Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 110 страниц)

Он был готов уже ступить на подвешенный над речной темнотой настил, когда Адель крикнула:

– Дядя Вова! Стой!

– Что еще? – Грач обернулся к ней, недовольно.

– Отпусти ее!

– Ага, щас! – он шагнул вперед.

– Отпусти, иначе ничего не получится!

– Уже не получилось! Где обещанная встреча с Юркой Громовым? Нет ее. Ты, детка, делаешь явно что-то не то.

– Юра здесь. А ты поступаешь плохо. У тебя столько чепухи в голове. Иди сам, если хочешь, а ее оставь со мной.

– Прекрасный совет! Мы обсудим его, когда вернемся. И того, кто его дал, тоже!

Грач перебрался на их берег, но тут Милка захрипела, и он чуть не уронил ее от неожиданности.

– Она его видит, – сказала Адель. – У нее получилось. Тетя Мила осталась с ним, в синем колечке. Ее нельзя уносить.

Володя не знал, что лучше – бежать вперед к лагерю или остановиться и положить бьющуюся в припадке Москалеву на землю, оказать ей помощь. Не известно еще, где их лагерь и существует ли он в этом идиотском сне. Или не совсем сне...

– Ты не понимаешь? – яростно закричала Адель. – Ты совсем глупый? Ты разве не видишь, что ее сейчас разорвет?

Грач выбрал второй вариант: опустился на колено и уложил выгибающуюся в спазмах Москалеву на траву, придерживая голову, чтобы та не билась затылком. На Адель, замершую поодаль, он не смотрел. Та махала руками, прыгала, но Володе было не до того, чтобы пытаться ее понять. Глубоко вздохнув несколько раз как перед нырком, он приник лбом ко лбу Москалевой, готовясь ворваться в ее разум…

…Удар, боль, шок, горячий огненный всполох – все это привычно опалило его, но Грач был готов и, собрав волю в кулак, сосредоточился на том, что видела Милка и теперь он тоже.

Перед ними плескалось море. Свинцовые вязкие волны катились одна за другой, увенчанные пенистыми гребнями. Море вздыхало и слепо накатывало на скалы, словно не веря в их существование и желая смыть досадную помеху. Выл ветер. Серые тучи сминали горизонт, сливаясь вдали с такой же темно-серой водой. После липкой духоты Мадагаскара пробирающий до костей стылый воздух перехватывал горло до спазмов.

– Мне необходимо взять его в руки!

Это был голос Громова. Вне всяких сомнений это был Юрка – его тембр, его интонации. Взгляд Грача заметался по волнам, по скалам, по небу и, вдруг развернувшись на сто восемьдесят градусов, зафиксировал надводную часть корабля.

Они все находились на огромном судне, изрядно потрепанном стихией: ржавые полосы стекали по швам надстройки, неухоженная ободранная палуба блестела от воды, на леерах кое-где наросли крошечные сосульки.

Громов, одетый в красную куртку-аляску, стоял у самого борта. На расстоянии пары метров от него замерло несколько человек. Почти все они были в военной форме, но Грач не сумел определить ни страну, ни род войск – просто не успел, не счел сейчас важным вспоминать и гадать. Он даже не стал их пересчитывать. Просто отметил, что некоторые из них вооружены и держат автоматы наизготовку, а по виду других было похоже, что они привыкли приказы отдавать, а не выполнять – эти держались в стороне, словно жадные зрители, впитывая происходящее с напряженным интересом.

Громов стоял к ним вполоборота, так, что мог видеть и людей, и близкий берег. Его руки были спереди скованны наручниками. Он поднял их, звякая короткой цепью, и вытянул вперед:

– Если я не коснусь его, ничего не получится.

– Хорошо, – послышался другой голос. Женский. С сильным иностранным акцентом. – Мы пойдем на риск, но помните, что за каждым вашим шагом следят. Не делайте глупости!

Грач нашел взглядом эту женщину. Высокая, среднего возраста, с холеным лицом, она куталась в длинное черное пальто, отороченное мехом. На ногах у нее были изящные сапожки, также отороченные мехом по голенищу. Кажется, единственная баба среди мужиков. И единственная гражданская.

– Pierre, donnez-le-lui!

– Madame, vous êtes sûr que c'est une solution raisonnable?

– S'il vous semble qu'il est prêt à causer des dommages, tirez immédiatement.

– Mais n'est-il pas préférable d'appeler le jumeau?

– Non. Faites comme je vous commande. Je veux m'assurer que cela fonctionne. Et s'il nous a menti, alors il va le payer (*Перевод: – Пьер, дайте ему это!

– Мадам, вы уверены, что это разумно?

– Если вам покажется, что он готов нанести ущерб, немедленно открывайте огонь.

– Но не лучше ли позвать близнеца?

– Нет. Делайте, как я приказываю. Хочу убедиться, что это вообще сработает. Если он соврал, то поплатится)

Военный, стоящий рядом с дамой в пальто, выступил вперед. Он держал небольшой ящик. Другой военный помог ему снять крышку и извлек на всеобщее обозрение статуэтку из темного металла, изображающую какого-то восточного мужика в халате, восседающего на троне.

Статуэтку со всеми предосторожностями вручили Громову. Матросы вскинули оружие, словно готовясь стрелять по статуэтке как по мишени. Верней, вовсе не по статуэтке… Сверху – Грач различил движение на балкончике командной надстройки – в Громова целился снайпер.

Громов взял железного мужика, разворачивая его к себе задом. Грач едва не выругался: спинка трона была круглой, и в ее центре помещался огромный черный камень в окружении знакомых символов – такие Володя видел не раз на рисунках и фотографиях. Это была письменность антарктов, которую переводил Семенченко.

Громов держал в руках Зеркало. Легендарное и неуловимое Гэлгэр гадарга.

– Итак, мы ждем, Юрий! – велела Мадам, снова переходя на ломанный русский. – Вы говорите, что происходит в Париже, мы связываемся с офисом по телефону и проверяем информацию. Если вы ни разу не ошибетесь, то будете вознаграждены.

– Мне надо сосредоточиться, – преувеличенно небрежно ответил Громов. – Это займет немного времени.

Грач видел, что Юра едва держится на ногах. Плен и все с ним связанное не пошло ему на пользу. Володя заметил и глубокие синяки под глазами, и поджившие разбитые губы. Что скрывала куртка, какие шрамы и следы ранений, можно было лишь догадываться, но они были, эти следы. Юра, кажется, еще не полностью от них оправился.

Статуэтка была увесистой, несмотря на свои размеры, и держать ее Громову было тяжело. Согнутые в локтях руки без перчаток, красные, с обветренной, а местами и содранной кожей, дрожали все сильней. Громов и сам немного дрожал и, чтобы стоять ровно, сделал несколько шагов назад. Он оперся спиной о столбик, поддерживающий леера на перилах, и глубоко вздохнул.

– Без глупостей! – снова предупредила его Мадам. Что-то ее насторожило. – Отойдите от края!

– Сейчас, сейчас, – пробормотал Громов, перехватывая статуэтку поудобнее.

И вдруг, повернувшись, он с отчаянной силой зашвырнул ее в море.

Яростный крик женщины слился с выстрелами. Громов упал грудью на перила…

Солдаты продолжали стрелять. Пули высекали искры, рикошетя о металлические детали корабля.

Грач метнулся вперед, будто мог хоть чем-то помочь другу, загородить его собой – но с протестующим воплем на губах очнулся на Мадагаскаре, в палатке.

На него расширившимися потемневшими глазами таращилась Милка. Ее губы дрожали, а грудь вздымалась.

Адель взволнованно переводила взгляд с нее на Грача и обратно.

– Дядя Вова, не делай так больше! – сказала она. – Вы тяжелые. В следующий раз я вас не вытолкну, останетесь там.

– Где – там? – прохрипел Грач.

– В нигде. Не будешь меня слушаться, я тебя больше никуда не поведу.

Соловьев дернул молнию на пологе и всунул голову в отсек:

– У вас все в порядке?

– Не знаю… – выдохнул Грач, распрямляясь и массируя лицо. Совершенно неожиданно для себя пожаловался: – Юрку убили, сволочи!

– Так это вроде бы не новость, – произнес Вик. Его взгляд обегал их всех по очереди. – Вы закончили?

Милу вдруг прорвало, она с громким судорожным всхлипом втянула воздух ртом и разревелась. Соловьев вполз внутрь. Она качнулась к нему, ища защиту.

Грач отер вспотевший лоб:

– Черт знает что!

– Хоть с толком? – Вик смотрел на Володю и гладил всхлипывающую Милу по спине.

– Поговорить не удалось. Просто кино посмотрели. С печальным финалом.

– Дядя Вик, – сказала Адель виновато, – у нас не очень получилось. Мы прошли по мостику, но этот мостик был не совсем тот. А потом дядя Вова стал мешать.

– Да я там чуть не свихнулся! – выпалил Грач, краснея. – Это дурдом какой-то! И я не способен его вместить. Вот хоть режь меня – не способен!

– Альбиноса видели?

– Нет, – Грач покосился на Милку. – Там и без альбиноса такое было, Вик, не поверишь! Юрка стоял на какой-то палубе. У него в руках Зеркало. Вокруг – долбанные французы. А он возьми и это Зеркало в море зашвырни! Ну и… сам понимаешь, что после такого началось.

Мила судорожно всхлипнув в последний раз, отстранилась от Соловьева.

– Там была Элен, – произнесла она, вытирая руками глаза, – я ее узнала. Элен – жена моего отца. Элен д'Орсэ.

– Твоя мачеха? – быстро уточнил Вик. – На борту корабля, курсирующего в Южном океане?

– Кажется, да. Она хотела посмотреть, как пленник… то есть Громов… умеет работать с Зеркалом. Это была какая-то проверка.

– Громову предложили работать с Зеркалом?!

Грач горько усмехнулся:

– Предложили. Только Юрка его выбросил. За что и поплатился.

– Значит, вы видели события примерно месячной давности, – после паузы озвучил вывод Соловьев. – Но откуда у них Зеркало?

– Это не наше Зеркало, не то, что было у Загоскина, – пояснила Мила, – Иван Петрович нам рассказывал, что было и другое, которое пропало в Непале. Кажется, в 1945 году, помнишь, Вик? Во время поисков страны Агарти, которые предприняли в «Аненербе», нацисты использовали статуэтку под названием «Железный человек». Видимо, в той версии реальности, где находится Громов, она сохранилась.

– Жаль, что с Юркой не вышло пообщаться, – вздохнул Грач. – Он бы все объяснил.

– Я найду другой мостик, – сказала Адель, про которую все успели ненадолго забыть. – Он приведет в другое колечко. Не в синее.

– А кто там бродил в тумане? – спросил Грач.

– Никто. Ты зря испугался.

– Вов, ты же понимаешь, что не стоит все перекладывать на ребенка, – произнес Соловьев. – Пора самому управлять процессом. Научно или ненаучно, но именно от тебя зависит результат. Не от них, Вов. Не от Аделин и не от Милы – от тебя! Я бы сделал все сам, если б мог, но я не могу.

Грач не нашелся что сказать. Он чувствовал, что с Адель что-то нечисто. Он не был уверен, что девочка проявила личную инициативу, но в то же время подозревать ее в чем-то без прямых доказательств тоже было как-то… не очень. Не факт, что она намеренно заманивала их в ловушку. Неприятности могли быть последствием их собственной дурости. Его дурости. Он виноват в том, что ищет подвох там, где его, возможно, и нет. Тыкается вслепую. А ведь Адель пыталась его предостеречь… и, как знать, не она ли спасла их от беды, вытолкнув в реальность? Так, как утверждает...

– Расскажете, что было? – спросил Вик.

– Надо сначала отвести Адель к Патрисии, – шепнула Мила. – Сделаешь? Совсем поздно уже...

– Хорошо, – Вик кивнул девочке: – Идем?

Грач смахнул ладонью напряжение с лица, словно липкую паутину.

– Адель, – позвал он тихо, – спасибо, что провела нас. И это… извини меня!

– Вы, взрослые, такие бестолковые, – девочка картинно вздохнула, – но с кем не бывает!

– Ты что-то напортачил? – поинтересовалась Мила, когда они остались вдвоем.

– Ты ничего не помнишь?

– Помню, как меня давило, выдавливало из тела… а потом подхватило и засосало в воронку. Неприятные ощущения, но ради дела я готова и потерпеть.

– Я снова не понял, как все это происходит, – признался Грач. – Опять новый сценарий, опять нет логики. Колечки какие-то разноцветные, мостики… детский сад, штаны на лямках!

– Мы с тобой разберемся, – пообещала Москалева. – Даже Адель разобралась, а мы разве хуже?

– Это да, – вздохнул покаянно Грач, – стыдно быть глупее младенца.

25.3

25.3/5.3

Следующим утром лагерь у водопада покинули десять человек. На поиски артефакта отправились Патрисия с дочкой и персональным телохранителем, Демидов-Ланской, Соловьев с Милой, Грач, Мухин, Чебышева и доктор Игорь Сабурский, без которого Пат отказывалась брать в поход «близнецов».

На Нуси-Бурахо (как с подачи Кирилла все постепенно начинали величать пиратский остров Сен-Мари) решили добираться минуя столицу, поскольку звонок в госпиталь обнадеживающих новостей не принес. Оба Загоскиных находились в палатах интенсивной терапии, куда посетителей не пускали. Прорваться к Ивану Петровичу при желании, конечно, было можно, но старый профессор, увы, не был способен к связному диалогу, поэтому в Антананариву послали солдата с личными вещами пациентов, а сами отправились к цели, выбрав второй вариант маршрута. Согласно ему путь их лежал сначала по бездорожью строго на восток, а потом вдоль кромки океана до курортного городка Туамасина, где их ждали забронированные номера в отеле средней руки. Переночевав там, они сразу после завтрака намеревались преодолеть оставшиеся километры до паромной переправы в Суаньерано-Ивонго и уже к обеду вселиться в бунгало на западном побережье Нуси-Бураха.

От использования регулярной авиалинии решили отказаться, чтобы не светиться в Интернете при покупке билетов. Сайты, предлагающие купить их онлайн, показались Мухину совершенно ненадежными. Зато билеты на паром приобретались прямо в кассе на пристани и без предъявления паспорта, да и бронь в Туамасине не требовала вороха персональных данных, только предоплату, которую Кир совершил с неименной карты, выпущенной Южно-Африканским банком.

– Чтобы вычислить нас, «Прозерпине» придется постараться, – сказал он Соловьеву, довольно потирая руки. – И главное, что Милкин папашка ни за что не догадается, осталась ли его дочка в лагере или отправилась навстречу новым приключениям. Конспирация – наше все!

Представитель местной полиции Луи Рикемафано провожал их отряд со смешанными чувствами. Было похоже, что он хотел бы воспрепятствовать дроблению экспедиции, пусть даже под предлогом «хорошо отдохнуть с ребенком на берегу океана». Долг призывал его оставаться возле храма и следить, чтобы археологи-иностранцы не нанесли ущерба культурному наследию мальгашей, но и отъезд самых главных, начальственных лиц казался ему подозрительным.

– Зря едете, – нелюбезно напутствовал он их, после того, как узнал маршрут. – Лучше бы в воскресенье.

– А что изменится в воскресенье? – поинтересовался Демидов-Ланской, предполагая услышать что-то прозорливое.

Но Луи ответил в духе своих суеверных предков:

– Дорога в Туамасину трудная, вам понадобится удача, а алахади (*воскресенье, мальгш) обладает большей силой, чем любой другой день. Вам стоит поменять даты заезда. А то как бы давешний крокодил из храмовой заводи не показался вам детской забавой.

– Какая глупость, Луи! Вы рассуждаете как дикарь, – поморщилась Патрисия, не удержавшись от едкой реплики, услышав подобное «карканье». Да и кому бы это понравилось? – Бунгало в Анкарене уже забронированы, ночевка в Туамасине оплачена, и менять дату я не собираюсь.

– Не хотите слушать умных советов, и не на надо, – обиделся Рикемафано. – Мое дело предупредить.

– Не обращай внимание на этого чудака! – шепнул Милке Кирилл. – Все у нас будет нормально, я не зря потратил время на проработку маршрута. Океан на юго-западе теплый, и купаться в нем можно круглый год, туристы едут туда даже в сезон дождей. За их счет существует огромное множество торговцев, рестораторов и отельеров, поэтому логистика там продуманная. Накладок не будет.

– Да я и не волнуюсь, – ответила Мила с некоторой грустью.

Когда-то они с мужем подумывали о том, чтобы посетить островок Нуси-Нат возле Анкарены, чтобы полюбоваться на китов, но после того, как Дмитрий пообщался с колдуном и рассердился из-за предсказания, все пошло наперекосяк, и на курорт они не попали. Судьбе, видимо, было угодно, чтобы Милка исполнила эту программу, но ничего особенного она от этого не ждала.

Гогадзе выделил Патрисии два «Хаммера», в которых путешественники разместились с минимальным комфортом. Забив багажники палатками, продовольствием, водой и прочими мелочами, группа Патрисии отправилась навстречу восходящему солнцу.

Пат, Адель, Иван и Лиля ехали в первой машине. За рулем сидел телохранитель Радмир. Второй «Хаммер», несмотря на нытье Кирилла, желавшего порулить, вел Соловьев. С ним рядом уселся Сабуров, а Милу, Володю и слегка надувшегося Мухина устроили на заднем сидении.

– Насколько обоснованы выводы, что Русское Зеркало хранится на плато де Маровоалаво? – поинтересовался между прочим Сабурский у Соловьева.

– Мы нашли карту в вещах Ивана Петровича, – ответил Вик, чуть притормаживая и отставая на спуске, чтобы пыль и щебень, летевший из-под колес шедшего впереди внедорожника, не мешали обзору. – Плюс шкатулка и намеки профессора.

– То есть сплошные предположения?

– Когда мы с Геной вывели профессора на откровенный разговор, он признался, что его отец, попав в засаду, организованную нацистами в Циазомвазахе, спрятал Каменное Зеркало под водопадом.

– Под нашим водопадом? – живо уточнил доктор. – Здесь, в лагере?

– Сначала и я так думал, – кивнул Соловьев. – Но прятать столь ценную вещь под носом у немцев было бы неосмотрительно, ведь за советским разведчиком шла погоня, он мог погибнуть или попасть в плен. Пытки развязывают языки самым стойким, и он не мог быть уверен, что не проболтается. А в случае смерти его и проводника Зеркало было бы потеряно навсегда. Попробуй найди его, если нет ни карты, ни свидетелей.

– И вы решили, что артефакт укрыли в специальном месте, о котором можно догадаться умному человеку. А то и оставили подсказки, как поступали когда-то пираты, облюбовавшие Мадагаскар в качестве укрытия.

Вик скупо улыбнулся:

– В точку! Петра Загоскина сопровождал жрец из Амбухиманги. Я предположил, что он прятал Зеркало на одном из священных холмов Имерины, и какое-то время потратил на поиски связей между Крепостью Королей и другими аналогичными святилищами.

– А почему не в самой Крепости Королей?

– Слишком очевидно, к тому же, если мы предположим, что Оракулу и, следовательно, жрецу было известно будущее, то для них не было секретом, что после Второй Мировой войны на Мадагаскаре пойдет передел сфер влияния со всеми сопутствующими социальными и политическими катаклизмами. Амбухиманга в этих событиях играла ведущую роль, деревня стала центром военных действий, где колониальные власти орудовали с садистской жестокостью. Тот самый жрец, что помогал отцу профессора, погиб именно тогда, в 1947 году, его живьем, ради устрашения жителей, сбросили с самолета. Если бы Каменное Зеркало в те кровавые дни попало в руки французов, это ничем хорошим бы не закончилось. Логично предположить, что артефакт вернули в Циазомвазаха уже после провозглашения независимой республики. Это случилось накануне приезда Ивана Загоскина. СССР тогда с готовностью протянул руку помощи молодому Мадагаскарскому государству, где на целых 15 лет установился мир и покой. Загоскин в этот период привез пурбу, а жрец Мписикиди доставил в храм Зеркало. Они вместе провели церемонию воссоединения артефактов, которая, правда, закончилась немного не так, как предполагалось.

– Неужели из-за маленькой ошибки в церемонии мир изменился?

– Думаю, тогда произошла диффузия, – кивнул Соловьев. – Возможно, жрец нарушил важное правило или просто не знал, как следует обращаться с артефактами. Как бы там ни было, случилась неприятность, после которой посвященные в тайну приняли решение вновь разделить артефакты. Вроде как верховный бог Андрианаманитра дал понять, что нужное время еще не пришло. Пурбу увез Загоскин, а Зеркало… я полагаю, его отправили все в тот же тайник под водопадом, надёжно зарекомендовавший себя. По всей вероятности, оно до сих пор там и лежит. Нам остается лишь найти водопад.

– Почему бы им было не замуровать артефакты в руинах? – спросил Сабурский. – Оставлять на алтаре, у всех на виду, конечно, глупо, но где-нибудь в укромной нише, в сундуке… Ведь есть такая надежда? Гена Белоконев, к примеру, надеется.

– Можно лишь гадать, почему они разъединили артефакты, но Зеркало в тайнике благополучно пережило годы восстания, так отчего бы им было не повторить процедуру? Умбиаси неслучайно вручил профессору шкатулку с выжженной на ней картой. Это старая карта, которая была создана задолго до того, как случилась диффузия, и тайник, отмеченный на ней, был из ряда таких же религиозных символов, как и затерянный храм.

– Вы хотите обнаружить еще один древний храм?

– Почему бы и нет? Профессор знал об этом месте. Схематичного плана на шкатулке было ему мало, и он приобрел еще и бумажную карту, где собственноручно поставил отметки. Не исключу, что он участвовал в доставке Зеркала в тайник на реке Матимбуна лично.

– А если артефакт уже изъяли оттуда?

– Вряд ли. Сотрудничество с СССР, начавшееся в 1974 году, оборвалось вместе с Перестройкой и развалом нашей страны. У нас наступил хаос, и точно такие же процессы забурлили и на Мадагаскаре. В девяностые остров снова сотрясали волнения, переход к рыночным отношениям и демократии по американскому образцу сопровождался всевозможными обострениями, и когда к власти в 2009 году на волне митингов пришел бывший мэр столицы, провозгласивший курс на новую независимость, американцам это настолько не понравилось, что они обозвали это переворотом и отказались признавать избранное правительство. Политическое давление на республику усилилось, население острова быстро скатилось в новую нищету, и уровень жизни продолжает падать. Америка же спит и видит, как организовать реванш и свергнуть неугодных лидеров. Зеркалу при таких обстоятельствах в тайнике надежнее. Но меня, конечно, беспокоит, что американские солдаты удачи неожиданно снялись со своих столичных квартир и направились в Маровоалаво. У них появилась какая-то зацепка, и хорошо бы понять, откуда она и насколько весомая.

– Но если вы уверены, что Зеркало хранится на реке, зачем мы едем на Сен-Мари? – не унимался Сабуров, для которого вся эта поездка изначально казалась слишком запутанной. – Надо опередить американцев!

– На шкатулке выжжен этот остров, мы обязаны его проверить.

– С точки зрения логистики удобнее назначить отправной точкой курорт Анкарена, – вставил Мухин, чутко прислушивавшийся к беседе. – Там полно фирмочек, сдающей напрокат транспортные средства. Мы просто платим деньги и едем или летим на все четыре стороны.

– У нас есть «Хаммеры», – указал Сабурский, – это великолепные машины для любого бездорожья.

– Их может быть недостаточно. На реке Матимбуна в отмеченном месте есть три водопада. Сразу определить нужный не выходит, кружок, начертанный профессором, слишком уж широк. Лучше всего произвести разведку с воздуха.

– Просто скажи, что мечтаешь дорваться до штурвала, – буркнул Грач.

– Я сертифицированный пилот! – с гордостью ответил Мухин. – И да, я все предусмотрел.

…Хоть сколько-нибудь заметных дорог, ведущих к побережью, в горах Анкаратры не существовало, и, выезжая из лагеря, водители ориентировались по обычному компасу. Навигатор GPS, встроенный в «Хаммеры», отказывался рисовать нормальный маршрут, выдавая ошибку, поскольку «Гугл-карта» показывала сплошное белое пятно, но к счастью, бывшего спецназовца Радмира «дедовские методы» не смущали. Он несколько часов уверенно вел головную машину по совершенно безлюдной местности, пока им не стали попадаться мелкие деревеньки, соединенные чем-то похожим на торный тракт, по которому ездили, видимо, на обычных телегах, запряженных быками. Местные жители, особенно дети, заслышав шум двигателей, сбегались к обочине и долго, с живым любопытством, смотрели вслед огромным автомобилям.

В пути им пришлось дважды делать небольшую остановку. Первый раз это произошло на берегу мелководной речушки после четырех часов беспрерывной езды, когда Адель запросилась в туалет. Второй раз привал организовали уже на трассе, ведущей к Туамасине. Вволю пропетляв на плоскогорье, «Хаммеры» наконец-то выбрались на асфальтовую дорогу, бегущую под уклон. Местность плавно понижалась, за спиной оставались буйные дебри дождевых лесов, а шоссе с разбитым покрытием все больше забирало на север в нужном им направлении. Казалось бы, самое время прибавить скорость, чтобы добраться до города засветло, но Адель устала и раскапризничалась. Она просила сделать остановку и показать ей океан и пляж, и Пат скрепя сердце велела Радмиру свернуть на очередной развилке к берегу.

– Разомнем ноги и подкрепимся, – сказала она. – Туамасина никуда от нас не убежит.

Впереди показались дюны. «Хаммеры», не доезжая до них, остановились, и Кирилл, опередив всех, первым выпрыгнул из машины. Он с громким улюлюканьем помчался к высокой песчаной горе, словно ребенок, дорвавшийся до аттракционов. Адель с визгом побежала за ним, не обращая внимания на грозные окрики матери.

– Пусть порезвятся, – добродушно сказал Демидов-Ланской. Он встал недалеко от машины в скудном тенечке от кривого дерева и с хрустом потянулся.

– Незнакомая местность… – начала Пат беспокойно.

– Я прослежу, – коротко бросила ей Чебышева и решительно зашагала вперед, увязая по щиколотку в песке.

– Йо-ху-у! – заорал с верхотуры Кирилл. – Здесь потрясающе! Лиля, иди сюда!

– Не пойму, кто из них двоих большее дитё, – пробормотала Пат, взирая против солнца на скачущие по дюнам фигуры Мухина и Аделин.

– Если Кира прессовать, он будет хуже соображать, – сказал ей Демидов-Ланской. – Непосредственность поведения и креативность идей у него тесно связаны, и в этом наша главная проблема. Его нужно вести по тонкому лезвию, если хочешь получить максимальную отдачу. Однако я ему немного завидую. Хотелось бы и мне в его годы обладать таким заводным характером и легкостью на подъем.

– Какое счастье, что ты не такой! – вырвалось у Пат.

Демидов-Ланской взглянул на нее, выгнув бровь.

Сообразив, что только что обратилась к своему заместителю излишне фамильярно, Пат прикусила язык.

– Простите, Ваня, – произнесла она спустя несколько напряженных, как ей показалось, звенящих секунд, – видимо, я тоже устала, сидеть несколько часов подряд в машине утомительно. Помогите мне накрыть пикник, пожалуйста.

Радмир уже доставал из багажника баул с напитками и едой. У заднего колеса были сложены полиуретановые коврики из палаток и тент в брезентовой упаковке. Иван, ни слова не говоря, подхватил тент и стал подыскивать для него подходящее местечко.

Пока мужчины занимались обустройством стоянки, а Пат раскладывала снедь, Мила тоже изъявила желание поглазеть на океанские волны. Непростой подъем на солнцепеке отнял у нее силы, но вид, открывшийся с гребня, все окупил. С одной стороны перед ней пенился Индийский океан. Чуть впереди и слева лежала цепь лагун, поражающих разнообразием расцветок от аквамариновых глубин до золотисто-салатовых мелких лужиц. А когда она развернулась лицом к машинам, то увидела еще один океан, зеленый: это покатые холмы Имерины, окутанные дымкой испарений, плавно убегали за горизонт.

Панорама была по-настоящему волшебной, и у девушки захватило дух. Мила даже не заметила, как к ней прискакал с соседней дюны Кирилл.

– Это канал Пангалан (*), – он махнул в сторону цепочки лагун.

Мила обернулась, теряя равновесие на сыпучей гряде. Мухин поддержал ее за локоть, не давая постыдно съехать вниз на пятой точке.

– Ой! Спасибо, – Москалева смутилась. – Так этот канал кто-то выкопал?

– Не совсем. Лагуны – естественные образования. Однако дующие с океана пассаты постоянно меняют ландшафт и двигают их в глубь острова. И только узкие перешейки, которые называются пангаланами, придают устойчивости подвижному пейзажу. Но лагуны удобны в качестве транспортных артерий, особенно тут, где практически нет дорог. Это признают все, и местные племена все время пытаются соединять их в единое целое, прокапывая между отдельными частями широкие канавы. Эти канавы, разумеется, то и дело зарастают, и каждый год приходится их чистить.

– Почему бы правительству не взвалить на себя это неблагодарное дело?

– Так и произошло. «Проклятые колонизаторы» создали вдоль побережья нормальный водный путь, который связал разрозненные поселки между собой и позволил плавать по ним транспортным кораблям с выходом в океан. Но ныне, без должного ухода, канал вновь местами заплыл песком. Видишь, здесь он уже превратился в отдельные озера.

(Сноска. * Канал Пангалан – важная транспортная артерия восточного побережья для множества мелких деревень. Его общая длина 654 км, он был открыт в 1901 году. Территориально он начинается чуть южнее крупного города Мадагаскара Туамасина и тянется до Манакары. Благодаря каналу каботажные суда могут входить в здешние воды и доставлять грузы в труднодоступные изолированные деревни, куда не ведут никакие дороги. Строительные работы по обустройству канала велись долго: необходимо было соединить цепь лагун и мелких озер в одну водную систему. Местами канал приближается к побережью Мадагаскара, и с Индийским океаном его разделяют буквально 50 м. В других местах он отделен от берега километром. В канале обитают миллионы рыб и птиц, в нем плавают крокодилы, а окрестные леса заселены многими реликтовыми животными. Сюда привозят туристов на экскурсии)

Мила посмотрела вниз, где Лиля Чебышева и Адель достигли крайней лагуны и, сняв обувь, бродили по мелководью. Адель обернулась, и Москалеву, несмотря на расстояние, ожгло острым и каким-то нездешним взглядом.

Мила вздрогнула и обхватила себя за плечи, по которым, вопреки солнечным жарким лучам, побежали мурашки.

– Кир, а можно спросить? – неожиданно произнесла она. – Только вопрос, наверное, покажется тебе странным...

– Спрашивай, не стесняйся, – Кир приставил руку к глазам наподобие козырька и вгляделся в даль, где дюны сходили на нет и зеленые заросли спускались к самой кромке воды.

– Почему нам с Володей сразу не рассказали про альбиносов?

Кир опустил руку и повернулся к ней:

– И правда резкий переход. Про каких альбиносов ты говоришь?

– Ой, не притворяйся, будто не в курсе! Я знаю, что Вова тебе рассказал о нашей… встрече. Верней, ты у него вчера вечером все выпытал: и про видения, и про «дьявола» с красными глазами. Я слышала вашу беседу.

– Ну… не знаю, – Кир больше не стал отрицать и беспечно пожал плечами. – Может, это связано со степенями секретности? Девиз разведки и контрразведки всегда один и тот же: разделяй и властвуй. Они раздают только части информации и никому целиком.

– А «Васька» тебе ничего подобного не подсовывал?

– А что «Васька»? «Ваське» надо алгоритм задавать правильный, сам он ничего не подсовывает. Вик спросил – я сделал, а так…

– А кроме Вика никто тебе соответствующих техзаданий о «Прозерпине» не давал? Ты же давно работаешь в «Ямане».