Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 110 страниц)

Сейчас им предстояло подняться еще на полкилометра, и дорога состояла из сплошных препятствий. Хотя берег оставался пологим, им то и дело приходилось обходить заросшие кустарником участки и поваленные деревья. Ноги увязали в песке, скопившемся у подножия холмов, которые огибала своенравная речка.

Через некоторое время им стали попадаться каменистые проплешины, а холмы стали выше и круче. Они нависали над головами, зажимая русло в тиски, и перечные лианы, увешанные гроздьями пока еще зеленого горошка, тянулись от скалы к скале, подобно навесным мостам.

Ложе Матимбуны перегораживали валуны, упавшие сверху и возвышающиеся над водой, все в белой пене и брызгах. Реке не нравились эти баррикады, и она сердилась, что ей приходится их преодолевать. Течение жадно лизало макушки камней, будто река старалась поскорей стесать их, сгрызть начисто, да только зубов ей не хватало.

Но вот ветер донес до путешественников отдаленный гул, вплетавшийся в ставший привычным шум леса и журчание реки. Искомый водопад приближался, но минул час, пока они наконец увидели его.

Разделяясь на три широких рукава, Матимбуна падала с уступа в десяток метров и растекалась в округлой чаше. Вода в ней казалась мутной, желтоватой, и по краям заросла высокой травой с листьями-кинжалами, напоминающими осоку, больную гигантизмом.

Путники приостановились, чтобы окинуть взором открывшуюся картину.

– Где-нибудь в Таиланде подобную красоту давно бы разрекламировали, и туристов возили бы пачками, оборудовав место для пикников и наблюдательную площадку, – сказала Лилия, скидывая с зудящих от комариных укусов плеч осточертевший рюкзак. – Здесь же на это совсем не обращают внимания.

– Конечно, у них же сотни таких водопадов, – заметил Кир, доставая фотоаппарат, – но тем Уснувшие скалы и хороши: нетронутая природа дарит совсем другие ощущения, чем смотровая площадка. Лично я рад, что нигде не торчат таблички «Осторожно, проход закрыт». Они вечно лезут в кадр.

Лиля улыбнулась.

– Замри! Так и стой! – Кир нацелил на нее объектив.

– Не смей меня снимать! – переполошилась Чебышева. – Я выгляжу ужасно!

– Ты очень красивая, – с самым честным видом заявил Мухин, щелкая фотоаппаратом. – Красивая девушка на фоне красивого водопада.

– Расслабились! – по-русски прошипела Пат, нервно оглядываясь. – Устроили фотосессию! Мы на враждебной территории, забыли?

– Извините! – Чебышева покраснела и незаметно скорчила Кириллу гримаску.

Тот развел руками:

– Пат, не ругайся, мы ж не шумим! За ревом водопада нас все равно не слышно.

– Как будто дело в шуме!

– Мы все понимаем, мадам, – поспешно проговорила Лилия, – и я слежу за обстановкой. Пока все спокойно, посторонних в округе нет. Животные и птицы ведут себя обычно и реагируют только на нас.

– Идите сюда! – крикнул Вик, отошедший от них на несколько метров в глубь леса. – Я нашел подходящее место для лагеря.

Лиля тотчас схватилась за свои вещи, как за соломинку:

– Все, Кир, заканчивай маяться дурью и помоги мне ставить палатки! – велела она, принимая деловой вид.

Мухин шутливо поклонился:

– Слушаю и повинуюсь, моя принцесса!

В глубине берега среди зарослей под нависающими скалами нашелся пятачок, свободный от перепутанных ветвей и корней, где было удобно разбить стоянку. Брызги сюда не долетали, поскольку до собственно водопада было метров сто, но с постоянным гулом воды пришлось мириться.

Крестьянин Ами с удивлением рассматривал палатку, которую полдня нес на своей спине. Он с искренним любопытством ребенка трогал стальные гибкие прутья, щупал водоотталкивающую ткань и дивился на антимоскитную сетку. Полиуретановые коврики, которые стелили на дно палатки, и вовсе вогнали его в ступор. Чувствовалось, что он никогда не видел ничего подобного. Чтобы построить дом в его деревне, жители использовали только обтесанные деревянные шесты, охапку сухих листьев равеналы для крыши и несколько пучков черешков этой же пальмы для набивки стен. Пол в их жилищах был земляной, а дым от внутреннего очага просачивался сквозь крышу.

Разбив совместными усилиями лагерь, группа разделилась. Гид, пилот и Чебышева, добровольно взявшаяся следить за спутниками, чтобы те не подмешали чего в пищу, остались готовить обед (или, скорей уж, ужин), а Вик, Кир и Патрисия захотели осмотреться.

Над местностью, конечно же, довлел водопад. Вода низвергалась с отвесного утеса, образовывавшего полукруглый цирк, разделяясь на три потока. Правая струя падала отвесно, а вот центральная и левая, самая широкая, натыкались по пути на выпирающие уступы и дробились еще на несколько шумных прядок. Над нижним уступом повисла в брызгах маленькая радуга.

В чаше цирка вода была на удивление мирная, если не считать узкую пузырящуюся полоску возле самой скалы. Матимбуна стихала после падения с высоты, словно ошарашенная подлостью внезапного обрыва, и прежнюю скорость свою набирала значительно дальше, за поворотом. В озерце отражались деревья и кусочек неба с облаками.

– «Под водопадом, где каждый день восходит белое солнце, хранил он свой секрет», – процитировал Кир отрывок эпитафии, которую все присутствующие успели выучить наизусть. – Надо бы подобраться к самым струям. Думаю, они скрывают пещеру или нишу с тайником.

– Разумно, – одобрил Вик.

Реализовать задумку на практике оказалось не так-то просто. Кир попытался, прижимаясь к отвесной скале, приставным шагом двигаться к середине, но сорвался и упал в воду. Вторая попытка закончилась тем же, не помогла и снятая обувь.

– Очень скользко! – сообщил Кир, выныривая из реки в третий раз. – Не за что зацепиться, руки скользят. И ваще, вода чертовски холодная!

Вик начал раздеваться:

– Вылезай! Я с другого конца попробую.

– Там тоже камни мокрые. Может, выше подняться, на уступ и уже оттуда на веревке? – Кир задрал голову. – Падать оттуда, конечно…

Но Соловьев по скале не полез. Он вошел в тихую заводь, разбивая отражения на сотни подвижных осколков, и поплыл прямо к водопаду.

– Тут подводное течение, – крикнул он, – и сильное. Меня сносит.

– А лодку нашу резиновую тоже снесет? – крикнул Мухин.

– Не знаю. Но использовать мотор не хотелось бы из-за местного племени.

– Да, не стоит привлекать их внимание, – пробормотала Пат, – может, обойдется?

До водопада осталось метров двадцать, когда Вик словно бы налетел на какое-то невидимое препятствие. Он на минуту замер на одном месте, а потом вдруг подтянулся на руках и встал сначала на колено, а потом и на ноги. Щиколотки его оставались в воде, и было непонятно, на чем он стоит.

Пат и Кирилл с интересом смотрели на эту эквилибристику. Вик раскинул руки, чтобы сохранять равновесие, и сделал шаг вперед. Удержавшись, шагнул еще дальше. Со стороны казалось, что он буквально шел по воде, как христианский святой, осторожно прощупывая путь.

– Вау! – восторженно проговорил Мухин. – А Адель-то оказалась права!

Пат закусила губу.

– Тут дорога! – крикнул Вик. – Кто-то вбил бревна в дно реки!

– И куда она ведет? – Кир от избытка чувств подпрыгивал на месте. – Она должна подводить к самому Зеркалу!

– Сейчас узнаем.

Дойти до конца Соловьеву не удалось. Он с шумным всплеском свалился с очередной подпорки, погрузившись в озеро с головой. Вынырнув, отдышался и принялся водить руками, стараясь обнаружить в желтоватой воде оставшиеся бревна. Но, видимо, они закончились, и Вик поплыл вдоль них обратно, чтобы найти начало странной дорожки.

Вертикально забитые бревна обрывались в трех метрах от берега. Все они имели разную высоту: на мелководье – совсем низенькие, на глубине же доходили до полутора метров. Расстояние между ними тоже разнилось. Поставили их очень давно, потому что все они почернели, разбухли и накренились, а кое-какие даже сгнили. С одного такого, развалившегося прямо под ним, Вик и упал.

Соловьев выбрался на сушу и растерся поданным Патрисией полотенцем. От холода его кожа покрылась пупырышками, а губы посинели.

– Замерз? – сочувственно спросил Кир. – Не подумали мы, надо было купить костюм для подводного плавания. Утепленный.

– Вряд ли в мадагаскарских лавках можно найти утепленные костюмы, – возразила Пат, – мы не на полюсе.

– Зато мы у цели, – сказал Вик. – Эту дорогу под водой сделали специально, и готов поспорить, что она носит церемониальный характер. Что-то вроде волшебного хождения по воде, которое демонстрирует жрец во время ритуала.

– То есть мы находимся на капище? – обрадовался Кир. – Круто! Дикарское племя, живущее здесь, поклоняется силам природы, и водопад для них – олицетворение мощи главного божества. Зеркало точно под водопадом! В месте силы.

– К сожалению, дорогу давно не обновляли, – объяснял Вик, продолжая одеваться, – бревна в ужасном состоянии и до водопада не доходят. Похоже, церемонии давно не практикуют.

– Ну и черт с ними! – воскликнул Кир. – Спустимся сверху по веревке.

– Мне не нравится идея с веревкой, – сказала Пат, – Адель говорила, что надо «ходить по воде». Но вода холодная… это тоже риск.

– Тогда достаем и надуваем лодку, как и собирались с самого начала. Если маневрировать с помощью весел, то можно, наверное, справиться с подводным течением и удержаться под струями сколь угодно долго.

– Все отложим до утра, – велела Пат, поглядывая вверх и по сторонам. – В это время года темнеет уже в пять. Не хочу туда лезть при свете фонаря. Мало ли какие сюрпризы нас ожидают.

Они вернулись к костру, где над почти готовым ужином, булькающим в котелке, сидели пилот и Чебышева.

– А где наш Сусанин? – спросил Кирилл у Лилии.

– Да вон он, у берега копошится, – Чебышева подбородком указала в заросли, спускающиеся к самой воде.

Кир пригляделся. Присев на корточках, Ами ковырялся в песке. В руках у него была небольшая миска, которую он болтал, потряхивая, словно пытаясь намыть золота.

Как оказалось, именно этим он и занимался – искал золотые самородки в Матимбуне. И даже преуспел: на дне миски, когда он вернулся к огню, тускло посверкивало несколько желтых крупинок.

– Богатое тут место, однако, – хмыкнул Кир.

– Государство разрешает местным разрабатывать недра, – пояснил Вик, грея протянутые к огню руки. – Драгоценные камни, золото – все, что найдешь, это твое.

– Так, может, и нам попробовать?

– У тебя прописка не та, – хмыкнула Лилия. – И вообще, я бы сто раз подумала, стоит ли злить местное племя. Они могут счесть, что мы их грабим. Эри, спросите, не боится ли воровать золото у дикарей.

Пилот перевел крестьянину ее вопрос. Ами замотал головой:

– Дикарям не нужно золото, – пояснил он, – они не ходят в магазины.

– А у вас в магазинах прямо вот так, за самородки продают? – удивилась Чебышева.

Оказалось, что изредка жители Фаритрамасины спускаются к побережью, где продают или меняют то, что у них в избытке, на нужные вещи: инструменты, семена или продукты, которые не выращивают в деревне. В любой лавке самородки и золотой песок у них готовы взвесить на аптекарских весах, оценить по текущему курсу и отдать за них товар.

– Ладно, давайте уже поедим, – сказал Мухин. – У меня с самого утра крошки во рту не было!

На ужин, помимо стандартной походной каши и фруктов, купленных накануне на рынке в Анкарене, путешественникам было предложено местное лакомство: китуза. Оно представляло собой жгуты отлично провяленной на огне свинины. Мясо прихватил с собой Ами и сейчас суетился, нарезая его на кусочки огромным тесаком, желая угодить спутникам.

Китузу первой попробовала и одобрила Чебышева, да и Эри отозвался о ней положительно, поэтому от мадагаскарской экзотики никто не отказался.

– Мясо крестьяне едят только по праздникам, основная их пища – рис, – рассказал Эри, – а то, что Толотро притащил сюда китуза, рассматривайте как рекламную акцию. Он хочет, чтобы вы купили у них продуктов перед отлетом. Китуза долго хранится без холодильника, а еще у них есть специи на продажу: перец, ваниль, приправы. Отдают дешевле, чем в других местах, но можете и поторговаться.

– Кстати, очень даже вкусная штука, – сказал Кир с полным ртом. – Я бы эту китузу взял.

Запивали ужин кофе, который также приготовил Ами. В кастрюльку он поместил плетеную корзиночку, выстланную изнутри тканью. В нее насыпал несколько столовых ложек молотого мадагаскарского кофе и залил кипятком из чугунка. Пока кипяток просачивался сквозь ткань, кофе успел завариться. На вкус он был не слишком крепок.

Наконец, с ужином было покончено, и усталые люди сразу стали готовиться ко сну.

Ночь прошла беспокойно. Спать вчетвером в одной палатке было тесно и душно, и это при том, что пилот и проводник устроились снаружи. Местные, в силу каких-то удивительных свойств, практически не страдали от укусов комаров, зато противные насекомые вовсю отыгрывались на иностранцах, умудряясь пролезть даже сквозь сетку. Здоровому сну мешал и многоголосый рев, доносившийся из джунглей, и шум падающей воды, и вонь репеллента, распыляемого с особой щедростью. Они все прекрасно высыпались на природе в военном лагере в Анкаратре, но здесь почему-то все звуки были преувеличенно громкими и тревожными.

Рассвет еще только занимался на востоке, окрашивая небо в бледно-желтые тона, когда лес, покончив с бурной ночной жизнью, ненадолго притих. Казалось бы, тут бы и лечь наконец досыпать в относительной тишине, однако проводник, наверное, единственный кто помнил, зачем туристы наняли его в поход, растолкал подопечных, не слушая жалоб.

– Вы проспите Белое солнце! – надрывался он, колотя ложкой по котелку. – Подъем, подъем!

Слов его почти никто не понимал, но действия не требовали перевода. Народ потянулся наружу, широко зевая и с красными глазами, в которых «насыпали песка», причем отнюдь не золотоносного.

Ами неодобрительно качал головой, глядя, как они сбились в кучку в ожидании «шоу с лемурами». Он не понимал, почему туристы, заплатившие такие деньжищи, не испытывают должного восторга, едва дело дошло до обряда.

Кирилл, как и остальные, отчаянно тер глаза, не спасло даже умывание ледяной водой Матимбуны. Соловьеву помогло, а ему нет. Кир нашел взглядом дрожавшую от утренней прохлады Чебышеву и, нырнув на минуту в палатку, вытащил одеяло, чтобы накинуть ей на плечи.

– Спасибо, – шепнула Лилия, принимая покорно щедрый жест, и это наконец-то пробудило Мухина ото сна.

– Я думаю, – шепнул он, взбодрившись, – что луч восходящего солнца скользнет по камням и высветит нужное место. Надо смотреть на водопад очень внимательно.

– Сомнительно, – сказала Чебышева, давя зевок, – в эпитафии не указан точный день, а это важно для подобных знаков. Мы же не на экваторе, где все одинаково.

– Все равно буду глядеть в оба. Вдруг будут знаки.

Они замолчали, неспешно крутя головами.

В западной части неба все еще плескалась темно-синяя, пусть и беззвездная, акварель, но восток светлел с каждой секундой, и это было заметно даже сквозь переплетение ветвей. Внезапно сгустившуюся тишину прорезала резкая, но по-своему мелодичная трель. Да, именно трель, а не животный крик, пусть по громкости он мало отличался от привычных ушам лесных воплей. В этой песне был ритм, стройность и синкопичная гармония.

Странное, ни на что не похожее, песнопение ширилось и крепло, превращаясь в многоголосый хор, управляемый невидимым, но толковым дирижером. Солист выводил свою партию серебристым тенором, а с противоположного берега реки ему отвечали подпевалы, вливая в общую мелодию свои собственные вариации, удивительно сочетающиеся друг с другом.

Хор то замолкал, то уходил на новые переливы. Одинокий голос лемура не произвел бы того сногсшибательного эффекта, какой получился от слияния десятков мощных глоток. Песня могла бы даже показаться человеческой, вот только слов было не разобрать.(*)

– Завораживает и парализует, – призналась Патрисия, – словно играют на расстроенной скрипке.

Оратория гремела несколько минут и оборвалась так же внезапно, как и началась, на самой пронзительной ноте, но люди еще некоторое время ждали продолжения, недвижные и слегка оглушенные.

– Кто-то заметил необычное? – громко задала вопрос Пат.

– Я смотрел по сторонам, но, кажется, ничего такого… – начал Кир.

Его перебила Лилия:

– За нами наблюдают. Вон из тех кустов! Они появились, как только лемуры запели.

– Значит, мне не показалось, – проговорил Вик. – Все гадал: ветер среди веток резвится или люди.

– Сколько их там, ты посчитал? – заволновалась Пат.

– Увы, – ответил Вик, – могу лишь предположить, что вместе со своими товарищами, укрывшимися позади палатки, их тут не менее десятка. Они хорошо маскируются.

Чебышева скинула одеяло и потянула из кобуры пистолет:

– Они за нами наблюдают, и, надеюсь, этим все и ограничится. Возможно, дикари боятся нас и не станут нападать, но стоит перестраховаться.

– Вы увидели «восход белого солнца» и получили благословение, – заметно нервничая, забормотал крестьянин. Эри едва поспевал за ним переводить. – Духи были благосклонны и не стоит их обижать насилием. Если мы сейчас быстро соберем вещи и уйдем, белолицые нас не тронут, и все закончится хорошо.

– Мы остаемся, – отвергла предложение Пат. – Нам нужно хорошенько осмотреть водопад.

– Это священное место для белолицых! – запротестовал Ами. – Когда они увидят, что вы туда полезли, они разозлятся. Они нам отомстят!

– Нам есть, чем их встретить, – сказала Чебышева, снимая оружие с предохранителя.

Догадавшись, что их присутствие обнаружено, бетсимисараки решили больше не скрываться. Из-за скал, из чащи и, казалось, прямо из-под земли в лагере стали появляться дикари. Их перемазанные в белой глине лица были ужасными и походили на маски. Вооруженные копьями и луками, они угрожающе целились в пришельцев, давая понять, что встреча цивилизаций вряд ли закончится миром.

Их было слишком много. Чебышева водила пистолетом, беря на мушку то одного, то другого, но в одиночку даже снайпер не смог бы всех положить.

– Вик, Кир, почему вы не достаете ваши стволы? – зло щурясь, спросила Лилия.

– Мой остался в палатке, извини, – смущенно проговорил Мухин.

– Остолоп!

Чебышева обернулась на секунду к Соловьеву и увидела на его поясе кобуру. Однако Вик не спешил. Он медленно отвел руку в сторону и накрыл ладонью ее пистолет, принуждая и Лилию опустить оружие.

– Сначала переговоры, – сказал он.

Но как говорить с воинственным племенем, когда твой переводчик валяется на земле лицом вниз и не способен связать два слова? Проводник из крестьян составил ему компанию, тоненько поскуливая от страха. Над ними, придавив спину пилота ногой, чтоб не рыпался, возвышался воин с копьем, чей наконечник почти упирался в основание шеи поверженного Толоро.

Вик сделал шаг, подняв руки ладонями вперед, показывая, что не вооружен. Дикари бурно отреагировали на движение, качнув копьями, но Соловьев не смутился. Он громко и чеканя каждый звук, произнес несколько слов. Это было миролюбивое приветствие, но дикари не обратили на него внимания, продолжая угрожающе скалить разрисованные лица.

Из рядов копьеносцев выдвинулся высокий мужчина, чью грудь украшало множество ожерелий, а руки были унизаны богатыми браслетами. Кожа его была раскрашена немного иначе, чем у воинов, вместо сплошной маски на щеках виднелось только три белых полосы, да и одежды на нем было побольше. Скорей всего, это был жрец, вождь или его заместитель, наделенный правом вести переговоры. Но главное – и это заметили все – на шее у него висел золотой диск с выпуклой полусферой в сердцевине. Он слишком сильно напоминал Каменное Зеркало, чтобы у Патрисии остались какие-то сомнения.

– «Белое солнце», Вик, ты заметил его амулет? – прошептала она.

Вик бросил ей, не оглядываясь:

– Стой спокойно!

Вождь приосанился, обвел взглядом притихших «туристов» и указал на Соловьева:

– Чужаки! – произнес он на неплохом французском. – Этот светловолосый человек нарушил закон. Он осмелился пройти по тропе Вечного Солнца к водопаду. Только великие колдуны наделены правом ходить по этой тропе и говорить с Солнцем. За это мы убьем его!

Пат рванулась вперед, не обращая внимания на грозный рык и наконечник, упершийся ей в живот:

– Это мой человек! И говорить о нем вы должны именно со мной! – произнесла она царственным тоном. – Он исследовал реку и водопад по моему приказу.

– Хорошо, мы убьем и тебя тоже, – согласился вождь и сделал знак воинам приступить к исполнению.

Лиля вновь вскинула руку с пистолетом...

(Сноска* Лемуры действительно умеют петь песни, правда не все, а лишь один их вид «индри», который и называют «поющий лемур». Итальянские биологи в течение 12 лет записывали звуки индри и выяснили, что их пение имеет много общего с человеческой музыкой. Эти приматы чувствуют музыкальный ритм, характерный только для людей. Речь идет о категориальном ритме – это когда ноты или доли в композиции имеют одинаковую продолжительность, а временные интервалы между началом нот происходят категорично, а не равномерно. Так можно отличить музыку от остальных звуков. У лемуров это ритм в одном темпе 1:1, аналогичный тиканью метронома, или 1:2 (топот-топот-хлопок), который мы слышим в песне «We Will Rock You». Ранее эту особенность находили только у птиц и людей, это первый случай, когда такое свойство обнаружили у других млекопитающих. Более того, в песнях лемуров присутствуют куплеты и припевы, а мелодии они перенимают друг у друга (обучаются) и умеют исполнять их хором и соло. Пение индри используют в самых разных ситуациях: чтобы найти потерявшегося члена семьи, когда претендуют на участки леса, а также во время «вокальных поединков» со своими соседями. Как и птицы, лемуры приветствуют восход солнца соответствующими серенадами, которые исполняют все члены стаи одновременно на разные голоса, но с единым ритмом и гармоникой)

28.4

28.4/8.4

– Подождите! – Пат подняла руку ладонью вперед. – Мой человек имел право ходить по тропе Солнца!

Вождь остановил своих воинов, готовых учинить смертоубийство. Прикрикнув на них и убедившись, что те застыли и не оспаривают его желание поговорить с «преступниками», он изучающе оглядел француженку с головы до пят:

– Женщина, ты чужая здесь, – изрек он, – это наша земля и наши законы. У тебя нет прав. И тем более их нет у твоего слуги.

– Права дают боги и духи! – крикнула Патрисия, впадая в патетику, призванную впечатлить дикарей. – Вы сами сказали, что по тропе могут ходить великие колдуны. Мой человек – колдун! И он пришел сюда искать Вечное Солнце и говорить с ним.

Дикари, не понимавшие, по-видимому, французскую речь, никак не отреагировали на заявление, но вождь отчего-то колебался. Пат укрепилась в мысли, что у охранников артефакта имеются секретные инструкции на случай, если за ним явятся.

– Мы пришли сюда по велению Андрианаманитры, – рискнула она, с запинкой выговорив имя верховного божества мальгашей, – нас направила Великий Оракул из Крепости Королей, Тень Бога Рамахавали.

– Ваш человек – чужак, – повторил вождь. – Андрианаманитра не мог его направлять. И Рамахавали не общается с белыми завоевателями. Ты лжешь, женщина.

– Я говорю правду. Андрианаманитра опекает всех людей на земле, и не вам решать, чего он может, а чего нет. Рамахавали озвучила нам его волю. Вы должны ее знать. Вас обязали не только хранить тропу от недостойных, но и обеспечить достойному возможность пройти к Солнцу.

Вождь покачал головой:

– Я не верю тебе. Ты утверждаешь, что твой слуга – колдун, которому позволено говорить с Солнцем. Однако вчера, когда он осмелился идти по тропе к водопаду, он упал в воду. Я видел своими глазами, как духи согнали его с тропы!

– Это было случайностью, – без тени сомнения заявила Пат. – Нас преследуют злые силы, которые желают нам неудачи. Но духи судят по конечному результату, и не вам идти против них. Когда мой человек, мой умбиаси, – она намеренно употребила местное слово, обозначающее колдуна, – снова вступит на тропу, он пройдет ее до конца.

– Я не позволю кому попало осквернять священную тропу! Если твой умбиаси действительно так могуч, как ты утверждаешь, пусть он для начала докажет свою силу иным способом.

Пат кинула быстрый взгляд на молчаливо замершего Соловьева:

– Он это докажет. Мой человек – великий чародей. И он достоин говорить с Вечным Солнцем, чей символ вы носите на груди.

Вождь невольно опустил глаза на свой золотой диск:

– Мы позволим представить нам доказательства. Если твой человек убедит нас, мы дадим ему пройти по тропе и поговорить с Солнцем. А если нет… мы убьем его. А потом убьем вас всех!

– Твой выход, великий волшебник, – шепнул Кирилл Соловьеву, – покажи им такой фокус, чтобы они сами принесли нам Зеркало на блюдечке.

– Этот парень большой скептик, – пробормотал Вик, – придется сделать так, чтобы и его проняло.

Выступать ему пришлось почти без подготовки. Сначала Соловьев показал несколько обычных фокусов вроде исчезающих и появляющихся в ладонях камешков, подобранных прямо там, на берегу. Смотрелось это интересно, и дикарей в общей массе заворожило, но скептическое выражение ни разу не покинуло глаз вождя, поэтому Вик перешел от банальной ловкости рук к истинному иллюзионизму, использующему психологические приемы. Отвлекая внимание, он заставлял зрителей видеть не то, что есть, а то, что надо. Он глотал тонкий нож (предварительно стянув его у зазевавшегося воина), подкидывал в небо небольшие плоды папайи, жонглируя ими и заставляя исчезать в полете, и делал еще множество самых разных вещей, которых на самом деле никогда не происходило.

Под натиском «неопровержимых доказательств» сдался даже вождь. С каждым новым трюком он все больше напоминал ребенка, впервые попавшего на конкурс иллюзионистов. Посчитав, что «клиент созрел», Вик перешел к заключительному этапу.

Он приблизился к вождю, поклонился и сказал:

– Все, что я продемонстрировал, лишь малая толика моих умений. Я могу удивлять вас днями напролет и ни разу не повториться, но главный вопрос сегодня звучал иначе. Вы сомневались, что я достоин говорить с Вечным Солнцем и ходить по тропе, состоящей из воды. Я покажу вам, что Солнце благоволит мне и слушается меня, и что я имею полное право выполнить волю Андрианаманитры.

Вождь хмыкнул и что-то сказал, обернувшись к соплеменникам. Возможно, перевел слова «колдуна». Воины закачали головами, заухмылялись и пододвинулись ближе, ожидая впечатляющей кульминации.

Вик еще раз поклонился и вернулся на свое место в центре круга. Соединив руки, он вытянул их вперед и перевернул, раскрывая ладони.

По толпе машьгашей прокатился ропот: в руках чужака, только что совершенно пустых, засиял золотой амулет вождя, изображающий «Белое солнце».

Никто не видел, как ему удалось снять его. Вождь схватился рукой за грудь, где золотой диск недавно висел в безопасности, и гневно надул щеки. Воины зароптали. То, что чужак так легко и нагло, в присутствии зрителей, не спускавших с него глаз, «украл» важный символ племени, потрясло их и разозлило.

Пат прикусила нижнюю губу. Она подумала, что напрасно Вик их провоцирует. Однако Соловьев не стал дожидаться, когда гнев дикарей воплотится в какие-то действия. Он подбросил золотое солнце в воздух – и оно неожиданно для всех зависло там, покачиваясь.

Воины ахнули. Вождь опустил руку и подался вперед, рассматривая собственный амулет. «Солнце», балансируя на невидимом канате, немного поворачивалось вокруг оси и то проседало, то взмывало вверх. Цепочка, прикрепленная к диску, безвольно свешивалась вниз и едва заметно подрагивала.

Вик почти не смотрел на амулет. Элегантным движением он развел руки в стороны открытыми ладонями к зрителям, и солнце зависло между ними, не касаясь пальцев. Вик плавно повернул руки ладонями друг к другу и стал медленно приподнимать правую ладонь вверх, а левую опускать. Горизонтально парящее «солнце» начало подплывать к нижней ладони. Вик поменял ладони, и «солнце» двинулось уже вверх.

Вик неторопливо водил руками, и амулет, повинуясь, следовал за ними. Пальцы Соловьева шевелились, словно указывая «Солнцу», куда последовать дальше, и оно летало в полной невесомости, описывая невероятные зигзаги и круги, а цепочка под ним извивалась, как живая змея.

Наконец Вик развернул ладони по направлению к вождю и сделал вид, будто толкает что-то вперед. Амулет покорно полетел к своему владельцу. Еще одно шевеление пальцами – и он развернулся в воздухе, а цепочка его расправилась и неожиданно наделась сама собой на шею вождя.

Вик опустил руки, сжимая их в кулаки, а вождь схватился за своевольный диск и принялся рассматривать его со всех сторон.

Дикари с любопытством тянули шеи, тоже пытаясь его рассмотреть. Они были поражены и поглядывали теперь на Соловьева с уважением и опаской. Никто из них больше не угрожал ему оружием.

Пат перевела дух. Вик поймал ее взгляд и подмигнул.

– Ну что, вы убедились, что мой человек – настоящий колдун? – выступила она вперед, нарушая повисшее молчание. – По-моему, очевидно, что ваш сакральный предмет ждет именно его и будет ему послушен.

Вождь оставил амулет в покое и выпрямился. Он обвел взглядом ожидающих его вердикта людей, задержался чуть дольше на европейцах, смотревших на него не менее выжидающе, и заглянул в глаза Соловьева.

– Хорошо, – изрек он. – Умбиаси достоин второй попытки. Мы позволим ему ступить на тропу к водопаду, и если он ни разу не свалится в воду, значит, Великое Солнце будет с ним говорить. Он даже сможет выбрать время и место для разговора. Но учтите: настоящие умбиаси ходят по тропе с завязанными глазами!

Пат слегка побледнела и скосила взгляд на Соловьева. Тот остался невозмутим и лишь едва заметно кивнул ей.

– Мы согласны, – сказала Патрисия вождю.

– Это еще не все. Идти ваш умбиаси обязан быстро и легко, потому что на тропе к Великому Солнцу танцуют. Танец посвящается самой жизни, которую Солнце оберегает. Если умбиаси станет ползти, спотыкаться и ковылять, то Великое Солнце рассердится и откажется с ним говорить. Трусливый и немощный умбиаси – это оскорбление для божества, и мой народ призван препятствовать подобным оскорблениям. Те, кого действительно направляет к нам Тень Бога Рамахавали, не совершают ошибок.

Пат снова посмотрела на Соловьева. Вик улыбнулся ей краешком губ.

– Когда моему человеку следует приступать к испытанию? – спросила она вождя.

– Сейчас, – вождь отвел, не глядя, руку назад и произнес по очереди на двух языках: – Дайте платок!

Ему услужливо вложили в ладонь требуемый предмет.

– Я сам завяжу умбиаси глаза, чтобы точно знать, что он не подглядывает.

Вику завязали глаза прямо там, в лагере, после чего два воина подхватили его с двух сторон и повели к заводи. Зрители двинулись следом.

Пат шла и с каждым шагом нервничала все сильней. Реке была непрозрачная, и рассмотреть бревна в ней было сложно даже с открытыми глазами, разве что по каким-то неявным признакам и движению воды, а уж про то, чтобы идти вслепую и не оступиться, не шло и речи!