Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 69 (всего у книги 158 страниц)

Внутри разбитого корабля было темно. Уже пятый день сарматы обходились светом наручных фонарей. В лаборатории слегка подсвечивались счётчики Гейгера и датчики температуры; Гедимин несколько раз прошёл вдоль корабля, придирчиво разглядывая все щели, в которые мог бы просочиться свет, прежде чем решил оставить несколько светодиодов. Он уже освоился достаточно, чтобы выполнять простейшие операции на ощупь, а ничего более сложного в ближайшее время не предвиделось. Машинный отсек по-прежнему был завален громоздкими обломками, и четверо сарматов копались в них, разыскивая уцелевшие детали.

– Чем-то надо заделать дыру, – буркнул Линкен, выглянув из корабля наружу прямо через левый борт. Края пролома прикрывал от дождя и снега обрыв, они вплотную прикасались к камню. «Зимой этого будет недостаточно,» – Гедимин вспомнил маленькое убежище под свалкой и досадливо сощурился – там было достаточно не отключать фторирующий реактор, чтобы внутри было тепло, а в летние дни – даже жарко.

– Натяни там скирлин, – посоветовал он, направив на пролом луч фонаря. – Привари по краям. Обшивку пока делать не из чего.

Гедимин и Хольгер вдвоём разобрали массивный кожух турбины, с трудом оттащили его части в сторону. В свете фонарей, закреплённых на опорах генератора, тускло блестели стальные лопатки. Гедимин придирчиво осмотрел ту их часть, которая находилась сверху, и недовольно сузил глаза.

– Мне нужна помощь.

Четверо сарматов окружили турбину, наполовину утопленную в пол, – нижнюю часть кожуха Гедимин трогать не стал. Фонари прикрутили так, чтобы весь свет шёл на лопатки. Гедимин осмотрел их ещё раз, провёл пальцем по металлу и стиснул зубы – кое-где трещины были заметны на ощупь, даже без специального детектора. Сармат взял у Кенена маркер и начертил на повреждённой детали жирный крест.

– Под замену.

– Вот так сразу? – удивлённо мигнул Линкен, снимая перчатку и проводя пальцем по гладкой с виду поверхности. – Сварка не поможет?

Гедимин хотел рассказать об обычных для такой турбины нагрузках и о том, во что на таких оборотах превращается металл с микротрещинами, но передумал и только слегка прищурился, глядя Линкену в глаза.

– Это должно взлететь или бабахнуть?

Не дожидаясь ответа, он тщательно ощупал вторую лопатку. Трещин не было – по крайней мере, тех, которые он мог бы обнаружить таким способом – но на узком конце была небольшая каверна. Сармат начертил ещё один крест. «Ожидаемо. Кожух расколот надвое. Странно, что турбина вообще уцелела.»

Двое сарматов налегли на тяжёлый вал, и он медленно повернулся на пару градусов. Линкен и Хольгер отпустили его и разошлись, освобождая дорогу Иджесу с гамма-излучателем. Защитное поле, экраном натянутое по другую сторону турбины, подёрнулось лиловыми пятнами. Иджес провёл излучателем вдоль лопаток, пристально глядя на «экран», и посмотрел на Гедимина. Тот кивнул и отметил крестом ещё одну деталь.

– Под замену. А вот корпус цел. По крайней мере, снаружи.

– Запуск покажет, – ухмыльнулся Хольгер, разминая руки и упираясь ладонями в вал. – Пошёл!

Даже вдвоём сарматы с трудом ворочали турбину – она весила больше, чем весь их отряд.

– Кого-нибудь сменить? – спросил Гедимин, осмотрев поднявшиеся лопатки. Ему было не по себе.

– Не нужно, – отозвался Линкен, немного отдышавшись. – Проверяй как следует, атомщик.

Турбина провернулась ещё на пару градусов; одни лопатки ушли в тень, другие поднялись. «Три тысячи оборотов в минуту,» – Гедимин окинул задумчивым взглядом массивный ротор, смущённо покосился на сарматов, ворочающих его, – на их лицах выступила испарина. «Огромная сила, чтобы это сдвинуть… ещё большая, чтобы разогнать. Надеюсь, у меня получится. Но пока надо всё проверить.»

30 октября 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Порывистый юго-западный ветер гнул сосны в дугу; хлопья снега, не успевая задержаться на ветвях, летели параллельно земле и липли к стволам деревьев и комбинезонам сарматов. Над аэродромом подняли красный прожектор – флажки штормового предупреждения, вывешенные на крыше бывшего административного здания часом ранее, буран уже унёс, и Гедимин не взялся бы искать их. Генератор защитного поля гудел, не умолкая ни на секунду. Полупрозрачный щит закрывал сарматов-ремонтников от снега и ветра; защитное поле едва заметно дрожало, отбрасывая налетающие кристаллы льда, и рыхлый снежный вал вокруг него поднимался всё выше. Там, где стоял Гедимин, лежало чуть больше сантиметра осадков, за пределами поля уже накопилось не менее полуметра.

Сармат завернул последний болт, осмотрел новенький рилкаровый фланец со всех сторон, немного ослабил крепление и шагнул в сторону, поворачиваясь к Иджесу. Тот уже отошёл от трубопровода и собирал разбросанные по земле старые трубы, присыпанные снегом.

– Sata! – вскрикнул Гедимин, увидев вытекающую из них жидкость. Иджес махнул рукой.

– Талый снег.

– Осторожно с… талым снегом, – сузил глаза сармат. – Щелочные ожоги неприятны.

Он поставил одну из труб вертикально, сильно встряхнул её, – кроме струйки жидкости, наружу выпали серо-жёлтые хлопья.

– Уран и торий! – Иджес на секунду отключил генератор защитного поля, и тут же рот ему залепили снежные хлопья. Странно булькнув, он щёлкнул переключателем. Гедимин смахнул снег с капюшона.

– Хорош ветерок, – покачал головой Иджес, обвязывая собранные трубы проволокой. – И мы тут меняем насосы. Другого дня не было?!

– Это просто осадки, – отозвался Гедимин, осторожно поднимая вторую связку. Вода больше не вытекала, но на всякий случай сармат протёр концы труб ветошью, прежде чем положить на генератор. Гусеничная тележка, подталкиваемая сарматами, поползла к ярким цистернам за деревьями. В снегу за ней оставалась глубокая борозда.

Когда Гедимин, устало щурясь на фонари, вышел из информатория, его голова гудела, как трансформатор. Время, когда за один день можно было освоить недельный учебный блок, прошло безвозвратно, и еженедельные тесты от раза к разу становились сложнее. Обучение подходило к концу, оставался всего месяц до последнего занятия, и на странице Гедимина уже появилось напоминание о выборе темы Основного проекта. Сармат порывался заглянуть в список, но решил отложить это до завтра – до свободного дня и относительно пустой головы, не перегруженной заданиями. «Основной проект,» – подумал он и едва заметно усмехнулся. «Жаль, им нельзя предъявить корабельный реактор. Нет, его определённо не засчитают… впрочем, он и не готов.»

Когда сармат вышел на окраину, снегопад уже закончился, и роботы-уборщики почистили крыши и проложили тропинки в переулках. Стоило отойти от барака на полметра, и начинался нетронутый снег. Сармату он доходил до середины лодыжки, и Гедимин не стал в него зарываться – даже на расставленных пальцах он проваливался, снежный покров был слишком рыхлым.

От стены отделился силуэт в пятнистом сине-белом комбинезоне – Линкен уже был здесь. Он допил остатки из контейнера с Би-плазмой и затолкал упаковку в мусорный бак.

– Живой? – он сочувственно посмотрел на Гедимина. Тот провёл ладонью по лбу.

– Я уже почти атомщик. Осталось всего полгода.

– Ты уже семь лет атомщик, – хмыкнул Линкен. – Макакам придётся это признать. Ты был сегодня у озера?

Сармат покачал головой.

– Работа. И ты не был?

– Шторм, – Линкен недовольно сощурился на чёрное небо. – Меня не выпустили.

– Хорошо, – сказал Гедимин, вспомнив улетевшие с аэродрома флажки. – Погода была нелётная.

Взрывник презрительно хмыкнул.

– Нелётная – это гроза на Венере. А здесь – немного замёрзшей воды.

Над лесом сверкнули бортовые огни; секунду спустя глайдер развернулся над заснеженной окраиной и заскользил по невидимой дороге, взметая снег. Гедимин смахнул хлопья, прилипшие к прозрачной маске, и пошёл к машине. Хольгер – он был за штурвалом – помахал ему рукой и снял защитное поле.

– Моя очередь, – буркнул Линкен, сгоняя его с сидения. Хольгер спорить не стал. Устроившись рядом с Гедимином, он пристегнулся, покачал головой и ещё раз проверил крепления ремня.

– Линкен, попробуй, для разнообразия, лететь по прямой!

– Налетался, – ответил взрывник, без разгона поднимая глайдер из сугроба. – Не бойся, из поля не выпадешь!

После третьего кувырка над ночным лесом в голове Гедимина стало пусто и гулко – сильный холодный ветер в лицо остудил перегретый мозг, и сармат смог немного подумать о корабельном электрогенераторе, о лопнувшем кожухе турбины – особенно о его нижней части, которую пока не удалось даже сдвинуть с места (пять сарматов могли бы его отвинтить, но удержать после этого саму турбину от падения – уже навряд ли) и о шестистах граммах жёлтого кека, накопившихся в сольвентной установке где-то в лесу. После четвёртого кувырка он ткнул Линкена в спину.

– А? Да мы на месте. Сейчас сядем, – отозвался тот, выписывая над тёмным лесом широкий вираж и вслепую ныряя в просвет между ветками. Он оказался достаточно широким; Гедимин увидел краем глаза чуть более светлое пятно внизу – глайдер прошёл над небольшим водоёмом и три секунды спустя зарылся в снег. Гедимин и Хольгер переглянулись.

– Ты там сел? – спросил инженер, неохотно отстёгиваясь и пробуя ногой глубину снега. Провалившись по колено, он хмыкнул и, отряхнув сапог, втянул ногу обратно.

– Там, – отозвался Линкен, выбираясь из глайдера. – Hasu!

– Немного замёрзшей воды? – ухмыльнулся Гедимин, прокладывая в снегу борозду. «Если внизу я видел Стометровое озеро, то скважина должна быть где-то…» – его размышления прервала небольшая ямка, присыпанная снегом. Выбравшись из неё, сармат растерянно огляделся по сторонам и достал из кармана «арктус».

– Атомщик, где твоя шахта? – спросил, развернувшись к нему, Линкен. Он прошёл дальше, чем Гедимин, и теперь разгребал снег двумя руками, иногда пытаясь нащупать что-то на глубине. Защитное поле, сформировавшись, отшвырнуло рыхлый слой замёрзшей воды на полтора метра, открыв небольшой участок лесной подстилки. Гедимин прошёл по нему и повернулся лицом к небольшому возвышению.

– Где-то здесь, – он отбросил ещё один сугроб и запустил руку в снег. Ладонь наткнулась на что-то упругое. Спустя три секунды из-под снега появился купол защитного поля. Насос не шумел – сольвент уже был закачан в пласт, поднимать его было рано.

Гедимин осторожно вытянул из чана потяжелевшую сетку. Пласт пока не истощился – сегодня сольвент поднял из него почти семьсот граммов урановой окиси. Отложив мокрую сетку на расчищенный участок земли, сармат вернул на место все крышки, схлопнул защитное поле и присыпал его снегом.

– Иди по своим следам, – сказал он Линкену, осторожно выбираясь на твёрдую поверхность. Сетка, обёрнутая защитным полем, уже не сочилась жидкостью. Сармат забросил её в глайдер и навёл «арктус» на разрытый снег.

– Всё равно заметно, – сказал Хольгер, наблюдая за попытками засыпать широкие борозды. – Линкен, будешь подниматься – попробуй разровнять.

– К утру заметёт, – буркнул взрывник, счищая снег с сапогов. – Нам бы на Марсе столько воды. Атомщик, твою скважину не размыло?

– Работает, – отозвался Гедимин. «Тут камень. Не должно размыть,» – он прикинул толщину снежного покрова, количество дней до лета – и недовольно сощурился. «Действительно, воды тут много. Но эта быстро растает. Проверить скважину, когда потеплеет. На всякий случай.»

Глава 32

07 ноября 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последние остатки снега растаяли неделю назад, и с тех пор температура ни разу не опустилась до точки замерзания воды более чем на одну ночь. В свете уличных фонарей дорожное покрытие блестело от влаги, вода журчала в сточных трубах. Шёл мелкий дождь, периодически превращающийся в водяную пыль, и холодная взвесь покрывала защитную маску, просачивалась под капюшон и за шиворот. Стемнело быстро; Гедимин возвращался с рудника в сумерках, а двадцать минут спустя, когда он поужинал, переоделся и снова вышел на улицу, небо уже было чёрным, и город освещали только фонари. Сармат подумал о промокшей лесной подстилке, водопаде с каждой ветки и о мокрых холодных деталях, выскальзывающих из рук, недовольно сощурился и опустил маску на лицо. Пока он дошёл до лавки Грегори, водяная взвесь на прозрачной пластине превратилась в крупные капли.

– Восемнадцать монет и семьдесят четыре цента, парень, – Грегори сложил все плотно запаянные пакеты в один большой и подтолкнул к Гедимину. Пакет не сдвинулся с места – в нём было чуть меньше четырёх килограммов металла.

– Ещё немного железяк, – ухмыльнулся торговец. – Сколько ты на них потратил? Я уже запомнил тебя в лицо. Пора бы дать тебе скидочную карту…

Гедимин вопросительно хмыкнул. Грегори развёл стальными «клешнями».

– Прости, парень. Строгий запрет на скидки для тесков. Не понимаю, на кой чёрт это сделали, но помочь ничем не могу.

– Если это опасно – не делай, – сказал Гедимин, раскладывая покупки по карманам. Комбинезон заметно потяжелел.

– Леденец забыл, – Грегори положил на прилавок конфету в форме кленового листа. – Еду брать не будешь? Привезли новые соусы с юга. Правда, их там разливают из одной бочки…

– Не надо, – качнул головой Гедимин. Хольгер уже ждал его на западной окраине, в темноте и под дождём, и сармат не хотел заставлять его сидеть там слишком долго.

Он шагнул в дверной проём, и кто-то шарахнулся от него. Силуэт в оранжевом комбинезоне показался смутно знакомым, но Гедимин не успел ни притормозить, ни сообразить, кто перед ним, – его схватили за руку, и он поневоле развернулся, чтобы удержать равновесие.

– Летаешь, как крейсер на марше, – хмыкнула Лилит, придерживая сармата за плечо. – Сколько стен уже сломал?

Озадаченно мигнув, ремонтник внимательно посмотрел на неё, убедился, что никаких повреждений не нанёс, буркнул извинение и хотел было уйти, но его не спешили отпускать.

– Видел? – Лилит подбросила на ладони бесформенный обломок. В свете ближайшего фонаря он блеснул серым металлом. Лилит подставила ладонь под световой пучок, и Гедимин увидел светло-серый обломок широкого кольца, покрытый жёлтыми пятнами. Это был кусок скирлинового уплотнителя – обычная деталь трубопровода, пропитанная насквозь чем-то тяжёлым и твёрдым. Узнав в «пропитке» окись урана, сармат растерянно мигнул. Обломок показался ему очень знакомым.

– Знаешь, откуда? – слегка сощурилась самка, пристально глядя ему в глаза. Сармат мигнул ещё раз.

– У вас меняли трубы, – буркнул он. Взгляд самки ему не нравился.

– Не-а, – качнула головой Лилит, вынимая из кармана ещё один небольшой предмет. – А это? Они валялись почти что рядом – один на скале, другой в расщелине. Видел?

Это была пустая топливная капсула «Гарпии»; сармат сделал её сам и очень хорошо помнил едва заметную маркировку на гильзах. Он выругался про себя и в очередной раз порадовался, что его лицо не так выразительно, как человеческое. «Мать моя пробирка! Осталось только уронить посреди леса урановый стержень.»

– Расщелина прямо в скале, – Лилит смотрела на него так, будто пыталась прожечь взглядом отверстие. – А внутри – замурованные дырки. Такие аккуратные затычки из глины и камня. Будто древние мартышки лепили. Знаешь, где это?

– Нет, – буркнул сармат и шагнул в сторону, чтобы обойти самку, но она встала на дороге. – И что?

Лилит оглянулась и понизила голос до шёпота.

– Ты опять что-то затеял. Уже месяц пропадаешь по вечерам. И не один. Месяц ходишь озадаченный. Что-то не ладится?

Гедимин досадливо сощурился. «Некоторые сарматы внимательнее, чем кажется. Она что, искала меня по вечерам?»

– Не молчи, – Лилит ткнула его в плечо. – Не доверяешь? В тот раз я не сдала тебя, помнишь? Никто не узнает. Ну?

Гедимин смерил её оценивающим взглядом. «Она действительно не сдала меня,» – подумал он, вспоминая узкий жаркий коридор старой лаборатории и холодный синий свет из-под воды. «И она хороший механик и пилот. Нам сейчас нужна любая помощь…»

– Пойдём, – сказал он. – Только тихо.

Полосатый глайдер стоял на окраине, прикрытый защитным полем от водяной взвеси. Иджес сидел рядом с пилотом-Хольгером, нетерпеливо оглядывался по сторонам и что-то вполголоса рассказывал. Хольгер рассеянно кивал и каждые полминуты смотрел на пустынные переулки, ведущие к форту. Увидев Гедимина, оба сармата облегчённо вздохнули.

– Удалось что-нибудь купить? – спросил Хольгер. Гедимин прикоснулся к оттопыренным карманам и забрался на заднее сидение, указав Лилит на место рядом с собой. Хольгер изумлённо мигнул.

– Эй!

– Лилит с нами, – сказал Гедимин. – Она – механик.

Хольгер повернулся к нему, две секунды пристально глядел ему в глаза, пожал плечами и резко отвернулся.

– Как знаешь.

– Представляю, что скажет Линкен, – криво ухмыльнулся Иджес. – С ним говорить будешь ты.

Гедимин молча кивнул. Лилит сидела смирно, разглядывая глайдер изнутри, но на последних словах повернулась к ремонтнику и выдохнула:

– Там ещё и Линкен?!

Сармат недовольно сощурился и тронул Хольгера за плечо.

– Летим к озеру.

На промокшее дно низины он спустился один, прикрывая ладонью фонарь, почти на ощупь. Этот путь давно не вызывал у него затруднений. Через десять минут он вернулся в глайдер, держа в руках шар защитного поля, завёрнутый в ветошь. Урановая скважина работала непрерывно; сегодня в сорбционном чане скопилось немного больше пятисот граммов окиси, оставалось просушить её и высыпать в приёмный бак обогатительного агрегата. Лилит покосилась на ком ветоши, на окаменевшее лицо Гедимина, и не сказала ни слова, только озадаченно мигнула.

«Лифэн» летел дальше, с отключённым координатором, без бортовых огней, на десять метров выше верхушек деревьев. Выглянув за борт, Гедимин видел только разноуровневую черноту. Серебристая полоска мелькнула вдоль кормы, и глайдер развернулся, ныряя в широкий просвет. Там, над расходящейся сетью узких глубоких оврагов, деревья не вырастали такими высокими. Хольгер включил прожектор и тут же выключил. Гедимин успел увидеть заваленную деревьями глыбу на дне оврага – просто нагромождение камней и упавших стволов, прикрытое остатками растительности. Не вся она пожелтела к зиме, некоторые вьющиеся побеги остались зелёными, и жёсткие колючие листья блестели, как отполированный металл.

– Садимся, – прошептал Гедимин. Как и всегда, на посадке ему было не по себе. Он знал, что Хольгер – хороший пилот, и его волнение не было связано со страхом, но сердцебиение всё равно учащалось, когда он приближался к разбитому кораблю. Почти так же сильно, как при виде черенковского свечения.

– Вот здесь?! – изумлённо прошептала Лилит, повернувшись к сармату. – Посреди леса, в куче миль от посёлка?!

– Километров, – буркнул Иджес, не оборачиваясь. – Говори по-сарматски.

– Это тоже не наша единица измерения, – напомнил Гедимин. – У нас нет своих. Sa tatzqa!

Он сам не понял, что имел в виду – «внимательность» или «готовность», и ему было уже не до языковых тонкостей – защитное поле перед глайдером раздвинуло свисающие маскировочные полотнища, и «Лифэн» проехался по тёмной палубе «Ската». Хольгер включил бортовые огни, и внутри наконец стало светло. Гедимин выбрался из глайдера, деловито осматриваясь по сторонам, и запоздало заметил прерывистый свет и тихое шипение остывающего металла – справа от него Линкен склонился над кожухом разбитой турбины и аккуратно резал уже ненужную деталь на куски, пригодные для переплавки. Увидев Гедимина, он выключил резак, выпрямился и радостно ухмыльнулся.

– Атомщик! Что добыл?

– Девяносто процентов нужного, – сармат опустил руку в карман и хотел что-то добавить, но его фразу прервал восхищённый вопль за спиной.

– Спрингер! Астероид мне в глотку, – тут спрингер! – Лилит забралась на лежащий в стороне кожух уцелевшей турбины и озиралась по сторонам, сверкая глазами. – Гедимин, мать твоя колба, где ты его взял?!

– A-ah-hasu, – выдохнул Линкен, поудобнее перехватив лучевой резак и шагнув вперёд. Его свободная рука судорожно шарила в карманах. Гедимин вцепился в неё так крепко, что по лицу Линкена пробежала дрожь. Он резко развернулся, и сармат перехватил второе его запястье, – он помнил недавнюю стычку у оврага и знал, что лучевой резак сквозь рёбра пройдёт без помех.

– Убери, – тихо сказал он, выкручивая Линкену руку. Он уже опасался, что переломает взрывнику кости, – но тот словно окаменел и по-прежнему крепко держал резак, пристально глядя Гедимину в глаза.

– Ты её позвал? – тихо спросил Линкен. Шрам на его лице дёрнулся.

– Она – механик, – отозвался Гедимин. – Убери резак. Она будет там же, где я.

Что-то пронеслось мимо его плеча, он, не вглядываясь, шарахнулся в сторону; Линкена пришлось выпустить. Перед изумлённо мигающими сарматами стояла Лилит с обломком ротора наперевес.

– Лиск! Положи эту дрянь, пока не огрёб! – она сердито сузила глаза. – Ещё сарматам не хватало друг друга резать! Гедимин, ты цел?

– Цел, – сармат запоздало почувствовал ноющую боль в ладони, но сейчас было не до неё. Он чуть сдвинулся в сторону, пристально наблюдая за Линкеном. Взрывник смотрел на Лилит. Его рука медленно разжалась, и резак выпал.

– Гедимин, – тихо сказал сармат, потирая шрам на щеке. – Она тебе очень тут нужна?

– Она тут будет, – ровным голосом ответил ремонтник.

– Как хочешь, – буркнул Линкен, подбирая резак и разворачиваясь к остаткам кожуха. Больше он не сказал ни слова и не двинулся с места, пока сарматы, приглушённо переговариваясь, зажигали фонари и распределяли работу. Гедимин со свёртком жёлтого кека зашёл в лабораторию и жестом позвал к себе Лилит.

– Ядро Юпитера! – выдохнула та, встав на пороге торпедного отсека и оглядевшись. – Вот где твоя нора… И всё цело?

– Можешь посмотреть на твэлы. Вон там бочки, – сармат указал на дальний конец коридора и повернул рубильник, приводя в действие один из нагревателей. Это маломощное устройство предназначалось для быстрой просушки всего, что нужно было высушить, – или входило, как элемент, в один из лабораторных нагревателей. Сейчас сармат хотел подготовить жёлтый кек к загрузке во фторирующий реактор, и лишняя вода ему была не нужна. Перемешивая просыхающее вещество – комки следовало разбить заблаговременно – он видел краем глаза, как в углу задрожали синеватые блики. Крышка поднялась ненадолго – вскоре свечение погасло.

– Дай мне работу, – попросила Лилит, встав рядом с Гедимином. – Что тут нужно делать?

– Работы много, – отозвался сармат, вынимая свёрток из просушивателя. – Я доработал плавильную печь. Мы собираем обломки для переплавки – медь, алюминий и сталь отдельно. Сырья уже много. Я покажу, что делать. Возьмёшь на себя плавильный цех.

– Цех, – хмыкнула Лилит, оглядываясь по сторонам. – Да, у вас тут целый завод. Это спрингер, верно? «Скат» – или его просто расплющило о землю?

– «Скат», – усмехнулся Гедимин, возвращая на место защитное поле. Сырьё было загружено, и можно было отвлечься от обогатительной установки и вернуться к кораблю. Он вышел из торпедного аппарата и указал самке на люк, ведущий в бывший зал управления. Кабели от РИТЭГов были протянуты туда; от них Гедимин запитал печь. Она была немного выше него и втрое шире. Теперь в зале осталось мало места, а оставшееся было заполнено металлоломом, разложенным по кучам. Мимо, не глядя на сарматов, прошёл Линкен, свалил на пол ещё одну груду обломков и вышел.

– Начнём с меди, – Гедимин подошёл к горке, накрытой ветошью. Деформированные медные полосы – остатки роторной обмотки, обрывки разнородных кабелей, выломанные в зале управления пластинки и щитки, – всё это уже не было пригодно в дело в своём первоначальном виде.

– Ага, вижу, – Лилит щёлкнула пальцем по скрученной медной полосе. – А что вы собираетесь делать с кораблём? Починить или разобрать?

– Как пойдёт, – отозвался Гедимин. «Целый завод,» – он еле заметно усмехнулся. «Не хватает синтезирующей установки. Производить свой фрил было бы неплохо. Сильно ускорило бы процесс.»

30 ноября 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Рабочий комбинезон пришлось вымазать оттаявшей грязью, и всё равно Гедимин недовольно щурился, представляя, как выглядит сверху для любого пролетающего мимо дрона или патруля охраны, – ярко-оранжевое пятно среди бурых стволов, зелёных хвойных веток и белой земли. Солнце зашло час назад, но ещё не окончательно стемнело – Гедимин видел каждый сучок на ветвях и без труда нашёл под тонким снежным покровом скважину. В этот раз окиси было меньше – с последнего изъятия прошло только пять циклов, но дожидаться шестого сармат не мог. Его ненадолго отпустили из ремонтного ангара, и времени не было почти ни на что. Не дожидаясь, пока стечёт щелочной раствор, сармат завернул мокрый ком в ветошь, а её – в защитное поле и развернул миниглайд в сторону оврагов.

В разрушенном корабле было темно и пусто, но уже у входа Гедимин услышал размеренное шипение испаряющейся воды и тихий гул насосов, наполняющих бортовые резервуары. На обшивке «Ската» лежал иней, но внутри было тепло – воздух, нагретый фторирующим реактором, после фильтрации не стравливался наружу, а разгонялся по кораблю. Сармат скинул капюшон, уже привычно огляделся по сторонам и, не зажигая фонарь, добрался до торпедного отсека. На пороге блестел красный отсвет – блик от подсветки над дозиметром; этого было достаточно, чтобы не промахнуться мимо люка.

Гедимин включил наручный фонарь – в такой просторной лаборатории было трудно ориентироваться на ощупь, а к подсветке он собирался повернуться спиной – и, выложив привезённое сырьё на просушку, подошёл к бочкам у дальней стены. Твэлы были на месте, и Гедимин до половины вынул один из них из воды и придирчиво осмотрел. Это были самые первые стержни, сделанные им; за прошедшие месяцы они не изменились, и сармат вернул их в бочку.

Уже полтора месяца каждый рабочий вечер Гедимина начинался с этого – короткий взгляд на готовые твэлы, загрузка нового сырья, осмотр обогатительных агрегатов, при необходимости – изъятие готового гексафторида. Сегодня необходимость была, и Гедимин, перекрыв вентили, быстро отвинтил заполненный баллон и прикрутил пустой. Установка снова зашипела – остывающий газ выпадал кристаллами, и сейчас у сармата в руках был почти килограмм остывшего твёрдого вещества. Чуть дальше вдоль стены, под куполом защитного поля, стоял герметично закрытый бак, а рядом – второй, с подсоединённой к нему трубкой, уходящей в стену. Там в нескольких баллонах накапливался водород – фторирующий реактор поставлял его непрерывно, а расходовался он раз в неделю, когда Гедимин решал перегнать обогащённый гексафторид в окись. И сегодня у него не было на это времени.

Тщательно выскоблив стенки баллона и ссыпав кристаллы в герметичный бак, он повернул вентиль и подождал, пока уровень раствора поднимется. Осадок выпадал быстро, но забирать его было некому – Гедимин никого не подпускал к лабораторному оборудованию. «Подождёт,» – решил сармат и, вернув все защитные поля на место, на ощупь выбрался из лаборатории. Тут же у входа зашелестел навес, и Гедимин прижался к стене, закрывая собой отсвет на краю люка. Прибывший, шумно вздохнув, включил наручный фонарь.

– Kemu! – он наткнулся на миниглайд Гедимина и зацепился за ремень, на долю секунды потеряв равновесие. Сармат хмыкнул. «Теперь и этот про размножение. Что такого ругательного в слове «спаривание»?»

– Эй! – он отодвинулся в сторону, когда яркий световой луч упёрся ему в лицо. Линкен облегчённо вздохнул и отвёл фонарь в сторону.

– Атомщик? Чего так рано?

– Вечером времени не будет, – ответил Гедимин. – Я бросил уран в аммиак. Без меня не доставайте. Сейчас закину шихту в печь. К вечеру доварится. Скажи Лилит, пусть закончит – я не знаю, увижу её или нет.

– Вот как, – Линкен, слегка сузив глаза, внимательно посмотрел на него. – Вечером ты не с нами? Куда собрался?

– В Лос-Аламос, – отозвался ремонтник. – Нужно делать проект. Ещё полгода, и меня оттуда выпустят. Но сначала…

Он выразительно хмыкнул. Линкен покивал и провёл пальцем по шраму на щеке – и это означало, что новость его не обрадовала.

– Это Основной проект? Показываешь, чему обучился? – взрывник проговорил это медленно, будто сведения о человеческой системе обучения всплывали с самого дна его памяти. – К кому тебя прикрепили? К твоему Конару?

– Нет, – качнул головой Гедимин. – Конар не работает со студентами. А было бы неплохо. А меня отправили к профессору Андреа Руис. Я, как она выразилась, «особый случай» – ни разу не посещал занятия лично и не смогу выбраться в Лос-Аламос до самого конца. Таких поручают ей.

– Самка? – недовольно сощурился Линкен.

– Учёный, – буркнул ремонтник. – Специалист по дрейфующим станциям. Буду делать проект атмосферной платформы на Сатурне. Люди проектируют странные сооружения. Интересно, соберутся ли строить.

Линкен фыркнул.

– Макаки ничего не строят. Для этого у них есть мы. Самка-учёный? Тебе тяжело придётся. Они въедливые, как Ассархаддон. Смотри, не отправься на опыты.

Гедимин удивлённо мигнул.

– Ты что-то знаешь об Ассархаддоне? Кроме того, что…

– Слухи, атомщик. Ничего, кроме слухов, – покачал головой Линкен – как показалось ремонтнику, слишком поспешно. – Знаешь, я тоже кое-что закончил. Саргон хотел, чтобы на Марсе был университет. Зазывал мака… человеческих преподавателей. Интересное занятие, но голова быстро пухнет. Профессора из меня не вышло. А ты, похоже, справишься.

Гедимин мигнул ещё раз, озадаченно посмотрел на Линкена, – тот задумчиво усмехался каким-то воспоминаниям.

– На кого ты учился?

Линкен мигнул и провёл пальцем по шраму; его взгляд прояснился.

– Сейчас это ничего не значит, – он ухмыльнулся и потёр руки, с преувеличенной деловитостью оглядываясь по сторонам. – Значит, займёшься печью? Хорошее дело. Я пойду ровнять хвост. Соберу немного стали для бортов. Как думаешь, удастся выровнять складку на правом?

Гедимин покачал головой.

– Я бы не взялся. Снаружи нужны стяжки для прочности. Внутри складку лучше не трогать.

– Как знаешь, – кивнул Линкен. Он пошёл к хвостовой части «Ската», и Гедимин, загружая сырьё в печь, долго слышал, как скрежещет сгибаемый металл. «Ещё центнер шихты,» – подумал сармат, окинув оценивающим взглядом груду обломков, не поместившихся в печь. «Достаточно, чтобы стянуть борта. Поставить пластины с двух сторон, залить фрилом, – для герметичности хватит…»

25 декабря 50 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«И вам счастливого Рождества, коллега. В следующем году, вполне возможно, мы встретимся на кафедре. Я буду настаивать, чтобы вас приняли в магистратуру. В ваших способностях уже никто не сомневается, единственная сложность может возникнуть из-за всем нам известного закона. Впрочем, сейчас не следует из-за этого переживать. У вас впереди серьёзное испытание. Я бы многое отдал, чтобы взглянуть на атмосферные станции Сатурна своими глазами. К сожалению, этот проект едва ли будет осуществлён…»