Текст книги ""Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) (ЛП)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Соавторы: Михаил Медведев,Надежда Сакаева,Кайла Стоун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 236 (всего у книги 359 страниц)

Глава 32

Ханна

День двадцать седьмой

– Я приготовлю горячий шоколад, – сказал Ноа, хотя она не просила об этом. Бросив настороженный взгляд на Призрака, он обогнул остров, чтобы добраться до столешницы и пошарить в шкафах.

Ханна поняла, что он хочет отвлечься. Ноа никогда не умел справляться с неприятными эмоциями. Он предпочитал сглаживать ситуацию и делать вид, что все в порядке, даже если это совсем не так.

И среди катастрофических перемен некоторые вещи остаются неизменными.

Призрак коснулся ее бедра. Она потянулась вниз и рассеянно почесала его за ушами.

– Я так рада была увидеть Бишопа, – Ханна в очередной раз пыталась сменить тему разговора на более нейтральную. – Мы должны пригласить его и Дафну. Не могу дождаться, когда увижу Юнипер и Хлою.

Ноа застыл на месте. Он стоял неподвижно, спиной к ней. Его рука зависла над банкой с горячим шоколадом.

По позвоночнику Ханны пробежал холодок.

– Что?

Ноа повернулся к ней, его лица помрачнело.

– Дафна. Девочки. Они... они мертвы.

Она уставилась на него, пораженная.

– Что случилось?

Ноа рассказал ей о Рэе Шульце и его банде головорезов. О резне в церкви Кроссвей. Сколько людей погибло. Про испытания Майло и Квинн. Как Бишоп был вынужден наблюдать за тем, как его жена и дочери умирают у него на глазах.

К концу рассказа Ханну трясло. Слезы застилали ей веки. Ее сердце болело от горя и сострадания и горело от гнева. Бессмысленная жестокость и смерть. Ужас, который пережил Бишоп. Потеря его прекрасной семьи.

Прошел месяц с момента крушения, и все вокруг пришло в упадок. Все в этом городе уже потеряли так много. Столько боли, горя и лишений.

Она покачала головой.

– То, через что прошел Бишоп... я даже не могу представить.

– Ополчение позаботилось об этом. Они поймали монстров и восстановили справедливость в Фолл-Крике. Этого больше никогда не случится. Никогда. Мы... пошли на жертвы. Мы позаботились об этом.

– Ополчение?

– Мы пригласили их в Фолл-Крик. Они получили дома в «Винтер Хейвене» в обмен на защиту. Банды и организованные преступники нападают на близлежащие города. Поскольку цепь поставок нарушена, люди уже в отчаянии и голодают. Губернатор дал понять, что его не волнует, что будет с его гражданами. Во всяком случае, не в сельских общинах. Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям и Национальная гвардия заняты в других местах. Нас бросили. В обозримом будущем мы предоставлены сами себе.

Ханна видела солдат в камуфляжной форме с полуавтоматическими винтовками на контрольно-пропускном пункте в Фолл-Крик. Еще больше ополченцев патрулировало центральную улицу и «Винтер Хейвен».

Она так сосредоточилась на том, чтобы вернуться домой к Майло и Ноа, что почти их не замечала. До этого момента.

– Они обеспечивают нашу безопасность. – Ноа поставил локти на остров и наклонился к ней, его глаза сияли, а лицо стало серьезным. – Это место безопасно, Ханна. Мы можем начать все сначала. Мы можем построить здесь жизнь.

– Я надеюсь на это.

– Я знаю. У нас есть дом с электричеством и теплом. У нас есть еда, припасы, лекарства для Майло. Розамонд позаботилась об этом. Она позаботилась о нас.

Сердце Ханны сжалось при упоминании Розамонд Синклер. Мать Гэвина Пайка. Во рту стало сухо и густо, словно он набит бумажными полотенцами.

Пришло время рассказать ему. Даже если Ноа не до конца готов к подробностям, он должен знать.

Ноа сузил глаза.

– Что? Что такое?

– Бишоп рассказал тебе о теле в подвале? Он сказал тебе, кто это был?

– Нет, не говорил. Я сомневаюсь, что услышал бы это, даже если бы он сказал. Я не мог ни на чем сосредоточиться после того, как он рассказал мне о тебе.

Ханна сглотнула.

– Это был человек, который меня похитил. Кто украл меня из моей жизни. Человек, который держал меня в плену и пытал пять лет.

Ноа застыл на месте.

– Кто?

– Сын Розамонд Синклер. Гэвин Пайк.

Ноа быстро выпрямился. Он отпрыгнул назад от острова, словно она обожгла его. Табурет грохнулся на пол. Он сделал три быстрых шага назад, пока не уперся спиной в стену шкафов.

Его лицо застыло. Он недоверчиво покачал головой.

– Нет. Нет, нет, нет...

Она молчала.

Он прижал обе руки к груди и в шоке уставился на Ханну. Ужас, замешательство и неверие боролись в его глазах.

– Как...

– Он держал меня в своем охотничьем домике на севере. В Национальном лесу Манисти.

Ноа вздрогнул. Пошатываясь, он подошел к раковине на противоположной стороне острова. Он едва дошел. Ноа наклонился над раковиной, его вырвало.

Он оставался там, держась рукой за фарфор, тяжело дыша, его лицо покрылось испариной и побледнело.

– Каждый раз, когда он уезжал туда... каждые выходные... все это время, он... что он делал с тобой...

Ноа включил кран. Он набрал пригоршню воды – свежей, чистой, проточной воды – и плеснул ее себе на лицо. Взял полотенце и вытер рот.

Закрыл глаза.

– Ребенок. Она от... Она...

Он не мог заставить себя произнести эти слова вслух. Это сделала Ханна.

– Шарлотта не принадлежит Пайку. Она не его. Ее зачатие не имеет значения. Она невинна.

Ноа открыл глаза, моргнул и кивнул. Он выглядел так, словно находился на грани отчаяния.

– Хорошо, – прошептал он, больше для себя, чем для нее. – Хорошо, хорошо.

Он выпрямился, все еще дрожа.

– Он мне никогда не нравился. Никогда. В нем всегда чувствовалось что-то... неправильное. Как будто он презирал тебя, даже когда тебе улыбался. Но я никогда не думал... мы никогда не подозревали его. Никто не подозревал. Он был здесь, все это время. Я разговаривал с ним. Я обедал с ним в доме Розамонд...

Ноа скривился, пораженный.

– О, черт. Он разговаривал с Майло. Он наблюдал за ним. Мне это никогда не нравилось. Я никогда...

Он оттолкнулся от раковины. Ноа расхаживал по просторной кухне, сжав руки в кулаки и прижав их к вискам. Он выглядел так, словно пребывал в шоке.

У Призрака на спине поднялась шерсть. Он тихо зарычал. Возможно, ему не нравились беспокойные метания Ноа. А может, он почувствовал, о ком они говорят.

Ханна зарылась рукой в его шерсть и погладила по макушке. Это успокоило их обоих.

Пораженный Ноа встретился с ней взглядом.

– Как я мог не понять? Все это время. Он жил прямо здесь, у меня под носом. Я должен был догадаться!

В ней проснулось сочувствие. Ее муж страдал. Ханна видела, как это отразилось в каждой поре и линии его лица.

– Ты не знал. Ты не несешь ответственности за то, чего ты не знал.

– Я должен был что-то сделать! – Ноа закричал, мучаясь.

– Он прекрасно разбирался в том, что делал, – тихо сказала Ханна. – Я поверила ему, когда он остановился той ночью и пообещал помочь мне. Я села прямо в его грузовик. Он оказался хамелеоном. Оборотнем.

– Он психопат, – прошипел Ноа.

– Он был психопатом. Теперь он мертв.

Это заставило Ноа задуматься.

– Как?

– Я убила его. Я и Призрак вместе. – Она колебалась. – Лиам сказал Рейносо, что это сделал он.

Ноа застыл на месте. Кровь отхлынула от его лица. На мгновение его дыхание стало беззвучным. Она видела, как в его голове вращались шестеренки, кусочки становились на место. Один за другим.

– Розамонд, – проговорил он. – Джулиан.

– А что с ними?

– Она никогда не поверит в это. Не о ее драгоценном сыне.

Ханна напряглась.

– Мне все равно, во что она верит.

Он покачал головой.

– Твой друг-солдат поступил умно. Я не хочу, чтобы она обвиняла тебя в этом. У Джулиана вспыльчивый характер. Ты помнишь, какой он. Розамонд... она плохо воспримет эту новость. Будет лучше, если это будешь не ты.

– Но это сделала я.

– Я знаю это. Ты это знаешь. Это все, что имеет значение. Просто... доверься мне, хорошо?

Она уставилась на него.

– О чем ты мне не говоришь?

Ноа обошел остров и подошел к ней.

Призрак ощетинился. Он встал между ней и Ноа.

Ноа остановился в двух шагах от нее.

– Не волнуйся. Я буду оберегать тебя, Ханна. Я не дам тебя в обиду.

Ханна не спросила, почему ей нужна защита от Синклеров. Холодный озноб пробежал по ее шее. Что-то – какой-то глубинный первобытный инстинкт – ее предостерег.

Убийство Гэвина Пайка могло положить конец одному кошмару, но лишь положить начало новому.

Глава 33

Джулиан

День двадцать восьмой

Джулиан был уверен, что ослышался. В гостиной Ноа вдруг стало душно. Низкое жужжание заполнило его уши.

– Что ты только что сказал?

Давно пропавшая жена Ноа сидела в мягком кресле из белой кожи в гостиной в «Винтер Хейвене». Ноа стоял по одну сторону от нее, взволнованный и напряженный. По другую сторону расположились высокий, настороженный незнакомец, представившийся Лиамом Коулманом, и огромный белый пес. Жена Ноа держала на руках младенца.

Джулиан стоял лицом к ним, Перес и Рейносо – по бокам от него, со старомодными тетрадями и карандашами в руках. Майло отослали в его комнату. Сейчас они допрашивали Ханну Шеридан и мужчину, которого она вчера привезла с собой в Фолл-Крик.

– Может, тебе не стоит здесь находиться, – сказал Ноа, когда только приехали Рейносо и Перес. – На лицо конфликт интересов.

– Черта с два, – ответил Джулиан. – У меня такое же право быть здесь, как и у тебя! Может, мне лучше позвать суперинтенданта?

После этого Ноа не стал спорить.

Само присутствие Ханны шокировало Джулиана. Каждое ее слово приводило его в шок еще больше. Рассказ о том, как ее похитили на обочине дороги и держали в подвале на севере целых пять лет. Что ей пришлось пережить. Как ей удалось сбежать.

И кто это был, кто сделал это с ней.

Она смотрела на него твердо, не вздрагивая и не опуская глаз, без страха или стыда.

– Это был Гэвин Пайк. Он сделал это со мной.

Джулиан почувствовал себя так, словно его ударила в брюхо огромная невидимая рука. Стало трудно дышать. Гэвин Пайк, его брат, безумный психопат?

– Не может быть, – произнес он, потому что именно это следовало сказать. – Это не может быть правдой.

– Это правда, – спокойно возразила Ханна.

Его мысли неслись вскачь. Верилось с трудом. Но так ли на самом деле? Ее история не выходила за рамки возможного. Не там, где дело касалось его брата.

– Невозможно.

Ханна ничего не сказала. Просто наблюдала за ним.

Чем больше он думал об этом, тем быстрее все становилось на свои места, обретая смысл. Одержимость Гэвина этими походами на выходные. Его телефон, о котором он не хотел, чтобы кто-то знал, и который он тайком проверял во время заседаний совета или семейных ужинов в доме их матери.

Ханна подняла левую руку, чтобы заправить прядь волос за ухо. Что-то с этой рукой было не так.

Джулиан прочистил горло и указал пальцем.

– Что случилось?

– Меня пытали.

Он не мог оторвать глаз от ее гротескно изуродованной руки.

– Как?

– Он ломал мне пальцы. Нарочно. В наказание, если я делала что-то, что ему не нравилось. Несколько раз, просто так. Они заживали криво, а потом он ломал их снова. И снова.

Ноа вздрогнул. Лиам Коулман помрачнел. Перес строчила заметки, разинув рот.

Ханна не двигалась. Она не отрывала глаз от лица Джулиана.

Дрожь пробежала по его позвоночнику. Инстинктивно он потянулся правой рукой к двум пальцам левой руки, сломанным в детстве. Несчастный случай, всегда настаивала его мать.

Он мысленно увидел лицо своего брата. Эта жестокая, тонкая улыбка. Подобие улыбки. Имитация. Тем более леденящая душу, поскольку очень напоминала настоящую.

Прошло пятнадцать лет, а он не забыл. И никогда не сможет забыть.

Тогда это была правда. Все было правдой.

Джулиан встретил взгляд Ханны и увидел в ее глазах облегчение. Она поняла, что он поверил. Ее подбородок слегка приподнялся.

– Так где же он? – спросил Джулиан, сохраняя нейтральный голос и выражение лица. – Что он может сказать в свое оправдание?

– Он мертв, – отозвался Коулман. – В доме в Уотервлите, когда он преследовал нас, я сразился с ним. Он пытался убить Ханну и меня. Защищаясь, я выстрелил в него три раза и ударил ножом в живот.

У Джулиана закружилась голова. Смерть Гэвина потрясла его больше, чем все предыдущие. Его сводный брат. Драгоценный, любимый сын его матери. Мертв.

Внутри него клокотало множество эмоций. Он ждал печали, удара скорби. Не дождался.

Он знал, что должен чувствовать. Он должен страдать от слабости, ужаса и потери. Джулиан не почувствовал ничего из этого.

Онемение распространилось по его телу. Возможно, это шок. Может быть, что-то другое.

Его старший брат напоминал большую и зловещую тень. Он всегда казался больше, чем жизнь. Слишком злой, чтобы умереть.

Жестокий и хитрый отморозок. Достаточно жестокий, чтобы мучить свою собственную плоть и кровь и наслаждаться этим. И достаточно умный, чтобы избежать наказания.

Никто, кроме Джулиана, никогда не видел этого. Во всяком случае, до Ханны. И уж точно не его мать, которая поклонялась земле, по которой ходил Гэвин.

Теперь, наконец, правда вышла наружу. И Гэвин мертв.

Джулиан тяжело вздохнул. Его мать будет опустошена, в ярости, вне себя. Он должен будет позаботиться о ней, разобраться с последствиями и опередить их. Но что касается самого Джулиана...

Его брат больше никогда не будет дразнить или высмеивать Джулиана. Он больше никогда не будет золотым мальчиком их матери. Джулиан освободился от него навсегда.

Возможно, даже у апокалипсиса есть свои плюсы.

– Ты убил Гэвина, – произнес Джулиан. – Именно это ты хочешь мне сказать?

– Да, убил, – повторил Коулман.

Глаза Ханны мерцали. Джулиан перевел взгляд на Коулмана. Он выглядел как человек, знакомый с убийствами. Человек, который убивал часто и без зазрения совести.

– Ты арестован, – сообщил Джулиан, уже доставая наручники.

– Нет, – возразил Ноа. – Он не арестован.

– По протоколу...

– Ты слышал их, – откликнулся Рейносо. – Это была самооборона.

– Даже если и так. Мы обязаны взять его под стражу и провести расследование.

Ноа сделал шаг вперед.

– Мы только что это сделали.

– Все, что мы нашли на месте преступления, соответствует их показаниям, – подтвердил Рейносо. – Собака вцепилась в труп, что затрудняет вскрытие – если мы вообще сможем его провести.

– Мы всегда можем послать кого-нибудь в хижину Пайка в Манисти, – предложила Перес. – Обследовать подвал.

– Верно, – одобрил Ноа.

– Это займет у вас некоторое время, – заметил Коулман. – У нас ушло больше трех недель на путешествие. Повсюду анархия. И становится только хуже.

– Мы обязательно займемся этим, но я не вижу, как сделать это прямо сейчас, – подытожил Ноа. – Как шеф, я решаю. Мы никого не берем под стражу и не выдвигаем никаких обвинений. Мичиган – это штат, где действует принцип самообороны. По закону Лиам Коулман имел право применить огнестрельное оружие, чтобы защитить себя и мою жену от непосредственной угрозы нанесения тяжких телесных повреждений и смерти.

Джулиан хотел возразить, но ведь не он здесь главный? Ему нужно сказать матери, что он хотя бы попытался. Он не виноват в том, что начальник полиции отверг его предложение.

Он не чувствовал никакой личной неприязни к Коулману. Джулиан не тот, о ком Коулману следует беспокоиться.

– Отлично! – Он проглотил горечь на языке и поднял руки, ладонями наружу, в знак капитуляции. – Это на твоей совести, шеф.

– Принимается, – проговорил Ноа сквозь стиснутые зубы. – Я думаю, мы закончили. Моя жена прошла через многое и нуждается в отдыхе.

Перес и Рейносо сложили свои блокноты, засунули их обратно в карманы и застегнули куртки.

– Конечно, шеф, – ответил Рейносо.

Джулиан небрежно пожал плечами и засунул наручники обратно под куртку.

– Это тебе придется иметь дело с суперинтендантом. Не думаю, что она будет такой же понимающей, как я.

Ноа побледнел.

Джулиан повернулся, чтобы уйти.

– Джулиан, – поспешно обратился Ноа. – Могу я поговорить с тобой минутку. На улице?

Ноа последовал за Джулианом на заснеженное крыльцо. Рейносо и Перес ждали Джулиана в грузовике. Коулман и Ханна остались в доме.

Уже перевалило за середину утра. Воздух еще прохладный, но солнце выглянуло из-за ленты серых облаков. Ветра не чувствовалось.

Джулиан прислонился к столбу и сложил руки на груди.

– Чего ты хочешь?

Ноа провел рукой по отросшей бороде.

– Что я скажу Розамонд? Как мне ей это сказать?

Джулиан колебался, взвешивая варианты.

– Я позабочусь об этом.

Ноа недоверчиво уставился на него.

– Я серьезно. Слушай, старик, знаю, мы оказались по разные стороны этого дела. Всё прошло немного напряжённо. Но я рад за тебя. Правда. Ты вернул свою жену. Тебе нужно быть с ней. Позволь мне оказать тебе эту услугу, ради старых времен.

От облегчения, плечи Ноа опустились.

– Я ценю это. Но все же, как шеф, это должен быть я...

Его тон в лучшем случае звучал не уверенно. Он просто ждал, что Джулиан отговорит его, снимет с него ответственность.

– Она моя мать. Дело в моем брате. Я лучший человек, чтобы справиться с ней, поверь мне.

– Послушай, я ни в чем тебя не виню. Уверен, что ты в таком же шоке, как и все мы. Конечно, ты не знал, я верю в это.

Даже сейчас Ноа по-прежнему думал о нем только хорошее. Чувство вины вонзило нож в его сердце и скрутило.

На минуту, всего на минуту, события последних недель улетучились. Они снова стали лучшими друзьями, между ними лежали годы истории, просто два копа, которые всегда прикрывали друг друга.

Джулиан сопротивлялся желанию хлопнуть своего старого друга по плечу, притянуть его к себе, чтобы по-мужски обнять, как они делали раньше. Как легко вернуться к теплым и знакомым привычкам. Разделить с Ноа его радость и торжество. Его жена вернулась, его семья снова стала целой.

В его голове промелькнули годы хороших воспоминаний. И плохие тоже – все те времена, когда он поддерживал Ноа в горе и кошмарах, никогда не оставляя его, никогда не сомневаясь в нем.

А потом Джулиан вспомнил выражение лица Ноа, когда тот принял свою новую должность начальника полиции. Он вспомнил, как его мать боготворила Ноа без всякой причины, так же, как и Гэвина. Боль от предательства все еще саднила, как свежая.

– Она не знала его так, как думала, – продолжал Ноа. – Он обманул всех нас. Скажи ей это. И ее я не виню. Это не должно ничего менять.

Ноа жил в мире грез, если думал, что Розамонд Синклер когда-нибудь смирится с тем, что ее драгоценный золотой мальчик – чудовище. Этот бывший солдат влип по уши, и он даже не подозревал об этом. Ханна тоже, если она будет продолжать нести эту чушь про Гэвина.

Неважно, насколько это правда. Никто не захочет это слушать, и меньше всего его мать.

– Я разберусь с мамой и не дам ей сделать ничего необдуманного, хорошо? Я знаю, что сказать, чтобы разрядить обстановку. Не волнуйся об этом.

На лице Ноя отразилось огромное облегчение, словно Джулиан только что снял с его плеч непосильную ношу.

– Спасибо. Я твой должник.

Джулиан улыбнулся как ни в чем не бывало.

– Я твой брат. Я прикрою тебя.

Он повернулся, чтобы уйти, потом остановился.

– Твоей жене лучше помалкивать. Ты же не хочешь, чтобы она нажила себе врагов, едва вернувшись.

Ноа кивнул.

– Я поговорю с Ханной. Попрошу ее понять. Никому не поможет, если постоянно думать об этом. Если бы Гэвин был здесь, я бы сам его убил. Честно, убил бы. Но он мертв. Все кончено. Что сделано, то сделано.

– Вот это правильный настрой, – поддержал Джулиан, изображая беззаботность.

Ноа оставался таким же наивным и глупым, как и всегда. Джулиан не мог поверить, что он что-то чувствовал к нему, что на полсекунды даже подумал о том, чтобы простить этого болвана.

– Прошлое остается в прошлом?

– Что-то вроде того, – согласился Ноа.

Джулиану пришлось отвернуться, чтобы скрыть свою усмешку. Прошлое никогда не умирает. Этот болезненный урок Ноа Шеридан так и не усвоил.

Оно всегда возвращалось, чтобы преследовать тебя, лелеять обиду, мстить.

Глава 34

Джулиан

День двадцать восьмой

В дверь кабинета суперинтенданта постучали.

Джулиан прислонился к стене книжных шкафов, скрестив руки на груди. Розамонд Синклер сидела за своим рабочим столом из красного дерева в домашнем кабинете, бумаги аккуратной стопкой лежали на чистой поверхности.

Маттиас Саттер и Себастьян Десото расположились напротив стола Розамонд в старинных деревянных креслах. Обычно на совещании присутствовал Ноа, но сейчас он проводил время дома со своей недавно вернувшейся женой, о чем Розамонд пока не знала.

– Входите, – резко проговорила Розамонд. Она не любила, когда ее прерывают.

В кабинет вел черный ход с задней террасы, которым пользовались ополченцы и члены совета. Офицеры Рейносо и Перес вошли, обдав всех холодным воздухом, и встали у двери. Они выглядели напряженными и озабоченными, их лица оставались мрачными.

Джулиан велел им подождать час, прежде чем явиться к суперинтенданту. Вместо того чтобы сразу рассказать матери, как он обещал Ноа, Джулиан решил предоставить это двум офицерам.

Розамонд умела если не убить, то возненавидеть гонца. Для Джулиана будет лучше, если новости поступят не от него.

– В чем дело? – Его мать перетасовала несколько бумаг, вздохнула и сцепила пальцы на столе. Она устремила на них взгляд. – Выкладывайте.

– Мэм, мне очень жаль, – начал Рейносо. – Но мы нашли тело.

– Чье?

Джулиан ждал этого, затаив дыхание.

– Гэвина Пайка, мэм, – произнесла Перес.

Розамонд застыла на месте.

– Что?

– Мне жаль, суперинтендант Синклер, – мрачно повторил Рейносо. – Ваш сын мертв.

Его мать сжала край стола жесткими пальцами.

– Нет. Это невозможно.

Рейносо бросил взгляд на Джулиана.

– Его тело обнаружили в Уотервлите. Опознание подтвердило его личность. Это он.

Розамонд опустилась обратно в кресло. Ее лицо побелело. Она обхватила руками горло, как будто впервые не знала, что с ними делать.

– Розамонд? – позвал Саттер, поднимаясь на ноги. – Ты в порядке?

Розамонд покачала головой, ее глаза сделались огромными и дикими. Ее взгляд метался по комнате, ни на чем не останавливаясь.

– Нет, – прошептала она. – Нет. Только не мой Гэвин. Нет, нет, нет!

– Принеси ей воды, – приказал Саттер.

Десото поднялся со своего места и отправился на кухню.

Джулиан едва успел заметить его уход. Саттер говорил с Розамонд, но его слова звучали далеко. Он уставился на мать, ожидая ее реакции.

Вернулся Десото со стаканом воды. Саттер взял его из его рук и протянул Розамонд.

– Выпей это. Тебе нужно выпить.

Она взяла стакан дрожащими руками. Все ее тело дрожало, дрожало от горя. Она выглядела так, будто постарела на десяток лет за пару минут. Ее глаза покраснели и расширились, но Розамонд не плакала.

Джулиан никогда не видел, чтобы она плакала, ни разу.

Джулиан понял, что именно ему следовало помочь матери, принести ей выпить, утешить ее, но он не мог заставить себя сдвинуться с места.

Розамонд махнула Саттеру рукой, и они с Десото вернулись на свои места. Рейносо и Перес наблюдали за ней, как за бомбой, которая вот-вот взорвется. Наверное, потому что так оно и было.

Она поставила стакан обратно на стол с такой силой, что звон эхом разнесся по комнате. Вытерла глаза и пригладила свои уложенные светлые волосы. Положив обе руки ладонями вниз на стол по обе стороны от стакана, она глубоко вздохнула.

– Что случилось с моим сыном?

Перес и Рейносо обменялись настороженными взглядами.

– Скажите мне, – приказала Розамонд, ее голос напоминал лед. – Прямо сейчас.

– Его убили, – сообщил Рейносо.

– Гэвина убили? – Розамонд замешкалась. Она изо всех сил старалась сохранить спокойное, невозмутимое выражение лица, и ей это не удавалось. – Кто?

Рейносо и Перес снова посмотрели друг на друга.

– Кто убил моего сына? – прошептала Розамонд.

Рейносо неохотно прочистил горло.

– Очевидно, мэм, это была самооборона.

– Невозможно, – заявила Розамонд.

– Мы также нашли женщину. Не просто женщину. Ханну Шеридан.

Розамонд напряглась.

– Что?

– Пропавшая жена Ноа Шеридана, – уточнила Перес. – Она жива. Она была жива все это время. Ее похитили и держали в плену в хижине в Национальном лесу Манисти.

– Просто фантастика, – деревянным голосом произнесла Розамонд. Ее голос не звучал так, как будто это была фантастическая новость. – Но какое отношение это имеет к моему сыну?

– Ханна говорит... – Рейносо переминался с ноги на ногу. Его взгляд метался по комнате, словно он отчаянно хотел оказаться где угодно, только не здесь. – Она утверждает, что именно Гэвин Пайк похитил ее пять лет назад.

На мгновение воцарилась абсолютная тишина. Никто не двигался. Никто не дышал.

Маттиас Саттер удивленно поднял брови и перевел взгляд на Розамонд. У Десото открылся рот.

Джулиан наблюдал за матерью, замечая, как шок отражается на ее жестких чертах.

– Это правда? – спросил Саттер.

– Конечно, нет! – огрызнулась Розамонд.

– Это то, что, по ее словам, произошло, – заметила Перес.

Розамонд вскочила на ноги. Ярость и горе вспыхнули в ее глазах.

– Тогда она сумасшедшая! Она, должно быть, под наркотиками. Или жаждет мести. Она всегда завидовала близким отношениям Ноа с нами. Она всегда была неблагодарной маленькой шлюхой. – Розамонд сделала паузу, тяжело дыша. – Откуда ты вообще знаешь, что это Ханна Шеридан?

– Мы все узнали ее, мэм, – ответила Перес.

Глаза Розамонд переместились на Джулиана, ее взгляд умолял его отрицать это. Но он не мог. Он видел ее своими глазами. Как и многие другие.

– Это она.

– Она играет с вами! – почти кричала Розамонд. – Разве вы не видите? Она сбежала пять лет назад, чтобы бросить свою семью и жить хорошей жизнью, свободной от ответственности. Потом мир пошел кувырком, и ей понадобились безопасность и убежище. Кто может предложить это лучше, чем ее бывший муж? Что может быть лучше, чем Фолл-Крик с его самодостаточной общиной «Винтер Хейвен»? Вы сошли с ума, если верите в эту чушь!

– У нее есть ребенок, – отметила Перес. – Она утверждает, что ее неоднократно насиловали в течение пяти лет. Ребенок – результат этого изнасилования.

Розамонд отреагировала так, как будто ей дали пощечину.

– Ложь! Полная чушь! Горькая, манипулятивная ложь, направленная на то, чтобы очернить доброе имя моей семьи! Вот и все. Этот ребенок не имеет к нам никакого отношения. Никакого! Вы не можете это доказать! Вы не можете доказать ничего из этого!

Рейносо взглянул на Джулиана. Джулиан сохранял нейтральное выражение лица. Прошли времена тестов ДНК. По крайней мере, сегодня. Может быть, навсегда.

Джулиан не сомневался, но не собирался говорить об этом вслух.

– Мой сын невиновен, пока его вина не доказана! – проревела Розамонд. – Не забывайте об этом!

– Конечно, мэм, – натянуто ответила Перес.

Розамонд напряглась. Ее рот искривился, глаза вспыхнули от ярости. Она теряла хладнокровие, свой драгоценный контроль.

– Эта маленькая манипулирующая шлюха хладнокровно убила моего сына? Вы это хотите сказать?

– Нет, мэм, – отозвался Рейносо. – Это была не она.

Розамонд окинула офицеров холодным, враждебным взглядом.

– Тогда кто? Кто убил моего сына?