Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 110 страниц)

– Об обстоятельствах мне доложили, как и о вашей находке, не трудись пересказывать. Я как раз пересматриваю снимки и видеофрагменты. Вы там наткнулись на семенной банк.

– На что? – недопонял Громов.

– Семенченко перевел: на портике сверху есть надпись, что в постройке хранятся зародыши. Он думает, что это склад семян, криобанк, питомник… что-то такое, не слишком для нас интересное. Полагаю, это все тот же древний город-хранилище или его филиал. Расстояние от Изумрудного до Кратера по прямой сто семнадцать километров. Вполне компактное размещение, учитывая антарктическую гигантоманию и желание не складывать все яйца в одну корзинку.

– Ну, хорошо, – Громов оглянулся на своих товарищей, расположившихся на соседних сидениях. – Если ты уже в курсе всего, поясни, что нам делать дальше. Мы тебя все внимательно слушаем: продолжать нам программу или возвращаться? Я лично считаю, что вчетвером тут делать нечего, необходимо подкрепление. У меня нет иллюзий, что «Прозерпина»…

– Подкрепление от Вещего Лиса уже в пути и прибудет к вам через два дня, как только позволит погода, – перебила Пат. – Самолет стоит на полосе под погрузкой. Летят десять человек, они и привезут тебе инструкции. Встретишься с ними на Ново и перейдешь под их непосредственное руководство.

– Только я? А что делать остальным? Они уже обо всем осведомлены.

– Я догадалась. Жаль, что это случилось, но ничего не исправить. Думаю, твои люди могут по возвращению продолжить научные изыскания, разумеется, дав письменную клятву, что станут держать язык за зубами. Ты должен за этим проследить, Юра. Их молчание – твоя доля ответственности.

Юрий четко ответил:

– За этих людей я ручаюсь.

– Это хорошо. Однако, до тех пор, пока команда Лиса не прилетела, вам четверым предстоит кое-что сделать. К сожалению, у меня не так много надежных людей в Антарктиде, чтобы позволить вам роскошь прохлаждаться под прикрытием станционных стен.

– Ты хочешь, чтобы мы продолжали? И это с учетом всего, что стало известно о «Прозерпине»?

Патрисия откликнулась не сразу:

– Разве твоя команда бунтует, люди напуганы? – осторожно осведомилась она. – Произошло что-то, о чем мне не сообщили?

– Нет. Но я несу ответственность...

– Вы должны продолжать! – освободившись от сомнений, отрубила Патрисия. – Я лишь немного скорректирую ваши задачи. Передай своим людям, что при благоприятном стечении обстоятельств новое поручение не отнимет у них много сил.

Громов поднял голову и посмотрел на притихших полярников. Прямота Ласаль, как всегда, коробила, они были все-таки не в армии, где приказы отдавались тоном, не терпящим возражений, но никто из присутствующих не торопился громко возмущаться. Может, списывали на то, что фразы произносила иностранка. Патрисия говорила правильно, но с акцентом, который за годы жизни в России так и не выветрился. Хотя даже иностранка могла бы не приказывать, а вежливо спросить у исполнителей согласия.

– О чем ты хочешь нас попросить? – задал вопрос Юра, стараясь смягчить своей формулировкой ее отношение.

– Недавно Виталий Федорович Лисица прислал мне кое-что любопытное, – сказала Ласаль. – Вы, наверное, слышали новость о Трансантарктическом лыжном переходе под эгидой Всемирной федерации спорта? Он стартовал две недели назад.

– Да, перед отъездом мы видели репортаж с немецкой станции Ноймайер, которую выбрали стартовой точкой.

– Этот поход освещается большим пулом журналистов, с которыми едут медики, техники, ученые и еще тьма народу, который обеспечивает комфортный и безопасный переход. Лыжники днем идут по маршруту, а ночью спят в подготовленных палатках и на привалах кушают приготовленную поварами сбалансированную еду. Ничто не пущено на самотек.

Громов наморщив лоб:

– Среди полезной обслуги затесались шпионы «Прозерпины»?

– Так считает Виталий Лисица, и у него есть основания. Часть свиты отвалилась от основной группы уже на второй день, и этого в ежедневных репортажах предпочли не заметить. В настоящий момент кавалькада недосчитывается трех вездеходов, что заметно по спутниковым снимкам. Со станции выехал поезд из 12 машин, а теперь их девять. Прямые вопросы зорких наблюдателей в комментариях на новостных сайтах удаляются. Блогеры, освещающие переход и перепечатывающие новости из Антарктиды, притворяются слепыми. Вещему Лису это не нравится.

– Куда делись три вездехода, ему известно?

– Судя по тем же снимкам, они взяли курс на Дригальский горный массив. Удалось отследить их передвижение в первые сутки, но в восточной части хребта… э-э-э, – она запнулась, сверяясь с записями, – хребта Фенриксджефтен их потеряли. Позже одна из машин обнаружилась на плато Вегенера (*) в двухстах километрах от Изумрудного. Названия и координаты я тебе вышлю, чтобы ты все проверил на месте. Где две другие машины, до сих пор непонятно.

– Фенриксджефтен… – повторил Юра, вспоминая, – по-русски Волчья пасть... Довольно коварное местечко, но очень красивое. Там множество трещин в леднике, машины могли провалиться, а их команды потерпеть бедствие.

– Сомнительно, что нам настолько повезет, – язвительно ответила Патрисия. -Скорей всего, две потерянные машины направились под прикрытием горной кулисы к нашему Кратеру. Вещий Лис не исключает, что среди этих отщепенцев есть бывшие военные, альпинисты и спелеологи – такие личности были выявлены «Вукки-Два-Ноль» в списке прибывших на Трансантарктическую лыжню среди обслуживающего персонала. Это означает, что их прошлый опыт и компетенции позволяют им исследовать соседние с Кратером массивы, соотнося риски и выгоду. Поскольку мы в точности не знаем, кто именно покинул лыжню, то исходим из худшего. Возможно, эти люди ищут доступ в поврежденный храм и проводят аналогичные нашим исследования подледного пространства. И возможно, их в Дригальских горах гораздо больше, чем вмещает три вездехода с прицепами. Активность в Южном море судов большого тоннажа под флагами разных стран, включая Францию, Великобританию и США, фиксируется на протяжении последнего месяца и свидетельствует о повышенном внимании к данному региону.

– Мы могли столкнуться с этими беглыми лыжниками у Изумрудного? – спросил Громов.

– Об этом я и говорю. Но вам четверым придется выяснить это наверняка. Добыть по свежим следам хоть какие-то факты.

Громов посмотрел на обращенное к нему лицо Мишура. Оно было мрачным. Из глаз богатыря ушло привычное добродушие и появилось нечто похожее на ожесточённость.

– Не уверен, что мы те самые люди, кто справится с задачей на отлично, – ответил Юра, поправляя микрофон. – Я обсужу это с ребятами, но...

– Я понимаю, мое предложение вам неприятно, – неожиданно признала француженка, смягчая интонации. Видимо, вспомнила, что ее слушают все. – Поверьте, мне трудно вас просить, я сознаю весь риск, но очень важно, чтобы вы оценили обстановку в радиусе Кратера, пока мы снова не потеряли этот вездеход из вида. Любая стратегия только на один процент состоит из интуиции, а на 99% – из информации. Нам как воздух необходима информация с места событий! Просто наведайтесь на плато Вегенера и посмотрите, что они там делают. Вроде как случайно ехали мимо и остановились поболтать.

– А если эти люди не поверят в случайность?

– Они не решатся на открытые враждебные действия. Вам, пожалуй, не надо искать те две машины у Волчьей пасти, но вездеход, стоящий открыто в течение нескольких дней, совершенно точно не представляет угрозы. Может быть, он вообще сам по себе, но его водитель знает, кто скрылся в горах Дригальского. Расспросите его. Кроме вас это сделать некому.

Юра вопросительно вскинул подбородок, глядя на товарищей. Травников без особых раздумий кивнул в ответ, соглашаясь. Сахаров перевел взгляд с него на Сергея и пожал плечами. Мишур же, почесав подбородок, глубоко вздохнул и соединил пальцы колечком, изображая жест «о'кей».

– Мы строим новую станцию, и плохие соседи нам не нужны, – продолжала увещевать их в эфире Патрисия. – Если «чумы оленеводов» – это кочующий лагерь «Прозерпины», а вездеходы с Ноймайера в действительности везли скрытую группу диверсантов, то я хочу знать о них как можно больше. Где у них база, какие именно районы Дригальского им интересны в первую очередь, сколько их, наконец. Вы можете добыть хотя бы часть этих ценных сведений.

– Ладно, Пат, – вздохнул Громов. – Сделаем.

– Спасибо, Юра! И вам тоже мое большое спасибо, товарищи, – оживилась Ласаль. – Сергей, Тарас, Игорь – вы мужественные люди, и я безмерно вас уважаю.

– Не подлизывайся, – по-свойски попросил ее Громов.

– Я говорю искренне. Горючего у вас достаточно?

– В обрез, но если путешествие не затянется, то хватит. Скажи, эти люди могут быть вооружены?

– Вряд ли, но… на всякий случай прошу вас никого не провоцировать, разговаривайте мирно, упирайте на свои чисто научные интересы. Как у вас говорят, «прикиньтесь вениками».

Сахаров не сдержался и хмыкнул.

– У нас говорят «прикинуться валенком», – на автомате поправил Юра. – Ладно, надеюсь, мы что-нибудь придумаем.

– Хорошо. Уменьшите радиопаузы, – продолжила отдавать распоряжения Патрисия. – Выходите на связь каждые час. Директору станции я свое пожелание передам, он примет меры. Помните, что ваше передвижение отслеживается в реальном времени, и все, что происходит с вами, станет известно в Ямане с небольшой разницей по времени.

– Это весьма обнадеживает, – саркастично заметил Громов.

Патрисия предпочла это не услышать. Во всяком случае, никак не отреагировала:

– И последнее предупреждение, товарищи. Установлено, что мир после каскадных обрушений восстанавливается не до конца, и некоторые новые необычные свойства закрепляются в нашей реальности навечно. Так, например, произошло с изменившейся массой трех элементарных частиц. Поэтому... – Патрисия внезапно прервалась, и в эфире повисла напряженная тишина.

– Пат? – позвал ее Громов, нахмурившись.

– Я не стану долго распинаться, чтобы не сбить вас с толку, просто будьте очень внимательны к мелочам и сообщайте мне обо всех странностях, – ответила француженка. – Любых странностях, понимаешь меня, Юра? Внимание к мелочам поможет вам сохранить в безопасности ваши жизни. Ты знаешь, как много стоит сейчас на карте. И пусть твои люди это понимают. Расскажи им столько, сколько потребуется.

Закончив беседу, Громов вместе с креслом развернулся к несколько растерянным и озадаченным товарищам.

– Ну, вы все слышали, – произнес он, выбивая дробь пальцами по боковой панели «Бурлака». – И поддержали. Будут соображения по поводу? Предложения? Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил за всех Травников, – экспедиция продолжается. Кроме нас ведь и правда некому разъезжать по плато.

– Почему нет вопросов? Есть, – запротестовал Сахаров. – Кто такой Вещий Лис, что за прозвище?

– Оперативный псевдоним, – ответил Громов, – я с этим господином не знаком, и, честно говоря, рад этому. Нам с вами сейчас до него дела нет.

– А его группа с инструкциями?

– Это тоже нас не касается, – осадил друга Мишур. – Их самолет еще не прилетел. А когда прилетит, так это Громыч с ними нянькаться будет. Верно я говорю?

– Верно, – печально ответил Громов. «Нянькаться» с агентами Лиса ему как-то совсем не улыбалось. Не для этого он летел в Антарктиду, хотя, наверное, и понимал в глубине души, что все может закончиться именно так. Потому и Вике мало что объяснял и рассказывал.

– А чего ты про зарплату у нее не спросил? – продолжил наезжать Сахаров. – Как понимаю, мы перешли в разряд специальных разведчиков, это повышение, а значит, и денег должны платить больше.

– Ты присутствовал при разговоре, – сказал Тарас, – мог бы и поинтересоваться, чего ж промолчал? А вообще, тебе по существу предложили высказаться, а ты опять зубоскалишь. Причем, несмешно.

– По-твоему, денежный вопрос значения не имеет? – обиделся Игорек. – Все тут бескорыстные, один я меркантильный?

– Игореша, очнись! – Мишур пихнул приятеля в бок. Немного не рассчитал, и парень едва не слетел от толчка с сидения. – Подумаешь, немного покатаемся на машине, на окрестности поглазеем. Пустяк, а не поручение.

– Дай бог, чтобы все было именно так, как тебе и видится, – с тяжелым сердцем произнес Юрий.

– Но шанс на легкую прогулку-то есть? – с нажимом спросил Мишур.

– Шанс есть.

– Ну так и нечего мандражировать. Мы никого не трогаем, нас никто не трогает. Лишь бы погода сопутствовала, а с остальным разберемся. Не верю я, что в Антарктиде могут в открытую на экспедиции нападать. Не бывало такого и никогда не будет! У нас тут братство.

– Это точно, – кивнул Травников и посмотрел на Сахарова.

– А я что? – криво улыбнулся Игорек. – Я ж с вами, ребята! Куда вы, туда и я.

– Вот и молодец, – Мишур снова пихнул его локтем, на сей раз аккуратнее.

– Короче, с Изумрудного мы снимаемся, – постановил Громов. – Ищем сначала отбившийся вездеход на куполе, затем на обратном пути держимся ближе к горам и выходим на дорогу к Кратеру. Может, по пути чего и углядим. Смены устанавливаем по четыре часа. Двое работают, двое отдыхают. Первыми сядем у руля мы с Серегой. До указанных координат добираться придется всю ночь, но после обеда и утром мы сделаем продолжительные «кухонные паузы». Двух остановок нам, полагаю, хватит.

Ночной переход, тем более в условиях полярного дня, никого из них не пугал. Привычным к двенадцатичасовым сменам полярникам было несложно провести несколько часов за рулем, да и спать в дороге над гудящим двигателем тоже быстро привыкаешь, но вот готовить на марше было невозможно. Пневмоход часто и непредсказуемо трясло на колдобинах, и вода выплескивалась из кастрюль. Приходилось регулярно останавливаться, если не хочешь питаться всухомятку.

– Лады, – Мишур поднялся. – Займусь прокладкой курса. В той стороне разведанных дорог нет, поэтому предлагаю подняться на купол повыше, чтобы избежать риска провалиться в неучтенную трещину.

Громов одобрил.

Не теряя времени, Сергей разметил маршрут, вбив координаты всех контрольных точек в бортовой компьютер и подгрузил рабочую карту в навигатор. Юра устроился в водительском кресле, а Мишур, играя роль штурмана до конца, вооружился биноклем и приготовился наблюдать за горизонтом.

Снежная пустыня, расстилающаяся перед ними, сияла и искрилась радужными искрами, отражавшими оранжево-желтое небо. Из спального отсека доносился мощный храп Травникова, перекрывавшего негромкий рокот мотора. Приказ отдыхать геофизик воспринял буквально, видать, не успел восстановить силы после трещины и дежурства. Сахаров сидел на кухне за столом и что-то печатал на ноутбуке. Все шло тихо-мирно и, если честно, начинало усыплять. Юра зевал, прикрывая рот ладонью, и смаргивал усталость, подкравшуюся столь не вовремя.

– Тоже не выспался? – сочувственно поинтересовался Мишур.

– Есть маленько.

– Давай подменю.

– Да нет, нормально, с час еще спокойно продержусь. Может, анекдоты травить будем? Или истории друг другу рассказывать.

– Лучше проясни мне одну вещь. Что там за «каскадные обрушения», про которые Пат упомянула напоследок?

– Это последствия той самой катастрофы, о которой я вам рассказывал.

– Из-за которой образовался Кратер?

– Да. Там вместе с Кратером много чего образовалось.

– А масса элементарных частиц при чем?

– Если честно, не знаю. Как-то раз заместитель Патрисии Иван Иванович Демидов-Ланской пытался мне объяснить что к чему, но я интеллектом не блеснул и получил от него пожизненную метку «скучной бестолочи», – Громов усмехнулся, вспоминая недовольную физиономию физика. – Запомнилось только что-то про неожиданную усушку протона, которая грозит пересмотром всех научных концепций.

– Как? – брови Сергея взмыли вверх и застыли домиком. – «Усушка протона»?!

– Ты не слышал, нет? Говорят, это давняя история, случившаяся сразу после катастрофы. Протон, так сказать, первым начал, а за ним и другие частицы потянулись. Ученые хватаются за головы и даже думать бояться, чем это закончится.

– А! Это когда физики внезапно обнаружили, что протон необъяснимо сжался? (*2) Да, краем уха чего-то такое слышал. Мне казалось, это банальная погрешность в измерениях радиуса.

– Тут сложней, – не согласился Громов, у которого не было резона не доверять выводам Демидова-Ланского. – Сначала была надежда, что все изменения касаются только нас, восьмерых выживших при катастрофе. И пертурбации происходят только вокруг нас благодаря «глазу урагана». «Глаз» – это… ну, не важно! – оборвал он себя, не желая вдаваться в долгие объяснения. – Очень быстро стало понятно, что процесс этот всеобщий, Пат назвала его «квантовой диффузией». Она, диффузия, происходит рывками, которые с каждым разом делаются все сильнее и захватывают все новые области. Иногда ничего не происходит месяцами, а потом пространственная матрица рушится, и перемены цепляются друг за друга как костяшки домино.

– То есть не только микромир, но и макромир страдает? – уточнил Мишур.

– Увы, затрагивает все, и люди это уже повсеместно замечают. Постепенно становится все больше таких, кто не вписывается в новую модель. Эта зараза кого-то задевает краем, и он не видит разницы между тем, что было и что стало, а кто-то помнит прошлые варианты и переживает, полагая себя сумасшедшим.

Мишур покачал головой, дивясь:

– И где появляются эти точки напряжения, «глаза урагана»?

– Нет, «глаза урагана» – это люди, вокруг которых закручивается хаос. Их мало. Я знаю лично только одного, но Пат считает, что еще есть. А что до изменений, то их можно найти везде.

– И в космосе?

– И в космосе тоже. Исчезают сверхмассивные черные дыры в ядрах галактик, перемещаются звезды, меняются привычные очертания созвездий. Или внезапно появляется что-то новенькое там, где раньше ничего не было. Когда изменения касаются личной биографии и памяти отдельного человека, все можно списать на «сам дурак». Но против массива инструментальных наблюдений не попрешь. Вопросов все больше и во всех сферах. И очень скоро ученые всего мира начнут хором задавать неудобные вопросы. Отмолчаться больше не получится.

– Взять под контроль диффузию нельзя?

– В «Ямане» пытаются. Собственно, потому вблизи Кратера и строим станцию. Все-таки там находился первоисточник всех проблем.

– Да уж, – проговорил Мишур задумчиво, – теперь ясно, чего ты так переживал с этим следом от ботинка. Все это действительно… запутано до крайности и затрагивает интересы разных групп. Владеть ключом к перекройке реальности наверняка мечтают многие.

– У меня жена в Москве ребенка ждет, – сознался Громов. – Мне сейчас все эти подвижки вообще не нужны. Я и в Антарктиду приехал только на три месяца. Попросили немного помочь с Ново-Второй и проконсультировать на месте. Как только полоса встанет, я в феврале обратно(*3), с первым же самолетом.

– Семья – это святое, – вздохнул холостой Мишур и, насупившись, надолго примолк...

(Сноска. *1) Плато Вегенерисен (или плато Вегенера) – участок материкового антарктического ледникового щита в центральной части Земли Королевы Мод. Толщина ледникового покрова там от тысячи до трех тысяч метров. От побережья его отделяют горы Дригальского. Плато открыто немецкой экспедицией Ритчера (1938-39) и названо в честь немецкого геофизика Вегенера. Первые наземные маршрутные исследования на плато были осуществлены участниками 12-й советской антарктической экспедиции 1967 года, совершившими санно-гусеничный поход со станции Молодёжная через Полюс недоступности на Новолазаревскую.

Хребет Волчья пасть ( Фенриксджефтен ) – часть гор Дригальского, был нанесен на карту норвежской антарктической экспедицией в 1956. Если посмотреть сверху на расположение вершин, они напоминают волчью пасть, что в переводе на норвежский язык и означает название хребта. Сами вершины похожи на острые клыки. Пик Ульветана – самый большой клык Волчьей пасти, его высота 2930 м, но над поверхностью ледника возвышается лишь ее верхняя часть около 1 км. В последние годы эта вершина стала невероятно популярной среди альпинистов, скалолазов и бэйсджамперов.

*2) Радиус протона изменился действительно неожиданно и недавно. Все прежние эксперименты неизменно давали для протона одну и ту же величину: 0,877 фемтометра с точностью 1-2%, в зависимости от эксперимента. Самое последнее и самое точное измерение в 2009 году подправило эту цифру до четвертого знака после запятой: 0,8768. Но потом группа физиков во главе с Рэндольфом Полом из Института квантовой оптики им. Макса Планка в Германии решили провести новый эксперимент и получили данные в 0,84. Единственный нюанс: в этот раз измеряли не с помощью электронов, а с помощью мюонов, но в том же атоме водорода. По существующим представлениям, протон – это частица, состоящая из трех кварков, которая не может менять свой радиус в зависимости от того, какие массы над ним летают. И тем не менее результат был ошеломляющий. Мысль об инструментальной ошибке была отвергнута после многочисленных и независимых проверок, а уж об ошибках в прошлых экспериментах нечего и говорить, эти эксперименты исчисляются сотнями. Когда в 2013 году итоги эксперимента решились опубликовать, это вызвало бурю в среде физиков. Самое радикальное объяснение такому несоответствию – наличие новой, никому не известной физики, в которой мюоны чуть иначе взаимодействуют с протонами, чем электроны, но это маловероятно.

Про изменения у других элементарных частиц. На сегодняшний день автору известно только про разницу в массе W-бозона по сравнению с той, которая, согласно теории, должна быть – разница составляет всего 0,1%. Но последствия этого эксперимента, проведенного физиками Национальной ускорительной лаборатории им. Энрико Ферми (Фермилаб), несмотря на крошечную величину, также ведут к полному краху существующего понимания устройства Вселенной. Инго Сик из Базельского университета (Швейцария), один из экспериментаторов, написал: «Многие пытались объяснить расхождения, но пока никто не преуспел».

И немного космических новостей в ленту «непоняток». Пропажа черной дыры вгалактике Абель ( Abell 2261) действительно поставила немало неудобных вопросов в среде астрономов. Технически черную дыру увидеть нельзя, о ее наличии узнают по сильному искажению пространства, которое происходит из-за гравитационного поля. Свет не в состоянии вырвать из-под горизонта событий. Абель представляет собой скопление более миниатюрных галактик, являясь гравитационно-связанной системой, в центре масс которой располагалась до недавнего времени сверхмассивная дыра, чьи размеры составляли до 100 миллиардов солнечных масс. (Для справки: самая сверхмассивная черная дыра Млечного Пути составляет 4 миллиона солнечных масс). Однако в 2020 году ученые обнаружили, что она исчезла и ничем больше не подтверждает своего существования. Вместо излучения, характерного для нее, ядро A2261-BCG оказалось заполненным рассеянным туманом яркого звездного вещества. Исчезающими с небосклона звездами (их принято теперь называть «источниками света», поскольку непонятно, были ли в каталоги внесены именно звезды) астрономов уже не удивить. Таких насчитывается более 150 тысяч, и процесс «внезапных пропаж» ускоряется на протяжении многих лет наблюдений. Однако еще более необъяснимыми выглядят внезапно появляющиеся на «пустом месте» яркие объекты, которых не было накануне. Например, к таким «чудесам» можно отнести четыре ультракрасные галактики, которых никто не фиксировал до 2020 года.Ультракрасные галактики – сравнительно новое явление в астрономии, их открыли в 2013 году и с тех пор обнаружили около 300 с помощью орбитального телескопа «Спитцер», но именно эти четыре были обнаружены совершенно неожиданно и там, где до этого ничего не было. Любопытно, что все четыре «новичка» расположены поблизости друг от друга и, по всей видимости, физически связаны, а не случайно оказались на одном луче зрения.

Разумеется, все перечисленные астрономические и физические явления должны объясняться более естественными причинами, чем «диффузия миров», являющейся выдумкой автора, просто научные объяснения в настоящий момент отсутствуют.

*3) В настоящее время тяжелые российские самолеты, способные совершать дальние перелеты в Антарктиду, принимает только взлетно-посадочная полоса на леднике в нескольких километрах от российской научной станции «Новолазаревская» в Земле Королевы Мод. Ее особенности таковы, что самолеты на колесных шасси могут садиться там в течении двух коротких периодов: в самом начале лета (ноябрь) и в конце сезона (начало февраля). В декабре-январе и тем более в другие месяцы попасть самолетами в русскую Антарктиду невозможно, только на кораблях, но морской путь удлиняет срок путешествия на несколько месяцев)

Глава 22. Призраки Дригальских гор/ 22.1

Глава 22(2). Призраки Дригальских гор

Юрий Громов.

Земля Королевы Мод, район Дригальских гор и плато Вегенера

22.1/2.1

Все утро следующего дня они ехали по снежному полю Вегенерисона на небольшой скорости, объезжая наносы и препятствия в виде внезапных ледяных глыб. Поначалу тяжелый «Бурлак» продавливал своим весом глубокую колею и плыл по антарктическому морю гордо и независимо, словно корабль по волнам, однако через какое-то время рыхлый снег сошел на нет, и они вступили в зону сильных стоковых ветров.

На этом склоне купола до самых Дригальских гор, лежащих в белесой дымке у горизонта, даже в самую хорошую погоду гулял неплохой сквозняк. Минувший циклон, зашедший с побережья, осадков принес сюда мало, но северный Борей охотно помог своему южному брату Ноту в трудном деле борьбы со снегом. Вдвоем, навалившись, они дружно избавились от верхнего покрова и обнажили старый лед. Такое явление, кстати, случалось тут регулярно и получило у полярников прозвание «чистяк» (*вихревые приземистые потоки, переметающие снег).

Пневмоход теперь швыряло, как щепку, на застругах (*), крепких как сталь и похожих на зубцы гигантской шестерни. Это требовало от водителя невероятного напряжения и искусства. «Бурлак», при множестве достоинств, имел большой недостаток: восемь огромных «прыгучих» колес. Чтобы держать его ровно, приходилось постоянно работать рулем. (*Сноска. Заструга – вытянутый поперёк ветра узкий и твёрдый снежный гребень длиной до нескольких метров и высотой иногда до полутора метров).

Выход на лед случился в очередную смену Громова и Мишура. Устав бороться с машиной, Юра охотно уступил водительское кресло Сергею, а сам взялся за бинокль. Они приближались к тому месту, где в последний раз засекли вездеход, и предстояло глядеть в оба, чтобы не проехать мимо и после не наворачивать круги.

Болтанка помешала Травникову нормально работать. Какое-то время он чертыхался, промахиваясь по клавишам, потом плюнул и захлопнул крышку ноутбука. Хватаясь за все подряд, он доковылял до кабины.

– Вы едете по дороге в ад? – полюбопытствовал он.

– Типун тебе на язык! – пробасил Мишур. – Всего-то крокодильи зубы покрышками давим. Мелкие они, пусть и противные.

Жилы на его руках, удерживающих руль, вздулись канатами, лицо было крайне сосредоточенным, но голос при этом звучал без явного напряга. Серега себя прекрасно контролировал, как и ситуацию в целом.

– И долго нам еще их давить?

– А вон у Громыча спроси. Он у нас в перескоп глядит.

– Ничего пока не вижу, – откликнулся Юра. – Пусто на горизонте.

– Уехали? – предположил Тарас. – Или координаты не те?

– Непонятно…

– Эй, пока суть да дело, давайте «кухонную паузу» организуем! – крикнул Сахаров из глубины салона, где проводил ревизию оставшихся продуктов. – Приготовим сразу и обед, и ужин. Я меню составлю.

– Это можно, – кивнул Мишур. – Мне, пожалуйста, утку по-пекински, рис и бокальчик шардонне урожая 1967-го года.

– Размечтался! У тебя выбор между кашей перловой и кашей гречневой, – обломал его Сахаров. – А из напитков яблочный сок.

– Ради такого даже тормозить не буду!

– Тормози, Шумахер! – фыркнул Игорь. – И не зли повара, а то пересолю.

– Пересаливают влюбленные. Ты в кого-то влюбился, Игорек?

Громов, все это время всматривавшийся в бинокль до рези в глазах, отвел его и сказал, обрывая очередную порцию дурашливых воплей:

– Пауза отменяется! Кажется, мы приехали.

– Куда приехали? – Игорек прибежал в кабину, высунул голову из-за корпуса Тараса и попытался ужом просочиться между ним и штурманским креслом. – Дай бинокль поглядеть!

Травников нажал ему на макушку, заставляя отступить, и сам потянулся к биноклю:

– Юр, разрешишь?

Громов отдал ему прибор:

– Держи, – и пояснил для остальных: – Похоже, впереди тот самый вездеход. Флаг на крыше реет.

– Чё, тормозить? – уточнил Мишур.

– Не надо, – ответил Юра, – поворачивай на полвторого. Приблизимся.

– Тарас, чего там? – неугомонный Сахаров полез в кабину с другой стороны, через водителя. – Люди там есть?

– Не разобрать, далеко, – сказал Травников, – но флаг точно реет. И дымится вроде бы что-то...

– Тогда точно люди! А дым – это они готовят чего-нибудь. И мы, значит, прямо к столу.

– Кто про что, а повар про кастрюли, – негромко заметил Мишур.

– Не разумнее ли будет понаблюдать за ними скрытно? – спросил Тарас, возвращая Громову бинокль, который тотчас перехватил Сахаров.

– Скрытно не выйдет, – указал Мишур. – Мы не в лесу. Если они нас и не видят еще, то шум мотора засекли. Звуки на плато разносятся хорошо, особо когда по ветру, а он сейчас в их сторону дует.

– Не подъедем к ним, будем выглядеть подозрительно, – вздохнул Юра. – Не стоит хозяев раньше времени напрягать.

– Ну да, мы – честные исследователи, – Мишур послушно продолжал крутить баранку, – и скрывать нам нечего.

Чем ближе подъезжали к чужой стоянке, тем очевиднее становилось: это не просто остановка в пути, а именно что походный бивак для нескольких человек. Вездеход был жилым, плюс к нему в дороге крепился прицеп с балком, который сейчас отстоял от тягача на десяток метров и, судя по солидным снежным наметам, пережил минувший шторм на этом самом месте. Казалось, весь снег с округи смело к его порогу, потому что развернули балок совершенно по-идиотски, поперек традиционной розы ветров, и чудо еще, что его не опрокинуло. Монументальный сугроб отчего-то до сих пор не раскидали, хотя прошло достаточно времени. Вездеход выглядел получше, стоял с очищенными гусеницами, но за ним скрывалось несколько сине-белых заметенных палаток, размещенных как попало. Лагерь будто оборудовали недалекие туристы, руководствующиеся чем угодно – красивым видом или собственной ленью, но только не разумом и полярным опытом. Как результат, одна палатка была повалена, и ее оборванные стропы извивались по снегу, как ухваченные за хвост змеи. Ее тоже не спешили приводить в вертикальное положение.