Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Соавторы: Анна Рэй,Андрей Еслер,Андрей Болотов,Александр Яманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 227 (всего у книги 353 страниц)

– И ты решил держать его рядом с собой?

– Именно, – кивнул хапуг. – Он как бы командует моей армией, строит козни, плетет интриги и наивно думает, что скоро сможет избавиться от меня и занять мой трон. К счастью, он не настолько умен, чтобы распознать мой замысел и даже не настолько, чтобы осознать, что мой народ никогда не пойдет за человеком. Я же только хочу понять, кто в него вселился. И как только это произойдет, он перестанет быть нужным.

– А в него кто-то вселился? – прищурил глаза Гарб. – Наше знакомство с Сандро началось с одного темного ритуала. Если коротко, то другой участник ритуала стал воплощением мира теней Умбры и чуть не открыл ей проход в иные миры.

Сконм устало потер глаза и взглянул на гоблина.

– Может быть, – сказал он. – Умбра на многое проливает свет, образно выражаясь, хотя она никак не объясняет схожесть нашей магии. В него что-то вошло, когда охотники пытались добыть недостающую часть посоха. Я посещал те места, но даже мне не удалось пробиться через защиту, которая там установлена. Нам нужно отправиться туда и попробовать вместе.

– Предлагаю не медлить! – чуть не крикнул Гарб, с радостью осознавая, что посох можно будет собрать совсем скоро.

Глава 33

«Бей первым!»

– Большой Лю

Удар. Отскок. Ложный выпад и снова удар. Лезвие секиры летит с оглушительным свистом и проносится в дюйме от головы. Срезанная с макушки прядь черными брызгами летит за металлом, но на это некогда обращать внимание. Умереть сейчас было бы совсем некстати, поэтому нужно сосредоточиться. Пока скорость реакции выручает, но долго так танцевать не получится.

Незримое присутствие Лю в голове ощущается все сильнее. Жахани молчит, но наблюдает так напряженно, что даже от этого раскалывается голова. Будто прямо через ноздри в мозг заколачивают раскаленные гвозди боевым молотом. Это отвлекает от боя.

Минотавр фыркает и топает копытом от досады.

– Да кто ты такой? – ревет он в недоумении.

Изо рта гиганта летят клочья пены. Кажется, он выдыхается.

– Он открылся, бей! – внезапно шепчет Лю.

Монах ныряет под смертоносное лезвие, делает подсечку. Минотавр теряет равновесие и неловко пытается воткнуть секиру в почву, чтобы уберечься от падения. Человек отталкивается от земли, взмывает в воздух и наносит удар ногой чуть ниже затылка рогатого.

Шейные позвонки минотавра сломались с громким щелчком, словно хрустнула под ногой сухая ветка в лесной чащобе. Тело выронило грозное оружие, конвульсивно дернулось и грузно осело на землю.

– Кто хоть это был? – поднимаясь с колен и вытирая пот со лба, пробормотал Михель. – Он хотя бы злой?

– Конечно, злой! Он на тебя первым напал, если что, – попытался уклониться от ответа Лю.

– Я жду.

– Ладно, – помялся жахани, – это было аватаром Му-Кирина.

– Мы убили бога справедливости минотавров? – обреченно уточнил человек.

Глубина его падения уже даже не пугала, начинал пугать предел возможностей.

– Не мы, а ты, – расхохотался Лю, – и не убил, а отправил поправлять здоровье в его царство. Он и так здесь бездну сил оставил и натворить успел много чего нехорошего. Это же он твоего приятеля проклял.

Михель хмыкнул.

– За дело, между прочим, проклял.

В разум прилетел образ бьющегося о стену рогатого лба.

– Поражаюсь отсутствию логики у вас смертных. Если ты о попытке надругательства над прекрасной дочерью бога, то поинтересовался бы для начала, откуда у бога вообще взялась дочь.

– Продолжай, – бесстрастно произнес Михель.

– Боги могут попасть на Лумею только в виде аватаров, вселяя свой дух в подходящее тело смертного. Королева Фарукона замужем и счастлива в браке. И тут у нее вдруг рождается дочь, папой которой считается бог. Как ты думаешь, если факт измены официально установлен, почему коварная изменщица до сих пор жива?

– Потому что измена не была добровольной, и король об этом знал, – заключил монах.

– И после этого Му-Кирин лицемерно проклинает Каввеля за то же самое, – добавил Лю. – А точнее, всего лишь за попытку. Ну, не двуличная ли скотина? И мы еще даже не знаем, зачем ему вообще все это понадобилось. Готов поспорить, что это часть какой-то грандиозной божественной интриги.

Михель поморщил лоб, рассматривая поверженного аватара.

– Точно не знаем? – поинтересовался он.

– Я тебе когда-нибудь говорил неправду? – возмущенно ответил Лю. – Жахани не лгут!

– Я это знаю только со слов врага рода человеческого. Может, ты меня обманываешь, и его замыслы были благими, даже если он пользовался не совсем похвальными методами. Может, ты просто толкаешь меня на преступления, потому что ты само зло?

Жахани помолчал, а потом в разум Михеля прилетел образ умиротворенной улыбки.

– Перестань меня виноватить во всех грехах и запомни наконец: творить зло ради зла не-вы-год-но! Мы придерживаемся принципа разумной необходимости. Если надо, можем и добро сделать, когда у нас есть к этому интерес. И потом, добро и зло – это выдуманные вашими мыслителями категории. Знай, что ты, победив этого аватара, отсрочил конец света. Возможно, даже отменил. Это, по-твоему, добро или зло?

– Добро, конечно, – уверенно ответил Михель, – если все так, как ты говоришь.

– Вот, – обрадовался жахани. – А теперь представь, что этот божок искренне верил, что как раз его планы должны спасти мир, но ты ему эти планы испортил. Это еще добро или уже зло?

– Зависит от того, прав он был или нет, наверное, – задумался монах.

– А если он был прав, но частично? А если бы он спас мир, а потом из-за его спасения миру гарантированно пришел бы конец, но позже? Нет однозначного зла и добра, и быть не может.

Михель сосредоточился и попытался представить в голове образ оттопыренного среднего пальца, чтобы отправить жахани.

– Растешь, – картинно восхитился тот. – Еще немного и сможешь общаться на равных с позолотой на моем копыте. Возвращаемся на материк. Там образовалось неотложное дело.

***

Михель расплатился с капитаном, немного накинул сверху за то, что тот не задавал лишних вопросов, и сошел на берег. Золото мужчина перед отъездом позаимствовал в котомке Гарба, где внушительная сумма завалялась еще со времен продажи камушков, добытых в фамильном склепе ди Лёве. Формально, монах от своей доли отказался еще тогда, поэтому испытывал легкие угрызения совести, будто бы взял не свое. «Как-нибудь постараюсь вернуть», – подумал он, и настроение сразу улучшилось.

Качка уже порядком приелась, поэтому дорога, ведущая из порта к центру человеческого города с романтичным названием Олива, приятно радовала своей незыблемостью. Оливковые деревья здесь встречались на каждом шагу, так что название вполне соответствовало действительности. Изредка приходилось уворачиваться от груженой телеги или проталкиваться мимо снующих туда-сюда торговцев, матросов и прочего рабочего люда.

– Куда направляемся? – спросил он у дьявола, когда дорога приблизилась к жилым домам, а встречный людской поток иссяк, оставив на пути лишь несколько чумазых босоногих ребятишек, весело играющих в догонялки.

– Тут недалеко, всего пара дней пути в горы, – ответил жахани.

– Если я хорошо помню эти края, там обитают орки.

– Они самые, злобные и кровожадные. В принципе, можем подождать и в этом уютном городишке недельку-другую, – вкрадчиво сообщил краснокожий шантажист. – Орда как раз успеет за это время собраться и подойти к его стенам. Если поторопишься, успеешь это предотвратить.

– Здесь же нет стен, – Михель на всякий случай еще раз окинул город взглядом и обнаружил только невысокие земляные валы на окраине.

В ответ послышался издевательский смешок.

– Именно, как и шансов выжить у большинства мужчин этого городишки. По пути варвары просто обойдут две королевских крепости и сметут дружину местного герцога. Потом немного поубивают, пограбят, понасилуют, сожгут корабли в порту и с богатой добычей и невольницами вернутся восвояси. Только это отвлекающий маневр. Основные силы должны обрушиться на Храм Творения. Знаешь такой?

– Рыцари храма надолго отобьют у них охоту соваться в чужие земли, – улыбнулся Михель.

– Я бы не был так уверен, учитывая, кто поведет племена на этот раз, – Лю прислал картинку подмигивающего глаза.

– Дай угадаю, – иронично ответил на это Михель, – сам аватар Бурхана. У нас же тут нашествие аватаров.

В голове возник образ жутковатого одноглазого орка, под восторженный рев толпы легко отрывающего голову у менее крупного, хотя и столь же свирепого зеленокожего. Михель встревожился, сообразив, что Лю не шутит. С процедурой «выборов» вождя в орочьих племенах монах уже сталкивался, и картина оказалась на редкость похожей.

– Опять угадал. Он объединил девять самых крупных племен, так что войск у него теперь достаточно. Если вызовешь его на кулачный бой при подданных, он не откажется. Твоей силы он не знает, так что победа у тебя в кармане. А как только племена лишатся вожака, союз тут же распадется.

– И как мне прикажешь подобраться к нему на такое расстояние, чтобы он успел принять мой вызов?

– Эй, а почему я за тебя все должен решать? Прояви смекалку!

***

Городской голова улыбался. Мило, снисходительно, честно и открыто заглядывая прямо в настороженные серые глаза монаха и всей душой желая, чтобы тот скорее ушел и больше не отнимал драгоценное время важного государственного мужа. Просто прогнать святого человека не позволяло воспитание.

Что еще остается делать, когда является какой-то голодранец и заявляет, что хочет предупредить о готовящемся нашествии? Да в Оливу каждую неделю приходят всевозможные предсказатели конца времен, обличители гномьего заговора и прочие очевидцы «Пустоты, что за краем», чтобы проповедовать свою ересь.

А с орками мир уже почти сто лет. Они сюда каждые три месяца на ярмарку приезжают и спокойно торгуют медом, пушниной, солью и иногда рабами. Если бы не старый дурацкий закон, им бы уже и дома разрешили строить в черте города. С вождем племени Серой плети даже выгодное совместное предприятие имеется. С чего бы ему нападать?

– К сожалению, мы не можем прямо сейчас уведомить ни герцога, ни тем более короля. И в Храм Творения тоже отправить никого не можем. Совершенно нет свободных людей, знаете ли.

– Я не шучу. Клянусь Вседержителем, орда собирается!

– С чего вы решили, что нападение непременно нацелено именно на наш город? – возразил чиновник. – У нас мир и точка!

Михель ушел, так ничего и не добившись.

– Убедился? – спросил Лю спустя десять минут, дав человеку достаточно времени насладиться неудачей. – Потерял время, но за упорство хвалю. Наведайся к местному герцогу, что ли. Ты как раз идешь в сторону его владений.

– Я его знаю. Он напыщенный болван и не будет меня слушать.

– Действительно, может не прислушаться, – пробормотал жахани. – Хм, небогато: обжорство, лень, тупость, тщеславие. Первый-второй круг не дальше, и то если сильно постарается. Знаешь что, предложи-ка ему отпущение грехов в обмен на священную войну против орков. Он суеверен, труслив и считает, что на небеса все равно не попадет, а тут такая возможность.

– Не знаю, польстится ли он на такое, – засомневался Михель.

– Чтобы разумные существа пошли убивать других, достаточно, чтобы хотя бы одна сторона была уверена в своей правоте. Не убедишь герцога, обратись к его войску. Уж солдаты-то его уговорят. Тебе главное заполучить крупный вооруженный отряд для солидности, чтобы орки не напали сразу, а вышли на переговоры. А уж сам герцог его предоставит или люди просто пойдут за тобой – дело десятое. И да, если уж совсем заупрямится, распиши ему, какие вкусные блюда уготованы праведникам в раю.

***

Два дня пути по лесным тропам дались с трудом. Ноги гудели, а припасы начали подлейшим образом заканчиваться, поэтому Михель даже обрадовался миниатюрным остроконечным башенкам герцогского замка на горизонте.

Мощная крепостная стена, некогда опоясывавшая славную воинским прошлым цитадель, давно превратилась в решето руин. Кое-где камни еще плотно держались в кладке, но в остальных местах либо опасно шатались, грозя вывалиться на голову случайному прохожему, либо просто отсутствовали. В один из таких проемов монах беспрепятственно пролез и пошел дальше.

Сам замок, не так давно перестроенный из крепости, напоминал сказочный дворец и высился на скалистом горном утесе белой громадой. Михель слышал от местных крестьян, что из мрамора и песчаника, пошедших на строительство и отделку, можно было бы сложить лестницу до небес. Бредни, конечно, но масштабы все равно поражали.

Дорогу охраняла только светлая кленовая роща. Вокруг нее высились вековые ели, словно матерые солдаты, недвижимо стоящие на часах и лишь легонько качающие в такт подвывающему ветру своими мохнатыми лапами.

– Башен прибавилось, – вслух подумал Михель. – Последний раз я был здесь лет десять назад. Вон той высоченной точно не было.

– Значит, герцогу некуда деньги девать, – прокомментировал Лю. – Он их тратит на свои прихоти, а простому народу остаются крохи. Тощие крепостные, которых мы встречали по дороге, могут подтвердить.

Михель хмыкнул и ускорил шаг. Начинало темнеть, а ночевать в лесу как-то не хотелось.

В отдалении раздался топот копыт, и человек насторожился. Звук приближался, и через минуту прямо на него выскочила кавалькада из десятка всадников на лихих рысаках.

Первым футах в тридцати от остальных скакал грузный человек в цветастом наряде. Увидев на дороге препятствие, он натянул поводья и поднял черного жеребца на дыбы. Передние копыта взмыли в воздух, и блеск подков пронесся в опасной близости от лица Михеля. Монах не шелохнулся, верно оценив расстояние, чем вызвал восхищение у свиты франта, состоящей в основном из дам разной степени юности.

– Посмотрите, каков мужлан, – обратился к свите герцог на модном в кругах человеческой знати светлоэльфийском, давая коню опуститься на землю, и добавил надменно для Михеля на человеческом. – Кто таков? Говори, если не хочешь быть затоптан.

– Простой монах, – ответ прозвучал чересчур скромно, и придворные рассмеялись, не сразу сообразив, что незнакомец тоже заговорил на языке знати.

– Где же твой монастырь, монах? – ехидно поинтересовался герцог, снова переходя на эльфийский.

– Я сам себе монастырь, – зло огрызнулся Михель, заставив аристократа презрительно скривить губы.

– И тело твое – храм? – в вопросе прибавилось желчи.

Ди Лёве вспомнил, что когда-то и сам мог затоптать прохожего просто за то, что тот посмел оказаться на пути, или вот так же издеваться над простолюдином. Стало стыдно. «А, какого черта!» – подумал он и перешел сразу к действию.

– Покайся, грешник! – не своим голосом взвыл Михель и за ногу сдернул всадника на землю. – Мир на пороге катастрофы, и только ты можешь спасти его.

Герцог полетел вниз с зажмуренными от ужаса глазами. Женская часть свиты завизжала, а мужская схватилась за мечи. Монах перехватил падающее тело и аккуратно усадил его на придорожный камень.

– Святой отец, мои сундуки пусты, пожертвовать нечего, – ошарашенный аристократ тут же вскочил на ноги, но они так тряслись, что он предпочел опуститься на одно колено. Свита в нерешительности остановилась.

О боевых монахах сказывают разное, часто преувеличивая. На всякий случай лучше с таким не связываться. Терять лицо перед своим двором тоже не хотелось, поэтому вельможа попытался дотянуться пухлыми губами до руки Михеля, старательно делая вид, что впечатлен святостью наглеца. Тот брезгливо спрятал мозолистые костяшки в рукавах своей поношенной робы.

– Твои грехи велики, но Вседержитель дарует тебе прощение и даже наполнит твои сундуки, если ты немедленно вступишь в священную лигу и выступишь против кровавого орочьего племени.

Герцог побледнел еще больше.

– Но ваше преосвященство, – робко возразил он, – война стоит дорого, и у меня мало людей для нападения на этих грязных варваров. Я бы с удовольствием, но…

Михель одним ударом кулака выворотил из земли ближайший к нему клен. Герцог посерел и умудрился отодвинуться на два шага, все еще оставаясь коленопреклоненным.

– Узри силу Творца! – взревел монах. – Я поведу твое войско и вызову на поединок вожака зеленокожих извергов. Когда я сражу его, остальные разбегутся. Твои люди вернуться с добычей, освободят множество пленников. Ты же прославишься, как самый лучший, отважный и благочестивый правитель за последние сто, нет, даже сто двенадцать лет!

Герцог мечтательно зажмурился и расплылся в улыбке. Он всегда грезил славой, но беднягу угораздило родиться трусом. Противоречивые чувства грозили растерзать толстяка в пылу борьбы.

– А место в раю за такое даруют? – робко спросил феодал, подаваясь вперед.

Он просто разрывался между страхом и жадностью.

– Я замолвлю за тебя словечко, – ободряюще подмигнул Михель.

Под его начало только что попало пятьдесят восемь рыцарей, пять сотен копейщиков и больше сотни лучников. Для начала хватит.

Глава 34

«Пора взрослеть».

– Гарб, жрец Бирканитры

Созданный пуджаром портал выплюнул из своего вращающегося чрева троих.

Гарб стоял, полируя посох, и рассматривал лежащую перед ним долину с раскинувшимися на ее просторах земляными курганами. Развороченные верхушки холмов бесстыже выставили напоказ свое нутро. Складывалось впечатление, будто изнутри что-то рвалось наружу, но в последний момент сдалось перед неподъемной толщей грунта. Нервы никак не желали успокаиваться, ведь где-то здесь можно найти четвертый бир. Скоро свершится.

– Что скажешь? – спросил Сконм.

Аггрх разместился позади них обоих и успел обнажить мечи. Липкое чувство опасности пыточным крюком ворошило внутренности, подгибало ноги и заставляло волосы на загривке шевелиться. Такого количества нежити вблизи он не видел за всю жизнь, и это не на шутку пугало.

– Загадка, однако, – потер подбородок шаман.

– Тут гадать нечего, – сказал орк. – Валить надо за подкреплением.

– Твой друг на редкость благоразумен, – Сконм не стал скрывать сарказм. – Он точно не гоблин? Или это знакомство с тобой так развивает чувство самосохранения? Может быть, мы и уйдем, ничего не добившись, как я делал это уже раз десять. Но, поскольку мы все-таки здесь, надо попытаться найти хотя бы вектор силы, которая способна поднять такое невообразимое множество скелетов.

– Каких скелетов? – удивился Гарб, поставив спутников вопросом в тупик.

– Так этих же, – Аггрх указал мечом на колышущуюся стену вооруженных костей футах в тридцати прямо перед ними.

Те стояли, почти не шевелясь и не делая попыток выйти за невидимую границу, но как будто наблюдали.

Зрачки гоблина удивленно расширились. Он нахмурился, наклонил голову и перевел взгляд с орка на хапуга. Тот прищурил глаза и кивнул.

– Не вижу, – пробормотал Гарб и воскликнул. – Кажется, я понял! Это очень мощная иллюзия, а на меня она не действует, потому что у меня в лапах Гобмобом.

– Эта «иллюзия» едва не стоила мне и сотне моих подданных жизни, умник, – проворчал Сконм. – Хотя мысль интересная. Может, они тебя с посохом и пропустят. Спускайся ко второму кургану справа. Мы предупредим, если они двинутся в твою сторону, раз ты их не видишь.

Гарб осторожно пошел вперед к спуску в долину. Аггрх потянулся было следом, но Сконм остановил его жестом.

– Смотри внимательно, – шепнул хапуг.

Орк заворожено следил, как его друг бредет к кажущейся неминуемой гибели. Вот только нежить расторопно расступилась, когда носитель посоха приблизился, и снова сомкнулась за его спиной.

– Да! – Сконм радостно взмахнул согнутой в локте рукой со сжатым кулаком. – Не зря я вас проверил еще у деревяшек. Даже неполный посох работает.

Аггрх фыркнул.

– Если ты про подвал, то там твою мертвечину уложил не Гарб. Перед ним никто не расступался, как здесь. Это наш эльф чего-то накудесил.

– Раам ка бета! – ругнулся хапуг, за время тирады орка сделавший какие-то неприятные для себя выводы, и тут же принялся колдовать.

Аггрх посерел, сообразив, что гоблин попал в переплет. Гарб тем временем шел и шел, глядя на холм. Он не видел причин для испуга, и все его мысли были только о навершии.

– Назад! – крикнул орк во всю мощь своих легких, от чего хапуг рядом недовольно заворчал, едва не испортив заклинание от неожиданности.

Колдовство Сконма рассыпало в труху добрую сотню скелетов, открывая проход обратно. Гоблин обернулся.

– Что случилось? – крикнул шаман. – Что-то с вашими невидимыми скелетами?

– Беги! – услышал он дружный ответ.

Присущая всем гобхатам склонность сначала спасаться бегством, а уже потом искать источник опасности, взяла свое. Гарб рысью припустил обратно, но ему сразу пришлось остановиться, когда он уперся в невидимую преграду. Скелеты возродились из праха и преградили путь непроходимой стеной.

– Меня что-то не пускает! – крикнул он, но его голос вдруг перестал доноситься до остальных.

Аггрх приложил руку к уху, показывая, что не слышит. Сконм же замычал что-то на гобхатском и обхватил когтистыми руками лысую голову.

Гарб ощупал препятствие и убедился, что оно действительно состоит из костей, которые, впрочем, не проявляют враждебности. Просто не дают вернуться. Решив, что поколдовать он всегда успеет, а навершие само себя не найдет, он развернулся и пошел обратно к кургану. Чем ближе он подходил, тем больше вибрировал посох в лапах. У самого холма Гобмобом проявил собственную волю и воткнулся в почву.

Толща земли осыпалась вниз, заставив гоблина отскочить в сторону. На уровне глаз открылся глубокий темный провал. Гарб оглянулся в поисках поддержки. Аггрх встревоженно следил за его действиями, а Сконм уселся на землю и что-то сосредоточенно чертил на ней прутиком. Шаман жестом показал, что собирается спуститься, а орк пожал плечами.

Набрав на всякий случай в грудь побольше воздуха, жрец Бирканитры отправился на поиски своего сокровища.

***

Земля словно поглотила молодого шамана, как только он сделал первый шаг по возникшим из ниоткуда под ногами земляным ступеням. Провал поприветствовал гостя могильным холодом и сыростью. Звуки внешнего мира тотчас исчезли, как будто наверху не пели птицы и не шумел ветер. От этого места веяло тоской и безнадежностью так сильно, что захотелось немедленно выбежать наружу.

Гарб переборол это чувство и пошел дальше. Его манера горбиться на сей раз пригодилась: так голова не цеплялась за низкий свод. Сгибать спину пришлось чуть больше обычного, но серьезного неудобства это не доставило. Сложнее стало по другой причине.

Темная чужеродная магия ощущалась здесь особенно сильно. Там возле кургана ее присутствие почему-то не беспокоило гоблина, но сейчас щит наколдовался как-то сам собой. Вряд ли он поможет, но так спокойнее. Близость опасности давила, заставляя судорожно полировать посох ладонью. Посох, богиня… Точно, сейчас самое время помолиться.

– О Великая Праматерь, я возношу тебе хвалу, – начал жрец, и злое присутствие как будто отступило.

Ободренный Гарб с чувством исполнил остаток хвалебного гимна-молитвы. Это придало гоблину сил и уверенности. В голову закралась странная мысль: он, потенциальное воплощение Быр-Хапуга, возносит хвалу своей сестре. Считается ли это нормальным среди богов? Такие размышления помогли окончательно отвлечься.

Шаман даже не заметил, как темный извилистый проход вывел его в помещение с высоким потолком, где получилось выпрямиться. Тусклое подобие красного света озаряло большой каменный алтарь, испещренный древними рунами, на котором лежала четвертая часть посоха. Она отличались от трех других наличием наконечника в виде непонятной фигуры. Присмотревшись, Гарб опознал в ней вытянутый когтистый палец. Выточенный из цельного драгоценного камня размером с кулак символ светился тем ярче, чем ближе подходил гоблин с посохом. Кроме того, он расплывался перед глазами, как только шаман делал попытку рассмотреть его получше.

– Наконец-то! – чуть дыша, прошептал Гарб.

Еще немного, и мытарства наконец закончатся. С собранным посохом никто не посмеет встать у него на пути, а с ним и у всего народа гобхатов.

– Мы пройдем железным маршем по Лумее, и все народы падут перед нами ниц, а проклятым ушастым выскочкам только смерть!

Шаман издал мерзкий каркающий смешок. Ему почудилось, что в воздухе что-то беззвучно захохотало ему в ответ. Осмотр внутренним зрением не показал ничего необычного, но безудержное желание скорее взять навершие и соединить его с посохом показалось гоблину странным. Он, конечно, очень хотел собрать все части воедино, но такая тяга была слишком уж противоестественной.

– Стоять! – окрикнул себя Гарб.

Это немного отрезвило. «Давай успокоимся. Во-первых, это точно не твои мысли», – обратился к нему внутренний трус. – «Ты ведь не хочешь никого завоевывать или уничтожать. Значит, что-то на тебя воздействует. Самое время проявить твое лучшее качество – осторожность. Вспомни, сколько раз мы бросались вперед без оглядки, и как сложно потом было выбираться из передряг».

– Согласен, – кивнул жрец собственным мыслям и решил осмотреться, хотя лапы так и тянулись к манящему навершию.

Желание немедленно собрать посох и насладиться его силой пришлось душить целую минуту, но все же осмотрительный Гарб взял верх над порывистым. Внимание привлек светящийся символ. Он как будто звал, притягивал и очаровывал одновременно. Облако. Только это слово приходило на ум при взгляде на навершие. «Облако тьмы», – добавил основной внутренний голос, отобрав у труса слово. – «Как если бы что-то одновременно было чернее ночи, но в то же время светилось, а тебя тянет к этому свету без света, как мотылька к факелу».

Гарб попытался вспомнить, знает ли он что-нибудь про облик четвертого Бира. Копание в памяти ничего не дало. Даже из видения про гибель Быр-Хапуга ничего выудить не удалось. Точно мог знать Сконм, но он остался снаружи и вне досягаемости. Тогда шаман снова начал сопоставлять факты.

«Меня сюда пустили только с посохом», – начал он загибать пальцы. – «Даже Сконм и Сандро сюда не смогли проникнуть несмотря на всю их силу. Курган охраняют мертвецы. Если бы это были проделки Умбры, тут было бы полно теней, но их нет. Светлым эльфам такая темная магия противна, а троу так далеко на поверхность выбираться не любят. Кто остается?»

А ведь Сконм говорил про нечто страшное в этом месте.

– Думай! – приказал себе гоблин.

Что может быть страшнее мира теней? Что может напугать даже Сконма? Ответ все не приходил, но чем дольше Гарб размышлял над этим, тем меньше ему хотелось брать лежащий на алтаре чар.

Шаман осмотрел чашу алтаря. Раньше он не замечал из-за темноты, но теперь отчетливо увидел: то, что раньше он принимал за алтарный постамент, оказалось огромным саркофагом. Рисунки, украшающие его поверхность, заставили шевелиться волосы на затылке. На всех изображались сцены жертвоприношений, а в роли жертв аватары богов. В том, что изображены именно они, сомнений не было.

Вот Прекрасноликий Триединый – почти такой же, каким его изображают в эльфийских храмах, – только выражение лица у этого испуганное, длинные уши обвисли, и он тщетно молит о пощаде, стоя на коленях. Левее изображен какой-то дворфийский божок, который со связанными руками дерзко смотрит куда-то вверх, а над его горлом бесплотной рукой уже занесен нож. Там по выдающемуся носу легко узнать Румпеля – бога гномов. Острые шипы разрывают его тело, а в глазах застыла мука и нежелание покоряться. Были там и другие, имен которых шаман не знал. И это только те, которых удалось рассмотреть.

Гарб попятился. На саркофаге явно оставили место для нанесения других сцен, и это пугало едва ли не больше, чем все остальное. Кому понадобилась кровь богов и кому можно принести настолько страшную жертву? Ритуал с таким сильным компонентом должен сотрясать основы вселенной. Одновременно пришло понимание, что навершие может оказаться фальшивкой.

– ОСТАНЬСЯ! – больше почувствовал, чем услышал жрец, но у него заложило уши, как от громкого крика.

Выход просто исчез. На его месте возникла сплошная стена земли, лишая пути к отступлению. Чем бы ни была сущность, хозяйничающая в этом кургане, ее возможности устрашали.

Гарб понял, что надо выбираться любым способом и воззвал к силе посоха. Молитва как раз должна была добавить ему сил.

– Получай! – в этот удар он вложил все свои знания и умения.

Ослепительная волна разошлась в стороны, заливая ярким светом пространство перед алтарем и сплавляя песок и землю в однородную стеклянную массу. Гарб предусмотрительно зажмурился. Когда он открыл глаза, то обнаружил себя стоящим перед совсем не пострадавшим алтарем в окружении множества своих отражений в зеркальной поверхности стен.

– ГЛУПО, – почувствовал он.

Похоже, хозяин или хозяйка кургана облекает в слова эмоции и передает их собеседнику. Жахани делают так же, но пользуются мысленными образами.

– Ага, – поднял шаман вверх когтистый указательный палец, прикидывая шансы.

Раз эта тварь не пострадала от прямого удара, значит, она и не находится прямо здесь. Придется бить по площади.

Удар посоха на время выключил любую магию, кроме магии самого Гарба, в радиусе десяти миль. Снаружи осыпались на землю безжизненными кучками костей поднятые скелеты, внутри перестало мерцать облако на магическом навершии, погружая пространство в полную темноту. Где-то там заверещал от испуга Сконм, который еще никогда не лишался магии полностью. Его нынешнее тело имело слишком много эльфийской крови, чтобы без страданий перенести такое испытание.

Гарба подобные мелочи сейчас вряд ли бы побеспокоили. Все его органы чувств сфокусировались на одной цели: не пропустить ответ. Созданный щит засиял в темноте, сверкая разноцветными волшебными искорками по внешнему контуру.

Больно резануло по ушам потусторонним воплем, в нос набилась пыль, а в лапы и ноги словно впились миллионы маленьких ядовитых игл.

– НЕ СМЕЙ! – яростный крик проник в сознание, ломая волю и вырывая с корнями остатки самообладания.

Все-таки, оно не посмело напасть, а только закричало. Ему больно и, кажется, страшно, но оно не побеждено, а только немного присмирело.

– Ничья? – несмело предложил шаман.

– ПОКА ДА, – пришел ответ.

– Тогда не кричи, пожалуйста, – Гарб зажег слабый шарик света на посохе, который тут же многократно отразился от стен.

Теперь освещение стало привычным, и огромный алтарь с саркофагом больше не казался настолько страшным.

– Я постараюсь.

– Кто или что ты? – спросил гоблин.

Существо промедлило с ответом, словно подбирая слова.

– Абсолютная смерть и новое начало.

– Ух ты! И чего ты хочешь от меня? Имей в виду, я умирать не хочу.

– Тебя сюда привела моя воля. Твоя кровь один из ключей к свободе. Освободи и живи.

– Один? Нужны другие? – с ужасом поинтересовался жрец.

– Да, еще двух или трех хватит, наверное.