Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 110 страниц)

– Конечно, вы правильно сделали.

– Так вот, в 1944 году Петра реабилитировали и вернули с фронта в Москву. И уже через месяц он вылетел на Урал, в Уфу, чтобы организовать там Школу бойцов ООН. ООН – это «отряды особого назначения». Загоскин считается родоначальником бесконтактного боя, создателем легендарного стиля «Смерша», который многие называют выдумкой. Вы же знаете, что такое «бесконтактный бой»? (*)

Соловьев знал, потому что когда-то полковник Виталий Лисица обучал его чему-то подобному в лагере у горы Иремель.

Со стороны это смотрелось весьма эффектно. Боец делал взмах рукой, не прикасаясь к противнику, а тот, несмотря на все старания удержаться на ногах, летел вверх тормашками, сметенный невидимой силой. Учеников Вещего Лиса кто-то всерьез именовал «боевыми магами», но на самом деле «фокус» строился на способности любого человека впадать в транс. Между гипнотизером-бойцом и гипнотизируемым, которого атаковали, устанавливался некий «рапорт» – вид внутренней зависимости, заключавшийся в готовности выполнять любые внушения. И когда гипнотизер делал вид, будто бьет соперника, загипнотизированный человек физически ощущал на себе эти удары. «Люди очень доверчивы, – повторял полковник Лисица, – они рады быть обманутыми». Вик учился у тренера в том числе и умению противостоять гипнозу. Последнее получалось у него куда лучше, чем собственно драка.

– Вот так: из штрафника в инструкторы контрразведки, – сказал Белоконев. – Не просто же так, а?

– Тогда получается, что на отце профессора Загоскина, нашедшего на Мадагаскаре пурбу, замыкается цепочка людей, державших в руках «русское зеркало»? – уточнил Соловьев. – Два артефакта сразу в одной семье?

– Может быть, – с сожалением ответил Геннадий. – В последний раз «русское зеркало» видели у Барченко. (*) В 1926 году после разгрома ордена мартинистов в Ленинграде, коллекция оккультных предметов и библиотека главного мартиниста Сент-Ива попала к «красному магу». Среди разных вещей находился и тот самый каменный диск, пропавший из Софийского собора в Киеве. Александр Барченко познакомился с идеями Сент-Ива еще будучи студентом и, конечно же, не упустил возможности прибрать к рукам «магические безделушки», которые хранились у его падчерицы Марии Клейнмихель (**) в доме на Мойке. Экспериментируя с зеркалом и под влиянием откровений мартинистов про Агарту, шестимерное пространство и «мозговые волны», Барченко создал свою теорию N-лучей. Его помощник, лапландский шаман Иван Данилов, несколько лет работал с зеркалом в московской лаборатории, получая весьма точную информацию. Сначала это нравилось наверху, потом стало раздражать и порождать опасения. Не станет ли опасен человек с зеркалом, который получит слишком много власти? Барченко обвинили в том, что он читает мысли высшего руководства страны и шпионит в пользу врагов. Его арестовали и расстреляли в 1937 году, а зеркало вместе с прочими документами забрали в архив на Лубянку. Там оно и лежало вплоть до 1941 года, когда из-за близости немцев в столице началась паника.(***) Архив эвакуировали, а то, что не успевали вывезти, уничтожили. Я боялся, что в той неразберихе чекисты могли выкинуть древний артефакт за ненадобностью, не разобравшись, но, кажется, они все-таки спасли его и оценили. И отдали Петру Загоскину, чтобы он увез его куда-то, предположительно на Мадагаскар, где бы провел с его помощью ритуал… Ну, как вариант. В ту пору, когда немцы стояли буквально под стенами Кремля, по-моему, хватались за любую возможность. Сталин даже церкви открыл.

– Зачем ему дали зеркало и куда он его вез не установлено, так? – уточнил Соловьев. – Загоскин мог его оставить на Мадагаскаре, не вернув?

– Теоретически. То, что разведчика сначала под трибунал, а позже реабилитировали и направили служить в Смерш, говорит, что итоги его миссии были не столь однозначны. Видимо, всплыли новые обстоятельства, какие-то доказательства его невиновности. Может, зеркало потерялось, а после нашлось… После реорганизации Смерша, Петр Загоскин продолжил работать на МГБ, значит полностью вину с него сняли. Его единственный сын Иван родился в 1948 году в Уфе, и на нем эта история никак не отразилась. После школы он поступил на факультет иностранных языков, затем учился в Москве. Вернувшись на Урал, Иван Петрович возглавил кафедру и многократно ездил за границу, что было бы невозможно без высочайшего позволения Комитета Безопасности, но ни к каким секретным проектам его, в отличие от отца, не привлекали. Эх, если бы профессор сейчас был жив, мы бы расспросили его о семейных преданиях! Он же наверняка не только про нож знал, но и про зеркало.

– Чего уж теперь, – вздохнул Соловьев, – надо искать иные способы все прояснить..

Однако судьба, если ей угодно, умеет удивлять. По стечению обстоятельств некоторые ответы про путешествие Петра Загоскина Соловьев обнаружил буквально тем же вечером, читая книгу, написанную его сыном...

(Сноски.

*«Смерш» – название ряда независимых друг от друга контрразведывательных организаций в Советском Союзе во время Второй мировой войны, существовали в период с апреля 1943 по май 1946, после чего были реорганизованы в аналогичные службы и переданы во вновь созданное Министерство государственной безопасности. Во время войны сотрудники «Смерша» боролись с агентурой противника: ловили вражеских шпионов и диверсантов, проверяли одиночных выходцев из плена и окружения противника, выявляли трусов и паникеров в воинских частях и тд. Но также существовали особые отделы, отвечающие за подготовку диверсантов. Они организовывали оперативную работу за линией фронта, которая носила разведывательный характер. Бойцы особого назначения «Смерша» занимались сбором сведений о месторасположении штабов, хранилищ горючего, складов, дислокации воинских частей и проводили различные диверсионные акции. Что касается системы рукопашного боя, принятой на вооружение в «Смерше», то она создавалась в 20-30-е гг. для подготовки нелегальной агентуры специалистами советской военной разведки и была усовершенствована позднее, в послевоенные годы, преобразовавшись в систему русского рукопашного боя и «систему Кадочникова»

* Александр Барченко(1881-1938) – ученый-естествоиспытатель, парапсихолог и оккультист. Изучал медицину в Казанском (1904) и Юрьевском (1905) университетах. Автор мистических романов «Из мрака», «Доктор Черный». Проводил исследовательские работы в рамках особого спецотдела ОГПУ, изучал телепатию и ясновидение, сотрудничал с Бехтеревым и был совершенно уверен в том, что в результате любой мозговой активности человека происходит излучение психофизической энергии или N-лучей, зафиксировав и измерив которые можно разгадать тайну передачи мысли на расстоянии. Был обвинен в шпионаже в пользу английской разведки, так как с помощью «оккультных практик» якобы получал незаконно информацию о некоторых членах правительства, и расстрелян. Тексты его работ, а также богатая коллекция «оккультных предметов», собранная в экспедициях на Русский Север, в Крым и Алтай, считается безвозвратно утерянной.

** Княжна Мария Эдуардовна Клейнмихель – медиум, оккультистка и падчерица Сент-Ива де Альвейдера (который впервые упомянул Агарту ). Клейнмихель была знакома со многими оккультистами того времени и вхожа в семью Николая Второго, который был членом Ордена мартинистов, основанном Папюсом. В 1909-1916 в России даже издавался журнал мартинистов «Изида», но после смерти Папюса в Первой мировой в рядах ордена назрел раскол. После ареста в 1926 году последних членов Ордена мартинистов в Ленинграде, библиотека Клейнмихель, содержавшая в том числе и архив Сент-Ива, попадает к Александру Барченко. Барченко познакомился с идеями Сент-Ива будучи студентом (узнал о нем от учителя римского права Александра Кривцова) и очень интересовался его работами.

*** Паника охватила Москву 16 октября 1941 года после прорыва немецкими войсками фронта на Можайском направлении, когда пали Калуга и Боровск и началось генеральное наступление Вермахта на Волоколамском направлении. Некоторые историки считают, что этой позорной страницы никогда не было, и эвакуация осуществлялась задолго до этого дня и не носила истеричного характера. Тем не менее, часть секретного военного и правительственного архива, находившегося на Лубянке, действительно вывозилась в спешке в Саратов и Омск (так что по дороге умудрились потерять несколько автомобилей). Есть свидетельства очевидцев, которые говорили о том, что в кабинетах сотрудники рвали и жгли секретные бумаги в огромном количестве)

8.2

8.2

Отрывок из книги Ивана Загоскина «Встреча с вечностью на двенадцати холмах Имерины».

«Тут настала, кажется, пора рассказать вам немного о моем отце Петре Аркадиевиче Загоскине. Он был военным, служил в Смерше, затем в МГБ и КГБ, он выполнял особые поручения и придумал особую методику, как победить противника без оружия. Поскольку он всю жизнь посвятил закрытому ведомству, я не в курсе этих государственных тайн, однако кое-что мне отныне известно точно: мой отец побывал в запретном городе Имерины.

Петр Аркадьевич Загоскин посетил Мадагаскар в 1942 году, в разгар войны с фашистской Германией. Он не бежал от сражений с нацистами, наоборот – принял бой с элитным отрядом СС, высадившимся в горах Анкаратры с секретной миссией. Визит отца на остров тоже выполнялся в условиях повышенной секретности.

Трудно понять, что именно забыли фашисты на далеком острове в Индийском океане и отчего руководство нашей страны отправило туда команду профессионалов высочайшего класса, когда обстановка на фронте была столь напряженной. Осенью 1941 мы отчаянно бились на всех направлениях, надо было спасать от захвата Москву, спасать страну, а не отстаивать интересы Британии на южных морских путях, как нам пытаются представить этот эпизод некоторые историки. Конечно, Сталин послал на Мадагаскар всего лишь группу разведчиков из шести человек, но каждый из тех людей по уровню своей подготовки стоил едва ли не целой дивизии.

Первым делом напрашивается аналогия с иранской операцией «Согласие». (*см в конце отрывка), которую СССР провел в августе 1941 совместно с Британией. Мы ввели войска в Иран, чтобы не позволить гитлеровской Германии оккупировать эту территорию. Однако Иран находился у нас в подбрюшье, мы соседствовали по Каспийскому морю и не должны были равнодушно смотреть, как их военные проходят обучение в Третьем Рейхе. Само переименование Персии в Иран, Эраншахр, то есть в «страну ариев», говорило о близости идеологий, провозглашавших превосходство одной нации над другими.

Отсталый Мадагаскар не обладал ни развитой экономикой, ни какими-то особыми стратегическими запасами полезных ископаемых и находился от Москвы за восемь тысяч километров. Почему вдруг интересы двух держав-противников, Германии и Страны Советов столкнулись на этом клочке суши в самом начале Великой Отечественной войны?

Я мог бы понять Британию, которой сильно мешали барражировавшие в Индийском океане вражеские подлодки, если бы она первой затеяла чистку Мадагаскара от коричневой заразы. Остров сделался базой для японских и немецких субмарин, которые нападали на морские конвои и мешали снабжению союзнических войск в Африке. Но Британия вступила в битву за Мадагаскар лишь в апреле 1942 года, а до того все выжидала, терпя потери и убытки. (**)

Я мог понять и японцев, устроивших на острове перевалочный пункт перед решительным броском на запад. Мадагаскар расположен в стратегически важном месте, он являлся ключом к господству в южном полушарии. Но вот присутствие там немцев я объяснить вам не сумею. Германии не хватало кораблей, чтобы на постоянной основе барражировать еще и Индийский океан.

Фашисты, конечно, первоначально планировали захватить английские и американские суда, чтобы присоединить их к собственной флотилии, но с этим пунктом сразу же возникли трудности. Мадагаскар при всем желании Гитлера получить все и сразу следовало оставить на потом, и умные люди в Рейхе не могли этого не понимать. Тем более, что нацисты изначально желали использовать остров в качестве места ссылки. Еще в 1935 году прозвучала идея выселить евреев из Европы на Мадагаскар, так сказать, с глаз долой. Но вряд ли эссесовцы прибыли в Антананариву, чтобы подготовить дома для еврейских переселенцев.

В те годы Мадагаскар принадлежал Франции, вернее – правительству коллаборационистов Виши, и гитлеровцы чувствовали себя в Анкаратре привольно. Слабое сопротивление некоторых племен было подавлено в зародыше, ведь основные войска на острове набирали из местных, и нацисты весьма терпимо относились к своим темнокожим союзникам.

Я допускаю, что мальгаши просто не понимали, чем для них обернется победа Гитлера. Вообще, там сложился впечатляющий парадокс: за фашизм бок о бок с «арийцами» сражались люди черной и желтой расы, а против сегрегации по цвету кожи выступали белые европейцы: англичане, русские и кое-кто из французов.

В этот раз мой отец боролся с подлыми захватчиками вдали от родной земли, боролся тайно, скрытый завесой секретности, но это не умаляет его заслуг. Печально, что о его борьбе я стал догадываться лишь на закате своих дней, когда уже не мог сказать лично, как сильно уважаю за этот подвиг. Увы, связанный присягой, папа хранил молчание, мы так и не поговорили с ним по душам. Даже когда я объявил, что еду со своими студентами в Антананариву, он лишь грустно улыбнулся и пожелал удачи, ни словом не обмолвившись, что был там тридцать лет тому назад. Я узнал о его миссии в Анкаратре лишь после того, как прочел рукопись Вани Устюжанинова и, под ее влиянием, вторично отправился в Имерину.

Стоя у входа в древнее святилище и касаясь ладонью каменных стен, выщербленных автоматным огнем, я думал об отце. О том, что ему и его товарищам пришлось перенести на этой земле, обильно политой их кровью. Мне кажется, что отряд русских разведчиков подозревал, что это миссия в один конец. Они надеялись, конечно, выжить и вернуться, но были готовы и пожертвовать собой во имя мира и свободы для всей планеты.

Я вижу это словно на экране кинотеатра: Туапсе, на календаре 25 ноября 1941 года. Из порта в разгар боев за акваторию Черного моря под прикрытием темноты отправляется в долгий поход караван из четырех кораблей: трех танкеров и ледокола «Анастас Микоян». Их сопровождают три крейсера, следующих по бокам в виде почетного караула. Тяжело зарываясь носами в набегающие волны под аккомпанемент зениток, отражавших очередной налёт вражеских бомбардировщиков, корабли берут курс на Босфор...

Осенью 1941-го в небе над Чёрным морем господствовала германская и румынская авиация, перед которой лишенный средств противовоздушной обороны ледокол был совершенно беззащитен.

Перед самым отплытием на борт поднялась группа из шести человек, их командир предъявил капитану приказ оказывать им всяческое содействие и махнул рукой своим людям, велев им тотчас скрыться в недрах корабельных надстроек, чтобы не попадаться лишний раз команде на глаза.

Эти шестеро стоили десятка палубных орудий, но капитан об этом, разумеется, еще не знал. Для него пассажиры оставались обычными людьми, выполняющими задание правительства – парламентерами, разведчиками, наблюдателями, но никак не помощниками, если вдруг его кораблю придется вступить в бой.

До того, как ледокол «Микоян» выбрали для секретной миссии, его экипаж оказывал огневую поддержку защитникам Одессы, Севастополя и Новороссийска. Они эвакуировали раненых и мирных жителей побережья, а также ценные грузы. Все до единого члена экипажа проявили мужество и стали героями. Поэтому когда кавторанг Сергей Михайлович Сергеев вдруг получил приказ о том, что команда будет расформирована и набраны новые люди, он испытал горечь и возмущение.

Секретная радиограмма из Кремля пришла в начале ноября, во время стоянки в порту Поти. Помимо изменения списочного состава капитану предписывалось избавиться от любого вооружения на ледоколе, включая личное оружие – винтовок и пистолетов. На борт поднялись представители особого отдела контрразведки флота. Первым делом они изучили личные дела, отсеяв неблагонадежных. У прошедших проверку они отобрали документы, письма, фотографии родных и военную форму, выдав взамен гражданскую одежду.

Краснофлотцы, помогая рабочим местного завода разоружать корабль, были недовольны, ведь все эти пушки и пулеметы они установили всего лишь два месяца назад. Они думали, что их заставят отсиживаться в тылу, когда их товарищи бьются с врагом не на жизнь, а на смерть. Кроме капитана, никто не догадывался, что таким образом идет подготовка к одной из самых секретных операций.

За пять дней все орудия были демонтированы. Из 142-х членов экипажа осталось 138, и половина из них была новичками. Ледокол вышел из дока на встречу с кораблями сопровождения, взяв по пути тех самых пассажиров, среди которых был мой отец.

29 ноября, попрощавшись с эсминцами, охранявшими караван в акватории Черного моря, танкеры и ледокол встали на якорь у Босфорского пролива. Капитан Серегин вскрыл пакет с директивой Главного морского штаба СССР. Она звучала примерно так: «Вам предписано прорваться через Эгейское море мимо военно-морских баз противника и выйти к восточным портам союзников на Средиземном море. Прорыв совершить скрытно. Корабль ни в коем случае противнику не сдавать, при попытке абордажа – потопить взрывом, а экипажу и шестерым пассажирам в плен живыми не сдаваться».

Танкеры шли на Кипр, где поступали в распоряжение британцев (те как раз готовили операцию «Броненосец») , а вот ледоколу предстояло самостоятельно через Суэцкий канал попасть в Индийский океан и взять курс на Мадагаскар, где в укромной бухточке высадить своих пассажиров и ждать их возвращения сколько понадобится. По окончании операции надлежало вернуться в территориальные воды СССР во Владивосток и далее идти на Север для сопровождения северных конвоев в условиях ледовой обстановки повышенной сложности.

Капитан собрал экипаж в кают-компании, где обрисовал обстановку и поставленные задачи.

Мне кажется, в этот момент в рядах возникло смятение. Кто-нибудь из самых разумных и смелых, например, боцман мог встать и сказать:

– Как же нам пройти Средиземное море без оружия в условиях войны? Это равнозначно самоубийству.

Если б он так сказал, то был бы прав. Эгейское море в те месяцы полностью контролировалось итальянскими и немецкими кораблями, базировавшимися на многочисленных островах. На острове Лесбос дислоцировался отряд эсминцев, на Родосе находилась база торпедных катеров, а воздушное прикрытие осуществляли бомбардировщики и торпедоносцы итальянских ВВС.

Но боцману возразил бы замполит:

– Приказы Верховного Главнокомандующего не обсуждаются!

А капитан бы, сознавая нетипичность задачи, предпочел объяснить:

– Ни один военный корабль не имеет права пройти турецкими проливами, поскольку Анкара тщательно соблюдает нейтралитет. Таково условие, позволяющее нам покинуть Черное море. Только ради этого ледокол превратили из военного судна в гражданское.

И это тоже было правдой. Осенью 41-го Турция очень боялась вторжения советских и английских войск. У нее были на то основания после молниеносной операции, которую союзники провернули в Иране. Симпатии Анкары были на стороне Германии, уверенно побеждавшей на всех фронтах, но турецкое правительство поступило немного умнее: успело заявить о нейтралитете. В этом были свои плюсы. Фашистские эскадры отныне не могли проникнуть в Черное море, однако и советские корабли не могли точно так же его покинуть.

При этом Турция сообщала Берлину обо всех, кто проходил мимо Стамбула, отчитывалась перед Гитлером о маршрутах, составе команд и конечном пункте прибытия. Информация о ледоколе «Микоян» не стала бы исключением. Поэтому капитан Серегин, без лукавства, мог сообщить экипажу:

– По ту сторону Дарданелл нас наверняка будут ждать. Но мы с вами понимаем слово «надо». Наш ледокол нужен в Северном Ледовитом океане, здесь, на югах, он бесполезен, а там принесет пользу, помогая другим кораблям прокладывать путь во льдах. У нас нет иного выбора, кроме как выполнить приказ.

Тридцатого ноября караван вышел из Стамбула и взял курс на Кипр. Как многие думали – навстречу верной гибели.

Корабли шли тайком, по одиночке, так было больше шансов добраться до Фамагусты невредимыми. Кочегары старались сделать так, чтобы ни одна искра не вылетела из дымовых труб. Радисты прослушивали эфир, расшифровывая переговоры и выискивая засады. В светлое время суток капитан укрывал судно в районе какого-нибудь островка, подойдя к берегу настолько близко, насколько позволяли мели. И все же избежать встречи с врагом не удалось. Третьего декабря разыгралась смертельная схватка, из которой ледокол и его команда только чудом вышли живыми.

Да, друзья, когда я говорю «чудо», то имею в виду буквальный смысл этого слова. Когда ледокол окружили торпедные катера итальянских фашистов и открыли огонь на поражение, на палубу поднялись таинственные пассажиры и встали в тесный круг. Они стояли, закутанные в просторные плащ-палатки и с капюшонами, надвинутыми на головы, равнодушные к свисту пуль, канонаде и маневрам, предпринимаемым экипажем, чтобы уклониться от торпед, но зрелище их неподвижных фигур наверняка было запоминающимся.

Матросам и офицерам, впрочем, было не до них. Вряд ли кто-то вообще понимал, зачем эти непонятные люди вышли из каюты в разгар боя, откуда практически никогда не выходили. Пассажиры плыли инкогнито и держались наособицу, заговаривать с ними экипажу было запрещено, да никто и не рвался. Не зря отобрали для похода именно этих людей, коммунистов и отличников боевой подготовки, они не совали нос куда не следует. Личности таинственных пассажиров, конечно, вызывали интерес, но все понимали: секретная операция есть секретная операция, и ее подробностей посторонним лучше не знать.

И здесь настало время мне сделать важное признание.

Дело в том, что все мои родственники по мужской линии обладали редкими способностями. Кто-то умел лечить и заговаривать боль. Кто-то понимал язык зверей и птиц. Кто-то умел находить заговоренные разбойничьи клады в земле и правильно их «брать». У всех таланты были разными, но питала их одна и та же сила, название которой мне не ведомо.

Мой отец, Петр Загоскин, умел чувствовать людей, драться и побеждать. Он умел отводить глаза и сбивать с ног невидимыми ударами – способность, весьма полезная на войне. Он был командиром отряда специального назначения. Другие «пассажиры» были его учениками и ему подчинялись.

Умело используя свой дар, о физической природе которой они, коммунисты и атеисты, предпочитали не думать, группа концентрировала всю свою силу на противнике. Благодаря их незримой помощи и защите ледокол выходил из столкновений невредимым. Он уцелел даже в самых безнадёжных ситуациях. Он уворачивался от глубинных бомб, сбивал торпеды кильватерной струей, а однажды матросам даже удалось потопить фашистский гидросамолет из пожарного брандспойта – история невероятная, но тем не менее правдивая. Не умоляя мужества и находчивости замечательных членов экипажа, я хочу лишь подчеркнуть, что Удача – капризная богиня. И она неизменно оставалась на их стороне благодаря отчасти и ловкости советских «боевых магов».

Отец говорил, что один из его учеников умел управлять погодой. Такое мирное, казалось бы, умение тоже сослужило им добрую службу. Когда фашисты подожгли спасательный катер, висевший над палубой, среди практически ясного неба неожиданно для всех налетел шквал, сопровождаемый сильнейшим дождём. Ливень моментально сбил пламя, и ободренные матросы кинулись к катеру, чтобы сбросить его за борт. Ударившись о воду, полные баки сдетонировали, и катер взорвался. За пеленой дождя враги подумали, что взорвался сам ледокол и, празднуя победу, отступили. Советский же корабль продолжил следовать своим курсом, а пассажиры, пошатываясь, ушли с палубы, не сказав никому ни слова.

В бою с итальянцами «Микоян» получил более 500 пробоин, но они не повлияли на плавучесть. Однако ремонт был необходим, да и артиллерию для защиты раздобыть у союзников теперь ничто не мешало. Из Фамагусты ледокол ушел в Бейрут, а оттуда в Хайфу, где в течение двух с половиной недель латал дыры под огнем немецкой авиации.

Союзники-британцы пушек не дали, обманули, несмотря на правительственные договоры и мужество советских моряков, спасавших их подданных от пожара в порту Хайфы. «Микояну» пришлось следовать и далее совершенно безоружным.

Переход был трудным. На абсолютно не приспособленном к плаванию в тропиках ледоколе команде пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы выполнить поставленную задачу. От изнуряющей жары особенно туго приходилось машинной команде: температура у работающих двигателей превышала 60 градусов по Цельсию.

Седьмого февраля ледокол пересек экватор. Пополнив запасы угля и провианта в Момбасе, «Микоян» вошел в Мозамбикский пролив.

Изначально планировалось, что советские моряки подойдут к острову с запада и высадят пассажиров на побережье Мерины. Однако в войну на стороне Германии уже вступила Япония, и ее подлодки патрулировали западную оконечность острова, а с севера солдаты Вермахта возводили морскую базу. Пришлось менять план на ходу.

Мозамбикский пролив не только самый длинный пролив в мире, но и самый сложный для навигации. Он изобиловал мелями и рифами. А теперь еще и боевыми кораблями фашистов, карауливших судоходный форватер. «Микоян» вынужденно пробирался самой сложной дорогой, петляя промеж многочисленных отмелей и островков с белоснежными пляжами, на которые богат западный участок Мадагаскарских вод.

Во время стоянки в порту Момбаса кавторанг Сергеев обратился к английскому коменданту с просьбой дать им лоцмана или, на худой конец, точные карты с промерами глубин, но получил отказ. Ему пришлось вести корабль на свой страх и риск, опасаясь пропороть днище об острые рифы.

И тогда из пучины бирюзовых вод появился дельфин. Его призвал на выручку один из учеников моего отца. Умное животное охотно и с радостью помогло провести ледокол в укромную бухточку недалеко от Майнтирану.

Пассажиры спустились в лодку, причалили к пустынному берегу и углубились в джунгли. Ледокол остался ждать на якоре, в любую минуту готовый к маневрам, чтобы сохранить секретность.

Петр Загоскин вернулся на борт через восемь дней. Один. Фашисты были начеку, и миссия не увенчалась полным успехом. Подробностей операции я никогда не знал, да и сейчас могу лишь догадываться, но мне известно, что за неудачу отец заплатил дорогую цену. Он переживал гибель товарищей и был готов искупить собственной кровью провал, приведший к такому ужасному концу.

Как уже писал, я стал прозревать на данный счет совсем недавно. Рукопись Ивана Устюжанинова и встреча с мудрым жрецом из племени антаймуру неожиданно пролили свет в том числе и на биографию моего отца…» (****)

(Сноски *Операция «Согласие» – кодовое название для англо-советского вторжения в Иран, проводилась с 25 августа по 17 сентября 1941 года. Целью операции являлось обеспечение гарантированной безопасности южного маршрута поставок СССР по ленд-лизу, взятие под контроль иранских нефтяных месторождений с целью предотвращения их захвата Германией, а также исключение возможности выступления Ирана на стороне стран гитлеровской Оси. Кроме того, ввод войск на территорию Ирана должен был парировать возможную агрессию со стороны Турции. Влияние Германии в Иране было огромным. Гитлеровская Германия принимала участие в модернизации иранской экономики и инфраструктуры, реформе шахской армии. Немцы прочно внедрились в экономику Ирана, причем выстроили отношения с ним так, что Иран практически превратился в заложника Германии и субсидировал все возрастающие ее военные расходы. Быстро нарастал объем ввозимого в Иран немецкого оружия. 29 января 1942 года был подписан Договор о союзе между СССР, Великобританией и Ираном. Союзники обязались «уважать территориальную целостность, суверенитет и политическую независимость Ирана». СССР и Англия обязались также «защищать Иран всеми имеющимися в их распоряжении средствами против всякой агрессии со стороны Германии или любой другой державы».

** Мадагаскар в годы Второй мировой войны. В 1940 году Франция потерпела поражение от Германии. В стране установился режим Виши, дружественный Странам Оси. Некоторые французские колонии также перешли под контроль режима, в том числе и Мадагаскар. Союзники не обращали особого внимания на остров до тех пор, пока в войну не вступила Япония. Мадагаскар становился опорной базой для японского флота, что для Британии было недопустимо. Для захвата острова была разработана спецоперация «Броненосец». В два этапа морских, воздушных и сухопутных сражений на севере острова и в центральных областях с апреля по октябрь 1942 года цель была достигнута. Мадагаскар капитулировал, и морские пути в Индийском океане стали более безопасными.

*** Планы фашистов о переселении на Мадагаскар евреев из Европы действительно вынашивались с середины 30х годов. Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер заявлял, что «надеется увидеть термин «еврей» полностью устраненным путем массовой эмиграции их на отдаленный остров-колонию». Проект «Мадагаскар» был сформулирован в 1935 году французским министром заморских территорий Мариусом Муте. Идею поддержал польский министр иностранных дел Юзеф Бек. Перевозить несчастных собирались морским путем через Средиземное море и Суэцкий канал на завоеванных британских судах. В 1940 году нацисты отправили первую группу евреев во Францию для подготовки к депортации. Немцы планировали переселять по миллиону евреев на остров ежегодно, но им помешало отсутствие ресурсов и кораблей, занятых в боевых операциях. После того, как союзники начали битву за Мадагаскар, от плана переселения пришлось отказаться. В январе 1942 года прошла Ванзейская конференция, на которой нацистские руководители вынесли «окончательное решение еврейского вопроса». Считается, что именно неудача с Мадагаскаром подтолкнула их к Холокосту.

**** Все изложенные здесь и далее сведения касательно ледокола «А.Микоян» , его боевого пути и кругосветного похода через Индийский, Атлантический и Тихий океан в 1941-1942 гг это чистая правда, включая эпизод с неожиданным появлением дельфина-лоцмана. Выдумкой автора является лишь «неофициальное задание» – доставить на Мадагаскар группу диверсантов под командованием Петра Загоскина.