Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 103 (всего у книги 110 страниц)

– Я возвращаюсь в комнату, которую мне показали, – сообщила она задумчивому собеседнику, – пусть там все до тошноты розовое, включая обивку, она мне в целом подходит. Но необходимо принести еще два письменных стола, стулья, большой экран и компьютер. Пожалуйста, не затягивайте, в наших общих интересах, чтобы я продолжила работу без промедления. Надеюсь, физики, историки, лингвисты и прочие второсортные специалисты из Лаборатории альтернативы где-то неподалеку? Скажите им, чтобы срочно выехали сюда. За неимением лучших, я пока буду довольствоваться вашей командой, но в дальнейшем предпочту, чтобы ко мне привезли Ивана Демидова-Ланского. Он мне необходим. Хотя бы он один.

– Последнее исключено, – промолвил де Трейси. – Мадам, вы торопитесь отдавать приказы, а я еще не решил, что вы действительно возглавите операцию. До сих пор мы как-то обходились без вас.

– И где вы оказались без меня? – презрительно осведомилась Пат. – Впрочем, не отвечайте. Если вам не видно очевидных вещей, то дальнейший разговор теряет смысл.

– Ну уж нет, мадам, извольте пояснить вашу драгоценную мысль! Что еще, по-вашему, ускользнуло от меня?

– Извольте! – Пат уселась обратно. – Вы закопались по горло в то, что приличные люди предпочитают не называть публично. Вы вляпались в это с размаху и уже несколько месяцев смердите так, что я ощущала этот мерзкий запах даже на Урале. Как только Доберкур получил от вас полный карт бланш и отдал все полномочия садистам-альбиносам, древние фамилии де Трейси и д'Орсэ сами собой помножились на ноль. Отныне вы ничтожества, с которыми я вынуждена вести переговоры только из жалости. И только потому, что Доберкур, возглавивший «Прозерпину», пока вы игрались в рыцарей, словно детишки, фигура вообще одиозная. Проблема в том, что ресурсы вашей рукотворной бизнес-империи мне по-прежнему необходимы. Если бы не это, я бы давно приказала подвинуть вас физически, благо Мадагаскар, куда вы сунулись вслед за мной, очень тихое местечко и подходит для разного рода альтернатив.

– Ну, это уже слишком! – француз вскочил.

Пат пригвоздила его ледяным взглядом:

– Не теряйте драгоценного времени на бесплодные эмоции! Вы позавтракали, Антуан? Прекрасно, тогда распорядитесь организовать мне кабинет и пришлите отчеты этих ученых дармоедов о проделанной работе. Я знаю, что они уже вовсю составляют формулы набора для алтаря, но прежде чем допускать их в святилище, надо убедиться, что они умеют считать. Это первое. И второе: немедленно верните мне вещи! В ноутбуке полно ценнейших разработок, но если ваши идиоты начнут его взламывать, данные погибнут.

Между ними снова повисла тишина, но сейчас она была не задумчивой, а злой. Де Трейси был взбешен до крайности и не собирался этого скрывать.

– Вы напрасно блефуете, мадам! – заявил он голосом, звенящим от ярости. – У вас нет и никогда не было полномочий отдавать приказы русским военным. Они держали вас в шарашке - (он произнес это слово по-русски), – как предпочитают поступать со всякими полезными гениями со времен кровавого Сталина, и все эти разработки и гаджеты с паролями и прямой связью с Уральскими катакомбами, которыми вы кичитесь, принадлежат не вам. Результаты, которые вы получили, это собственность государства. Даже не так: это собственность кучки особей, возомнивших себя властителями! Вы всего лишь прокладка между мерувитами в лице Виталия Лисицы и священным Граалем, который они присвоили себе по чистому недоразумению.

– Мне все равно, что вы думаете обо мне, Антуан, – ответила Пат, сохраняя удивительное хладнокровие, – к сожалению, времена не выбирают. Как написано в «Книге власти», все, что запланировано, свершится, но вот удачно или провально – об этом «Книга» молчит. Я намерена свою часть работы выполнить и добиться успеха, а если вы будете мешать мне, то поплатитесь. И это не я говорю, а пророчество, для которого уже пробил час. Я всего лишь следую его букве и знаю, что если вы не последуете за мной, то не только потеряете все что имели, но и похороните идею, ради которой жило несколько поколений ваших предков.

Де Трейси сел на свой стул, держа спину прямо. Он овладел собой, и все дальнейшие реплики произносил ровным тоном.

– Я тоже намерен выполнить свою часть. Однако «Черное солнце» по-прежнему на Урале. Вы не можете гарантировать, что русские отдадут его, поверив в чистоту ваших намерений. Вы не обманите мерувитов.

– «Грааль» принадлежит моей семьей, и мерувиты этого никогда не оспаривали. У меня есть знания, есть Ключ, есть Зеркало и есть возможность приказать моим людям доставить в заброшенный храм Имерельскую Чашу. Я работала над этим пять последних лет, Антуан! И уж поверьте, добилась на чужбине куда больших успехов, чем вы, пребывающий в лоне вашей частной империи. У вас есть только «Солнечный нож» и деньги на поиски прочих ресурсов, самих же ресурсов как не было, так и нет. Даже Нож вы не смогли выкупить на аукционе – артефакт презрел ваши потуги, поскольку откликается на силу и не дается в руки слабакам. Ваш личный вклад, Антуан, гораздо меньше моего, но так и быть, я согласна объединиться с вами ради достижения цели.

Де Трейси усмехнулся:

– Оставим споры, мадам. Будем считать, что вы меня убедили. Ваши вещи вам отдадут, хотя с гаджетами, скорей всего, уже опоздали, и они самоуничтожились. Я распоряжусь, чтобы вам пока принесли мой ноутбук, он довольно мощный. Рядом с розовой спальней подготовят еще одну комнату для рабочих встреч, установят второй компьютер и экран для проекций.

Пат закатила глаза:

– И как, по-вашему, мне теперь связываться с квантовым компьютером на Урале без моего ноутбука? Привезите мне хотя бы помощника с дополнительными устройствами.

– Демидова?

– Демидова-Ланского.

– Я вам уже сказал, что это невозможно. После поднявшегося шума с украденным самолетом нам больше не стоит злить местные власти. Если мы похитим еще одного человека, это выйдет боком. Вы в состоянии приказать Демидову явиться без моего пособничества?

– Я подумаю. Где моя телохранительница, Лилия Чебышева? Она, надеюсь, жива и в работоспособном состоянии? Я привыкла действовать через нее.

Безоговорочного обещания привести к ней пленницу Патрисия не получила, но была уверена, что де Трейси обязательно исполнит вторую просьбу как менее хлопотную. Если, конечно, его наймиты не перестарались и не заморили девушку за строптивость. Телохранительница не представлялась Антуану кем-то важным, скорей какой-то служанкой, и был шанс вытащить Чебышеву из лап врага. Вдвоем все-таки веселей.

Чебышеву к ней действительно привели и довольно быстро. Правда, Лиля не оценила перемен.

– Вы спелись с этой змеей? Мне не нужны ваши подачки! – бросила она презрительно и замолчала.

Пат с полминуты обдумывала ответ.

– Кажется, Вещий Лис был о вас незаслуженно высокого мнения, – произнесла она наконец. – Лиля, вы собираетесь бузить или служить Родине, которой присягали?

Чебышева отвернулась.

– Вы достаточно компетентны, чтобы найти скрытую прослушку? – продолжила Пат, считая, что доверие девушки придется заслуживать заново. – Не думаю, что они уже успели оснастить спальню камерами, я не видела тут никого, кроме обычных слуг и туповатых дуболомов с оружием, но все же… Кабинет будет прослушиваться однозначно, но спальня, надеюсь, чиста. Пока. Осмотрите ее, нам надо поговорить без помех.

До Лили стало кое-что доходить. По-прежнему молча, она обошла комнату, уделяя внимания местам, куда могли впихнуть жучки. Осмотр занял время, но находок не принес.

– Это такая военная хитрость? – спросила Чебышева, останавливаясь перед туалетным столиком, за которым Патрисия на ноутбуке де Трейси изучала присланные файлы.

– С волками жить, по волчьи выть, – ответила француженка. Соловьев любил поговорки и невольно заразил этим ее. Теперь у нее на все находилась в памяти мудрая сентенция.

– Доиграетесь. Они все равно не будут вам доверять.

– Посмотрим. Присаживайтесь, Лиля.

Девушка пододвинула свободный пуфик и села. Ее лицо украшал огромный кровоподтек, волосы были в беспорядке, но Пат внимательно следила, как она двигалась, и заключила, что физически Чебышева в порядке.

– Они вас кормили? Заказать для вас что-нибудь с кухни?

– Потом. От голода еще не умираю. Что вы задумали, мадам, скажите прямо!

Патрисия вздохнула. Лилия прекрасно умела исполнять приказы и обладала острым умом, но как правило, самостоятельным мышлением себя не утруждала. С ней действительно следовало говорить прямо, чего Пат ужасно не любила. Ей привычнее были намеки и полуправда, быстрее приводящие к цели, чем неудобная прямота.

– Антуан переслал мне отчет с формулами набора для храма в Циазомвазахе. Я разбираю ее по частям, чтобы понять, чего они хотят, и нет ли в формулах грубых ошибок.

– По-моему, и так с ними все ясно. Вы же не станете им помогать?

– Я хочу, чтобы Антуан доверял мне. Если я обнаружу ошибку и сумею ее доходчиво объяснить – так, что их главный научный работник со мной согласится, то первый раунд останется за мной.

– Но зачем?

– У них есть то, чего нам не хватает – «Солнечный нож». Антуан должен отдать его мне. Вместе с Зеркалом, которое он отобрал.

– Пустые надежды.

– Посмотрим, – повторила Пат.

Чебышева наклонилась к ней, опираясь локтями о низкий стол:

– Если вы укажете им на ошибки, то что мы выиграем? Не лучше ли забросить их формулы и продолжить работу над нашими? У «Прозерпины» точно нет ничего полезного.

– Более того, то, что есть, нам не подходит, но врага надо тщательно изучить.

– А разве вы его до сих пор не изучили?

– Наш враг неоднороден. Доберкур ставит на одно, де Трейси совсем на другое, а д'Орсэ попали под влияние сладкоречивого Сперанского и полагают, что двадцать первый век можно превратить в эпоху воплощенного стимпанка.

– Вы все это поняли, разглядывая формулы набора? – не поверила Чебышева.

Пат развернула к ней экран ноутбука:

– Смотрите! Это не простые формулы, в них заключены бездны смыслов. «Прозерпина» собирается, как и мы, разбить операцию на два этапа. Первым делом они освобождают дремлющее зло под условным названием «Лавкрафт», которое предложил агент Вещего Лиса. Для этого они выбрали символы, помогающие активировать портал на архипелаг Крозе в параллельном мире. Когда это будет сделано, они начинают второй этап: избавляются от диффузии, чтобы отныне ни одна флуктуация не нарушила их тщательно подобранный мир.

Лиля взглянула на высветившиеся ряды антарктических знаков. Ей они, конечно, ни о чем не говорили, но Патрисия и правда разбиралась в них.

– И в чем подвох? – спросила Лиля. – Ну, кроме «Лавкрафта». Я так понимаю, что вам не по душе вторая формула тоже?

– Вторая формула гораздо хуже первой.

– Она спровоцирует взрыв, которым тут всех вечно пугают?

– Нет. Проблема не во взрыве. Есть вещи и похуже.

– Какие вещи?

– Мы в Ямане разбирали множество вариантов, изучая вероятности. Однако их количество ограничено, и в «Прозерпине» оперируют теми же формулами, что и мы. У каждой точки на ветке – своя история и, соответственно, свое будущее, вытекающее из меняющихся исторических предпосылок. Так вот, эта самая последовательность, которую вы видите на экране в нижнем ряду, была изучена нами еще весной. Мы перебрали, наверное, полмиллиона вариантов, но большинство из них никуда не годились. Были пустышками. А вот над этой формулой мы размышляли долго. В принципе, она проста, понятна и на первый взгляд идеально подходит для устранения основной проблемы: в наполняемом мире нет диффузии. Астероид никогда не падал в Антарктиду, и, соответственно, антарктическая Чаша не перемещалась в параллельный мир, и ее не придется оттуда доставать. В этой ветке мне и Ги Доберкуру удалось вывезти артефакт в Европу и благополучно выключить.

Чебышева уставилась в потолок, соображая:

– Если Ги Доберкур остался в живых, значит, «Прозерпина»… процветает?

– Да, тут и начинаются проблемы. Прогнозы, сделанные на основе интеллекта «Вукки-Два-Ноль» отличаются удивительной точностью, что доказано не раз. Разумеется, не стоит надеяться, что мы обнаружим вариант, напрочь лишенный недостатков, идеала не существует, но наполнив вот эту ветку энергией и тем самым сделав ее основной, мы получим мир, который без всякой диффузии неумолимо скатится к Армагеддону. Причем, при нашей жизни.

– Каким образом?

– Эхо, порождаемое нашими действиями и направленное в прошлое, приведет к власти фашистов – потомков тех, что работали в нашем мире на «Аненербе». Диффузии не будет, и будет стабильность, это верно, но стабильность эта станет чем-то вроде антиутопии с концлагерями для неугодных, отсутствием свободы слова и тотальным контролем. И вишенкой на торте – периодическими бомбардировками непокорных народов с помощью тактического атомного оружия из-за отсутствия концепции ядерного сдерживания. Атомные бомбы будут только у одной стороны, а экономика процветающей Европы не обойдется без грабежа бессильных колоний.

– Ушам не верю, – пробормотала Чебышева. – Они совсем ничего не анализируют и не строят прогнозов? Может, это ошибка – та самая, которую вы искали?

– Это не ошибка, именно этого они и хотят.

– Ядерную войну?!

– Победы «Лавкрафта» во всех смыслах слова. Я хорошо запомнила эту формулу, Лиля. Демидов-Ланской окрестил ее «Миром Камелота». Нам она совершенно не подходит.

– При чем тут рыцари Круглого стола?

– Это, наверное, ирония, – Пат усмехнулась, – и русская игра слов, которую предложил Иван. Вы же в курсе, каким едким он иногда становится. Французская организация «Camelots du Roi» переводится на русский как «Королевские газетчики»(*).

– Газетчики?

Лиля, кажется, совершенно запуталась, но Патрисия догадывалась, что на девушке сказались неудачи минувшей ночи, усталость и побои. Поэтому она терпеливо продолжила разъяснять:

– Это мальчики, которые продают газеты на улице. Никаких рыцарей, хотя эта уличная шпана была о себе весьма высокого мнения. В нашем мире организация «Королевских газетчиков» была на пике популярности до Второй мировой войны, а ныне представляет собой политический курьез. В начале 20 века ее вожди ставили перед собой цель свергнуть французское правительство и вернуть монархию. Превосходство национальных интересов над всеми остальными представлялось им идеальным способом избавиться от неполноценных людей и рас.

– Во Франции были свои фашисты? Не знала.

– Их затмили зверствами гитлеровцы, все-таки сумочки из человеческой кожи шокировали всех основательно. Однако «Газетчики» стали отличной школой для нескольких поколений французских нацистов, которые органично влились в армию вермахта. И вот что интересно: один из предков де Трейси, точнее его родной дед, был активистом «Королевских газетчиков» и позже воевал в дивизии СС «Шарлемань». (**). Сокомбатанты прозвали его «Кровавым мясником». В апреле 1944 года он получил Железный крест из рук немецкого фюрера. Уверяю вас, это не совпадение. Антуан оправдывает деда и сочувствует его делу.

Лиля хмурилась, переваривая:

– Что с этим фашистом стало после войны? – нашла она правильный вопрос. – Или его дед не дожил до трибунала?

– Почему же, дожил. Его судили и под давлением неопровержимых доказательств отправили в тюрьму на двадцать лет, однако через три года выпустили. Встречать его у ворот собралась целая толпа друзей, которые рукоплескали ему, радуясь освобождению «кровавого мясника». Администрация тюрьмы предложила бывшему узнику шампанского и провозгласила за него тост. А после, вплоть до смерти от сердечной недостаточности в начале 2000-х, дед Антуана занимал высокий пост в корпорации «Прозерпина», пользовался уважением в среде банкиров и политиков и даже ужинал с французскими президентами. Со всеми по очереди и многократно. (***)

– Не может быть! Они же все каялись после Нюрнберга, твердили, что Гитлер их обманул и загипнотизировал, втянул в нелепую войну, а тут... шампанское и аплодисменты?!

– Я знаю эту историю практически из первых уст, она не выдумка ради красного словца, – сказала Пат. – Если мы перенесемся в «Мир Камелота», то «героическое» прошлое нацистов станет предметом всеобщей гордости. «Королевские газетчики» возьмут власть в свои руки, примкнут к немецким фашистам и постепенно захватят власть, приняв ее из рук Адольфа, как когда-то предок де Трейси принял Железный крест. Европа пропитается духом антисемитизма и русофобии, а Антуан де Трейси перестанет стыдиться наград, полученных его дедом за убийства евреев, цыган и славян во имя чистой европейской крови древней аристократии.

– Де Трейси для этого ищет союза с «Лавкрафтом»?

– Этого союза искали еще в «Аненербе», но в «Мире Камелота» эти псевдо-рыцари окончательно превращаются в пародию на свой литературный образ.

– Это все ужасно, мадам, – сказала Чебышева чистую правду.

– Я тоже так думаю. Де Трейси обманул даже Доберкура, оказавшегося то ли наивным простаком, то ли ослепленным горем отцом. Покойный Ги всегда отличался щепетильностью, и я сомневаюсь, что он бы одобрил столь неприкрытое скатывание в нацизм. Мсье Арман не допускал публичных скандалов, однако их семья сегодня осталась не у дел. В общем, Лиля, вы поможете мне?

Лилия посмотрела на Пат с восхищением. Она уважала сильных духом женщин, которые никогда не прогибаются под обстоятельства и готовы нести ответственность за все, что делали. Она и сама стремилась стать одной из таких.

– Спасибо, что вытащили меня из подвала, мадам. Конечно, я буду вам помогать! – ответила она торжественно. – До последней капли крови.

(Сноски. * «Camelots du Roi » – боевое подразделение «Аксьон Франсез»(Французское действие), крайне правой монархической организации Франции, активно работавшей во Франции в 1908-1938 гг. Это аналог русской «Черной сотни», но с явно выраженной нацистской идеологией. Французское слово «сamelot» означает уличного газетчика. Эти молодые ребята сначала распространяли монархическую газету «Французское действие» (рупор одноименного политического движения), а затем и участвовали во многих акциях устрашения. Один из их лидеров Морис Пюжо писал, что постепенно из «студентов, мелких служащих, рабочих, соединившихся в своей великой задаче, возникло братство рыцарей без страха и упрёка». «Газетчики» величали себя Орденом, бесклассовым по происхождению, но иерархически структурированным и верностью идеалам заслужившим отнести себя к «голубой крови». «Орден газетчиков» составлял ядро «священной войны» против республики, которая заключалась в срыве театральных спектаклей, разрушении статуй, нападениях на министерство юстиции, полицию и гражданских. «Рыцари» жгли и били витрины, грабили еврейские общины, убивали и насиловали противников их лозунгов. Во время Второй мировой войны те, кто выжил в предыдущих стычках и не умер в тюрьме, охотно влились в ряды немецкой армии и выступали на стороне Гитлера. Формально «Королевские газетчики» существуют и сегодня, ими на протяжении многих лет руководил Пьер Пюжо, сын Мориса, и его наследники.

** Дивизия СС «Шарлемань » была сформирована в сентябре 1944 года на базе французского «Трехцветного легиона» вермахта. Французских головорезов в феврале 1945 направили в Польшу противостоять наступлению Красной Армии, однако во время разгрузки ее в Померании она была атакована частями Первого Белорусского Фронта, потеряла половину личного состава и была выведена для перегруппировки на Запад. Созданный из остатков дивизии штурмовой батальон с тем же названием «Шарлемань» стал последним регулярным формированием, вошедшим в Берлин накануне штурма. Именно французы наравне с немцами и норвежцами обороняли Берлин и Рейхстаг от Красной Армии. Четыре бойца батальона были удостоены рыцарского железного креста 29 апреля на последней церемонии награждения в Рейхе, который уже на тот момент, по сути, перестал существовать.

«Шарлемань» не был единственной французской дивизией, воевавшей на стороне Гитлера. Всего в вермахте служило на регулярной основе более 200 тысяч французов, причем, по иронии, часть этих национальных соединений Гитлер в первые же дни войны бросил под Москву – в Бородино, не иначе уповая на их генетическую память. Во французское гестапо сразу же после его создания в 1941г в первую же неделю записалось добровольцами 45 тысяч французов – они боролись с Сопротивлением, подпольщиками и антифашистами на территории Франции. В обмен на сотрудничество с нацистской Германией правительство Виши выторговало себе сохранение власти над французскими колониями и неприкосновенность собственности, принадлежавшей аристократам.

*** Упомянутый в отрывке дед Антуана де Трейси имеет реальный прототип. Гауптштурмфюрер Анри Жозеф Фене (Henry Joseph Fenet, 1919-2002) был одним из тех четырех «счастливчиков» из батальона «Шарлемань», получивших Железный Крест в апреле 1945 года из рук Гитлера. После плена и трибунала он был приговорен к 22 годам лишения свободы, но в 1949 вышел на свободу. Опубликованы его воспоминания, вот характерные строчки оттуда: «Когда русские переводили лагерь на восток, они решили не брать меня с собой, и я вернулся во Францию. „Вас постигнет кара, достойная предателей!“ Такой плакат встретил меня на границе, однако присяжные, мои соотечественники, не держали на меня зла. Их вердикт: двадцать два года каторжных работ вместо смертной казни. А через три с половиной года ворота тюрьмы распахнулись передо мной. В день моего освобождения собралась вся администрация тюрьмы, и мне предложили шампанское. Городской священник приехал на своем маленьком „ситроене“ и ждал меня у ворот. Все они были искренне рады видеть меня на свободе». До самой смерти в 2002 году Анри Фене вел общественную жизнь, оставаясь непоколебимым апологетом нацизма. Вот что он сказал в одном из своих последних телевизионных интервью: «Если бы война закончилась по-другому, если бы победа была за нами... Вы думаете, я стал бы жалеть об этом? Нет ничего, в чем бы я чувствовал себя виноватым. Никому из нас не о чем сожалеть – ни на персональном, ни на коллективном уровне».)

30.4

30.4/10.4

Убедившись, что Патрисия работает на совесть, Антуан де Трейси не только предоставил ей значительную свободу, но и стал снабжать новостями. Они регулярно встречались за завтраками и ужинами, которые отныне проходили в столовой колониального особняка – любезность, оказанная «рыцарем» своей «прекрасной Даме».

Вечером третьего дня Де Трейси «проговорился», что Сперанский вступил в переговоры с Демидовым-Ланским. Физик из «Ямана» работать на них в открытую отказался категорически, но обещал вернуть Милу.

– Когда я уезжала, ее способности еще не раскрылись в полной мере, так что вряд ли это ценное приобретение, – сказала Патрисия равнодушно. – Таланты Милы надо долго доводить до ума.

– Ее отец этим займется прямо сейчас. Нам необходим оператор для Зеркала, а Загоскин уже научил ее самым азам.

– Антуан, почему вы сотрудничаете со Сперанским? Мне кажется, он плетет козни за вашей спиной, и дело вовсе не в операторе. В «Книге власти» ничего не говорилось про русскую девушку, она в этой схеме лишняя, но ее отец-дипломат, очаровав Элен д'Орсэ, всюду продвигает свои интересы. К тому же при нем вечно околачивается выскочка Москалев. Мила сбежала от него, что красноречиво свидетельствует о качестве и способностях этого человека, тем не менее Сперанский покровительствует ему.

– Я бы с радостью избавился от всей их шайки, но не могу ссориться с Элен, – вздохнул де Трейси. – Ее старик-отец сильно сдал, и она заменила его во всех областях. И у нас, и в параллельном мире. Она – связующее звено с Доберкуром, который пока терпит ее ради ее отца, но умудрился поссориться с моим. Не хотелось бы остаться совсем без посредника и не узнать, что происходит на Кергелене.

– У Доберкура есть успехи?

– Раскопки, мне кажется, застопорились. Сейчас там зима, не самый лучший период для поисков. О том, что происходит в параллельном мире, Сперанский надеется выведать поточнее через свою дочь. На Крозе творится нечто странное, а Доберкур своими телепатами с нами почти не делится. Говорит, связи нет. Мне не совсем понятно, сможет ли Громов в качестве полноценного «глаза урагана» обеспечить нам стабильный коридор. Сами-то вы как думаете? Громов все же ваш человек. Насколько он надежен и правда ли, что чистый «глаз урагана» справится лучше телепатов?

– «Глаза урагана» нестабильны, как и все выжившие. Я бы не особо на него рассчитывала. Зеркало Громов, возможно, и сможет активировать, но вот на дальнейшее сотрудничество надеяться не стоит. Пока мы не устраним диффузию, выжившие представляют опасность. Но когда мы ее уберем, они станут бесполезны.

– Вы сказали «все выжившие». Но вы тоже выжили в Антарктиде. Вы тоже нестабильны?

– Да, Антуан, – подтвердила Пат, сверля его невозмутимым взглядом. – Поэтому не выводите меня из себя – целее будете.

Де Трейси рассмеялся, сочтя это шуткой.

– Значит, ставка Сперанского на днк-коррекцию обещает нам гораздо больше, если сработает. Братья Марковичи хотя бы не устраивают катаклизмов.

– Не знаю, – ответила Пат. – Телепаты Доберкура – темные лошадки. Они и мне пытались морочить голову. Я их не люблю.

– Но вы их раскусили?

– Тот случай я пресекла, но мы не застрахованы от новых попыток. И вот что еще меня удивляет, Антуан. В их передачах вы опираетесь на Элен, но почему не делаете ставку на собственный прототип? Его слова куда легче проверить, ведь по сути вы станете общаться с самим собой, пусть и через посредника. Или с ним что-то случилось?

– Мой прототип жив, но… как бы помягче… чрезмерно увлекся гималайскими практиками, – откликнулся де Трейси. – Увы, нет в жизни совершенства, он превратился в бесполезную единицу, помешанную на эзотерике и философии. Элен же наоборот, проявила находчивость и в параллельном мире сумела похитить Зеркало у Доберкура, заручилась поддержкой потенциального оператора. Конечно, русских всегда лучше соблазнить идеями, но и шантаж работает хорошо. Громов, кажется, делает успехи.

– Но вам известно все это только со слов телепата.

Де Трейси пожал плечами:

– Иных способов связаться с параллельным Крозе нет, а в последнее время и это не работает. Когда Мила Сперанская окажется у нас, я прослежу, чтобы она склонила Громова к полноценному сотрудничеству. Так что Мила нам нужна.

– Она – может быть, но точно не ее отец и не ее муж.

– Если Сперанский и задумал что-то, то я обломаю ему крылья. С вашей помощью и с помощью Москалева.

Пат удивленно откинулась на спинку стула:

– Разве Москалев пойдет против собственного тестя? Он полностью зависит от Командора. У него на пальце кольцо подчинения.

– Дмитрий Москалев ужасно амбициозный человек, и в рамках иерархии Ордена ему тесно. Если сделать ему выгодное предложение, то он собственную мать сдаст с потрохами. Забрали же мы у него «Солнечный нож»!

– Хотите получить шпиона в семье Сперанских?

– Уже получил, – улыбнулся де Трейси.

– И что вы ему пообещали?

– Деньги и карьеру, ничего необычного.

Пат поморщилась.

– Не волнуйтесь, мадам, это сотрудничество не продлится слишком долго. Его кровь послужит надежной гарантией нашего дальнейшего благополучия. Выскочки на то и созданы.

Она соображала долгие полминуты.

– Антуан, вы собираетесь устроить в храме резню? – недоверчиво уточнила она. – Или сказанное было аллегорией?

– Никаких аллегорий. Как еще доказать, что мы готовы сотрудничать с силами, которые выпускаем из многотысячелетнего заточения? Они будут недоверчивы и злы. И совершенно не способны отличить своих от чужих. Не забывайте, «Солнечный нож» – это еще и ритуальный кинжал бонпо, им совершали жертвоприношения, задабривая демонов и духов, и данная парадигма отлично знакома нашим потусторонним гостям.

– Я даже не знаю, что на это ответить.

– Ничего не говорите, мадам. Это всецело моя часть работы, которую я не стану перекладывать на хрупкие женские плечи. Надеюсь, вы не станете сочувствовать парвеню, отправившему на тот свет несколько ни в чем не повинных человек?

– Нет, не буду. Но мне не по душе, что вы превратите древний храм в скотобойню.

– Лучше мы их, чем они нас, – жестко ответил Трейси. – Мадам, я прошу вас об одном: займитесь Милой Сперанской. Сам Сперанский мне совершенно без надобности, но его дочь... Обучите ее тонкостям и прикройте в нужный момент, и она отблагодарит с лихвой. Занимались же вы Грачом.

Патрисия качнула головой:

– Я подумаю, Антуан. Как только вы вернете мне мое Зеркало, так сразу и начну об этом думать.

– Оно не ваше, – напомнил де Трейси с ухмылкой. – Я называю его «Зеркалом Митридата» – по имени первого известного пользователя.

– Оно мое по праву находки! И не спорьте. Вы неправомочно присвоили его, и это действие не имеет иных толкований.

Ее собеседник развел руками, будто бы признавая себя побежденным:

– Только не нервничайте! – то ли в шутку, то ли всерьез воскликнул он. – Вам это противопоказано как выжившей. Ради эксперимента с Милой вам вернут Зеркало. На время.

Пат вздёрнула подбородок, проявляя жгучую заинтересованность:

– Как и когда?

– Завтра Милу привезут в Крепость королей. Вы полетите туда со Сперанским. Зеркало принесут вам в самолет.

– А вы?

– Увы, мне придется ехать в Антананариву, чтобы уладить кое-какие проблемы с властями. А вы поезжайте! Заодно встретитесь с вашим заместителем из «Ямана» Иваном Демидовым-Ланским – вдруг это поможет ему передумать?

– Когда мы летим в Амбухимангу? – уточнила Пат, игнорируя последнее предположение.

– Сперанский выезжает через час, – ответил де Трейси. – Я позвоню, чтобы для вас готовили второй борт, а то у них самолетики крошечные, в одном вы все точно не поместитесь.

*

Наше время. Амбухиманга

Когда Мила пришла к ней в хижину в сопровождении Дмитрия, обе они – и Патрисия, и Мила – были удивлены, насколько их ожидания оказались далеки от действительности. Пат не ждала, что Мила моментально сойдется с мужем и притащит его к ней. Мила же до последнего думала, что Пат остается бесправной пленницей.

Первой взяла себя в руки Патрисия.

– Дмитрий, вы снова тут? Немедленно убирайтесь! Лиля, выведи посторонних! – велела она Чебышевой. – А вот Людмила Сперанская может остаться. Даже хорошо, что она первой пришла ко мне.

– Это я ее к вам привел! Мила, буду ждать тебя на улице! – крикнул Москалев, которого Чебышева проворно вытолкала прочь. – И помни, ты мне обещала!

Мила его не слышала. Она перепугалась. Расширившимися глазами она смотрела на француженку и на Каменное Зеркало, лежавшее перед ней на столе. Патрисию не охраняли, не пытали и не издевались над ней, но она стала за минувшие дни настолько «своей» для «Прозерпины», что эти люди отдали ей сокровище. Неужели Патрисия предала их?!