Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 140 (всего у книги 158 страниц)

Глава 68

01 июля 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Щупы» анализатора с сухим щелчком втянулись в корпус, экран стал ярче. Гедимин убрал руку с кожуха «реактора», позволив защитным полям схлопнуться.

«Семьдесят один и одна десятая грамма,» – он перечитал строку, выведенную анализатором на экран. «Всего семьдесят один и одна десятая. Выработка ноль целых двести тридцать семь. Она всё-таки растёт. Но слишком медленно. Константин, похоже, прав… но я бы ещё подождал. Возможно, до скачка остались считанные недели. Надеюсь, Хольгер договорился с Ведом…»

На двери вспыхнул красный светодиод, дрожащий свет разлился по лаборатории, – снаружи звучал сигнал оповещения, агенты Ведомства уже вошли в научный центр. «Hasu!» – Гедимин, сердито сощурившись, бросил анализатор в карман и вышел.

– Tza atesqa! – Нгылек, спустившись по лестнице, жестами отдал приказы патрульным и вскинул руку в приветственном жесте. Гедимин нехотя ответил. Один из патрульных зашёл в «чистую» лабораторию и через пять секунд вернулся в коридор вместе с Константином. Вдвоём они вошли в открытое настежь хранилище. Гедимин стиснул зубы, ожидая удара, и долго ждать не пришлось.

– Ирренция нет, – доложил, выйдя наружу, патрульный. – Под сферами – обеднённый уран с небольшой примесью ирренция и люминесцентной краски.

– Опять? – тихо спросил Нгылек, разворачиваясь к Гедимину. По его жесту двое патрульных сорвались с места и, схватив ремонтника, попытались вывернуть ему руки. Он шагнул в сторону, уклоняясь от захвата, и спиной впечатал одного из сарматов в стену, одновременно хватая за предплечье другого.

– Heta! Я покажу, где ирренций, – сказал он.

– Heta! – крикнул Нгылек. Патрульный, припечатанный к стене, высвободился, встряхнулся и угрожающе взялся за шокер. Гедимин хмыкнул.

– Сюда, – он открыл «красный отсек» и указал на кожух «реактора». – Здесь триста семьдесят три грамма. Это новая синтезирующая установка, и мне она нужна. Возвращайтесь в Порт-Радий. В начале сентября можете забирать что угодно, но сейчас мне надо работать.

Несколько секунд Нгылек стоял молча, глядя на «реактор», потом тяжело качнул головой.

– Что мне нравится, Гедимин, так это твоя неистребимая наглость…

Он вскинул руку, и патрульные, разделившись, отрезали сармата от «реактора». Одного он успел швырнуть головой в стену, но спустя десять секунд всё было кончено – Гедимин, сложившись пополам от разрядов шокеров, направленных под рёбра, был поднят с пола агентами Ведомства, а защитный кожух был вскрыт, и Нгылек с сигма-сканером в руках сам подошёл к нему.

– Триста семьдесят три и одна десятая грамма, – ровным голосом сказал он, взглянув на экран. – Изъять. Сарматов вывести.

«Сарматов?» – запоздало удивился Гедимин, выволакиваемый в коридор. Идти самому ему не давали – при малейшем движении шокер снова утыкался под рёбра. Наконец сармата прижали к стене, и он смог отдышаться, выпрямиться и осмотреться. У противоположной стены, точно так же прижатый к твёрдой поверхности, стоял Константин. Его глаза расширились от изумления.

– Почему меня схватили? – спросил он у выходящего в коридор Нгылека. Тот мерно похлопывал по ладони рукоятью станнера и не спешил отвечать на вопрос.

– Обнаружен ирренций в «чистой» лаборатории, – доложил патрульный.

– Изъять, – приказал Нгылек. – Обыскать всё здание. Изъять весь ирренций и конструкции, его содержащие. Упаковать синтезные сферы и подготовить к перевозке.

Гедимин ошеломлённо мигнул и рванулся из рук патрульных. Ему почти удалось высвободиться, но выстрел из станнера в ногу остановил его и заставил сесть на пол. Один из агентов обшарил его карманы и вынул сигма-сканер.

– Изъять, – кивнул Нгылек. – Обыщите каждое помещение. С этого дня «Полярная Звезда» больше не работает с ирренцием. Он будет передан специалистам в Порт-Радии. Вы показали, что вам доверять нельзя.

«Что?!» – Гедимин, забыв о парализованной ноге, рывком поднялся во весь рост.

– Это мой ирренций. Верни!

Нгылек смерил его задумчивым взглядом и поднял станнер.

– Как быстро всё выходит из-под контроля… Придётся принять меры. Сначала о вас, Константин Цкау…

Он повернулся к командиру «научников». Тот растерянно мигнул.

– Ваш подчинённый снова делает что хочет в хранилище ценнейшего радиоактивного металла, и Ведомство ничего об этом не знает. Как давно существует эта его… установка?

Константин сглотнул.

– Неделю… – начал было он, но Нгылек жестом приказал ему молчать.

– Два месяца, – сказал патрульный, держащий в руках «реактор». – Если меньше, то на день или на два.

– Два месяца, – повторил за ним Нгылек, поднимая станнер и направляя Константину в грудь. – Вы много на себя взяли, Цкау. Вот к чему приводит отсутствие контроля…

– Не трогай его! – крикнул Гедимин, но выстрел уже прозвучал. Командир «научников» качнулся к стене и тяжело сполз по ней на пол, голова безвольно запрокинулась.

– Стоять! – приказал Нгылек сарматам, застывшим посреди коридора. Патрульные встали стеной, закрывая от них Константина.

– Не спеши, Гедимин. Ты своё получишь, – пообещал агент Ведомства. – С ирренцием ты больше не работаешь. Остаёшься в научном центре в том качестве, в котором ты безвреден, – в качестве ремонтника. Ни о каких научных опытах речи больше не пойдёт. Видимо, твой повреждённый мозг не выдерживает такой нагрузки. Отныне его нагружать не будут.

Три выстрела слились в один. Гедимин повис на руках патрульных, медленно оседая на пол, но его подняли, рывком поставили на ноги. Ещё три разряда ударили в корпус. Перед глазами сармата поплыли алые круги. Ему снова не дали упасть. Когда протрещал последний разряд, Гедимин уже с трудом его слышал – всё заглушил гул в ушах. Перед глазами стояла темнота, всё тело дрожало и вспыхивало болью, – бесчисленные судороги скручивали мышцы в сотни узлов.

– Стоять! – крикнул над его головой Нгылек. – Никто не подойдёт к ним, пока мы не покинем здание. Возвращайтесь к работе!

…Контроль над телом вернулся к Гедимину незадолго перед обедом, но ещё полчаса он лежал, не шевелясь, пока Хольгер не склонился над ним и не потрогал его шею. Он и тогда не стал бы вставать, но химик смотрел на него встревоженно и почти испуганно.

– Я жив, – буркнул он, отстранив руку Хольгера, и сел. – Внутри больно.

– Выпей, – химик с облегчённым вздохом дал ему пробирку. Вещество в ней было знакомым – омерзительно горькое даже на сарматский вкус, оно всё-таки расправило внутренности, скрученные спазмом в тугой комок, и Гедимин смог вдохнуть полной грудью и выпить немного воды, не опасаясь, что она тут же вернётся назад.

– Несчастный раненый атомщик, – презрительно фыркнул Константин. Он уже опомнился достаточно, чтобы сидеть перед телекомпом, только неуверенные движения рук напоминали о недавней отключке.

– Ты получил то же лекарство, – напомнил ему Хольгер, снова вручая Гедимину пробирку. Тот поморщился, но выпил до дна.

– Я не хотел, – угрюмо сказал он, обращаясь к Константину. – Они не должны были в тебя стрелять. Ты ни при чём…

– Без тебя знаю, – фыркнул северянин, прижимая ладонь к грудине. – А ты можешь радоваться, Гедимин. Ты успешно выкинул в помойку три с половиной года работы. Если бы не плутоний, нас вообще расформировали бы.

– Без Гедимина тут не было бы никакого плутония, – буркнул Иджес. – Оставь его в покое. Его чуть не убили.

– Совершенно ни за что, правда? – криво ухмыльнулся Константин, отворачиваясь к телекомпу.

Гедимин молча смотрел на собственный кулак – пальцы как сжались, так и не разжимались, хотя ногти уже впились в ладонь и пробили кожу. «Ирренций,» – единственная мысль в одно слово пульсировала внутри черепа. «Ирренций…»

01 августа 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Гедимин, коллега, мне очень не нравится ваше состояние,» – с этого начиналось письмо; сармат попытался усмехнуться, но угол рта только нелепо и болезненно дёрнулся. «К сожалению, никто из нас не может повлиять на так называемое Ведомство развития, а выхода на координатора сарматской расы у меня нет. Если есть что-то, в чём я мог бы помочь, сообщайте незамедлительно. Что касается пари – я выхожу из него вместе с вами и вернусь тогда, когда ваше руководство пересмотрит свои взгляды. Без вашего участия весь этот спор не имеет смысла. Может быть, вас заинтересует…»

Фраза обрывалась, за ней начинались поля бессмысленных знаков, – то, что написал Герберт, сильно не понравилось цензорам. Гедимин снова дёрнул углом рта и закрыл полупустое письмо. «Надо бы ответить,» – вяло шевельнулось в мозгу; сармат посмотрел на устройство связи и, подумав несколько секунд, убрал его в карман.

Слегка обточенный булыжник красного гранита, закреплённый в тисках, уже перестал дымиться, и Гедимин развернул его к себе и заглянул в прорезанные в нём каналы причудливой формы. Это был сквозной орнамент, один на весь кусок минерала, – какие-то абстрактные узоры, точная копия рисунка с распечатки, вручённой сармату Кененом. «Остыл. Можно резать,» – Гедимин подвигал ползунок, настраивая метчик, и на округлом боку булыжника высветились красные линии через каждые четыре миллиметра. Кенен просил нарезать гранит на пластины с орнаментом – что это и для чего нужно, Гедимин не спрашивал, ему было достаточно трёх тюбиков горчицы. Учётчик пообещал дополнить плату банкой сальсы, когда работа будет закончена, но всю горчицу ремонтник забрал сразу же.

Луч резака не сдвигал уже срезанные пласты – они так и лежали друг на друге, а сами сквозные прорези были едва заметны. Гедимин осторожно шевелил кистью, смещая руку всё ниже, пока не дошёл до середины. В этот момент его тронули за плечо, и он отключил резак и обернулся.

– Девятнадцать килограммов плутония на выгрузке, – Константин, подошедший к ремонтнику, довольно усмехнулся и похлопал его по плечу. – И это только предварительные данные. От твоих доработок большая польза, Гедимин. Я уверен – при полной отработке цикла масса дойдёт до двадцати двух килограммов. Возможно, и до двадцати трёх. Вот чем тебе следовало заниматься с самого начала, а не провоцировать Ведомство на применение силы.

Гедимин молча сузил глаза и отвернулся. Лучевой резак снова прикоснулся к камню, едва заметная вспышка прорезала булыжник насквозь, отделив ещё один дымящийся слой.

– Зря, – сказал Константин; судя по голосу, он больше не усмехался. – Ты мог бы делать то, к чему приспособлен. Почему ты вообще счёл себя учёным, исследователем, а не механиком с инженерным образованием? Лично я оснований для этого не вижу.

– Уйди, – сказал Гедимин, не оборачиваясь. «Надо бы зайти к Хольгеру, посмотреть на реактор,» – вяло подумал он, но не двинулся с места. «Ладно, Хольгер всё равно придёт сюда. Тогда всё узнаю.»

28 сентября 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– «Патентное ведомство Австралии против всех – громкое дело в Межпланетном суде Солнечной Системы», – вслух прочитал Кенен. – Эй, тески! А вот это действительно интересно. Они подавали в Межпланетный уже четыре раза за последние десять лет, но дело никогда не открывали. Из-за чего в этот раз? А, нашёл: «патент на так называемый «кристалл-концентратор Сивертсена», более известный как «сивертсенит», был неоднократно нарушен на территории Атлантиса, Северного Союза, Сина и Мацоды, а также совместно осваиваемого Марса и спутников Юпитера…»

Линкен, фыркнув, протянул руку над плечом Кенена и закрыл страницу.

– А ничего поинтереснее там нет?

– Ты мог бы интересоваться действительно важными вещами, – фыркнул учётчик, нехотя пролистывая последние новости. – Это Джеду простительно ничего не знать – он с Энцелада. А тебе…

– Стой, – Линкен перехватил его руку и вгляделся в сообщение. К нему прилагалась фотография – собранные в кучу кости и человеческие черепа на красновато-рыжей земле.

– «Массовые захоронения на Марсе – сарматский след?» – прочитал заголовок Хольгер, помрачневший и придвинувшийся к экрану. – «В шести милях от Нью-Лос-Анджелеса были обнаружены вертикальные шахты, частично заполненные обугленными костями. По предварительным оценкам, каждая из трёх шахт содержит останки двух с половиной тысяч человек. По предположениям экспертов, захоронения под Нью-Лос-Анджелесом – следы одного из «лагерей уничтожения», созданных после вторжения сарматов на Землю. Напоминаем, что в годы войны Нью-Лос-Анджелес носил название «Агарта» и был столицей режима Саргона на Марсе…»

Гедимин молча умножил два с половиной на три, вспомнил общую численность населения Земли, пожал плечами и снова уткнулся взглядом в пол. Он сидел рядом с креслом Хольгера, не обращая внимания на освободившиеся места за соседним столом, – можно было бы встать и пересесть, но особого смысла в этом не было.

– Семь с половиной тысяч мартышек? Непохоже на лагерь, – сказал Линкен, криво ухмыльнувшись, и оглянулся на Гедимина. – Утилизационные шахты Ассархаддона. Тем более – прямо под Агартой. Если макаки смогли пересчитать кости – утилизация там ещё не развернулась. Во время войны уже умели избавляться от мусора. Ассархаддон любил качественную утилизацию. От макак, даже дохлых, столько мусора…

– «Также на дне шахты и некоторых костях были обнаружены остатки обугленной органики чужеродного происхождения», – продолжал чтение Хольгер. – «По составу она идентична веществу, остающемуся при разложении трупов сарматов. Могли ли искусственнорождённые использовать марсианские шахты для казни и захоронения своих соплеменников? Расследование продолжается.»

Линкен хмыкнул.

– Ассархаддону было всё равно, на ком ставить опыты, – уверенно сказал он. – Было бы нужно – поставил бы на себе. А шахты точно довоенные.

Кенен хлопнул ладонью по столу.

– Мы сегодня летим куда-нибудь или нет? Сколько можно смотреть на дохлых макак?!

– Тебе больше по нраву живые? – ухмыльнулся Линкен. – Ладно, идём. Заглянем на станцию, все уже там. Атомщик, ты с нами?

Гедимин пожал плечами и поднялся на ноги. «Станция? Ладно, пусть будет станция.»

Сегодня у глайдера Линкена было немного пассажиров – Аэций и Астиаг не праздновали День атомщика, Константин куда-то ушёл с Айзеком и Бьорком, самки уехали на станцию с попутным прицепом, не дожидаясь, когда самцы соберутся. Гедимин втиснулся на заднее сидение.

– Когда садишься с ним в глайдер, так и ждёшь, что он вытечет за борт, – хмыкнул Кенен, садясь у противоположной двери. – Скоро надо будет возить его в канистре.

Линкен обернулся, недобро щурясь.

– Ты сейчас о чём?

– Пока что «о ком», – Кенен указал на Гедимина. – Но ещё немного – и будет «о чём».

– Отстань от атомщика, – буркнул сармат.

– Да я-то отстану! – Кенен всплеснул руками – совершенно по-человечески, будто по фильмам учился. – Но никого не удивляет, что он ходит как прибитый уже третий месяц?

– Заткнись, – бросил Линкен, берясь за штурвал. – Atta» an!

Расстояния от «Новы» до «Полярной Звезды» еле-еле хватило на то, чтобы сделать над шоссе пару «бочек»; «мёртвую петлю» Линкен с сожалением прервал на первом кивке носом, плавно снизившись на временный аэродром вдоль внешней стены станции.

На посту охраны никого не было, не считая патрульного с контейнером глинтвейна. Он медленно высасывал вещество из упаковки и даже не смотрел в сторону проходящих сарматов.

Выйдя на площадку перед главным корпусом, Гедимин огляделся. Ни одного экзоскелетчика в зоне видимости не было, и в очередной раз куда-то пропала табличка, запрещающая купаться в градирнях, – её опора одиноко стояла на краю площадки, и с неё свисал пустой контейнер.

Гедимин ненадолго отделился от остальных, чтобы потрогать стену реактора, а когда нагнал их, они стояли в паре десятков метров от ближайшей градирни. Её входы, предназначенные для осмотра и очистки, были открыты, из них, как и из верхнего раструба, шёл пар. В одной из них, судя по звучному плеску и редким коротким репликам, купались сарматы, и ещё несколько ждали у входа – в мелком бассейне места хватило не всем. Другую – она стояла дальше, но звуков из неё доносилось гораздо больше – заняли охранники.

Гедимин посмотрел на остановившихся сарматов и удивлённо мигнул.

– Пойдёте внутрь?

– Нет, – ответил ему Линкен, странно усмехаясь. – Не сегодня. Есть идея получше. Хольгер, у тебя всё готово?

Химик развернулся спиной к градирне и сунул взрывнику в карман непрозрачные пробирки, скреплённые между собой.

– Можешь забрать. Но идея на редкость дурацкая.

Линкен хмыкнул.

– Не всем же быть гениями!.. Иджес, у тебя остался доступ к насосным станциям?

Механик удивлённо мигнул.

– Пройду. Тут ничего сложного нет. А ты что там забыл?

– Хочу немного добавить им веселья, – Линкен кивнул на градирни. – В трубы можно что-то вбросить?

– Не нитроглицерин, надеюсь? – Иджес подозрительно посмотрел на него. Взрывник отмахнулся.

– Эй! Я не маньяк-убийца. Ничего опасного. Просто шутка. Макаки любят шутить. Пусть посмеются.

Иджес несколько секунд смотрел на него, потом махнул рукой.

– Идём. Только без взрывчатки!

Гедимин шагнул к ним.

– Мне идти с вами?

Линкен положил руку ему на плечо и осторожно отодвинул сармата в сторону.

– Не надо, атомщик. Тебе и без того досталось. Идея-то в самом деле дурацкая. Хоть и забавная. Стой тут, смотри, что будет.

Через восемь минут оба сармата вышли из-за пластинчатой коробки насосной станции. Линкен подошёл к Гедимину и с ухмылкой кивнул на градирни.

– Хольгер, сколько времени нужно?

– Минут шесть на реакцию, ещё сколько-то – чтобы заметили, – химик задумчиво посмотрел под ноги. – Может, отойдём?

Уйти они успели недалеко – едва подошли к строению на краю площадки, из градирен послышались растерянные и испуганные крики. Несколько сарматов выкатились наружу, едва не сбив с ног тех, кто ждал своей очереди войти, и Гедимин изумлённо замигал – их кожа тускло светилась зеленью.

– Это твоя шутка? – вполголоса спросил он у Линкена. Сарматы, пойманные на выходе, между тем встряхнулись, потыкали в себя пальцами, переглянулись с окружающими и снова скрылись в градирне. Минуту спустя группа светящихся, но уже одетых купальщиков пошла к насосной станции. Гедимин покосился на Линкена. Взрывник только ухмыльнулся.

– Шутка не для тесков, атомщик. Жди дальше.

Ещё тридцать секунд спустя вторая градирня задрожала от криков и ругани. Линкен отступил в проход между зданиями, утаскивая за собой Гедимина. Из башни охлаждения выбегали голые «макаки». Они тоже светились – кто целиком, кто частично, пятнами. Некоторые лихорадочно тёрли себя схваченной на бегу одеждой, другие успели подобрать смарты и теперь звали на помощь медиков и ликвидаторов. Линкен уткнулся лицом в стену и захрюкал.

– Это радиация, твою мать! – донеслось до Гедимина. – Мы все трупы! На грёбаной станции утечка! Вы, слизь, чего вылупились?! Утечка, мать вашу! Живо заткните её! Чёрррт, с меня уже кожа слезает!

Он тихо хмыкнул и ткнул Линкена под рёбра – достаточно крепко, чтобы тот перестал смеяться и повернулся к нему.

– Заметят, – напомнил он. – Мы близко. Что влил?

– Этим не найти, – отмахнулся Линкен. – Даже с анализатором. Через полчаса отсветятся. Если успеют разбудить Мартинеса – вот будет веселье…

– Мистер Мартинес! – услышал Гедимин испуганный голос одного из охранников. – Мистер Мартинес, главный пост на связи! Утечка радиоактивной воды в градирне…

– Пошутили – и будет, – сказал посерьёзневший Линкен, оглядываясь на башни охлаждения. У выхода собралось уже много охранников, большинство успело одеться, некоторые влезли в экзоскелеты. Сарматы, держась в тени стены, пошли прочь от градирен, стараясь не выходить в просматриваемые переулки. «Опять Фюльбер придёт,» – думал Гедимин, сдерживая порывы оглянуться и посмотреть, светятся ещё охранники или уже нет. «И, скорее всего, ко мне. Кого ещё подозревать…»

…Последнего светящегося сармата они встретили на берегу озера, среди купальщиков, – видимо, после градирни он захотел охладиться. Перехватив взгляд Гедимина на зеленоватые полосы на его ногах и животе, сармат посмотрел на ремонтника, на его группу, громко хмыкнул и подошёл к ним. За ним подтянулись ещё несколько, без видимых следов люминесцентного вещества, но настроенные не слишком дружелюбно, и Гедимин нехотя поднялся на ноги и незаметно отстегнул от комбинезона ремонтную перчатку.

– Линкен Лиск? – сармат посмотрел на взрывника, отступившего за куст – как бы в смущении, но Гедимин помнил, что именно с той стороны куста Линкен оставил свой комбинезон… и запасы взрывчатки. – Твой фокус с градирнями?

– Мой, – не стал отпираться взрывник. – И что, скажешь, что шутка тебя напугала? Радиация так не светится. Мне не веришь – вон, послушай атомщика.

Гедимин открыл было рот, но по изменившимся лицам сарматов понял, что никто всерьёз его слушать не собирается, и недовольно сощурился. «Нашёл чем напугать чужаков… Ладно, ещё не дошло до взрывов – это уже хорошо.»

– Дурацкая у тебя шутка, Лиск, – сармат поморщился. Линкен хмыкнул.

– Что, макаки плохо бегали? Или тихо визжали?

Кто-то из сарматов ухмыльнулся. Тот, на ком осталось светящееся вещество, недовольно покосился на них.

– Посмотрим ещё, как они над тобой пошутят.

– Откуда узнают? – спросил Линкен, слегка сузив глаза. – Ты скажешь?

Сармат фыркнул.

– Я-то нет, и мои – нет. Даже насосная станция промолчит. Но ты ведь всегда так шутишь – и они не настолько тупы, чтобы это не запомнить. В общем, жди ответа.

– Ну, спасибо, что предупредил, – Линкен едва заметно усмехнулся. – Опять карцер? Ничего, будут и у нас свои бластеры и крейсера.

– Есть растворитель для этого вещества, – вмешался в разговор Хольгер. – Если оно не стирается, и ты не хочешь так ходить – скажи, я приготовлю антидот.

Сармат отмахнулся.

– Само сотрётся. Вреда от него нет, но вот шутка была дурацкая.

Чужаки ушли под свой куст. Линкен обиженно фыркнул.

– Дурацкая… Сам он и такой не придумает.

– А он прав, – буркнул Гедимин, доставая из кармана гудящий смарт. Кто-то вышел на связь – и, судя по сигналу, не Конар и даже не Кронион.

– Мсьё Гедимин? Хорошего вечера – и с хорошим днём отдыха, – голос Фюльбера звучал, как всегда, ровно и размеренно. – О том, что он у вас удался, я уже наслышан. Подробности мне не слишком интересны. Спасибо, что выбрали предельно безвредное вещество без дополнительных эффектов. Передайте благодарность мсьё Хольгеру.

– Я не понимаю, – проговорил Гедимин, чувствуя себя довольно глупо. В трубке хмыкнули.

– Не трудитесь, мсьё инженер. Это даже на охранниках не сработает. Не беспокойтесь, никаких санкций с моей стороны не последует – по крайней мере, к вам и вашим товарищам. А вот охрана, увы, моего доверия не оправдала. Надо будет заняться дисциплиной. Вы с вашей «утечкой», пожалуй, заслужили небольшую премию. Месяца через два-три, когда сроки всех взысканий пройдут, получите её вместе с жалованием. Постарайтесь пока не попадаться охране под горячую руку. Они навряд ли сойдутся со мной во мнении…

Смарт коротко прогудел и отключился. Гедимин повернулся к Линкену.

– Фюльбер обещал премию. Разделю между тобой и Хольгером. В этот раз я точно ни при чём.

– Хорошо, что не сдал, – хмыкнул взрывник. – Да не надо, бери себе. Мне хватит. Не рассказал, как успокаивал мартышек?

Гедимин качнул головой.

– Он, кажется, доволен, что мы это сделали. Наверное, ему не нравились купания в градирнях.

– Да, люди этого не любят, – кивнул Иджес. – Пока сами не попробуют. В градирне хорошо. Линкен, только не лей больше никакой дряни в воду! Во второй раз – уже не смешно.

Гедимин запоздало вспомнил, что собирался нырнуть – для этого и снял комбинезон на прохладном ветру, а сейчас его кожа уже слегка посинела от долгого охлаждения. Он быстро шагнул в воду, оттолкнулся и ушёл на глубину. «Градирни, шутки над охраной… Это всё от безделья,» – думал он, проходя сквозь толщу воды. «Если бы мне дали вернуться к работе…»

01 октября 42 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иджес замолчал. В наступившей тишине над побережьем было отчётливо слышно, как ледяные осколки наползают на берег – ветер гнал их по чёрной воде, и они тускло поблескивали в свете прибрежных фонарей. Вдалеке по волнам расплывалось мутное желтоватое пятно – светилось окошко насосной станции и цепочка светодиодов вдоль её стен. Аэродромные прожектора были направлены вверх, в пустое небо, – все шахтёрские глайдеры ночной смены уже час как улетели на рудники, чужаки в Ураниум-Сити так поздно не заглядывали. Вместе с воем ветра, звоном раскалывающихся льдин и гулом насосной станции Гедимин слышал отдалённые шаги – стальные «копыта» экзоскелетов опускались на платформу с отчётливым стуком.

– Не лезьте на воду, пока лёд не встанет, – Гедимин вытер небольшую подводную лодку ветошью и завернул её в непрозрачный тёмный скирлин. – Или хотя бы привяжите Айзека к чему-нибудь непотопляемому. В прошлый раз я сделал для эхолота гидроизоляцию. Не помогло. Что вы с ним делали?

Иджес смущённо хмыкнул.

– Его и так никто не пускал ходить по воде. Был нормальный плот. Не знаю, как он с него свалился, – сказал он. – Наверное, мы привяжем эхолокатор отдельно от Айзека. Так хоть что-то одно останется на плаву.

Он поднялся на ноги, отряхиваясь от мокрых листьев, и подобрал обе подлодки.

– Иди, – кивнул Гедимин на его вопросительный взгляд. – Я ещё искупаюсь.

– Не замёрз? – Иджес посмотрел на его ладонь, но в полутьме было не разглядеть цвет кожи – и тем более было не отличить обычный светло-серый «окрас» Гедимина от слабой синевы, проступающей на холоде. – Зашёл бы в душевую! Венерианцы, правда, уже ушли…

Он посмотрел на крыльцо общественной душевой и хмыкнул.

– Да, ходить туда незачем. Филки опять всё выстудили. Ничего не понимают в купании!

– Иди уже в барак, – буркнул Гедимин. – Скоро отбой.

– А сам что не идёшь? – прищурился Иджес.

– Надо охладить голову после твоих подлодок, – проворчал сармат, снимая сапоги и пояс. Он не был уверен, что нырнёт – чёрная вода и лёд у берега выглядели негостеприимно – однако Иджеса пора было спроваживать. План «посидеть вечером у озера и подумать об омикрон-излучении» провалился с грохотом, оставалась надежда на первые ночные часы – в такую погоду было мало желающих спускаться к берегу и мешать составлять чертежи из осколков льда.

Купание не задалось – лёд мешал всплывать, и какой-то осколок оставил царапину на щеке, когда Гедимин выныривал за воздухом. Через пять минут сармат выбрался на берег. Ветер усилился, как и холод, – задерживаться на берегу не имело смысла. Он стал одеваться, но ничего, кроме штанов и сапог, надеть не успел, – куст за его спиной затрещал, послышался металлический скрежет.

– Эй, теск! – приглушённым шёпотом сказал охранник в лёгком экзоскелете. Гедимин видел, что это «Маршалл» – и, скорее всего, один из «Маршаллов» «Вестингауза» – но опознавательные знаки то ли расплывались из-за скверного освещения, то ли были чем-то заляпаны. Сармат растерянно мигнул и повернулся к экзоскелетчикам. Их было двое – один подошёл к Гедимину почти вплотную, второй стоял поодаль, – но в притоптанной траве, а не на платформе, и слишком близко к берегу.

– Ты Гедимин Кет?

По какой-то причине оба не включали ни фонарь, ни считыватель. Сармат скользнул взглядом по экзоскелетам, – мелких неисправностей хватало в каждом из них, но серьёзных повреждений не было.

– Это я. Что, нужен ремонт? – так же тихо спросил он. Вместо ответа охранник шагнул к нему. Он не замахивался – просто ткнул «клешнёй» в грудь сармата, и Гедимин услышал треск шокера в ту же секунду, когда его тело перестало ему подчиняться.

– Этот? – услышал он, лёжа ничком в траве. Сердце снова начало биться – спустя две или три секунды после удара, но ощущение раздавленности, тяжесть во всём теле и красные пятна перед глазами проходить не спешили.

– Он, – стальное «копыто» врезалось Гедимину в рёбра. – Слизь! Повезло, что он тут был один. Поднимай его, хочу посмотреть в глаза.

Второй охранник завернул руки сармата за спину и поднял его за них – резким рывком, так, что затрещали связки. Гедимина прислонили к броне «Маршалла». Вывернутые руки болели, и он попытался встать на ноги, чтобы ослабить нагрузку на плечи, – но конечности не слушались. Даже голова не хотела держаться прямо; второй охранник приставил «клешню» к его лбу и посветил фонариком в лицо.

– Урод жёлтоглазый, – пробормотал он, коротко ткнув Гедимина «кулаком» под дых. Под весом обмякшего тела вывернутые плечи заболели сильнее прежнего. Сармат попытался вдохнуть глубже – пора было сбрасывать оцепенение и удирать, происходящее сильно ему не нравилось.

– Что скалишься, ублюдок? – стальные «пальцы» больно сдавили Гедимину кадык. – Думал, Мартинес тебя выгородит? Без него разберёмся. Вспомнишь свои шутки, когда потроха изо рта полезут. Давай, Джо, тащи его на трубы!

– Может, в овраге кончим? – охранник неуверенно оглянулся на озеро и световое пятно вокруг насосной станции. – Свет горит. Увидят.

– Там люди, Джо, – прошептал второй. – Ни одной слизистой твари. Никто ничего не скажет. Двигай!

Охранник вздёрнул сармата выше, так, что его ноги уже не касались земли. Гедимин стиснул зубы и с удивлением заметил, что челюсти ему уже подчиняются – как и веки. Медленно и осторожно он попробовал шевельнуть пальцем. Мышцы всё ещё дёргались рассогласованно, но сармат сокращал и расслаблял их, пока очередная часть тела не становилась полностью управляемой.

Трубы, присыпанные ледяными осколками, выходили на несколько метров в озеро; они обмёрзли, лёд трещал под «копытами», и Гедимин ждал, что охранники не удержатся, но кто-то вовремя поставил им зимние шипы – они даже не поскользнулись. Висеть на руках становилось больнее с каждой секундой, – кажется, насильно расслабленные мышцы не выдержали нагрузки. Нечего было и думать раскачаться на таких руках – даже в полном сознании, без пятен, плывущих перед глазами. «Он держит меня сервоприводом. Не устанет,» – с досадой подумал Гедимин. «Если бы поставил на опору…»

«Макаки» остановились. Тот, у кого были свободны руки, повернулся к сармату, посмотрел на него и снова ударил в живот.

– Меня не зашиби! – опасливо прошептал Джо – тело сармата, качнувшись, врезалось в экзоскелет. – Лучше выдави ему глаза. Хочу посмотреть, как он корчится.

– Не спеши, всё будет, – пообещал первый, снова поддевая Гедимина «клешнёй» под подбородок. – Слышал, слизь? Сначала мы выдавим тебе глаза. Потом оторвём яйца. Потом переломаем все кости в руках и ногах и выкинем под трубы. Вы – живучие ублюдки, но ты не порадуешься, что ещё жив. Попроси, чтобы я пристрелил тебя. Попроси, мразь!

Он расставил «пальцы» и поднёс к глазам сармата. Гедимин отдёрнул голову назад, насколько мог, и пнул ближайшую конечность экзоскелета – гораздо слабее, чем хотелось бы, но, судя по хрусту и сдавленному оханью из-под шлема, весьма удачно.