Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 64 (всего у книги 110 страниц)

– Лошадь встала! – возвестил Арбузов, страшно довольный. – Надо же – до бури успели. Короче, копать здесь!

Копать не потребовалось: вход расчистили до них. Последние сомнения, та ли это пещера, отпали после того, как наткнулись на смятую банку из-под кока-колы, валявшуюся у стены. Жестянка не потеряла красок на ярком антарктическом солнце, не проржавела – ее выбросили совсем недавно.

– Вот свиньи! – недовольно проговорил Юра, подбирая мусор и заталкивая в карман.

Глубоко в пещеру заходить не стали, экономя время. Только и успели убедиться, что подземелье не обрывается сразу у входа, а тянется далеко, в самую глубь горы. Если верить «Лошади», ход постепенно расширялся, поочередно пронизывая подземные полости с низкими потолками.

Неподалеку от входа на стене Юра увидел свастику, нанесенную баллончиком с краской – еще один признак варварской наглости, оставленный предшественниками. Рисунок было отлично видно при дневном освещении.

Зиновьев предположил, что таким образом объект пометили, чтобы не перепутать.

– А может, клеймо свое наложили, – сплюнул в досаде Арбузов. – Собственники, так их растак!

Борецкий хмуро изучил левостороннюю свастику и вздохнул:

– Хотелось бы обследовать пещеру до того, как тут все потечет, но не судьба. Мы и так сделали сегодня очень много. Сворачиваемся, ребята!

…Шторм обрушился на массив Орвина, как и прогнозировали – спустя три часа. Едва разведчики успели вернуться под укрытие высоких стен Грота, так сразу и началось. Ткань палаток дергалась, натянутые веревки звенели, а подвешенная на центральной опоре лампа раскачивалась с мелкой амплитудой, из-за чего у всех мельтешило в глазах. Ее выключили и остались обедать в темноте.

Время тянулось медленно. Рев бури все нарастал, и скоро снаружи воцарился постоянный гул, напоминающий грохот проносящегося мимо товарняка. Если кто-то хотел что-то сказать, ему приходилось кричать.

– Разве в Антарктиде бывают грозы? – гаркнул Зиновьев прямо в ухо Громову.

– Здесь – никогда! – ответил Юра таким же манером. – И это не гром!

– Тогда что?

– Просто ветер!

– Ничего себе «просто»! Вопит как иерихонская труба!

Борецкий поднял голову от тарелки:

– Отставить панику! Все идет по плану. Нас предупреждали.

– Э-э, да кто паникует? Лягушонка в коробчонке едет – подумаешь! – произнес из угла Али Салгиреев.

Остальные рассмеялись: уж очень уморительно звучало в устах колоритного красавца-кавказца типично русская присказка.

Однако немного нервная попытка командира оборвать лишние, с его точки зрения, разговорчики заставила Громова насторожиться. Он вспомнил, что мир стоит на пороге мощнейшей квантовой диффузии. Могли ли участившиеся бури быть ее признаком? Как много знал об этом Борецкий? В чем заключалась истинная цель его прибытия? Разведка – разведкой, но Лис ведь мог отдать и дополнительные распоряжения...

Юра не хотел думать, что у Борецкого есть секретный приказ завладеть «бубликом», сыграв с «Прозерпиной» на опережение, он вообще не верил, что артефакт возможно вытащить в наш мир. Однако то, что события вокруг сломанной «Чаши Грааля» ускорились, было неоспоримым фактом. И активность в Дригальских горах неизвестных намекала, что без прямых столкновений, скорей всего, у них не обойдется.

«Надо бы все-таки поговорить с Тимуром откровенно», – подумал Громов. Сейчас это было невозможно, но при первом же удобном случае...

В сумерках, наполнивших кухонную палатку, заняться было нечем. Покончив с едой, все сразу разошлись по спальным местам.

Передвигались по лагерю осторожно и пристегнутыми к леерам, никто понапрасну не бравировал. Однако высунув нос наружу, Юра увидел, что, вопреки его подозрениям, у земли ураган еще не разгулялся. Ну, в его понимании, конечно. Как-никак, не первый шторм он встречал в Антарктиде. Рев и грохот по преимуществу доносился с небес. Буря шла поверху.

После бессонной ночи и интенсивного марш-броска Громов чувствовал себя измотанным и предпочел отлежаться в безделье. Тимуровцам же, казалось, было хоть бы хны. Они и не заметили, сколько протопали по сложным участкам в полной нагрузке, как пилили, складывали снежную крепость, работали по разметке, в том числе и с помощью кувалды. А у Юры ныли плечи и икры ног.

– В этой какофонии фиг уснешь! – пожаловался Зиновьев, забираясь в спальный мешок.

Вопреки утверждению, он быстро провалился в сон и засопел, следуя старинному солдатскому правилу: пока ничего делать не заставляют – спи.

Громов надеялся последовать его примеру. Вставив беруши, он застегнул мешок на молнию и закрыл глаза. Через некоторое время усталость действительно взяла свое, мысли стали вялыми, бесцветными, и он отключился…

22.5

22.5/2.5

К утру следующего дня ветер немного стих. Эта относительная тишина и разбудила их. Было странно слышать вместо свистящего воя равномерный стук генератора.

– Ад сменился раем, – констатировал Зиновьев, выползавший наружу. – Андрюха, кстати, уже на посту, кашеварит. Без жратвы не останемся.

Громов тоже вышел. Он привычно защелкнул на веревочных перилах карабин, крепившийся к поясу. Хотя на площадке и не чувствовалось ураганных порывов, они могли обрушиться сверху в любой момент и закрутить, потащить на твердые камни. Надеяться на силу рук не стоило – без травм не обойдешься.

Температура из-за шторма упала. Все они, собираясь в поход, уделили особое внимание правильной одежде, но в палаточном лагере бывает трудно согреться. Спали многослойно замотанными, несмотря на электрическое отопление. К тому же вчера, из-за надетых на ботинки железных «кошек», парни жаловались на замерзшие пальцы ног. Максим Маркевич, исполнявший функции фельдшера, выделил им спирта для растирания, и Громов с удовлетворением отметил, что ни один тимуровец не пошутил про «перевод полезного продукта» и не попытался хлебнуть из мензурки.

За завтраком дежурный Андрей Рубан щеголял рассеченной бровью. Со смехом он поведал, как, откинув полог кухонной палатки, был внезапно повален с ног и внесен в нее головой вперед.

– Ветер, подлюга, со спины подкрался. Я поначалу решил, мне кто-то подсечку сделал. И грамотно так! Я же карабин уже успел отстегнуть, вхожу внутрь и – раз! – лечу рожей прямо на банки с тушенкой. Лежу, ничего не понимаю, и корова рогатая с этикетки на меня скалится. Довольная, что забодала.

– Это ее месть за то, что не стал вегетарианцем, – прокомментировал Андрей Куприн, которого в отряде величали «Фенимором Купером» или просто «Феней».

Собравшиеся за завтраком товарищи повеселели, разговорились. Беседа приносила удовольствие уже тем, что не приходилось орать соседу в ухо. Снаружи мело и морозило, а внутри было светло и уютно. Рубан к кофе раздал каждому по конфетке, чтобы «подсластить жизнь». Это были «Мишки на Севере», и это тотчас спровоцировало вал шуток в стиле «а водятся ли в Антарктиде медведи?»

– У Рубана в закромах небось целый зоопарк! Признавайся, кто там у тебя еще скрывается: белки, верблюды, лебеди? – наседали тимуровцы на повара.

– Петухи, – откликнулся Андрей.

– «Золотой петушок»? Знатные конфеты. Чего ж зажал?

– Нет, консервы «Цыпленок тушеный». К ужину подам.

Зубоскалить, впрочем, быстро надоело, и тимуровцы сосредоточились на предстоящей задаче. Кто-то проверял амуницию, кто-то изучал карты по навигатору, а Салгиреев извлек откуда-то небольшой арбалет и принялся смазывать тетиву пчелиным воском, распространяя вокруг себя тонкий медовый аромат.

Большая кухонная палатка отлично подходила для общего сбора, в ней было все, что нужно, и при этом людям не приходилось сидеть друг у друга на головах.

Громова забросали вопросами: чего он ждет от спуска в пещеру, что видел в трещине у Изумрудного, что думает про «его высочество князя» Ричера. Юра охотно отвечал, даже продемонстрировал завалявшуюся в рюкзаке «королевскую бумагу» с разрешением на научную деятельность. Слово за слово разговор перекинулся на общие факты и проблемы, сопряженные с расследованием.

– Ходили слухи, что немцы в Земле Королевы Мод прочно обосновались еще во время войны. То ли древний город подо льдом нашли и в нем поселились, то ли с нуля базу построили, чтобы на ней жить со всем комфортом и спокойно эти руины изучать, – озвучил Зиновьев миф, будоражащий общественность уже много лет. – Как считаете, Юра, не ищут ли «призраки» немецкую базу?

Громов не успел рта раскрыть, как вмешался Куприн:

– Не было здесь никакой базы! – припечатал он. – И Гитлер покончил жизнь самоубийством в мае 45-го, а не жил припеваючи во льдах Антарктиды.

Зиновьев погрозил ему пальцем:

– Да ладно, Фенимор! Оставь категоричность обычным экспертам. Как ни крути, а мы все здесь знаем, что в Антарктиде скрывается. Среди нас сидит, между прочим, человек, своими глазами видевший руины древнего города, который тоже мифом считали. Да и американец немецкого происхождения Ричер со своим Южным королевством недаром сюда притащился. Вопрос лишь в том, на какие сокровища он нацелился. Нужны ему старые камни или бумаги фашистской Германии?

– Ричер не сам притащился, а его притащили в качестве щита, за которым прячутся совсем иные силы, – возразил Куприн. – Ты должен понимать, Зина, что важные операции всегда ведутся в условиях дымовой завесы. Если Ричер здесь, то в первую очередь все станут думать про немцев и Новую Швабию. А думать надо совсем в ином направлении. Не в том, в котором нас заставляют.

– И в каком же, Феня? Давай обсудим! Если Новая Швабия – это фейк, то кто его реанимирует и зачем?

– А чего тут обсуждать? И без того все ясно. «Прозерпина», которая посылала Патрисию Ласаль в сухую Долину Драконьего Зуба, требовала доставить в Париж артефакт из Хранилища. Патрисия не справилась, но мечту свою французы не оставили. Новая Швабия и Ричер прикрывают их попытки добраться до артефакта. Или артефактов – тут же небось всякого добра навалом.

Зиновьев упрямо покачал головой:

– Не складывается немножко. «Прозерпина» может не прятаться за спиной у Южного королевства, потому что кому надо, тот и так все понимает про ее интересы. Кратер давно и надолго облюбовали наши полярники и чужих к нему не пускают. И клоуна-короля тоже не пустят, невзирая на родословную. Так с какой стати немецкая тема вообще всплыла?

– Ричер сказал, что «важна кровь», – задумчиво проговорил Громов. – Наверное, он не преувеличивал. «Прозерпина» основана аристократами и годами существует в этой парадигме «свой-чужой». Все они повязаны между собой, в том числе и кровью. Ричер – один из них.

– Нет-нет, аристократия не при чем! «Прозерпина» – это акула, которой неведомо слово «достаточно», – заспорил с ним Куприн. – Ей всегда и всего мало: нужны новые ресурсы, рынки, охват, идеи. Эта компания никогда не усядется на попу ровно, ей подавай все больше и больше. И во всех сферах – от бизнеса до политики. Горы Дригальского богаты ископаемыми, но исторически на них предъявляют права норвежцы. Их заявка заморожена, однако в случае отмены Антарктического Договора, они тотчас наложат на богатства свою лапу, и «Прозерпине» ничего не достанется. Вот и ищет она обходные пути, как добраться до желаемого прямо сейчас и раньше всех. Ричер со своим королевством подвернулся ей весьма кстати. Может, у него в семье даже сохранились какие-нибудь полезные карты и документы по Новой Швабии, где указано, что и как искать.

– Нет, братья, если и есть такие документы, то они давно устарели, – сказал Али Салгиреев осторожно убирая арбалет в чехол. – Сегодня можно за день такие красивые карты нарисовать, каких немцам в сороковые и не снились. Как хотите, а я с Юрием соглашусь. Тут дело в дружеских и родственных связях. Этот шайтан по имени Ричер, может, и дурак, но он – часть «Прозерпины». И наверняка носит их отметину – кольцо или медальон со свастикой. Они все одна шайка.

– Я тоже думаю, что эта история очень давняя, – присоединился к дискуссии Рубан. – И немцы не случайно всплывают. Без понимания истоков, мы никогда не вычислим мотивов и логики «Прозерпины».

– И где же искать истоки? – заинтересовался Зиновьев.

– Про Антарктиду с ее туннелями писал еще Лавкрафт, – неожиданно для всех сообщил Маркевич. – «Хребты безумия» называется. (*) Вот там бы для начала я и поискал полезную информацию.

– В художественной книжке? – не поверил Салгиреев.

– А почему бы и нет? Как литература вещица слабенькая, беспомощная, но идеи любопытны и сочетаются с теми, какими руководствовались нацисты.

– Лавкрафт вроде бы сочинял то ли под градусом, то ли в состоянии наркотического транса, – высказался Куприн. – Грош цена такой инфе.

– Ты неправ, – не согласился Маркевич. – Сказка – ложь, да в ней намек. В «Хребтах безумия» шла речь про дочеловеческие расы и про абсолютное Зло, обитающее подо льдом. Это Зло обладало огромным могуществом, и все его достижения якобы до сих пор законсервированы в замёрзших антарктических горах. В дальнейшем фантазии Лавкрафта по-своему развил чилиец Мигель Серрано, (*2) которого нацисты называли «главными искателем Грааля в Антарктиде»...

Фельдшера слушали с интересом и не перебивали, несмотря на остроту затронутых им вопросов. Макс говорил не напрягая голоса, и это спокойствие на фоне легкого возбуждения Куприна и Зиновьева, являло резкий контракт, заставляя отнестись к его словам серьезно.

– Белый цвет снегов Антарктиды – это вуаль, скрывающая великую тайну. Возможно, ту самую, за которой ныне гоняются все: от «Прозерпины» до нашего Вещего Лиса. Многие сегодня воспринимают эти утверждения как чистую фантастику, но было время, когда идеи Лавкрафта и Серрано об Антарктиде владели самыми влиятельными умами. Одно это не позволяет нам думать, что их утверждения строились исключительно на голословных заявлениях. В их основе лежали крупицы тайного знания оккультных орденов, которые – и мы об этом прекрасно осведомлены – влияют на политику, экономику и прогресс даже в наши дни. Будущее кроится не абы как, а под присмотром и по конкретным лекалам. В основе всей западной цивилизации лежит Слово.

– Что же, по-твоему, такого особенного могли знать эти хлипкие невротики Лавкрафт с Серрано? – спросил Салгиреев.

– Серрано не был невротиком, – возразил Маркевич. – Он был влиятельным дипломатом, к мнению которого прислушивались Гитлер и Пиночет. Да, он был мистиком, как и Лавкрафт, но в отличие от безумного затворника, описывающего в книгах то, что он видел в кошмарных снах, Серрано лично побывал на шестом континенте в составе научной экспедиции. И кстати, до самой своей смерти он утверждал, что в горных оазисах Земли Королевы Мод видел руины древних городов. Так что к этим оазисам нацисты проявляли интерес не на пустом месте. Они опирались и на тибетские рукописи из монастырей Юнгдрунг Бон, и на заявления визионеров, и на тексты восстановленных египетских мистерий, и на такие вот откровения современников.

– Конечно, немцы проявляли интерес к Антарктиде! – сказал Куприн. – Они пытались сделать атомную бомбу, а в Земле Королевы Мод находятся богатейшие месторождения урана. (*3) Это общеизвестный факт. Исследовав образцы, добытые немецкими полярниками в начале 20 века, ученые дали заключение, что разрабатывать уран надо именно здесь. Потому капитан-цур-зее Третьего Рейха Альфред Ричер на «Швабии» плыл на юг, имея прямое указание на место. Возможно, вплоть до точных координат.

Зиновьев бодро замотал головой:

– А я думаю, что для нацистов, погрязших в эзотерическом безумстве, имел значение не только физический уран и физическая бомба, но и сакральные знания. Они искали в Антарктиде контакт с тем самым Древним Злом Лавкрафта.

– За фига им это зло? – пробормотал Салгиреев. – Они разум потеряли, с таким заигрывать?

– Видимо, рассчитывали втереться в доверие или победить его, присвоив трофеи, – предположил Рубан.

– Фашисты собирались забрать у мертвой земли ее секреты ради победы над старым миром. Они строили свой новый мир, – сказал Маркевич. – А после разгрома гитлеровской Германии, флаг с идеей нового дивного мира подхватили страны Запада, включая США, Британию и Францию. Не секрет, что некоторые их бизнесмены и лидеры не только разделяли нацистские взгляды, но и тайно играли во всякие мистические и оккультные ордена. Да и «Прозерпина» – это больше, чем транснациональная бизнес-компания. Не удивлюсь, если ее руководители искренне верят, что в Антарктиде скрыта их прародина. Ричер является наследником прадеда-первооткрывателя, а Доберкур, д'Орсэ и де Трейси возводят свой род к каким-нибудь правителям древней цивилизации, создавшей Зеркальную Сеть Мультивселенной.

– Про Серрано я не слышал, – признался Рубан, – но Лавкрафта накануне поездки пролистал из любопытства. Те самые «Хребты безумия», куда мы намеревались попасть. Помню, в книжке настоятельно просили не совать в Антарктиду свой любопытный нос. Однако Лавкрафта никто и никогда не слушал.

– Да ладно, человечество как раз и держится от Антарктиды подальше, – возразил Куприн. – Континент закрыт для всех, у кого нет специального разрешения. И добывать полезные ископаемые тут запретили, и вообще колупаться в земле.

– Для главных игроков добыть разрешение – раз плюнуть, – усмехнулся Зиновьев. – Они же их и выдают. Поэтому завет Лавкрафта соблюдается только честными гражданами, а всякая шушера пользуется запретами, чтобы затруднить объективный контроль общественности. Кстати, а с чьей подачи этот запрет вообще ввели? Кто особенно рьяно топил за закрытую территорию?

– Французский океанолог Жак-Ив Кусто, – подал голос Громов. – Это произошло где-то в восьмидесятых.

– А разве Договор об Антарктике подписали не в 1959-ом? – удивился Рубан.

– В пятьдесят девятом договорились использовать Антарктиду в мирных целях без разграничения по странам, – поправил Юра, – а категоричный запрет на добычу ископаемых и любых работ, способных повредить экологии, был добавлен только после пламенной речи Кусто на конгрессе в Вашингтоне. Кусто, конечно, озвучивал не только свое личное мнение, а выражал интересы неких высокопоставленных лиц. Антарктиду очень хотели сделать недоступной, и в итоге сделали.

– А Кусто случайно не был знаком с темой антарктических артефактов? – полюбопытствовал Салгиреев.

– Вокруг него ходило множество самых разных слухов. К тому же Кусто много озвучивал всяческой неправды, на чем его ловили еще при жизни и тем более после смерти. Трудно в его биографии отделить зерна от плевел.

– Я полагал его бескорыстным борцом за мир и природу, – обмолвился Куприн.

– А я не удивлен. Кусто был фанатиком, а такие беспринципны, – сказал Маркевич.

– Это так, – кивнул Громов. – Ради финансирования своих проектов, он был готов подписаться под чем угодно. Например, заявить, что принял ислам – лишь бы арабские принцы выделили ему необходимую сумму. К тому же, он разделял нацистские идеи, хотя и не афишировал их, поскольку слыть фашистом в послевоенной Европе было невыгодно. Но вот в среде высокопоставленных лиц, помогавших Гитлеру и сохранивших свои посты и после его разгрома, это служило ему хорошей рекомендацией.

– Минуточку! Кусто был героем Сопротивления. Разве нет? – спросил Куприн.

– Кусто – очень противоречивая фигура, – признал Громов. – Его превратили в икону борцов за экологию, поэтому вокруг него наверчено множество мифов. Однако известно, что его старший брат во время немецкой оккупации открыто сотрудничал с нацистами, да и сам Жак-Ив получал финансирование от немцев на свои подводные исследования. Изобретение акваланга им было запатентовано в 1943 году во Франции, и в том же году его документальный фильм «На глубине 18 метров» получил приз в оккупированном Париже. Первыми его зрителями были офицеры немецкой комендатуры. (*4) Об этом стыдливо умалчивают, но именно эти события задали ему дальнейшую траекторию.

Про Кусто Громову рассказывал Гена Белоконев. Их разговор состоялся два месяца назад и успел забыться, но сейчас вдруг всплыл в памяти. Юра тогда Геннадию не до конца поверил, слишком уж бездоказательными выглядели утверждения историка про связь Кусто с иллюминатами и основателями «Прозерпины», но как оказалось, слова Белоконева запали в душу и проросли в ней. Теперь Громову казалось, что любитель конспирологии в очередной раз нечаянно попал в десятку.

– Все крупные европейские деятели так или иначе замарали себя сотрудничеством с фашисткой Германией, – сказал Маркевич. – Шанель, Форд, Хьюго Босс, Кодак, Сименс, Кока-кола, Дисней – их директора и владельцы не видели в Гитлере ничего страшного и работали на Третий Рейх. Компания IBM поставляла нацистам сортировочные машины для концлагерей, а фармгигант Байер – газ «Циклон В» для газовых камер. (*6)Так что Жак-Ив Кусто неплохо вписывается в их компанию. Такие уж были нравы.

– Были и остались, – ввернул Зиновьев. – Иначе отчего такой пристальный интерес к гитлеровскому наследию в Антарктиде? Говорю же, не зря тут немцы крутятся.

– А почему Кусто впрягся за Антарктиду? – спросил Салгиреев. – Ведь тоже недаром, да?

– Поскольку он с братом после войны переехал в Америку и был связан с американской разведкой, то его охотно привлекали к разного рода секретным проектам, – ответил Юра. – В Антарктиду Кусто отправился в начале семидесятых, снимал здесь фильмы и попутно, видимо, шпионил. Побывал он и у берегов Королевы Мод. Про эту антарктическую одиссею ходят самые невероятные слухи. Говорят, будто бы его команде удалось найти подводный туннель, указанный немцами на лоцманских картах, и исследовать его с помощью водолазного снаряжения. Затопленная дорога привела его к подножию древних руин. Там, в одной из подледных пещер, при невыясненных обстоятельствах погиб один из водолазов «Калипсо». (*5) Но сведения об этом засекречены.

– Про это, кажется, историк фон Кранц писал, – вставил Маркевич.

– Фон Кранц – лицо выдуманное, – поправил Громов, повторяя слова Белоконева, – не было в реальности такого исследователя. Но нет и дыма без огня. Запрет на свободное посещение Антарктиды, который так старательно продавливал Жак-Ив Кусто, был наложен не из любви к природе. Шестой континент должен был оставаться безлюдным до тех пор, пока у нужных институтов не появятся технологии, чтобы извлечь все, что нужно без шума и пыли. «Прозерпина» давно и тщательно к этому готовилась.

– Ага! И снова, на новом витке, мы пришли все к тому же вопросу, – подхватил Зиновьев. – Что нас ждет в пещере Орвина, помеченной свастикой? К чему готовилась «Прозерпина» на самом деле? Они же не только эти пять лет готовились, а гораздо дольше.

– А сами-то вы знаете, зачем вы здесь? – спросил Громов. – Что вам говорил Вещий Лис?

– Лис нам не говорил ничего.

– Но какое-то понимание и конкретная цель у вас же имеются? Вы знали, куда летите. Одно дело, если там засели враги, фашисты, и другое – ученые, вроде нашей Патрисии Ласаль, которые ищут истину. Как вы будете действовать?

Тимуровцы переглянулись. В палатке, где только что все оживленно переговаривались, вдруг на минуту повисла странная пауза. Кажется, своим вопросом Юра нарушил некую границу. Он пока не стал одним из них, даже на «ты» не перешел, а кто станет обсуждать нюансы предстоящей операции с чужаком?

– Не хотите озвучить? – Громов понимающе отступил. – Ладно, оставим эту тему…

– Это немножко другое, Юра, не обижайтесь. Вы гражданский человек и кое-чего не понимаете, наверное, – сказал Зиновьев. – Знаете, как говорят? У самураев нет цели, у них есть только путь.

– То есть вы просто выполняете приказы и все?

– Такова наша суть, – пожал плечами Маркевич.

– Но я думал, эту дискуссию вы завели, чтобы понять, как поступить, если появятся сомнения. Вовремя дать совет тем, кто сидит далеко и не видит, что происходит «в поле». Выработать коллегиальное решение в условиях полной неопределенности.

– Мы обсуждаем, потому что появился досуг, а не сомнения, – пояснил Зиновьев. – Надеемся на лучшее и готовимся к худшему. Но никаких коллегиальных решений не планируется.

– И вам бы тоже не стоило особо заморачиваться, – посоветовал Маркевич. – Просто держитесь за нашей спиной, а мы прикроем.

– Все будет хорошо, брат, не бойся, – улыбнулся Салгиреев. – И цели у нас тоже самые хорошие! Я отвечаю.

(Сноски. * Говард Лавкрафт (1890-1937) – писатель, чьи произведения не пользовались славой при жизни. Повесть «Хребты безумия» (1931) рассказывает о приключениях научной экспедиции в Антарктиде. Анджела Картер в своём исследовании «Пейзажи Лавкрафта» указывает следующее: «Антарктида – наиболее ужасающий из всех его пейзажей. Опустошённое царство льда и погибели, место, откуда приходили «туман и смерть»; с одной стороны, возвышенный взгляд на реальную Антарктиду, с другой – видение отвратительного Плато Лэнг, крыши мира».

*2) Мигель Серрано (1917-2009) – чилийский дипломат, писатель, журналист, философ, один из первых эзотерических гитлеристов, член общества «Туле». Принимал участие в военной экспедиции из Чили в Антарктиду в 1947–1948 годах, где искали оазис теплых вод, его именем названа одна из гор ледяного материка. Антарктиде посвящены две его книги: «Антарктида и другие Мифы» (1948) и «Взывающий во льдах» (1957). В них автор увязывает различные фрагменты истории человечества, тайных писаний и учений. Друиды, катары, тамплиеры, розенкрейцеры и Черный орден оказываются звеньями протянутой сквозь тысячелетия цепи, имеющие единый первоисток. Схожесть идей Серрано и Лавкрафта относительно наследия Антарктиды поражает исследователей прежде всего тем, что Серрано не был знаком с книгами Лавкрафта.

*3) В 1961 году стало известно, что в недрах Антарктиды обнаружены залежи урана. Основные месторождения находятся в Новой Швабии, в Земле Королевы Мод. Разработка полезных ископаемых на ледовом континенте не ведется только потому, что это запрещено межгосударственным договором. Согласно некоторым данным, процент урана в антарктической руде составляет не менее 30, то есть на треть больше, чем в самых богатых в мире месторождениях Конго. Исследовав образцы пород, привезенных из Антарктиды немецким полярником Вильгельмом Фильхнером в 1912 году, руководитель нацистского «атомного проекта» Вернер Гейзенберг предположил, что в недрах Земли Королевы Мод могут находиться богатейшие запасы высококачественного урана. Именно этим отчасти объясняется пристальный интерес Гитлера к Антарктиде в период Второй мировой войны.

*4)Жак-Ив Кусто (1910-1997) – французский исследователь Мирового океана, фотограф, режиссёр, изобретатель, автор множества книг и фильмов. В процессе своей публичной деятельности стал символом любви к природе и экологической ответственности, что отразилось на его биографии, которую стали исправлять в угоду общему тренду. Однако о нем известно и то, что не удалось скрыть. Первое: Кусто работал на разведку (французскую и позднее американскую), выполняя в путешествиях деликатные просьбы. И второе: его родные позволяли себе публичные нацистские высказывания. Старший братЖака-Ива Пьер-Антуан Кусто сотрудничал с фашистами во время оккупации Франции, он возглавлял крайне правый еженедельник «Je suis partout», где, помимо антисемитских агиток, публиковались и восторженные отзывы на фильмы Кусто-младшего. Французы считают, что и сами съёмки были профинансированы немцами, хотя прямых доказательств этому не было.Сложно сказать, был ли Жак-Ив таким же убеждённым антисемитом, как его брат, но в 1999 году в прессу просочилось его письмо от 1942 года, адресованное Филиппу Тайе, где Кусто жаловался, что никак не найдет приличную жилплощадь для семьи: «Удобные квартиры появятся только тогда, когда мы вышвырнем за дверь всех этих поганых жидов, которые всё заполонили».Семья первой жены Кусто, Симоны Мелькиор, внучки адмирала Жана Баэма, была частью мирового истеблишмента и, опять же по слухам, входила в высшие круги общества новых иллюминатов. Именно хороший знакомый жены, миллиардер Томас Гинесс сдал Кусто яхту «Калипсо» в аренду за 1 франк, беря на себя все расходы по ее обслуживанию. Ради любимого дела – подводного плавания и съёмок кино – Кусто был готов без стеснения сотрудничать с кем угодно: с фашистами, с бойцами Сопротивления, с американским ЦРУ, с арабами, которым искал нефть (ради последних он принял ислам, но позже в Европе отказался от этого, заявив, что атеист). В 1946 году, спустя год после победы, Кусто наградили медалью за работу в Сопротивлении (однако заключенный в тюрьму и подвергнутый пыткам в Сан-Джиминьяно, но чудом выживший участник Сопротивления Велиашев обвинил Жака-Ива Кусто в том, что тот бежал перед лицом угрозы, не беспокоясь о судьбе остальной команды). Сняв несколько фильмов о море, Кусто стал известен всему миру и без проблем получал разрешения посетить любой уголок Земного шара, оставаясь при этом морским кадровым офицером (ушел в запас лишь в 1956 году). Остаётся догадываться, какие именно силы покровительствовали ему и что требовали взамен, но к концу 1980-х переехавшего в США Кусто воспринимали уже не только как «самого известного француза», но и, по выражению одного из его биографов, журналиста Акселя Мэдсена, как «совесть планеты». Однако в интервью журналу «Курьер ЮНЕСКО» в 1991 году Кусто неожиданно для всех заявил: «Население мира нужно стабилизировать, а для этого мы должны уничтожать 350 тысяч человек ежедневно». При этом ради красивого кадра в фильме Кусто был способен нанести серьезный вред природе, взрывал коралловые рифы динамитом, убивал китенка винтом корабля, а борясь за чистоту океана, одновременно за большие деньги проектировал могильники с атомными отходами на дне Средиземного моря.

*5) Антарктическая одиссея Кусто состоялась в 1972-1973 году. По итогам путешествия было выпущено 4 фильма: «Кусто в Антарктике. Часть I. На юг к огню и льдам», «Часть II. Полёт пингвинов», «Часть III. Под вечными льдами» и «Часть IV. Снежная буря в заливе Надежды». Во время экспедиции Кусто покидал корабль (команда ждала его в Аргентине) и летал в США. Официально – чтобы подготовить почву и создать «Общество Кусто» ради защиты природных ресурсов земли. Неофициально – чтобы встретиться с некоторыми политиками и высокопоставленными офицерами из службы внешней разведки и посетить архивы. Также во время визита он подписал договор о сотрудничестве с НАСА. Американское агентство подарило Кусто вертолёт и обязалось просканировать со спутников те участки Антарктиды, на которые он укажет. Наверное, поэтому после возвращения «Калипсо» пошли слухи, что значительную часть отснятого в Антарктиде материала забрали американские спецслужбы. Неоднозначно в мире восприняли и гибель в Антарктиде водолаза с «Калипсо» Мишеля Лаваля. По официальной версии он был убит винтом вертолёта (того самого, подаренного), но команда якобы нечаянно проболталась журналистам, что на самом деле он погиб при погружении в подледные полости в Земле Королевы Мод. В 1988 году во время обсуждения в Вашингтоне «Конвенции о регулировании разработок антарктических минеральных ресурсов», которая позволяла странам-участницам договора добывать полезные ископаемые и превратила бы шестой континент в огромный карьер, Кусто выступил с речью. Перед этим он провёл неделю в бесконечных встречах с представителями госучреждений: от Пресс-клуба до Сената. В итоге, Конвенцию не приняли, а через три года был подписан Мадридский протокол об охране Антарктики. Этот документ, поддержанный представителями 45 стран, запретил разработку полезных ископаемых в антарктическом регионе и объявил охрану окружающей среды Антарктики важным фактором, влияющим на принятие международных решений в этой географической зоне. Мадридский протокол до сих пор в силе и считается одной из самых значительных побед «зелёного движения» в мире.