Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 91 (всего у книги 158 страниц)

Глава 42

31 октября 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Тяжёлый тягач осторожно маневрировал на подъёме, заталкивая в ворота цеха прицеп, доверху заполненный длинными блоками, покрытыми жёстким белым фрилом. На каждом из них стояла маркировка «Вестингауза» – крупная тёмно-синяя буква «W». Прицеп медленно въехал в ворота и остановился на разгрузочном пункте, помощь Гедимина уже не требовалась, и он отошёл от тягача и встал на узкой лестнице сбоку от въездного пандуса. Территория завода была ярко освещена; для сарматов, работающих круглые сутки, цвет неба и высота солнца над горизонтом не имели значения, и Гедимин даже слегка удивился, увидев черноту над головой. До конца ночной смены оставался ещё час, до рассвета – не менее трёх.

Оттуда, где стоял сармат, был хорошо виден пропускной пункт завода и охранники в броне «Вестингауза», неподвижно стоящие у ворот. Сквозь раздвинутые створки виднелся небольшой участок главной улицы. Над ним медленно проплыл большой дрон-наблюдатель. Остановившись напротив ворот, он посветил прожектором во двор завода. Из-за стены, догоняя дрон, вышли трое охранников в тёмно-синих экзоскелетах – один тяжёлый «Шерман» шёл за двумя лёгкими «козами», и все они старались не терять из виду дрон. Поравнявшись с воротами завода, трое прибавили шагу. Дрон, поводив лучом прожектора, поднялся выше и, перелетев улицу, скрылся в переулке между бараками.

– Эй, теск! – луч фонаря почти дотянулся до крыльца, где стоял Гедимин, но погас в свете ярких прожекторов над воротами цеха. – Чего встал?! Иди работать!

… – Да, ходят по трое, – подтвердил с кривой ухмылкой Линкен, пришедший сменить Гедимина на посту. Всё было в порядке, пересменка прошла гладко, и главный инженер мог спокойно уйти, но он задержался – как обычно в это время, минут на пять-семь. С тех пор, как ему запретили выходить с территории завода, у него было много свободных часов и мало интересных занятий.

– Они боятся, – хмыкнул Гедимин, вспомнив торопливый шаг «броненосцев». – Хорошо. Ещё лучше будет, когда они уйдут.

– Подожди до января, – сказала Лилит, занимая место в диспетчерском кресле. – Ничего нового от Фюльбера? Долго ещё он собирается держать тебя под арестом?

– Октябрь на исходе, – пожал плечами главный инженер. – Охрана давно сменилась. Я не знаю, чего он опасается.

Хольгер нетерпеливо посмотрел на часы и тронул Гедимина за плечо.

– Пойдём, атомщик. Твоя смена давно закончилась.

…Иджес и Мика ждали сарматов в коридоре; оба переоделись в личные комбинезоны и глядели бодро – непохоже было, что кто-то из них собирается спать.

– Вы отдыхали? – спросил Гедимин, глядя на механиков с подозрением.

– Много времени уходит на ерунду, – махнул рукой Иджес. – Мы выспались, не бойся. Ну что, устроим северянскую купальню?

Гедимин покачал головой. Иджес порывался захватить душевую и нагреть её до температуры кипения практически каждый день, и раз в неделю ему это удавалось, но последний «перегрев» был вчера, и сегодня следовало ожидать, что комендант будет наготове, и в очень скверном настроении.

– Оставь Оллера в покое, – посоветовал инженер. – Ты-то не под арестом. Сходи к озеру.

– Пока ты дохнешь от скуки в запертом бараке? – Иджес хмыкнул. – Пойдём пускать кораблики с крыши.

– В такую темень? Снова искать твой планер на каждой сосне? – громко фыркнула Мика. – Хоть рассвета дождись!

В информатории, куда спустился Гедимин, оставив Иджеса и Мику в кинозале наедине со старым фильмом о космической войне, было светло, тихо и почти пусто. Немногочисленные филки собрались в одном углу и надели наушники; на их экранах что-то мелькало, часто вспыхивало и временами разлеталось на куски, – соревнования по «Космобою» были в разгаре. Гедимин прошёл мимо и сел за незанятый телекомп. Хольгер облокотился на его плечо и заглянул в экран.

– «Тройное убийство в Ураниум-Сити: расследование зашло в тупик», – прочитал он вслух один из заголовков. – Значит, они всё же считают два события связанными…

– Но не нашли, на кого их свалить, – подытожил Гедимин, дочитав короткую заметку. – И очень недовольны.

– И не они одни, – усмехнулся Хольгер. – Загляни в комментарии.

– Этого не хватало, – сузил глаза сармат. Комментарии он увидел краем глаза, когда заходил по ссылке, – в том, что он поневоле успел заметить, было три упоминания «поганой слизи», четыре – «кровожадных уродов» и два – ковровой орбитальной бомбардировки.

– А зря, – Хольгер несильно ткнул его кулаком в плечо. – Совершенно зря. Тебе было бы полезно помнить, что макаки думают о нас. Не двое-трое отщепенцев-учёных, а весь этот биологический вид.

– Я лучше пойду к Конару, – буркнул Гедимин, закрывая сайт новостей. Сегодня письма из Спрингера не было, ничего не успел ответить и Кронион.

– Смотри, – Хольгер ткнул пальцем в одну из всплывших на краю экрана ссылок. Она снова вывела сарматов на сайт новостей.

– «Комментарий Оркуса Марци, губернатора Канадских территорий»? Он тут при чём? – недоумённо хмыкнул Гедимин.

– Правители всегда «при чём», – назидательно сказал ему Хольгер, разворачивая страницу на весь экран. – Так… «Нас снова обвиняют в преступлениях, но я не видел ни разу за восемь лет, чтобы обвинители озаботились поиском и предъявлением доказательств. В чём ещё нас обвиняют? В том, что вода непригодна для дыхания? В длине тормозного пути тяжёлого гусеничного глайдера? Обратитесь с претензиями к вашему Богу, ведь это он, как вы любите говорить, дал всем вещам их свойства…»

Гедимин одобрительно хмыкнул.

– Кто-то разозлил его, – заметил он, сдвигая прочитанную заметку в верхнюю часть экрана. В нижней появилась часть фотографии – звено тяжеловооружённых дронов, летящих низко над лесом.

– «Периметр», – прочитал Хольгер, придвинувшись ближе к экрану. – «Люди уходят с сарматских территорий. Что защитит цивилизацию от бунта искусственнорождённых? Мы расскажем о «Кондоре» над Канадой и о солдатах Периметра.»

– Они отводят охрану? – Гедимин недоверчиво посмотрел на экран. – Уже в январе? А как же заводы?

– Частная охрана останется, – Хольгер ткнул пальцем в длинный неудобочитаемый абзац. – Тут всё написано. Все компании, работающие с сарматами, имеют право держать здесь представительства под контролем федералов. Странно было бы, если бы «Вестингауз» бросил завод без охраны.

Сармат посмотрел на фотографии. Их было много, и все – с размытыми пятнами зацензуренных объектов, но всё же можно было рассмотреть сторожевые посты, заглублённые ангары с боевыми дронами, цепочку сигнальных маячков вдоль леса и множество солдат в лёгких и тяжёлых экзоскелетах. На некоторых участках ещё работала строительная техника – устанавливались новые зенитные орудия и бластерные турели, опоры для генераторов Сивертсена, расчищались контрольные полосы.

– Внушительно, – покачал головой Хольгер. – «Общая ширина Периметра – не менее тридцати футов, высота наблюдения – двенадцать тысяч миль… новейшие интеллектуальные дроны…» Эй, им нас было мало?!

Гедимин хмыкнул.

– Некоторые роботы-уборщики довольно умны. Чего не скажешь об охранниках. Значит, они оставят нас тут и позаботятся, чтобы наружу мы не вышли… Ну, здесь без них будет спокойнее.

02 декабря 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Да, коллега, очевидно, что ваша тяга к исследованиям не применяется должным образом там, где вы вынуждены жить. Нет, к сожалению, я не могу повлиять на руководство «Вестингауза». Станки на вашем заводе сделаны и работают по патентам полуторавековой давности? Это не предел. Девяносто процентов ядерных технологий нам в наследство оставил Век Пара! Оставшимся – чуть более двухсот лет. Ваши станки, коллега, просто юнцы по сравнению с конструкцией паровой турбины, а ещё ни одна АЭС не смогла от неё отказаться…»

Гедимин невесело усмехнулся и выключил смарт. За дверным проёмом, ведущим на смотровую площадку, коротко прогудел сигнал предварительной готовности – ночная смена подходила к концу. Сармат вспомнил о пропуске, в задумчивости сунутом в карман и так и не подписанном, достал его и поставил подпись. «Проверяющие ещё там?» – подумал он, покосившись на балконные двери. С тех пор, как он поднялся в кабинет, к нему не прилетела ни одна камера; но уйти без подписанного пропуска чужаки не могли, – значит, пора было спускаться к ним и забирать у них ключи.

Гедимин покосился на выстроенные на верстаке конструкции, немного сдвинул их, достраивая целую цепочку, и слегка подтолкнул вал в её начале. Всё сооружение зашевелилось, конвейерная лента поползла вперёд, фасовочный станок защёлкал, перебрасывая с места на место металлические трубки. Сармат хмыкнул. «Почти готовая линия,» – подумал он, считая секунды до остановки механизма. «Кажется, я скорее построю её в полный размер посреди леса, чем мне разрешат доработать существующие…»

Он спустился в цех, поднял руку, давая Хольгеру сигнал к пересменке, – на галерее уже ожидали рабочие утренней смены, инженеры пока не подошли. Густой протяжный гудок поплыл над цехом. Гедимин прошёл над конвейерами и спустился к лестнице – там, на безопасной площадке, его дожидались проверяющие. Они успели убрать в кофры все съёмочные дроны; увидев Гедимина, один из них выключил смарт и положил в сумку.

– Вы свободны, – сказал он, вернув сармату ключи. – Насколько мне известно, это последняя плановая проверка для вашего завода. Со следующего года они будут проводиться раз в шесть месяцев.

– Теперь «Вестингауз» доверяет нам? – хмыкнул сармат. – Убедились, что наши твэлы не взрываются?

Проверяющий равнодушно пожал плечами.

– Мы выполняем свою работу, мистер… э-э, Кет. Решение всегда за руководством. Хорошего дня.

Когда за чужаками закрылись ворота, рабочие утренней смены начали спускаться в цех, и Гедимин освободил для них проход. Хольгер ждал его в диспетчерской, следил за ним с едва заметной ухмылкой и, когда главный инженер вернулся, крепко хлопнул его по подставленной ладони.

– Всё! – Гедимин сжал его руку. – Теперь работаем спокойно.

– Хватит на сегодня, – Хольгер нетерпеливо посмотрел на лестницу. – Где эти двое? Без второй смены я вполне обойдусь.

– Можешь идти, – сказал Гедимин, покосившись на мониторы. – Я ещё побуду в лаборатории.

– Эй! – Хольгер озадаченно мигнул. – Ты что, хочешь тут поселиться? Не надо. Линкен и Лилит прекрасно справляются. Пойдём в душевую.

– Успею, – отмахнулся инженер. «Куда ещё мне ходить? Выбор невелик…» – угрюмо думал он, вспоминая, как выглядит озёрный лёд из-под воды, – очень давно он не видел ничего подобного. Озеро замёрзло без него; он подозревал, что без него снег успеет растаять и даже, возможно, выпасть снова.

Повернув к душевой, Гедимин услышал громкий сердитый голос Оллера. Удивлённо мигнув, он ускорил шаг, – комендант «Новы» нечасто переходил на крик, и, видимо, на этот раз у него были веские причины.

В предбаннике, за распахнутой настежь дверью, Оллер прижал к стене Иджеса и крепко держал его за плечо. Механик молча слушал его, сердито щурился и выглядывал что-то за плечом коменданта, но позади него не было ничего интересного, кроме кучки низкорослых сарматов. Они сгрудились у полок с одеждой и наблюдали за сценой с нескрываемым злорадством, многие открыто ухмылялись. Гедимин неодобрительно покосился на них и подошёл к Оллеру. Хольгер, тяжело вздохнув, встал чуть в стороне. Филки притихли.

– Что здесь? – спросил главный инженер. Оллер, прерванный посреди фразы, вздрогнул и резко развернулся к нему. Иджес фыркнул и стряхнул его руку с плеча, – забывшись, комендант схватил его слишком крепко.

– А, Гедимин! Ты вовремя пришёл, – Оллер ткнул пальцем Иджесу в грудь. – Твой механик опять ломал отопление. Мне это надоело, понятно? Ещё один такой раз – и я настою, чтобы его выкинули из «Новы».

– Ломал? – Иджес презрительно фыркнул. – Да здесь холодно, как на Энцеладе! Я только настроил его, чтобы можно было мыться и не мёрзнуть!

– До точки кипения? – хмыкнул Гедимин. – Не надо так. Это не всем нравится.

– Немного тепла никому не повредит, – отмахнулся механик. – Даже филкам. От твоего душа, Оллер, они уже посинели!

Комендант закатил глаза.

– Гедимин, забирай это… существо. Оно уже достаточно чистое. Если ещё кто-нибудь тронет отопление – позову охрану.

Гедимин задумчиво посмотрел на него. Оллер не шутил, и его глаза угрожающе потемнели. Инженер пожал плечами и жестом поманил Иджеса к выходу.

– Ладно, мы уходим. Хольгер, мойся, я подойду позднее. Отведу Иджеса в комнату.

Механик громко фыркнул, но сопротивляться не стал – стоило Гедимину положить руку ему на плечо, он замолчал и послушно пошёл к двери.

– Проследи, чтобы он лёг спать, а не лазил по бараку! – крикнул вслед им Оллер.

– Спать, – буркнул Иджес, недовольно щурясь. – Я уже выспался. А теперь ждал вас с Хольгером. Из-за горластого теска вам даже не искупаться, как нормальным существам…

Гедимин хмыкнул.

– Сто по Фаренгейту – вполне достаточно. Сто по Цельсию – уже много.

– Тебе же нравились перепады температуры, – озадаченно посмотрел на него Иджес. – Ты говорил, что это приятно.

– Обойдусь без перепадов, – отмахнулся сармат, останавливаясь посреди коридора. – Подожди здесь. Мы с Хольгером быстро вернёмся. Я хотел сегодня задержаться в лаборатории. Что там с твоей подлодкой? Я помню, вчера ты нашёл неисправность.

– Подлодка? – Иджес мигнул. – Да, не нравится мне, как она погружается. Не хватает плавности. Хочешь посмотреть?

Гедимин пожал плечами.

– Если есть время и инструменты, почему нет? Подожди пару минут. Я в душ.

Далеко он не ушёл – в кармане загудела рация. Гудок был коротким, но сармат успел дотянуться до ремонтной перчатки и пристегнуть её к запястью, пока доставал свободной рукой смарт. Убедившись, что устройство замолчало, и аварийного сигнала на экране нет, он досадливо покосился на перчатку – «не пригодится…» – и, зажав в ней рацию, надавил на кнопку. Послание пришло от Фюльбера и было очень коротким.

– «Идите купаться», – прочитал вслух Гедимин и, бросив смарт в карман, широко ухмыльнулся. Иджес озадаченно посмотрел на него.

– Что?!

– Я больше не под арестом, – сказал сармат, довольно ухмыляясь. – Думал, просижу до весны.

– Вот это дело! – Иджес усмехнулся в ответ. – Что, правда? Освободили? Надо что-то сделать по этому поводу… Слушай, ты можешь отвлечь Оллера? Если внутри сделать хороший нагрев, поставить защитное поле и положить в предбаннике снег…

– Heta! – Гедимин крепко сжал его плечо. – Оставь уже душевую в покое. В озере достаточно и воды, и льда, тем более, что… Постой. Что с общественной душевой? Вы, любители перегрева, всегда собирались там. Почему ты туда не ходишь?

Иджес отвёл взгляд и ответил после недолгой заминки:

– Тебе же нельзя было туда. И Хольгер здесь, с тобой… Вот и я не ходил.

Гедимин мигнул, пристально посмотрел на механика – тот уткнулся взглядом в пол.

– А на самом деле?

– Венерианцы, – буркнул Иджес. – Они выгнали меня из душевой. И больше не пускают. Шахтёры с ночной смены. Заняли всю душевую. Никто туда больше не ходит.

– Да? – Гедимин сузил глаза. – Чего раньше молчал? Давно это случилось?

– В октябре, – признался механик, пряча глаза. – Да, в октябре. Тебе нельзя было выходить, и я не стал тебя тревожить. Тут тоже есть душевая…

«Вот только на минуту отвернёшься, сразу начинается какая-то ерунда,» – Гедимин досадливо сощурился. «Неприятная неисправность. Надо чинить.»

– Эти венерианцы тебя избили? – он внимательно посмотрел на Иджеса, судорожно припоминая, как сармат выглядел в октябре. Не вспоминалось ничего странного – как бы то ни было, механик за время «домашнего ареста» Гедимина ни разу не приходил со сломанными костями или разбитым в кровь лицом.

Иджес, приободрившийся было, снова уставился в пол.

– Нет, – нехотя ответил он. – Руку вывернули… и напинали в зад. Их там много для меня одного…

Гедимин озадаченно хмыкнул.

– Именно так? Странно… Ладно, идём. Надо поговорить с этими венерианцами.

Иджес радостно усмехнулся.

– Давай перчатку! Я сниму с резака предохранитель. Так удобнее. И ещё – у Линкена где-то здесь тайник с динамитом. Один я не найду, но у тебя, наверное, есть мысли?

Гедимин перехватил его руку и отвёл в сторону.

– Ничего не трогай. И в комнате Линкена тоже. Подождёшь меня с Хольгером у душевой, потом – к озеру. И никакого динамита…

Когда он в чистом пятнистом комбинезоне вышел из душевой, Иджес и Хольгер ждали его в вестибюле. Услышав шаги Гедимина, из комендантской высунулся Оллер, обвёл сарматов подозрительным взглядом и покачал головой.

– Если верить Гаю Марци, все проблемы только от тебя. Не знаю. От тебя я проблем пока не видел. А вот этот гений-механик…

– Если где-то нужен ремонт, скажи мне, – перебил его Гедимин. – Я в душевой неполадок не нашёл.

Иджес нетерпеливо ходил вдоль стены, измеряя шагами плинтус, и поминутно проверял, на месте ли инструменты, и насколько легко до них дотянуться. Хольгер стоял на месте и недовольно щурился.

– Гедимин, – вполголоса сказал он, когда инженер подошёл к нему, – это хорошо, что тебя выпустили. Но куда ты опять лезешь?

– Иджеса побили, – отозвался Гедимин. – Так быть не должно.

– Ты давно не дрался с сарматами? Один на два десятка? – криво усмехнулся Хольгер. – Уран и торий! И Линкен, как назло, на работе…

…За прошедшие три месяца снег выпадал множество раз, и продолжительных оттепелей не было, – там, куда не доставали роботы-уборщики, слежавшийся снег смёрзся, покрылся настом и блестел в лучах фонарей. О том, что сейчас утро, напоминали только цифры на часах. Небо было иссиня-чёрным, но никто из горожан не обращал на это внимания, – ночная смена вернулась с работы и пошла искать развлечений, утренняя к работе только приступила. Со стадиона доносился свист, скрежет, сухой треск и редкие, но выразительные возгласы на атлантисском и сарматском. Патруль из трёх «броненосцев» и дрона-наблюдателя остановился у дороги на перекур; на прошедших мимо сарматов охранники покосились, но ничего им не сказали.

– Купания идут, – Хольгер из-под ладони, согнутой козырьком, оглядел озеро. – И некоторые валяются в снегу. Но у душевой – никто.

Лёд, покрывающий озеро, был ярко подсвечен фонарями аэродрома и насосной станции, на блестящей поверхности темнели угловатые проломы и оттащенные в сторону щиты, которыми их прикрывали, когда не было купальщиков. Белый пар над проломами столбом поднимался на полтора-два метра, прежде чем рассеяться в морозном воздухе. Сарматы, выползшие на лёд, кутались в полотенца и торопливо натягивали комбинезоны; лица купальщиков цветом мало отличались от озёрного льда, – тёмно-серые с синеватым отливом. Никого из белокожих землян Гедимин не увидел, отсутствию смуглых венерианцев не удивился – они никогда не любили такие развлечения – и отметил про себя, что филков на берегу тоже немного. К воде никто из них не подходил – все стояли группками поодаль, пряча руки в карманы, и с опаской смотрели на купальщиков.

Над крыльцом душевой горел свет, изнутри доносился шум воды и шипение пара. На секунду дверные створки разошлись, выпустив наружу облако горячего воздуха, ветер отнёс его к северу, и Гедимин, оказавшийся на его пути, вдохнул и закашлялся. Воздух был обжигающе-горьким.

– Окись серы? – сармат шагнул в сторону, выходя из невидимого облака. – Тьфу!

– Ага, – мрачно кивнул Иджес. – Эти недоумки с Венеры. Жгут серный шлак. Задымили всю душевую. Ты снаружи кашляешь, а знаешь, что внутри?!

– Серный шлак? – озадаченно повторил Хольгер. – Какой смысл в его сжигании в душевой?

– У них спроси, – фыркнул Иджес. – Дебилы красномордые…

– Heta, – Гедимин предостерегающе поднял руку. Двери душевой снова открылись. Вместе с облаком сгоревшей органики и сернистого газа на крыльцо вышел дымящийся краснокожий сармат. Жаркий сырой ветер ударил Гедимину в лицо; инженер с трудом сдержал кашель.

– Эй, в сернистом облаке, – негромко окликнул венерианца Гедимин. – Чем вы там дышите?

Красный сармат удивлённо мигнул, посмотрел на пришельца и сделал приглашающий жест.

– Что не так? Заходи… Эй! Опять ты?!

Он шагнул на ступеньку ниже, пристально глядя на Иджеса. Тот потянулся за резаком. Гедимин надавил ему на плечо, отодвинув его в сторону.

– Кто у вас главный? – резко спросил он. – Есть разговор.

Венерианец криво усмехнулся.

– Заходи. Я – Хас Юнь. Можешь говорить со мной.

Он открыл дверь шире, прикрываясь завесой горячего пара. Из душевой послышались недовольные голоса.

– На моего друга здесь напали, – хмуро сказал Гедимин. – Объясни.

– Этот механик – твой друг? – Хас кивнул на Иджеса. – Что он сказал? Мы его не били.

– Ага, – механик поморщился. – Кто сбросил меня с крыльца?

Хас качнул головой и поднёс палец к небольшому кривому шраму под глазом.

– Нечего было швырять шлак мне в лицо. Радуйся, что тебе его не скормили.

Гедимин мигнул.

– Зачем ты бросил шлак? – спросил он у Иджеса. Тот фыркнул.

– А то не ясно? Они продымили серой всю парилку. Я им сказал, чтобы перестали. Венерианские мутанты…

На крыльцо выглянули ещё двое сарматов, посмотрели на Гедимина, и один из них тихо что-то сказал Хасу. Тот молча кивнул и спустился на ступеньку вниз, приподнимая руки и показывая инженеру пустые ладони.

– Эй, мы не хотели ссориться с заводом! Мы только выставили механика, чтобы не бросался на сарматов. Если будет сидеть тихо, мы не тронем его. И мы это сказали. Необязательно было тебе приходить.

– Ты лучше поднимись, и я поднимусь, – Гедимин покосился на плечо венерианца, медленно белеющее от резкого охлаждения. – Тут холодно.

Он думал, что уже притерпелся к сернистому газу, но внутри, за прикрытой дверью, пахло ещё острее. «Как они не растворяются?» – удивлённо мигнул сармат, надевая респиратор. Теперь слизистые не жгло – можно было говорить.

Венерианцы, отогревающиеся в душевой, уже поняли, что случилось что-то необычное, и, частично одевшись, перебрались в предбанник. Хасу протянули полотенце, но он отмахнулся.

– Другие сарматы сюда не ходят, – сказал Гедимин. – Не только Иджес. Мне это не нравится.

Хас мигнул.

– Мы пускаем всех, – он пожал плечами. – Даже мелюзгу. Не знаю, почему они к нам не ходят. Это общая душевая. Мы никого не прогоняем.

– Я знаю, – Гедимин постучал пальцем по защитной маске. – В респираторе мыться неудобно. Мешает. Зачем вы жжёте шлак? Этим нельзя дышать.

Сарматы переглянулись, Хас неуверенно усмехнулся.

– Нам нравится. Как на платформе, когда выходишь в шлюз. Ты был на Венере? В шлюзе всегда так пахнет. И так же тепло.

– Не был, – отозвался Гедимин. – Этот газ ядовит. Обжигает слизистые. Здесь что, нет вытяжки?

Он огляделся по сторонам, но сквозь плотный серно-водяной пар было трудно рассмотреть детали. Он покосился на свою руку – пока всё его тело надёжно прикрывал комбинезон, а ладони – перчатки, но часть лица осталась незащищённой, и сармат чувствовал, как кожа набухает и краснеет, приспосабливаясь к ядовитой горячей атмосфере.

– Вытяжки? – растерянно переспросил Хас. – Есть, само собой. Мы закрываем её. Тепло выветривается.

За спиной Гедимина кто-то хлопнул себя руками по бёдрам и пробормотал неразборчивую фразу по-северянски. «А вот Иджес зря сюда зашёл,» – подумал инженер и, не оборачиваясь, жестом попросил механика выйти. За спиной выразительно фыркнули.

– Так не пойдёт, – сказал Гедимин. В жарком едком тумане он наконец разглядел вентиляционное отверстие, прикрытое неровным листом фрила, подошёл и отодвинул его, не обращая внимания на недовольное ворчание со всех сторон.

– Здесь надо сделать зоны с разной атмосферой. Там, где разобрано отопление, будет самая горячая, с сернистым газом. Посередине – чуть холоднее, с нормальным воздухом. А здесь – переходная. Среднее между улицей и внутренними помещениями, – Гедимин провёл пальцем по запотевшему стеклу, дорисовывая примитивный план. – Тогда здесь не будут задыхаться земляне, а вы не замёрзнете.

Венерианцы переглянулись. Кто-то задумчиво рассматривал план, прикидывая что-то на пальцах, кто-то отошёл в сторону и стал чертить ещё одну схему, похожую, но с некоторыми изменениями.

– Я буду здесь, – пообещал Гедимин. – Начну распланировку. Но нужна будет помощь.

– Строительство, – хмыкнул один из венерианцев, пристально глядя на инженера. – Ты – физик, учёный? А где ты был строителем? Ты конструировал платформы для Венеры?

– Только атмосферную станцию на Сатурне, – ответил Гедимин без тени усмешки. – Макаки отказались от строительства. Ну что, к делу?

Хас неопределённо пожал плечами, покосился на других венерианцев, на расплывающийся план на запотевшем стекле, и перевёл взгляд на Гедимина.

– А если мы не будем всё это делать?

– Тогда вы поссоритесь с заводом, – пообещал инженер.

Несколько секунд Хас молча смотрел на него – прямо в глаза, немигающим взглядом, но Гедимин не смигнул. Венерианец пожал плечами.

– Ладно. Пусть будет так. Вроде бы это несложно.

…Они вышли из душевой за час до отбоя, и Гедимин, уже не обращая внимания на перепад температур, сдёрнул респиратор вместе с защитной маской и с наслаждением вдохнул ледяной воздух. Перчатки с припухших пальцев слезали с трудом, под скирлином была тёмно-оранжевая кожа в багровых пятнах. Гедимин помял одну ладонь в другой – боли не было, только ощущение жара и лёгкое пощипывание. Мимо, с опаской глядя на него, прошли двое филков. Они поднялись на крыльцо, заглянули в душевую, переглянулись и вошли внутрь. Через минуту один из них высунулся наружу и жестом позвал к себе ещё троих, дожидающихся его у крыльца.

– Работает, – довольно усмехнулся Гедимин, прикладывая к перегретой коже комок снега. Ледяные кристаллы неприятно кололись и быстро таяли.

– М-да, – Хольгер долго смотрел на душевую и заходящих в неё сарматов, на выглянувшего на крыльцо венерианца (багрового, пропахшего сернистым газом, но очень довольного), потом перевёл взгляд на Гедимина и покачал головой. – Не ожидал, что это скажу, но ты всё правильно сделал. Я опасался, что без драки не обойдётся.

– Зачем? – слегка удивился инженер. – Они разумны. Я разумен. Зачем нам драться?..

25 декабря 48 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

 
  Бубенцы, бубенцы
  Радостно звенят!..
 

Окончание фразы потонуло в лязге, грохоте и ругани. На секунду позже над городом громыхнул фейерверк, и долго ещё небо трещало, а за приоткрытыми воротами цеха были видны трёхцветные вспышки. Грохот стал тише и реже, но что-то ещё лязгало на пустой улице, и особенно громкие звуки сопровождались ругательствами.

– Ну-ну, – Хольгер недовольно сощурился на щель между створками ворот; сквозь неё и натянутое в ней защитное поле звуки доходили хорошо, но обзор был скверный. – Куда это они? В наш забор или ворота?

– Да нет, – отозвался Гедимин, ненадолго отведя взгляд от потускневшего монитора. – Это с аэродрома. Глайдер или угол здания. Работа для ремонтников…

Лязгать перестало, и десяток нестройных голосов снова затянул песню, скрежеща и грохоча стальными «копытами» по обмёрзшей обочине. Взлетел ещё один фейерверк; жёлтая звезда повисла над Ураниум-Сити и с треском рассыпалась на мелкие осколки. Полоса золотистого цвета пересекла цех и угасла.

– Весело у них, – хмыкнул Хольгер, разворачиваясь вместе с креслом к щиту управления. На нём осталось гореть всего несколько светодиодов. Оборудование было отключено ещё два часа назад, все механизмы остановились, только вентиляционная система продолжала гнать тёплый сухой воздух, защищая конструкции от переохлаждения и излишней влаги. Гедимин дотянулся до рычага и закрыл ворота. Наступила тишина; её нарушало только дыхание сарматов и еле слышное посвистывание внутри щита управления. Рабочие покинули цех ещё полтора часа назад – Гедимин отпустил их спать.

– Мартышечий праздник, – буркнул Гедимин, с тоской глядя на фасовочные станки. Очередная партия урановых таблеток лежала мёртвым грузом – оборудование остановилось на восемь дней, и изготовление твэлов было отложено до января. Массивным топливным сборкам, предназначенным для марсианской АЭС, до выпуска оставалось чуть-чуть – один цикл оборудования, и можно было бы вывозить их…

– Странно, что им разрешили салют, – сказал Хольгер. – Но они, по-видимому, рады. Такая пальба над городом…

– Они – ночью, Линкен – днём… – Гедимин пожал плечами. Ему вспомнился развороченный «полигон» у Стометрового озера. Отчего-то там ещё сохранялась флора – между кратерами, а то и в них, летом росла трава, за камни и поваленные деревья цеплялся мох, а некоторые лиственные растения продолжали жить, будучи опрокинутыми и лёжа на боку, с поломанными ветвями. «Сегодня – опять взрывы,» – думал сармат. «Будем приземляться в снег. А может, выберемся в Порт-Радий. Я там не был…»

Заводской гудок отключили вместе с оборудованием, и в последнюю минуту смены загудели только смарты инженеров. Отключив устройство, Хольгер с облегчённым вздохом поднялся на ноги.

– Видел объявление в бараке? Сегодня Маркус скажет речь. Лучше бы дал поспать нормально!

…С рамок дозиметрического контроля свисало что-то серебристое, мохнатое и шуршащее. К середине странного предмета была прицеплена полая звезда, вымазанная флюоресцентной краской. Гедимин остановился и удивлённо мигнул.

– Что это?

– Украшения к Рождеству, – хмыкнул Хольгер, махнув рукой в сторону застеклённой стены галереи. Снег на заводском дворе и вычищенную крышу барака озаряли поочерёдно разноцветные вспышки.

– Здесь? – Гедимин потянул за серебристый хвост. Украшение держалось крепко.

– Наверное, комендант постарался, – Хольгер подобрал хвост и перебросил через рамку. – Идём, скоро побудка, а я ещё глаз не закрыл…

На дверях комнат ничего лишнего не висело, и это было последним, что отметил Гедимин, прежде чем рухнуть на матрас и завернуться в одеяло, проваливаясь в дремоту. «А когда станки стоят, устаёшь сильнее, чем при работающих,» – первая более-менее связная мысль посетила его одновременно с сигналом подъёма и хрипом ожившей громкой связи.

– Внимание обитателям «Новы»! Ровно в десять всем подойти в кинозал и прослушать поздравительную речь! Инженеры, к вам это относится в первую очередь, – объявил Оллер Ло. Гедимин хмыкнул. «Ну что – «инженеры»? Ну ладно, если ему так надо, потрачу десять минут на бессмысленную ерунду…»

– Эй, Джед, как тебе перцовка? – нетерпеливо крикнул из коридора Кенен. Сармат не заметил, когда привезли еду, – запакованные контейнеры уже лежали у порога: два больших, два поменьше и одна плоская упаковка с рождественскими картинками на обёртке. «Кекс? Сладкие плитки? Нуга? Любопытно…» – он вспомнил про ежегодную посылку с «кексами Конара» и, усмехнувшись, открыл контейнер.

Жжёнки, как обычно, было немного – всего двести миллилитров, и Гедимин выпил их залпом, ожидая тепла в пищеводе и небольшой раскоординации движений пять минут спустя. Но непривычно жгучая жидкость опалила вкусовые рецепторы, и сармат, ошалело мигнув, сделал глубокий вдох через рот – язык следовало быстро охладить.