Текст книги ""Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) (ЛП)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Глава 13

Ноа

День первый

– Что такое? – спросил Ноа.

Квинн молча указала на машину, припаркованную в нескольких метрах от «Оранж Джулиус». Ноа наклонился и смахнул снег со стекла седана темного цвета со стороны водителя.

На водительском сиденье сидел молодой мужчина, дрожа и вцепившись в руль обеими руками, словно ожидая, что с минуты на минуту уедет в закат.

Ноа инстинктивно потянулся рукой к табельному оружию, обычно висящему на боку. Он постучал в окно со стороны водителя.

Мужчина вздрогнул. Он повернулся к Ноа, рот открыт, глаза расширены и налиты кровью через матовое стекло.

Ноа и Квинн отступили назад, когда парень открыл свою дверь.

Он недоверчиво уставился на них.

– Откуда вы, черт возьми, взялись?

– С кресельного подъемника, идиот! – Квинн ткнула пальцем в значок персонала горнолыжного курорта Биттерсвит, красовавшийся на его лыжной куртке. – Ты оставил нас там!

Парень покраснел.

– Что?

– Мы застряли на кресельном подъемнике у «Rocket Launcher», – объяснил Ноа, стараясь сохранить спокойный голос, хотя разочарование, стресс и травмы этого дня брали свое.

– Никто не пришел за нами! – голос Квинн взревел от ярости. – Мой дедушка мертв!

Под редкой бородой бледная, покрытая прыщами кожа парня отдавала синевой. На вид ему около двадцати пяти лет, он походил на хиппи нового поколения, поедающего гранолу. Вся машина пропахла травой.

Он поднял руки, ладони вытянуты в успокаивающем жесте, косяк зажат между пальцами правой руки. Тонкий вихрь дыма поднялся к потолку.

– Ничего не понимаю. Этого не может быть.

Ноа стиснул зубы.

– Это случилось.

– Патруль часами освобождал подъемники. Нам пришлось действовать по старинке, использовать канаты и ремни, делать все вручную. У нас есть протоколы безопасности…

– Не сегодня, это точно, – огрызнулась Квинн.

Его глаза расширились.

– Вы серьезно?

– Как ты думаешь, откуда, черт возьми, мы только что пришли? – Квинн закатила глаза. – Думаешь, мы упали с неба?

Парень уставился на нее, не отрывая глаз. Он, вероятно, выкурил все косяки, которые у него водились. Сожаление и досада, наконец, проступили на его лице.

– Мне очень жаль. – Он покачал головой. – Я… думаю, я действительно не в себе. Сегодня, ребята. Я никогда не испытывал ничего подобного.

– Ты? – Квинн зашипела. – Ты думаешь, что никогда не испытывал… Это мы застряли на высоте тридцати футов от земли в ледяной снежной буре! У моего дедушки случился сердечный приступ. Один парень даже спрыгнул, настолько он отчаялся! Он тоже умер!

– Погибло больше людей?

– Брок сломал голень, – объяснил Ноа. – У него наступил шок, и мы… не смогли его спасти.

Парень облизал свои потрескавшиеся губы. Дрожащими пальцами он сделал затяжку.

– О, боже, боже. Я не знал. Мы не знали. Клянусь. У нас здесь погибло девятнадцать человек. Девятнадцать! Такое напряжение, просто б-беспредел… пожар, падение вертолета… все запаниковали. Многие получили ожоги и переломы конечностей при крушении. Это был хаос, мужик.

– А потом, когда люди пытались уехать, а их машины не заводились… Я послал Тима и Макса освободить подъемники. Я полагаю, они так и сделали. Один из них, должно быть, сократил путь, сделал визуальный осмотр вместо того, чтобы идти вверх по склону. Сэм сказал, что подъемник «Rocket Launcher» не работает. У нас имелся только один работающий снегоход. Снегоход, который мы должны были выбросить много лет назад. Больше ничего не работало. Как будто сам Бог просто щелкнул выключателем, и бац. Никаких подъемников. Ни электричества. Ни снегоходов, ни машин.

Его взгляд ненадолго встретился с полными ярости глазами Квинн и тут же угас.

– Я не знал.

– Как ты мог не… – начала Квинн, все еще в ярости, но Ноа прервал ее.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Парень быстро моргнул.

– Крис. Крис Доэнс.

– Как все добрались домой, Крис? – спросил Ноа.

Квинн посмотрела на него, но Ноа проигнорировал ее. Крики на этого несчастного ублюдка ничего не изменили бы в событиях этой ночи. Ничто не могло отменить те ужасные часы, которые они только что пережили.

– Несколько часов назад они пригнали автобусы, старые дизельные школьные автобусы. Джастин поехал на снегоходе в Остего за помощью. Все перепугались, но они приехали. Несколько помощников шерифа, пожарные, медики. Они ездят спасать застрявших людей по всему округу. Они говорили о том, чтобы договориться о чередовании со снегоуборочными машинами, которые все еще работают, чтобы держать главные дороги чистыми.

– Почему ты все еще здесь? – спросил Ноа.

– Последний автобус поехал слишком набитым. Он не мог вместить еще одно человеческое тело, и я… наверное, немного запаниковал, понимаешь? Не люблю замкнутые пространства. – Он слабо махнул рукой. – Вот почему я работаю здесь, верно? Никаких кабинок, мужик. Только открытое небо и свежий снег.

Он уставился в темноту, работая челюстью, словно собираясь сказать что-то еще, но не стал.

– Мы направляемся на юг, в Фолл-Крик, – сказал Ноа.

Взгляд Криса переместился мимо них.

– У вас есть машина, которая работает?

– Неужели не слышал двигатель грузовика? Ты не заметил фары? – недоверчиво спросила Квинн.

– Скажи нам, где ты живешь, – ровно произнес Ноа. Не имело значения, как он лично относится к этому бесполезному наглецу. Как представитель закона, он не мог просто оставить его замерзать до смерти. – Мы заберем и тебя.

Крис благодарно кивнул.

– Спасибо, мужик. Я уже начал думать, что умру здесь.

– Мы тоже, – съязвила Квинн.

Пристыженный, Крис опустил взгляд на колени и ничего не сказал.

– Пойдем, – сказал Ноа, – пока мы еще можем.

Глава 14

Ноа

День первый

Ноа наклонился вперед, вцепившись руками в руль старого «Форда», каждый мускул напрягся, сердце колотилось о ребра. Грузовик ехал медленно.

Снег лежал толстым слоем, дорога была скользкой, крутой кювет слева Ноа едва видел, но знал, что он там, только и ждет, чтобы он совершил ошибку и скатился за край. В лыжных ботинках управлять машиной сложно, поэтому он снял их и ехал в носках.

Они направились домой по М-40 S и I-94 W в абсолютной темноте. Ни звезд. Ни луны. Ни уличных фонарей, ни света от городов, ни света от проезжающих машин. Никаких проезжающих машин, и точка.

Они уже высадили Фиби и Криса у их домов – Криса в Плейнвелле, к юго-востоку от Остего, а Фиби в Давагиаке, примерно в четырнадцати милях к востоку от Фолл-Крик. Окрестности оставались темными. Все погрузилось во мрак.

Их фары оставались единственным светом в округе. Два желтых конуса пронзали черную пелену, прорезанную ныряющими, кружащимися белыми вихрями. Он не мог разглядеть фермерские угодья, перемежающиеся лесами и случайными домами, и предприятиями – складами и стоянками подержанных автомобилей.

Ноа не мог видеть ничего, кроме нескольких ярдов прямо перед собой.

То тут, то там фары грузовика освещали огромные холмы покрытого снегом металла – автомобили, внедорожники и грузовики, заглохшие и брошенные на обочине. Несколько раз ему приходилось объезжать аварии с нагромождением двух, трех и более машин.

Квинн сидела на пассажирском сиденье рядом с ним, лишь темная фигура в полумраке кабины. Ее колени были подтянуты к груди. Она держала руки перед печкой, чтобы согреть пальцы, и тупо смотрела в окно.

Майло крепко спал на заднем сиденье, свернувшись калачиком, как щенок, в спальном мешке. Ноа нервно поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы проверить, как он там, и иногда включал один из верхних фонарей. Цвет его кожи казался нормальным. Грудь постоянно вздымалась и опускалась.

Его жизненные показатели оставались в норме. Тем не менее, Ноа беспокоился.

Сын пережил сегодня невероятное количество стресса. Это слишком много для взрослого, не говоря уже о ребенке. Как это повлияло на его надпочечники? Достаточно ли лекарств, чтобы защитить, или его тело уже ополчилось против него самого, как тихий, невидимый яд?

Перед тем как они отправились домой, Ноа дал Майло его вечернюю таблетку. При простуде или гриппе он обычно увеличивал дозу лекарства на три дня. После этого нужно было идти к доктору Прентису.

Если что-то серьезное, они удваивали или даже утраивали дозу на более длительный срок, постоянно контролируя уровень гормонов.

Майло был сильным ребенком, храбрым и стойким. Он ведь уже пережил потерю матери в результате самых ужасных событий, которые только можно себе представить?

С ним все будет хорошо. Должно быть.

Ноа сжал руль и поморщился от резкой боли. Тепло в кабине наконец-то отогрело его конечности. Пальцы, уши и нос болели почти как от ожога.

Это означало, что у него, вероятно, только поверхностное обморожение. Боль – это хорошо.

– Я знаю, кто ты, – проговорила Квинн после долгого молчания. – Я помню Ханну Шеридан.

Он взглянул на нее, пораженный.

– Что?

– У меня сегодня день рождения.

Грудь Ноа сжалась.

– Я… ясно.

– Я помню тот день. День, когда она исчезла. – Квинн смотрела в окно. – Не то чтобы планировалась большая вечеринка или что-то в этом роде. Не в канун Рождества. Октавия – моя мать – она обычно забывает. Но в том году она смогла купить мне торт. Бабушка завернула несколько подарков, в основном, принадлежности для рисования. Дешевый блокнот для рисования из «Волмарт». Это был хороший день, я думаю. Мой одиннадцатый день рождения. Ничего особенного.

– Но я помню красные и синие огни, мелькавшие в моем окне на следующий день. Она исчезла в мой день рождения… Я видела ее много раз. Она просто жила своей жизнью. Любила гулять рано утром с ребенком в коляске, всегда в наушниках. Иногда громко пела под то, что слушала. Aerosmith, Pink Floyd или еще кого-нибудь. Каждый раз она останавливалась и махала мне рукой.

– Знаю. – Он втянул воздух так резко, что это ранило его все еще больные легкие. – Ханна всегда отличалась добротой.

Обычно он не любил говорить об этом, но у него не хватало духу прервать Квинн. Эта странная, саркастичная девочка-подросток была расстроена, как и он сам.

Вдобавок ко всему Квинн потеряла члена семьи. Она ведь еще совсем ребенок.

– Я не знаю. Это просто… сильно ударило по мне, я думаю. Не так, как то, через что прошли вы с Майло. Ничего подобного. Но просто… Я гуглила это дело каждый день. Я внимательно следила. Когда они арестовали тебя, какое-то время действительно думала, что это сделал ты.

– Как и большинство жителей Фолл-Крик, – сказал он. – Весь округ так думал, на самом деле.

Он ненавидел вспоминать о тех днях. Подозрительные взгляды и недоверие со стороны друзей и соседей. Чувство изоляции. Одиночество.

Они так и не нашли никаких улик, доказывающих его причастность. Самым ужасным фактом оставался лишь тот, что он был ее мужем, а по статистике большинство женщин убивают самые близкие им мужчины.

Глянцевые полицейские шоу на телевидении приучили людей верить, что на каждом месте преступления остается след ДНК. Реальность оказалась совсем другой.

Через некоторое время дело просто замяли. Ночной снегопад стер все следы, которые могли остаться. Им не на что оказалось опираться. Ни зацепок, ни свидетелей, ни волос, ни отпечатков пальцев. Ни других подозреваемых. Только машина, брошенная на обочине шоссе.

Розамунд Синклер, суперинтендант поселка Фолл-Крик, горячо поддерживала невиновность Ноа. Ее вера в него никогда не ослабевала. Шеф Бриггс в конце концов тоже поверил в него. Со временем подозрения жителей города ослабли.

Ноа никогда не был оправдан. Также как никогда не был осужден. Люди придерживались своего мнения, основанного на слухах, сплетнях, обидах и давней преданности.

Некоторые люди подозревали – и, возможно, до сих пор так думают, – что Ноа убил Ханну вместо того, чтобы позволить ей расторгнуть несчастливый брак. Другие считали, что она бросила его и Майло и отправилась автостопом в Калифорнию, решив полностью избавиться от семьи.

По мнению остальных, существовал кто-то еще. Хищник, который воспользовался возможностью и избежал наказания за убийство. По оценкам ФБР, от двадцати пяти до пятидесяти активных серийных убийц скрываются в Соединенных Штатах.

Ноа не верил, что жена еще жива. Он жалел, что Ханна не сбежала в Калифорнию. Но она никогда бы не бросила Майло. Он знал это, как свое собственное имя.

Он никогда намеренно не причинял Ханне вреда, но все равно жил с огромным чувством вины. Ноа не совершил ничего более ужасного, кроме того, что недостаточно любил свою жену.

В конце концов, это и привело к тому, что он потерял то, что для него было важнее всего.

Квинн пожала плечами, неловко сдвинувшись с места.

– Я просто… Я помню Ханну, вот и все. Я помню, какой сегодня день для тебя. И мне жаль.

Он закрыл глаза и моргнул от внезапной влажности. У горя есть свойство накатывать на тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь, даже спустя годы.

– Спасибо, – произнес он, и это действительно было искренне.

Снег падал все сильнее, становился все глубже. Скоро он станет слишком глубоким, чтобы ездить на машине, если снегоуборочные машины не выйдут на дороги. Если не будет достаточно тех, которые еще работают.

Часы на приборной панели показывали 21:17. С каждой минутой страх и тревога все сильнее сжимали его внутренности. Чем дальше они ехали в этом жутком, безмолвном мире, тем сильнее становился его ужас.

Темнота там, где должны быть города и поселки. Горбы занесенных снегом машин, внезапно выныривающие из черноты, словно склонившиеся горгульи. И неизменно – бесконечный кружащийся снег.

Они могли бы проехать по краю планеты и даже не узнать об этом.

– Что, черт возьми, происходит? – вздохнул Ноа.

– Я же говорила тебе, – сказала Квинн, но в ее голосе не слышалось ни триумфа, ни ликования, только сокрушенная покорность. – Это конец света, каким мы его знаем.

Глава 15

Ноа

День второй

– Папа? Электричество до сих пор не работает.

Ноа застонал и глубже зарылся под груду одеял. Холод просто зверский.

Он перекатился к сыну и открыл глаза. Казалось, что его ресницы склеились. У него болела голова. Болело все тело, ныли мышцы.

Майло уже сидел и потирал лицо своими маленькими кулачками.

– Счастливого Рождества, папа.

Вчерашние события нахлынули с новой силой. Часы на морозе, страх и паника, борьба за то, чтобы Майло или он сам не умерли от переохлаждения. Мертвые тела.

Ноа заставил себя сесть, отодвинув диванные подушки, которые они сложили вокруг себя накануне вечером.

Серый утренний свет струился в комнату. Прошлой ночью у него не хватило сил закрыть единственное окно одеялом, а жалюзи не защищали от холода.

Ноа выбрал самую теплую комнату – вернее, наименее холодную. Его кабинет находился в самом центре дома, с наименьшим количеством окон.

В гостиной имелся камин, но они использовали последние дрова, наслаждаясь предрождественским костром с жареным зефиром, «сморами» и поздними сказками на ночь.

Он старался, чтобы Майло получал от этого удовольствие. Используя маленький фонарик, чтобы видеть, они быстро сделали крепость из подушек и подушечек, которые стащили с дивана, расстелили поверх них одеяло и запихнули туда столько спальных мешков и одеял, сколько он смог найти.

«Форт» удерживал тепло их собственных тел, когда они прижались друг к другу и провалились в сон. Они оба все еще оставались в зимних куртках с прошлой ночи, хотя Ноа пришлось снять ботинки и влажные носки и надеть свежие себе и сыну.

– Счастливого Рождества, дружок, – сказал он, хотя на душе совсем не весело. – Как ты себя чувствуешь?

Как только они вернулись домой вчера вечером, Ноа снова проверил его состояние: усталость, мышечная слабость, головокружение, тошнота.

Майло выглядел нормально. Сегодня утром с ним тоже все в порядке.

Майло попытался вырваться из его хватки.

– Хорошо, папа. Я в порядке.

– Дай-ка я тебя хорошенько осмотрю. – Ноа проверил щеки, нос и уши Майло. Они покраснели и потрескались.

– Ты чувствуешь его? – Он ткнул Майло в нос.

Майло скорчил гримасу.

– Ой. Больно. Мои пальцы тоже болят.

– Это хороший знак, сынок.

Как только он взял руки сына и перевернул их, снимая перчатки, тревога ослабла. Кончики пальцев были бледными и белыми, но остальные руки и пальцы выглядели нормально.

– Небольшое поверхностное обморожение, и только. Нам повезло.

– Потому что ты нас спас.

В груди Ноа потеплело.

– Мы спасли друг друга.

Майло играл с браслетом медицинского оповещения на запястье.

– Я голоден.

Голод очень хороший знак. Первыми симптомами, на которые доктор Прентис сказал Ноа обратить внимание, были отсутствие аппетита, тошнота и усталость.

– Как насчет блинчиков? – спросил Майло.

Последний раз они пропустили рождественские блины в то утро, когда Ханна не вернулась домой. Ноа закрыл глаза, открыл их.

– Отличная идея. Кажется, у меня в подвале есть походная печь. Сейчас приготовим.

Они выбрались из кокона своего импровизированного «форта». Ноа дрожал. Один день без тепла, а дом уже напоминал ледяной ящик.

– Блинчики с шоколадной крошкой, папа? И арахисовым маслом?

– Да, с шоколадной крошкой, дружище! Конечно.

Ноа достал из шкафа фонарик побольше и включил его. Удивительно, но он заработал. Чем бы ни оказался этот электромагнитный импульс, он, похоже, не затронул мелкие предметы без большого количества электроники или схем.

Он не стал раздумывать. Спустился в их «мичиганский подвал» – земляной, сырой подвал с такими низкими потолками, что взрослые не могли стоять прямо. Стены выложены из шлакоблоков, пол – набитая грязь. Влажность, протечки воды и целостность конструкции доставляли постоянные беспокойства.

Ноа порылся в коробках и ящиках, сложенных на нескольких металлических полках, в поисках походных принадлежностей. Походная печь оказалась в большом пластиковом контейнере с надписью, сделанной Ханной красивым почерком. Рядом с ним стоял еще один контейнер с надписью «баллоны с пропаном». Его жена всегда отличалась организованностью.

Они с Майло не ходили в походы с тех пор, как Ханна исчезла. Именно она любила природу, именно она хотела научить Майло кататься на беговых лыжах, как только он станет достаточно взрослым, чтобы стоять прямо.

Он вытащил два баллона с пропаном. Их оставалось четырнадцать. Вернувшись наверх, поставил плиту на стойку и открыл кухонное окно, чтобы обеспечить необходимую вентиляцию, несмотря на то, что воздух, проникающий внутрь, оставался шокирующе холодным.

Надев перчатки, Ноа приготовил завтрак из блинов, достойный короля, с апельсиновым соком, сосисками и картофельными оладьями. Блинчики с шоколадной крошкой смазал арахисовым маслом «Джиф» и увенчал взбитыми сливками – любимым странным сочетанием Майло, которое он обожал с двух лет.

Обычно овощи, сыр, молоко и остатки еды в холодильнике портились без электричества, но, учитывая, что в доме сейчас гораздо холоднее, чем в холодильнике, Ноа решил, что все будет в порядке. С едой, во всяком случае.

Они с Майло совсем другое дело.

Они оба замерзли и дрожали, сгорбившись над своими тарелками и едва удерживая столовое серебро. Ноа нужно закрыть окна и наколоть как можно больше дров.

В хозяйственном магазине имелся запас, а владелец местной бензоколонки Майк Дункан также продавал дрова со своего лесного участка в пятьдесят акров через мост.

В ближайшие несколько месяцев дрова будут горячим товаром – в буквальном смысле слова. И если он не сможет наколоть достаточно, чтобы не дать замерзнуть себе и Майло, то у них возникнут серьезные проблемы.

Учитывая состояние Майло, он не мог подвергать риску уязвимый организм своего сына.

От беспокойства у него скрутило живот. Аппетит пропал. Ноа сидел и смотрел, как сын ест, перебирая в уме возможные варианты, но ни один из них не годился.

После того, как он набил себе рот арахисовым маслом и взбитыми сливками, взгляд Майло переместился на потемневшую елку в гостиной и полдюжины рождественских подарков, сложенных под ней.

Его глаза загорелись.

– Я уже могу открыть свои подарки?

Ноа заставил себя проглотить кусочек блинчика и запил его апельсиновым соком.

– Давай я сначала узнаю, сможет ли миссис Гомес присмотреть за тобой часок-другой.

Майло зажал нижнюю губу между зубами – как это делала Ханна – и нахмурился.

– Но это же Рождество.

Сожаление пронзило грудь Ноа. Он ненавидел быть отцом-одиночкой. Ненавидел все это давление и обязательства, которые тянулись к нему со всех сторон.

Он хотел провести весь день с Майло, как они и планировали.

Он поднялся и поставил их тарелки в раковину. Включив кран, Ноа смотрел, как льется вода. Без электричества вода прекратится, скорее рано, чем поздно. Он даже не подумал об этом, когда отмерял воду для смеси для блинов.

Так много вещей, к которым нужно привыкнуть, к которым нужно мысленно приспособиться.

Он переместил кран на чистую сторону двойной раковины, установил пробку и наполнил ее. К тому времени, как раковина наполнилась, из крана капало всего несколько капель. Ему нужно заполнить раковины в ванной комнате и набрать как можно больше воды в ванну, прежде чем трубы опустеют.

С тревогой, бурлящей внутри, Ноа повернулся и присел на корточки перед креслом Майло.

– Ты знаешь, что я офицер полиции, и моя работа – обеспечивать безопасность людей?

Майло послушно кивнул.

– Ты помнишь, как застрял на подъемнике, как большинство электронных устройств перестали работать? Я думаю, это случилось и здесь, а может быть, и в других местах.

– Людям нужна помощь.

– Да. Очень важно, чтобы я связался с шефом Бриггсом и городским советом, чтобы убедиться, что все в Фолл-Крик в порядке. Я знаю, что сейчас Рождество, но мы должны убедиться, что все в безопасности.

Лицо Майло омрачилось, но он не протестовал.

– Я знаю, папа.

От той стремительности, с которой он откладывал свои собственные желания ради нужд других, у Ноа защемило сердце. Сыну и так доставались лишь крохи, оставшиеся после долгих рабочих дней Ноа. Он уже остался без матери.

И он видел, как вчера умерли два человека. Ноа нужно поговорить с ним об этом позже, чтобы убедиться, что с Майло все в порядке.

– Мы можем проверить и Квинн? – спросил Майло.

– Конечно. – Он погладил сына по голове. – И мы займемся подарками сегодня вечером, я обещаю.

Он достал свой телефон из кармана и проверил его. Все еще мертв. Прошлой ночью он попробовал рацию. Она тоже не работала.

Тяжелое предчувствие овладело им. Он надеялся, что все не так плохо, как он боялся. Но что, если Квинн права, и энергосистема будет отключена на месяцы или даже дольше? Что они будут делать?