Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Соавторы: Анна Рэй,Андрей Еслер,Андрей Болотов,Александр Яманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 209 (всего у книги 353 страниц)

– И даже с двумя людьми, орком и эльфом, – поддакнул Адинук. Барду уже надоело рассматривать портреты и захотелось почесать языком. – Он как ураган, запертый в бутылке: гудит, но не греет.

Непонимание на морде Турона сменилось плохо скрываемым раздражением.

– Я был почти готов поверить вашим россказням, – глухо пророкотал минотавр, – Признаться, я и сам заключал сделки с людьми. Но дружба с презренными остроухими за гранью моего понимания. У них ни чести, ни совести, а мой сын никогда не был эльфолюбом вроде проклятых фаруконцев.

Придворные загалдели, спеша согласиться с королем, мол, это уж совсем никуда не годится.

– Стоит ли тогда рассказывать, что я урожденный троу, – ничуть не смутился Адинук. – Это, наверное, будет шоком для всех? Великий воин путешествует в компании ничтожного предателя. Ведь все троу – предатели, да? Темная кожа, темные мысли…

– Он немного сумасшедший, как и все барды, – поспешил прокомментировать слова эльфа Аггрх, – но говорит чистую правду. Он действительно темный. Точнее был еще с месяц назад. Просто у нашего спутника гоблина есть чар, который своим касанием может творить самые настоящие чудеса. Вот стоит одно из них.

У венценосного тауросу отказали голосовые связки. Он хватал ртом воздух, но никак не мог озвучить то, что хотел сказать. Неловкую ситуацию разрядила супруга короля.

– Мой сын не с вами. Что с ним сейчас? – от слов дородной матроны повеяло такой искренней нежностью, материнской заботой и печалью, что Адинук невольно прослезился.

– Мы расстались буквально вчера, когда вместе выбирались из Бездны через врата в Эфире. Там еще страж был такой смешной, как… – не успел закончить бард.

– Всех прошу удалиться! – неожиданно громко сказал Турон, заставив Аггрха вздрогнуть и опустить правую руку на рукоять меча.

Придворные, стараясь не терять достоинства и не выказывая удивления, сразу поспешили к выходу.

Его Величество дождался, пока двери тронного зала захлопнутся за гномами, а места у выхода займет парочка тауросу. Затем он почти ласково обратился к орку, игнорируя эльфа.

– А сейчас вы расскажете мне всю правду, или клянусь копытами Торгарона…

– Подожди, дорогой, – ладонь матроны мягко легла поверх его дрожащей мускулистой руки, вцепившейся в набалдашник на подлокотнике. – Оставь свою нетерпеливость для битв и спальни. Мы же не нарушим законы гостеприимства без веской причины? Гости сами все охотно расскажут. В конце концов, они здесь именно за этим.

С этими словами она подмигнула спутникам своего сына. Эльф сразу расслабился, а орку все это показалось слишком подозрительным. Впрочем, он сам согласился сунуть голову в пасть минотавру и ждал чего-то такого.

Глава 4

Гоблин на всеобщем. Гобелин на эльфийском. Гобелинус на староэльфийском. Коблин на дворфийском. На правсеобщем – кобалус. Самоназвание – гобхаты или гобхуты, в зависимости от диалекта.

Энциклопедия разумных видов

Нужно спрятаться. Единственная мысль заменяла собой все остальное. Убегай, если враг сильнее. Нельзя убежать – прячься. Эти простые истины впитаны с молоком матери. Мамочка, где же ты? Нет больше мамы. Она осталась где-то там среди других обгоревших тел. Можно, наверное, посмотреть в щелочку, но страх заставляет вжимать голову в плечи и не дает пошевелиться. Да и что получится там увидеть? Снующие в отблесках костров огромные тени? Их противные голоса орут пьяные песни на незнакомом языке и мерзко гогочут. Сейчас они там пируют прямо среди зарезанных гоблинов. Возле его мертвой семьи, возле соседских мальчишек, тоже мертвых. Ненависть вскипела в крови и погасла. Сейчас не время думать о таком. Безрассудство – лучший путь к бессмысленной смерти. Лучше думать о выживании.

Рядом в подвале притаился братишка. Сидит, еле дышит. Тоже боится так, что аж штанишки обмочил. Как бы нас по запаху не нашли. Нет, вряд ли. Эти слишком заняты грабежом и празднованием легкой победы. Кого победили? С десяток безоружных самок, двух стариков с кольями, десятерых детишек от трех до восьми зим, которые кидались камнями? За что? Тут и грабить-то особо нечего. Пара тощих коров, коза, с десяток кур, сотня бутылок бузы, заготовленная на продажу. Неужели только ради этого нужно было убить всех? Мужчины на большом тракте, вернутся только через полторы луны. Вряд ли они обрадуются, увидев вместо домов пепелище, и уйдут в последний поход – мстить. Тогда вообще никого не останется.

– Гарб, – еле слышно прошептал Звоносл. – Я боюсь.

– Молчи, моорх! – почти беззвучно ответил ему чумазый мальчуган.

В нашей семье все мозги, похоже, достались мне, раз уж удалось не только самому выжить, но еще и старшего брата от беды уберечь.

Сидит, надутый от обиды, как индюк. Ему жизнь спасли, а он на правду дуется. Точно дурак.

Делать нечего, пока эти не ушли. Можно немного помечтать. Вырасту большим и сильным, научусь метко стрелять из лука и… и что? Любой эльф стреляет куда лучше и глаза у них лучше видят. Тогда… тогда я буду самым лучшим фехтовальщиком. Вот! Никто не сможет меня победить. Ага, кроме любого, кто в два-три-пять раз крупнее или стреляет издалека. Что же остается? Надо стать волшебником и кидать во врагов огненные шары. Бум! Бабах! Все сгорели!

Из мечтательно-дремотного состояния вывел летящий в сторону хижины факел, перекликаясь с образом, только что услаждавшим воображение.

– Бежать надо! – дернулся Звоносл.

– А там тебя копьем проткнут! Они только и ждут, чтобы ты побежал.

Брат застыл, не зная, что предпринять.

– Здесь будем сидеть, пока совсем не начнем задыхаться. Может, и не начнем. Домик у нас хлипкий, сгорит быстро, а мы потом выберемся.

Надежды не оправдались. Едкий тяжелый дым сначала понемногу, а затем густыми вонючими клубами, начал просачиваться сквозь все щели. Много их оказалось этих щелей, а стены были не такие уж сухие. Что взрослые в них такого напихали, что от них дым идет желтый? В голове зашумело, а в глазах потемнело. Грудь налилась свинцовой тяжестью от нехватки воздуха. Показалось, или снаружи действительно стало тихо? Можно бежать, но уже некуда. Выход из погреба один, а там наверху бушует огонь.

– Прости, братишка! – прошептал мальчик, теряя сознание.

Вдруг крепкие сильные руки потащили его куда-то наверх. Угасающее сознание успело заметить деревянную шаманскую маску с пестрыми перьями среди клубов дыма…

***

Легкий хлопок по щеке. Сейчас не больно, но неприятно. Все равно ненавижу, убью быстро.

– Гарб! Очнись! – голос показался знакомым.

Ненавижу знакомые голоса.

– Может он слишком слабый есть? – малознакомые еще больше терпеть не могу.

– Тащите сюда второго, – распорядился все тот же баритон. – И где посох? Он бы добровольно его из лап не выпустил.

Посох! Где? Как?

Если что-то и заставило бы разлепить глаза, так это упоминание Гобмобома. Вспомнил. Они забрали его! Ненавижу! Умрите все! Долго, мучительно!

Кровать, деревянные стены и потолок. Качает так, что живот просится наружу. Тело не слушается: сил не хватает даже поднять лапу, и пальцем шевельнуть тяжело.

Сверху навис кто-то слегка небритый с встревоженным лицом. Человек. Нена… Михель? Его нельзя ненавидеть, хоть и хочется: он из чужого племени и раздражает.

– Очнулся! – обрадовался монах и тут же скис.

Гоблин изучил его своими желтыми глазами с вертикальными зрачками, но ничего не сказал.

– Ты как?

Пугающая тишина в ответ. Человек стиснул зубы и замычал. Наверное, переживает. Его не буду убивать.

Где-то сбоку распахнулась дверь. В нее скорее влетел, чем вбежал, теперь уже бывший старший помощник. Шкиперу, стоящему в дверном проеме позади, эльфы разонравились сразу, как только он увидел изувеченного пленника. Можно сколько угодно продавать живой товар, но на этом корабле никому не позволено применять такие пытки! Поэтому старпом был уволен немедленно и сразу перешел в статус обитателя трюма. Естественно, шпагу и кинжалы у него отобрали. Сейчас франт стоял перед сжимавшим кулаки монахом и трясся от страха, поглядывая то на него, то на лежащего в кровати огромного гоблина, накрытого серым покрывалом.

– Вы не имеете права! Я вас засужу за незаконный захват!

Эльф осекся, перехватив взгляд человека, не суливший ему ничего хорошего.

– Я вообще не понимаю, что происходит. Жиль обещал мне долю! Это все, что я знаю. Мы должны были захватить несколько пленников и только. Он что, не заплатил? Где он сам? С него бы и спрашивали. А, к дьяволам! Я из своего кармана заплачу, только оставьте меня в покое! У меня есть немного…

Остроухое недоразумение могло бы еще долго заливаться соловьем, ловя на себе многообещающие взгляды, если бы Рыдло не передал Михелю посох. С виду обычная деревяшка, слегка изогнутая, с гравировкой по всей длине. Местами украшена разноцветными драгоценными камешками.

Монах не стал вертеть посох в руках – в неярком свете из иллюминатора все равно рассмотреть что-то было бы сложно – а сразу положил чар Гарбу на ладонь. Вдруг это чем-то поможет улучшить состояние гоблина.

Зрачки шамана расширились, занимая теперь всю радужку. Гоблин сел, ошеломленно рассматривая все вокруг. Одежды на нем все еще не было, хотя тело уже отмыли от следов пыток так, что только уродливые белесые шрамы напоминали о произошедшем.

– Легче? – осведомился Михель.

– Умри! – выкрикнул гоблин, выкидывая вперед лапу.

С нее сорвалось обжигающее пламя.

Эльф истерично взвизгнул в ответ и, проявив ловкость, свойственную его народу, отскочил в сторону. Спасло лусида не столько это, сколько малый размер конуса огня. На какой-то фут разминулись.

– Якорь тебе в бухту. Какой красивый чистый чувство есть! – прошептал Рыдло, блокируя проход и не давая эльфу шанса выскочить наружу. – Только так не можно, так можно корабль жечь.

Гоблин уже почти обессиленно упал, как вдруг снова сел и ощерился в жутковатой ухмылке. Он подмигнул гному, от чего тому стало не по себе, стукнул посохом по дощатому полу, что-то прошептал и на этот раз окончательно откинулся на подушку. Посох он так не выпустил, отчаянно вцепившись в деревяшку побелевшими пальцами.

Одновременно с ним рухнул на пол и остроухий, издав душераздирающий крик. Задняя часть панталон эльфа подозрительно оттопырилась.

– Шкипер! – вырвал капитана из бездействия взволнованный голос одного из матросов, раздавшийся сзади.

– Что еще? – недовольно рявкнул Рыдло.

Он пытался осмыслить случившееся за последний день, а оно упорно не желало укладываться в привычные рамки.

– Там это, – замялся моряк, – я кошку чистил, а она прямо в руках таять начала. Я ее хвать, а она исчезла.

Шкипер побледнел. В другой ситуации он бы решил, что моряк просто уронил ценное корабельное имущество за борт и пытается оправдаться. Вот только остроухий на полу истошными воплями свидетельствовал в пользу рассказчика. Пришлось окончательно уверовать, что только такие попутчики и могли быть у проклятого капитана. Михель издал довольный смешок: смешная месть ему понравилась. Осталось еще объясниться с гномом по поводу безвременной кончины того изверга в трюме, но это мелочь, пока не стоящая внимания.

***

День спустя Михель как самая заботливая сиделка кормил друга с ложечки, а тот старательно глотал полужидкую ароматную похлебку и пытался набраться сил. Он уже спокойно садился, хотя голова все еще немного кружилась. От приступа безумия и ненависти ничего не осталось. Почти. О нем напоминал посох, который гоблин трепетно сжимал одной лапой и постоянно полировал другой, если та не была занята чем-то другим.

– Как же тебя так угораздило? – ласково спросил монах, закончив кормежку. – Это хорошо я рядом оказался вовремя, а так бы пришлось тебя искать в царстве духов.

– Эти моряки казались такими дружелюбными, что я даже не заподозрил подвоха, – жалобно признался гоблин. – Помнишь, когда мы выбирались, какие все возвышенные и вдохновленные были там в…

Шаман захлопнул рот, вовремя спохватившись. Михель не мог помнить ничего из случившегося в Бездне. Гарб сам применил к нему заклинание забвения, так что не стоило и упоминать ничего из тех событий.

– … ну, мне какие-то ангельские голоса чудились, – соврал он. – Поэтому я вдруг стал излишне доверчивым. Утратил бдительность, короче.

– Понятно, – вздохнул Михель, почувствовав фальшь в словах гоблина, и вытер полотенцем остатки трапезы.

Ему самому вдруг стало невероятно тоскливо. Словно он потерял кого-то дорогого, как вчера чуть не потерял Гарба. Только этот кто-то был еще дороже.

– Слушай, – сказал монах. – Ты случайно никогда не видел этого демона?

Гарб взял протянутый золотой медальон и послушно нажал на кнопку. Крышка с тихим щелчком распахнулась, и взгляду открылся портрет рыжеволосой красотки с маленькими рожками на лбу. Гоблин похолодел. Только этого еще не хватало! Кусочек памяти, который заклинание не могло уничтожить. Ну конечно, Хиенна не могла оставить любимого без подарка! Теперь эта вещица постоянно будет напоминать человеку о погибшей суккубе, которую он полюбил всем сердцем. Их любовь и так была обречена, а теперь друг еще и страдать будет. А ведь Гарб честно хотел его от этих мучений избавить.

– Что последнее ты помнишь? – осторожно спросил гоблин.

– Песок, волны. Корабль этот.

– Да нет, я про то, что до этого было.

– А, – почесал затылок монах. – Плохо помню. Может, я головой ударился? Была какая-то карта, потом ворота. Я дотронулся до карты – и все как в тумане, потом я прошел ворота. Дальше уже только песок и чайки.

– Так, – напрягся Гарб. – А до карты все помнишь?

– Конечно, отчетливо! – улыбнулся Михель. – До этого над нами потешался дьявол-жахани по кличке Большой Лю. Аггрх еще пари с ним заключил. А до того я навалял другому краснокожему с рогами, как у лося… Кстати, вот не помню, зачем я это сделал. Вроде, причин особых не было. Жахани, конечно, нам в целом враги, но я смутно припоминаю, что хотел ему отомстить за что-то конкретное. Только за что?

– Ага, – составил для себя общую картину гоблин и тут же начал сочинять на ходу, пытаясь как-то улучшить ситуацию. – Диагноз понятен. Частичная потеря памяти. Эта девица нас чуть не погубила. И по голове ты из-за нее получил.

– Если честно, то совсем такого не вспоминается, – потешно сморщил орлиный нос парень, одновременно хмуря густые темные брови. – А ты помнишь, что я чувствую ложь?

– Д-да, а почему ты спрашиваешь? – внутренне содрогнулся Гарб.

Не хватало еще испортить отношения с Михелем по глупости. Так, что из сказанного могло считаться неправдой? Про память все верно. Чуть не погубила – в общем-то правда. Если бы не рыжая суккуба, всей компании вообще не пришлось бы путешествовать по Бездне и бороться с перводраконом Минору. По голове – так это некоторое преувеличение, но посох головы монаха действительно касался.

Михель позволил улыбке тронуть губы.

– Шкипер этот сразу принялся врать, но я его быстро раскусил. Как так получилось, что мы разделились? Где остальные? Если бы мы все были вместе, ты бы никогда не попал в лапы этого поганого эльфа.

Гарб расслабленно выдохнул при первых словах компаньона, но упоминание мучителя едва не вернуло его во вчерашнее состояние.

– Тише, тише! Я рядом! – быстро прижал его к кровати монах. – Все хорошо!

Гоблин еще некоторое время трепыхался, пытаясь то вскинуть посох, то сплести заклинание, а потом изнеможенно затих.

– Кажется, мне нужна помощь, – прошептал один.

– Обоим, – печально ответил второй.

***

Тем временем судовой врач поймал Рыдло в другой части корабля и пытался поделиться новостями. Шкипер в другой раз и хотел бы узнать о состоянии необычного пациента корабельного лазарета, но сейчас его занимали совсем другие заботы. Врач – тоже немолодой гном, одетый в строгий черный сюртук и малиновую шелковую шапочку, – настаивал на разговоре. Пришлось уступить.

– Плох, но жить будет, – сразу радостно сообщил он, усмехаясь в пышные усы.

– И?

– Кошку достали, хоть и с трудом, – обрисовал ситуацию последователь Асклепия и издал смешок. – Чувство юмора, надо сказать, у колдуна своеобразное. Только придется раздобыть другой якорь. Этим теперь и ореховую скорлупку не удержишь. Во!

Он извлек из кармана четырехлапый якорь, который легко уместился у врача на ладони. Рыдло с легкой брезгливостью посмотрел на литую конструкцию, прекрасно понимая, откуда ее извлекли.

– Ты его хоть нормально помыл? – поморщился шкипер. – Выброси эту гадость немедленно.

– Э, не, – возразил врач. – Такая штука в любой портовой таверне обеспечит мне бесплатную выпивку, а рассказ про ее происхождение еще и бесплатный обед в придачу.

– Делай что хочешь, – махнул рукой Рыдло.

Голову гнома занимало несколько мыслей одновременно. Отчаянно хотелось с кем-нибудь посоветоваться, но достойных такой чести в экипаже не водилось, что вызывало у пожилого пирата зубовный скрежет.

«Звезда» отправилась в вояж по всем окрестным островам. За сутки обошли с десяток, но следов капитана найти так и не удалось. Выводы, конечно, делать рано, но червячок сомнения уже начал точить ранее обретенную уверенность. Первая радость схлынула, и теперь все выглядело подозрительно. Почему вообще нужно верить ловкому пройдохе, который водится с гигантским гоблином-колдуном?

– Ладно, – решил сам для себя шкипер. – Не найдем Каввеля за три дня, отвезу их на Мирас. Пускай ими Турон занимается. Может, за них хотя бы какая награда перепадет.

Глава 5

За клан, вождя и святые недра!

Дворфийский боевой клич

Штиль стоял мертвый. Духота никак не желала спадать, и Каввель уже начал подумывать, не снять ли нагрудник. Упасть с лодки от перегрева вовсе не входило в его планы, поэтому наследный принц зачерпнул горсть воды за бортом и смочил себе лоб и голову. Теплая соленая жидкость почти не освежала. Организм отвык за год от родных краев и вовсе не стремился привыкать обратно, так что придется его заставить.

Храмовник сидел на веслах и делал ловкие уверенные гребки. Работает не хуже голема. Посмотришь на него, так сразу от механического болвана и не отличишь. Сидит с каменной рожей, двигается в одном темпе. Не свистит, не напевает, не кряхтит даже. Разговорить его попробовать, что ли?

– А скажи мне, де Деса, за что тебя все-таки выгнали? – Каввель решил пойти прямым путем.

– Хуан, просто Хуан, – спокойно поправил минотавра человек, продолжая делать размеренные движения. – Прежде чем твое великолепное воспитание вынудит тебя задать следующий вопрос такого рода, можешь мне пообещать кое-что?

– Зависит от обещания, конечно, но сделаю все в разумных пределах, – уклончиво ответил тауросу. – Так что обещать нужно?

– Мы отлично поладим, если ограничить твое любопытство. Прямота не всегда достойна воина. Поэтому я бы попросил больше не задавать столь личных вопросов.

– Ладно, даю слово тауросу, – поклялся пират.

Де Деса одобрительно кивнул.

– Мне тяжело говорить об этом, но ты мне нравишься, – сообщил бывший инквизитор, продолжая гнать лодку вперед по безмятежной морской глади. – Мы с тобой похожи тяжестью проступков перед собратьями. Ты пошел против кодекса, а я против устава. Вот и все.

– Товарищ по несчастью? – изобразил на морде полуулыбку Каввель.

– Вроде того, – не стал возражать человек и замолчал.

С тех пор как стих ветер, он греб уже часа три, из которых говорил от силы четыре минуты.

– И часто ты так по морю ходишь, Хуан? – снова сделал попытку пообщаться минотавр.

– Первый раз, – не стал вдаваться в подробности де Деса, но потом все же решил развернуть ответ. – Сюда меня доставили на большом судне и оставили шлюпку на всякий случай.

– Ясно, – бросил минотавр, хотя ясного было немного.

Человек оставался загадкой и не спешил раскрывать свои тайны. Для общительного Каввеля не существовало худшей пытки, чем путешествие на утлой лодчонке с постоянно молчащим собеседником. Другого способа убраться с острова все равно не нашлось, поэтому минотавр решил потерпеть временное неудобство. В конце концов после мира демонов это даже на мелкую неприятность не тянет.

Больше поведения человека со шрамом его беспокоило отсутствие компаньонов. Куда их могли закинуть врата? Что если вообще в другую часть Лумеи? Впрочем, даже это обстоятельство пока не мешало наслаждаться каждой секундой, запахом моря и ярким солнцем. Родина все-таки.

– Земля, – торжественно объявил де Деса, сидевший лицом в сторону движения.

– Я в курсе, – в тон ему ответил Каввель.

Плавающие в воде ветки – верный признак, что суша неподалеку, а их минотавр заметил еще полчаса назад.

– Сейчас причалим и я немного передохну, – из последних сил выдохнул инквизитор.

Нос лодки уткнулся в пляж с крупной галькой. Тауросу быстро спрыгнул в воду и легким движением вытащил транспорт на сушу вместе с попутчиком.

– Все, спасибо, – махнул рукой минотавр. – Дальше я сам. Ты это, отдохни хорошенько перед обратной дорогой.

– Но как же… – совершенно растерялся храмовник, даже забыв удивиться высказанной вслух благодарности от минотавра, и возмущенно добавил. – Ты не можешь меня бросить!

– А что мне помешает? – подмигнул Каввель, закинул секиру на плечо и пошел в сторону мощеного тракта, который начинался в ста шагах от пляжа.

Пират смекнул, что раз тут есть такая дорога, значит, человек привез его на материк. Отсюда при некотором везении, можно добраться до Мираса. Даже без денег любой вооруженный минотавр вполне может оплатить свой проезд просто нанявшись охранником на торговое судно.

С этими мыслями он и отправился в путь по удобной дороге, уходящей прочь от моря, не обращая внимания на крики за спиной. Настроение тауросу резко улучшилось. Что ни говори, а жизнь налаживается. Вот уже полчаса, как он не в компании мрачного храмовника, солнышко светит, птички поют, хорошо замаскированная яма…

Каввель посмотрел наверх и стиснул зубы. Кто бы ни расставил эту ловушку, сделал он это умело. Во-первых, минотавру выбраться из такой глубокой ямы без посторонней помощи затруднительно. Во-вторых, кто-то наверняка знал, что тауросу в силу излишней самоуверенности редко обращают внимание на то, что у них под копытами.

– Эй, есть там кто? – крикнул пират.

Сверху раздались хриплые грубые голоса. Дворфы! Минотавр нахмурился. Этот плечистый и коренастый народец понимает только грубую силу в качестве весомого аргумента. Такого добра у Каввеля навалом, но проблема в том, что единственное прибрежное поселение подгорного народа не входит в число союзников Мираса. И, казалось бы, куда уж хуже, периодически пытается состоять в союзных отношениях с обитателями острова Такарим из королевства Фарукон.

В последнее время дела у Фарукона шли неважно. Не в последнюю очередь из-за активной морской охоты самого Каввеля и его маленького флота. Такаримцам оставалось только глотать слезы обиды, когда Палач уводил у них из-под носа самые лакомые куски добычи. Вряд ли они упустят шанс поквитаться со своим главным обидчиком.

Если дворфы узнают, кто сидит в яме, то, скорее всего, выдадут кровным врагам – за золото они и мать родную продадут, был бы покупатель. Предложить им больше сейчас не было возможности, а значит, дело дрянь. Что с ним могут сделать родственники прекрасной Могары, корабль которой он однажды взял на абордаж, можно только догадываться. Деву тогда спасло только божественное вмешательство ее так называемого отца Му-Кирина.

Сверху что-то зашуршало, и в яму с опаской заглянуло нечто отдаленно напоминающее голову разумного существа. Железный полусферический шлем темно-зеленого цвета плотно облегал ее сверху. Под ним виднелся кольчужный капюшон, прикрывающий уши. Всю остальную часть лица за исключением маленьких поросячьих глазок занимали темно-русые с заплетенными в них зелеными вставками из ткани волосы.

– Ордан из Шумеретшных топоров, – по-дворфийски шепеляво представились сверху. – Ты кто такой?

– Помощник капитана с «Цветка лотоса».

– Имя! – потребовала голова.

– Э-э-э, Тесуо.

– Што тут в нашей яме забыл? Кладоищитель, што ли?

– Не ищитель, а искатель, – машинально поправил его Каввель. – Я ищу помощи. Мое судно затонуло недалеко от берега.

– А говоришь не ищитель, – дворф удовлетворенно крякнул и исчез.

Спустя пару минут над краем ямы торчало уже две почти одинаковых головы. Вторая отличалась от первой аккуратно подстриженной бородой и более светлым оттенком русого в волосах.

– Шеанорд из Шумеретшных топоров, – сообщил дворф и хрипло поинтересовался. – Эй, как там тебя? Тешуо? Золото ешть?

– Откуда? – криво усмехнулся Каввель. – Я ж говорю, корабль со всем грузом потонул.

– Тогда вылезай, дело ешть! – не стал терять времени Шеанорд и сбросил сверху прочный пеньковый канат.

Похоже, главным тут был он.

Каввель, которому уже приходилось вылезать из таких ловушек схожим образом, приторочил к поясу секиру, поплевал на ладони и ловко вскарабкался по канату, отталкиваясь копытами от осыпающегося склона.

Наверху он сразу огляделся в поисках возможной опасности. Если эти дворфы не желали ему зла, это еще не значило, что рядом не найдутся их сородичи с другими намерениями.

– Шлушай шуда, парень, – заговорил более аккуратный дворф, когда тауросу наконец добрался до верха и крепко встал на ноги в трех футах от края воронки.

Каввель смерил его и Ордана изучающим взглядом. Высокий дворф может достигать почти среднего человеческого роста, но в силу своих габаритов даже не самые рослые представители этой расы кажутся раза в три крупнее людей. Кость широкая.

Коротышками их уже не назовешь, как гномов, хотя по сравнению с любым минотавром они смотрятся недомерками. Зато телосложением среднему тауросу дворфы почти не уступают и физической силой легко заменяют недостаток ловкости в случае необходимости. К тому же только полный невежда мог бы посмеяться над кажущейся неуклюжестью этих порождений Хьялти Златобородого и его менее известных братьев – Хурина и Курина. Более искусных кузнецов не сыскать на всей Лумее, так что каждый порядочный дворф обязательно щеголяет в доспехе собственного изготовления, зачастую из вороненого адаманта для пущего шика.

Эти двое исключениями не являлись. Разве что оба весьма легкомысленно отнеслись к традиции ношения полных лат и ограничились «одеждой диверсантов»: расписанными темно-зеленой краской мифрильными кольчугами, легкими шлемами и пятнистыми маскировочными одеялами из овечьей шерсти на бедрах. Одеяла помимо прочего неплохо маскировали внушительные животы крепышей, которые часто образуются от неумеренного потребления эля.

– Под ноги надо шмотреть! – продолжил Шеанорд, и Каввель уловил ноздрями крепкий запах ячменного пива, исходящий от дворфа. – Ешли бы ты не швалилша в нашу яму, то шел бы шпокойно швоей дорогой. А так надо бы отработать за шпашение и поршу имуштештва. Мы тут зашаду уштроили, а ты наш демашкировал. Новую машкировку делать уже некогда. Придетша поменять план. Ш тебя помощь в бою, а ш наш щашть добыши.

Услышав, что от него требуется всего лишь немного размяться да еще и за вознаграждение, тауросу вернул дворфу взгляд полный благодарности.

– А ничего, что я с Мираса? – на всякий случай уточнил Каввель. – На кого охотимся?

Оба «сумеречных топора» переглянулись и злорадно хмыкнули.

– Это даже хорошо, – прищурился Шеанорд. – Зашада на большую шишку из Фарукона. Вы же ш ними не ладите, верно?

– И вы собирались всего лишь вдвоем напасть на пару тауросу? – расхохотался Каввель, зная, что по одиночке в такие экспедиции никто не ходит. – Разрази меня гром, если это не смешная шутка.

– Шмотри, как заговорил, – подмигнул Шеанорд напарнику. – Пока в яме шидел, вежливый такой был. Вот и они бы так в яме шидели, а мы им шверху гоштинтшев бы накидали. Теперь ты будешь ударной шилой, раз уж нам план шорвал.

Каввель еще раз осмотрел местность. Действительно, для засады идеальное место. Растительность здесь разительно отличалась от острова, на котором он встретил инквизитора, и скорее соответствовала более умеренным широтам. Видимо, сказывалась близость гор. Повсюду вокруг дороги частоколом рос густой, почти непролазный кустарник, чуть поодаль высились тесно соседствующие клены и тсуги, а все это великолепие сверху накрывали своими густыми лапами огромные реликтовые ели, создавая в глубине леса непроглядный с дороги сумрак. Дорога забирала чуть вверх и поворачивала направо под таким углом, что любой, кто появится с той стороны, никак не сможет увидеть нападающих с флангов.

– План? – коротко поинтересовался минотавр.

– Ты штоишь на дороге перед ямой, а мы шидим в куштах ш арбалетами, – пояснил Шеанорд. – Прикрываем тебя ш боков, ешли што пойдет не так. Прямо на тебя выйдет шишка, а ты ему промеж рогов, только штоб живой ошталша…

– Погоди, их же двое будет, и это если без свиты.

Дворф слегка смутился.

– Ну, так я и говорю: ш боков прикроем.

– Ладно, – согласился Каввель, беря в руки лабрис.

Ему было уже не так интересно, как год назад, сводить счеты с Фаруконом, но любопытство все портило. Он не собирался убивать, но выудить из поверженного врага сведения никогда не повредит.

Шеанорд скептически осмотрел ржавый лабрис и хмыкнул.

– Шломаетша, – прошепелявил он.

– Не сломается, – уверенно возразил Каввель.

– Идут, – шепнул Ордан, и оба дворфа бросились прятаться в кусты по обе стороны от дороги.

Воин остался ждать, надеясь на преимущество внезапности и свою секиру. Тауросу редко ходят по одному. Одиночка уязвим, а пару минотавров, защищающих друг друга в бою, кроме заведомо превосходящих сил, способна остановить разве что другая пара таких же рогатых гигантов. Частые встречи четверок тауросу на поле боя неизбежно приводили к жертвам, из-за этого в пределах Лунного моря даже возникло суеверие о несчастливой природе цифры четыре. Если рождается ребенок с четырьмя рогами – это к беде. В отряде осталось четыре бойца – от одного стоит избавиться, а то гибель настигнет всех.

Пират усмехнулся, вспомнив про эту глупость. Его напарником был родной брат Аин. Взаимное предательство – и двоих минотавров оказалось вполне достаточно для смерти одного из них. Дальнейшее даже вспоминать не хотелось. Сейчас Каввель собирался доказать, что суевериям верить не стоит и он в одиночку способен победить целую пару.

Первым из-за поворота показался невысокий тауросу в полном боевом облачении. Броня из стали и адаманта покрывала его от рогов до копыт. Сокол на панцире недвусмысленно давал понять, в чьем подданстве находится владелец доспеха, а шлем на голове сообщал скорее о трусоватости воина. Такой доспех защищает от стрел и болтов, но сильно сковывает движения.

Каввель, не теряя времени, шепнул нужные слова, и секира преобразилась. Пират не уставал удивляться этому чудесному зрелищу: совершенно невзрачное оружие с насквозь проеденным в нескольких местах ржавчиной лезвием и источенной жуками рукоятью вдруг становится произведением искусства. Вот и сейчас лезвие стало адамантовым, а по его поверхности побежали первые предвестники поражения труса в латах: темно-синие искры, изредка меняющие цвет на голубой и иногда зеленый. Рукоять обрела прочность и удобно легла в ладони. Оружие стало легче перышка и понеслось к славе.