Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 121 (всего у книги 158 страниц)

Глава 56

20 мая 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Завтра в 06–00, ГВГК» – короткое сообщение пришло на смарт Гедимина, и по гудку рации и хмыканию Константина он понял, что адресатом был не только он.

– Чего-чего? – Айрон заглянул в экран и озадаченно посмотрел на ремонтника.

– Главный вход главного корпуса, – отозвался тот. – Завтра приступаем к плановому останову. А плана я до сих пор не видел.

– Да нет, план на месте, – пробормотал Константин, нажимая клавиши. – Тут ещё вложение. Видимо, тебе его не прислали. Сейчас распечатаю.

Командир «научников» был хмур и сосредоточен, и его глаза периодически темнели. Себя Гедимин со стороны не видел, но волнение временами одолевало и его. Это был первый плановый останов реактора за всё время существования «Полярной Звезды»… и за всю жизнь Гедимина.

– Читай, – командир протянул ему лист, покрытый мелкими строчками. – Интересно, что главным специалистом назначен ты, а я на подхвате. Насколько помню, раньше ты реакторы не останавливал.

– У меня мало опыта, – отозвался Гедимин, недоверчиво глядя на верхние строки. «Так и есть. Останов провожу я. Зачем Фюльбер это сделал?»

– Именно об этом я и говорю, – недовольно сощурился Константин. – Чем руководствуется Мартинес? При всех твоих теоретических познаниях и неплохой интуиции – оператор АЭС из тебя такой же, как из меня – адмирал космофлота.

Гедимин поймал испуганный взгляд из угла и огляделся по сторонам. Все сарматы, которые до этого разговора занимались своими делами, оставили их, замолчали и уставились на «атомщиков».

– Мартинес разбирается в инженерах, – пробормотал Иджес. – Ты же знаешь, как и что делать, верно? Ничего там не взорвётся?

– Это плановая операция. Взрываться нечему, – буркнул Гедимин, вместе с распечаткой пересаживаясь к верстаку. Константин сел за телекомп и углубился в текст. Ремонтник смерил его долгим задумчивым взглядом. «Если что, поможет или отвернётся?..»

Сегодня станция работала в обычном режиме, но вокруг главного корпуса уже собирались дополнительные отряды охраны, расставлялись ограждения из жёлтых лент, а на территории мелькали незнакомые пассажирские глайдеры. Иджес, в обед выбравшийся из ангара за едой, даже увидел рядом с одним из них Фюльбера в тяжёлом экзоскелете, но сунуться к нему с вопросами не решился.

– Завтра с утра мы здесь одни, – сказал он, уже в третий раз за полчаса обеденного перерыва поднимаясь с места и проходя от стены к стене. – Гедимин, что ты там читаешь?

Инструкции по обращению с реакторами были отпечатаны в мозгу ремонтника прочнее, чем опознавательное клеймо на лобной кости, повторять их не было необходимости – но отвлечься было надо, и сармат, ненадолго заглянув на сайт Лос-Аламоса, открыл почту в надежде на новые письма. Одно сообщение пришло от Крониона – мутант забрался куда-то вглубь Африканских территорий, и Гедимин не был уверен, что эта местность населена сарматами или хоть как-то к ним относится. Из кратких обмолвок следовало, что он там не один, и что их группа занята вирусологией; в подробности мутант не вдавался. «Тоже учёный,» – одобрительно хмыкнул Гедимин, дочитав до конца.

«Доброго дня, коллега! Держу за вас скрещенные пальцы,» – Герберт Конар вышел на связь точно в ожидаемое время; последнее время он был осторожен в высказываниях, и цензура не задерживала письма «на перевалочной базе на Амальтее». «Опыт подсказывает мне, что чем больше вы доверитесь автоматике, и чем меньше будете вмешиваться лично, тем быстрее и проще всё пройдёт. Тем не менее – понимаю ваше беспокойство и жду отчёта. Мне всегда нравилась ваша увлечённость.»

«Останов – мелочь. Вот запуск…» – Гедимин снова вспомнил инструкции, с трудом отвлёкся от них и вернулся к письму.

«Некоторые люди за пределами Канадских территорий тоже проявляют увлечённость. Жаль, что им не удалось направить её в мирное русло. В лаборатории радиобиологов случилось очень неприятное происшествие; боюсь, нанесённый ущерб не покроют никакие штрафы. Вы помните коллегу Штиберна и его «бессмертных» крыс? Опыты с ирренцием и его влиянием на грызунов продолжались до последнего дня. Штиберн получил десять поколений крыс с частичным иммунитетом к омикрон-излучению – и даже к сверхмалым дозам ирренция, причём с каждым поколением эта устойчивость возрастала. Он как раз заканчивал четвёртую статью и ждал разрешения на опыты с собаками, когда охрана утратила бдительность. Разумеется, студенты… посторонних в Лос-Аламосе немного, а постоянный персонал проверяют на отсутствие психических отклонений. Эти люди называют себя защитниками живой природы; хотел бы я знать, при чём тут крысы коллеги Штиберна, – но они, по мнению «защитников», как раз в защите нуждались. Ночью эти полоумные пробрались в виварий и открыли клетки. Уйти им, конечно, не удалось – все трое сейчас под арестом, ждут суда – но тысяча семьсот сорок девять крыс разбежались по всему зданию. Откуда я знаю точное число? Коллега Штиберн повторил его раз десять, пока лаборанты и сочувствующие ловили грызунов. Я порывался принять участие, но до кота-крысолова мне очень далеко. На сегодняшний день шесть сотен однозначно мертвы, четыреста тридцать три возвращены в виварий, остальных постепенно будут находить в канализации, вентиляции и на задворках Лос-Аламоса, Спрингера и Альбукерке. Практически уверен, что ни одно из животных не выживет. Расстроены мы все, в особенности коллега Штиберн и его лаборанты. Восстанавливать утраченный материал придётся минимум полгода.»

– Вот безмозглые мартышки! – Иджес, читающий письмо через плечо Гедимина, выразительно щёлкнул языком. – А чего они этим добиться-то хотели? Ты понял?

Сармат пожал плечами.

– Традиции макак… – пробормотал он, пролистывая страницу. – Никогда не понимал их.

«Штиберн настаивает на оповещении жителей – так можно будет спасти хотя бы часть крыс. Этих животных легко узнать – они в полтора раза крупнее диких сородичей, и их шерсть тёмно-бурая. Люди могли бы выявлять их и – по крайней мере – не соприкасаться с ними. В их костях могут сохраняться следы ирренция; эти животные опасны и в живом, и в мёртвом виде, и плохо то, что они приучены к людям, не боятся их и вполне могут стянуться к жилым домам – в поисках еды или общения.

Безопасники против официального оповещения – считают, что это вызовет панику, а время, как считает Штиберн, уже утеряно. Скорее всего, животные погибнут там, где мы даже не сможем найти их останки. Маловероятно, что кто-то из них пересечёт Атлантис и доберётся до Атабаски, но всё же – если обнаружите такое животное, поместите его в контейнер и сообщите мне.»

Гедимин, Айрон и Иджес переглянулись.

– Не видел я здесь таких крыс, – сказал механик. – Вообще никаких крыс не видел. Зверьё нас избегает. А вот интересно… крысы от ирренция растут. Если я съем ирренций, я стану больше тебя, Гедимин? А если накормить Айрона?

Константин, по своей привычке подошедший неслышно и вставший за спиной Гедимина, устало вздохнул.

– Так и знал, что этим кончится. Стоит отвернуться – и опасный радиоактивный реагент уже тянут в рот. Атомщик, займи свою банду хоть каким-нибудь делом! Мне надо готовиться к работе с реактором.

01 июня 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Рядом с массивным люком, ведущим к щиту управления первым энергоблоком, висели в воздухе два маленьких круглых дрона – обычные летающие камеры, только покрытые свинцовой бронёй. «Зачем это сделали?» – рассеянно думал Гедимин, ненадолго отвлёкшийся от монитора с показателями. «При неэкранированных камерах смысла в такой защите нет.»

Дроны повисли там неделю назад – и с тех пор не сместились ни на сантиметр в сторону, только проворачивались на месте, снимая различные участки зала управления. Одна из камер постоянно была направлена на мониторы – кто-то на большом расстоянии от станции следил за реактором. Гедимин хорошо понимал его – он сам с трудом отрывался от наблюдений.

– Держится, – сказал он, ещё раз сверив показатели, и повернулся к Константину. Тот кивнул.

– Уже сутки. Пора сворачиваться. Айзек, я сдаю пост. Гедимин?

– Я сдаю пост, – повторил ремонтник, поднимаясь на ноги.

– Принимаю, – штатный оператор занял его место. Айзек не спешил подойти к щиту управления, и Константин не вставал, выжидающе глядя на него.

– Турбины, – промямлил Айзек, кивнув на щит. – Пока вы с Гедимином здесь, можно было бы запустить турбины.

– Запускайте, – отозвался Константин. – Не вижу проблемы. Критика достигнута, реактор выровнялся, двадцать четыре часа прошло. Запускайтесь и работайте. Гедимин?

Сармат стоял у щита управления и смотрел на переключатели.

– Будет лучше, если вы их запустите, – Айзек уткнулся взглядом в пол. Константин пожал плечами и поднялся с места, жестом подзывая третьего оператора.

– Не вижу в этом смысла. Нас позвали сюда из-за реактора, а не из-за примитивного парового агрегата. С этими механизмами макаки успешно работают уже пятьсот лет. Гедимин, хватит терять время. Я сообщил, что мы закончили, охрана ждёт.

Уже у двери Гедимин в последний раз оглянулся на мониторы. Реактор достиг критичности сутки назад и с тех пор из неё не выходил, работа была закончена, и можно было вернуться в научный центр, – но сармату не слишком хотелось туда возвращаться.

– Чем я не подхожу для работы на АЭС?! – пробормотал он, сердито щурясь на машинный зал. Из агрегатов работали только два относящихся ко второму энергоблоку; пока сарматы спускались по лестнице, раздался гудок – сигнал, предупреждающий о скором запуске ещё двух турбин. Сармат одобрительно кивнул и снова оглянулся на зал управления, – очевидно, Айзек не стал тянуть с началом работы.

– Не могу понять, почему тебя сюда так тянет, – отозвался Константин. Ближайшая турбина, разгоняясь, зашумела, и сарматы вынужденно замолчали. Гедимин предпочёл бы свернуть в боковой коридор, подальше от грохота, и выйти через аварийные ворота, но охрана ждала у главного входа, и все запасные были перекрыты.

Первую пару экзоскелетчиков сарматы обнаружили сразу за дверью машинного зала. Двое «Рузвельтов» стояли там, подпирая притащенную откуда-то рамку дозконтроля. Схватив Гедимина за плечо, один из охранников протолкнул его под аркой и ткнул ему в лицо переносным дозиметром.

– Этот чистый!

– Гедимин Кет, – второй охранник щёлкнул выключателем считывающего устройства. – Давай второго!

Ремонтник сердито сощурился. Ему хотелось потереть плечо, помятое стальной «клешнёй», но он не хотел показывать слабость.

– С дозиметром работают не так, – буркнул он, направляясь к следующей двери. Она была приоткрыта, и из-за створок виднелась часть обшивки третьего «Рузвельта». На выходе стояла вторая пара охранников.

– Эй! Это тески-атомщики, – сказал один из них, посветив на Гедимина считывателем. – Они запускают реактор.

– Руками? – недоверчиво спросил второй.

– Ну да. И поэтому они такие здоровенные. Мелюзга тут не справится, – первый хихикнул и хлопнул Гедимина по плечу «клешнёй». Сармат удержался на ногах, но про себя отметил, что на лопатке будет кровоподтёк.

– Ну что, всё работает? Не взорвётся? – спросил охранник. – Это он загудел, да?

Гедимин сердито сощурился.

– Спроси у Мартинеса, – посоветовал он, выворачиваясь из-под руки экзоскелетчика. Впереди было ещё две арки, как минимум одна пара охранников и множество дурацких вопросов.

– А там, наверное, специальные большие кнопки под толстые пальцы? Верно? – пятый охранник потыкал молчаливого сармата в плечо. – Или нет… Вы же тески, верно? Вам до радиации нет дела. Вы таскаете стержни вручную. Тяжёлые?

– Никто не таскает стержни вручную, – буркнул Гедимин, отходя в сторону; он бы пошёл дальше, но охранники ещё не обыскали Константина. – Есть комиксы про АЭС. Найди и посмотри картинки.

Охранник хохотнул в респиратор.

– А ты, теск, учился по комиксам? Не бывает тесков-инженеров, верно? Кто тебе это налепил? – он ткнул «клешнёй» в нашивки на груди Гедимина.

– Они не учатся. Их делают готовыми, – сказал второй «броненосец». – Выходят из пробирок и сразу берут лопату. Или бластер. А учиться им незачем – и они не умеют. Эй, тески! А что вы сделали бы, если бы реактор взорвался?

…Это была последняя проверка, сразу перед выходом на улицу. Гедимин уже молчал и только устало щурился, услышав очередную реплику из экзоскелета. Сегодня на охранников напала странная общительность – всё, что он понял из происходящего. «Кажется, это они называют юмором,» – думал он. «Какая-то очередная традиция…»

– Эй, теск! – охранник, не добившись от него ни слова, больно ткнул его в грудь. – Так что там с реактором? Мы не взорвёмся?

– Реактор в критическом состоянии, – отозвался сармат, глядя в тёмный монитор. Глаз охранника он не видел из-за конструкции экзоскелета, и это сильно раздражало его.

– В к-каком? – странно запнувшись, спросил «броненосец». – Что ты сказал?

– В критическом, – повторил сармат, недовольно щурясь, и добавил:

– Вторые сутки.

«Рузвельт» отдёрнул «клешню» от его плеча – так резко, словно внутри экзоскелета закоротило кабеля. Охранник шагнул назад, развернулся к товарищу и испустил странный хрюкающий звук. Второй «броненосец» схватился за смарт. Гедимин смотрел на них, удивлённо мигая, и стоял бы так дальше, но Константин крепко взял его за руку и утащил к ангарам. Он шёл быстро, почти бегом, и еле слышно бормотал что-то сердитое. Гедимин мигнул ещё раз, высвободил руку и развернулся к нему.

– Ты чего?

Над притихшей площадью взвыла сирена. Константин коротко ткнул Гедимина кулаком под рёбра – не с размаху, но болезненно. Тот мигнул.

– Ты сам понял, что ему сказал? – тихо спросил северянин.

– Он спросил – я ответил, – буркнул ремонтник. – Что не так?

– «Критическое состояние», – медленно проговорил Константин. – Что именно означает это сочетание для двенадцати миллиардов землян, не считая горстки высокоучёных атомщиков?

Гедимин задумался на секунду – и растерянно замигал. Сирена не умолкала; к ней присоединились ещё несколько, над главным постом охраны ожила громкая связь, но говорил по ней кто-то с очень неразборчивой речью.

– Теперь тут будет очень весело, – Константин снова ткнул ремонтника под рёбра. – Спасибо, атомщик!

Гедимин пожал плечами, прислушался к вою сирены и едва заметно усмехнулся.

– Пусть макаки побегают. Давно могли бы выучить пару терминов.

До научного центра они добрались за считанные секунды, и только когда коридор вывел их на лестницу к нижнему ярусу, Гедимин широко ухмыльнулся.

– Глаза светятся, – покачал головой Константин. – Будто сделал что-то полезное.

Сарматы ждали их; с порога Гедимин увидел мигающую красную лампочку на стене – сигнал тревоги распространялся и на подземный ангар.

– Что там?

– Yat ajesqa?

Иджес и Линкен задали вопросы одновременно. Хольгер молча посмотрел Гедимину в глаза; он выглядел самым спокойным из шестёрки сарматов, но веки едва заметно дрожали.

– Yi» jesqa, – ухмыльнулся ремонтник. – Всё работает. Оба реактора.

Линкен облегчённо вздохнул.

– Хорошо! А что тогда воет?

– Ложная тревога, – ответил Гедимин и подался в сторону – в третий раз Константин не дотянулся до его подрёберья.

– Атомщик смешно пошутил над охраной, – проворчал северянин, отключая мигающую лампу. – Он говорил о рабочем состоянии реактора, они решили, что всё сейчас взорвётся. Когда они найдут кого-нибудь образованного, Гедимину светит неделя карцера. За выдающееся остроумие.

Линкен мигнул, открыл рот, чтобы что-то сказать, – и согнулся пополам в приступе хохота. Гедимин шагнул к нему – внезапный припадок выглядел так странно и непривычно, что сармат решил, что нужна помощь – но взрывник слабо отмахнулся и сел на пол, уткнувшись лбом в ладони.

– Критическое состояние, да? Я запомнил, видишь?

– Это хорошо, – ремонтник осторожно похлопал его по плечу – он не был уверен, что Линкен в себе.

– Тот, кто придёт тебя расстреливать, не проживёт и секунды, – внезапно посерьёзнев, сказал взрывник и выразительным жестом сунул руку в карман. – Константин, ты можешь выглянуть наружу? Что там?

– Сирена воет… а, замолчала, – сармат переключился на внешние мониторы; подвешенная под крышей камера плохо передавала звук, но кое-что понять было можно. – Громкая связь… Нет, ничего не расслышать. Сирены больше нет. Не вижу охранников на ближайшем посту… а, вот они возвращаются. Похоже, кто-то объяснил им шутку. Они машут руками и кричат.

Сарматы переглянулись.

– Интересно, кого они разбудили своей сиреной, – еле слышно пробормотал Хольгер. – Если я не ошибаюсь…

В кармане Гедимина загудела рация.

– Мсьё инженер, – голос Фюльбера был сух и раздражён, – прошу повторить дословно – что именно вы сказали охраннику на выходе?

Гедимин повторил; сарматы, вздыхая и расстроенно переглядываясь, разошлись по лаборатории.

– Понятно, – ответил Фюльбер. – Видимо, удержаться было очень трудно. Охранники предупреждены, что за самоуправство будут сурово наказаны, но я советую вам выходить со станции осторожно.

– Я ничего не сделал, – буркнул Гедимин.

– И это я понимаю тоже, – вздохнул «менеджер по персоналу». – За работу на реакторе вы получите премию. Ваши действия одобрены… Но от подобных шуток с посторонними впредь воздерживайтесь.

Рация отключилась.

– Фюльбер! – Линкен вздохнул. – Да, кто ещё… Но шутка была хороша. Что скажешь, Константин?

– Скажу – хватит шуток на сегодня, – хмуро отозвался командир. – Гедимин, иди работать. Хотя бы облучатель проверь.

…Охранники на постах смотрели на сарматов угрюмо – особенно тот, у кого был считыватель, и его товарищи, увидевшие на экране имя Гедимина – но никто не двинулся с места, когда «научники» проходили мимо. Станция успокоилась. Ремонтник, выйдя за ворота, оглянулся на неё в последний раз, – реакторы скрылись за оградой, но градирни ещё были видны – и едва заметно усмехнулся.

…Айзек шёл навстречу по коридору, чуть позади него тяжело шагал Бьорк. Гедимин мимолётно удивился, что оператор не спит – обычно сарматы старались выспаться непосредственно перед сменой – и подался к стене, чтобы пропустить его.

– Куда это вы? – удивлённо спросил Иджес.

– Недалеко, – сквозь зубы ответил Айзек и, остановившись перед Гедимином, ударил его кулаком в лицо. Удар вышел несильным; от изумления сармат даже не попытался ответить – только ошарашенно мигнул и потрогал ушибленное место.

– Знаешь, что было на станции после твоей шуточки? – спросил Айзек, отступая на шаг, под защиту Бьорка. Гедимин мигнул ещё раз.

– Думаешь, я специально? – хмуро спросил он, потирая скулу. Айзек презрительно фыркнул и, не оглядываясь, прошёл мимо. Следом, подозрительно оглядываясь, протопал Бьорк. Гедимин переглянулся с Иджесом – тот изумлённо мигал.

– Уран и торий! Ты это видел?! Он же на пальцы встал – иначе не дотягивался!

– Значит, было надо, – буркнул Гедимин. Больше всего ему хотелось ущипнуть себя – проверить происходящее на реальность. Едва заметной и уже испарившейся боли от удара для этого было явно недостаточно.

– Повезло ему, что ты не ответил, – заключил Иджес.

04 июня 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Вечером, выбираясь из «Новы», Гедимин видел у дороги, там, где сарматы обычно дожидались попутного глайдера, скопление дорожной техники и полупустой прицеп с пластами термофрила; когда он возвращался с вечернего купания, прицепа уже не было, но машины ещё шумели, и сармат обошёл их стороной, не приглядываясь к дороге. Результаты ночной работы он оценил с утра, когда вышел с завода на протянувшуюся вдоль обочины платформу полуметровой высоты, с поребриками, разметкой и табличкой с расписанием.

– Интересно, – хмыкнул Хольгер, оглядевшись по сторонам и тронув пальцем едва заметный символ «Вестингауза» в углу таблички. – Немного благоустройства?

– А на той стороне, разумеется, всё по-прежнему, – проворчал Иджес, кивая в сторону станции. – Снова прыгать по прицепам и залезать под грузовики.

– С высокой платформы филкам удобнее подниматься на глайдер, – сказал Гедимин, оглядываясь в поисках Айрона. Сегодня ожидалась выгрузка очередной урано-ирренциевой сферы, лаборант с вечера получил немного теории на изучение, – ремонтник надеялся, что за ночь её удалось переварить.

– И так справлялись, – фыркнул Линкен.

Мимо проехал крытый фургон с запасами пищи. За ним обычно появлялись глайдеры с открытыми прицепами, но сегодня их не было видно, как Гедимин ни выглядывал с платформы. С Шахтёрского аэродрома медленно выбиралось что-то, больше похожее на пассажирский глайдер с приезжими с материка.

– Приближается, – Хольгер тоже заметил транспорт. – И ещё два идут следом. Интересно, кто там, и куда он собрался.

– Отойди от края, – буркнул Линкен. – Макаки без охраны не ездят.

Глайдер между тем набирал скорость, чтобы снова сбросить её перед платформой. Это был странный транспорт – со слишком высокой крышей, очень длинный, сцепленный из двух частей, с несколькими раздвижными люками, предназначенными явно не для людей – людям хватило бы и меньшей высоты. Борта были раскрашены в цвета «Вестингауза».

Транспорт остановился, открывая люки. Внутри было пусто – ни приезжих с материка, ни охранников. Водитель-сармат выглянул из кабины и нетерпеливо помахал рукой.

– «На борт»? – удивлённо мигнул Хольгер. – Это приехало за нами? Очень интересно…

Его аккуратно отодвинули в сторону – рабочие со станции уже забирались в глайдер. Транспорт громко загудел. Гедимин, выловив растерянного Айрона из толпы, поднялся на борт и пробился к иллюминатору. Они были вдоль каждого борта – вытянутые в высоту, такие, что смотреть в них мог и филк, и обычный сармат. Под ними приделали поручни, ещё два проложили по потолку, но плотность загрузки и так не позволила бы пассажирам упасть.

– Не знаю, зачем это макакам, – пробормотал Линкен, разглядывая ту часть глайдера, которая была видна – она быстро уменьшалась по мере заполнения. – Но тут, по крайней мере, есть крыша и борта.

– Кто-то потратился на пассажирские глайдеры, – хмыкнул Константин, пробираясь к своим сарматам и проталкивая перед собой лаборанта. – На второй год работы станции.

Все три глайдера Гедимин смог рассмотреть на конечной остановке, перед воротами АЭС, после высадки на новую высокую платформу. Спуск вёл прямо на пропускной пункт, в обход въезда для грузовых глайдеров. Транспорты разгружались по очереди – каждый из них был настолько длинным, что двум одновременно не хватало места.

– Ну, как тебе глайдер? – Иджес ткнул задумавшегося сармата в бок. – Доехали как мартышки!

– Я видел в фильме – в транспорте бывают ещё и сидячие места, – отозвался Гедимин. Иджес фыркнул.

– Напиши Фюльберу, пускай сделает!

Линкен, хмуро посмотрев на него, провёл пальцем по шраму. Иджес под его взглядом озадаченно мигнул и на всякий случай придвинулся к Гедимину.

– А тебе что не по нутру?

– Слишком уж они… подлизываются, – медленно проговорил Линкен, кивнув в сторону поста охраны – на ближайших людей, которые были в поле зрения. – Чего хотят? Работать на них нам и так пришлось бы.

– Они сделали нам удобно, – пожал плечами Хольгер. – Не вижу в этом ничего плохого.

Линкен резко выдохнул и развернулся к нему.

– Нам? Для нас они не пошевелились бы! Им опять что-то нужно. Чего ещё они захотят за свои подачки?!

Гедимин пожал плечами и шагнул к воротам.

– Идём уже. Работы много.

…Константин выглянул в коридор и жестами показал Гедимину, что сфера уже в дробилке, и Айрон возвращается. Лаборант появился через полминуты, с ног до головы завёрнутый в защитное поле; к экранирующей оболочке не мог прилипнуть ни один атом ирренция, но всё же Айрон держал руки на весу и старался ни к чему не прикасаться. «Можешь трогать,» – жестами сказал ему Гедимин. Лаборант неуверенно усмехнулся, но руки оставил на весу, только слегка опустил их.

«Он правильно делает,» – сказал Константин и подошёл к воротам. «На дезактивацию, оба.»

… – Уже привык к весу урана? – спросил Гедимин, возвращаясь из душевой на нижний ярус.

– Я могу его нести, – кивнул Айрон, рассматривая свои руки. – А шрамы скоро появятся?

Гедимин мигнул.

– Ничего не будет.

– Даже если я буду работать с этими сферами ещё десять лет? – лаборант недоверчиво покосился на него.

– Поле защищает, – нехотя ответил Гедимин. – Ты читал теорию? Вообще не понимаю, чему вас учат.

Он хотел повернуть в лабораторию, но сквозь приоткрытые двери услышал сердитый голос Линкена – взрывник снова рассуждал о «мартышечьих подачках». Гедимин недовольно сощурился – на его памяти эти споры ни разу не привели ни к чему хорошему.

– Опять Саргон? – донёсся из-за двери раздражённый голос Хольгера. – Помню я, что он «готов был дать» сарматам! До сих пор шрамы на рёбрах…

– Сдох давно твой Саргон, – скрипнул зубами Гедимин, вспомнив неисправные истребители. Мёртвый пилот с раздробленными ногами тоже всплыл в памяти, и ремонтнику с трудом удалось от него отделаться, резко свернув в хранилище. Когда ворота закрылись, а голоса спорщиков затихли, мысли сразу потекли по другому руслу. Гедимин мельком взглянул на урановую сферу – процесс только начался, и мешать ему не следовало – и подошёл к облучателю. Обойдя его со всех сторон, сармат растерянно хмыкнул и жестом подозвал Айрона.

– Вспышек стало больше, – заметил тот, потыкав пальцем в защитный экран. – Весь ряд тяжёлых металлов светится ярче. Особенно свинец.

– Сходи за анализатором, – попросил Гедимин, направляя на себя генератор защитного поля. Это была «Оджи» – второй образец в мире, усиленный капсулой с ирренцием (ещё полграмма пришлось извлечь из-под урановой сферы, ослабив синтезирующее излучение, но генератор был нужнее).

Лаборант вернулся быстро, принеся с собой обрывок ругательства на сарматском языке, – Линкен, как и следовало ожидать, с течением спора не успокоился, а распалился ещё сильнее. «Закончу здесь и пойду унимать его,» – подумал Гедимин, забирая у филка анализатор и прикасаясь к защитному экрану напротив образца оловянной фольги. Побочных вспышек рядом с ним было немного – меньше, чем перед свинцовой пластиной – но они появились, и сармат понимал, что это означает.

Он уже погрузил манипулятор в защитное поле и почти дотянулся до образца, когда что-то заставило его скосить глаз в сторону. Там стоял Айрон и немигающим взглядом смотрел ему под руки, на полупрозрачный купол и уходящий под него манипулятор. Сармат убрал ладонь с устройства и повернулся к лаборанту.

«Иди сюда. Будешь извлекать образцы. Я их проверю.»

Айрон изумлённо мигнул и осторожно приблизился на шаг.

«Защита!» – резким жестом напомнил ремонтник. Лаборант испуганно закивал и потянулся к «арктусу».

«Можно?» – спросил он минутой позже, когда Гедимин уступил ему место у манипулятора и сам встал рядом с анализатором в руке.

«Работай,» – разрешил сармат; с прибором жестикулировать было неудобно. Айрон ещё раз недоверчиво оглянулся на него, но взялся за рукоятку и повёл манипулятор вниз.

…«То же, что было со свинцом,» – довольно кивнул Гедимин, увидев показания сигма-анализатора. Излучение нашло в оловянной и серебряной фольге микроскопические скопления ирренция – считанные группы атомов внутри «материнского» металла, чуть больше в олове, чуть меньше в серебре. «Откуда он, всё-таки, берёт недостающую массу?» – Гедимин уже начинал привыкать к недоумению, но не мог не задавать себе этот вопрос. Свинцовая пластина тоже не подвела его – как и ожидалось, ирренция в ней стало больше – на считанные атомы, но всё же не было сомнений, что синтез идёт, оставалось только собрать данные и выяснить его скорость.

Айрон ждал, когда Гедимин вернёт ему пластины, и даже не пытался заглянуть в анализатор. Ремонтнику показалось даже, что филк немного напуган. С успокаивающим жестом Гедимин протянул ему образец свинца. Вернуть всё на место и продолжать наблюдения, – всё, что сармат сейчас мог сделать. Статистика по примесям – возможным продуктам синтеза или распада – собиралась медленно, над данными с каждой проверки Гедимин сидел по нескольку дней, – ирренций вёл себя слишком странно, а у сармата было недостаточно опыта. «Собрать всё это – и в Лос-Аламос,» – думал он, глядя на примитивный облучатель и не менее простую синтезирующую сферу. «Может, там уже знают, в чём дело. Попробую передать Герберту новые данные. Может, будет польза.»

… – Как думаешь, какой образец следующий? – Айрон, взволнованный недавней работой, не замолкал даже в душевой, под дезактивирущим раствором.

– Медь, затем – железо, – без тени сомнения ответил Гедимин. – Почему – не спрашивай. Сам хотел бы знать.

– Я… тьфу!.. не думал, что ты доверишь мне работать с образцами, – лаборант случайно набрал в рот раствора, но и это не заставило его замолчать. – Ты никого к ним не подпускал.

– Тебе не нравилась моя спина, – хмуро отозвался ремонтник. – Теперь будешь смотреть на образцы. Ты наблюдательный. Следи за вспышками. Если появятся – проведём проверку сразу же.

Айрон мигнул.

– Проведём, – закивал он. – Если есть вспышки, должен быть и ирренций, и ждать тогда нечего… А про твою спину я ничего не говорил. Может, это Линкен сказал?..

04 августа 45 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Семь граммов и двести три миллиграмма, – объявил Константин, медленно и осторожно снимая образец ирренция с весов. Взвешивался он вместе с защитным полем, взяться за него можно было только тонким пинцетом, чтобы крупица металла не закатилась под ноготь или в складку перчатки, и Константин передавал его Гедимину очень неохотно, с неодобрением глядя, как ремонтник неуклюже держит захват. Сейчас Гедимин не спешил забрать готовый слиток, но и у печи, где готовилась к прессовке урановая окись, его тоже не было. Он сидел у верстака, увлечённо над чем-то склонившись; конструкция выглядела примитивно и ненадёжно, но ему нравилось.

– Что там у тебя? – спросил командир, подойдя к нему. Остальные сарматы – даже Хольгер, который до этого момента выглядел очень занятым – подошли следом. Гедимин подавил желание прикрыть конструкцию ладонью, только сердито сощурился.

– Обсидиановый экран, – ответил он.

– Зачем? – Константин подошёл ближе и протянул руку к конструкции. Гедимин отодвинул хрупкое сооружение в сторону (хотя предпочёл бы отодвинуть командира).

– Для ускорения синтеза, – пояснил сармат. – Поставлю под сферу.

– Лучше некуда, – пробормотал Константин, разглядывая экран. – Уже нашёл обсидиан и всё собрал… Я что, давал разрешение на ускорение синтеза? Или, может, ты приносил мне обоснование… вот этого вот?

Гедимин ударил его по руке и прикрыл конструкцию ладонью. Возможно, тычок чужого пальца она выдержала бы, но сармат не для того шлифовал обсидиановые линзы, чтобы позволить их ощупывать.