Текст книги ""Фантастика - 2024". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) (ЛП)"

Автор книги: Михаил Атаманов

Соавторы: Михаил Медведев,Надежда Сакаева,Кайла Стоун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 235 (всего у книги 359 страниц)

Глава 30

Ханна

День двадцать седьмой

– Я не должен быть здесь, – пробурчал Лиам.

– Нет! – Ханна схватила его за руку. Чувство вины укололо ее. Она тут же опустила его руку. – Я имею в виду, я не знаю. Я хочу, чтобы ты был здесь. Пожалуйста. Прости меня, я не знаю, что со мной творится.

Они стояли на крыльце нового дома ее семьи в «Винтер Хейвене», автономном поселении в Фолл-Крике. Большие красивые шале, домики и коттеджи уютно расположились среди деревьев на берегу реки.

Сам дом оказался огромным и слегка внушительным: современный двухэтажный бревенчатый сруб с обширным крыльцом и огромными окнами.

Несколько минут назад Бишоп высадил Ханну, Шарлотту, Лиама и Призрака на подъездной дорожке. Он предупредил по рации, так что Ноа и Майло знали, что они скоро приедут.

Цунами эмоций захлестнуло Ханну.

– Что, если он не узнает меня? Ему было три года. Он не узнает меня. Я не должна ожидать этого от него. Это слишком много. Что, если я ему не понравлюсь? Что если все не так... если все будет не так... что если все пойдет неправильно...

Лиам коснулся ее плеча.

– Они – твоя семья. Это все, что тебе нужно помнить.

Она кивнула и погладила Шарлотту по спине. Малышка лежала на груди Лиама, обвязанная полосками простыни под его курткой. Он предложил нести ее, чтобы у Ханны руки оставались свободными, и она могла прижать к себе сына, обнять мужа.

Она с трудом могла поверить, что это реально. Что это действительно происходит.

Ханна повернулась и посмотрела назад. Солнце сияло. Небо окрасилось в насыщенный кобальтово-синий цвет. Белый снег сверкал, как бриллианты. Яркий свет почти ослеплял, но она не отводила взгляда.

Призрак носился по двору, пытаясь поймать тающие комья снега, падающие с веток. Казалось, он почувствовал, что нужен ей.

Он промчался по снегу, взбежал по ступенькам и остановился. Не налетел на нее, а остановился рядом с ней. Прижался мордой к ее руке и успокаивающе заскулил.

Ханна глубоко вздохнула.

– Мне это важно, мальчик. Спасибо.

Она взяла себя в руки и подняла подбородок. Целая жизнь воспоминаний пронеслась перед ней – купание Майло в ванной, Майло, покрытый мыльными пузырями и хихикающий; танцы с Ноа на кухне; пение Майло перед сном, когда они прижимались друг к другу в его слишком маленькой кроватке.

Она позвонила в дверь. Ее руки дрожали. Эмоции переполняли Ханну. Предвкушение, надежда, тревога, тоска, страх.

Она так долго ждала этого момента. Молилась об этом. Жаждала его. Прошла через ад, чтобы попасть сюда.

Дверь открылась.

По другую сторону стоял мальчик. Высокий, намного выше, чем она помнила. Пухлая детская мордашка из ее воспоминаний превратилась в лицо восьмилетнего ребенка. Худенькое и нескладное тело, сплошные локти и колени. Но знакомая оливковая кожа. Непокорные черные волосы, завивающиеся вокруг ушей. Эти большие, серьезные глаза.

– Майло, – прошептала она.

Он уставился на нее, не говоря ни слова.

Все, что Ханна могла сделать, это удержаться и не схватить его, не притянуть к себе, не заключить в объятия.

Она сдержалась. Она будет для него чужой. Конечно, будет. Она должна помнить об этом. Должна думать о его чувствах.

У нее щипало глаза. Комок в горле слишком велик, чтобы его проглотить.

– Привет, Майло, – попыталась она снова. – Я... – «Я твоя мама. Я люблю тебя больше всего на свете. Я прошла через ад и обратно, чтобы добраться до тебя». Она не сказала ничего из этого. Пока нет. – Я Ханна.

Майло оглянулся на кого-то внутри дома, затем снова посмотрел на Ханну. Он напрягся. Он выглядел нервным, растерянным. Может быть, немного испуганным.

Дверь открылась шире.

Там стоял Ноа. Ее муж. Мужчина, за которого она вышла замуж. Танцевала с ним. Спала с ним. Создала семью.

Он выглядел так же, но по-другому. То же телосложение, та же легкая, спортивная походка и темно-каштановые волосы. Теперь он казался старше. Его лицо огрубело, похудело. Но он все еще оставался красивым. Он всегда был красив.

Черты лица Ноа исказились. Он обошел Майло, вышел на крыльцо и раскрыл объятия. Его глаза покраснели, на щеках блестели слезы. Он уже плакал.

– Ханна, – сказал он. – Это действительно ты?

– Я, – прошептала она. – Это я.

Ноа обнял ее. Она протянула к нему руки и обняла его в ответ. Ничто не могло подготовить ее к этому. Ханна не знала, на что это должно быть похоже.

Раньше они так легко подходили друг другу. Теперь они не знали, куда деть свои руки. Получалось неловко, словно они части головоломки, которые не совсем подходили друг другу.

С низким рычанием Призрак протиснулся между ними.

Она отступила назад. Ноа ее отпустил.

Он протер глаза. Его обручальное кольцо сверкало в солнечном свете. Ханна с ужасом поняла, что он все еще его носит.

Пять лет. Он не женился снова. Он не снял кольцо. Он ее ждал.

Слезы хлынули сами собой. Она не могла их сдержать.

– Прости, – сказал Ноа. – Прости меня.

– За что?

– За то, что потерял тебя. Это моя вина. Я должен был пойти за тобой. Я не должен был...

– Нет. Это не твоя вина. И не моя вина. Виноват один человек, и его больше нет.

Она увидела вопрос в его глазах, но он не задал его. Сейчас еще не время.

Ханна прочистила горло.

– Ноа, это Лиам Коулман. После того, как я сбежала, он нашел меня в лесу. Он спас мне жизнь. Три или четыре раза, на самом деле. Без него меня бы здесь не стояло.

Лиам неловко издал полу-стон, полу-кашель.

– Она справилась сама.

Ноа шагнул вперед. Он сжал руку Лиама и энергично пожал ее.

– Спасибо, Лиам. Огромное спасибо. Мы никогда не сможем отплатить тебе. Мы никогда не сможем отблагодарить тебя достаточно.

Ноа, казалось, впервые заметил младенца, прижатого к груди Лиама.

– О, у тебя есть ребенок. Как замечательно.

У Ханны свело живот. Она знала, что это произойдет. Не существовало достойного способа сказать это.

– Она не его, Ноа. Она моя.

Ноа покраснел. По его лицу стремительно пронеслась сложная гамма эмоций. Она увидела момент, когда его осенило.

Слова, которые Ханна не могла произнести, но они висели в воздухе, как пелена: «Она моя... и от монстра, который похитил меня. Она – плод самого ужасного, что может сделать один человек с другим. Но она прекрасна, она моя, и я люблю ее. Пожалуйста, пожалуйста, полюби ее тоже».

Удивление промелькнуло на его лице, затем быстро пробежала тень отвращения, почти сразу же сменившаяся стыдом. Ноа заставил себя улыбнуться, но улыбка выглядела приклеенной к его лицу, как наклейка.

– Ничего. Все в порядке. Все будет хорошо.

Он сказал это больше для себя, чем для нее или Майло. Она понимала его нежелание, эту внутреннюю реакцию отвращения. Разве она не чувствовала то же самое девять месяцев?

Но все равно это ранило. Что-то темное и пустое открылось в ее груди.

Ноа махнул рукой, волнуясь.

– Где мои манеры? Проходите внутрь. Пожалуйста. Мы так взволнованы – я и Майло. Мы бы ждали тебя снаружи, но подумали... мы хотели, чтобы ты не переживала. Мы не хотели перегружать тебя объятиями и поцелуями... – Он прочистил горло. – В общем, я запутался. Заходи. Это твой дом.

Это не было похоже на ее дом. Ханна затолкала эту мысль поглубже и прошла в холл.

Там оказалось тепло и светло, пол из ореховых досок и сводчатые потолки. Дом был богато обставлен. Он выглядел как картинка из журнала. От электрического света у нее заболели глаза.

Она расстегнула куртку, сняла шапку и перчатки. Лиам сделал то же самое. Ноа собрал их вещи и повесил все в шкаф для одежды.

Повернулся к ним. И тут он заметил ее поврежденную руку. На его лице отразилось не отвращение или брезгливость, а тревога, жалость.

Ханна думала, что жалость будет все же лучше, чем альтернатива. Она ошиблась.

В ней вспыхнул гнев, смешанный со стыдом, за которым последовал протест. Она сопротивлялась желанию спрятать руку. Она больше не собиралась ничего скрывать.

Взгляд Ноа скользнул мимо ее уродства и вернулся к ее лицу. Он улыбнулся, счастливо и искренне.

– Ты здесь. Ты действительно здесь. Я не могу в это поверить. Майло, это твоя мама. Она дома.

Майло ничего не сказал.

Сердце Ханны сжалось.

Призрак протиснулся между ног Ханны и Лиама и вошел в дом впереди них.

– Собака! – воскликнул Майло. Его лицо просветлело. Нежелание общаться исчезло. – Можно мне его погладить?

– Конечно. Его зовут Призрак. Он тоже герой. Он спас мне жизнь.

Призрак медленно обошел вокруг Майло. Он обнюхал носки Майло, его штанины, живот, руки и грудь. Большой пиреней настолько велик, что ему едва приходилось поднимать голову, чтобы обнюхать лицо и волосы Майло.

Майло держался очень спокойно. Он выглядел не испуганным, а потрясенным. С осторожностью он протянул руку и почесал за ушами Призрака.

Призрак радостно тявкнул, пригнул голову и прижался верхней частью черепа к маленькой груди Майло.

– Ты ему нравишься, – отметила Ханна.

Майло слабо улыбнулся.

Ханна опустилась на колени. Она не могла оторвать глаз от сына. Он был так прекрасен. Он так вырос, больше, чем она могла себе представить.

Он был всем, о чем она мечтала, всем, за что она так яростно держалась в те темные, несчастные годы. Единственный осколок надежды в безнадежном существовании.

Желание обнять его казалось непреодолимым. Во всей вселенной не существовало ничего более желанного, чем заключить его в свои объятия и никогда не отпускать. Но Ханна не могла. Пока нет.

Он как олень в лесу, настороженный и нерешительный. Одно неверное движение – и он может броситься наутек.

Настоящий момент словно создан из стекла. Все так хрупко, так легко разбивается.

Почувствовав ее смятение, Призрак вернулся к Ханне и сел рядом с ней. Он уткнулся ей в шею и тихонько заскулил.

– Майло... ты помнишь меня?

Майло оторвал взгляд от собаки и посмотрел на нее. Медленно, он покачал головой.

Она готовила себя к этому. Рассудком Ханна понимала, что лучше не верить в обратное. Но это все равно поразило ее, как удар по сердцу.

Нельзя вернуться в прошлое, нельзя вернуть потерянные часы, дни, месяцы и годы. Потерянные моменты смеха, слез, гнева, душевной боли, радости, любви – они ушли навсегда.

У Майло похитили детство. У Майло украли мать.

Они уже не те люди, что были в канун Рождества пять лет назад. Как они могли остаться прежними? Каждый из них по-своему изранен, травмирован и поражен.

Ханна не единственная, кто страдал. Ее отсутствие оставило зияющую дыру в их жизни. Их личности превратились в нечто изломанное и разбитое.

В этот момент, когда ее муж стал чужим, а сын почти неузнаваемым, Ханна испугалась, что их разбитые кусочки никогда не соединятся обратно.

Горькое осознание поразило ее так сильно и стремительно, что у нее ослабли ноги. Если бы она не стояла на коленях на полу, она могла бы упасть. Призрак прислонился к ее боку, предлагая свою поддержку.

– Ханна, – сказал Лиам с беспокойством в хрипловатом голосе. Он снова коснулся ее плеча. – Ты в порядке?

Страх закрался в ее душу. Что, если она больше не помнит, как быть женой? Или, что еще хуже, матерью? Ожидания воссоединившейся семьи навалились на нее огромным грузом. Но она не дрогнет перед ними.

– Я в порядке. – Ханна выдохнула, взяв себя в руки, и посмотрела на Майло. – Я знаю, что это странно, непривычно и некомфортно. Я... чужая для тебя. Что бы ты ни чувствовал, это нормально. Мы можем снова узнать друг друга. Давай начнем с дружбы. Ты можешь называть меня Ханной. Ты не против?

Она не дышала, пока он не кивнул. Майло протянул руку с той же трогательной улыбкой.

– Договорились.

Ее пальцы сомкнулись вокруг его пальцев, таких теплых, маленьких и чудесных. Она почувствовала, как ее сердце одновременно разбивается и восстанавливается.

– По рукам.

Глава 31

День двадцать седьмой

Позже, после того как Майло заснул, а Ноа устроил Лиама в гостевой спальне в конце коридора, Ханна и Ноа наконец остались наедине друг с другом. Ханна покормила Шарлотту и уложила ее спать на глубоком диване в окружении подушек.

Призрак устроился на кухне у ног Ханны. Он лежал, положив голову на лапы, и его внимательный взгляд попеременно метался между Ханной и Ноа. Пес присматривал за ними.

Ему сразу понравился Майло, но он продолжал смотреть на Ноа недобрым взглядом. Если вдруг Ноа подходил слишком близко к Ханне, он низко предупреждающе рычал.

Ноа нервно перемещался по кухне, стараясь обходить Призрака стороной.

– Хочешь кофе? Я могу сделать без кофеина. Или горячий шоколад? У нас есть печенье. Последние яйца грозили вот-вот испортиться, поэтому мы с Майло испекли шоколадное печение с арахисовым маслом.

– Я в порядке, спасибо. – Желудок Ханны слишком сильно сводило, чтобы есть. Она сидела у кухонного острова на кованом табурете с полированной деревянной обивкой.

Со всех сторон огромной кухни возвышались нарядные белые шкафы с позолоченными стеклянными дверцами и молдингом в виде короны. Сводчатый потолок создавал ощущение огромного пустого пространства.

Она погладила кончиками пальцев большой мраморный остров.

– У вас прекрасное место.

– Спасибо. После ЭМИ Майло требовался дом с электричеством и отоплением.

Ханна прикусила нижнюю губу, но ничего не сказала. Находясь здесь, она чувствовала себя так странно. Сидя на ярко-белой кухне с мужем при электрическом освещении и говоря о кофе и выпечке печенья, как будто все нормально.

Как будто мир не перевернулся с ног на голову там, снаружи. Как будто их жизнь не рухнула здесь.

Все настолько далеко от нормы, что обыденность этого красивого дома с его теплом, светом и водопроводом казалась почти непристойной.

Неловко и нерешительно Ноа подошел и встал рядом с островом. Между ними осталась пара табуретов. И Призрак.

Когти Призрака щелкнули по деревянному полу, когда он поднялся на лапы и уставился на Ноа. Он не зарычал, но обозначил свое присутствие.

Ноа выглядел неуверенно, словно хотел подойти ближе, но сдерживал себя. Из-за Призрака, но и из-за чего-то еще. Она заметила растерянность в его глазах.

Он покрутил обручальное кольцо на пальце.

– Тебе оно действительно нравится?

Ханна подумала об их старом доме – уютной гостиной с камином из красного кирпича, несовпадающих друг с другом диване и кресле, антикварном журнальном столике, который она сама покрасила. Обшарпанной кухне, которую они хотели переделать, но так и не нашли на это денег. Гнезде из одеял в детской кроватке Майло, которое пахло яблочным шампунем и детской присыпкой.

Он давно уже перерос эту детскую кроватку, с досадой подумала она.

– Здесь нет ощущения дома, – честно ответила Ханна.

Ноа окинул взглядом массивную гостиную, возвышающийся каменный камин, тяжелую темную кожаную мебель, деревянный пол, выскобленный вручную. Все чистое и отполированное, но не их.

– Нет, наверное, нет. Хотя может. Так и будет.

Ханна ждала, когда он спросит, что с ней случилось. Где она пропадала последние пять лет. Он не спросил. Может быть, Ноа ждал, пока она наберется смелости и заговорит об этом сама. Может быть, он не хотел знать.

Она проследила пальцами вихрящийся узор на мраморе.

– Ты не женился снова.

– Нет, не женился. Я не мог.

Ее желудок сжался.

– Нет... подруги?

Он покачал головой.

– Никого, кроме тебя, Ханна. – Ноа попытался криво улыбнуться. – Я никогда не думал ни о ком другом в этом смысле. Никогда. Даже если между нами не все складывалось хорошо. Я хотел вернуть тебя, Ханна. Я всегда хотел тебя вернуть. Всегда была только ты.

Она посмотрела вниз на свои руки. Ее изувеченная рука выглядела жалко на фоне идеального, безупречного мрамора.

– Ты не обязан мне. Я... я ни к чему тебя не обязываю. Я хочу, чтобы ты знал это. Я сломлена, Ноа. Я не та девушка, которую ты знал. Не та, на которой ты женился. Я больше не она. Еще не знаю, кто я, но то, что случилось со мной...

– Мне все равно, – поспешно сказал он. – Мы это переживем. Мы пройдем через это. Все будет хорошо.

– То, что со мной сделали... Я не могу винить тебя за то, что ты не сможешь это принять. За то, что не можешь не знать этого.

– Это не будет проблемой.

Ханна хотела поделиться с ним своим прошлым, как делилась им с Лиамом. Но Лиам не был ее мужем. Она понимала, что это совсем другое. Это очень тяжелое бремя – просить другого нести его.

– Ты... ты хочешь что-нибудь узнать? О том, что со мной случилось?

Ноа смотрел в потолок, быстро моргая, не встречая ее взгляда.

– Ты не сбежала.

– Нет. Меня похитили.

Он выдохнул, как будто долго удерживал дыхание.

– Я полицейский. Я понимаю, что бывает. Ты не должна снова переживать эту боль, Ханна. Теперь все в порядке. Все будет хорошо.

Она кивнула, ожидая, что он еще скажет.

– Я знаю, что у нас были проблемы раньше. Знаю, что мы не дотягивали до идеала. Но мы любили Майло. Мы любили его всем сердцем, и это ведь должно что-то да значить? Мы можем начать снова. Начать сначала. Я всегда любил тебя. Я люблю тебя.

– А Шарлотта?

Ноа колебался. Она увидела это на его лице – вспышку сомнения.

Ее желудок провалился в пятки. Ханна отвернулась.

– Я... я постараюсь, – запинаясь, проговорил он. – Я научусь. Обязательно.

Просить этого от него слишком много. Она не могла требовать от него больше, чем он мог дать. Это несправедливо. Разве нет?

В ее голове промелькнул образ: большой, сильный Лиам держит на руках маленькую Шарлотту, обхватив рукой ее мягкий череп, в его глазах свет. Гордость и привязанность. Яростная преданность.

Ханна отогнала это воспоминание. Думать об этом сейчас не имело смысла.

– Ты хочешь ее подержать? – ее голос прозвучал тихим шепотом. Она не дышала.

Ноа посмотрел на ребенка на диване. Посмотрел на свои руки, на обручальное кольцо, потом снова на Ханну.

– Сейчас она спит. Может быть, позже?

Должно быть, он увидел разочарование в ее лице.

– Все будет хорошо, Ханна. Все будет хорошо. Мы теперь вместе. Ты вернулась. Как сказал Бишоп, это чудо. Все получится. Я знаю, что все получится.

Ноа не хотел видеть трещины. Он не хотел видеть уродство. Не хотел признавать трудный путь, который лежал перед ними.

Сегодня сделан первый шаг в грандиозном путешествии. Путешествие, которое их маленькая семья пробовала пройти, пока мир рушился вокруг них.

Все шансы против них. Шансы были против них всех.

Страданий и боли будет столько же, сколько радости и счастья.

Ханна знала это. Она понимала это и принимала.

Но не была уверена, сможет ли Ноа. Справится ли он.

Она старалась, чтобы обида не отразилась на ее лице. Может быть, он будет готов позже. Слишком многое нужно принять – ее чудесное возвращение, жена, давно умершая, вдруг оказалась очень даже живой. Живая, но израненная и другая почти во всех отношениях.

Ей нужно рассказать ему, кто это с ней сделал, но это может немного подождать. Хотя бы несколько минут.

Ханна решила сменить тему на что-то более радостное, на что-то общее.

– Майло... он такой большой. Расскажи мне о нем. Я хочу знать все.

Лицо Ноа просветлело. Его любовь к их сыну совершенно очевидна. С этим никогда не возникало проблем.

– Он такой умный. И храбрый. Этот ребенок бесстрашен. Когда ему было четыре года, он пытался прыгнуть с трамплина в бассейне клуба. Никаких плавсредств или чего-то подобного. Я успел подскочить до того, как он упал в воду. Но мне пришлось следить за ним как ястреб. Он довольно тихий, немножко серьезный. – Ноа ухмыльнулся. – В этом он похож на тебя. Он любит читать и лего. Мстителей. Обычные детские вещи.

– Он все еще любит арахисовое масло?

– О, боже. Он бы ел масло во время каждого приема пищи, если бы я ему позволил.

Она улыбнулась.

– Блинчики, намазанные арахисовым маслом и увенчанные взбитыми сливками?

– Его абсолютный фаворит.

Сердце Ханны сжалось. Он все еще оставался ее сыном. Все еще ее Майло.

Они найдут путь друг к другу. Она свято в это верила.

– Есть еще кое-что, что тебе нужно знать, – тихо сказал Ноа. Он уставился на свои руки. – У Майло серьезная болезнь.

Ужас охватил Ханну.

– Что? Что с ним?

– Через два года после твоего исчезновения он начал болеть. По-настоящему болеть. Врачи диагностировали у него болезнь Аддисона. У него все в порядке. Он относительно здоров и счастлив. Ему просто нужно принимать лекарства.

Ханна представила себе больного и испуганного Майло в больничной палате. И ее там нет. Его матери там не оказалось.

Сожаление обрушилось на нее. Сколько бы она отдала, сколько бы гор перевернула, чтобы стереть последние пять лет, вернуться назад и все изменить. Ее сердце болело от любви и печали.

– Что случится, если у него не будет лекарств?

Ноа не ответил. Его молчание уже достаточный ответ.

В груди стало слишком тесно. Стало трудно дышать.

– Без этого он умрет.

Медленно, Ноа кивнул.

Молот упал, безжалостно и неотвратимо. Лекарства означали фармацевтические компании, производство, распределительные склады, открытые аптеки и функционирующую цепочку поставок. Из-за ЭМИ все это исчезло. По крайней мере на годы вперед.

– Где его взять?

– У нас его много, не волнуйся. Ополченцы, они ходят и собирают еду и припасы для общины. Они привезли по крайней мере пятилетний запас лекарств. Пять лет, Ханна! К тому времени страна снова заработает. Цепь поставок будет восстановлена. – Он улыбнулся ей. – Он в порядке, Ханна. Мы в порядке.

Трудно было представить, как Майло будет жить в мире без больниц, машин скорой помощи и первоклассного медицинского обслуживания.

Гигантская рука, сжимавшая сердце Ханны, не отпускала его.