Текст книги ""Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) (ЛП)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Соавторы: Михаил Медведев,Надежда Сакаева,Кайла Стоун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 200 (всего у книги 359 страниц)

Глава 39

Октавия Райли

День седьмой

– Кто-то идет, – сказала Октавия.

Она быстро села. Ее пронзила волна кислой тошноты. Кожа зудела от холодного, колючего пота. Она ожесточенно почесала руки. Октавия пребывала в полусне, полугаллюцинации. Пауки ползали под ее кожей. Тараканы и личинки.

– И что? – Рэй не спал с тех пор, как они оказались здесь. Он сидел и отдыхал какое-то время, но теперь снова встал и метался, как лев в клетке, подергивая хвостом в подавляемой ярости. – Пусть приходят!

Они съели уже пять порций, но вот уже несколько часов никто не спускался покормить их. Казалось, что прошел целый день. Их помойное ведро тоже не опорожнялось, и от него нестерпимо воняло.

Она вздрогнула.

– Я слышу его. Шаги настоящие.

– Заткнись, черт возьми, – мрачно прорычал Томми. – Мы пытаемся заснуть.

Они понятия не имели, день сейчас или ночь. Внизу не наблюдалось ни одного чертова окна. Мог наступить конец света, а они даже не узнали бы об этом.

При этой мысли она издала хриплый смешок. Кого она обманывала? Конец света уже наступил. А они здесь, пропускают все веселье.

Шаги гулко отдавались на лестничной клетке. Все здесь выложено большими старыми каменными плитами. Каждый звук усиливался.

– Они реальны, – прошептала она.

Шаги становились все громче. Кто-то топал по лестнице здания суда в подвал. Появилась фигура.

Мужчина, судя по росту и обхвату, широким плечам. На нем тяжелая черная куртка до колен, капюшон надвинут на лицо, густой мех скрывает черты лица в тусклом свете единственного керосинового фонаря.

– Какого черта тебе нужно? – спросил Рэй. – Ты здесь, чтобы вызволить нас из этой дыры?

– Вы не можете держать нас здесь так долго без адвоката и телефонного звонка! – заявил Никель. – Я знаю свои права!

– Вы не кормили нас весь день! – Баки, пошатываясь, поднялся на ноги. Его массивные руки, покрытые шрамами, сжались в кулаки по бокам. – Мы засудим ваши задницы по полной программе.

– Неа, – пробурчал Томми. – Мы сделаем лучше. Мы найдем ваши семьи. А потом разрежем их на мелкие кусочки прямо у вас на глазах.

Билли ничего не сказал. Он сидел на скамейке с прямой спиной, его черный взгляд медленно блуждал по человеку, стоящему за решеткой, и его странствующий взгляд, казалось, устремился прямо на Октавию.

– Вы хотите выбраться отсюда? – спросил мужчина. Его голос звучал глубоко и хрипло, словно он пытался замаскировать его. – Тогда заткнись, черт возьми. Иначе я сейчас же развернусь и пойду обратно по этой лестнице. И уверяю вас, эти люди позволят вам сгнить здесь. Они уже обсуждают, кормить ли вас в следующий раз или нет.

Братья Картеры матерились и проклинали его. Томми выплюнул сигарету, которая упала на ботинки мужчины.

– Заткнись уже! – Октавии удалось подняться на ноги. Не обращая внимания на тошнотворное бурление в животе, она подошла к Рэю и ухватилась за решетку. Все мужчины вели себя как болтливые идиоты. Им нужна женщина, чтобы справиться с этим. – Мы слушаем.

Мужчина показал ржавый железный ключ.

– Это поможет вам выйти. Ваш охранник наверху, храпит. Но сначала мне нужна от вас услуга.

Глаза Рэя выпучились. Он кипел. Она уже видела этот отблеск злобы в его взгляде. Он был достаточно разъярен, чтобы разнести что-то. Или кого-то.

– Какого черта мы должны что-то делать для тебя?

Октавия жадно смотрела на ключ.

– Мы сделаем это.

Билли и Никель поднялись на ноги.

– Это нам решать, – сказал Никель, нахмурившись. – Не тебе.

Все они двинулись к решетке, даже Билли. Пять опасных мужчин, напряженных и ощетинившихся, беспокойных и голодных, как дикие собаки.

Октавия все еще не могла разглядеть лицо пришедшего. Керосиновый фонарь висел на стене позади мужчины, поэтому он оставался в тени. Все, что она могла сказать, это то, что он белый и не старый. Но он казался знакомым. Как будто она должна его помнить, если бы ее измученный мозг не напоминал швейцарский сыр.

– Работу, если хотите, – спокойно продолжил мужчина. – В церкви Кроссвей.

– Я убью Аттикуса Бишопа! Он труп! – выругался Рэй. – Эти набожные засранцы крадут еду у хороших, честных обычных людей вроде нас, а потом раздают ее так, будто они боги! Как будто у них есть на это право по сравнению с нами!

– У них есть не только еда, – тихо сказал мужчина. – У них есть золото.

Рэй уставился на него так, словно тот нес чепуху.

– Золото.

– Да, золото. Золотая валюта останется даже после того, как бумажные деньги станут бесполезными, как это происходит сейчас. У них есть по крайней мере двадцать золотых слитков стоимостью от тридцати до сорока тысяч долларов. Представьте, что вы можете сделать с этим прямо сейчас? Какие предметы первой необходимости вы могли бы купить, когда все остальные застряли с ничего не стоящими бумажками и кусочками пластика?

У Октавии пересохло во рту. Кровь жадно бурлила в ее жилах. Она могла себе это представить. О да, она могла. Они с Рэем могли бы выкупить такой запас, какого у них никогда не было, чтобы хватило на месяцы. Даже годы.

– Где? – спросил Билли.

– Где-то в церкви. В сейфе. Это вся информация, которая у меня есть. Но я получил сообщение, что они собираются переместить его в более безопасное место. Сейчас самое время нанести удар.

Мужчина развел руки в перчатках.

– Как вы понимаете, я не могу сформировать команду и сам нанести удар. Как погляжу, мы можем помочь друг другу. Если вы… выберетесь… из этой антикварной клетки с ее ржавеющим, ненадежным замком, и, если найдете сейф и заберёте его содержимое, думаю, будете иметь право на шестьдесят процентов вознаграждения, чтобы разделить его между собой.

– Девяносто процентов, – заявил Билли. – Десять процентов вознаграждения за находку для вас.

– Семьдесят процентов, – отозвался мужчина.

– Восемьдесят, – откликнулся Рэй, – и по рукам.

– Договорились, – согласился мужчина.

– Черт, я бы сделал это и бесплатно. – Рэй рассмеялся, уродливый, злобный звук отразился от сырых каменных стен. – Этого пастора ждет расплата. Такая расплата, какой еще никому не доводилось видеть.

Октавия почувствовала головокружение. Они не только выбрались отсюда, они только что заключили сделку с самим дьяволом. Они разбогатеют. Они будут жить как лорды и леди.

Она могла бы купить дом для себя и Квинн. Она могла бы купить своей малышке особняк.

Это быстро избавит Квинн от гнева и обиды. Они могли бы снова стать семьей. Они могли бы снова быть счастливы, как раньше.

Это был новый смелый мир. Мир, в котором они могли править.

Кого волновало, что электричество отключили навсегда? Закон и порядок рушились. То, как все обстояло всегда, теперь исчезло.

Может быть, правительство полностью потеряет свою власть. Может быть, все навсегда освободятся от дурацких законов. Это не имело значения.

Октавия думала только о текущем моменте. Сегодня, на этой неделе, в этом месяце, весь городок Фолл-Крик оказался отрезанным от мира. Он мог бы и вовсе не существовать.

Не существует никаких последствий. Никаких адвокатов и судей, никаких зданий суда и тюрем.

Они могли делать все, что хотели. И они непременно сделают.

Как только она получит свою очередную дозу.

Мужчина вставил ключ в замок. Он колебался.

Октавия перестала дышать. Ее тело дрожало от напряжения. Она хотела только одного – оторваться и отомстить этим самодовольным неудачникам, которые унизили ее и Рэя, которые посмели утаить то, что принадлежало им по праву, а потом издевались над ними за это.

Они заплатят. Они заслуживали расплаты. Как сказал Рэй, золото это всего лишь бонус.

Мужчина колебался, как бы сомневаясь.

– Они не пойдут навстречу, – сказал мужчина. – Они не отдадут его вам просто так.

Билли впервые улыбнулся. Его губы раздвинулись над кривыми желтыми зубами. Его черные глаза блестели от предвкушения.

– Не волнуйтесь. Мы знаем, что делать.

Глава 40

Квинн

День седьмой

– Покажи нам еще раз, Квинн! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Хлоя схватила руку Квинн, подпрыгивая на носочках, ее темные глаза расширились, пластиковые заколки на концах ее косичек звенели.

Квинн закатила глаза.

– Здесь слишком холодно. Я устала.

– Еще разок? Пожалуйста? – взмолилась Юнипер.

Квинн посмотрела на Майло. Он стоял на вершине снежного холма, который они соорудили в этот день возле заднего выхода из церкви, укутанный в снежную экипировку по самые уши. Он ничего не сказал, но кивнул с застенчивой улыбкой, его глаза сияли.

Он вел себя гораздо тише, чем девочки. Как будто его поглотила их энергия и энтузиазм, их аура яркого кружащегося хаоса.

Но это не совсем верно. Он не растворился в их энергии – он грелся в ней, как будто просто близость к ним делала его тоже ярче.

Они вчетвером стояли на парковке за церковью. Асфальт примыкал к густому лесу, деревья вокруг были голыми, облезлыми и тяжелыми от мокрого снега.

Пара сердито стрекочущих белок гонялась друг за другом по веткам, сбивая куски снега на землю с тихим стуком.

Вчерашняя метель за ночь навалила еще один фут снега. Повсюду лежали огромные сугробы глубиной в несколько футов. Злобный ветер наконец-то утих к утру.

Квинн постаралась сделать этот день веселым. Они лепили снеговиков и создавали самых совершенных снежных ангелов, катали друг друга на старомодных санях, которые Бишопы привезли из своего дома, а дети радостно и беспощадно атаковали Квинн снежками.

Во второй половине дня, после нескольких игр в прятки, девочки нарисовали ей розово-фиолетовую мишень на огромном листе ватмана, который они раздобыли в одном из шкафов в комнате воскресной школы.

Майло нашел несколько крепежей и предложил прикрепить мишень к дереву, чтобы Квинн могла научить их стрелять из рогатки. Девочки принесли из дома несколько стеклянных шариков, и дальше все пошло как по маслу.

Дети пришли в полный восторг, им нравилось, когда она попадала в яблочко с пятнадцати футов, двадцати пяти футов и сорока футов снова и снова.

Однако они не хотели видеть, как она убивает белку. Все трое детей проявили непреклонность в этом вопросе.

Нянчиться с малышней оказалось не так плохо, как ожидала Квинн. Майло и даже непоседливые девочки оказались милыми, веселыми и послушными. Они ходили за ней по пятам, как надоедливые маленькие утята.

Всю свою жизнь она думала, что ненавидит детей. Оказалось, что только тех, которые строят из себя наглецов, грубиянов и сопляков. Некоторые из них на самом деле вполне приличные люди.

– Пожалуйста, Квинн! – снова взмолилась Юнипер.

– Еще раз, но не больше, – сурово сказала Квинн, потрясая рогаткой над Юнипер. – Потом мы пойдем в дом, чтобы помочь твоим родителям приготовить и раздать ужин.

Она отгородилась от звуков визжащих девочек, от всех отвлекающих факторов. Закрепила защиту на запястье, положила шарик в чехол и притянула ремешки к щеке. Наклонила рамку горизонтально, выровняла прицел, выдохнула и отпустила.

Шарик со звоном ударился о ствол дерева. Уже опускались сумерки, но она знала, что попадет в цель. Обычно ей это удавалось.

– Ну как?

Хлоя, Юнипер и Майло подбежали к дереву.

– Я вижу! – пискнул Майло. – БАМ! Он пробил дыру прямо по центру! Этот плохой парень мертвее мертвого!

– Я же говорила. – Квинн пожала плечами и усмехнулась. Она засунула рогатку в карман. – А теперь тащите свои маленькие ж… то есть задницы, внутрь!

Следующие несколько часов прошли в суматохе – приготовление огромных кастрюль томатного супа и сборка нескольких сотен бутербродов с сыром (чтобы использовать хлеб и молочные продукты, пока они не испортились), раздача всего в последние бумажные миски и тарелки, наблюдение за детьми, которые с нетерпением и небрежностью обслуживали семьи, оставшиеся на ночь внутри.

В церкви остановилось от пятидесяти до семидесяти человек. Дафна приняла предложение Квинн на вооружение, и теперь каждая семья помогала стирать одеяла и подушки, собирать дрова и выполнять другие повседневные обязанности.

– Давай снова поиграем в прятки! – предложил Майло после того, как ужин закончился, и Квинн дала Майло его лекарства.

Ноа подарил ей механические часы, чтобы она следила за тем, когда Майло нужно принимать лекарства. Запомнить время без таймера на телефоне не так-то просто, но она знала, как это важно.

По плану Ноа собирался забрать Квинн и Майло час назад. Он выматывался до предела, с каждым днем тени под его глазами становились все глубже. Она не могла упрекнуть его за опоздание, хотя и хотела бы.

Ей просто не терпелось вернуться домой и посидеть с бабушкой при свечах, может быть, свернуться калачиком перед дровяной печкой с кучей мурлыкающих кошек на коленях и изъеденным собаками экземпляром «Пятницы» Роберта А. Хайнлайна.

Квинн устало вела детей обратно в церковь.

– Я слишком вымоталась для подобного, Мелкий. Как насчет истории вместо этого? Или так, или я отлуплю вас сваренными спагетти.

Юнипер скорчила гримасу.

– Фу, гадость!

– Как я уже сказала, выбирать вам.

– История! Я выбираю историю! Я знаю идеальную! – Хлоя побежала за книгой в одну из комнат воскресной школы. Юнипер поспешила за ней, чтобы «проконтролировать» процесс.

Квинн опустилась на одну из пустых скамей у входа в зал. У нее болели мышцы ног и горели глаза. Она сильно устала.

Майло уютно устроился рядом, прижавшись к ней своим маленьким телом, как котенок. Она откинула голову назад и закрыла глаза, поглаживая его волосы.

Квинн чувствовала себя по-другому. Почти как совершенно иной человек, чем неделю назад.

Дедушка умер. Она выжила в снежной буре, застряв на кресельном подъемнике. Весь штат, а может, и вся страна погрузились во тьму, но она все еще здесь; она справлялась.

Все, что она позволяла себе раньше – вредные девчонки, снобистские бывшие друзья, плохие оценки, ее мать-тунеядка, ужасное состояние практически всего – все это уже не имело такого значения.

Ее привычный способ защиты – сарказм и язвительность, угрюмое молчание – отошел на второй план. Она чувствовала себя здесь полезной. Желанной и ценимой.

Ноа Шеридан стал первым взрослым, кроме бабушки и дедушки, который относился к ней как к настоящему человеку, с мыслями, чувствами и идеями, такими же обоснованными, как и его собственные. Дафна и Аттикус Бишоп относились к ней так же. Несмотря на свой природный цинизм, она любила их за это.

Далекий крик эхом разнесся по церкви.

Квинн открыла глаза.

Весь день она сталкивалась с криками, воплями и визгом. Дети кричали все время. Но сейчас всё иначе.

Это кричал взрослый. Высоко и отчаянно. От этого крика у нее застыла кровь.

Крик раздался снова, откуда-то снаружи. А может быть, из продуктовой кладовой или зала собраний на другой стороне церкви.

Шею сковало. Волоски на руках встали дыбом.

Квинн села прямо. Майло сонно пробормотал, когда она слегка толкнула его в сторону. Но у нее не оставалось времени беспокоиться о его комфорте.

Вокруг нее мужчины и женщины смотрели друг на друга, озадаченные, растерянные, встревоженные. Еще один крик – высокий, истеричный вопль.

Малыш начал плакать. Мать прижала его к себе и укачивая на своем бедре.

– Что это было? – спросила она у соседей.

Никто не успел ей ответить.

Двери в церковь распахнулись. Несколько одетых в черное фигур ворвались внутрь. Черные лыжные маски закрывали их лица. В руках они держали сверкающие, злобно выглядящие автоматы.

Целую страшную секунду никто не двигался. Все сидящие на скамьях в шоке смотрели на фигуры. Их мозг не мог осмыслить эту странную новую информацию. Это не имело смысла.

Этим людям здесь не место. Оружию здесь не место.

Тем не менее, они находились здесь.

Глава 41

Квинн

День седьмой

Сердце Квинн подскочило к горлу. Ее легкие сжались. Все вокруг стало медленным и отрывистым, настолько ярким и светлым, что образы пронзили ее веки.

Майло начал приподниматься. Инстинктивно она толкнула его обратно.

Все произошло так невероятно быстро. Ее мозг не успевал вычислять сигналы, проходящие через синапсы, осмысливать сцену, разворачивающуюся прямо перед ней.

Фигуры с оружием ничего не говорили. Они не выдвигали требований, не выкрикивали оскорблений или угроз.

Они просто подняли оружие и открыли огонь.

В церкви начался шум и хаос. Треск и грохот выстрелов. Панические крики и вопли раскололи воздух.

Пули врезались в каменные стены. Разбивали витражные окна. Пробивали деревянные скамьи, подбрасывая в воздух щепки. Какофоническое «рат-а-тат» разрывало барабанные перепонки. Так громко, невозможно громко.

И тела. Тела дергаются, как марионетки на ниточках. Тела дергаются, падают, заваливаясь.

Она едва могла слышать сквозь звон в ушах, паника захлестнула ее. На какое-то ужасное застывшее мгновение Квинн не могла пошевелиться. Она сидела, держась одной рукой за Майло, с открытым ртом в шоке, в безмолвном ужасе, когда смерть объяла все вокруг.

Люди бежали, перепрыгивая через скамьи, падая и ползя на четвереньках к боковому выходу. Темноволосый мужчина, бегущий по центральному проходу, внезапно упал вперед, его застрелили в спину. Шея женщины свернулась в сторону. Она была мертва еще до того, как упала на ковер.

Мужчина вскарабкался на помост к большому деревянному кресту, как будто только это могло его спасти. Его ноги не слушались. Он полз, опираясь на руки, а за ним тянулся кроваво-красный след.

Фигуры в черном выходили из задней части церкви. Двое шли по центральному проходу. Еще двое заняли дальние проходы. Последние двое охраняли двери.

Люди в масках продвигались вперед, целясь и стреляя во все, что двигалось.

Латиноамериканка за пять скамей перед ней повернулась лицом к Квинн. Их испуганные глаза встретились.

Квинн узнала в ней парадонтолога, работавшую в стоматологии «Брайт Смайлс», которая чистила зубы Квинн как по часам два раза в год и всегда делала комплименты ее синим волосам.

Женщина открыла рот, словно собираясь что-то сказать Квинн, предупредить или дать важный совет – может быть, секрет, как выжить в грядущем, как спастись от этого чудовищного ужаса, который схватил их в свои челюсти.

Что бы она ни собиралась сказать, Квинн так и не услышала.

Тело женщины дернулось, когда пули разорвали ее туловище. Ярко-красная кровь брызнула из головы, когда она упала набок.

Ужасное зрелище вывело Квинн из шокового состояния. Она пригнулась к скамье и прижалась к Майло. Как будто тонкий клин полированного дерева мог спасти их от пули.

Скатившись со скамьи, она опустилась на ковер. Потянулась вверх, схватила Майло за руку и повалила его на пол. Он упал на нее сверху, его костлявый локоть уперся ей в живот, а нога ударила по голени.

Она протиснулась в сторону, наполовину под соседнюю скамью, и притянула его к себе. Пространство между скамьями не отличалось большими размерами, но Квинн удалось втиснуться в него, как и Майло. В спертом воздухе пахло немытыми ногами и пылью.

Она почувствовала, как в носу свербит. Зажав рот и нос одной рукой, Квинн поборола желание чихнуть.

Сердце колотилось в груди, пульс гулко отдавался в ушах. Они должны выбраться отсюда.

Лицо Майло находилось в нескольких дюймах от ее лица. Его зрачки казались огромными, маленькая грудь гулко билась.

– Не смотри, – прошептала она ему на ухо. – Не шуми. Это похоже на игру. Ужасная игра. Но мы собираемся выиграть ее. И способ выиграть – не смотреть.

Майло кивнул, глаза расширились и стали испуганными.

Она перевернулась на живот и продвинулась вперед на фут, чтобы видеть между скамьями прямо перед собой. Повернула голову, чтобы заглянуть под скамьи по обе стороны.

Выходная дверь находилась в левой передней части церкви. А вот она сама оказалась на правой стороне. Квинн не могла видеть дверь отсюда, но последнее воспоминание о ней еще свежо в ее памяти – мертвые, окровавленные тела, лежащие перед все еще закрытой дверью. Никто не смог выбраться. Не этим путем.

Ее тело покрылось испариной, когда адреналин хлынул в кровь. Во рту пересохло. Мысли приходили паническими, бешеными рывками. «Думай, черт возьми, думай!»

Если они побегут, нападавшие увидят их и перестреляют. Их слишком много. Они ни за что не пропустили бы девочку и маленького мальчика, бегущих в безопасное место.

Но и просто сидеть здесь и ждать, пока их убьют, они тоже не могли.

Сердце зашлось в груди, Квинн вывернула шею, прижалась щекой к ковру и повернула голову, чтобы посмотреть в другую сторону, на заднюю часть церкви – фойе, вход с двумя дверями.

Она видела их ноги. Черные ботинки. Нападавшие двигались медленно, методично, проверяя каждый ряд, прежде чем двигаться дальше.

Они все еще находились в пятнадцати или около того скамьях. Шквал выстрелов замедлился до редких очередей.

Потому что все остальные уже мертвы.

Она не стала отгонять эту мысль или пытаться игнорировать ее. Она использовала тошнотворный страх, бурлящий в животе, чтобы заставить себя двигаться.

Квинн тронула Майло за плечо. Когда он посмотрел на нее, на его маленьком лице отразился ужас, она прижала палец к губам.

«Абсолютная тишина. Никаких разговоров».

Майло кивнул. Он понял.

Двое нападавших что-то кричали друг другу, но ее измученный мозг не мог сосредоточиться на их словах. Все ее внимание сконцентрировалось на том, чтобы выбраться наружу.

Она толкнула Майло под скамью перед ними. Извернувшись, проползла рядом. Майло был маленьким и легко протиснулся под скамью.

Квинн была сильной, но тощей для шестнадцати лет, и это спасало ее сейчас, когда она извивалась вслед за Майло, повернув голову набок, царапая щекой шершавый ковер и прижимаясь всем телом. Она вцепилась ногтями в пол, используя только руки и кисти, чтобы тянуть себя вперед.

Одна скамья. Потом две. Три.

Кто-то застонал. Раздался выстрел, и все стихло.

Шаги позади них, все ближе. Как далеко они сейчас? Двенадцать рядов? Десять?

Они двигались быстрее, чем она и Майло могли ползти.

Пахнущая медью кровь заполнила ее ноздри. Кровь пропитала ковер. Она просочилась в ее брюки, на толстовку, скользкая и мокрая под ее голыми руками.

Она протиснулась вперед Майло, слегка повернувшись, чтобы заслонить ему вид на то, что ждало впереди. Они добрались до тела парадонтолога. Пораженная, Квинн заставила себя протянуть руку и прижать два пальца к горлу женщины.

Она была мертва. Они все погибли.

Рядом с женщиной лежало еще одно тело. И еще одно, и еще. Стеклянные, остановившиеся глаза. Истерзанные, окровавленные туловища и конечности. Забрызганные кровью лица, застывшие в гримасе ужаса.

Тела преграждали им путь вперед. Она и Майло застряли между двумя скамьями, их головы и туловища виднелись между рядами, а ноги скрывались скамьей позади них.

Ее разум отчаянно бился. Но она не могла остановиться. Она не могла остановиться на отвратительных образах, пронзивших ее мозг.

Она и Майло должны выжить. Это все, что от них требовалось. Она сделает то, что должна сделать.

Она все еще частично закрывала Майло обзор своим телом. Снова потянулась к телу женщины, затем коснулась его плеча.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на нее, она размазывала кровь по его щекам и лбу. Его глаза расширились, встревоженные и растерянные. Он открыл рот, но с его губ не слетело ни звука.

Кто-то вскрикнул. Еще один выстрел.

Ближе.

Времени оставалось все меньше. В панике она протянула руку под скамью и коснулась головы мертвой женщины. Липкая влага, осколки костей и кусочки мозговой ткани, только скользкая жижа там, где должны быть череп, кожа и волосы.

Ее желудок судорожно сжался, а в горле разлилась противная кислота. Она размазала кровь по лицу. С трудом повернувшись на бок, провела мокрыми руками по груди и животу. То же самое проделала с Майло.

Квинн надеялась, что он понимает, ненавидя, что не может объяснить ему. Если бы он мог понять, если бы мог выслушать ее и сделать то, что она от него требовала, возможно, они смогли бы пережить следующие пять минут.

На большее у Квинн планов пока не было.