Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 117 (всего у книги 158 страниц)

Гедимин недоверчиво сощурился и крепко взял учётчика за плечо. Тот дёрнулся, пытаясь вывернуться, и заискивающе улыбнулся.

– Джед! Вот зачем сразу распускать руки?!

– Что тут такое? – один из сарматов-рабочих со станции заглянул из вестибюля в коридор и широко ухмыльнулся. – А, Маккензи. Не слушай его, теск, он всё врёт. Хочешь, я подержу его, пока ты бьёшь?

Гедимин изумлённо мигнул и внимательно посмотрел на Кенена. Тот съёжился и вжался в стену.

– Рик, имей совесть! Когда я тебе врал?! Ты сам согласи…

Гедимин встряхнул его за плечо, и Кенен, втянув голову в плечи, замолчал. «Рик» снова ухмыльнулся.

– Ага, так его! А я ещё троих из смены позову. Держи его!

Дверь закрылась. Гедимин разжал пальцы и толкнул учётчика в плечо, направляя его к запасному выходу.

– Живо наверх! Через завод пройдём…

Кенен обрадованно закивал и быстро, почти бегом, направился к двери. Гедимин догнал его на галерее, на полпути к топливному цеху.

– Кому ещё ты успел подгадить? – спросил он, придержав учётчика за плечо. Тот развёл руками.

– Джед, я сам не понимаю, чего он ко мне привязался. Ты ведь меня знаешь, я мирный обыватель…

– Знаю, – кивнул сармат. – Ходи осторожно, мне тебя сторожить некогда. Что там с платой за бериллий?

– А, плата… – Кенен на секунду задумался. – Пять койнов, Джед. Только по дружбе, себе в убыток.

Гедимин хмыкнул.

– Значит, твоя шкура стоит десять койнов? Недорого. Ладно, вечером скину.

Над заводом поплыл протяжный гудок – сигнал к началу рабочей смены. Через три секунды Гедимин скатился с крыши на платформу притормозившего глайдера и уже там смущённо хмыкнул и потёр ушибленную ладонь. Сарматы-рабочие, видевшие его прыжки по стенам, молча ухмылялись. «Сократил дорогу,» – подумал Гедимин, убедившись, что и с глайдером, и с его рукой всё в порядке. «Глупо, но иногда уместно.»

Когда он добрался до ангара, ворота были открыты; глайдер с «научной командой» уехал на пару минут раньше. Хольгер, увидев ремонтника на пороге, оживился и двинулся навстречу.

– Бериллий, – Гедимин протянул ему надорванный пакет.

– Кенен помог? – Хольгер настороженно посмотрел на ремонтника. – Сколько взял?

Сармат отмахнулся.

– Ты ничего не должен. Нужны будут деньги – я скажу.

Хольгер достал ежедневник и что-то в нём отметил.

– Когда ты собираешься дублировать записи? – недовольно спросил из своего угла Константин. – Так и жду, что твой ворох листков упадёт в лужу кислоты.

– У меня нет привычки разливать кислоту, – рассеянно отозвался Хольгер. – Итак, бериллиевая линия… Гедимин, ты очень занят сегодня? И ещё – могу ли я воспользоваться твоим сканером?

Сигма-сканер (практически по патенту Рохаса-Конара, с небольшими доработками «под сарматскую руку») хранился в лаборатории, в освинцованном ящике, в ячейке рядом с облучателем Хольгера. На этом настоял Константин, и Гедимин каждый раз недовольно щурился, оставляя прибор в научном центре. «Таскать ампулу с ирренцием по всему Ураниуму я тебе не позволю,» – сказал Константин в тот день, когда работа над сканером была закончена, и с тех пор не отказывался от своего слова. Сейчас сканер был на месте, как и облучатель, и Гедимин ненадолго успокоился – можно было работать дальше.

– Что нужно делать? – спросил он, отдав Хольгеру оба прибора. Химик слегка смутился.

– Ничего сложного, даже печь не понадобится. Я сделаю несколько составов, часть будет стоять на горелках, часть – смешиваться с газообразными веществами, и ещё одно пойдёт под глубокое охлаждение. За горелками проследит Амос, но всё сразу – слишком много для него. Было бы неплохо, если бы ты помог с жидким азотом… и с аэраторами. Нужно добиться равномерности для всех процессов…

Гедимин кивнул.

– Ладно. Добавлять реагенты будешь сам.

Хольгер покачал головой.

– Я буду занят. Амос добавит, я оставлю ему все инструкции.

– А ты куда? – удивился ремонтник.

– Есть одна идея, – Хольгер покосился на Константина и понизил голос. – Тебе никогда не приходило в голову облучить… сольвент?

Гедимин озадаченно хмыкнул.

– Нет. Где ты его взял?

– Старые связи, – едва заметно усмехнулся химик. – Не бойся, он неактивированный. Я недавно добавил его в список объектов. Нелепая идея, но… хочу посмотреть, что будет.

– Осторожнее там, – дежурно напомнил Гедимин. – Сам знаешь, что это за слизь.

Хольгер покивал и погладил пальцем генератор защитного поля. Это была стандартная «Ирида» – за опытами с фрилом химик пока не нашёл времени переделать устройство под омикрон-лучи.

– Я покажу тебе, если получится что-нибудь интересное, – пообещал он.

…Наблюдение за химической реакцией требовало слишком большого терпения, и Гедимин через пятнадцать минут решил, что лаборанты справятся без него. Дав необходимые разъяснения Айрону, он уступил ему место за столом Хольгера, а сам поднялся на ноги и прошёлся по комнате, – от долгой неподвижности затекли мышцы. Всё оборудование – от холодильного агрегата на жидком азоте до последнего температурного датчика – работало исправно, Амос не путался в инструкциях, Айрон обычно хорошо справлялся с несложными заданиями, – Гедимин мог ненадолго отвлечься.

Защитный экран, установленный в пустом углу лаборатории, посветлел и лопнул, выпустив наружу озадаченного Хольгера. Химик посмотрел на Гедимина, бросил взгляд на стол, увидел поблизости двоих лаборантов и облегчённо вздохнул.

– Всё работает, – сказал ремонтник.

– Я не сомневался, – усмехнулся Хольгер. – Хочешь посмотреть, что вышло?

…Ярко-красная слизь растеклась по дну колбы. Химик осторожно встряхнул её по кругу – жидкость вяло колыхнулась и снова замерла.

– Непохоже, чтобы она активировалась, – сказал он, всыпав в колбу ещё немного чёрного порошка и поднеся её к горелке. Слизь колыхнулась от перемещения, но инородные крупинки так и остались плавать на поверхности, не проявляя никаких признаков растворения.

– Никакой реакции, – кивнул Гедимин, с недоумением глядя на красную жижу. Стенки колбы, по которым она недавно протекла, едва заметно порозовели, – кажется, вещество было сильным красителем.

– Кинь туда натрия, – посоветовал сармат. – Что-нибудь точно будет.

Хольгер хмыкнул.

– Бессмысленно, атомщик. Или реакция есть, или её нет. Что ж, попробую кислотой…

Он убрал колбу с горелки и оставил на штативе, а сам потянулся за раствором соляной кислоты.

– Осторожней, – буркнул Гедимин, отходя от стола на шаг.

– Ничего, снизу щёлочь, – Хольгер капнул немного кислоты в красный сольвент и сам отстранился, держа колбу на вытянутой руке над фильтром, засыпанным угольной крошкой. На поверхности слизи выступило немного пены; пошипев, она исчезла. Гедимин растерянно мигнул – секунда шла за секундой, а колба по-прежнему была цела, и никаких новых отверстий в ней не появлялось.

– Странно, – он пожал плечами. – Видимо, от облучения он только портится.

– Придётся выкинуть, – Хольгер с сожалением посмотрел на содержимое колбы и отставил её в сторону, но, подумав, закрепил на штативе с подставленной под него чашкой щелочного раствора.

– На всякий случай, – пробормотал он, оглянувшись на Гедимина. Тот задумчиво сощурился.

– Попробуй вылить на уголь, – посоветовал он. – Может, активировалось.

– Сомневаюсь я в этом… – Хольгер, пожав плечами, взял колбу и встряхнул, отделяя каплю слизи от основной массы. Упав на угольную крошку, она растеклась тонкой лужей, но шипения Гедимин не услышал. Красная жидкость лежала поверх порошка, и больше не происходило ничего.

– Показать бы это Майклу, – задумчиво сказал сармат. – Интересно, у радиохимиков Лос-Аламоса был такой эксперимент?

– Радиохимикам Лос-Аламоса несвойственно совать под излучение всё, что попалось под руку, – фыркнул за его плечом Константин. – Брось это в опасные отходы.

Хольгер покосился на него, но ничего не ответил.

– У них может не быть доступа к сольвенту, – сказал он, обращаясь к Гедимину. – А вообще… Хорошо будет, если ты напишешь об этом Конару. Мы сидим в своей дыре и не видим ничего вокруг – а было бы очень полезно выйти на связь с Кейзи или Йонице. Может быть, они давно пронаблюдали это явление, описали его и выяснили причину…

– Спрошу у Герберта, – отозвался Гедимин. – Может, выведет на Йонице. Или Кейзи. Я из химиков знал только Майкла…

Он надеялся, что по его лицу ничего не видно, но, похоже, глаза всё-таки потемнели, – Хольгер, слегка помрачнев, положил руку ему на плечо и сжал пальцы.

– Мне тоже его не хватает. Я оставлю сольвент в защитном поле. Возможно, с утра что-нибудь придёт в голову. Сюда бы хороший микроскоп…

11 декабря 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«К сожалению, общение с учёными Северного Союза по-прежнему затруднено. Тут многие бы дорого дали за встречу или возможность переписки с Йонице. Что касается наших радиохимиков – я осторожно расспросил их, но могу сказать только одно: вы первые, кто провёл такой эксперимент, и что делать с результатом, вам никто не подскажет. Если облучённый сольвент не начал фонить, значит, заражения не произошло; окрашивание, скорее всего, объясняется ионизацией. Но почему окисленный сольвент не активировался прямо под лучом… Было бы интересно посмотреть, что показывают анализаторы – оба, и новый, и старый.»

Гедимин, дочитав фразу, досадливо сощурился и полез в ящик с инструментами. С тех пор, как ему удалось заставить работать сигма-сканер, старый анализатор лежал без применения. «Верно же,» – Гедимин едва удержался, чтобы не обругать себя за тупость. «Новая база неполна. Сканер мог пропустить какие-то редкие связи. Надо перепроверить…»

– Уран и торий! – донеслось из-за матовой стены защитного поля. Она не закрывала угол, отведённый для опытов, сверху; только это и позволяло звукам проходить. Гедимин по привычке попытался облокотиться на экран, но поле оттолкнуло его, и он привстал на пальцах, заглядывая внутрь.

– Что там?

– Кого-то обрызгало сольвентом, – буркнул Константин, ненадолго отвлекаясь от чертежей на экране телекомпа. – Когда вы научитесь соблюдать технику безопасности?!

Экран посветлел и схлопнулся. Наружу выглянул ухмыляющийся Хольгер. Показав спине Константина обидный жест, он поманил Гедимина к себе.

– Кажется, я понял, что оно делает. Бери дозиметр.

Он кивнул на большую кювету, на дно которой был насыпан полусантиметровый слой разнородной крошки и пыли. Кювета была частично прикрыта стеклянной крышкой. Содержимое показалось Гедимину знакомым; посмотрев в сторону, он увидел свинцовый коробок со знаком радиационной опасности.

– «Хвосты», – пояснил Хольгер вполголоса. – Прихватил для опытов.

Его слова звучали приглушённо и не вполне внятно из-за двойных фильтров в респираторе. Гедимин, настороженно щурясь, потянулся к своей маске, – вдыхание содержимого хвостохранилищ ещё никому не шло на пользу.

– Теперь смотри, – Хольгер, поднеся дозиметр к кювете и подержав его полминуты, показал экран Гедимину и выплеснул в ёмкость красный сольвент. Жидкость, против ожидания, не осталась лежать на месте, медленно просачиваясь сквозь слой пыли, – она зашевелилась и потекла во все стороны, обволакивая содержимое кюветы. Гедимин удивлённо мигнул.

– Активировалось? Что ты с ним сделал?

– Ничего. В этом, похоже, и смысл, – весело сощурился Хольгер. – Это вещество уже… активно. Только мы не поняли, для чего.

Покрыв слой радиоактивной пыли сверху, сольвент остановился. Он едва заметно колыхался, и Гедимину, когда он посмотрел на кювету сбоку, показалось, что слизь разбухает. Он приложил к стенке ёмкости мерный стержень от ремонтной перчатки, – зрение его не подвело, сольвент действительно приподнимался – почти на полмиллиметра за пять минут.

– Надо полчаса выждать, – Хольгер отложил кювету. – Конар ответил что-нибудь?

– В Лос-Аламосе такой опыт не ставили, – отозвался Гедимин. – Мы первые. Значит, ты – изобретатель вот этой… красной жижи. Как ты её назовёшь?

Химик озадаченно хмыкнул.

– Вот об этом я ещё не думал. Выходит, я – сармат-изобретатель? Снова? Необычное ощущение.

…Красная слизь уже не колыхалась, когда Хольгер поддел её и сбросил в пустую кювету. Слой сольвента распух вдвое, уплотнился и покрылся твёрдой блестящей коркой. Гедимин хотел потрогать её, но химик перехватил его руку и кивнул на дозиметр.

– Проверяй.

Пожав плечами, Гедимин поднёс «щупы» к порошку, оставшемуся в первой кювете. Через минуту он озадаченно мигнул и щёлкнул ногтем по корпусу дозиметра. Прибор не показывал ничего сверх обычного лабораторного фона, и стрелка под круглым стеклом замерла, указывая в сторону от кюветы. Сармат снова заглянул в ёмкость, – проба, взятая из хвостохранилища, выглядела так же, как раньше, только слегка покраснела сверху, как и стеклянные стенки. «Ещё один неисправный прибор,» – Гедимин досадливо сощурился и прикоснулся к генератору защитного поля. Полупрозрачная плёнка растянулась над кюветой, но никакие блики и пятна на ней не проступили.

– Полная дезактивация, – медленно проговорил Хольгер. – На порошкообразном веществе… Я такого ещё не видел.

Отобрав у озадаченного Гедимина кювету с «хвостами», он поставил перед ним вторую, с неподвижной затвердевшей лепёшкой красной жижи. Стрелка-указатель на дозиметре качнулась и снова замерла, указывая на ёмкость, на экране замигали цифры, – здесь фон был превышен, и ощутимо.

– Надо же… – сармат перевёл взгляд с сольвента на остатки минерального порошка и обратно. – Интересно… Значит, эта слизь настроена на поглощение… нестабильных атомов?

– У неё хорошо получается, – сказал Хольгер, разглядывая прокрашенные стенки кюветы. – Возможно, это лучший дезактивационный агент из существующих. Если бы не это окрашивание…

– В ядерный могильник окрашивание, – отозвался Гедимин. – Если это вещество может дезактивировать пористые поверхности и даже почву… Надо проверить её на каком-нибудь предмете. Если она к тому же не разъедает поверхность до искрашивания… Мне нравится это твоё изобретение.

Хольгер смущённо хмыкнул.

– Осталось найти предмет для экспериментов.

– На станции их должно быть много, – сказал Гедимин. – Константин, напиши в главный корпус. Нам пригодится что угодно, вплоть до грязного тряпья.

– Только после того, как вы двое напишете мне программу планируемых экспериментов, – угрюмо отозвался Константин. – Красная слизь выглядит многообещающе, но вам, когда-никогда, пора учиться настоящей научной работе.

– Хольгер уже изобретатель, – Гедимин смерил командира тяжёлым взглядом. – Без планов и прочей писанины. А вот твоих изобретений я ещё не видел.

Ему на плечо опустилась крепкая ладонь – Линкен подошёл незаметно.

– Не хочешь – не пиши. Я помогу Хольгеру, – проворчал взрывник, становясь между Гедимином и командиром. Тот, выразительно фыркнув, отвернулся к телекомпу.

– Как вы назвали эту слизь? – спросил Линкен, заглянув в кювету. – Я не атомщик, но я слышал ваш разговор. Ты, Хольгер, придумал что-то очень дельное. Но у таких вещей должны быть названия. Как называется эта?

Хольгер мигнул.

– Об этом я ещё не задумывался, – ответил он. – И с дельностью ещё не всё ясно. Сначала надо провести испытания…

Линкен ударил кулаком в стену.

– Что ты будешь испытывать, если оно никак не называется?!

– Назови её именем Майкла, – предложил Гедимин. – Он должен получить что-то, названное его именем. В Лос-Аламосе, похоже, о нём забыли.

Взрывник развернулся к нему всем телом и с присвистом выдохнул сквозь сжатые зубы; глаза сармата горели странным, тревожащим огнём.

– При чём тут твой Майкл?! Это вещество изобрёл сармат. Ладно, у Хольгера уже есть вещь, названная его именем. Так назови её по-сарматски! У нас что, нет своего языка?!

– Тише, Линкен, – Хольгер подался в сторону и передвинул генератор защитного поля ближе к запястью. – Не из-за чего так волноваться. Сейчас ты обидел Гедимина.

«Псих,» – почти без злости думал ремонтник, прикидывая расстояние до взрывника и траекторию броска, – ему не хотелось задеть Хольгера, его посуду или ирренциевый разделитель.

– Вы что, не понимаете? – Линкен растерянно посмотрел на него, и Гедимин осёкся и оборвал начатое движение. – Совсем? Макаки дали свои названия всем вещам. Мы появились недавно. Наш язык запрещён. Мы говорим на мартышечьем. Теперь мы будем называть свои изобретения их словами?!

Хольгер пожал плечами.

– Если для тебя это так важно, Лиск… Я знаю, как назвать это вещество. «Meja».

– «Краситель»? – Гедимин посмотрел на кювету, прокрашенную изнутри. – Подходящее название.

– Meja, – повторил Линкен. – Легко запомнить. Не рассказывай о ней ни одной мартышке. И ты, Гедимин, тоже.

Сарматы переглянулись.

– Ладно, Лиск. Нам ещё писать план, – сказал Хольгер, собирая посуду. – Гедимин, на чём ты предлагаешь провести испытания?

Глава 54

25 января 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Три с половиной грамма. Неплохо. А если бы мне дали смешать ирренций с ураном, было бы не меньше тридцати,» – думал Гедимин, выбираясь из лаборатории. Хотя он закончил работу с радиоактивными веществами, защитное поле по-прежнему покрывало его с ног до головы, и он старался ни к чему не притрагиваться руками. Двери перед ним открывал Айрон, опасливо косящийся на сармата и на идущего за ним по пятам Константина.

– Чего ты за мной ходишь? – угрюмо спросил Гедимин, выйдя на верхний ярус.

– Слежу за соблюдением протокола дезактивации, – отозвался Константин, как бы невзначай накрывая ладонью рукоятку станнера. Он по-прежнему держал оружие на виду и иногда похлопывал по нему, но применять – с того давнего случая – не брался.

– Я умею мыться, – буркнул ремонтник, останавливаясь перед раздвижными дверями душевой. Они были почти герметичными, вытяжка выводила воздух из внутреннего помещения далеко в сторону от коридора и используемых комнат, но знакомый резкий запах сармат учуял ещё на подходе. Константин заранее приготовил нужные смеси – он всегда этим занимался, не подпуская к дезактивации даже Хольгера и Амоса. Две из них Гедимин узнал сразу, третья ненадолго ввела его в замешательство, – запах был знакомым, но с этим местом сармат его не связывал. «Мея?» – удивлённо мигнул он. «Здесь она зачем?»

– Всё, можешь идти, – кивнул Константин Айрону, дождавшись, когда лаборант откроет дверь. Двое сарматов вошли в санпропускник, и ремонтник, миновав рамку дозиметрического контроля, сбросил с себя защитное поле и огляделся по сторонам. Внутри все едкие запахи стали гуще и острее; теперь он уже не сомневался, что где-то поблизости лежит открытая ёмкость с меей. «Экспериментальный образец – в душевой? Нашёл куда затащить…» – сармат недовольно сощурился.

– Гедимин, я отсюда не уйду, – сказал Константин, скрестив руки на груди. – Пока ты не пройдёшь контроль и повторную проверку, мы так и будем тут стоять.

– Нашёл бы ты себе дело! – фыркнул Гедимин, отворачиваясь от северянина. Процедура дезактивации была хорошо ему знакома – возможно, он проходил её чаще всех остальных сарматов, вместе взятых, даже тех, что работали вместе с ним в научном центре. Сложив одежду в промывочный аппарат, он вошёл в душевую и остановился, удивлённо глядя на стену.

Баллоны с химикатами всегда висели здесь – один из них предполагалось быстро вылить на себя, другим – медленно протереть наиболее загрязнённые участки кожи. Сегодня к ним добавился третий, такой же прозрачный, как первые два, но наполненный вязкой ярко-красной жидкостью. Гедимин растерянно мигнул и повернулся к выходу.

– Что здесь делает мея?

Вещество, изготовленное Хольгером, уже прошло множество проверок на эффективность и безвредность – и в Ураниум-Сити, и в Порт-Радии, куда отправили образец. Ведомство развития в ответ прислало двадцать литров сольвента для облучения – до промышленного производства меи было ещё далеко, но состав признали полезным. Но о чём Гедимин ещё не слышал, так это о применении меи для дезактивации живых существ, – и, зная её свойства, был уверен, что не услышит.

– Я не уверен в обычных составах, – отозвался Константин, хмуро глядя на ремонтника. – Этот, по крайней мере, эффективен. Натирайся им и ложись. И носоглотку промой. Ты через раз пропускаешь эту процедуру, но сегодня не получится. Ну, долго ты будешь тут стоять?

Гедимин мигнул.

– Промывать носоглотку меей? Ты в себе? – он внимательно посмотрел на северянина. – Глупая шутка.

Сармат сердито сощурился и похлопал по рукоятке станнера.

– Ты весь в ирренции, теск. Ополаскивание его не уберёт. Только вымачивание и промывка. И мне здесь точно не до шуток.

– Этим не моются, – Гедимин снял со стены баллон и снова повернулся к Константину. – Это для опытов. Верни Хольгеру.

– Ты собираешься проходить дезактивацию, или тебя уложить силой? – спокойным тоном спросил командир. Ремонтник увидел, как его пальцы на рукоятке станнера свело короткой судорогой, и как на долю секунды сощурились глаза. «Ещё один псих,» – подумал Гедимин, перехватывая баллон другой рукой – так, чтобы удобнее было его бросать. «Псих со станнером…»

– Это вещество обжигает слизистую, – напомнил сармат. – Оно для неживых вещей. Ты что, отчёт не читал?

– Лучше без слизистой, чем без костного мозга, – ровным голосом проговорил Константин, поднимая станнер. – Шевелись!

Он успел выстрелить по баллону, летящему в лицо, – стекло взорвалось, красная жижа разлетелась по санпропускнику, облепив стены, и закапала с потолка. На второй выстрел времени не хватило, – Гедимин был уже рядом. Он хотел ударить в лицо, но Константин, облитый меей, и так был практически беззащитен, – оставалось перехватить руку со станнером и с силой выкрутить её. Северянин рванулся, наугад заехал Гедимину коленом в бедро, замахнулся свободной рукой, но зацепил только стену. Ремонтник в ответ пнул его по щиколотке и дёрнул на себя, и сам, выпустив падающее тело, подался в сторону. На скользком от меи полу Константин не удержался, взмахнул руками, пытаясь ухватиться за стену или противника, но через секунду уже лежал лицом в пол, и Гедимин сидел сверху, придерживая его за короткую щетину на затылке, и макал сармата в разлившуюся жижу.

– Нравится?

Вязкая мея стекала с потолка длинными нитями; время от времени от них отделялись крупные капли и с плеском падали в лужу. Константин уже не дёргался, только несвязно булькал и стонал. Гедимин поднялся, подбирая по дороге станнер, и, крепко взяв ствол в одну руку, вывернул рукоятку. Металл заскрипел, фриловые осколки посыпались из-под пальцев. Ремонтник бросил обломки в лужу и, ополоснув руку от меи, взял с тумбочки рацию.

– Хольгер, Иджес, здесь нужна помощь. Возможно, медицинская.

…Он ожидал прихода патрульных или даже охраны «Вестингауза» – по крайней мере, попыток схватить или задержать его – но никто не вошёл в душевую, пока сармат, прошедший дезактивацию и высушивший отмытую одежду, не выбрался наружу. В санпропускнике на корточках сидел Амос и собирал разлившуюся по полу мею. Хольгер снимал с потолка и рамки дозконтроля то, что ещё не успело стечь. За ним полз робот-уборщик с контейнером на спине. Осколков стекла и обломков станнера уже не было – видимо, их успели собрать.

– Константин в медчасти, – сказал Хольгер, повернувшись к Гедимину. – Вывихи и химические ожоги. Мея попала в глаза. Думаю, его подержат в госпитале, пока отёк не спадёт. Сейчас он ничего не видит.

Гедимин кивнул.

– Он хотел меей промыть мне носоглотку, – сказал он, разглядывая собственные руки. «Красный сольвент» оставил на коже несмываемые пятна, – вывести их было не проще, чем выжженное клеймо.

– Его проверят на эа-мутацию, – сказал после секундного молчания Хольгер. – Надеюсь, ты отказался? Из-за этого была драка?

Гедимин неопределённо пожал плечами. Его злость уже прошла, осталась ноющая боль в порезанных пальцах – в пылу драки он успел наступить на осколок стекла и не заметил этого, теперь в сапоге хлюпала кровь. «Ерунда,» – подумал сармат, перенеся вес на повреждённую ногу и убедившись, что связки не повреждены, и пальцы гнутся. «Интересно другое. Пока этот мутант в госпитале, надо кое-что проверить.»

– У тебя есть литий и сурьма? – спросил он. Хольгер изумлённо мигнул.

– Своевременный вопрос! Сурьма есть, чистого лития не оста… а нет, есть анод от старого аккумулятора. Много тебе нужно?

– Вот такая пластина толщиной в полмиллиметра, – Гедимин показал на пальцах размеры. – А йод и чистая сера?

Хольгер посмотрел на него озадаченно. Амос, ненадолго оторвавшись от уборки, повернулся к сарматам и прислушался.

– Этого всегда достаточно. Что-то ещё?

– Серебро, – ответил Гедимин после секундной заминки.

– С серебром сложнее, – теперь задумался Хольгер. – Тебе именно чистое нужно? Металл с минимальными примесями?

– Мне нетрудно будет его очистить, если что, – сказал Гедимин. – У тебя опять реактивы кончаются?

Химик смущённо потупился.

– Ведомство снабжает нас вдвое медленнее, чем хотелось бы, и вчетверо скуднее, чем нужно. Но я и так сильно напряг тебя своими опытами с фрилом. Серебро будет, но через два-три дня. Можешь подождать?

– Могу, – кивнул Гедимин. – Тебе здесь нужна помощь?

– Мы справимся, – отмахнулся Хольгер. – Иди вниз. Там Иджес, и скоро вернётся Линкен. Ты сам не ранен?..

…Без станнера, упирающегося в спину, и пристального взгляда в затылок работалось гораздо быстрее; когда дверь лаборатории снова открылась, пропуская Хольгера и Амоса с канистрой меи и роботом-уборщиком, наполовину покрашенным в ярко-розовый, излучатель Гедимина был готов – оставалось только остудить горячий рилкар. Внутри прозрачной трубки, расплющенной и свёрнутой в кольцо, блестела серая кристаллическая пыль – два грамма окиси ирренция.

– Ого, – Хольгер заглянул под защитное поле, недоверчиво посмотрел на кольцо, потом перевёл взгляд на Гедимина. – Ты забрал всю выработку?

– Половину, – отозвался ремонтник. – И не для того, чтобы съесть или засунуть в ухо.

– Я догадываюсь, – сказал химик. – Ты придумал что-то новое. Это связано с веществами, о которых ты спрашивал?

Сармат кивнул.

– Можешь взяться за работу сейчас? Когда этот… командир вернётся, излучатель должен работать.

– Излучатель? – переспросил Хольгер. – Тебе был нужен ещё один излучатель? Я бы отдал тебе свой.

– Мне нужен кольцевой, – качнул головой Гедимин. – И более мощный. Я буду облучать образцы. Возможно, год или дольше.

Хольгер мигнул.

– Серебро, литий, йод, сера… Металлы и неметаллы? А что конкретно ты хочешь посмотреть? Может быть, я уже проводил похожий опыт.

– Нет, – и в этом Гедимин был полностью уверен. – Дело в продолжительности. Есть подозрения… в общем, ирренций может получиться не только из урана или плутония. Хочу посмотреть, что ещё для этого пригодно. И сколько нужно времени на синтез.

– Только не трогай ирренций голыми руками, – вздохнул Хольгер. – Так ты до конца экспериментов не доживёшь. И ещё – поставь, пожалуйста, свой облучатель в хранилище. Два грамма ирренция – это слишком много для нашей лаборатории.

Гедимин молча подобрал ирренциевое кольцо, завёрнутое в непрозрачное защитное поле, и вышел.

Подставка нашлась быстро, плоскую пластину рилкара сармат собрал из пяти обломков. Обрезав лишние края, он закрепил её. Оставалось ещё приделать держатели, сборный обсидиановый экран и штатив для манипулятора. В хранилище работалось ещё быстрее, чем в лаборатории; заметив это, Гедимин хмыкнул. «Никто не трясётся от страха. Не отвлекает. Если бы не излучение, я бы здесь остался.»

…Гедимин по привычке немного отстал от остальных сарматов, когда спускался к бараку, и вошёл в вестибюль, когда никого из знакомых там уже не было. До отбоя оставалось ещё несколько часов – достаточно времени, чтобы переодеться и выйти к озеру, а потом встретиться с сёстрами Хепри на восточном берегу. На секунду сармат задумался о том, чтобы зайти в госпиталь и спросить, что с Константином – он не сомневался, что северянин жив, но хотел знать, на сколько дней спокойной работы он может рассчитывать. «Если меня завтра не отправят в карцер,» – эта мысль была неприятной, но отогнать её не удавалось. «Константин свяжется с Нгылеком. Сразу, как только сможет говорить. Если выгонят из центра… Надо будет искать новую лабораторию. Опять.»

Кто-то стоял в коридоре, перегораживая весь проём. Гедимин, занятый своими мыслями, не обращал на него внимания – пока он с глухим рыком не двинулся навстречу. Сармат растерянно мигнул, поднял взгляд и отступил на шаг – перед ним, оскалившись и угрожающе пригнув голову, стоял Бьорк.

– Стой, – угрюмо сказал он. Гедимин вскинул руку, «Ирида» с громким щелчком выплюнула шар защитного поля, но Бьорка уже не было там, куда он упал. Мутант уже стоял рядом.

– Я не Константин! – рявкнул он. Гедимин в ответ мог только зашипеть – медвежьи лапы сдавили его так, что затрещали кости. Он рванулся, попытался высвободить руки, прижатые к телу, с силой наступил Бьорку на пальцы, – тот даже не поморщился.

– Не так просто, да, – фыркнул Бьорк, сжимая Гедимина ещё крепче. Захрустели рёбра. Сармат напрягал все мышцы, пытаясь ослабить хватку, но мутант был сильнее. Гедимин попал ему по сухожилию над пяткой, но даже после этого Бьорк не шелохнулся – стоял на месте, как будто его вбили в землю, и молча расплющивал пойманного сармата. Ремонтник уже не мог вдохнуть – воздух не проходил в сдавленные лёгкие, тело наливалось тяжестью.

– Ложись! – заорал кто-то за спиной Бьорка, и над головой Гедимина что-то бабахнуло, разбросав горячие брызги. Послышался гневный рёв, медвежья хватка на долю секунды ослабла, и сармат вывернулся из неё и привалился к стене. Нужно было бежать, защищаться, делать хоть что-то, но помятое и почти раздавленное тело не слушалось – не удавалось даже глубоко вдохнуть, и в груди пульсировала боль.

– Стоять! – крикнули в коридоре; Гедимин узнал голос Линкена – кажется, взрывник был разозлён до крайности. Бьорк качнулся к нему, но очередной взрыв заставил его взреветь и податься назад, прикрывая лицо.

– Тронешь его – расстреляю в упор, – холодно процедил взрывник. – Руки за голову!

– Он напал на Константина, – в этой фразе не было рычащих звуков, но вся она прозвучала, как непрерывный рокот. – Он хотел убить его.

– Он защищался, – сказал Линкен. – Константин напал на него с оружием. Никто не тронет Гедимина, ясно?

Сармату наконец удалось вдохнуть полной грудью и дотянуться до ремонтной перчатки. Она была прикреплена к поясу; поднять руку до плеча Гедимин не мог – казалось, все кости раздроблены. Из-за приоткрытой двери впереди по коридору выглянул испуганный Айзек. Он посмотрел на Гедимина и вздрогнул. Ни Бьорк, ни Линкен не замечали его – они стояли друг напротив друга, слегка раскачиваясь и едва заметно переставляя ступни. Айзек поднял руки, показывая несколько быстрых жестов. «Притвориться мёртвым?» – Гедимин изумлённо мигнул. «Зачем?!»