Текст книги "Вернуться в Антарктиду (СИ)"

Автор книги: Нат Жарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 76 (всего у книги 110 страниц)

– Я был стажером, а стажёрам ничего важного не доверяют. А почему ты спрашиваешь? Думаешь, что альбиносы – результат диффузий и прежде их не существовало?

Мила снова поежилась. Адель продолжала кидать в нее непонятные взгляды, каждый из которых попадал прямо в сердце и пугал до дрожи. Миле все больше становилось не по себе. Глупо, наверное, но ей начало казаться, что сейчас она спит, и Адель – это вовсе не Адель, а кто-то еще. Именно так бывает в кошмарах, когда мало понятно, что происходит, но при этом очень страшно.

Мила отвернулась, не желая играть в гляделки с девочкой.

– Способности альбиносов могли корректировать с помощью диффузии, – сказала она Мухину, – как и мои.

– Не, Мила, ты, прости, но это другое. Тебя нарочно отправили в параллельный мир с помощью Солнечного ножа. А этих альбиносов никто никуда не отправлял.

– А вдруг все-таки отправляли? Что мы про них знаем…

– Мало, – согласился Кир. – Практически ничего. Но я уверен, что ты на них не похожа.

– Почему?

– Потому что ты за скобками.

– В смысле?

Уголки ее губ дрогнули и чуть съехали вниз, а между бровями пролегла складочка, и Кир велел себе быть осторожнее. Они вступали на зыбкую почву, и, наверно, не стоило продолжать разговор.

– Мне вкололи какую-то дрянь, потом перерезали горло...

Ее голос сорвался, и Кир успокаивающе (как ему казалось) произнес:

– Я все понимаю, Мила, но твой отец, при всем том что сделал, желал тебе добра. Он делился с тобой только проверенными и надежными разработками. Поверь, другие участники испытывали куда больше страданий.

– Как будто мне от этого легче!

– Аdeline! – послышался громкий окрик Пат. – Viens ici, tout est рrêt à manger!(* Аделин, иди сюда, все готово, чтобы перекусить)

– Оui, maman! (*да, мама!) – завопила Адель и, бросив Чебышеву у воды, побежала назад.

Пробегая мимо дюны, где стояли Мила и Кирилл, она задрала голову и крикнула:

– Vous allez aussi, n'est-ce pas? Mila, tu dois être obéissante comme moi, est-ce vrai?(*Вы тоже идете, не так ли? Мила, ты должна быть послушной, как и я, правда же?)

– Nous descendons déjà après toi! (*Мы уже спускаемся вслед за тобой) – откликнулся Мухин и посмотрел на Москалеву: – Не расстраивайся понапрасну. Все образуется!

Мила не ответила. Она смотрела расширившимися глазами прямо перед собой, и Кир, проклиная свой длинный язык, слегка запаниковал.

– Эй, ну ты чего?

– Я должна быть послушной… – тихо, как сомнамбула, проговорила Мила. – Он так сказал.

– Кто «он»? Ты меня слышишь, Мила?

Не дождавшись пояснений, Кир придвинулся к ней:

– Ты же не собираешься уйти в транс?

Он придержал ее за плечи, опасаясь, что девушка вот-вот завалится навзничь, но это прикосновение ожгло его, будто удар тока, и Кир отдернул руки.

– Черт! Да что это ты опять удумала?

Мухин был ошарашен: произошедшее напомнило ему монолит Сокгён. Тогда, пытаясь войти в транс, он точно так же касался камня и ощутил, будто тот под напряжением. Однако в Корее Кир нарочно старался попасть в резонанс, сейчас же ничего подобного не было.

– Мила? – он заглянул ей в лицо, не решаясь больше дотрагиваться.

– У вазимбы нет надо мной власти! Нет власти…

– Ты бредишь?! – Мухин обернулся к машинам: – Вик, Вова! У нас тут риск свалиться в «Красный Пять»!

Соловьев и Грач с секундной заминкой переглянулись и бросились к ним. Кир нервно сжал руки: Грач наверняка устроит ему нагоняй, но пусть так, чем повторение давешней истории.

Мила моргнула, и на долю секунды в ее глаза вернулась осмысленность:

– Я в порядке, – прошептала она. – Не стоило их звать. Он меня не получит!

Мухин так не думал.

Патрисия и Демидов-Ланской тоже встревожились.

– Кир, в чем дело? – крикнул Иван.

– Не знаю! Мы ничего не делали, честно!

– Помощь Сабурского нужна?

– Не вмешивай пока никого! – крикнул Грач на бегу. – Я сначала сам!

По лицу Милы пробегали странные тени. Кир видел, что она старательно выполняет дыхательные упражнения, но что-то мешает ей сосредоточиться. Грач, развивший спринтерскую скорость, был уже рядом, когда в ее состоянии произошел некий перелом, девушка вскрикнула и покачнулась.

– Мила, ты только держись!

– Я держусь, держусь... – Но вопреки собственному заявлению она медленно осела на подкосившихся ногах.

Мухин схватился за нее, но, получив очередной «удар током», не сумел удержать и не удержался сам. Они рухнули вдвоем, с двойным вскриком, прямо под ноги взлетевшему на гребень Грачу.

Кир был уверен, что отделается, как говорится, легким испугом, но абсолютно все сегодня шло не по плану. Вместо того, чтоб упасть на мягкий горячий песок, он полетел в бездонную дыру. Он падал и падал, вращаясь и теряя всякую ориентацию, пока не свалился с громким всплеском в ледяную воду.

Он камнем ушел в глубину. В испуге рванулся, замолотил ногами, выталкивая себя на поверхность. Поверхность маячила где-то высоко, до нее было плыть и плыть, а воздух заканчивался… От адского холода до боли свело мышцы, легкие горели, требуя сделать вдох, однако он смог, дотерпел – вынырнул. Разинув рот, вдохнул наконец… Но налетевшая волна тотчас снова его притопила. Кир из последних сил выпрыгнул, заорал... Наглотался воды. Соленой…

– Руку! Руку давай!

Кир услышал, но ничего не понял: кто кричал? кому? чего хотел? Не до того ему было, чтобы анализировать, он боролся за жизнь, боролся с волнами, с холодом и отчаянием, заполнившим его до краев. Оказывается, страх его, считавшийся потерянным навсегда, никуда не делся. Все эти годы он был с ним и в нем, просто затаился, а сейчас вдруг решил проявиться. Не вовремя, разумеется. Как никогда прежде Киру требовался здравый рассудок. Барахтаясь в смертоносном ледяном океане он не собирался сдаваться.

Чужая сильная рука схватила его за шиворот футболки и потащила вверх.

Сориентировавшись наконец, Кир помогал спасителю. Одной рукой он греб, другой вцепился в протянутую мужскую ладонь. Берег – каменный, высокий, покрытый скользкой галькой, оказался совсем рядом, но вскарабкаться на него самостоятельно у него не получилось бы, силы иссякли. Мужчина выволок его, как тюленя, и плюхнулся рядом, переводя дух.

Кир лежал на земле, дышал со свистом, и его била дрожь. Было холодно, очень холодно, а его одежда состояла из легких брюк и футболки.

«Это не Мадагаскар», – мелькнула первая связная мысль.

Он с трудом сел, подтягивая дрожащие колени к подбородку. Смахнул со лба отросшую челку, чтобы взглянуть на того, кто спас его от утопления, – и обомлел.

Этого человека он совсем не ожидал увидеть.

– Павел? – хрипло спросил он. – Павел Долгов?!

– Здравствуй, Кирилл, – ответил Павел, буравя его неестественно черными глазами, в глубине которых тлел опасный огонь. – Я давно тебя жду. Не хочешь объяснить, где ты шлялся все эти месяцы?

– Что?

Долгов, которому минувшие годы не прибавили ни морщинки, ни седого волоска в пышной шевелюре, наклонился к нему, ухмыляясь:

– Я же звал тебя, помнишь? Думал, ты будешь порасторопнее. Юный гений как-никак! Готов к любым неожиданностям. Или я в тебе ошибся?

– Г-где мы? – брякнул Кир, лязгая зубами и стараясь при этом не откусить себе язык.

– Не разочаровывай меня, Кирюша. Ты же видишь: мы на берегу океана.

– Индийского?

– Индийского, – подтвердил Долгов. – Скажи, вы уже готовы вытащить меня отсюда? Я очень хочу присоединиться наконец к жене и дочке.

Кир чувствовал себя как в театре абсурда. Если бы еще не этот холод! Холод мешал думать, он превратил мысли в застывшие льдинки.

– Ты же поможешь мне, парень? – продолжил Долгов. – Ты убедишь Патрисию поскорей открыть мне дверь?

– К-какую д-дверь? – тупо спросил Мухин. Он смутно чувствовал, что все не так, но не понимал, что с этим делать.

– Дверь в ваш мир, разумеется, – Павел схватил Мухина за плечо, отчего тот дернулся, испытывая боль от слишком крепкой хватки. – Вы же привезли с собой Чашу, мое дорогое «Черное солнце»? Скажи мне, что вы ее привезли!

– Чашу?

– Не повторяй за мной как попугай! Думай о том, что я тебя спрашиваю. Мне нужна Чаша, слышишь? Вы должны принести ее в храм, чтобы там с ее помощью открыть мне дверь. Где Чаша, Кирилл? Ты понимаешь меня? Где Чаша?!

Кир отшатнулся, вырываясь. От прааедного гнева его даже перестало знобить. Понимание, прорвав ледяные оковы, затопило его разум:

– Нет у нас никакой Чаши! И вы – не Павел!

Глаза существа полыхнули злобой:

– Напрасно ты так со мной, мальчик. Я же тебе только что жизнь спас!

– Сначала чуть не утопили, а потом спасли? Ха! – Кир оттолкнулся от хрустнувшей гальки и вскочил: – Не морочьте мне голову!

Его замерзшие и непослушные ноги разъехались на мокрых камнях, и он, взмахнув руками, неуклюже плюхнулся с берега обратно в воду. Там было глубоко, и он сразу же ушел с головой.

Существо захохотало:

– Ну тогда поплавай еще! Плавай до тех пор, пока не дойдет: лучше быть послушным, чем мертвым!

Кирилл вынырнул, отплевался и заорал:

– Пошел нах**, урод!

Он твердо теперь знал, что все это обычный морок, и нет никакого ледяного Индийского океана, и он не утонет. Нельзя утонуть в кошмарном сне! Рано или поздно он проснется, и все вернется на круги своя.

Вот только дурацкий сон никак не желал заканчиваться...

25.4

25.4/5.4

Кирилл очнулся от того, что Грач бил его по щекам. Глубоко вдохнув, он резко сел, заставляя Володю откатиться, чтобы не получить удар головой.

– Ч-что произошло? – выкрикнул Мухин, тараща глаза.

Мила и Вик стояли над ним, с тревогой вглядываясь в его лицо. Грач сидел сбоку прямо на песке и тер шею, смахивая струйки едкого пота.

– Ты грохнулся в обморок как девчонка, – сообщил он.

– Я? – Кир завертелся, осмысливая то, что видели его глаза: дюны, изумрудный океан, пальмы… И жара – благословенная жара, проникающая в окоченевшее тело!

– Думали, Милку спасать надо, а вышло, что тебя. Ты чего, парень, на солнце перегрелся?

– Судя по тому, как он активно вертится, – заметил глубокомысленно Соловьев, – с ним уже полный порядок.

К ним на гребень поднялся Демидов-Ланской. Оглядев всех по очереди, сморщился.

– Ложная тревога, – упреждая вопрос, сказал Вик.

Мухин, окончательно придя в себя, поднялся на ноги. Они почти не дрожали и довольно крепко держали тело.

– В расставленные сети угодил я, как ни прискорбно, так что тревога не совсем ложная, – начал он, притоптывая поочередно то правой, то левой и размахивая руками, чтобы разогнать кровь и окончательно согреться. – Думал, хана мне.

Демидов-Ланской воззрился на него. За его плечом появилась голова Патрисии. Раскрасневшаяся и встрепанная, с прищуренными глазами, она с нетерпением уточнила:

– Какие сети?

– Да, объяснись, – сказал Грач, поднимаясь и отряхиваясь от песка.

– Я встретился с Павлом Долговым… – Кир тотчас поправился: – Нет, не лично с Павлом, а с существом, которое им притворилось. Все произошло мгновенно и было точно так, как и у Сокгёна. Думаю, он нас караулил, но Мила увернулась, а я проворонил момент. Он меня как-то выдернул к себе...

– Он – это альбинос? – Иван вопросительно посмотрел на Виктора, словно бы намекая ему о чем-то. – И который из них?

Виктор спросил:

– Как ты понял, что это не Долгов?

Кир шмыгнул носом, полным соплей:

– Да просто Долгов не вел бы себя как истеричный придурок. Не хватал бы меня словно клещами и не орал бы, где Чаша. Павел был уравновешенным и интеллигентным.

– Я бы с этим поспорила, – тихо произнесла Пат.

Кир снова шмыгнул носом и задрал короткий рукав футболки, оголяя левое плечо. На коже отчетливо проступили красные пятна, похожие на след от пальцев.

– Ого! – Мухин потер плечо. – Болит, но я даже не ожидал…

– Покажи! – Пат выступила вперед, изучила наливающиеся на глазах синяки. – Разве мысленные образы способны оставить такое недвусмысленное вещественное доказательство?

– Если сознание человека убеждено в реальности происходящего, то вполне, – ответил Вик. – Это как при гипнозе. Внушишь, что прикасаешься раскаленной кочергой, и на коже образуется ожог.

– Этот гад меня едва не утопил в ледяной воде! – сердито произнес Мухин и закашлялся. – Сначала вытащил, а потом… Черт, я воды наглотался, в горле першит.

– Но одежда не мокрая, – заметил Грач.

– Одежде не внушишь, – возразил Вик. – А вот признаки переохлаждения на лицо. Идем, Кирюш, в вещах я клал термос с чаем. Надо тебя напоить.

– Спирту бы ему, – пробормотал Володя. – Водки в твоих вещах случайно нет?

– Водки нет, а таблетка аспирина есть. Не помешает.

Соловьев повел Мухина вниз. Мила держалась рядом. Остальные потянулись следом.

– Говорите, существо с внешностью Долгова Чашу требовало? – задумчиво уточнил Демидов-Ланской.

– Ага, – откликнулся Кир на ходу. – Мы типа должны ее срочно доставить в храм и открыть ему портал. Он ужасно агрился (*сердился), что мы медлим.

– «Прозерпина», кажется, все ближе к поставленной цели, – сказала Пат. – Они хотят контролировать будущее с помощью технологий, и они скоро будут его контролировать.

– Нельзя контролировать будущее, – возразил Иван. – Можно контролировать людей, лидеров, учёных, но будущее придет и все вывернет наизнанку. Они просто не представляют, во что ввязываются. Не имеют понятия, сколько там нюансов и какой космический объем информации. Это задача не для людей – для существ высшего порядка.

– А разве не таких существ со сверхспособностями они собираются клепать? – резонно спросил Грач.

Пат вздохнула:

– Все контролировать, конечно, нельзя, – согласилась она, – но у них будет достаточно широкий коридор возможностей. Особенно, если они научатся влиять на умы простых людей через таких вот генетически измененных индукторов. Сколько человек способен подчинить себе один мутант?

– Кстати, это интересно, – Иван поравнялся с Мухиным. – Кирилл, как получилось, что вы вообще что-то увидели? Что этому предшествовало?

Мухин колебался. Вик достал термос, налил ему в крышку чая, потом, тихо посовещавшись с Сабуровым, полез в аптечку.

– Неужели вы не заметили, что именно послужило спусковым крючком? – допытывался Демидов-Ланской.

Мухин смотрел на Чебышеву, сидевшую на коврике вместе с Адель. Во время поднявшейся шумихи она успела вернуться к машинам и вновь взвалила на себя роль няньки. Напустив на себя занятой вид, она избегала его взглядов, словно состояние Кирилла ее совершенно не волновало, но хмурые складки в уголках губ и несвойственные ей нервные движения рук говорили, что девушка напряжена и о чем-то сильно переживает.

Кир улыбнулся, удовлетворенный увиденным. Следовало признать, что абсолютное равнодушие Чебышевой его бы ранило, но равнодушие наигранное наоборот придало сил.

– Кирилл, вы меня слышите? – повысил голос Демидов-Ланской. – Я знаю, вам есть что сказать, вы наблюдательный.

– Я дотронулся до Милы, – произнес Кир.

Соловьев замер. Мила взглянула на него с недоумением. Пат нахмурилась.

– Не уверен, что именно это сработало, – поспешил разъяснить он, – может, оно так совпало, но было похоже, будто меня конкретно током шибануло.

Его рассказ не отнял много времени и заставил всех задуматься.

– Вы изучили документы, найденные в компьютере Михаила Загоскина? – спросила Патрисия у доктора Сабурского. – Что вы можете сказать об изменениях, произведенных с ее ДНК? Они предназначены для облегчения работы с Зеркалом или для превращения в Зеркало?

Сабурский смущенно откашлялся:

– Мне трудно судить… Пакет данных у Загоскина неполный, да и выводы, которые он делает, на мой взгляд, поверхностные. Единственное, что я могу в данной ситуации, это наблюдать и сопоставлять. Людмила не прошла все стадии трансформации, новые рабочие участки только начинают оказывать влияние на организм, не достигнув пика…

– Москалева может генерировать поле гравитационного магнита или усиливать источники этого излучения? – настойчиво продолжила расспросы Пат.

– Прану, энергию ци мы все в какой-то степени генерируем, – заметил Грач. – Но кто-то больше, кто-то меньше. Сравнивать можно со средними значениями, но прогресс всегда индивидуален.

– Если у меня будет возможность вернуться с ней на наш полигон и провести необходимые замеры… – начал Сабурский.

– Мы не можем их отпустить, – перебил Демидов-Ланской, – и не можем сами все здесь бросить. Вы прекрасно это знаете, Игорь. Работайте с тем, что есть.

– Мне кажется, я довольно хорошо справилась с сегодняшней проблемой, – робко заявила Мила, – я учусь владеть собой, и с каждым разом получается все лучше. Предыдущая атака в лагере оказалась для меня неожиданной, но сейчас этот прием у них не сработал.

– Однако вместо тебя они зацепили Кирилла, – заметил Грач. – Почему именно его? В нем тоже есть особенности? Может, у нас всех, побывавших под излучением «бублика», при определенных обстоятельствах открывается «третий глаз»?

– Я тесно общаюсь с Милой, но ни разу не испытал ничего подобного, – возразил Вик. – Дело не в «бублике».

– Или до тебя просто не дошла очередь, и ты будешь следующим, – мрачно сказал Грач. – С этими видениями надо заканчивать.

– Не заканчивать, а управлять ими! – Соловьев перевел взгляд на Адель, как ни в чем небывало уминавшую в тени тента бутерброд. – Пока у операторов «Прозерпины» есть на нас круглосуточный выход, мы не должны этот факт игнорировать. Постарайся придумать, как перехватить управление.

Пат подошла к дочери и уселась рядом с ней на край ковра:

– Аделин, – сказала она по-французски, – ты давно общалась с папой?

Адель проглотила последний кусок бутерброда и, облизнувшись, ответила:

– Совсем недавно, мамочка.

– Он и сейчас нас слышит?

– Нет, он ушел.

– О чем вы говорили?

– Мы не говорили, – Адель вытерла салфеткой, поданной ей Чебышевой, рот и руки, – он просто был.

– Папа соприкасается с тобой, чтобы видеть и слышать то, что видишь и слышишь ты?

– Это не нарочно, мамочка. Я ничего ему не говорю, но он все равно все знает про меня.

– А ты? – спросила Пат. – Ты знаешь про него всё?

– Я тоже знаю. Папа сердится, когда я спрашиваю его, почему он так поступил. Или так подумал. Он говорит: «не суй свой носик не в свое дело». Но у нас одни глазки на двоих, потому что мы одна семья.

– И что ты видела сегодня, Аделин?

– Папа запретил тебе говорить.

– Это неправильно, – Патрисия погладила дочку по голове, демонстрируя невероятное терпение. – Я же тоже член семьи, не так ли?

Адель озадачилась:

– Так, мамочка. Но ты не видишь то, что видим мы с папой.

– Именно поэтому ты и должна мне все рассказывать. Для меня это очень важно, дорогая.

– Я видела остров, – после секундной запинки сказала Адель. – Малюсенький остров в Индийском океане. Там было очень холодно, и шел снег. Папа был там.

– Он живет на острове?

– Не живет. Это… это остров для игры! Они там играют.

– Кто играет, Аделин? В какую игру?

– Взрослые играют в… в прятки! Папа тоже. Он ищет тех, кто спрятался.

– Удачно?

– Иногда находит. Там прятаться совсем негде, но Тимур очень хитрый. Когда его находят и хотят поймать, он делает молнию и все перепрятываются.

– Что он делает, прости, – молнию?

– Он как бы кричит «Ба-бах!» и бежит в другое колечко. Все бегут. Папа не видит куда, потому что остров немножко меняется. Он идет их искать. Папа всегда водит.

Вик присоединился к Патрисии и, получив от нее безмолвное разрешение, задал вопрос:

– Адель, а кто такой Тимур?

– Это друг Юры, – ответила девочка. – Он хороший. Он Юру спас.

– Значит, Юра жив?

– Иногда жив, – вздохнула Адель. – Я знаю, что вы хотите с дядей Юрой поговорить, но я не успеваю. Когда остров меняется, Юру надо искать снова и снова. Никто не знает, где он окажется. Даже папа.

– Юра тоже играет в прятки?

– Ага, – Адель улыбнулась. – У них весело. Только холодно очень. Я думаю, они хотели бы поиграть на Мадагаскаре, папа хочет на Мадагаскар, но их не выпускает. Они там все застряли немножко.

– И твой папа застрял? – уточнил Вик.

– И папа, и Юра, и Тимур, и все-все, – Адель вздохнула. – Папа просил Милу пойти в храм, чтобы побыстрей выбраться, но Мила не пошла. Папа считает ее непослушной, только я знаю, что Мила придет в храм потом. Завтра.

– И что Мила будет делать в храме?

– Мама нажмет кнопочки на пьедестале и откроет дверку, а Мила войдет в нее и приведет к нам всех, кто застрял на острове. Если получится.

– А может не получиться? – быстро уточнила Пат.

– Всякое бывает, мамочка. Чтобы открыть дверку, надо сначала найти дядю Юру, а он прячется. Можно не успеть или промахнуться, попасть не в то колечко. Но иногда у тебя получается.

– Ты мне поможешь, Аделин?

Адель кивнула:

– Конечно! Я тебя люблю! Я буду твоей помощницей.

– Я тоже тебя люблю, рыбка, – Пат поцеловала ее в лобик.

– Мама, тебе нужен маленький меч. Вот такой, – девочка развела руки, показывая некрупный размер, подходящий больше для кинжала. – Он некрасивый и страшный, в нем живут молнии. Такой меч есть у Тимура. Он делает им молнию.

Пат и Вик переглянулись. Теперь он понуждал ее взглядом задать следующий вопрос.

– Где искать этот меч в нашем мире, ты знаешь, котеночек? – обратилась Патрисия к дочери.

– Нам его принесут.

– Кто?

– Это будут плохие дяди. Очень плохие. Но меч хороший, хотя и страшный.

– А Зеркало? – спросил Вик.

– Ты найдешь его в камне, – улыбнулась Адель. – Дядя Вик, ты почти всегда его находишь, и завтра тоже найдешь!

– В камне найду, не в реке?

– В реку нельзя. Это опасно. Можно умереть.

– Почему? – быстро уточнила Пат, снова переглядываясь с Соловьевым. – Там живут крокодилы?

– Нет, в реке холодно. Но дядя Вик будет ходить по воде, как самый настоящий волшебник. И не утонет. Я знаю, я видела! Он пойдет по воде и найдет Зеркало с черным камешком. Это точно.

Последнее пророчество Адель, пусть и очень странное, вдохнуло в путешественников надежду. Все как-то сразу засобирались, начали сворачивать стоянку и грузиться по машинам. До Туамасины, первого пункта их маршрута, оставалось ехать несколько часов, но утомительное пребывание в тесном салоне больше никого не расстраивало.

– Тяжело толковать слова ребенка, – тихо сказала Патрисия Ивану, когда «Хаммеры» уже с полчаса катили по шоссе. – Тем не менее, я, кажется, понимаю, о какой ловушке на острове шла речь.

– Я тоже понимаю, – кивнул Демидов-Ланской. – Они угодили в коллапсирующий мульти-фридмон (*), замкнувший несколько локальных планов из разных миров. Это та самая опасность из-за частой и неконтролируемой диффузии, о которой я предупреждал в докладе о гравимагнитных хаотических сжатиях и растяжениях. Помнишь?

Пат кивнула:

– Да, но, к счастью, для «Черного Солнца» нет проблем пробить канал в мульти-фридмон. Используя режим «Миксмастер», можно поймать волну испарений на горизонте(**), но для этого требуется виртуозно определить момент. При коллапсе даже идеальной сферы гравимагнитное поле быстро меняется, а мульти-фридмон из-за бесконечного числа своих вариантов априори неоднороден. Мы с тобой будем очень сильно рисковать, пытаясь избежать взрывного дефекта масс.(***) Малейшая ошибка с построением портала обернется катастрофой.

– Не хотелось бы получить на выходе вместо человека его эквивалент в виде энергии и разнести на молекулы храм, а то и добрую половину Мадагаскара. Нам позарез нужно Зеркало для настройки. Зацепить нужную волну без него не представляется возможным.

– Вик его найдет, тебе же сказали.

– Но не сказали, как именно он сможет ходить по воде аки посуху. Река окажется мелкой?

– Разберемся на месте. На крайний случай у нас есть надувная лодка. А вот расчеты коридора за нас с тобой никто не сделает, вот о чем должна сейчас болеть голова. Осталось не так много времени, Ваня. Через три-четыре дня генерал привезет Имерельскую Чашу. Он не захочет таскать ее при себе слишком долго. Максимум неделю.

Демидов-Ланской потер переносицу:

– Конечно, я бы предпочел проводить сопутствующие расчеты на полигоне, в спокойной обстановке, а не в походных условиях, но полагаю, что за неделю справлюсь. Лишь бы артефакт оказался у нас в руках.

– Учти, реальное Зеркало может функционировать не совсем так, как мы предположили. Сколько-то времени уйдет нато, чтобы разобраться.

– Это явилось бы плохой новостью.

– Но есть и хорошая. В Циазомвазахе сохранился постамент для «Солнца», и его удастся запустить. Когда мы подключим к нему Чашу, то задача во многом упростится. Все же Ключ не обладает и половиной тех функций, что нам потребуются. А с полной линейкой режимов даже коллапсирующий мульти-фридмон нас не остановит.

– Мадам, я думаю, нужно повторно связаться с Вещим Лисом, – заявил Демидов-Ланской.

Пат, уже увлеченно решающая в уме новую задачу, услышав прозвище генерала, вздрогнула.

– К чему? Мы говорили с ним накануне, и я не жажду повторения.

– Появилась новая информация.

– Видения Мухина? – Патрисия скорчила гримаску. – Они укладываются в общую концепцию. Последняя диффузия, затронувшая архипелаги Крозе и Кергелен, согласуется с гипотезой о гравимагнитной волне испарений с границы замкнутых на себя участков Мульверсума. Это было в докладной записке, которую мы ему предоставили.

– Если он в ней разобрался.

– Это уже не моя забота. Прежде чем звонить генералу, я бы предпочла все просчитать до конца и говорить предметно, с внесением ряда предложений, а не просто щеголять красивой гипотезой. Он обязательно спросит, как все это применить на практике, а я не готова гарантировать рабочий механизм «Миксмастера» с учетом новых вводных.

– Согласен. И все же кое-что я бы довел до его ушей незамедлительно, – произнес Демидов-Ланской. – Пошли ему хотя бы сообщение по личному каналу.

– О чем?

– О Тимуре. Друге Юрия Громова, который спас ему жизнь в одной из версий бытия.

Пат соображала целых пять секунд:

– Почему Лисице надо знать об этом немедленно? – наконец сдалась она, не найдя убедительных причин.

– Потому что Тимур – его человек. Лис спрашивал меня о нем перед нашим отъездом. Хотел уточнить его судьбу. Теперь мы ее знаем благодаря Адель.

– Вещий Лис обсуждал судьбу секретного агента с ведущим физиком Проекта? – Пат развернулась на сидении, рассматривая Ивана, будто бы сомневаясь, что он серьезен. – С какой стати?

– Во-первых, Тимур – «глаз урагана».

– Что?!

– А во-вторых, если верить Адель, у него есть «Солнечный нож».

Пат мельком глянула на притихшую дочь:

– Даже если и так... Этот Нож нам недоступен. Он в параллельной реальности, откуда нет нормального выхода. И входа тоже, мы не можем ничего туда передать.

– Мадам, хочу спросить, а вас лично ничто не настораживает в словах Адель?

– По поводу Ножа? Я не люблю фантазировать, Ваня. Мне неизвестны подробности, поэтому строить версии смысла не вижу. Я просто учитываю, что в пузыре на Крозе может находиться полезное устройство древних, но рассчитывать на него глупо. Вот и все.

– Наверное, не стоит сомневаться в словах Аделин, но меня смущает один прискорбный факт, – тихо заметил Иван. – Имея «Солнечный нож», легко избежать попадания в коллапсирующий мульти-фридмон. Он для того и предназначен, собственно. Зачем Тимур загнал их всех в смертельную ловушку?

– Адель сказала, они прячутся.

– От кого? Прятаться от телепата, угодившего в ту же ловушку, бессмысленно. Телепат перемещается вместе со всеми и не в состоянии заметить изменений. Тимур перекраивает реальность мульти-фридмона, буквально нарезаю куски плазменным резаком. Перед кем он городит таким образом баррикады? Кто жаждет прорваться с Крозе на Мадагаскар? Кого на самом деле увидел Мухин под личиной Павла Долгова?

Пат пожала плечами:

– Разве это важно? Вопросы, интересные контрразведке, не относятся к физике пространств. Нам некогда думать еще и об этом. Это вообще не наша забота, Ваня!

– Отнюдь. Если мы желаем выстраивать портал на Крозе, мы должны понимать, что там происходит. В условиях, когда прямая связь отсутствует и даже Адель неспособна найти Громова, чтобы поговорить с ним, только Вещий Лис способен прояснить нам этот вопрос.

– Это параллельная реальность. Наш Виталий Лисица не имеет к ней отношения.

– Я знаю. Но он способен предположить.

– Что вам известно об этом Тимуре? – спросила Пат после непродолжительного молчания.

– Немногое, – вздохнул Демидов-Ланской. – Он расследовал деятельность «Прозерпины» на Кергелене, но в нашем мире погиб. Однако недавно Лис получил от него сообщение. Оно пришло к нему сложным путем из параллельного пространства. Лис сомневался, что так бывает, но я ему объяснил. Он хотел просить тебя о помощи, хотел расспросить Аделин, но в тот день ты была настроена категорично.

Пат хмыкнула. Ее мнение с тех пор не изменилось.

– Простите, что вмешиваюсь, – вдруг заговорила Лилия Чебышева. – Я не хотела подслушивать, но вы говорили без стеснения. В общем, я подумала, что Виталий Федорович пытался узнать о судьбе Тимура Борецкого.

– Вы были знакомы? – заинтересовался Демидов-Ланской.

– Мы встречались однажды в кабинете у Виталия Федоровича. Борецкий отобрал мою кандидатуру в свою группу, но что-то, видимо, не срослось. Он отправился на Кергелен в одиночку и уже не вернулся оттуда. А меня потом Виталий Федорович определил в вашу команду, когда встал вопрос о посещении южно-корейского парка с монументом Сокгён.

– Ясно, – сказала Пат. – Считайте, что вы меня убедили. Я подумаю, что написать генералу.

Остаток пути они проделали в тишине. Демидов-Ланской достал планшет и пытался на нем что-то писать, невзирая на тряску. Адель дремала, привалившись к Лиле. Та глядела в окно.

Дорога на Туамасину вилась среди рисовых полей, небольших рощиц и деревенек. Изредка попадались остатки девственного джунглей, мелкие журчащие речки и спокойные озера, где местные жители ловили рыбу, но в основном вдоль шоссе стлались буйные заросли савуки, выросшей на месте дождевых лесов, изведенных в результате беспечной хозяйственности. Сухая и пыльная трава, приникшая к земле, уступила место высокой, наливной и ярко-зеленой. Появились пальмы и гигантские веера равеналы, похожие на распушенный павлиний хвост.

Деревни стали встречаться все чаще. Красно-коричневые мазанки народа мерина, обычные для центральных областей, сменились деревянными мышиного цвета хижинами бетсимисараков. На низких изгородях висели для продажи тяжелые связки бананов.

Местность то повышалась, то снова бежала под уклон. Делая крутые виражи, дорога кружила промеж низких холмов, приобрётших остро-коническую форму. Камни, выпавшие из раздолбанного асфальтового покрытия, немилосердно барабанили по днищам автомобилей, хотя водители и старались объезжать каждую рытвину.

На чистом небе стали появляться облака: сначала белоснежно-чистые, словно их только что постирали, потом – темные, мрачно-серые, напитанные морской влагой. Когда подъезжали к Туамасине, пошел дождь, который все крепчал и крепчал, и вскоре город скрылся от любопытных взглядов за стеной отвесно падающей воды.