Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 142 (всего у книги 158 страниц)

… – Тридцать первый, тридцать второй, вперёд!

В глазах у Гедимина темнело, стены плыли вокруг, и он давно упал бы, если бы не ошейник. Очередной приступ слабости качнул его, и он, стараясь не удавиться, с трудом сдвинул своё тело вверх и оперся о щит. Воздуха не хватало, мышцы, скрученные спазмами, ещё подчинялись, но каждое движение было болезненным.

– Сектор «альфа»… – с трудом расслышал сармат через гул в ушах. В следующую секунду из груди окончательно вышибло воздух. Кто-то что-то крикнул, но слов Гедимин уже не слышал – он, хрипя, сползал по щиту. «Хоть бы шею сломать…» – мелькнуло в мозгу и тут же угасло.

Следующее, что он почувствовал, – как холодная вода стекает по затылку и спине, и «лапа» экзоскелета упирается в грудь, выравнивая сармата на щите. Ему что-то вкалывали в предплечье – в глазах прояснялось медленно, медика он не видел, но силы быстро возвращались. Секунд через пять Гедимин выпрямился и открыл глаза. Ему дали воды.

– Тридцать третий, тридцать четвёртый, вперёд!

Экзоскелетчик, хлопнув «кулаком» о «кулак», вышел, подгоняя перед собой пару человек без брони, – сармат не успел их разглядеть. Едва перекладина в десяти метрах от него вернулась на место, за ней появился курсант со станнером. Гедимин криво усмехнулся. «Их там ещё много?»

– Тридцать четвёртый, сектор «бета». Огонь!

Спазмы от попадания разрядов в живот проходили быстро, но были самыми болезненными. Гедимин стиснул зубы, ожидая удара, но ничего не происходило. Курсант посмотрел на него, вернул станнер на предохранитель и опустил руку.

– Тридцать четвёртый, огонь! – повторили по громкой связи. – Курсант Хендрикс, вы слышали команду?

– Да, сэр, – отозвался человек. – Я не буду стрелять.

Гедимин изумлённо мигнул.

– Что?.. Повторите, курсант Хендрикс, – тот, кто отдавал приказы, был удивлён ничуть не меньше.

– Я не буду стрелять, сэр. Это не стрельбы, а пытка. Я не буду участвовать в пытках, – Хендрикс прикрепил оружие к поясу. Гедимин попытался вспомнить, где он слышал это имя, – после интенсивного обстрела мозг работал плохо.

– Двенадцать часов гауптвахты, курсант Хендрикс, – ответили по громкой связи. – Тридцать пятый, тридцать шестой, вперёд!

…Гедимина отцепили от щита, и двое экзоскелетчиков поволокли его к выходу. Сопротивляться он уже не мог – сил еле хватало на то, чтобы дышать. Силуэты плавали перед глазами, но Нгылека он узнал. Агент Ведомства терпеливо ждал, пока Гедимину введут медикаменты, и он сможет стоять прямо.

– Хороший вечер, атомщик. Как тебе в гостях у подполковника Ригейры? – спросил Нгылек с ухмылкой. – Хочешь остаться тут ещё на неделю? Ты выдержишь, не бойся. Медики не дадут твоему сердцу остановиться. Или тебе уже надоело?

Гедимин молча плюнул ему на броню. Нгылек ухмыльнулся и похлопал шокером по ладони.

– Что нового вспомнил? Расскажешь, как взорвал ангар?

– Меня там не было, – прохрипел сармат.

– Ладно, – пожал плечами агент Ведомства. – У меня мало времени. Завтра вечером я загляну сюда ненадолго. Может быть, тебе будет что сказать, кроме этой беспомощной лжи. До завтра, атомщик…

Можно было идти своими ногами, но Гедимин притворился обездвиженным и навалился на «плечи» экзоскелетчиков, – силы следовало беречь для ночной попытки побега. Он по-прежнему был в магнитных наручниках, их развели на десять сантиметров – еле можно было пошевелить руками.

В помещении, куда его втолкнули, было светло – два светодиода тускло горели по углам. На голом полу лежало что-то тёмное, прикрытое скирлином; секунду спустя Гедимин разглядел сармата в тёмном комбинезоне, свернувшегося в клубок и прижавшего скованные руки к груди.

Забранное толстым стеклом – или, возможно, рилкаровой пластиной – окошко в двери приоткрылось, внутрь упали четыре прозрачных контейнера, скреплённые попарно, – обычные сарматские пайки. Гедимин подобрал один из них, в два глотка выпил всю воду и, уже доедая Би-плазму, оглянулся на соседа по камере. Тот так и не шевельнулся – только шумно дышал и иногда вздрагивал и тихо вскрикивал.

«Крепко его отделали,» – покачал головой Гедимин, подходя к сармату и наклоняясь над ним. От прикосновения тот дёрнулся, вскрикнул и шарахнулся в сторону. Гедимин подвинул к нему контейнеры и сам сел рядом.

– Ешь. Надо есть.

Сармат ничего не ответил. Гедимин несколько секунд смотрел на него, пытаясь вспомнить, видел его где-то раньше или нет, остановился на том, что не видел, и потянулся за контейнером с водой. Вскрыть его скованными руками было просто, сложнее – поднести ко рту сармата, не пролив по дороге. Немного воды всё-таки выплеснулось на щёку лежащего, и тот снова дёрнулся и вскрикнул.

– Это вода. Она не жжётся, – прошептал Гедимин. «Да, сильно ему досталось…» – думал он, осторожно вливая в сармата воду. Кажется, тот понял, что жидкость безобидна, – сделал судорожный глоток, потом вцепился в край контейнера губами, потом кое-как подхватил его ладонью. Гедимин перехватил падающую ёмкость и, взяв сармата за плечо, усадил его и прислонил к стене. Тот благодарно кивнул и подставил скованные ладони под контейнер. Веки сармата заметно припухли, глаза слезились, но на лице и шее не было видно ожогов и кровоподтёков – ему не стреляли выше ключиц, так же, как и Гедимину.

– Легче? – ремонтник, дождавшись, когда контейнер опустеет, заглянул сармату в глаза. – Теперь ешь. Силы понадобятся. Будем искать выход.

Сармат слабо покачал головой.

– Нельзя выйти. Вчера проверял. Тут куб, везде коридоры, там датчики и патрули. На каждом углу охранник.

– В экзоскелете? – уточнил Гедимин, глядя на сармата с пробуждающимся уважением.

– Четыре «джунга» по углам куба, – прошептал тот, с трудом проглатывая Би-плазму и прижимая ладонь к горлу. Гедимин услышал хрип и бульканье. Он ждал, что сармата вывернет, но тот, продышавшись, просто отставил контейнер и покачал головой.

– Не могу. Больно.

– Отдохни, – прошептал Гедимин, придвигаясь ближе и настороженно оглядываясь на окошко в двери; оно было закрыто, и с той стороны доносились размеренные шаги – скучающий экзоскелетчик измерял расстояние от угла до угла «куба». – Давно ты здесь?

– Два дня, – ответил сармат. Ему как будто стало лучше после еды – он даже попытался вытереть лицо и сесть ровнее, не сползая на пол.

– Тебя сегодня привели? Тоже был… там? – спросил он, пристально глядя на Гедимина. Тот кивнул.

– Нгылек Гьоль. Знаешь его?

Сармат вздрогнул и испуганно замигал.

– Я не взрывал! Скажи ему… – прошептал он, вжимаясь в стену.

– Я тоже, – угрюмо ответил Гедимин. – Но он намерен выпытать признание. Из меня, по крайней мере. То же с тобой? Ты как-то связан с ирренцием?

Сармат закивал.

– Там, в ангаре… Нам привезли сферы с ирренцием под ними. Плутониевые сферы… Мы, четверо, были операторами… посменно сидели там и смотрели. Ещё привезли установку на углекислом газе, она… она разделяла плутоний и ирренций. Был техник при ней… Нам ничего не рассказывали, только приказали следить и раз в два месяца менять сферы…

Он замолчал, испуганно глядя на Гедимина.

– Я понял. Вам привозили готовые сферы. Вы извлекали ирренций и отдавали Ведомству, – кивнул он. – Вы начали работать в июле?

Сармат кивнул.

– Нам приказали молчать… мы официально – уборщики, – промямлил он. – Нам показали, что делать… Три дня назад я вышел ненадолго из ангара. Там были патрульные, шестеро, но я ушёл по крышам. Ходил в магазин. Мы все иногда так уходили. Скучно сидеть внутри. Ничего никогда не случалось…

Гедимин осторожно взял его ладонь в свою. Пальцы сармата были покрыты холодной испариной. «Он тут два дня. Его ещё будут тут держать,» – ремонтнику стало не по себе. «Надо как-то выбираться.»

– А потом я услышал грохот, – голос сармата стал еле слышным, глаза расширились. – Прямо от магазина… А когда добежал до ангара, там был котлован. Защитное поле сработало… оно всё было зелёным, весь купол. Там, внутри… там никто не выжил.

– Ирренций, – пробормотал Гедимин, и его глаза против воли сузились. – Всё-таки натворили дел…

Рука бывшего оператора судорожно дёрнулась, он попытался её высвободить. Гедимин смутился.

– Не пугайся. Я не Нгылек. Просто… не надо было трогать мои сферы, – прошептал он. – Нгылек обвинил тебя в диверсии?

Сармат кивнул.

– Да. Что я подорвал… Я ничего не знаю! – его голос внезапно сорвался на визг. Окошко в двери распахнулось.

– Эй, теск, хватит орать! Где контейнеры?

Гедимин вытолкнул наружу пустые ёмкости и снова сел рядом с оператором. Тот сполз на пол и лёг у стены.

– Как тебя зовут? – шёпотом спросил ремонтник. – Я – Гедимин Кет.

Оператор мигнул.

– Нгылек упоминал… Ты – настоящий физик-ядерщик, да? Ты построил сферы?.. Он думает, что я в сговоре с тобой… Я – Зольт… Зольт Кларк.

«Из лунного клонария,» – вспомнил Гедимин. Клонарий на Луне существовал недолго – пару военных лет, и сарматов с такой фамилией ремонтник ещё не встречал.

– Нам надо сматываться, Зольт, – прошептал Гедимин. – Пока не убили. Помоги мне. Крепко зажми вот этот браслет здесь и здесь…

Он протянул сармату руку, но тот не шевельнулся, только испуганно мигнул.

– Я не удержу. Трясёт… – он приподнял скованные ладони, и Гедимин увидел, что его пальцы дрожат.

– Тогда я вскрою твой браслет, – сармат протянул руку к запястью Зольта. Тот рывком перекатился на другой бок.

– Не надо! – его затрясло сильнее прежнего, и Гедимин отпрянул. – Они увидят… убьют. Ты не знаешь…

Гедимин досадливо сощурился. «Это сделали за два дня,» – напомнил он себе. «Нгылек, паршивая макака!»

– Спокойно, – он провёл пальцами по виску Зольта, и тот, вздрогнув, прижался щекой к его руке. – Спи. Мы уйдём отсюда живыми.

Ещё полчаса он бродил по камере на широко расставленных пальцах, стараясь не издавать ни звука, и прощупывал стены. Похоже, Зольт не ошибся, – камера была окружена коридорами со всех сторон. Внутри были тепловые датчики (их Гедимин сломал бы легко) и камера (малополезная в темноте, особенно с выдавленным объективом). Проверить, что снаружи, сармат не мог. Он ещё раз попытался вскрыть наручники, придавив один из браслетов коленом, но защитный механизм сработал, больно сдавив сармату запястье. Так и не придумав ничего дельного, Гедимин лёг на пол рядом с Зольтом. Тот немного успокоился и уже не дрожал так и не сочился испариной – в какой-то момент даже привалился головой к плечу ремонтника и так уснул.

22 декабря 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин уже не старался сохранять ясное сознание или прислушиваться к командам за перегородкой, – в полузабытьи терпеть болезненные разряды было легче. Сегодня почти никто не промахивался, и после тридцатого попадания сармат «уплыл» так, что успел увидеть что-то вроде сна – не самого приятного, с выползанием из бесконечного туннеля под камнепадом. Иногда его вырывал из забытья жалобный крик – Зольту в соседнем помещении было уже не до гордости, он кричал всё время – когда его не поливали водой, в очередной раз приводя в сознание.

– Отбой! – донеслось из коридора. Гедимин хотел открыть глаза, но на него вылили холодную воду, и он зажмурился.

– Да он тут спит! – хохотнул человек, ощупывающий его запястье. – Здоровый амбал. Такому место в шахте.

Ему дали воды, что-то вкололи и быстро ушли, оставив его в приятной полутьме. Сармат, вернув себе контроль над телом, немного изменил его положение и несколько раз сжал и разжал кулаки, чтобы разогнать кровь. «У мартышек обед,» – определил он по сигнальным огням, голосам и звукам шагов в коридоре. «Можно отдохнуть.»

– Ну что, как тебе стрельбы? – донеслось из коридора.

– Да всё норм, только очереди не дождёшься. Теск постоянно дохнет, так стоишь и ждёшь его…

Мимо полузакрытого проёма прошли двое курсантов.

– Вам, чётным, везёт, у вас белый амбал – он живучий, – вздохнул один из них. – Только слышно, как номера мелькают.

– Поменяйся с кем-нибудь на чётный, – посоветовал другой.

– С кем? Ищи дураков… – хмыкнул первый. – Вот ты поменяешься?

Их голоса смешались с другими и превратились в невнятный гул в глубине здания.

…«Научились стрелять, hasulesh…» – с досадой думал Гедимин, получив очередную инъекцию. В этот раз сердце остановилось секунд на десять, – один маломощный разряд не мог нарушить ритм, но шесть подряд…

– Хватит, – сказал один из экзоскелетчиков, зашедших в помещение. – Скоро явится этот его… хозяин. Приводите в сознание и тащите в карцер. Второго туда же.

Вылив на Гедимина ещё ведро воды, его отнесли в ту же камеру, где он провёл ночь. Следом втащили и бросили на пол неподвижного Зольта. Прошло не меньше минуты, прежде чем оператор дёрнулся и застонал, и Гедимин облегчённо вздохнул – «Живой… Ладно, пусть лежит. Мне самому сейчас не легче.»

Он пролежал почти полчаса, пока дыхание не выровнялось, а конечности не перестали трястись. Кое-как сев на пол, сармат прислушался к звукам из-за двери.

– Ну что, вести амбала? – спрашивал у кого-то охранник.

– Да его никто не ждёт, – ответили ему. – Тот теск не прилетел и на связь не выходит. Выходной у них, что ли?

Гедимин мигнул. «Сегодня обычный день. А Нгылек… он бы зашёл сюда и в выходной,» – подумал он. «Что там опять?»

В окошко бросили контейнеры с пайками. Гедимин подвинул пару ёмкостей к Зольту и сам принялся за еду. Он чувствовал себя хуже, чем вчера, – всё тело ныло, мышцы устали от постоянных спазмов, как от самой тяжёлой работы.

– Зольт, – негромко окликнул он, придвигаясь к сармату вплотную. – Спишь?

Он хотел, как вчера, приподнять сармата и помочь ему сесть у стены, но тот дёрнулся и вскрикнул.

– Я не взрывал!

– Тихо, – прошептал ремонтник, прикасаясь к его щеке. – Это я, Гедимин. Не узнал?

– Я не взрывал, – повторил Зольт, из последних сил откатываясь к стене; его трясло. – Холодно, как же холодно…

Он прижимал руки к груди и дрожал крупной дрожью, зажмуренные глаза слезились.

– Холодно…

Гедимин поёжился. «Что с ним? Что делать?»

Он поднялся и ударил скованными руками в дверь.

– Эй, макаки! Где медик?!

Он ждал, что охранник отреагирует – не на воззвание к медику, так на «макаку» – но за дверью было на удивление тихо. Окошко не открывалось. Гедимин пнул дверь, ещё раз постучал кулаками, – никто не отозвался.

– Tzaat hasulesh, – поморщился он, опускаясь на пол рядом с Зольтом и прижимаясь грудью к его спине. Пока он бродил, сармат успел отвернуться к стене и ткнуться в неё лбом, всё так же дрожа и шепча что-то неразборчивое. От прикосновений Гедимина он вздрогнул, но вырываться не стал.

– Холодно, – выдохнул он. – Холодно, не согреться…

Движение воздуха заставило Гедимина шевельнуться. Дверь бесшумно приоткрылась, но звучных шагов экзоскелета он не услышал.

– Эй, тески! – прошептали в коридоре. – Сидите тихо, мы на вашей стороне!

Дверь открылась чуть шире, и в камеру, подсвечивая себе путь наручным фонариком, вошёл один из курсантов. Он посветил на Зольта, и тот дёрнулся и застонал. Гедимин зажал ему рот ладонью.

– Чего надо? – шёпотом спросил он.

– Давай руки, – курсант помахал перед его носом пластиной-ключом. – Чарли, иди сюда! Им нужна помощь…

Второй курсант, настороженно озираясь, вошёл в камеру. Браслеты на руках Гедимина беззвучно раскрылись, и сармат смял их в ладони и сунул в карман. Это был единственный предмет, хоть как-то похожий на оружие, – всё остальное отняли ещё до того, как в первый раз приковали сармата к щиту.

– Потерпи, – попросил Чарли, неумело втыкая шприц в руку Гедимина. Что бы он ни вводил, получилось весьма болезненно – почти как укол блокатора, но сармат не издал ни звука.

– А с ним что? – шёпотом спросил курсант с ключами, протягивая Гедимину наручники Зольта. Бывший оператор не заметил своего освобождения – он даже не шевельнулся.

– Холодно…

– Ранен. Может быть, умирает, – коротко ответил Гедимин, поднимаясь на ноги. Он ждал, что курсанты шарахнутся, но они остались на местах, хотя на их лицах мелькнул испуг.

– Как тогда? – растерянно спросил владелец ключей. – Он идти сможет? Путь свободен, но глайдера у нас нет…

Третий курсант заглянул в камеру.

– Эй, Хендрикс, вы там скоро? – сердито спросил он (точнее – судя по голосу – она). Гедимин мигнул.

– Это ты отказался стрелять? – спросил он, поднимая Зольта с пола. Оператор был тяжелее, чем казалось ремонтнику, – или, возможно, сам Гедимин ослабел за два дня пыток.

– Дыши, – прошептал он Зольту, закидывая его руку себе на плечо; пальцы сармата слабо шевельнулись. – Остальное за мной.

– Да, сэр, – ответил Хендрикс, открывая дверь немного шире и оглядываясь. – Теперь идите за мной. Только тихо!

Зольт, видимо, слышал его слова – он не проронил ни звука, пока Гедимин нёс его по пустым коридорам. Дважды сармат видел в отдалении охранников в экзоскелетах, но оба раза они стояли к беглецам спиной. Миновав последний такой пост, Хендрикс показал спутникам большой палец и замахал рукой, указывая на небольшую дверь. Она выглядела закрытой наглухо – замок был покрыт застывшей смазкой и пылью, поверх крупными буквами по трафарету было выведено «не выходить». Хендрикс остановился, повернулся к курсантам.

– Дуйте по комнатам! Дальше я сам.

– Не прозевай обход, – напомнила самка.

Дверь открылась, не скрипнув; замок на ней был для виду – Хендрикс к нему даже не прикоснулся. Снаружи потянуло холодным ветром с озера, запахло снегом и сосновой хвоёй, – где-то поблизости лежала куча свежего валежника.

– Тут дыра в ограде, – прошептал курсант, оглядываясь на Гедимина. – Пролезете?

Сармат промолчал – сначала ему надо было вместе с Зольтом протиснуться в дверь, предназначенную для одного человека. В узкий двухметровый проём сначала прошёл он сам, едва не своротив косяки и притолоку, затем – не слишком аккуратно – вытащил наружу Зольта и перекинул его через плечо. Сармат слабо дёрнулся.

– Отлично, – прошептал Хендрикс. Он стоял у дыры в ограде. Даже ему пришлось пригибаться, чтобы туда пролезть. Гедимин остановился.

– Придержи голову, – велел он курсанту, проталкивая в дыру неподвижного Зольта. Удержать сармата человек, конечно, не мог, но тот хотя бы не проехался виском по насту и вмёрзшим в снег шишкам. Вывалившись наружу, он остался лежать неподвижно, и если бы не пар, идущий из носа и рта, Гедимин счёл бы его мёртвым.

– Теперь мы снаружи, – прошептал курсант, когда сармат протиснулся в дыру. К большому удивлению Гедимина, сама ограда при этом уцелела, а вот в комбинезоне осталось несколько длинных прорех. Как минимум четыре из них дошли до тела – сармат почувствовал слабое жжение на коже, но не придал ему значения.

– Что дальше? – спросил он, поднимая Зольта с земли.

– Тут есть дорога к озеру, – прошептал Хендрикс. – Там темно, но мы пройдём. Сначала – по оврагу, потом начинается узкий туннель. Он идёт к самому берегу. Летом мы бегали туда купаться. А вы там спрячетесь. Вдоль берега много пещер.

«Да, точно. Обрывистый восточный берег,» – вспомнил Гедимин. «Сквозной туннель – я там прятался недавно. Эти мартышки наблюдательны.»

– Выведи меня к оврагу и уходи, – сказал он Хендриксу. – Дальше я знаю дорогу. Узнают, что ты устроил побег – гауптвахтой не отделаешься.

Он облегчённо вздохнул, когда курсант с его фонарём остался на краю оврага, – полуслепая «мартышка» сводила на нет всю скрытность. Гедимин сильно удивился, что над ними не пролетел ни один дрон, пока они шли по лесу, и Хендрикс тыкал фонарём во все стороны. Теперь сарматов скрыли сосны по краям оврага и частый кустарник по склонам, и ремонтник даже рискнул остановиться на отдых и оглядеться в поисках полезных вещей. Но этот овраг был пуст и вычищен – ни обёртки, ни пустого контейнера, ни – тем более – острого куска фрила. Так же чисто было и в пещере, ведущей к берегу, – ничего, кроме замёрзшей грязи на полу.

У выхода сармат снова остановился. С берега были видны огни Ураниум-Сити далеко на северо-западе. Вдоль обрыва темнели проломы – трещины глубоко врезались в гранит, расколов монолит на множество вертикальных скал. Гедимин далеко отошёл, прежде чем обнаружил подходящий грот, – без второго выхода, слишком широких расщелин в стенах или дыры на весь потолок. Холодно было и там – но там хотя бы не было ветра.

– Лежи здесь, – сказал он, опустив Зольта на пол там, где пещера немного расширялась. Выступ стены должен был прикрыть сармата от сквозняка. Лицо Зольта, как и руки самого Гедимина, уже потемнело, – тело приспосабливалось к низкой температуре. Гедимин напомнил себе, что умереть от переохлаждения в жалкие минус двадцать пять по Цельсию не удалось ещё ни одному сармату, но всё же ему было не по себе, когда он выбирался из пещеры. «Надо поставить ширму,» – решил он, осмотрев плоские обломки гранитных плит в окрестностях грота. «Станет немного теплее.»

Через два часа, когда перегородка, заслонившая половину проёма, была готова, Гедимину действительно стало теплее – после перетаскивания камней в полтора-два центнера весом ему хотелось для охлаждения нырнуть в озеро, но он сдержался. Отойдя на гладкий лёд, чтобы не оставить следов, он посмотрел на грот снаружи, – стена, обмазанная жидкой грязью и облепленная обмерзающими и уже побелевшими водорослями, выглядела почти естественно. Проём, оставшийся между ней и самой скалой, был достаточно широк, чтобы сармат мог пройти туда боком, и он вернулся в грот с куском относительно чистого льда и подошёл к Зольту.

Сармат зашевелился и попытался сесть. Гедимин отдал ему лёд, и Зольт, растерянно осмотрев обломок, лизнул его и даже решился надкусить.

– Не во что набрать жидкую воду, – объяснил ремонтник. – Поищу ёмкость, но не сегодня. Пока ешь лёд.

– Нас будут искать, – тихо сказал Зольт, переводя взгляд с куска льда на сармата, севшего рядом с ним. – Лучше оставь меня и беги. У тебя хватит сил, чтобы выйти с территорий. А от меня пользы не будет.

Гедимин изумлённо мигнул.

– Я не собираюсь бежать, – процедил он. – Пусть бегает мутант Нгылек. Ещё неизвестно, что думает Оркус о его договоре с макаками. Раньше у сарматов таких порядков не было. Пора бы снова их отменить.

Зольт отшатнулся к скале, едва не выронив лёд.

– И чт-то ты хочешь сделать?

– Для начала – дожить до половины седьмого, – сказал Гедимин, оглядываясь на тёмный пролом за спиной. – Утром я выберусь в Ураниум. Сиди тихо, как енот под мусорным баком. Тебе надо набраться сил.

– Тебя там найдут, – покачал головой Зольт. – Ведомство нас так просто не выпустит. Нгылек… он ведёт себя как главный.

– Не он первый, не он последний, – недобро сощурился Гедимин. – Доедай лёд и ложись. Будешь охлаждать меня. До утра ещё далеко.

23 декабря 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Точка наивысшего напряжения была выбрана верно – лёд лопнул. Второй удар расширил длинную трещину и отколол от её края большой кусок. Гедимин вытолкнул его на лёд и, зачерпнув из озера, сделал большой глоток.

«Мартышки-чистюли,» – досадливо поморщился он, оглядываясь по сторонам. На берегу было много льда, немного инея, большие и мелкие обломки гранита и мороженые водоросли, – но ни одной пустой жестянки или вскрытого контейнера. «Зольту снова придётся грызть лёд.»

На всякий случай он залёг под камнем и выждал несколько минут – не поднимется ли тревога из-за ударов по льду и оглушительного треска вскрывшегося разлома? Но, похоже, никто ничего не слышал. До рассвета оставалось четыре часа, но над аэродромом уже мелькали бортовые огни, – утренняя смена отправлялась на шахты.

Сармат вернулся в пещеру и встретился взглядом с Зольтом – тот уже встал и ходил по гроту, придерживаясь за стены. Его немного пошатывало, но больше он не стонал и не жаловался на холод. «Через пару дней будет здоров,» – Гедимин облегчённо вздохнул. «Если нас обоих не расстреляют.»

– Сиди здесь, – прошептал он, отдав сармату обломок льда. – Можешь ещё поспать. Я оставлю тебе свой комбинезон.

Зольт мигнул.

– А ты?

– Придётся плыть, – Гедимин расстегнул куртку. – В воде одежда только мешает.

«Слишком мало прорубей на озере,» – думал он, разглядывая лёд, подсвеченный фонарями у насосной станции. «Первый раз я всплыву у труб. Задерживаться нельзя. Потом – у песчаного обрыва. Хильда обычно там. Темнота тренировкам не мешает. Если её там нет, придётся искать Мику.»

…Гедимин перевернулся на спину и увидел слегка подсвеченный пролом в ледяном своде. На полупрозрачной «крыше» виднелись чёрные тени. В проломе покачивался трос, прикреплённый к погружному буйку. Сам буёк проплыл мимо Гедимина, и сармат на пару секунд задержал его и подёргал за трос. Вода всколыхнулась, кто-то наклонился над прорубью, и Гедимин одним гребком преодолел оставшиеся метры и уцепился за ледяные края. Ледяной воздух обжёг его лицо, волосы моментально смёрзлись. Сарматы, обступившие прорубь, с удивлёнными возгласами подхватили его под руки и выволокли наружу.

– Ты откуда? – спросил один из них, накрывая сармата снятым с куста полотенцем. Гедимин с силой растёр шею и плечи, вниз по коже пошла волна тепла. «Не задерживаться надолго. Слишком большой перепад температур,» – напомнил он себе.

– Я ищу Хильду Хагав, – он огляделся, разыскивая знакомые лица. Кто-то из сарматов удивлённо хмыкнул.

– Атомщик? Это ты? – самка вынырнула из толпы; под мышкой она держала модель подводного корабля, небрежно обёрнутую ветошью. – В такое время? А где одежда? И… что это с тобой?

Она ткнула его пальцем в высунувшееся из-под полотенца плечо. Сармат скосил глаз и в свете фонаря увидел, что его кожа не равномерно синяя или серая, как он ожидал, – она вся покрыта большими и маленькими кровоподтёками, почти чёрными пятнами с желтизной по краям.

– Ничего себе! – один из сарматов мигнул. – Тебя что, вдесятером избивали? Медик нужен?

Толпа тихо загудела, обступая Гедимина со всех сторон. Ремонтник качнул головой.

– Медик не нужен. Если спросят – меня никто не видел. Есть большие проблемы. Хильда, найди Линкена. Скажи, что нужна еда, тёплые вещи на двоих и оружие. Пусть ищет меня после заката на восточном берегу. «Гранитный тайник» – скажи ему это, он знает, о чём речь. Справишься?

Хильда мигнула.

– Ты что, в бегах? Весь научный центр тебя ищет.

– Я не от них прячусь, – отозвался Гедимин. – Скажи Линкену, что Нгылек мутировал. Что он пытает сарматов. Пусть держится от него подальше и предупредит остальных. И ещё… У вас есть пустые бутылки или жестянки?

…Он выполз на камни напротив пещеры, глубоко вдохнул и бегом кинулся в укрытие. Зольт вскочил и шарахнулся в сторону, но Гедимину был нужен только белый комбинезон, на котором оператор спал. Подобрав куртку, сармат попытался вытереться, несколько раз с силой провёл по шее и затылку и за пару секунд, пока тело сохраняло тепло воды, оделся. Несколько секунд его знобило, затем кожа начала менять цвет, а ощущение пронизывающего холода исчезло. «А был бы макакой – сдох бы,» – мелькнуло в голове.

– Ждём вечера, – сказал он Зольту. – Хильда не подведёт. Я лягу, а ты – как хочешь.

Ему даже удалось задремать, когда он согрелся; в полусне он слышал, как Зольт, собрав мелкие камни, ил и водоросли, затыкает щели в каменной загородке. В освещённую часть пещеры оператор старался не выходить.

– Вы что-нибудь делали со сферами? – спросил Гедимин, когда ему надоело лежать, а Зольт закончил работу и лёг рядом. – Пытались их улучшить?

Оператор поёжился.

– Никто не трогал их. Делали всё по инструкции. Нгылек дал нам чёткие указания.

– Ничего странного не было? Ни на дозиметрах, ни на сканерах… Может, датчики нагрева что-то показывали в день взрыва? – Гедимин перевернулся набок, чтобы видеть глаза Зольта. Тот нервно вздрогнул и подался назад.

– Сигма-излучение, – прошептал он. – Были короткие всплески, а потом – затишья. И так несколько раз. И перед первым взрывом, и перед вторым. Всплески и затишья. Никто не мог понять, что это.

Гедимин мигнул.

– Первый взрыв? Так была не одна авария?

– Не одна, – веки Зольта задрожали – говорить об авариях он не хотел. – Была ещё… Одна сфера полностью разрушилась, остальные были разбросаны. Но тогда мы собрали всё. Это было в июле, когда всё начиналось. А в тот день мы снова увидели эти всплески…

– Сигма-излучение не может вызвать взрыв, – сказал Гедимин. – Я испытывал его на многих материалах, даже на самом ирренции. Оно ни с чем не взаимодействовало.

– Не знаю, – прошептал оператор. – Нам дали инструкцию. В ней об этом ничего не было.

У Гедимина ещё оставались вопросы, но Зольт опустил голову на пол и прикрыл глаза, показывая, что устал от разговора – а с берега донёсся звук шагов. Кто-то небольшой, но не слишком ловкий шёл по льду, пиная камешки, часто останавливался и чего-то ждал. Гедимин бесшумно подошёл к выходу и увидел курсанта с непрозрачным пакетом в руках. Он шёл вдоль берега, заглядывая в пещеры и гроты. Когда он остановился напротив укрытия Гедимина, сармат схватил его за шиворот и втянул внутрь.

– Чего надо? – прошипел он, в любую секунду готовый сжать пальцы на шее человека. Она как раз уместилась бы в ладони.

– Тихо, это я, Хендрикс, – прошептал в ответ человек, глядя на сармата. – Принёс вам немного вещей.

Гедимин мигнул и поспешно разжал пальцы и отдёрнул руку. Хендрикс ощупал шею и затылок и протянул сармату мешок, с которым пришёл.

– Мало что удалось собрать. Вот два пайка вам на сегодня. Вот пустые бутылки и банки – для воды или для рыбы, если вы её поймаете. И тут ещё свёрток с пустыми пакетами. Они из тканого скирлина, сгодятся и на подстилку, и на обмотки.

Гедимин благодарно кивнул.

– Осторожнее там, на базе, – напомнил он. – И… извини, что грубо встретил.

Хендрикс отмахнулся.

– Пустяки, сэр теск. Вас два дня пытали. Никто после этого не полюбил бы людей. А вы ещё сдерживаетесь. Как ваши раны? Второй теск… ему легче?

Зольт, как заметил Гедимин краем глаза, отступил в тень и нашарил там обломок камня, – а значит, был ещё слаб, но уже здоров. Ремонтник усмехнулся.

– Все живы. Нгылек не появлялся?

– Мн-хылек? – Хендрикс озадаченно посмотрел на него. – Я не знаю, кто это, сэр. Странное имя.

– Не знаешь? – Гедимин мигнул, но тут же сообразил, что Нгылек говорил с подполковником Ригейрой, а не со всеми командирами младшего звена – и тем более к разговору не допускали курсантов. – Тем лучше. Возвращайся на базу.

– Чарли просил передать, – курсант протянул сармату небольшую ампулу с иглой, прикрытой колпачком. – Питательная смесь для раненого. Больше ему достать не удалось.

– Спасибо, – кивнул Гедимин. – Теперь – беги. Не знаю, зачем ты нам помогаешь, но если я могу расплатиться…

Хендрикс отмахнулся.

– Наша Академия – не концлагерь, а наша база – не логово Ассархаддона, – сказал он, сдвинув брови. – У нас не будет ни заложников, ни пыток, ни стрельбы по живым мишеням. Хотя лесные тренировки были весёлыми. Но туда все приходили по своей воле, и там никого не привязывали. А вы были хорошей мишенью, сэр Белый Амбал. Вас запомнил весь курс. Надеюсь, вы придумаете, как надёжно спрятаться.