Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Соавторы: Анна Рэй,Андрей Еслер,Андрей Болотов,Александр Яманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 178 (всего у книги 353 страниц)

Узкий коридор уводил вглубь скалы. За первым чуть поодаль медленно следовали остальные. Последним, поминутно оглядываясь, с мечом в руке двигался орк. Аггрх знал этот храм как свои пять пальцев, но до сих пор никто, кроме дерзкого орка, не нарушал покоя древних стен.

– Меня больше всего пугает даже не возможность встречи с ними, – сказал орк, – а то, что пауки пробрались туда, куда простым неразумным тварям хода не было. Надо быть готовым к чему угодно.

Высокий потолок играл тенями в переменчивом факельном свете и давал волю фантазии путников. Воображение каждого рисовало картины одну страшнее другой. Любой шорох заставлял сердце замирать, и компаньоны изрядно переволновались, еще даже не столкнувшись с реальной опасностью.

Бурбалка протяжно заверещал. Натянутые как струна нервы лопнули, когда на парня сверху свалился паук размером с собаку и попытался впрыснуть ему в руку яд. Паучьи хелицеры прошли насквозь и схватили только воздух. Михель, шедший следом, проворно заехал членистоногому пяткой в головогрудь. Паук отлетел в сторону и растерянно попытался вскарабкаться на стену.

– Врешь, не уйдешь! – заорал Аггрх и, отбросив всякую осторожность, пригвоздил членистоногое мечом к полу. Паук издал почти человеческий стон, немного подергался и затих.

– Это вообще нормально? – спросил Гарб у дрожащего Антонио, рассматривая потускневшие глаза арахнида.

– Что именно?

– Ну, они должны так стонать перед смертью?

– А ты у них сам спроси, – посоветовал Бурбалка. – Их тут сейчас много будет.

Действительно, где-то вдали раздалось шуршание множества коготков, сопровождаемое сочными морскими проклятиями Каввеля. Друзья поспешили пирату на выручку. Минотавр, однако, в помощи не сильно нуждался: он размахивал секирой, будто перышком, создавая вокруг себя стальной вихрь.

Пауки пытались пробиться сквозь него и моментально лишались конечностей. Во все стороны летели лапы, головы и паучья лимфа. И все же выводок сделал еще несколько попыток напасть на несговорчивый обед сзади и сверху. Только потеряв с десяток особей, арахниды ретировались, оставив убитых сородичей победителю. Минотавр стоял, тяжело дыша, весь забрызганный лимфой, но выглядел совершенно счастливым.

– Прям как при абордаже, – радостно сообщил он, заметив подоспевших компаньонов.

– Эльфийских зоозащитников на тебя нет, – рассмеялся Аггрх. – Знаешь, как они переживают за каждую убитую тварь?

– Я думаю, лусиды возражать не станут. Пауки все-таки захватили их храм, – заметил Гарб. – Дальше куда?

Коридор заканчивался разветвлением: один путь уходил вниз, а другой поворачивал влево.

– Нам налево, мой склад там, – ответил орк.

– А внизу что? – поинтересовался Бурбалка.

– Там храмовая сокровищница, – сказал Аггрх. – Если хочешь принять кислотный душ или получить ледяным осколком в глаз, можешь сходить.

– Гарб? – позвал Антонио.

– Чего? – ответил шаман.

Ему совсем не понравился тон Бурбалки.

– А давай потом туда заглянем? Ты ловушки распознаешь, а я их обойду и возьму пару вещичек на память.

– Слушай, ты точно был учеником чародея? – подозрительно спросил Гарб. – У меня такое чувство, что профессия вора подошла бы тебе просто идеально.

– И не говори ты, – притворно вздохнул Антонио. – Господин Велмсли меня выкупил у палача, когда мне уже собирались отсечь руку за воровство. Я тогда даже в гильдии состоял.

– Все ясно, – коротко сказал гоблин.

– Так сходим? – с надеждой спросил Бурбалка.

– Нет! – отрезал шаман, получив в ответ целую серию уговоров, просьб и даже угроз.

– Я же сказал нет! – вышел из себя Гарб, но Антонио молчал после этой вспышки не больше минуты.

Продолжить уговоры ему, правда, не дало появление новой волны пауков, так что парень ограничился визгом. На сей раз арахниды пришли подготовленными: их передние лапы были покрыты слоем какого-то блестящего материала. Компаньоны быстро поняли, для чего это паукам понадобилось, потому что теперь и секира Каввеля, и меч Аггрха, скрещиваясь с паучьими лапами, издавали металлический звон.

– А чего искорки-то не работают? – пыхтя, удивился Каввель после десятка парированных ударов. – Обычно же работают!

Ситуация поменялась, и теперь уже арахниды принялись теснить двуногих по коридору, возбужденно пощелкивая хелицерами. Михель и Бурбалка отбивались в меру своих сил, стараясь не мешать орку с минотавром. Гарб наколдовал огненный шар и бросил его в гущу паучьих тел. Пахнуло паленым, и на полу осталась валяться еще дюжина пауков. Остальные поспешили убежать.

– Эдак у меня скоро Дэ кончится, – пошутил гоблин.

Остальные юмор не оценили, встревоженно на него посмотрев.

– Дальше пойдем или вернемся и передохнем снаружи? – поинтересовался Аггрх, пряча испуг за маской безразличия.

– Не бойтесь, друзья! – приободрил всех шаман. – Мы идем дальше, а для демонических паучков у меня есть сюрприз.

Сюрприз, однако, был заготовлен не только у ловца духов. Паучья королева, видимо, раздраженная гибелью своего потомства, решила собственноножно встречать гостей. Ее чудовищная туша с трудом вылезла из внушительного логова, любовно свитого в алтарном зале, протиснулась в неф и намертво застряла телом в нартексе – прихожей храма.

Когда королева приползла сюда впервые, проход показался ей куда более широким. Детки исправно приносили ей еду, и это сыграло с ней злую шутку. Паучиха уперлась лапами и попыталась проползти вперед, сделав себе только хуже. Она дернулась назад, но не сдвинулась с места. Королева выдохнула и снова дернулась. Попытка не удалась и на этот раз. Во всех восьми глазах застыл ужас осознания безвыходности ситуации. Паучиха гордо вскинула передние бронированные собственной паутиной лапы и приготовилась защищаться от подошедших врагов до последнего.

– Ты глянь, какая здоровенная! – поразился размерам туши минотавр и попытался пощекотать застрявшее тело лезвием секиры.

Лапа вскинулась, и секира со звоном отлетела в сторону.

– Смотрите, как мы деремся, – засюсюкал осмелевший орк и попытался вонзить в королеву свой меч.

Паучиха сумела отбить выпад, заставив клинок полететь на пол, а орка схватиться за руку и заорать от боли.

– Постойте! – поднял лапу Гарб, останавливая друзей, уже готовых напасть всем скопом. – Разве вы не видите, что она разумна?

– И что с того? Нам жезл-то все равно нужен, – возразил Каввель.

– Ладно, тогда попробуй ее убить, а потом вытащить тело из прохода.

Минотавр озадаченно почесал между рогами. Концепция оказалась слишком сложной для его обычной тактики «сначала бей, потом спрашивай».

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался он.

– Попробую договориться.

Гарб подошел к паучихе. Та внимательно осмотрела пришельца и подпустила к себе ближе, не обнаружив в нем угрозы.

– Ты меня понимаешь? – спросил шаман.

Королева опустила одну лапу и принялась что-то корябать на пыльном полу. Гарб присмотрелся и воскликнул:

– Какая прелесть! Нет, вы только подумайте!

– Что? Что там? – заинтересовались переговорами остальные.

– Только не приближайтесь, а то контакт испортите, – предупредил гоблин. – Она пишет древнеэльфийской клинописью, только на современный манер.

– Что-то не похожи эти закорючки на эльфийское письмо, – сказал Аггрх. – Я знаю эльфийский, и это не он.

– Конечно, – пояснил Гарб. – Ты знаешь современный рунический алфавит, пришедший на смену клинописному письму шесть тысяч лет назад. Клинопись куда древнее, и эльфы пользовались ей задолго до появления собственной азбуки. О ее происхождении сведений нет. Да и не любят остроухие распространяться на эту тему. Хотя в их библиотеках еще можно встретить старинные глиняные дощечки с такими вот символами.

Аггрх скептически посмотрел на гоблина.

– А ты откуда все это знаешь?

– У меня были хорошие учителя в мире духов, – пошаркал тот ножкой. – Но вернемся к нашим паукам. Она пишет, что ее в эти края принесли еще совсем молодую тринадцать лун назад. Оказывается, здесь похозяйничали темные эльфы-троу. Ах, вот почему клинопись! Они до сих пор ей пользуются. Как консервативно! Кстати, знаете, почему их называют троу?

– Почему? – спросил Каввель.

– Это самоназвание. На древнеэльфийском трове значит темный, только и всего. Так вот, ее зовут Милена, и она их питомец. А еще, она потерялась или ее забыли, я точно не понял. Язык троу для меня немного странен, и пишет она неразборчиво.

– Как это грустно, – притворно смахнул слезу с глаз Каввель. – Что делать-то будем?

– Погоди, – шикнул на него Гарб и обратился к паучихе. – Ты все понимаешь, что я говорю?

Королева даже перестала нервно пощелкивать челюстями, когда увидела, что ее не собираются убивать и накарябала на полу символ согласия.

– Отлично! Сейчас я немного поколдую, и ты сможешь выскользнуть, – весело объявил Гарб.

Затем гоблин достал из торбы Биры и дотронулся ими до паучихи. Ничего не случилось. Шаман хмыкнул, потрогал одним Биром другой и повторил попытку. Никаких изменений не произошло. Гоблин озадаченно почесал нос.

– Маленькая техническая заминка, – пробормотал он и сотворил уменьшительное заклинание.

На пол шмякнулась миниатюрная копия королевы пауков в масштабе один к ста и, шустро перебирая лапками, поползла к выходу.

– Не так быстро! – сказал Аггрх и попытался придавить ее сапогом.

– Не сметь! – крикнул Гарб, сбив орка с ног наколдованным порывом ветра.

Обычно шаману это заклинание удавалось с некоторым трудом, но не огнем же было жечь компаньона. Паучиха убежала, а орк надул губы, словно обиженное дитя, у которого отобрали любимую игрушку.

Дальше пошли без препятствий. Пауки убежали в отверстие, когда-то служившее витражом. Теперь они просто могли через него выползать наружу и охотиться на поверхности. Гнездо Гарб на всякий случай сжег вместе со всеми яйцами, не обращая внимание на мстительные намеки Аггрха в стиле «и кто из нас теперь живодер?».

– Она разумна, а ее дети не очень, и они опасны, – осадил шаман орка.

Воин не нашел достойного ответа и замолчал. Зато вспомнил, зачем, собственно, они тянулись в такую даль, и нащупал в потайной нише алтаря свои пожитки. При виде такого количества ценностей у Антонио загорелись глаза. Орк мрачно на него посмотрел и извлек из груды золота завернутый в холстину Бир.

– Уф, слава Бирканитре, они его не нашли! Давай скорей сюда! – обрадовался Гарб.

– Они его и не искали, – заметил Аггрх вполголоса, чтобы не портить гоблину праздник. – Это трофей из одного монастыря.

Михель при этих словах напрягся всем телом, но орк ничего не заметил.

Заполучив в лапы заветный чар, Гарб тут же достал два других. Повозившись с ними пару секунд, шаман совместил три обломка так, что получилась длинная деревянная палка – найденная часть оказалась связующей для двух других.

– Ну как? – спросил он, любуясь резной поверхностью.

Посох лежал в лапах как влитой.

– Одобряю, – кивнул минотавр. – Можешь им мое проклятие снять?

– Да, что ты теперь можешь им делать? – спросил и Михель.

– Хорошие вопросы! – ответил шаман. – Надо будет проверить при случае.

***

Пропажу Антонио обнаружили уже у самого выхода.

– Ну, и где теперь искать этого проныру? – громко возмутился Гарб.

– А оставить его тут мы не можем? – с надеждой поинтересовался Аггрх.

– Он наш друг и член команды, поэтому придется возвращаться, – важно заметил минотавр. – Линьков ему потом всыплем, если попадем, конечно.

Обыскав все закоулки и заново выгнав из храма пауков, компаньоны в недоумении остановились.

– Ну, раз моя сокровищница не тронута, стоит поискать его в эльфийской, – высказал предположение орк.

Спуск к храмовому подвалу много времени не занял. Внизу царили промозглая сырость и лютый холод. В конце лестницы обнаружилась дверь, покрытая густым ковром зеленой плесени. Свежие отпечатки человеческих ног в вековой пыли недвусмысленно давали понять, что Бурбалка пришел сюда, немного потоптался и… исчез.

– Этот прощелыга ушел через портал! – ахнул Гарб.

– Или просто просочился сквозь дверь, он же у нас весь такой неосязаемый, – добавил Аггрх.

– Будем ломать? – спросил Каввель.

– Ключа у меня нет, если ты об этом, – ответил орк.

Гарб поводил руками над плесенью.

– Никаких ловушек я не чувствую, но на всякий случай отойдите.

Спутников уговаривать не пришлось, поскольку все трое слышали истории про коварные эльфийские западни. А если их помножить на разрушительную силу гоблинского шамана… Ловец духов тоже отошел подальше, сосредоточился и создал небольшой огненный шарик. Сгусток пламени сжег всю плесень, оставив при этом саму дверь в целости и сохранности.

– Мифрил, – разочарованно сказал Аггрх. – Сломать не получится.

Гоблин наморщил лоб и наколдовал шарик поменьше, но более насыщенного цвета. Огонь точечным ударом расплавил металл, оставив стены нетронутыми. Серебристая лужица растеклась по полу и начала медленно застывать. Гарб ускорил процесс, сгустив над остатками двери небольшой дождик, и довольно заявил:

– Я всегда говорил, что все дело в правильно подобранной температуре, так что секрет дворфов раскрыт. Попрошу всех за мной – идем след в след. Чтобы никого не пришлось отскребать от стен, руками ничего не трогать и в стороны не расходиться.

Орк восхищенно посмотрел на гобхата и мысленно поклялся слушаться его во всем.

Внутри взгляду открылась большая комната, заставленная сундуками. Часть из них была распахнута, и алчный взор с трудом мог оторваться от беспорядочно наваленных золотых самородков, гор изумрудов и рубинов. Каввель протянул руку к одиноко валяющемуся на полу камушку, но был вовремя одернут бдительным орком.

Гарб уверенно прошел через все помещение, огибая сундуки по только ему понятным траекториям. Проход в следующее хранилище загораживал искореженный скелет. К счастью, не человеческий, а эльфийский. Шаман хмыкнул, пробормотал что-то вроде «дилетанты» и пошел дальше, спокойно отпихнув ногой в сторону еще крепкие кости. Иногда он замирал, прислушиваясь к магическим завихрениям, а в одном месте отпрыгнул назад, едва избежав острых игл из сверхпрочного адаманта, резко выскочивших из своих пазов в полу на добрых два фута вверх.

– Пока было несложно, – многообещающе подмигнул он товарищам, у которых готовность уйти уже давно пересилила и любопытство, жажду приключений и даже желание разжиться древними эльфийскими чарами.

В следующей зале путники миновали залежи драгоценного оружия, доспехов и щитов. Аггрх невольно залюбовался одним отличным образчиком древнего оружейного искусства, но потрогать так и не рискнул. Из всех «храмовых воров» только Михель остался безучастным к сокровищам Триединых, видимо, не считая достойным последователя Вседержителя осквернять себя «чахлым златом мертвых эльфов».

Заключительный зал встретил компаньонов большим застекленным коробом у дальней стены и каменными статуями возле него. Изваяния протягивали к витрине руки, будто пытаясь дотянуться до камня, лежащего на подставке за стеклом. Самоцвет правильной формы размером с куриное яйцо переливался всеми цветами радуги, хотя преобладали зеленые и голубые тона.

– Лапис арденс философорум, – негромко сказал гоблин.

В ответ на его слова философский камень запульсировал сильнее, а цвета приобрели более теплый оттенок – от красного до оранжевого. Гарб без опаски подошел к витрине полюбоваться величайшей из созданных руками эльфов ценностей. Приблизились и остальные. Чар завораживал, заставляя смотреть на него и жаждать им обладать, суля взамен бессмертие, бесконечное богатство и скромно умалчивая о цене.

Шаман с трудом оторвался от созерцания прекрасного и посмотрел на статуи. Они могли бы считаться совершенными – подобного сходства с живой натурой не смог бы добиться даже самый гениальный скульптор. Большинство изваяний изображали эльфов, и только одно – человека. Человеческая фигура особенно заинтересовала Гарба: в ее изгибах смутно угадывались знакомые черты.

– Бурбалка! – непроизвольно вырвалось у шамана.

Компаньоны даже не обернулись, продолжая смотреть на сокровище.

– Эй, хватит таращиться! У нас тут чрезвычайное происшествие!

– А, что? – спохватился первым Михель.

– Посмотри на эту статую!

– Гм, определенно сходство есть.

– Это он! Все, кто дотрагивается до стекла, обращаются в камень!

Последнее слово, видимо, каким-то образом запустило скрытый механизм воздействия на воров, потому что Каввель и Аггрх одновременно потянулись к стеклу, дотронулись до него и отпрянули. На глазах Гарба и Михеля их товарищи одновременно покрылись слоем камня и застыли в одинаковых позах.

Михель критически осмотрел получившиеся скульптуры.

– Недурно, – сказал он. – Я бы такое запечатлел на холсте в масле.

Из статуй донеслось приглушенное мычание.

– Они живы! – воскликнул Гарб.

Шаман быстро сплел заклинание для снятия магического окаменения и направил на Каввеля. Каменная плоть даже не подумала осыпаться с тела минотавра, хотя это просто обязано было произойти.

– Здесь какая-то особая энергетика что ли? – раздосадовано стукнул кулаком по статуе Бурбалки гоблин.

Эта скульптура тоже отозвалась мычанием. Михель пожал плечами.

– По идее, такое возможно. Это все-таки храм, посвященный верховным богам, эльфийским к тому же. Законы магии могут здесь искажаться.

– Сейчас посмотрим, как законам магии понравится это! – с этими словами Гарб достал из торбы три совмещенных Бира.

Он прикоснулся посохом к каменному Бурбалке. По залу пронеслась волна ледяного воздуха, едва не задув факелы, и прошлась противным холодком по спине. Изваяние не шелохнулось. Шаман отчаянно метнулся ко второй статуе, к третьей, касаясь их посохом и шепча волшебные слова – все попусту. Михель молча наблюдал, скрестив руки на груди. С каждым прикосновением посоха к статуям налетал порыв ледяного ветра, и роба монаха флагом развевалась под волшебными дуновениями. Наконец гоблин бессильно опустил лапы.

– Попробуй помолиться, – подсказал Михель.

Гарб недоуменно посмотрел на монаха.

– Попробуй-попробуй! Ты ведь теперь жрец своей богини, не так ли? Она не откажет тебе в помощи. К тому же посох ведь ее. Я думаю, что чем больше частей собрано вместе, тем теснее он связан с богиней, и тем труднее управлять его силой без ее помощи.

– Ты думаешь?

– Я уверен. Если уж ты взялся выполнять божественное предназначение, будь добр верить в то, что делаешь. К тому же силу искренней молитвы трудно переоценить. Мне всегда помогает.

– Но я верю! – возразил Гарб. – Я что, плохо верю?

– Нет, зачем сразу плохо. А если ты просто не облек свою веру в нужную форму? Ты веришь в богиню, ты уверен в ее существовании, но до конца не понимаешь всю ее сущность. Спроси у себя, в чем ее суть. Может быть, тебе будет проще осознать свою веру, если ты придашь ей понятный для тебя вид? Пусть это будет молитва. Какие-то простые слова, обращенные к твоему божеству. Пускай они будут тем символом, который заставит тебя почувствовать единение с тем, что выше тебя.

Гоблин стоял, сильно сгорбившись и глядя на свои поношенные сапоги. Мысль оказалась неожиданной. Он всю жизнь предпочитал разумный подход ко всему, а монах предложил просто поверить. Понять через веру, а не осознание.

В голове ловца духов происходило маленькое совещание. Гобхат никогда никому о таком не рассказывал, но он всегда обдумывал важные вопросы как бы коллегиально. Внутри в этот момент шаман разделялся на множество «я», оживляя и облекая в форму разных гоблинов страх, любопытство и другие черты характера.

– Ну, я не знаю. Попробовать можно… – сказал он наконец.

Одно из его «я» напомнило про песенку, которую бабушка напевала, когда Гарб был совсем маленьким. Неожиданно гоблин понял, что те звуки были вовсе не колыбельной, как ему тогда казалось, и не простой песенкой о любви.

– Знаю! – радостно закричал он. – Я теперь знаю!

Перехватив посох поудобнее, новоиспеченный жрец запел простые, но очень важные слова. Память с трудом вытаскивала из детских воспоминаний строчку за строчкой, гоблин прерывал пение, вспоминал и дрожащим голосом продолжал. Когда он закончил, Михель сказал:

– А теперь попробуй еще раз.

Глава 33

Темные не иначе есть порождение злых духов и скверны.

Из разговора в Льонасе

Да что они вообще о себе возомнили?

Темные эльфы о светлых

Оживление необычных экспонатов прошло без сучка и задоринки. Прикосновение намоленного посоха теперь легко стряхивало с застывших фигур оцепенение. Три легких касания – три живых существа вместо мертвого мрамора. Спасенные компаньоны наперебой принялись благодарить за избавление из каменного плена. Досталось и Антонио на орехи за самовольную отлучку в опасное место.

– Есть вопрос, – прервал их излияния монах. – Этих оживлять будем?

Гарб посмотрел на группу каменных эльфов и с сомнением покачал головой.

– Они тут уже больше года стоят. Надо ли?

– Они все же живые, – настоял Михель. – Можно хотя бы попробовать.

Гоблин дотронулся посохом до одной из статуй. Камень осыпался, обнажая темную, почти синюшную кожу, неестественно белые волосы, заостренные черты лица и мантию мага, расшитую звездами. Протянутая к витрине рука бессильно опустилась, но тут же вскинулась, выпуская смертельное заклинание. Магия в мгновение ока отразилась от витрины и вернулась к автору, обратив его в кучку пепла.

– Вот и поговорили, – огорчился Михель. – Давай следующего.

Посох коснулся второй статуи. Оживший темный эльф встрепенулся, дико завращал глазами и бросился бежать, не обращая внимания на крики компаньонов, предостерегающие об опасности. В соседнем зале остроухий столкнулся с древним доспехом и упал. Из открывшегося в потолке люка на несчастного обрушился поток какой-то зеленой жижи. Предсмертный крик бедняги звоном отозвался в голове каждого из друзей.

– Может, их после оживления сразу по голове бить? – предложил Каввель.

– Кости черепа тонкие, можно не рассчитать, – ответил Гарб, – но идея хорошая. Буду на них следом паралич накладывать.

Посох прошелся по третьему экспонату. Едва подопытный сделал первый вдох, шаман сковал его заклинанием. Светлый эльф рухнул на каменный пол и посмотрел на своих спасителей – взгляд у него был совершенно безумный.

– Пьер, – сказал он.

– Гарб, – представился шаман.

– Пьер! – повторил эльф. – Пьер, пьер, пьер, пьер…

– По-моему, это не его имя, – усомнился Аггрх. – Пьер на их языке означает камень. Похоже, он бредит.

– Он свихнулся, пока торчал тут каменным болваном, – робко подал голос Бурбалка. – Я тут пробыл час, не больше, и то чуть крыша не поехала.

– Ценное замечание, – прокомментировал Гарб. – Последнего оживлять будем или смилостивимся?

– Надо попытаться, – не сдался Михель.

– Будь по-твоему, – сказал гоблин и оживил четвертую статую.

Этот темный эльф несколько отличался от своих собратьев троу: наряд и экипировка выдавали в нем представителя одной из древнейших профессий – барда. На кожаном ремне у него с плеча свисала лютня. Она печально тренькнула, упав вместе с хозяином.

Распластавшись на полу после наложения паралича, троу не стал причитать. Напротив, его слегка косящие красные глаза принялись с интересом рассматривать странную компанию, а рот при этом не издал ни звука.

– Ты в порядке? – спросил его Михель.

– В настоящий момент испытываю легкий дискомфорт от общения с вами, а так мне немногим лучше, чем в качестве каменной статуи. Теперь я хотя бы могу говорить, как рыбы перед обедом.

– Прошу прощения за паралич, но это вынужденная мера, чтобы мы могли убедиться в вашей нормальности, – сказал Гарб.

– Вы всерьез считаете, что в этом безумном мире кто-то может считаться нормальным? Я, например, законченный псих.

– Э-э-э, – смутился шаман.

– Все барды немного сумасшедшие, – пояснил Аггрх.

Лежащий на полу эльф издал безумный смешок и, насладившись реакцией компаньонов, подтвердил слова орка.

– Истинная правда. Мое естественное безумие уберегло меня от полной потери разума. Мне повезло в отличие от бедняги Вельбуэна, который сейчас что-то бормочет про свой ненаглядный камень. Лично мне этот булыжник порядком опротивел, пока я тут год стоял и пялился на него. И это притом, что я сюда шел, чтобы написать про него балладу! Вы, конечно, скажете, что я мог бы придумать балладу, пока был заперт в мраморе. А я вам на это отвечу: черта с два! Я больше не горю желанием развлекать публику пением, как дятел белку. По крайней мере, пока, но балладу так и быть напишу. Они мне для себя нужны. Так меня освободят от этого проклятого паралича, или вы меня оживили, чтобы поиздеваться?

Гоблин снял чары, и троу поднялся на ноги.

– Позвольте представиться! – сказал он, отряхиваясь от пыли потертый коричневый камзол и проверяя, цела ли лютня. – Меня зовут Адинук Хельвиафин, хоть я и не слишком жалую свое родовое прозвище, – бард, алхимик, изгой.

– Значит, свой в доску, – подмигнул остальным Аггрх. – Мы тут все такие отщепенцы.

После краткого знакомства троу попытался набиться компании в попутчики.

– Мы бы, может, и взяли тебя с собой, Адинук, но мы выполняем важную миссию, – тактично попытался отвадить его Гарб.

– Пфф, – фыркнул бард. – Все на свете заняты миссиями той или иной степени важности, но это не мешает мне путешествовать то с одними бродягами, то с другими.

– Мы не уверены, можно ли доверять кому-то из народа троу, – высказался минотавр.

– А, предрассудки, – понимающе улыбнулся Адинук. – Тогда вам нужно было убить меня сразу, как свирепая гадюка убивает зайца, а то ведь по обычаям моего народа я могу вас отравить на привале или всадить в спину кривой нож, смазанный ядом чешуйчатого скорпиона или пещерной многоножки.

– Давайте его оставим, он смешной, – предложил орк.

– А давайте, – согласился Михель. – Вы же взяли меня, а этот эльф ничуть не хуже. К тому же чует мое сердце, что он не предаст.

– Ты давно записался в провидцы? – поинтересовался Бурбалка. – Я просто к тому, что если ты ошибаешься…

Гарб склонил голову набок. Он понимал, что все ждут именно его решения.

– Ладно, пошли с нами, но учти, что мы идем в Льонас, – сказал Гарб.

– Город заносчивых, самодовольных, спесивых и задиристых светлых эльфов? Мне все равно, где именно меня не любят. Может быть, я даже соизволю им спеть, если они будут докучать мне своей ненавистью слишком сильно, – легко, но многословно согласился Адинук.

– А что делать с твоим приятелем? – спросил Михель.

– Он не мой приятель. Я пришел сюда в одиночестве, – ответил троу.

– Но ты же назвал его по имени! – попытался уличить барда во лжи Каввель.

Троу хитро прищурился.

– Э, нет. Ты вот знаешь, как зовут владыку Серебряного Чертога?

– Миримон, вроде, – ответил минотавр.

– Вот, ты знаешь его имя, но разве он твой приятель? – сделал невинные глаза Адинук.

Получилось плохо из-за яркого красного цвета радужки.

– Ладно, расскажу. Я тут первый очутился, наверху обвал был и появился удобный лаз, так получилось ловушки обойти. Троу потом пришли, но я слышал их разговоры, пока стоял каменный. Этот вообще лусид. Пришел после темных. Следил, наверное, за ними. Я сразу понял, что он псих похлеще меня. Разговаривал сам с собой в третьем лице, все время упоминал свое имя и повторял что-то про его прелесть.

Троу умел убеждать.

– Все, сдаюсь, – поднял руки тауросу.

– Так что с ним все-таки делать будем? – обратился ко всей компании монах.

– Если у вас не хватит здравого смысла и сострадания его прирезать, можете просто оставить тут, – посоветовал бард. – Он очухается от паралича, прилипнет к своему ненаглядному камушку и снова станет мраморным. Не пропадет, короче, как прошлогодние яблоки в желудке медведя.

– Я думаю, надо его все-таки вывести наружу, может к нему сознание вернется, – сказал Михель.

Сомнения разрешил сам сумасшедший. Пока вокруг его персоны шли дебаты, он потихоньку начал шевелиться, а потом в самом разгаре спора вскочил и потянулся к витрине. Адинук сделал театральный жест в сторону новой каменной статуи, как бы говоря «Вуаля!». Гарб посчитал такой поворот событий перстом судьбы и решил не перечить.

***

Возвращаться из хранилища пришлось дольше, чем вторгаться в него. Во-первых, у Гарба прибавилось ведомых, а во-вторых, Адинук нагло наплевал на инстинкт самосохранения. Троу напихал в карманы золота, ловко увернувшись от всех пакостей, коих в сокровищнице было предостаточно. Захватил он с собой и прекрасный длинный лук из тисового дерева с полным колчаном стрел, и меч с ножнами. Клинок стоил темному большого куска правого уха.

– Ух ты, совсем как наш тауросу теперь, – насмешливо заметил Аггрх.

Троу продолжал его забавлять, но орк заодно решил проверить его реакцию. Эльф не разочаровал.

– Премного польщен, – ответил он, пытаясь остановить кровь, – мы теперь похожи, как братья. Или даже сестры.

Каввель только поморщился, но промолчал: последние месяцы научили его терпимости и некоторой снисходительности. Гарб попытался передать эльфу склянку с мазью для заживления ран.

– Благодарю, у меня свои снадобья есть, – гордо ответил тот и действительно достал из кармана на поясе баночку с чем-то густым и зеленым.

На выходе из святилища эльф остановился, пошевелил здоровым ухом и позвал:

– Милена! Выходи, негодница! Я знаю, что ты здесь!

Из темной глубины лестничного провала выползла огромная паучья туша – действие заклинания уже прошло – и несмело, словно не веря своему счастью, подползла к Адинуку и потерлась о его ноги. Бард ласково потрепал паучиху по голове.

– Знакомьтесь, это Милена, моя любимица! – сказал он, обращаясь к спутникам. – Детка, да ты, кажется, подросла! Хорошо кушала?

– Мы знакомы, – сухо произнес Аггрх. – Оно что, пойдет с нами?

– Миленочка очень послушная девочка, – ответил троу, – но, если вас не устраивают ее размеры, мы что-нибудь придумаем.

С этими словами темный эльф открыл холщовую заплечную сумку и поманил паучиху. Милена подползла поближе к котомке, подобрала лапы и прыгнула. В полете она резко уменьшилась, так что в момент приземления ее размеры не превосходили птицеяда. Паучиха залезла в котомку, а та отправилась за спину. Гарб с Каввелем понятливо переглянулись, а Бурбалка показал большой палец. Михель поджал губы, но ничего не стал говорить, хотя всем своим видом показывал, как ему не нравятся порталы.

– Все? Трогаться можем? – улыбнулся Адинук.

– Угу, – пробормотал орк, не сводя глаз с сумки. – Если эта твоя любимица захочет оттуда вылезти, пусть пеняет на себя.

– Конечно, сударь! Иначе и быть не может, – беззаботно согласился с ним бард.

***

Обратный путь до Льонаса прошел с теми же мерами предосторожности, что и путь к храму. Разговаривали мало – все, кроме барда. Адинук трещал без умолку, вызывая у орка приступы раздражительности. Аггрх уже был совсем не рад, что предложил взять темного эльфа с собой. Его речь, пестрящая странными сравнениями, вызывала головную боль.