Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Соавторы: Анна Рэй,Андрей Еслер,Андрей Болотов,Александр Яманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 187 (всего у книги 353 страниц)

Часть 2: Наследницы. Глава 10

«Сердечная достаточность – тяжелое заболевание смертных, симптомом которого является полная невозможность их соблазнения суккубами».

– Меридиана, повелительница суккуб

Шли, особо не торопясь. Суккуба плавно покачивала бедрами, а за ней следовали особи мужского пола. Минимум трое из них, кроме бедер, вокруг ничего не замечали. В родном мире очарование демонессы утроилось, но изменения этим не ограничивались. Перед компаньонами предстала не косящая под дурочку мамзелька, которой она прикидывалась в Эльжахиме, а настоящая демонесса. Сильная, властная и коварная. И все же, это была та самая Хиенна.

В отличие от товарищей Гарб относился к подобным вещам со стойкостью, свойственной только жрецам Бирканитры. Он в принципе не до конца понимал, что происходит с его друзьями, и, не теряя бдительности, обозревал с высоты своего гигантского роста окрестности. Бесконечная каменистая равнина, кое-где прорезанная реками лавы, простиралась во все стороны до самого горизонта. Чахлая бурая растительность не слишком оживляла пейзаж. Ничего похожего на солнце тут не наблюдалось, но небо все больше окрашивалось цветом крови с каждым мгновением.

Путники поначалу шли бодро. Час спустя хорошо себя чувствовала разве что Хиенна. Остальные начали страдать от изнуряющей духоты и сухости. Еще через два часа такой ходьбы небесные краски отступили, оставив над головами только бездонную черноту без всяких звезд.

Михель был странно задумчивым и шел, просто механически переставляя ноги. Каввель единственный вел себя так, как будто проблем вообще не осталось никаких. Пират беззаботно насвистывал какую-то морскую песенку и периодически забрасывал Хиенну вопросами, на которые та отвечала с разной степенью готовности.

– Послушай, деваха, а как ты узнала, что твоего брата убил именно Анделефт?

– Под головой на стене было написано, кто «автор» трофея, – ответила демонесса.

Суккуба слегка скривила губы то ли от упоминания жахани, то ли от грубоватого обращения. Каввель никогда не отличался тактичностью, поэтому даже не заметил. Он вообще считал, что ему должны быть благодарны просто потому, что он в принципе снизошел до общения с «убогими расами», к коим он относил всех, кроме минотавров. Хотя часть компаньонов он причислял скорее к неким ущербным сородичам, чем к обычным людям или эльфам.

Единственные, кого тауросу почитал равными себе, были Гарб и Аггрх. Гоблин заслужил такое исключительно потому, что в прошлом совершал ради минотавра геройские поступки и положил начало избавлению бывшего пирата от проклятия. Орку же повезло продемонстрировать при Каввеле воинское мастерство, внушавшее уважение.

– А как ты вообще смогла попасть в Эльжахим, да еще так далеко? У вас же с жахани война, – продолжил минотавр.

– Этого я сама не совсем понимаю. Мы с сестрой готовили обряд для выслеживания убийцы. Но ритуал только должен был открыть нам личность негодяя. Никакого перемещения не планировалось. Такой портал если и возможен, то исключительно с координатами, а мы их не знали.

– И провалов в памяти, естественно, тоже в планах не было? – осведомился Гарб.

– Конечно, нет! – замахала ручками Хиенна. – Вы только вообразите себе, что я попала во враждебный мир одна, голая, безоружная и ничего не помнящая! Если бы я не встретила вас, в лучшем случае меня сделали бы игрушкой у какого-нибудь высокопоставленного мара. В худшем – висеть бы мне рядом с братом.

– А про Муфад’ала ты ничего не помнишь?

Хиенну передернуло при упоминании жахани от ненависти и отвращения.

– Совершенного ничегошеньки. Хотя, он мог попасть сюда вместо меня, как я попала на его место. В этом случае сейчас он уже носит рабский ошейник. Только не говорите, что будете его жалеть.

– Не будем, – успокоил суккубу Каввель. – Рабство – это основа современной жизни. Кому еще работать, как не пленникам? Воины и маги не согласятся, а от всяких мещан все равно толку мало. Папаша, правда, собирался его отменить, но все же.

– Здраво рассуждаешь, – ухмыльнулся Аггрх, сам когда-то носивший рабский ошейник. – Тебя бы разок отправить в штольню помахать киркой!

– Будто тебе самому доводилось дробить камни, гладиатор, – ухмыльнулся пират и взмахнул секирой. – Со мной этот номер не пройдет!

Гарб облизнул пересохшие губы и решил вмешаться.

– Не спорьте, – примирительно сказал он. – Ограничение чужой свободы – это всегда плохо, даже если кто-то извлекает из этого выгоду. Скажи им, Адинук!

– Вот тут поддержу, – отвлекся от созерцания Хиенны бард. – Я сам сбежал из общества, в котором рабовладение сродни воздуху для рыб. Напрямую он им не нужен, но они им тоже дышат. Я понятно выразился? Хм, наверное, это неудачное сравнение. А ты что скажешь, Михель?

– А я скажу, что Вседержитель дал всем на свете свободу.

– Вот за что ты мне нравишься, – оглянулась суккуба, – так это за наивность. Даже у богов есть ограничения, что уж говорить про всех остальных.

– Не надо сейчас теологических споров! – умоляюще просипел Бурбалка.

Беседа грозила перерасти в полемику, а Антонио всегда питал крайнее отвращение к богословию. – Мы можем устроить привал? Голова все еще пухнет от этой амброзии и пить хочу, мочи нет.

Компаньоны согласились, что передышка действительно не помешает.

***

С сумерками немного похолодало. Холод не шел ни в какое сравнение с зимой на Лумее, но демонесса начала постукивать зубами. Ее не спасал даже жар, идущий от лавы. Смертные же наоборот старались держаться от раскаленной реки подальше.

– Нужен костер, – смекнул Михель. – В этой пустоши можно раздобыть дров?

– Зачем? – удивилась Хиенна. – Вот их разжигайте!

Суккуба указала когтистым пальчиком на странные черные камни, в изобилии разбросанные повсюду. Бурбалка с Михелем торопливо натаскали штук двадцать и сложили их пирамидкой.

– Игни! – сказал Гарб, зачерпывая стихию для заклинания из огненной реки.

Узкая полоска волшебного огня ударила в камушки. Черные бугорки на удивление быстро занялись, весело потрескивая. Пламя жарко разгорелось, а выгорать смоляные кусочки и не думали.

До следующего рунгаруна хватит, – кивнула рыжеволосая демонесса. – Это утро на вашем языке.

Друзья наскоро перекусили припасами, которые все еще не закончились в бездонной торбе.

– Надо караульных выставить, – предложил Аггрх. – Мало ли, место незнакомое. Я буду стоять первым, но мне нужен напарник.

– Никто не осмелиться на вас напасть, пока я с вами, – обворожительно улыбнулась суккуба и потеребила рыжую косу.

– Я волнуюсь, когда меня могут прирезать во сне, – орк оскалил для убедительности клыки.

– Думаю, Аггрх прав, – поддержал его гоблин, сладко позевывая. – Только я уже не в состоянии стоять на часах.

– Прав, – согласился Каввель. – Я буду держать смену через четыре часа. Решайте сами, кто до меня будет.

С этими словами он немедленно улегся, показывая, что своих решений менять не привык. Антонио умоляюще посмотрел на Михеля.

– Я буду через два часа, – сказал тот. – Мне нужен отдых, как и Антонио.

Орк посмотрел на суккубу. Та молча кивнула и уселась поближе к костру, подрагивая от ночного холода. Михель уже успел свернуться калачиком и мирно посапывал. Хиенна бросила на него грустный и одновременно полный нежности взгляд. Аггрх заметил и нахмурился, а затем спрятал хищную улыбку и присел рядом с суккубой.

Смертным было жарко и без потрескивающего костра, поэтому все спали поодаль. Аггрх дождался, пока дыхание у остальных компаньонов выровняется, и неловко попытался завязать разговор, ради которого все и затевалось.

– Так это… Раз уж тут безопасно, может, еще разок, пока они дрыхнут?

Орк мысленно ругнул себя за нескладное предложение и исподлобья посмотрел на реакцию демонессы. Суккуба загадочно улыбнулась.

– В другое время, сладенький, я бы и не подумала отказываться от такого лакомого кусочка, – прищурила веки девушка и похлопала ресницами. – Вот только кое-что случилось, и теперь я просто не хочу.

– Ты! – выпалил очевидно уязвленный отказом орк. – Да ты…

– Ну же, договаривай! – с вызовом ответила суккуба, вскакивая на ноги.

Зеленокожий громила громко втянул сухой воздух широкими трепещущими ноздрями, но промолчал. По-видимому, будучи не в силах произнести то, что собирался.

– Закончу за тебя. Ты презираешь таких, как я. Я для тебя очередная девка и только. Ты задумался хоть раз, почему я такая? Это наказание для нашего рода. Я вынуждена питаться мужской силой. И делать это так, как я делаю. Вот только представь, что я больше не желаю питаться как попало и чем попало!

– Тебе нужен он? – процедил сквозь зубы воин.

– И только он, – гордо сказала Хиенна.

– Сейчас проверим, – ощерился Аггрх и тоже легко вскочил на ноги.

– Не подходи, если хочешь жить! – угрожающе зашипела демонесса.

Орк проигнорировал реплику и сделал шаг. В ту же секунду его ноги оторвались от земли, и воин шмякнулся всем телом на каменистую почву. Больно.

– Браво, Михель, – не вставая, заметил он. – Нападать со спины – это же так достойно твоего ордена. И чужие разговоры подслушивать тоже. Вас точно не этому там учили?

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – мягко произнес человек в выцветшем балахоне, но его голос отдавал сталью. – Осмелюсь напомнить, что мы в чужом мире и должны быть на одной стороне, а ты как будто только о себе думаешь. Учти, кроме нас, у тебя здесь союзников нет.

Аггрх с легким рычанием снова поднялся на ноги и развернулся в сторону Михеля.

– Значит, взбучка будет дружеской.

– Не смей! – предупредила орка демонесса, и он увидел кипящую в ее глазах чистейшую изумрудную ярость. – Я тебя уничтожу!

Воин вдруг поменялся в лице, крепко стиснул клыки так, что желваки заиграли на скулах, а шрамы на лице налились кровью. Через секунду он пришел в себя.

– Тихо, спокойно! Не надо нервничать, – вдруг улыбнулся Аггрх, примирительно поднимая обе ладони вверх. – Теперь верю. Пять минут назад сомневался, но сейчас все очевидно. Да вы просто созданы друг для друга!

Человек и суккуба растерянно посмотрели друг на друга, а потом на орка, все еще готовые к драке.

– А чего тут объяснять? – хохотнул зеленокожий и принялся загибать толстые пальцы. – Робеете, как только пытаетесь заговорить друг с другом. Монах наконец преодолел предрассудки, вторая только что попрала собственную природу. Защищать друг дружку бросились, хотя в защите оба не нуждаетесь. Что это, если не любовь? Сводней мне быть еще не приходилось, но нужно же вас было как-то подтолкнуть. Ну же, обнимитесь наконец, не стойте столбами! Или вы еще год будете ходить вокруг да около?

– Что, собственно, происходит? – Гарб наконец сбросил тяжелую дремоту, не дававшую разлепить глаза, и обеспокоенно поднял голову.

– Так, ничего особенного, – мурлыкнула суккуба, тая в объятиях Михеля.

– Ух ты! – удивился шаман.

Для него такой поворот тоже стал неожиданным.

– Нам что же, придется тут задержаться?

«Посмотрим, как ты теперь помучаешься, горе любовничек», – злорадно подумал орк и снова поморщился.

Резкая головная боль опять напомнила о себе, но тут же прошла.

Адинук лениво окинул всех взглядом и улегся спать дальше, как будто ничего интересного не произошло. Каввель и Антонио продолжили задорно храпеть. Новостям предстояло ошарашить их позже.

***

– Далеко еще? – тоскливо спросил Антонио.

Он уже успел прийти в себя от потрясения, и теперь вернулся в исходное удрученное состояние. Этому немало способствовал пеший поход. Бывший призрак отвык ходить и теперь страдал от боли в ногах и безумной жажды.

Суккуба что-то прикинула в уме и ответила:

– Часов пятнадцать, если своим ходом. Может, лошадок поискать?

– А есть? – обрадовался парень.

– Если повезет, то они сами нас найдут.

Хиенна посмотрела по сторонам, сунула два пальца в рот и лихо, совсем не по-женски, свистнула. Через минуту в отдалении послышалось тонкое ржание и топот копыт. По другую сторону огненной реки, вдоль которой пролегала дорога, показался табун вороных скакунов. От обычных лошадей их отличали только торчащий изо лба черный как смоль рог и ярко-красные глаза. Грива цвета пламени красиво развевалась на ветру, вызывая самоубийственное желание ее погладить.

– Иблисовы единороги! – зачарованный зрелищем, прошептал Бурбалка пересохшими губами. – Я раньше только читал про них.

Табун несся прямо к лаве, даже не думая останавливаться. Головной жеребец призывно заржал и одним прыжком оставил смертоносную реку у себя за спиной. За ним прыгнули остальные лошади: два молодых жеребчика и четыре кобылки, отличающиеся от более крупных самцов изящностью и грациозностью движений.

– Как удачно! – захлопала в ладоши суккуба. – Никому не придется ехать вдвоем на одной лошадке.

– Лошади, – вздохнул Каввель, которого в родных краях кони даже близко к себе не подпускали.

Суккуба медленно приблизилась к вожаку табуна и смело, как будто всю жизнь так делала, потрепала его по холке. Огромный жеребец замлел от ласки и доверчиво ткнулся мордой в шею демонессы.

– По коням! – скомандовала Хиенна, проворно карабкаясь ему на спину.

Первым примеру суккубы последовал Аггрх – бывалый наездник. Он так же медленно подошел к одной из кобылок, погладил ее и одним движением запрыгнул на круп. Остальные быстро освоились и легко перешли в разряд ездоков. Все, кроме Гарба и Каввеля.

Гоблин скептически прикинул размеры оставшихся незанятыми двух жеребчиков, соотнес их со своим ростом и печально улыбнулся.

– Давай-давай! – подбодрила его пуута.

Все еще сомневаясь, ловец духов подошел к одному из коней, неловко провел лапой по голове животного и отпрянул, когда жеребец стремительно увеличился в размерах. Новые габариты лошадки вполне устроили шамана, и он смог оседлать своего скакуна, не опасаясь раздавить беднягу.

Остался минотавр.

– Смелей! – подбодрила его Хиенна.

Каввель протянул руку и попытался погладить единорога. Скакун покосился сначала на минотавра, потом поднял умоляющие глаза на суккубу. Хиенна строго посмотрела в ответ. Единорог недовольно топнул копытом, но остался стоять, как вкопанный.

Каввель занес копыто, чтобы забраться на спину жеребцу. Коварный единорог сделал шаг в сторону, и минотавр тяжело шлепнулся на землю. Весь табун оглушительно заржал. Друзьям невольно подумалось, что звук был откровенно издевательским. Больше всех так показалось Каввелю.

Пират поднялся и попытался схватить строптивого скакуна за шею. Тот отскочил и выставил вперед свой рог.

– Берегись! – обеспокоенно закричала Хиенна. – Он ядовитый!

– Не очень-то и хотелось, – проворчал минотавр, отступая. – Я лучше на своих двоих.

– Тогда какой смысл в лошадях? – огорчился Антонио.

– Не отстану, – фыркнул Каввель.

***

Минотавр бежал быстро. Так быстро, что иногда даже оставлял единорогов позади. Он берег дыхание и только мысленно проклинал надоедливых скакунов. Те в свою очередь даже не подумали проявить уважение к такой скорости. То одна, то другая лошадка пристраивалась на полном ходу сзади. Какое-то время она бежала в одном темпе с Каввелем, а потом предательски пыталась ущипнуть пирата за руку или другую мягкую часть тела. Особенно усердствовал свободный жеребец.

Диковинная кавалькада за пятнадцать минут покрыла расстояние, которое пешком можно преодолеть часа за четыре. На горизонте нарисовался небольшой, уютный с виду замок.

– Там передохнем, – крикнула суккуба, останавливая жеребца. – Лучше отпустить их подальше от трактира. Сегодня они все равно уже устали.

Скакун Антонио затормозил так резко, что парень, как пушинка, перелетел через его голову. В полете он несколько раз перевернулся и прилетел прямо в толстый черный ствол то ли дерева, то ли куста, усеянного толстыми футовыми иглами.

– Мамочка! – успел пискнуть Бурбалка, зажмурившись и пролетев «кактус» насквозь без единой царапины.

Плотоядное растение недовольно клацнуло сотней челюстей вслед неуловимому ужину и утробно заворчало.

– Поздравляю с очередным рождением! – помог ему подняться Каввель, первым оказавшийся подле упавшего товарища.

– С-с-спасибо! – застучал зубами парень, отряхивая одежду от пыли.

– Значит, твоя призрачность никуда не ушла, – спешился рядом Михель. – Радуйся! Тебе необыкновенно повезло, хотя мне это очень не нравится.

– Д-да я п-п-просто счастлив, – отозвался Антонио, с ненавистью глядя на удаляющийся табун.

***

Замок был обнесен невысокой стеной из простого серого камня. Распахнутые настежь ворота никто не охранял.

У входа ошивался невзрачный бесенок, размером с собаку. Дрожащее серое тельце, пара кожистых крыльев, печально сложенных за спиной, и грустная зубастая мордочка вызывали исключительно жалость. Пуут держал в руках миску с лежащей на ней парой медяков.

– Подайте защитникам окружающей среды. Редкая тварь может исчезнуть в любой момент. Нужны души или хотя бы немного денег, чтобы сохранить популяцию, – заблеял он на пуутском.

Суккуба рассмеялась. Она сунула Михелю руку в карман, выудила оттуда серебряную монетку и бросила ее в миску. Монах даже не успел возмутиться.

– Благодарю, великая госпожа! – восторженно завопил попрошайка, тут же рванув внутрь. – Теперь на кружечку хватит.

– Это имп, – сообщила Хиенна остальным. – Их у нас больше всего.

– Крас-ный бор-ще-вик, – прочитал на вывеске по слогам Антонио, когда компаньоны прошли во внутренний дворик и приблизились к кирпичному зданию в центре. – Отличное название. А борщевик, это не тот куст, который меня чуть не съел?

– Мое любимое место, – открывая дверь в форме крыльев летучей мыши, произнесла Хиенна. – Прошу сюда!

В ту же секунду сквозь распахнутые створки пендельтюра[1] вылетело бесчувственное тело попрошайки, а изнутри донесся одобрительный рев нескольких десятков глоток.

– Чтоб я тебя тут больше не видел! – перекрыл всех чей-то громогласный вопль на пуутском.

Вслед за этим грянула озорная музыка.

– Отменный удар, – радостно прокомментировала пуута.

Она подобрала выпавшую из кулака недотепы монету, грациозно вложила ее обратно в карман Михеля и вошла первой.

Внутри было сильно накурено. Сквозь густые клубы кальянного и табачного дыма за деревянными столами смутно угадывались силуэты обнимающихся парочек. Гигантское подобие сороконожки, одетое во фрак, играло на пианино, помогая себе половиной конечностей. На сцене четыре скудно одетые суккубы отплясывали канкан. Каждое их движение сопровождалось свистом и улюлюканьем большей части мужской аудитории, не занятой в данный момент поглощением выпивки.

Каввель, вошедший следом за Хиенной, тоже присвистнул. Увиденное до боли напомнило ему один из баров в родном порту Мираса: та же атмосфера всеобщего веселья и опасности. Какими бы жизнерадостными ни казались посетители, в любой момент их пиратская сущность могла вырваться наружу во всей своей красе.

– Суадди, Хиенна! Нотням пен самуа![2] – заорал заметивший новых посетителей широкоплечий мордатый человекоподобный бармен с избыточной волосатостью на теле, скромно прикрытой длинным кожаным фартуком. – Та кон кунь кю араи? Кунь дзя тамья урай кай?[3]

Компаньоны принялись с интересом рассматривать бармена и посетителей. На жахани они уже насмотрелись, и теперь пытались сравнить их с пуутами. Лики жахани выглядели хоть и злобными, но все отличались какой-то уточненной красотой. Морды демонов в основном вызывали исключительно отвращение своей уродливостью. Из всех присутствующих разве что суккубы на сцене, да работник стойки имели некоторое сходство с лумейскими расами. Тавернье так и вовсе мог бы сойти за миловидного человеческого юношу, если бы не маленькие рожки на лысом черепе и парные шипы на плечах и локтях.

Остальные посетители напоминали выходцев из ночных кошмаров. Гарб завороженно рассматривал чешуйки, покрывающие странные тела с множеством конечностей и обилием фасеточных глаз. Глаза при этом не всегда находились на голове. Импы – маленькие крылатые бесята разных цветов составляли подавляющее большинство клиентов. Михель никак не мог отделаться от мысли, что видит уродливых чешуйчатых детей с крыльями.

– Мейми, пуок као пен пуюн[4], – ответила немного смущенная демонесса, ловя на себе заинтересованные взгляды суккуб со сцены.

Михель мысленно сравнил их с Хиенной и пришел к выводу, что танцовщицы сильно уступают по всем параметрам.

– Путхукн хрукс ксари? Нэй нюуэ? Тээ ксюангри?[5] – смазливое лицо таверьне на мгновение выразило крайнее удивление.

Спустя секунду профессионализм взял свое. Работник стойки пристально осмотрел спутников своей частой гостьи, но не стал лезть в чужое дело.

– Друзья так друзья, – равнодушно сказал он на хорошем всеобщем. – Что пить будете?

– Нам бы водички, – попросил Гарб.

Живительная влага из их запасов закончилась часов пять назад. Воздух пересушил рот и сделал язык таким шершавым, что тот царапал даже зубы.

– Чистую воду желаете? – поднял на него глаза бармен и чуть подался назад, осознав габариты гоблина. – В моем заведении можно расстаться со своей жалкой жизнью множеством другим способов.

– Вода без примесей смертельна для пуутов, – шепнула Хиенна.

– Ром хотя бы есть? – с надеждой спросил минотавр.

– Мирасский ром, эльфийское полусладкое с пряностями, эльжахимская ремма, филгардский эль, селестийская амброзия и медовуха от полуросликов, – принялся загибать узловатые пальцы работник барной стойки, напустив на лицо бесстрастное выражение. – Любой алкоголь из обитаемых миров, какой пожелаете. Даже шеольная психоводка есть, но я бы не советовал – это на редкого любителя. А воду больше не просите. Я ядами не торгую.

– Мне нравится в этой разливайке! – заявил пират, топнув копытом.

Возле него тут же нарисовалась демонесса-фурия. Если бы минотавр не знал, где находится, то мог бы принять ее за благородную даму своей расы, весьма симпатичную к тому же. И все же он моргнул, пытаясь отогнать наваждение. Фурия ему понравилась, хоть он пока и не сообразил, считать ли ее ровней себе.

– А меня Фьяра зовут! Пойдем, потанцуем, душка? – кокетливо предложила демонесса на пуутском, увлекая Каввеля за собой.

Он растерянно улыбнулся, не поняв ни слова, но приглашение принял.

– Попить что-нибудь есть? Не выпить, а именно попить? – спросил на пуутском Антонио.

– Мы обычно пьем лаву из реки, но вам это вряд ли подойдет, – нахмурился бармен, не сводя глаз с Гарба. – Есть у меня одна экзотика – гадость редкостная, но для вас, наверное, сгодится. Портится быстро, стоит безумно дорого. Молоком называется.

Через пару минут друзья расположились за столиком в углу с кубком теплой белой жидкости каждый. Они с интересом наблюдали, как неуклюже минотавр пытается повторять грациозные движения партнерши.

– Ему понравится, – сообщила Хиенна и добавила шепотом, – если только он не вздумает сопротивляться, когда его…

Суккуба задумалась и не стала продолжать фразу. Последнюю часть никто не услышал.

– Спорим, ты первый накидаешься? – попытался подбить Адинука на соревнование Антонио.

Ему вдруг стало скучно, а бокал вина после молока вызвал странный приступ веселья и желания чудить.

– Нет, ты, – возразил бард, принимая вызов поднятой керамической кружкой. – Чур пьем только полусладкое гвенидейлское.

Гарб неодобрительно посмотрел на обоих, но не стал портить веселье. В конце концов можно немного расслабиться.

– А откуда здесь это все? – с любопытством разглядывая обстановку, поинтересовался Адинук, не забывая прихлебывать вино большими глотками. – Я слышал, перемещаться вот так запросто между мирами нельзя.

– Совершенно верно, – подтвердила принцесса. – Живым такие путешествия не под силу. Зато обмен золотом и товарами через порталы никто не запрещал. Что не запрещено, то разрешено, а золото везде любят.

Суккуба перекинулась с барменом парой слов. Троица крылатых официантов вскоре притащила поднос с дымящимся мясом, пока Каввель лихо отплясывал вместе с новой подругой.

– Интересно, а почему нас никто не приглашает потанцевать? – задал вопрос Антонио, отправляя в рот кусочек жаркого.

– Потому что он единственный, кто похож на пуута, причем благородного происхождения, – ответила суккуба. – Они считают вас моей собственностью, а его нет.

– Это с какой стати? – возмутился Аггрх.

От алкоголя орк благоразумно отказался, решив побыть бдительным, и теперь маленькими глотками прихлебывал молоко.

– На вас стоит ее метка, – охотно пояснил Гарб.

– А когда она успела… а-а-а, – дошло до зеленокожего, в процессе чего именно на него поставили метку.

– Это так интересно! Почему тогда к тебе никто не подходит или к Бурбалке? – поинтересовался Адинук. – Они же не…

– Ну, на Антонио метка появилась давным-давно, – хихикнула Хиенна, вызвав приступ молчаливой ревности со стороны Михеля.

Заметив это, суккуба ласково потрепала монаха по плечу.

– Когда я его лечила.

– А Гарб? – уточнил смутившийся служитель культа.

– С ним сложнее, – помрачнела демонесса. – Он карлун кюн син саксит. Не могу подобрать правильное слово в вашем языке.

– Я кто? – удивился гоблин.

– Кощунство, если коротко, – услужливо нашел нужный эквивалент Бурбалка. – Там еще много значений есть: гнусность, мерзость, ересь, осквернение…

Гарб побагровел так, что остальные компаньоны посмотрели на него с опаской.

– Хватит! – обиделся он. – Можешь объяснить, за что ты меня так?

– Не сердись, это не я, – мягко произнесла Хиенна. – В тебе есть кое-что, делающее тебя неуязвимым для наших чар. Никто не сможет выпить твои силы, из-за этого к тебе даже близко никто не подойдет, потому что все боятся последствий.

– Как боялись дьяволы? – спросил шаман.

– Они боялись другого, хотя суть та же, – согласилась после недолгого раздумья суккуба. – Я думаю мары все же больше опасались твоего посоха, который способен посеять ненавистный для них хаос. Пууты страшатся тебя самого.

– И что со мной не так? – не на шутку встревожился гоблин.

Хиенна посмотрела на него оценивающе, как бы раздумывая, стоит ли отвечать.

– Помнишь, Анделефт обмолвился про смертного с божественной искрой?

– Было дело, – поддакнул Адинук. – Я свидетель.

– Свидетели долго не живут, – с мрачной усмешкой попытался ткнуть его пальцем в бок Аггрх, но проворный троу легко отвел руку орка в сторону.

– Так вот, дорогуша, ты в полном смысле этого слова сейчас являешься полубогом. Ну, или скорее четвертьбогом, если такое понятие вообще существует, – шепотом произнесла демонесса.

– Что? – хором вскрикнули компаньоны.

Суккуба шикнула на них, заставив приглушить голоса.

– Да-да! – кивнула она. – И потише, пожалуйста. Почему не знаю, но божественное в тебе нарастает с каждым днем. Сначала ты превратился в великана, потом вырос твой посох. Это не нормально даже в Девяти кругах. Там я не понимала, что происходит, а здесь все еще сомневалась, пока не не вырос единорог.

– Совпадение, – усомнился Гарб. – Может, эти единороги умеют расти по желанию.

– В том-то и дело, что нет! – зашептала демонесса. – Это все влияние твоей божественной природы. К сожалению, как вы понимаете, в Великом разломе пришлых богов не жалуют. Хорошо хоть, что никто, кроме меня, пока не догадался. Остальные просто чувствуют в тебе нечто неправильное. А ты еще и гоблин к тому же.

– И че такого? – подал изрядно пьяный голос Антонио. – Никогда гоблинов не видели?

Соревнование с Адинуком вошло в решающую стадию, и оба начали мухлевать.

– М-м-м, – невнятно промычала Хиенна. – У нас такими, как он, детей пугают.

– Казалось бы, что может напугать демона… – улыбнулся Михель.

– Не смешно! – воскликнула суккуба. – Не просто гоблинами, а гигантскими. Гарб сейчас не такой уж и великан, но явно крупнее своих соплеменников.

– Это что-то из вашей истории, да? – предположил ловец духов.

– Наверное, – ответила демонесса. – Никто толком не помнит, а в книгах про это не пишут. Есть только детские страшилки. Говорят, будешь безобразничать, придет большой злой гобхат и утащит к себе в логово.

Гарб не стал говорить, что гоблины сами себя называют гобхатами, посчитав эту информацию лишней для чужих ушей.

Паузу в разговоре помог заполнить Каввель, которого три рогатые фурии затащили на сцену, согнав оттуда суккуб, и заставили показывать стриптиз. Минотавр особо не сопротивлялся и, казалось, даже начал входить во вкус, стягивая с себя под музыку доспехи и одежду. Фурии и суккубы визжали от восторга, мужская часть аудитории с трудом сдерживала рвотные позывы. Назревала драка.

– А он молодец, правильно себя ведет. – заметила Хиенна и обратилась к Михелю. – Не составишь мне компанию? Я тоже хочу танцевать.

Монах резко вскочил как ошпаренный. Со стороны могло показаться, что сейчас человек начнет отказываться, но он предложил даме свою крепкую жилистую руку.

– Я попробую, – коротко сказал он, опасаясь только незнания демонических плясок.

Странно выглядящая парочка: обольстительная суккуба в коротком красном платье с глубоким декольте и в черных лакированных туфлях на высокой шпильке – по такому случаю она взмахнула рукой, и ее наряд тут же поменялся – и неуклюже выглядящий человек в истрепанном монашеском балахоне. Он немного стеснялся босых грязных пяток, скинув мешающую обувь, и от этого двигался необычно скованно. Движения Хиенны в противоположность монаху выглядели изящными и грациозными.

Оба вышли на середину зала по немного шершавым каменным плитам пола, и танцующие потеснились, давая новой паре пространство. Музыка на секунду стихла.

– Ритмичный танец, – громко объявил на пуутском пианист-сороконожка.

Заиграла музыка. Михель с удивлением и радостью узнал в ней вальс. Монах просиял, приосанился и отточенным движением взял партнершу за талию и руку. Хиенна лишь удивленно вскинула бровь. Она явно не ожидала, что человек хорош и в таком искусстве. Именно этот вальс был не знаком человеку, но, зная нужные движения и ритм, станцевать можно любой.

Хиенна хохотала, немного откинув назад голову и полуприкрыв глаза от удовольствия, пока партнер кружил ее. Музыка все ускорялась, ускорялись и движения. Демонесса чуть теснее прижалась к партнеру, хотя это и могло заставить их сбиться с ритма, но Михель вел уверенно. К танцу присоединилось несколько пар, образовав круг, в котором кружились рыжеволосая бесовка и ее партнер.

– Да, – крикнула она на пуутском за секунду до того, как музыка прекратилась. – Как чудесно!

Они стояли посреди зала. Взгляд карих глаз встретился со взглядом зеленых. Михель обхватил талию Хиенны чуть крепче и привлек суккубу к себе. Все еще не отрывая взгляда от ставших милыми черт, парень сделал глубокий вдох и потянулся губами к губам девушки. Она прикрыла веки и несмело потянулась к навстречу.

– Нет! – парня словно плетью огрели, когда суккуба вдруг вырвалась из его объятий и не слишком сильно, но решительно оттолкнула человека.