднительно. Второй запасной зонт предназначался для Грача.

– До гостиницы далеко? – крикнул Кирилл, выглядывая из недр автобуса.

– Минут пятнадцать, – откликнулся Демидов-Ланской, терпеливо стоящий в ожидании, когда Грача с осторожностью переправят с носилок в салон. – Отель у нас очень хороший.

– Вайфай есть?

– Есть, – ответила Киру Патрисия, – но сегодня из-за грозы ничего не работает. Что-то на сервере.

– Провинция! – проворчал Мухин. – Даже прогноз погоды не узнать. Придется на спутниковую связь тратиться из-за всякой ерунды.

– Потерпи до вечера, – посоветовал Иван, – обещали наладить.

Автобус тронулся. Его беспрепятственно выпустили со взлетного поля, и путешественники наконец-то получили возможность познакомиться с местными пейзажами не только с высоты птичьего полета, но и с земли, рассматривая их сквозь залитые водой стекла.

В салоне Мила окончательно пришла в себя. Она выпрямилась в кресле и с любопытством вглядывалась в окно.

Мадагаскар – не место для неженок и любителей комфорта, это Мила поняла еще в свой первый визит на остров. Маленькие хижины, крытые пальмовыми листьями. Голопузые дети и их худые матери с огромными корзинами на голове, провожающие взглядом машины. Рыжие волы-зебу, запряженные в повозки. Унылые лемуры, привязанные к колышкам, словно козы. Неухоженные, заляпанные многодневными потеками джипы. Кособокие изгороди, отделяющие мокрые рисовые поля от разъезженных дорог. Летящие из-под колес ошметки жидкой грязи…

Все эти реалии невольно наводили на Москалеву тоску. А в этот раз ее грусть усиливала еще и плохая погода.

– Льет уже несколько суток, – сказал Демидов-Ланской. – Из-за этого придется задержаться в городе.

– Дороги развезло? – заинтересовался Кир.

– Местные считают, что Анкаратра сейчас повсеместно непроходима.

– Это же нагорье, возвышенность! Как так? И на календаре зима, сухой сезон.

Иван пожал плечами:

– Нам сообщили, что все мелкие речушки на Центральном плато вышли из берегов, затопив деревни.

Городок Анцирабе располагался в уютной ложбине между складчатыми склонами Ивухитро – огромной горы, со стороны похожей на неровный обломок, непонятно как «приземлившийся» посреди ровного плато. Другие вулканы теснились от нее на приличном расстоянии, а Ивухитро была словно дозорным, выступившим впереди грозного войска.

В конце 19 века один норвежский миссионер, которому приглянулся здешний высокогорный климат, наткнулся в своих странствиях на бьющий из земли минеральный источник. Он облагородил его, намереваясь положить начало маленькому бальнеологическому бизнесу, а в качестве рекламы предложил мадагаскарской королеве Ранавалуне стать его первой клиенткой. Излечившись от ревматизма, донимавшего ее много лет, королева велела заложить у подножия горы селение, где бы могли остановиться посетители лечебных ванн. Так появился Анцирабе – «Место, где много соли в воде». Позже в горах обнаружили еще и сернистые источники, что помогло разнообразить палитру предлагаемых санаторно-курортных услуг.

Город, хоть и смотрелся бедненько, но все же, по сравнению с типичными мадагаскарскими селениями, являлся настоящим оплотом цивилизации, о чем свидетельствовали заасфальтированные проспекты, каменные дома в несколько этажей и столбы с электрическими проводами. Он лежал на высоте полутора тысяч метров, поэтому даже в самые жаркие годы воздух здесь никогда не прогревался выше 25-ти градусов, а ночами, особенно в зимний период, температура могла опуститься и ниже нуля. Зато подземные ключи всегда были горячи и пыхали паром, затапливающим неширокие улочки. Даже сейчас, в дождь, можно было сразу угадать, за каким забором прячется купель с целебной водой, а запах тухлых яиц еще и подсказывал, какая из них наполнена из сернистого источника.

Отель, где остановились гости из России, носил гордое название «Рояль Палас». Он представлял собой комплекс из двух зданий, одно из которых было современное и в архитектурном смысле скучное, а другое, старинное, выстроено в колониальном стиле. Его голубой фасад украшали белые колонны и две полукруглые лестницы, ведущие на огороженную площадку перед высокими дверьми с массивными кольцами вместо ручек.

Автобус остановился прямо напротив этого помпезного входа. Кир потряс за плечо задремавшего в кресле Грача:

– Просыпайся, соня!

– Что, уже? – Грач зевнул и потянулся, расправляя мышцы.

– Уже! – рассмеялся Кир. – Станция «Вылезайкино», давай вылезай!

– Поскольку сейчас низкий сезон, практически весь отель в нашем распоряжении, – мимоходом сообщила Патрисия. – Я прошу вас оставаться в номерах и не разгуливать по городу без необходимости. Городок маленький, и про наше прибытие уже идут ненужные слухи.

– Так может, надо наоборот вести себя нормально, как туристам, не вызывая вопросов? – предложил Вик. – Если мы будем сидеть по номерам, слухи умножатся.

– Если хотите, прогуляйтесь в термы, – с сомнением произнесла Пат. – Иных достопримечательностей тут нет.

– А чем мы займемся в бане? – громко осведомился Грач после вторичного смачного зевка (он все еще не отошел от наркоза). – Каждый день мыться, по-моему, это перебор. Или термы – это музей такой?

– Ну ты и деревня! Анцерабе – курорт типа Ессентуков и Баден-Бадена, – сказал всезнайка Мухин. – А термы не для мытья, а для поднятия тонуса уставшего организма.

– За «деревню» ща по шее получишь, – беззлобно огрызнулся Грач.

А Мила сказала:

– Горячие источники бьют прямо на улицах и часто бесплатны, но если кто-то хочет получить весь комплекс медицинских услуг, то идет в термы. Я была тут в прошлом году.

– Круто! Поработаешь экскурсоводом? – обрадовался Кирилл. – Я бы прям сегодня прошвырнулся.

– Сегодня не выйдет, – сказал Соловьев. – Мы только прилетели.

– И под дождем гуляют только те, кто совсем без царя в голове, – вставил Володя. – Так что пыл умерь, господин новоиспечённый пилот! Нам всем еще акклиматизацию проходить.

Жить им предстояло в современном четырехэтажном корпусе с большим открытым бассейном во внутреннем дворе, который в ливень выглядел нелепо. Никто из служащих не потрудился спустить из него воду, и она уже перехлестывала через парапет. Сюда тоже были подведены трубы от природного источника, и от темной поверхности валил густой пар. Он укутывал шезлонги, сваленные в кучу вокруг сложенных и подвязанных для верности пляжных зонтов, и стелился белесым маревом по плиткам дорожек.

Номер Грачу отвели на первом этаже, окнами на небольшой садик, отгораживавший отель от городской улицы. Полюбовавшись на приземистые дома, понурые пальмы и одиночных велорикш, спешащих куда-то под дождем, Володя вышел в холл. Там, к его удивлению, собрались сплошь знакомые лица, в том числе и те, кто прибыл на Мадагаскар задолго до него.

Грача шумно приветствовали.

– Сейчас на ужин пойдем! – сообщил ему Белоконев. – Кухня тут, конечно, специфичная, но с голоду не умрем. Рис, например, вполне съедобен.

Есть Володе не хотелось. Во рту стоял привкус лекарств, хотя их ему вливали через вену, а не в желудок.

– Кто-нибудь знает, где можно приобрести местную симку, чтобы позвонить? – спросил он.

– Звони от портье, там телефон-автомат на стенке висит, – подсказал Семенченко. – Портье валюту разменяет.

– Скоро интернет дадут, – пообещал Мухин, сидевший в одном из широких кресел с неизменным ноутом на коленях, – тогда сможешь бесплатно с Аней связаться.

– Деньги есть, – сказал Грач, – и сколько еще ждать неизвестно. Аня за меня волнуется, для нее каждая минута промедления что ножом в сердце.

– Тогда иди в главное здание, – Кир махнул в сторону коридора, по которому можно было перейти из одного корпуса в другой, не выходя наружу. – Привет ей передавай!

Володя отправился в указанном направлении. Шел он медленно, ощущая неуверенность в собственном теле. За долгие годы он отвык от чувства безбрежной свободы и новизны, обрушившегося на него в путешествии. Он был рад освободиться от слежки, но в то же время это порождало в нем и несвойственную робость. Он чувствовал себя как ребенок, в первый раз отправившийся в школу без родителей.

Кое-как объяснившись с портье на ломанном французском, Володя наконец-то стал обладателем россыпи монет и позвонил жене. Закончив разговор очень быстро (аппарат поглощал монеты с прожорливостью голодного пса), он повесил трубку и столкнулся нос к носу с Милой.

– Ты тоже позвонить? – спросил он, переводя взгляд с девушки на стоявшего за ее спиной Соловьева.

– Нет, просто подошла спросить о твоем самочувствии.

– Полный порядок. А ты?

– Есть некоторая слабость, но в целом гораздо лучше, чем я надеялась. Вот, решила подышать свежим воздухом под крышей галереи. Хочешь с нами?

– Почему бы и нет? – Грач снова взглянул на Вика. – Если не помешаю.

– Конечно, не помешаешь, – ответил Соловьев.

То, что Мила назвала «галереей», больше походило на открытую веранду. Вдоль стен в ряд стояли плетеные кресла, перемежающиеся низкими столиками и кадками с экзотическими растениями. Друзья расселись, но было промозгло, и Вик сходил за пледами. Он появился в сопровождении служащего, тащившего не только пледы, но и корзину с кофе и еще теплыми мофогаси – лепешками из рисовой муки, запечёнными на углях.

– После наркоза объедаться не рекомендуется, – сказал Вик, – поэтому обильный ужин в столовой лучше пропустить. Но если есть желание перекусить, то эти хлебцы не острые. Самое то.

– Спасибо, – поблагодарила Мила, – я, наверное, выпью кофе.

– Скоро ли выглянет солнце? – спросил Грач у работника отеля, принимая от него плед.

– Сегодня точно нет, – ответил мальгаш, – и завтра нет. Это все умбиаси виноваты!

Грач растерянно повернулся к Вику:

– Я не понял, кто виноват?

– Он сказал «колдуны», – пояснил Соловьев и задал уточняющий вопрос: – Что вы имели в виду, Эжен?

– Колдуны бурю вызвали, – уверенно произнес служащий. – В сезон не выпало ни капли. Поля потрескались, скот отощал от голода, потому что трава перестала расти. Но умбиаси запросили немыслимую цену: десять зебу!(*) (Сноска: подвид дикого быка, на Мадагаскаре одомашнен и считается символом острова, его голова изображена на гербе)

– Зебу – это местные коровы, – тихо пояснила Мила и перевела для плохо владевшего языком Грача дальнейшую эмоциональную тираду: – Жертвенных зебу приносят в дар духам. Но в этот раз колдуны из нескольких деревень собрались на совет и сказали, что люди слишком много нагрешили. Во всем мире так: климат меняется, характер людей портится. Не обошла беда и Мадагаскар. Чтобы умилостивить духов, потребовалась очень большая жертва. Однако десять зебу – это слишком. Зебу для крестьян кормильцы, на них пашут и впрягают в повозки. Лишиться десятерых для района – означает положить зубы на полку. Поэтому люди не сразу согласились. Ждали три недели, но дождь так и не пошел. Тогда стали собирать животных, ездили по окрестностям. Староста пожертвовал двух зебу. Глава района – три. Наскребли наконец, и умбиаси провели обряд. Уже на следующий день грянула мощная буря, и вот уже месяц дожди все льют и льют. Солнце выглядывает на несколько часов и снова скрывается. Засуха сменилась потопом. И все потому, что умбиаси ошиблись. Десять жертвенных зебу – это чересчур!

– Ничего себе, – пробормотал Грач. – А Кир любит повторять, что современное общество повсеместно готово отвергнуть древние заблуждения. Просвещение и технологии рулят.

– Не здесь, – сказала Мила. – Прилетев на Мадагаскар, мы попали в прошлое.

18.2

18.2/8.2/1.2

На Мадагаскаре, особенно в глубинке, время и впрямь замерло давным-давно. На часах там был даже не девятнадцатый век, а мрачное средневековье.

Несмотря на технический прогресс, представленный в немногочисленных городах мобильной связью (которая, к слову, работала очень плохо) и различного рода техникой в виде вендинговых автоматов в гостиницах или кофеварок, уровень жизни тут оставался на низком уровне. Богатые семьи предпочитали стиральной машинке дешевый труд прачки, приходящей из деревни. Велорикш на улицах было куда больше автомобилей, слишком дорогих в эксплуатации из-за дефицита грамотных механиков и малого числа заправок. А уж если кто и покупал машину, то это был огромный внедорожник, способный преодолеть любые лужи и кочки. На него порой сбрасывались всей деревней и ездили по очереди.

Освоение острова продолжало идти крайне медленно из-за тотального упадка дорожной сети. Автомобильные дороги, соединяющие крупные города, представляли из себя разбитое полотно, а кое-где асфальта отродясь не было. Железная дорога, построенная при французах, не только не прирастала новыми ветками, но и те направления, что были нанесены на карты, в реальности не работали. В бывших вокзалах в лучшем случае открывали кафе для туристов, а в худшем их приспосабливали под жилье, и под дырявыми сводами ютилось несколько семей вместе с домашним скотом. Французские купейные вагоны ржавели под открытым небом, а рельсы зарастали колючим кустарником, на котором женщины приспособились сушить белье.

Туризм, возможно, помог бы возрождению страны, но как отрасль он все еще находился в зачаточном состоянии. Немногочисленные группы иностранцев водили всего по нескольким достопримечательностям, ограничиваясь столицей, минеральными курортами Анцерабе, национальным парком баобабов и северо-западными пляжами Нуси-Бе. Все остальное для европейцев представляло сплошное белое пятно, и лишь немногие рисковали направиться в отдаленные районы по самостоятельно разработанному маршруту.