Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Я здесь узнал, что всем известной красной дорожки, ещё не существует. Вернее, она есть, только поменьше и не такая длинная, это скорее ступеньки, покрытые ковром. Но звёзды всё равно проходят в Дом фестивалей перед журналистами и публикой. Почему малость не шикануть и приехать, как уважающие себя иностранцы? Вот как-то не хочется мне ехать в автобусе. И просто жалко Серову с Агаповой, которые пошили весьма интересные платья. Советские чиновники малость не понимают, что встречают по одёжке. Да и провожают тоже по ней. Хотя провокационных нарядов с начала шестидесятых было уже много и необычным платьем здесь никого не удивишь. Я решил не мудрить с фраком или смокингом, хватит стильного костюма и банта из ленты. Классические бабочки мне никогда не нравились, а галстук излишне простоват для этого мероприятия.

– Построюсь вам помочь, Алекс, – ответил атташе, – Лишь бы у вас не было проблем с советской делегацией. Удивительно, что вас поселили отдельно и не приставили пару агентов КГБ. Хотя это не моё дело. Думаю, вы знаете, что делаете.

– Франческо, я поставил все деньги на зеро или пошёл в all in, выражаясь покерным термином. Если мой фильм не возьмёт в Каннах любой награды, то дома меня предадут жесточайшей обструкции. Поэтому небольшая провокация общего фона не изменит. Ну и скажу, что машину нам предоставила итальянская фирма, чьё руководство было восхищено календарями. Не проблема, если сошлюсь на вас?

Глава 6

Сижу, завтракаю, и начинаю немного нервничать. Получится у итальянца или нет? До этого он выполнял все свои обещания. С другой стороны, времени в обрез, а Франческо – не волшебник. Беру с тарелки круассан, откусываю кусочек и запиваю апельсиновым соком. А неплохо здесь кормят даже в весьма скромной гостинице.

Вчера, после возвращения, обратился к дежурившей девушке с просьбой послать записку в другой отель. Оказывается, у них работает юноша лет четырнадцати, племянник хозяйки, который за небольшую сумму разносит корреспонденцию. Сразу набросал небольшой текст для Серовой, и оставил листок для курьера вместе с тремя франками. Ещё немного подумал, аккуратно огляделся, и передал девушке конверт, который предварительно положил в бумажный пакет. Гостиничный сейф оказался бесплатным, что меня несказанно обрадовало. С чувством выполненного долга поднялся в номер, принял душ и сразу лёг спать. Когда пришёл Акмурзин, я уже не слышал. Он решил подышать воздухом и посидеть во дворике нашего пансионата.

– Месье, – ко мне подбегает вчерашняя девушка с ресепшен, явно чем-то взволнованная.

У меня аж дыхание спёрло и предательски засосало под ложечкой. Неужели сейф взломали? Деньги не самые великие, но они придали мне дополнительной уверенности. Не привык ощущать себя нищебродом с пустыми карманами. Но мои опасения были напрасными.

– Приехал автомобиль с водителем, итальянцем, – начала тараторить администратор, – У него такой ужасный акцент, и мне удалось разобрать только, что ему требуется какой-то русский господин. Я переспросила – может, советский товарищ, водитель ответил – да. Мне кажется, что машину могли прислать только для вас!

Интересно, чего там намутил Франческо? А ведь действительно – как господин, из нашей делегации выгляжу только я. Остальные излишне зажаты и малость угрюмы. Начальники – так вообще классические бонзы, в одинаковых костюмах и с кислыми рожами. А вот один попаданец ведёт себя совершенно расковано, улыбается, ещё и язык знает. Ладно, надо глянуть на тачку, чего гадать. Вытаскиваю из-за воротника салфетку, беру стакан с соком и направляюсь вслед за француженкой. Ничего так у неё корма, радует глаз! Да и личико вполне себе. Но, чур меня – я здесь исключительно по делам. Вслед за мной потянулись Акмурзин и часть нашей делегации, из простых смертных, кто не был достоин жить в «Карлтоне».

Выйдя на улицу и, поняв, какую машину подогнал атташе, я чуть не подавился соком. Ринат от души хлопнул меня по спине, так что мне с трудом удалось удержать стакан и не облить свои брюки. Подбежавший невысокий и чернявый мужичок чего-то бодро затараторил на смеси итальянского и французского. Из всего этого водопада слов, дополняемого специфической жестикуляцией, я вычленил слова «дон Франческо», «синьор Алекс», «фестиваль» и «синема».

– Это что за зверь? – восхищённо выдохнул Ринат.

– Mercedes-Benz 300SE, 1967 года выпуска, – отвечаю с улыбкой под одобрительные возгласы итальянца, – Ещё и кабриолет. Таких в мире сейчас не более десяти штук, если не меньше. Так что понятно восхищение барышни администратора.

– Ладно – девица. Я сам в шоке! – произнёс оператор, не отводя взгляда от блестящего чёрного авто, – И на этом красавце ты поедешь во Дворец?

– А что делать, Ринат? – добавляю в голос трагизма, а сам с трудом сдерживаю смех, – Я думал, наш итальянский друг пришлёт машину попроще. А оно вон как получилось. Придётся ехать, не возвращать же обратно.

– Ты ещё лимон съешь – так будет реалистичней, – ухмыльнулся оператор, – Будет он мне здесь комедию ломать.

– Мы тоже хотим покататься на такой машине, – оказывается, наш разговор подслушивали две непонятные тётки из «Госкино», которых тоже поселили в пансионате.

Окинув их задумчивым взглядом и чуть было, не ляпнул глупость. Вроде достаточно молодые, не более тридцати. Но как можно так себя запустить? Только врагов у меня достаточно, и плодить новых – верх глупости, поэтому выразился более дипломатично.

– Машина предоставлена нашим итальянским партнёром именно для доставки основных действующих лиц советского фильма во Дворец. Что касается покататься, то я уточню, какие автомобили, вы можете взять напрокат в Каннах.

Обе рыхлые дамы с отвратными фигурами и вульгарными платьями враз поскучнели. Ещё бы – на выданные командировочные можно только доехать на такси до пляжа и купить стакан воды. А обратно, скорее всего, придётся добираться пешком. И не факт, что у тёток хватит денег на залог. Но и бес с ними. Смотрю на часы и понимаю, что ещё рано. Надо приехать чуть позже, когда народ уже разогреется, и привлечь к себе как можно больше внимания. Понимаю – мой поступок без разбирательства не оставят, но поздно пить боржоми. Остапа понесло. На душе стало как-то легко, окружающая реальность засияла яркими красками, в общем, Лёшу охватила эйфория. Хотелось сделать какую-нибудь глупость, но пока удавалось сдерживать свои нездоровые порывы.

* * *

– Скажешь Серовой и Агаповой, чтобы костьми легли, но не ехали с общей группой. Пусть сошлются, что нехорошо им, и так далее. А во Дворец они, мол, доберутся на такси, – наставляю Акмурзина, когда подъехал автобус нашей делегации.

Ринат кивнул и поплёлся к своей душегубке, постоянно бросая взгляды на чёрного красавца, припаркованного рядом. Я же отправил водителя подкрепиться и выпить кофе, а сам засел в номере. Анализирую ещё раз сложившуюся ситуацию, и решаю более не рефлексировать. Это шоу-биз, и надо жить по его правилам. А советские чинуши всё равно ничего не поймут и устроят разбор полётов.

Через час спускаюсь в небольшой холл пансионата, беру у администратора два зонта от солнца, которые я попросил накануне, и зову водителя. Ну, с богом!

* * *

Подбежавшему к «Мерсу» портье Карлтона сую два франка, и прошу позвать двух русских актрис. Если парень удивился, то вида не показал. Правда, на машину пялился, которая ему точно понравилась. С ним были солидарны туристы, наводнившие город. Некоторые девушки радостно махали ручками в ответ на мою широкую улыбку. Я полностью вошёл в образ эдакого денди-пофигиста и получал истинное удовольствие от процесса. Всё-таки кино изрядно влияет на человека. Главное, чтобы я не начал играть в обычной жизни. Но об этом мы подумаем позже.

Старая школа хороша тем, что её ничем не удивить. Тот, кто жил в Союзе тридцатых – сороковых, и на это время пришлась его слава, практически непрошибаем. Автомобилем такого человека точно не удивишь. С видом истинной королевы Серова опёрлась о мою руку и села на заднее сиденье. Агапова явно нервничала, но старалась держаться бодрячком. Передаю дамам открытые зонты, откидываю назад сиденье и плюхаюсь на него.

– Паоло, – говорю водителю, – Во Дворец, но едем не очень быстро. И давай сначала прокатимся по набережной.

Итальянец понимает французский более или менее нормально, говорит только плохо. Чего-то пробормотав, он аккуратно нажал на газ. Поворачиваюсь к своим дамам, которые разглядывали устройство салона.

– Что это было, Алексей? – строго спрашивает Серова, а у самой глаза смеются.

– Мы с вами представляем великую страну. Да и фильм получился неплохой. Поэтому я решил, что игнорировать красную дорожку – преступление против здравого смысла.

– И более скромных машин, конечно, не было? – продолжает юморить экс-дива.

– Как можно везти в храм кинематографа двух таких эффектных дам на какой-то таратайке? – возвращаю улыбку.

Обе актрисы выглядят просто замечательно. Платья им шили на Мосфильме, но по эскизам одного попаданца. Получились просто отличные наряды, при этом достаточно простые, но необычные для этого времени. Думаю, иностранцам понравится не только фильм, но и гардероб советских актрис. Серова вся в серебряном, Агапова для контраста в лазурном. Грамотно подобранная бижутерия с сумочками. Ещё и причёски не совсем из этого времени. Дуэт получился просто сногсшибательный. Ну и один симпатичный блондин со спортивной фигурой, одетый во всё в чёрное, дополняет дуэт советских актрис. Если бить, то по площадям.

Слышу, как Агапова тихо произнесла.

– Я даже боюсь представить, что будет дальше. Не простят нам подобной выходки.

– Не переживайте, Нина Фёдоровна, – успокаиваю перестраховщицу, не оборачиваясь, – Главное, улыбайтесь почаще и делайте вид, что для вас это норма. А всю ответственность я беру на себя.

Набережная мне понравилась. Особенно расслабленный и улыбающийся народ. Впрочем, так и должно быть в любом курортном городе. Надо завтра сходить искупаться и позагорать, а то потом будет не до этого.

Перед подъездом к Дворцу фестивалей собралась небольшая пробка из автомобилей представительского класса. Но мы были вне конкуренции. Да и простой народ оценил наш выезд. Откровенно не засматривались, всё-таки в Каннах тяжело удивить людей шикарным авто. Но я часто ловил взгляды девушек и широко им улыбался, ловя улыбки в ответ. Скорее это была моя защитная реакция, так как внутри я был похож сжатую пружину.

И вот тот момент, ради которого всё и задумано. «Мерс» останавливается перед дорожкой. Паоло выбегает из машины и открывает мою дверь. Далее я уже помогаю дамам выбраться из кабриолета. За спиной чувствую определённое оживление. Оборачиваюсь, подаю руки обеим актрисам и совершенно искренне улыбаюсь. Лёша Мещерский вышел на тропу войны, и этот день запомнят все присутствующие! Постепенно начали сверкать вспышки фотоаппаратов, телевизионная камера и журналист, что-то вещающий в микрофон, тоже повернулись в нашу сторону.

Малину чуть не испортила девочка лет двенадцати, которая подбежала к нам с блокнотом и ручкой. Но это была первая мысль, которую я сразу отогнал. Ведь именно для зрителей мы работаем. Чего-то я совсем нос задрал. Улыбаюсь чернявой девчушке с губами необычной формы, которая вдруг заробела, но улыбнулась в ответ. Беру в руки блокнот и обращаюсь к совсем смутившемуся ребёнку.

– Ты же не знаешь, кто мы. Или просто коллекционируешь автографы?

– Вы такие красивые, что не можете быть простыми гостями, – произнесла девочка непосредственно, – Но я правда вас не знаю. Напишите, пожалуйста, как называется ваш фильм, я обязательно его посмотрю.

– Для кого писать автограф?

– Меня зовут Изабель Аджани, – опять эта необычная улыбка.

Мда. Забавный эпизод. Но подумаем об этом позже. Сделав несколько шагов, мы были буквально атакованы одной симпатичной девушкой лет эдак двадцати пяти с компактным диктофоном в руках. За ней следовал фотограф, активно щёлкая своим аппаратом.

– Месье, я Флорин Рене из «Le Parisien». Простите, но я не узнала вас. Можете представиться и рассказать, какую страну вы представляете? И немного о вашем фильме, пожалуйста. Я уже слышала, что вы говорите по-французски, – приятным голосом произнесла журналистка.

– Мы из самой прогрессивной страны в мире, которая первой отправила человека в космос, – наблюдаю, как голубые глаза мамзели становятся размером с блюдце, – И у нас снимают хорошее кино. Думаю, публика оценит новый советский фильм. А ещё, я очень надеюсь, что это сделает жюри.

Здесь уже раздались смешки других журналистов. Нашу троицу постепенно начали окружать и остальные акулы пера.

– Невероятно! Советские товарищи, а я сначала подумала, что вы какие-нибудь американцы. А ещё знаете французский язык, – растерянно промолвила девица, но быстро пришла в себя, – Но ведь у вас не принята подобная роскошь! И почему вы считаете, что фильм должен понравиться жюри и публике, ведь о вас никто ничего не знает.

– Отвечаю по порядку. Мы – советские люди новой формации, и идём в ногу со временем. Что касается неизвестности – так вы и ваши коллеги сегодня о нас напишут, устранив недоработку организаторов фестиваля, – отвечаю под смех журналистов.

– Ваш фильм, наверно о войне или революции? – влез какой-то солидного вида господин, не изъявивший желания представиться, – Советские любят снимать подобное кино. Только они не понимают, что мода изменчива, и этим публику уже не удивить.

– Опять мимо! Наш фильм про самое прекрасное чувство на свете – он о любви. Что касается войны, то наших людей не волнует, модно это в Европе или нет, – задел меня этот буржуй подобной трактовкой святой для любого советского человека темы, – Мы будем снимать фильмы про подвиг своего народа сегодня, завтра и через сто лет. Потому что это наша память. А народ без памяти – это народ без истории. Мы свою историю чтим. Не знаю, как с этим обстоит у вас.

Месье сразу завял, сморщив лицо в презрительной гримасе. Чую, что он точно не напишет о нас ничего хорошего. Но так будет даже лучше. Пусть будет негатив, что тоже является неплохой рекламой. Лишь бы не некролог, как говорил один малоизвестный на своей Родине писатель.

– Вы считаете, что у американского фильма нет шансов на этом фестивале? – с жутким акцентом, путая падежи, произнёс мужчина немного расхлябанного вида и через пару секунд представился, – Адам Хоберман из «Нью-Йорк таймс».

– Адам, не нужно так коверкать язык Мольера и Бомарше, – под смех французов поддеваю американца и перехожу на английский, – Что касается участников из вашей страны, то я с нетерпением жду работу мистера Копполы. Мне кажется, что его фильмы должны сильно отличаться от стандартной голливудской продукции. Я пока не видел ни одного его фильма, но слышал много хорошего. И надо учитывать, что Френсис начинал с перемонтированных советских фильмов. Значит, его стиль будет понятен и близок европейцам.

– То есть вы всё-таки скептически относитесь к Голливуду? – продолжал гнуть свою линию Хоберман, – Но мне известно, что в Советском Союзе американские фильмы пользуются популярностью, даже очень старые.

Вот чего он привязался? Америкосам обязательно надо дерьма накинуть или политику приплести? Но мой позитивный настрой сегодня не сломить никому.

– Американское кино переполнено пафосом, слащавостью и наигранностью, не имеющей никакого отношения к реальной жизни. Это слова одного из ваших успешных продюсеров, а не мои. Поэтому ваши режиссёры будут адаптировать идеи итальянских, французских и даже советских режиссёров. На свой рынок конкурентов американцы не пускают, значит, вам придётся перестраиваться. Иначе хозяева голливудских киностудий, с продюсерами, потеряют самое святое в их тяжкой жизни – прибыль, – отвечаю по-английски и тут же перевожу свои слова на французский для местных журналистов.

После моей последней сентенции, народ от души посмеялся. Даже американец изобразил усмешку. А вот далее мне пришлось выступать переводчиком. Две настырные особы, представляющие «Elle» и «Marie Claire» набросились на моих спутниц, как хищники на жертву. Журналистки просто залезли им под кожу, выспрашивая про наряды, драгоценности и причёски. Агапова сразу растерялась и стояла с каменным лицом. А вот Валентина Васильевна не подвела. Я и не знал, что она горазда так гладко врать. Оказывается, модельеры у нас лучшие, а ювелиры вообще кудесники, не говоря уже о куафёрах. То, что бижутерия из запасов Мосфильма и наверняка имеет историческую ценность, Серова скромно умолчала. С другой стороны – всё правильно. Если надо, мы и новое направление моды откроем! Что-то меня совсем заносит.

Пробку мы создали немалую. Ещё и отвлекли на себя внимание прессы, мешая другим участникам купаться в лучах славы. К нам даже прибежал местный распорядитель, который жалобно попросил дорогих советских гостей пройти во Дворец и не рушить регламент мероприятия.

– Господа, – обращаюсь к довольным журналистам, которые искусственно спровоцировали небольшой скандальчик, – Приятно было пообщаться. Предлагаю встретиться на пресс-конференции после демонстрации нашего фильма. Думаю, нам будет о чём поговорить.

Под одобрительный гул акул пера, подхватываю своих дам и поднимаюсь по ступенькам. А там меня ждал сюрприз. Если так можно выразиться.

Кузнецов, который заместитель Фурцевой, стоял с выпученными глазами и наблюдал за нашим дефилированием с последующим шоу. Судя по его красной роже и дёргающейся нижней губе, чего-то товарищу не понравилось. Улыбаюсь ему, киваю, и прохожу в сторону зала. Чиновник стал похож на красную рыбу, которую выбросило на берег. Он открывал рот будто в попытке вздохнуть, но у него ничего не получалось.

Сука, боюсь представить, что будет дальше. Доиграюсь я однажды. Надеюсь, он не набросится на меня с кулаками прямо здесь. Вот будет хохма. Зато какая реклама для фильма!

Глава 7

– Это возмутительно! Так опозорить делегацию и нашу страну перед всем миром! – как я и ожидал, разбор полётов начался сразу после окончания церемонии открытия.

Кузнецов мечет молнии, чуть ли не ногами топает и разоряется уже несколько минут. Я же стою перед ним с каменным лицом и исподтишка рассматриваю малый зал для конференций Карлтона. А неплохо здесь всё обставлено. Да и лобби просторное, не то что у нас в пансионе. Любят советские чинуши жить с комфортом. Представляю, какие у них номера. Понятно, что меня этим не удивить, на взгляд жителя XXI века, отель выглядит немного вычурно. Но это и не наш простенький пансионат. Хотя более уютная атмосфера заведения мадам Серве мне нравится больше, чем помпезность и показная роскошь.

– Сегодня же затребую машину, и ты возвращаешься домой, – продолжал разоряться замминистра, – Первым же рейсом полетишь. И вот тогда посмотрим, как ты будешь в Москве выкручиваться. А то взял манеру барина из себя строить. Ничего, мы тебе крылышки подрежем и обломаем, если надо. Давно пора было, только ты Екатериной Алексеевной прикрывался. Запудрил голову товарищу министру и думаешь, твоя антисоветская деятельность останется без внимания? Ты кто вообще такой?

– Вы, – прерываю брызжущего слюной товарища, – Я с вами на брудершафт не пил и прошу обращаться ко мне на «Вы».

– Чего? Да я тебя сейчас! – хам сделал шаг вперёд, но быстро дал заднюю, увидев, как я хрустнул шейными позвонками и сжал кулаки.

С трудом удержался, чтобы не дать в начальственную морду. Партократ чего понял и возмущённо засопел, не находя слов.

– Предлагаю всем успокоиться и поговорить без излишних эмоций, – вдруг предложил человек, который тихо зашёл в помещение.

– Владимир Евтихианович, – Кузнецов перевёл взгляд на главу нашей делегации, – Ты посмотри на этого наглеца. Более того, это самая настоящая контра, пригретая на груди советского народа! И ведь ни грамма раскаяния, смотрит и ухмыляется. Ещё и на «Вы» я к нему должен обращаться!

Последнюю фразу чиновник произнёс таким тоном, будто я человек третьего сорта или раб, посмевший перечить природному аристократу.

А вот Баскаков, который был вторым человеком в Госкино, придерживался совершенно иного мнения. Приходилось уже слышать про него от коллег. И к моему глубочайшему удивлению, режиссёры с актёрами отзывались о высокопоставленном товарище только в положительных тонах. Похвала в устах этой вечно недовольной, капризной и фрондёрствующей публики просто удивительное событие. Адекватный, дипломатичный, умеющий выслушать, старавшийся разобраться в ситуации и не рубить сплеча, он сильно отличался от стандартного советского начальника. Нет, здравомыслящих людей на ответственных должностях в Союзе хватает. Только вот всякие Кузнецовы и Романовы всё портят. Плохо, что последних становится всё больше и больше. Я вообще не понимаю, как Баскаков работает с таким начальником. Значит, за что-то ценят. Скорее всего, даже самые тугие чиновники понимают, что в системе должны быть профессионалы, а не только верные и исполнительные.

– Давайте успокоимся и выслушаем товарища Мещерского, – дипломатично произнёс глава делегации, – Присаживайтесь, товарищи.

– Чего его выслушивать? – опять взвился замминистра, – Сейчас же собираем советскую делегацию, приглашаем атташе по культуре из нашего посольства и принимаем меры. Коллективным решением исключаем Мещерского из состава делегации и отправляем в Москву. Пусть там решают, что с ним делать. Я бы начал разбирательство и по партийной линии. Подобный поступок позорит гордое звание советского человека и коммуниста.

– Выслать Алексея Анатольевича домой мы всегда успеем. И устроить общественное порицание тоже. Но, насколько мне известно, товарищ Мещерский беспартийный, но не это главное. В первую очередь надо задуматься, какой будет общественный резонанс, если завтра режиссёр нашего фильма вдруг исчезнет. Это же скандал европейского уровня. Кто возьмёт на себя ответственность за возможные провокации в капиталистической прессе? Не можем мы просто так взять и отправить домой члена делегации. Оплачена гостиница в Каннах, куплены обратные билеты до Парижа и Москвы. Вы готовы нести ответственность за превышение бюджета? Я даже не понимаю, как всё это организовать. Разве что попросить помощи у нашего куратора. Но наш герой не совершал деяний, которые попадают в поле зрения одной организации. Ещё надо учитывать, что и мы отвечаем за нашего подопечного. Поэтому давайте всё-таки выслушаем, чем мотивировался молодой человек, устраивая этот балаган.

Не знаю, что повлияло на замминистра – боязнь реакции европейских СМИ или возможные вопросы по финансам, но он сел в кресло, продолжая буравить меня злобным взглядом. Баскаков сделал знак рукой, мол, давай вещай.

– Никакой вины за собой не чувствую. Более того, не могу понять причину столь эмоциональной реакции со стороны товарища Кузнецова, – тот попытался опять начать кричать, но Баскаков примирительно дотронулся до его руки.

Аппаратчик вроде успокоился, но его напиленные гневом глаза и презрительная усмешка, намекали, что все проблемы ещё впереди.

– Даже советскому внеконкурсному фильму[2]2
  «В городе С.» – советский полнометражный чёрно-белый художественный фильм, поставленный на Киностудии «Ленфильм» в 1966 году режиссёром Иосифом Хейфицем по рассказу А. П. Чехова «Ионыч».


[Закрыть] в программке кинофестиваля, уделено гораздо больше внимания, чем Браку по расчёту.

– Потому что твой «шедевр» утвердили в самый последний момент. Ленфильмовцы выбрали в качестве основного «Катерину Измайлову», – перебил меня замминистра, – Теперь-то понятно, что надо было заявлять фильм, снятый по Чехову. Антон Павловича в Европе любят, и мы бы точно получили какую-нибудь награду.

– Так вот, – продолжаю свою речь, не обращая внимания на чиновника, – Передо мной стоит вполне конкретная задача. Наш фильм должен выступить достойно. И любая реклама здесь не помешает. А лучше вообще шумиха, чтобы о фильме писали в прессе. Вот я и провёл специальную акцию по привлечению внимания к картине. Машину нам предоставили итальянцы, которые неплохо заработали на моих календарях в прошлом году. Кстати, бюджет СССР тоже пополнился немалой суммой в валюте, благодаря этой сделке. Ничего провокационного и, тем более антисоветского, я журналистам не говорил. Наоборот, хвалил наш строй, прогрессивное общество и кинематограф. Валентина Васильевна добавила хороших слов о советских модельерах и ювелирах. Просто сам формат общения проходил немного в эпатажном стиле. Но на это и был расчёт. Мне нужно привлечь как можно больше внимания к фильму. Вот и пришлось добавить театральности и экзальтированности. Не знаю, чего завтра напишет французская пресса, но мы точно обратили на себя внимание. Да и без разницы чего будет в СМИ. Главное, чтобы о нас упомянули, пусть даже в негативном ключе.

– Что значит в неважно? Какой негатив? – опять завёлся Кузнецов, – Щенок! Ты понимаешь, что своей выходкой наносишь удар по престижу всей страны?

Принципиально не смотрю в сторону этого хама, чем довожу его просто до белого каления. Вот реально бесит этот неадекват, который не захотел услышать, что мною двигало и сразу начал угрожать репрессиями. В любом случае заискивать перед ним я не собираюсь. Не тот это типаж, кто способен осознать свою неправоту или внять голосу разума. Значит, я заимел ещё одного сильного врага. Это даже не звоночек, а целый набат, намекающий на то, что мне кровь из носу нужна награда кинофестиваля. Если сразу не сожрут, то потом просто отодвинут в сторонку, запретив снимать. Гайдай чуть не похоронил карьеру своим первым фильмом, где излишне резко проехался по бюрократам. В СССР алкоголиков, тунеядцев, спекулянтов или мелкие сошки критиковать можно и даже нужно. Но уже чиновников среднего ранга трогать нельзя. Чего-то не припомню фильмы, где в негативном свете рассказывали об ошибках какого-нибудь секретаря обкома или полковника милиции. Может, я ошибаюсь, но вспомнить не получилось.

– Не кипятись, Александр Николаевич, – произнёс глава делегации, – Давай не будем рубить сплеча. Всем нам поставлена вполне себе понятная задача. Советский Союз должен быть достойно представлен на столь важном мероприятии. Также руководство ждёт положительного результата от нашего фильма. Напрямую это не говорилось, но мы с тобой понимаем, что за провал могут и спросить. Выходка Алексея весьма сомнительная и попахивает глупостью. Только он, верно, просчитал реакцию западной прессы и публики. Они не ожидали от советского режиссёра такого хода, поэтому будут об этом писать и обсуждать. Другой вопрос, в каком контексте? Ты правильно заметил, не навредит ли это престижу страны. Об этом мы сможем узнать только завтра и в ближайшие несколько дней. В любом случае изменить уже ничего нельзя. Если же мы вышлем режиссёра, то станет только хуже. Поэтому давай подождём свежую прессу и показа нашего фильма. А по Мещерскому пусть принимают решение ответственные товарищи в Москве. Мы со своей стороны доложим о произошедшем инциденте.

Дяденька реальный дипломат и мастер подковёрных игр. Вон даже рожа Кузнецова приобрела задумчивое выражение, и через некоторое время тот плотоядно усмехнулся. Понятно, что будет гадить и сообщит, куда нужно свою версию случившегося, с «объективными» комментариями, конечно. А Баскаков предложил неплохой вариант для прикрытия чиновничьих задниц. Мол, выгнать режиссёра – ошибка. Если будет жёсткая и негативная реакция в западных СМИ, то на этого балбеса и повесим всех собак. Колхозный гений интриги, мать его.

В итоге меня немного пропесочили, но уже в более лёгкой форме и отпустили с богом.

* * *

Вечером на Ривьере чудо, как хорошо. Только мне сейчас не до природных красот. Хотя воздух уже остыл, лёгкий ветер с моря пригонял приятную прохладу, поэтому я решил прогуляться пешком. Благо дорогу до пансионата я изучил по карте и не должен заблудиться.

Иду, размышляю и склоняюсь к давно засевшей в голове мысли. Мне положительно не по пути с этими товарищами. Даже с якобы демократом и защитником кинематографистов. Эти зомбированные деятели просто неспособны понять некоторые элементарные вещи. Если вы хотите чего-то добиться в современном шоу-бизнесе, то придётся идти на нестандартные ходы. Нет денег на рекламу – значит, придумывайте, что-то оригинальное, как я. И в любом случае мы будем на Западе всегда чужими. Поэтому надо более грамотно, лучше через местных профессионалов, влезать в зарубежные киношные дела. Нужны свои продюсеры, журналисты, деятели искусств и сочувствующие левым идеям политики. Только если у чиновников стоит совершенно иная задача, то о чём можно вести речь? Для них главное – внешняя и более показушная часть. Правильно назвать это обёрткой. А вот начинка никого не волнует. Приехали, взяли какой-нибудь приз, отчитались перед вышестоящим начальством, получили заслуженные пряники, и всё. То, что кино можно продавать, отправлять наших режиссёров и актёров на работу в другие страны, для них совершенно непонятная задача. Более того – это страшный сон некоторых упёртых реакционеров.

Читал в своё время, что многим нашим актрисам, после показа картин на фестивалях, иностранные продюсеры предлагали роли даже в Голливуде. Но чиновники отказывали под надуманными предлогами. Думаю, убогие перестраховщики просто боялись открыть ящик Пандоры. Ведь и другие работники киноиндустрии захотят поработать за рубежом. Того же Клушанцева оторвут с руками и ногами. А за актёрами могут взбунтоваться музыканты или спортсмены, те же футболисты. Люди вроде получают неплохо, но не всегда могут купить то, что хотят. Да и запретный плод всегда сладок. Ведь не просто так сборная СССР считалась чемпионом мира по товарищеским матчам. За эти игры неплохо платили валютой. А официальные встречи оплачивались рублями, иногда просто дарили грамоту. Мне подобного отношения футболистов было не понять. Выступать за сборную своей страны – это наивысшая честь и признание твоих заслуг. Но моральное разложение данной публики началось уже давно, что достигло апогея в середине девяностых. Но не хочу сейчас вспоминать всякую мерзость.

Я бы дозированно отпускал наших людей работать в капстраны. И не грабил их, отнимая девяносто процентов доходов. Только тогда придётся поднять железный занавес и часть населения увидит, что СССР сильно отстаёт от конкурентов в элементарных вещах. Будто сейчас никто этого не видит. Да, у нас бесплатная медицина и образование. Само общество лучше защищено от разного рода потрясений и криминала. Только общий уровень комфорта, инфраструктуры и насыщения товарами сильно хромает. Плюс яркая витрина заграничной жизни, перекрывает любые попытки пропаганды, рассказать, как обстоят дела в западных странах на самом деле. Но на контрасте люди станут сравнивать и достижения передовых капстран. Это, если поездки примут более массовый характер. Ведь тогда чиновникам придётся не только языком молоть, но и заняться решением насущных проблем. Если в стране до сих пор не научились шить обычные джинсы, то о чём говорить? Народ же хочет носить эту рабочую одежду, воспринимая её, чуть ли не как символ свободы. Номенклатура просто не в состоянии понять, что подобные элементарные вещи и подтачивают страну изнутри. Многие коллеги давно держат фигу в кармане, часто по делу. Простые граждане постепенно устают от товарного дефицита. Если с продовольствием пока всё хорошо, хотя вроде Союз уже начал закупать хлеб в Канаде, то с ширпотребом уже ощутимые сложности.