Текст книги ""Фантастика 2024-14". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Андрей Астахов

Требующая продолжения глава

«Пиратство почти так же старо, как само море».

– Каввель, проклятый минотавр

– Куда нас ветры занесли? – враз протрезвев, спросил Каввель, испуганно озираясь по сторонам.

Остальные тоже почувствовали себя не лучшим образом.

Вокруг ничего не было видно. Гарб такую картину наблюдал раньше, и она не вызвала удивления. Друзьям он рассказывал про план эфира, но все же в описаниях шамана отсутствовала и десятая доля того, что они сейчас ощутили. Какофония звуков и вереница странных запахов вместе с почти полным отсутствием зрения и осязания сопровождались невероятной легкостью. Это пугало.

– Гобмобом, дружище, – обратился к посоху Гарб. – Я знаю, ты можешь нам помочь.

– Разумеется, – посох вылетел из лапы гоблина и наклонился, имитируя поклон. – Сейчас кое-кому накостыляю.

– Кто еще смеет нарушать покой стража границы? – раздался издали знакомый шаману голос. – Сколько можно шастать? Вам тут проходная, что ли?

Гобмобом вернулся к Гарбу.

– Страж появляется только вместе с тобой, и это неспроста, – шепнул он со скрипучим смешком. – Похоже, врата могут открыться только тебе. Сейчас пригоню его сюда. Я мигом!

Глухие удары, раздающиеся из непроглядной стены тумана, не оставляли сомнений, что посох добрался до привратника.

– Помогите! Я буду жаловаться! – заголосил обиженный голос.

Он все приближался вместе со знакомым голубоватым свечением, пока не оказался рядом с компаньонами.

– Ах, вот кто у нас нарушает порядок! Я так и знал! Где один голубок, там ищи и второго! – страж пребывал в страшном возмущении.

Посох, скрипуче посмеиваясь, подлетел к Гарбу и как ни в чем ни бывало втиснулся в его ладонь.

– Прости, хранитель, – сказал шаман. – Мы в этот раз явились по серьезному делу.

– Если вы собираетесь и дальше меня избивать, то никаких дел у меня с вами и вашей мерзкой палкой быть не может! – напыщенно ответствовал привратник.

– Вот мы, собственно, по этому делу и пришли, – осторожно закинул удочку Гарб. – Нам бы не хотелось повторения подобных инцидентов в будущем. Посему мы нижайше просим соизволения открыть границу, чтобы вернуться в родные места и больше вас никогда не тревожить.

Хранитель зашелся в приступе смеха.

– Я сейчас, – посох как будто почти и не покидал лапу гоблина, но смех прервался звуком удара.

– Если вы и дальше… – начал страж.

– Еще хочешь? – погрозил ему Гобмобом.

Привратник ненадолго затих, еле слышно бормоча что-то напоминающее слова проклятий на разных древних языках.

– Если я пойду вам на встречу, вы обещаете больше никогда не возвращаться? – спросил он наконец.

Гарб клятвенно заверил, что как только он, все его друзья и пришедшие недавно духи вернуться домой, больше никаких избиений не будет.

– Быть посему! – чуть повеселел хранитель. – Раньше мне было скучно, но еще немного такого веселья, и я бы захотел уволиться, а мне нельзя. Так и быть, сегодня я добрый и чуть-чуть нарушу ради вас вселенские законы. Врата открыты, можете идти.

– Вот так просто? – удивился Адинук.

– А вам, юноша, должно быть стыдно за оставление своих корней, – заметил страж. – Темная кожа вам была куда больше к лицу.

Эльф призадумался, а привратник обратился уже к Аггрху.

– Вам, паладинчик, тоже пора исправить свое поведение. Искупить, так сказать.

– Это кого он назвал паладином? – переспросил орк, но тоже сразу погрузился в раздумья.

Что-то в словах хранителя тронуло в его душе одну давно бережно хранимую от посторонних струну.

Михель открыл было рот, но хранитель заговорил первым.

– Путь вернет тебя к истокам. Помни об этом. Не сворачивай с пути исправления, каким бы извилистым он ни казался.

У Каввеля на языке вертелось множество вопросов к такому всезнающему мудрецу, но привратник опередил и его.

– Тебя, бычок, напрасные клятвы до добра не доведут. Будь с ними осторожнее и подбирай слова правильно. Я знаю, что ты умеешь.

Минотавр от этих слов впал в глубокую задумчивость.

– Так что, куда нам теперь? – спросил Гарб.

– Идите своим Путем через врата, – напутствовал страж. – Помните, что Путь приведет вас не туда, куда бы вам хотелось, а туда, где вы нужнее. Или даже вам нужнее.

– Так ведь… – хотел возразить гоблин, но не успел.

– Все, ухожу, – трубным гласом прогремел хранитель. – Вернусь только прибраться. Чтоб через пять минут вас тут не было – потом врата закрою навсегда. Этим Путем можно пройти лишь единожды.

Больше привратник не отзывался, и Гарб заторопился.

– Как всех собрать и врата эти найти? – обратился он к Гобмобому.

– Остальных я сейчас приведу, – откликнулся посох и умчался в туман.

Через несколько мгновений все духи сгрудились возле шамана. Для них он сейчас был почти богом. Среди них находился и Рэкс. Аггрх заметил сына и всхлипнул.

– Сынок! – тихо позвал он.

– Я люблю тебя, папа, – сказал дух полуорка и приложил палец к губам, – и все прощаю.

Густой туман не позволял разглядеть его хорошо, но Аггрху показалось, что глаза сына сказали куда больше, чем слова.

– Я тоже тебя люблю, – одними губами прошептал зеленокожий воин.

– Всем стоять тут и не шевелиться! – предупредил Гобмобом. – Нам с носителем нужно посовещаться.

Посох потащил Гарба за собой в туман. Посчитав расстояние достаточным, чар остановился.

– Слушай внимательно и запоминай, – сказал он. – Меня нельзя больше применять, если твоей жизни не угрожает опасность. Пока не добавлена хотя бы еще одна часть, каждый удар отнимает ее силы. Если не хочешь ее убить, собери меня, пока не стало поздно! После вашего ритуала хозяйка слабеет с каждым мгновением. Идите! Вряд ли мы сможем потом поболтать, но точно поработаем на славу еще не раз. Удачи тебе смертный с божественной искрой! Она в тебе все еще тлеет. Раздуй ее в яркое пламя!

С этими словами посох увлек растерянного хранителя обратно к друзьям.

Прямо перед ними туман рассеялся, и все увидели обычные деревянные ворота высотой с минотавра. Резные створки в причудливых цветочных узорах приветливо распахнулись, приглашая сделать шаг. По ту сторону непрозрачная завеса казалась еще гуще, но каждый знал, что какие бы опасности там ни подстерегали, родной мир стоит любых новых приключений.

Гарб скомандовал духам идти первыми, и они, впервые полностью доверяя сородичу, отправились вперед, распевая нетрезвыми голосами гоблинские частушки не слишком пристойного содержания. За ними последовал и Рэкс, радостно улыбнувшись отцу на прощание.

– Пора и нам, – сообщил шаман. – Врата вот-вот закроются.

– Пошли, – безрадостно сказал Михель.

– Погоди.

Гарб долго обдумывал, стоит ли так делать, но в итоге решился. Смотреть на страдания друга было слишком невыносимо, чтобы оставить его состояние без внимания. Гоблин дотронулся посохом до головы монаха и что-то прошептал, стирая несчастливые воспоминания. Человек зажмурился, а после спокойно шагнул вперед. Остальные не заставили себя ждать.

***

Бледный молодой человек с удивительной для его возраста проседью в темных волосах в потрепанном монашеском одеянии сидел со скрещенными ногами на песке и удивленно рассматривал медальон, внутри которого обнаружился локон рыжих волос и портрет невозможно красивой девушки с такими же рыжими волосами и маленькими рожками на лбу. Безделушка нашлась во внутреннем кармане робы, и больше там ничего не было. Голова раскалывалась, как будто по ней недавно лупили орочьим боевым молотом.

Соленые волны лениво набегали на берег, выбрасывая комья молочно-белой пены. Вода немного не доставала до молодого человека, но он все равно отодвинулся от нее. Почему-то теперь он не любил воду, хотя раньше за собой такого не замечал.

– Кто же ты? – спросил он вслух. – И где все?

Только крики чаек раздались в ответ. Остальных компаньонов поблизости видно не было.

Монах сделал глубокий вдох. Свежий морской воздух наполнил легкие и заставил человека поперхнуться. Так легко давно не дышалось. Человек нервно рассмеялся. Последнее, что он помнил – какая-то карта с двигающимися картинками, в которую утянуло троу и еще смутно какие-то ворота. Кто же все-таки эта демоница? Почему он уверен, что знает ее? Почему при взгляде на портрет в груди возникает какое-то щемящее чувство?

На горизонте показался трехмачтовый корабль незнакомой ему конструкции. Человек встал, приложил ладонь к глазам и вытянул шею, пытаясь рассмотреть флаг. На мачте реяло полотнище с черным минотавром в короне на золотом поле.

***

Мучительно хотелось сделать вдох, но что-то мешало. Глаза открылись, чтобы увидеть повсюду воду. Обжигающе холодную ледяную воду и силуэт где-то сверху.

Кто-то схватил за волосы и потащил. Больно же! Зато теперь можно дышать. Дышать так здорово, особенно если раньше долго не получалось… сейчас, только нужно выплюнуть лишнее изо рта. Так, кажется, берег. Проморгаться после воды все никак не получается. Рядом кто-то теплый и родной. Он согревает своим телом и дыханием. Руки сами тянутся обнять его за шею. Конечно, это он! Кто же еще? Только волосы почему-то слишком жесткие.

– Любимый? – и тихое ржание в ответ.

Огненно-рыжеволосая тивада открыла глаза и увидела перед собой рог, приставленный к ее груди. Неяркое сияние передавалось от него в тело девушки. Огромный крылатый жеребец настороженно замер, пытаясь понять, ожила ли Хиенна окончательно.

– Спасибо тебе, мой хороший, – поблагодарила девушка единорога.

Тот сделал шаг назад, громко заржал, склонил голову и взмыл в небо. Тивада в белых одеждах из совершенно сухой, кажущейся воздушной ткани поднялась на ноги и потянулась, чтобы выжать волосы. Сами собой за плечами распахнулись белоснежные крылья с легкой рыжиной по краям.

– Михель! – позвала она. – Ты здесь? Ты должен это увидеть!

Он так и не отозвался.

Андрей Болтов
История одного гоблина 3: Плоды мести

Часть 1: Бухта семи ветров. Глава 1

Если вы пожелаете пересечь Лунное море на корабле, но пожалеете денег на охрану, приготовьтесь к неминуемому абордажу. Во время нападения не сопротивляйтесь и просто отдайте все ценности.

Гномий путеводитель

Кадзи приходит в начале лета и дует без остановки почти неделю. Он ерошит волосы, раздувает паруса, струнами натягивает нервы и крепежные канаты. Кожа от него нестерпимо чешется. Если матросы в такие дни затевают тайком от боцмана и старпома игру в карты, то она почти непременно заканчивается мордобоем, а то и поножовщиной. Название его восходит к народу, известному только из легенд. Местные жители знают, что с Кадзи шутки плохи. Он не только может сжечь своим горячим дыханием посевы на корню, но и приносит с собой лихорадку, от которой не каждый может оправиться.

Другой ветер называется Шимун. Он несет с собой обездвиживающую духоту и пыль цвета охры, застилающую небо до самого горизонта. Это нагретый воздух вместе с песком пустыни, находящейся в глубине материка на южном побережье Лунного моря. Рот и глотка пересыхают мгновенно, и утолить возникающую жажду практически невозможно. Такой ветер отравлен, и нет от него спасения. Душегубка может длиться часами или даже днями. Дня через три он выпадает кровавым дождем, и жара прекращается, как по мановению волшебной палочки.

Сила третьего ветра – Окуто – столь велика, что он опрокидывает хорошие устойчивые корабли, если у капитана недостает ума, а у экипажа сноровки вовремя развернуть свое судно правильным галсом. Прилетает Окуто редко, но легко ломает стены, сложенные из крепкого гномьего кирпича, и швыряет на землю одиноко бредущих по улицам прохожих. Был случай, когда он сорвал крышу с одной из башен дворца и играючи отшвырнул ее в сторону на целых шестьсот тридцать два фута и три дюйма, как уверяли королевские землемеры. Благо в тот раз никто не пострадал. Начинается он в окрестных горах. Местные знают, что как только вокруг вершин образовалась «борода» из облаков – жди беды. Вот и наблюдают всю осень за горными пиками. Телеги и возы при виде такой бороды сразу заполняют камнями, чтобы их не унесло ветром.

Теплый весенний ветер Сатцу – самый добрый и ласковый. Он дует не слишком сильно и приносит с собой лишь немного влаги. Ровно столько, чтобы сады вокруг расцвели и зазеленели. Все любят Сатцу.

Аттакай – пятый ветер приходит в середине зимы. Он настолько теплый, что буквально слизывает сугробы. За день Аттакая уходит до фута снежного покрова, и это приводит к большой грязи. Дороги раскисают, а в воздухе начинает пахнуть весной. Аттакай обманчив. Стоит ему уйти, как холода возвращаются, и жителям острова снова приходится кутаться в теплые одеяла перед очагами, чтобы согреться по ночам.

Мисуто дует в конце зимы. Приходит он с северо-запада, со свистом унося прочь снежные тучи. Небо становится удивительного голубого цвета, и в такие моменты можно увидеть противоположный берег пролива, находящийся в ста милях. Еще этот ветер зовут пожирателем грязи. Он такой сухой, что высушивает сточные канавы и очищает воздух от печной гари и копоти. Он даже почитается жителями бухты как полезный для здоровья.

Еще летом приходят разрушительные ураганы, называемые столпами. Эти змеящиеся по воде колонны зарождаются на море и возносятся до самого неба. Такой столбик сметает все на своем пути, и только глупец не пытаться бежать от него прочь.

Обитатели побережья в бухте семи ветров на острове Мирас могли бы даже похвастаться местом жительства, если бы не постоянные порывы стихии. Климат тут относительно мягкий, а природные богатства значительны. Впрочем, непостоянство природы закалило минотавров и гномов-мульфиблов, живущих здесь бок о бок, и наложило отпечаток на культуру и даже лица. В бухте редко улыбаются и разговаривают короткими отрывистыми фразами, считая, что рот нужно раскрывать только по делу, чтобы ветром не занесло в него какую-нибудь гадость. Зато если уж улыбаются, то делают это совершенно искренне.

Кроме ветра, постоянной здесь считается угроза вторжения со стороны соседей с материка и других островов, разбросанных по морю тут и там. Такого рода постоянство сделало из аборигенов закаленных воинов. Здесь все от мала до велика умеют обращаться с оружием, парусами и веслами. Все местные давно заслужили репутацию безжалостных убийц, отвечая на вторжения опустошительными набегами и заставляя считаться с островным королевством даже самые сильные заморские страны.

Для местных гномов и, в особенности, минотавров дороже всего на свете честь, воинское братство и презрение к смерти. И лишь исключительное высокомерие аборигенов не позволяет им завести друзей среди других народов со схожим видением мира.

***

Матрос указывал коротким мясистым пальцем на одинокую фигурку человека, неподвижно сидящую на песке.

– Слева по борту еще один на острове! – заорал он так, чтобы его точно услышали в рубке.

Цепь островков здесь всегда была необитаемой, так что драки не предвиделось. Удачное начало рейда. Вторая жертва, как и первая, сама охотно взойдет на борт. Подумает, что пришло спасение, так что скрутить будет несложно. Трюм сутками ранее уже пополнился чересчур странным и высоким гоблином. Тот все бредил про каких-то друзей, пока ему пасть не заткнули. Уж не гоблинский ли это приятель на бережке? Вряд ли. У этого подлого народца друзей и среди своих-то не бывает. Предают мерзавцы при первой возможности. На берегу типчик явно человеческих кровей и, кажись, монах. Такой точно с гоблином водиться не станет.

– Паруса долой! Спустить якорь! Шлюпку на воду! – тут же принялся отдавать команды шкипер.

Крепко сбитый седой мульфибл весь в наколках отличался от остальной команды роскошными красными широкими шароварами и распахнутой на волосатой груди белой рубахой. В таких щегольских штанах лазать по вантам и работать с такелажем неудобно, так по статусу и не нужно. Зато положено обязательно отличаться от простой матросни.

Периодически шкипер от волнения потирал ладонью широкий мясистый нос, дергал себя за бакенбарды или поправлял треугольную шляпу с нашитыми на тулью золотыми галунами. Эти головные уборы недавно вошли в моду и неплохо защищали от солнца. Стоили только невыносимо дорого.

За людей обычно платят золотишком. Они хоть и не такие выносливые, как орки, зато куда покорнее, если хорошенько всыпать плетей. Так что с этим хотя бы понятно, что можно сделать. Гоблина вряд ли кто купит – слишком большой. И риск, и сам уродец. Разве только показывать его на ярмарках на потеху честному народу. Впрочем, фрахтователь заперся с ним в трюме и со вчерашнего дня не выходит. Влюбился, наверное. Поди пойми этих эльфов: манерные, жеманные… Можно было бы заподозрить в странных пристрастиях, если бы они все такими не были. Есть шанс, что заберет себе. В этом случае Рыдло, как звали шкипера, собирался уступить пленника только за хорошую цену.

– Верно, на челне плыли, – авторитетно заявил старший помощник, подслеповато всматриваясь в береговую линию. – Ежели бы на шхуне, уйма обломков бы плавала на глади вод.

– Надо тут по соседним островкам пошустрить. Может, еще кто выплыл после шторма, – хрипло добавил шкипер, внимательно посмотрел на старпома, навязанного нанимателем, – тоже эльфа и плюнул на пол от досады.

Даже разговаривать нормально на цвергском не могут, но строят из себя важняков важнецких. Одно слово – ушастики. Шляпы эти их дурацкие с прорезями сразу снимают всю маскировку. Минотавр бы никогда не взял на борт эльфа. Разве только пленником. Поэтому велено обоим сидеть и не соваться на палубу даже в открытом море. Старпом выбрал рубку. Какой я, говорит, помощник, если не буду участвовать в управлении судном. Тьфу.

Вот не нравился старику Рыдло этот рейс и все тут. Он считал себя тертым калачом и в свою чуйку приучился верить. Всю жизнь ходил в море с рогатыми, но последнее время они от его услуг отказывались, а тут привалило счастье в виде парочки ушастиков. Пойдем, говорят, под флагом Мираса, чтоб минотавры думали, что это свои, соберем с десяток пленников и назад в порт. Товар частью продадим, кого-то себе заберем, с вами расплатимся, мусье, честь по чести. Задаток дали хороший. Мусье! Тьфу ты, гадость какая. Аж во рту кисло стало.

Между тем, гребцы уже табанили, сбрасывая скорость. Человек ловко запрыгнул в шлюпку и преспокойно уселся на низкую банку, как будто всю жизнь только и делал, что ходил в море с гномами. Рыдло недоверчиво осмотрел ловкача.

Обычный человек, вроде. На полторы головы выше среднего гнома, как и все люди. Мускулов под широким выцветшим балахоном не разглядеть, но кулаки мозолистые. Подбородок волевой, нос орлиный, а взгляд серых глаз растерянный, будто он что-то потерял и не может вспомнить, где именно. С виду еще молодой, но волосы уже с проседью на висках. Похоже, жизнь потрепала парня.

«И еще потреплет», – подумал шкипер со вздохом.

Он не любил свое нынешнее занятие. Вот море Рыдло любил, соленый воздух, шум ветра в парусах и скрип весел в уключинах тоже любил, маневры при абордаже, а торговлю живым товаром не жаловал. Но что поделаешь, если другой заработок не идет в руки? Мирас так замучил купцов каперством, что те в море вообще перестали соваться без охраны из тех же рогатых. С тех пор, как торговцы создали Конфедерацию, будь она неладна, заработка для бедного Рыдло совсем не стало. Абордаж сразу отпал: паре минотавров-охранников можно противопоставить только пару минотавров-пиратов. А их-то и нет сейчас. Рыбу ловить на боевом корабле стыдно, а так хоть какая-то денежка. Начать купеческие грузы возить, что ли?

Между тем человек уже поднимался на борт. Встреча готова, но лучше самому командовать, чтобы беды не было. Ребята могут ведь и попортить товар сгоряча.

– Здравствуй есть, незнакомый, – с улыбкой поприветствовал человека Рыдло на всеобщем. – Как звать тебя есть? Откуда ты тут взяться есть?

Парень бросил пару быстрых взглядов на крепких гномов с арбалетами в руках и как-то сразу подобрался.

– Зовут меня Михель ди Лёве, но как попал сюда, не помню, – ответил он. – Потеря памяти. А вы, я вижу по флагу с минотавром, работаете на королевство Брестон? Может, доводилось встречаться с Каввелем Исс-Брестоном? Это, вроде, его личный флаг.

Рыдло побледнел. Надо было слушаться свою чуйку и не брать денег у остроухих. Это ж надо так глупо попасться на горячем. Уверенность в себе, правда, быстро вернулась. Даже если этот человечишка имел какие-то дела с легендарным капитаном, то это в прошлом. Каввеля уже больше года никто не видел после того злополучного абордажа, а человек никому ничего не расскажет. Старый Рыдло это сейчас гарантирует.

– Всем стоять!

Расстояние между шкипером и человеком вдруг куда-то испарилось. Гном почувствовал собственный нож у горла. Боевой монах – теперь в этом не было сомнений – крепко зажал шкипера и выпускать не собирался. Сам он прислонился к фальшборту спиной, чтобы обезопасить тыл.

Матросы остановились чуть поодаль слева и справа в нерешительности. Рыдло хоть и бывал иногда суров, но он самый заслуженный член экипажа и капитан, хоть и временный. Его жалко. Вот если бы нового старпома взяли в заложники, то того совершенно случайно бы порешили вместе с человеком.

– Ты что сам позволять?! – возмутился старик. – Мой гостеприимство обижать?

– Меня учили, что долг гостеприимства священен, – сурово возразил человек, – но если хозяин пытается тебя убить, то мне советовали сразу отправлять такого на суд Вседержителю. Почему ты так испугался имени Каввеля?

– Он страшный гроза моря быть, – смутился коротышка, косясь на нож. – Раньше быть. Сейчас рыба в море кормить.

– Отнюдь, – криво усмехнулся Михель. – Если я здесь, то он и остальные тоже должны быть где-то неподалеку. Так чего же ты испугался, если думал, что он умер?

– Мы на самый дело знать, что он не совсем умирать быть, но он здесь давно не видеть. Мы немножко незаконный под его флаг есть, – честно ответил шкипер, ошарашенный известием. – Он еще живой есть? Но как так после тот глупый суд есть?

Монах прищурился, прислушиваясь к ощущениям. Ложь, фальшь и враждебность он научился чувствовать еще в монастыре. Кажется. Он почему-то помнил далеко не все, связанное со своим послушничеством, но эти навыки никуда не делись. Гном перестал желать ему смерти, и команда тоже, хотя почему-то не вся. Кто-то один все еще хотел убивать. Надо быть начеку.

– Я сейчас тебя отпущу, – шепотом сообщил Михель, – а потом все расскажу, если вы в драку не полезете. Но предупреждаю, что вам может это дорого обойтись.

С этими словами, он выпустил почтенного моряка и вручил ему нож. Тот оценил жест, засунув оружие обратно в ножны на поясе и взмахом руки приказав опустить арбалеты.

– Ты славный малый есть! Про наш капитан рассказать быстрый!

– Вашего капитана? Так это вы тогда взбунтовались против Каввеля? – удивился человек. – Вот так совпадение. Что ж, я наслышан об этой истории. На нем проклятие, наложенное богами.

– Это мы лучше знать, чем кто другой знать, – скривился коротышка. – Как он есть? Если он не в тело бык, значит, проклятия больше не быть?

Михель вспомнил, как впервые встретился в своем родном городе с Гарбом, Каввелем и Бурбалкой. Минотавр тогда находился под действием неправильно приготовленного оборотного зелья и больше походил на человека-недомерка, чем на могучего воина, но уже тогда в быка он перестал обращаться.

– Нет, проклятие, вроде как, все еще было на нем, когда мы последний раз виделись, – сообщил монах. – Только это было в девятом круге Эльжахима, который здесь на Лумее известен как ад.

Раздалось несколько вскриков. Суеверные матросы начали перешептываться, обеспокоенно глядя друг на друга.

– Думаю, что я и мои друзья выбрались оттуда в добром здравии, – успокоил их Михель. – Каввель был в своем теле и при секире.

– Значит, капитан живой есть! – радостно заорал Рыдло. – Ура капитан! Срочный якорь снимать, мы идти капитан искать! А ты мой гость есть! Друг капитан – мой друг есть. Мы так наш капитан назад хотеть! Подождать минуточка… Капитан никогда человек не доверять и не дружить. Ты не лгать?

– За что! – донесся откуда-то снизу полный муки крик, перешедший в еле слышный стон.

Михель поменялся в лице. Его глаза сузились в щелочки, а желваки на скулах заходили ходуном.

– Этот голос! – сквозь зубы процедил он, игнорируя вопрос гнома. – Я узнаю его из миллиона. Что вы сделали с Гарбом, поганые коротышки? Да я вам ноги повыдергиваю, а Каввель остальное отрежет!

Матросы без всякой команды вновь вскинули арбалеты, целясь в монаха, которого на этот раз ничто не защищало.

Рыдло, успевший отодвинуться ближе к своим, пытался лихорадочно сообразить, что нужно сделать. С одной стороны, капитан действительно мог оказаться живым. Если предположить, что этот странный монах его друг, то не сносить им всей командой головы, случись с ним что-то. С другой, он действительно мог солгать, и он опасен.

– Там просто пленник есть, – осторожно сказал шкипер. – Если гадкий эльф этот большой гоблин портить, я не мочь он продать. Надо идти смотреть.

– Гоблин? – взревел Михель, получив подтверждение своих подозрений.

Не дослушав последнюю часть, человек бросился к спуску в трюм, который виднелся за спинами гномов. Несколько арбалетных болтов свистнуло в опасной близости, но монах ловко поймал две штуки прямо на лету, а от остальных просто увернулся. Коротышки мячиками отскочили от бешеного в стороны.

Один сокрушающий удар распахнул окованную серебристым мифрилом дубовую дверь не в ту сторону, в которую она должна открываться, заодно наполовину выломав из креплений дверной короб. Рыдло рявкнул на чересчур ретивых подчиненных и бросился вниз по лестнице за человеком. Еще не поздно все ему объяснить ошибкой. Монах, похоже, не врал насчет ада. С такими способностями ему сам морской черт не страшен.

Внизу после яркого полуденного солнца царил слепящий сумрак, задержавший Михеля только на пару секунд. Глаза быстро привыкли, и он устремился дальше, пробираясь между бочек с водой и солониной, какими-то сетями и коробками. Человек пронесся мимо нескольких дверей и переборок, прислушиваясь к доносящимся из глубины трюма стонам.

Еще одна дверь распахнулась где-то дальше. Из нее брызнул свет фонаря и выглянул недовольный эльф. Типичный представитель своей расы: худой, невысокий, изящный. Разве что типично прекрасные черты лица искажала гримаса ненависти и безумия, а руки, запачканные чем-то черным по локти, производили однозначно отталкивающее впечатление. Даже мясники за работой выглядят опрятнее. В его заляпанном бурыми и черными пятнами одеянии можно было с некоторым трудом узнать облачение мага.

Увидев Михеля, эльф взвизгнул и попытался закрыть дверь.

– Я еще не закончил эксперимент!

Не успел.

– Убью! – зарычал монах.

Человек бросился к двери и обрушил на колдуна град мощных ударов руками и ногами. Тот попытался защититься при помощи своего искусства, но безуспешно: кровь на руках плохо сочетается со стихийной магией.

Эльфов отличает субтильное телосложение. При таком раскладе даже у простого необученного человеческого крестьянина в рукопашной есть преимущество перед обычным остроухим. Чаще всего оных выручает природная ловкость, склонность использовать дальнобойное оружие и магию, да способность быстро бегать. У закаленного суровыми монастырскими тренировками Михеля не было ни единого шанса проиграть, даже если бы чародей успел применить любое несложное заклинание из своего арсенала.

– Гарб, ты как?

Ответом послужил еще один протяжный стон.

Изверг быстро отправился отдыхать на подгнивающих досках трюма, а боевой монах переступил через него и молнией ворвался в помещение, служившее на корабле для содержания пленников. Открывшаяся ему картина едва не лишила видавшего всякое человека дара речи.

– Лекаря! – заорал он не своим голосом. – Надо его снять отсюда!

– Херр ди Лёве, это страшный ошибка есть…

Появившийся сзади Рыдло ойкнул, тоже оторопев от увиденного, и опрометью бросился вверх по лестнице, громко требуя корабельного костоправа, запасные ключи от кандалов и рому.

– Помоги мне и ему, Владыка Света! – взмолился монах и опустился на колени рядом с изувеченным гоблином.

Лапы Гарба приковали цепями к потолку. Кляп, свисающий изо рта, палач, скорее всего, вытащил недавно, иначе крика было бы не слышно. Голова шамана безвольно висела, нижние конечности, достающие до пола, эльфийский палач умудрился вывернуть и сломать в нескольких местах. Довольно мускулистый для шамана торс испещряли настолько многочисленные глубокие порезы, что короткую коричневую шерстку просто не было видно. Часть уже успела зарубцеваться, а часть еще сочилась черной кровью. Михель машинально отметил, что он уже видел кровь Гарба раньше, и она тогда была нормального цвета.

Под раздетым донага телом образовалась глубокая лужа вязкой черной жидкости. Рядом на столике стояло шесть стеклянных флаконов, наполненных ей же. Еще с десяток склянок содержали разноцветные субстанции явно алхимического назначения. На это же намекали перегонный куб и пара медных реторт.

Наложение рук помогло, но не полностью. Раны быстро затянулись, оставив неприятную сеточку белесых шрамов по всему телу. Однако крови гоблин явно потерял слишком много и в себя не приходил. Он лишь время от времени издавал слабый стон, дающий понять, что страдания еще не убили несчастного.

Пока Михель исцелял, явился Рыдло с ключами и костоправом. Вместе они аккуратно отомкнули кандалы и потащили Гарба наверх «в лазарет».

Монах молча кивнул шкиперу и задержался возле начавшего приходить в себя мага.

– Говори, – отрывисто скомандовал он.

Тот попытался приподнять голову, но нога человека наступила ему на шею. Михель убедился, что колдовать эльф не сможет, и приказал говорить еще раз.

– Вы все умрете! – прохрипел истязатель. – Уже грядет!

– Что грядет? – переспросил служитель Вседержителя.

– Кровь! Его кровь – ключ. Надо успеть отк…рыть. Теперь он умрет, а кровь есть только у меня. Только я знаю, где искать. Пока они не пришли!

– Безумец, – нахмурился Михель. – Тварь. Червяк. Насекомое.

За кратковременным приступом хладнокровия вдруг последовала вспышка гнева. Да как это существо посмело посягнуть на жизнь и здоровье его друга! С неожиданным наслаждением монах стал медленно вдавливать ногу в шею чародея. Скорчившийся на полу эльф захрипел и попытался руками отсрочить неизбежное. Человек чуть ослабил давление. Что-то глубоко внутри силилось не дать ему убить врага. Безоружного и беспомощного врага. Это казалось чудовищно неправильным.

Переборов секундную слабость, Михель снова надавил. Блаженство нахлынуло с новой силой. Да! Ди Леве запрокинул голову и захохотал, как будто вместе с этим наконец пришло долгожданное прозрение. Вдруг все орденское воспитание стало неважным и ненужным, как шелуха. Оказывается, это не только приятно, но и легко – давить врагов, если считать их насекомыми.