Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 124 (всего у книги 158 страниц)

Сармат задумался. В памяти всплывали нелепые, заведомо нерабочие механизмы, традиционный бред во всём, что касалось атомной энергии, большое, но предельно бесполезное оружие… на чём герои фильмов спали, и были ли там вообще герои, Гедимин вспомнить не смог.

– У свободных граждан для сна есть кровати, – со вздохом сообщил Кенен. – Вот такие рамы на ножках. В основном их делают из фрила и металла. Ты сумеешь сделать такую же?

Он протянул Гедимину распечатку фотографии. Сармат внимательно осмотрел конструкцию и пожал плечами.

– Ничего сложного. Можешь сам сделать.

Кенен испуганно мигнул и замотал головой, но на третьем качании остановился и ухмыльнулся.

– Шутки у тебя, атомщик… Не думай, я оплачу все материалы.

– И работу, – напомнил Гедимин, пристально глядя ему в глаза. – В ближайшее время мне будет нужен обсидиан. Такой же, как в прошлый раз. Найди его. А я схожу за материалами и дам тебе смету.

Кенен, помедлив пару секунд, широко улыбнулся.

– Всё будет, Джед. Я знал – ты не подведёшь. Только не ошибись в размерах!

02 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иллюминаторы пассажирского глайдера, на выходной оставленного без присмотра, покрылись инеем и оттаивали медленно; сквозь орнамент, сложенный из полупрозрачных игл, обочина дороги, заводы вдоль трассы и темнеющий за ними лес выглядели очень странно. Глайдер, подойдя к воротам станции, слегка повернулся, и за иллюминаторами появился контрольно-пропускной пункт. Вокруг, как обычно, стояли охранники в тяжёлых экзоскелетах, но сегодня их было меньше, чем всегда. Недостающих заменяли – как показалось Гедимину сквозь иней на стекле – бойцы в лёгких экзоскелетах тёмно-красного цвета и довольно странной конструкции, предельно приближенной к устройству человеческого тела. Сармат хотел рассмотреть их повнимательнее, но его подтолкнули в спину, – пора было выходить.

Уже на платформе, остановившись у ограждения, он понял, что представляют из себя «экзоскелеты». Это была лёгкая индивидуальная броня пехоты – точнее, отрядов зачистки; сам Гедимин их никогда не видел, но в человеческих фильмах очень любили показывать, как они входят в захваченный город. Вместе с экзоскелетчиками станцию охраняли сарматы-патрульные – одоспешенные и вооружённые станнерами и шокерами.

– Tza atesqa! – потрясённо прошептал Линкен, догнав Гедимина и указав ему на новых «броненосцев». – Видел?! Они выбили у макак настоящую броню. Если теперь какая-нибудь мартышка к ним полезет…

Он сжал кулак и выразительно потряс им. Гедимин недовольно сощурился.

– Такую броню стержнем не пробьёшь, – пробормотал он, вспомнив неприятную стычку в кассетном цехе. – Целая сборка понадобится.

…Разговор о патрульных отвлёк Гедимина от обычных мыслей – и он недоумённо мигнул, заметив рядом с «научным» ангаром троих незнакомых сарматов в белой униформе. Рядом с ними стоял насупившийся Бьорк. Подойдя к Константину, он что-то тихо пробурчал. Командир «научников» кивнул и указал на ворота.

На нижний ярус, к большому удивлению Гедимина, все сарматы спустились вместе – чужаки даже шли впереди, рядом с Константином. Двое вместе с Бьорком отделились от группы у входа в хранилище и встали там, заслонив собой ворота. Ещё двое вошли в лабораторию.

Гедимин покосился на Хольгера, потом на Иджеса и Линкена, – они выглядели такими же удивлёнными, как он сам; филки тоже озадаченно переглядывались. Константин, как ни в чём не бывало, включил телекомп и, бегло проверив камеры, вывел на печать новое задание, присланное по почте. На верхнем листе Гедимин мельком увидел знак «Локхида».

– Атомщик, – Айрон потянул сармата за рукав. – Что мы сегодня делаем?

«Да, пора заняться делом,» – Гедимин отвернулся от незнакомых сарматов и положил на верстак чистый лист. «Понадоблюсь Константину – сам скажет, что надо.»

– Возьмём уран из запасных пластин, – он быстро начертил на листе простую схему. – Возьмём ирренций – в пропорции один к двадцати. Для начала – двадцать граммов. Отделять пробу ирренция буду я, ты измельчишь уран. У Хольгера есть фильтры на пять микрометров, возьмёшь у него один. Работать будешь в респираторе и под защитным полем. Есть вопросы?

Айрон мотнул головой. Гедимин увидел в его глазах знакомое возбуждённое свечение и едва заметно усмехнулся. Из-за стола Константина донёсся тяжёлый вздох.

– У меня тоже нет вопросов, Гедимин, – угрюмо сказал командир. – По опыту я знаю, что ответов на них не получу. Однако я знаю ещё кое-что. Ни сегодня, ни когда-либо в будущем – если только не будет прямого приказа Ведомства – ты не получишь ни грамма ирренция для своих нелепых и крайне опасных экспериментов. У тебя есть вопросы?

Гедимин вздрогнул всем телом и тяжело развернулся к Константину – вместе со стулом, едва не выломав часть верстака. Айрон шарахнулся в сторону. Двое незнакомых сарматов синхронно шагнули к ремонтнику и встали между ним и командиром.

– Тебе понадобилась охрана? – Гедимин презрительно сощурился и, поднявшись на ноги, кивнул на дверь. – Я пойду в хранилище.

Константин ухмыльнулся.

– Попробуй.

У дверей хранилища стояли двое сарматов и угрюмый Бьорк. Увидев Гедимина, он слегка нагнул голову и приподнял руки, изобразив готовность к захвату. Синяки от последней схватки с ним у ремонтника давно прошли, но сейчас ему захотелось потереть занывшие рёбра. Он осторожно потянулся к ремонтной перчатке и сбросил генератор защитного поля с локтя на запястье. Бьорк качнулся из стороны в сторону и неуловимым движением оказался в одном шаге от Гедимина – достаточно было протянуть руку.

– Пропусти меня, – сказал ремонтник, возвращая генератор на место. Бьорк тяжело качнул головой.

– Константин сказал – ты псих, – медленно проговорил он. – Я ему верю. Не подходи, худо будет.

Гедимин посмотрел ему в глаза – и запнулся: с тем же успехом можно было бы объяснять смысл, назначение и безопасность экспериментов с ирренцием дикому медведю в лесу. «Есть другие пути в хранилище?» – подумал он, но тут же оставил бесполезные мысли – таких путей не было.

Константин вышел из лаборатории и остановился в дверях, наблюдая за сарматами. Вслед за ним вышел Линкен, посмотрел на Гедимина, на Бьорка, поморщился и потянулся к шраму на затылке. Константин, покосившись на него, тихим свистом подозвал двоих сарматов, оставшихся в лаборатории.

– Чем это ты занят, командир? – угрюмо спросил взрывник, кивнув на отряд у ворот хранилища. – Опять мешаешь всем работать?

– Мешаю устроить ядерный взрыв посреди города – ты это хотел сказать? – криво ухмыльнулся Константин. – Да. И собираюсь мешать в дальнейшем. Трудно винить Гедимина за повреждения мозга, устроенные ему…

Ремонтник резко выдохнул и развернулся к командиру. Двое сарматов шагнули вперёд. Линкен прижал ладонь к шраму на затылке и что-то пробормотал себе под нос.

– Но учитывать эти повреждения мне приходится, – продолжил Константин. – Учёный из Лос-Аламоса не понимает, с чем имеет дело. У них уже не принято убиваться о собственные эксперименты. А вот я жалею, что позволил Гедимину ввязаться в спор. Это была идиотская затея. На этом она и закончится.

Линкен крепко схватил Гедимина за плечо. Сармат сдавленно зашипел – перед глазами колыхался красный туман, сквозь который было почти ничего не видно – зато фигуры Константина, его защитников и вставшего слегка в стороне Бьорка выделялись очень чётко. Шансов на успешную атаку было очень мало – особенно с Линкеном, висящим на спине – и сармат неохотно расслабил мышцы.

– Константин, ты идиот, – с сожалением сказал он. – И ты никогда не был атомщиком.

Командир криво усмехнулся и хотел что-то ответить, но по коридору пронёсся предупреждающий звон, – сработала система оповещения. Вниз по лестнице навстречу сарматам спускалась группа в тёмно-синей пехотной броне. Первый из пришельцев остановился посреди коридора и поднял руку в приветственном жесте.

– Tza atesqa! – послышался из-под шлема голос Масанга. Нгылек, спустившийся за ним, эхом повторил приветствие. Линкен вскинул руку в ответ. Константин озадаченно мигнул и, забыв о Гедимине, подался назад, к дверям лаборатории. Бьорк насупился.

– Мы застали вас за решением рабочих вопросов? – спросил Масанг, оглядевшись по сторонам, и указал на мутанта. – Бьорк Гварза? Что вы здесь делаете? Вас нет и никогда не было в списках научных сотрудников.

– Константин позвал, – буркнул мутант и быстро огляделся, как будто подыскивая пути отступления.

– Интересно, – ровным голосом сказал Масанг. – А это кто? Что на территории научного центра делают посторонние?

Константин молчал. Гедимин злорадно ухмыльнулся.

– Это телохранители Константина, – сказал Линкен с кривой усмешкой. – Он нуждается в охране. Тяжело без неё общаться с атомщиками.

Масанг покачал головой.

– Понятно. Тут назревало ещё одно столкновение? – он внимательно посмотрел на сарматов Константина и на самого командира. – Снова проблемы с Гедимином Кетом? Два конфликта между вами уже были, и оба закончились не самым одобряемым образом. Константин, разве вас не предупреждали, что вы опасно близки к отстранению от поста?

– Я не держусь за пост, – угрюмо ответил командир. – Я уже сообщал вам о проблемах с Кетом.

– Сейчас я вижу проблему не с Кетом, – качнул головой Масанг. – Пожалуйста, покажите своим… телохранителям выход из здания. Мы прибыли для осмотра синтезирующего агрегата и оценки количества ирренция, а не для общения с посторонними.

…Комиссия работала в хранилище одна, никого из сарматов не пустили. Гедимин попытался войти без спросу, но двое патрульных крепко взяли его за плечи, оттащили к противоположной стене и удерживали там оставшиеся полчаса. Ремонтник боялся, что сарматы из Ведомства заберут его ирренций, но спустя час комиссия вышла из хранилища с пустыми руками.

– Хорошая работа, Гедимин Кет, – кивнул Масанг, остановившись рядом с сарматом. – Довольно простые средства… и цель практически достигнута – у вас на руках двести граммов ирренция. Что именно вы собирались сделать, когда вмешался Константин Цкау?

Гедимин недоверчиво посмотрел на агента Ведомства. Сквозь зеркальный лицевой щиток не было видно глаз, – сармат не мог понять, что у собеседника на уме. «Как обычно,» – подумал он, стараясь не показать досады. «Ладно, спросил – отвечу.»

– Я хотел отделить пятьдесят граммов для экспериментов, – сказал он. – Если меня отпустят, я покажу выкладки.

– Вам нужно именно пятьдесят граммов? – переспросил Масанг. – Это связано с вашим спором о синтезирующем реакторе?

Гедимин изумлённо мигнул, снова впился взглядом в зеркальный щиток – прекрасно зная, что это бесполезно – и молча кивнул.

– Я посмотрю на ваши выкладки, – сказал Нгылек, жестом приказав патрульным отпустить ремонтника. – Со своей стороны я могу ручаться…

– В этом нет необходимости, – отмахнулся Масанг. – Есть прямое распоряжение, и мы не более чем исполнители. Гедимин, вы можете взять этот ирренций и провести с ними любые манипуляции.

Ремонтник снова мигнул. Константин вздрогнул всем телом и пристально посмотрел на Масанга.

– Даже если эти… манипуляции закончатся взрывом? Я сообщал вам о крошащихся сферах и урановой пыли…

– Мы учли ваши предупреждения, – отозвался агент Ведомства. – Гедимин, завтра вы получите утроенное количество урановых пластин. Вам поручается разделить оставшийся ирренций на три части и сделать три синтезирующих агрегата. Это уменьшит хрупкость и распыление – и, возможно, увеличит выработку. Вам нужно что-нибудь, кроме урана?

– Обсидиан, – ответил Гедимин.

Масанг посмотрел на него, ожидая продолжения, но ремонтник молчал.

– Обсидиан – необычный ресурс… и, честно говоря, в последнее время он становится… специфическим. Не только вы знаете, для чего нужны обсидиановые линзы. Мы постараемся помочь вам, но для вас было бы лучше изыскать свои резервы.

– Резервы не бесплатные, – буркнул сармат. – Если нет обсидиана, поищите доски.

Под зеркальным щитком не было видно, мигает Масанг или нет, но заминка в разговоре тянулась дольше обычного, и голос сармата прозвучал удивлённо.

– Доски? Вы говорите о древесине?

– Да. Вот такие доски, – Гедимин протянул ему обрывок листа из ежедневника. «Не знаю, чем естественная древесина для кровати лучше фрила,» – думал он про себя. «Видимо, я недостаточно знаю о кроватях.»

– Я посмотрю, что можно сделать, – пообещал Масанг, забирая листок, и повернулся к спустившемуся по лестнице Константину. Командир «научников» вернулся один; он выглядел растерянным и даже напуганным, и Гедимину стало неловко.

– Идите со мной. Мы обсудим организационные вопросы. Гедимин, вы можете работать.

Никто не двинулся с места, пока последний из патрульных не поднялся на верхний ярус. Тогда Айрон с облегчённым вздохом похлопал Гедимина по локтю, а Линкен широко ухмыльнулся.

– Tzaat» tesqa! Я думал, дойдёт до стрельбы. Бьорк – толковый теск, не хотелось его взрывать, но… – он пожал плечами. – Иногда приходится. Что теперь, атомщик?

– Я буду работать, – отозвался Гедимин. – Айрон, ты со мной. Хольгер, готовься к переработке сферы. Проверь установку. Иджес…

– Я наверх, – мотнул головой сармат, даже не дослушав. – Ты хороший учёный… наверное. Но я не прикоснусь к светящейся дряни даже пальцем.

…Ирренций – ни цельный, ни разделённый на четыре равные части – не выглядел смертельно опасным, напротив, ровное зелёное свечение странным образом успокаивало Гедимина. Когда он закончил работу, и урановая сфера отправилась в лабораторию, а запаянные в рилкар образцы – каждый под свой купол, сармат выпрямился и улыбнулся. Айрон одобрительно похлопал его по защитному полю.

– Теперь можно измельчать уран?

– Да, – кивнул Гедимин. – Сначала заложим смесь. Кенен достанет обсидиан – соберём слойку. Через месяц сверим выработку.

– Линкен говорит, что двухсот граммов хватит на бомбу, – понизил голос Айрон. – А на реактор?

Гедимин качнул головой.

– До реактора далеко. Сначала – отлаженный синтез… – он посмотрел на ирренций и досадливо сощурился. – А это будет непросто.

08 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Готово, – сказал Гедимин, пройдя от спинки до спинки собранной кровати, и шагнул на пол. – Пробуй.

– Оп-ля! – Кенен вспрыгнул на дощатый «помост» и вприпрыжку прошёлся по нему. Доски были достаточно прочными, чтобы выдержать вес нескольких сарматов; Гедимин слегка беспокоился за соединения – их пришлось сделать менее надёжными, чтобы сохранить возможность разобрать сооружение и собрать заново. Кенен подпрыгнул на полметра и тут же уселся на кровать и перекатился на спину.

– Вот это вещь, подобающая свободному гражданину! – он одобрительно щёлкнул языком и начал рыться в карманах. – Спасибо, Джед. Хорошая работа. Держи.

Он долго вынимал из-под комбинезона свёртки и пакеты, – Гедимин только удивлялся, что хрупкий минерал не раскрошился во время прыжков Кенена.

– Пятнадцать фунтов, – учётчик выложил весь обсидиан на край кровати и растянулся на животе, уткнувшись лицом в доски. – У-ух! Ты нюхал, как она пахнет? Настоящее дерево, Джед. Держу пари, у твоего Конара нет кровати из настоящего дерева. В лучшем случае её спинки покрыты шпоном. Вот таким тонким шпоном – только для вида. Откуда в Альбукерке деревья?!

Гедимин перебирал обсидиан и не счёл нужным отвечать на несвязные восторженные вопли. Минерала должно было хватить и на линзы для синтезирующих агрегатов, и на собственные опыты сармата, и даже немного оставалось на случай, если появятся новые идеи. Пока их не было – только единственная навязчивая мысль о нейтронной пушке… и изредка всплывающие надежды на доступ к плутонию. С плутонием не мог помочь даже Кенен. Ведомство развития могло прислать обеднённый уран и даже достать доски, но то, что не производилось на территориях… Гедимин отогнал бесполезные мысли, рассовал свёртки по карманам и повернулся к Кенену.

– Хватит на сегодня. Я иду спать.

– Конечно, Джед, – торопливо закивал учётчик. – О кровати не беспокойся. Утром найду, кто её донесёт. Заходи вечером – посмотришь, как она будет смотреться в комнате.

Кассетный цех не прекращал работу ни на минуту, и Гедимин ненадолго остановился, чтобы осмотреть станки, но Кенен потянул его за рукав – ему не терпелось вернуться в барак. Отбой объявили ещё полтора часа назад; смену в цехе приняла Мика, и Гедимин, кивнув ей на ходу, вышел на остеклённую галерею. Новую партию гексафторида уже доставили, и путь был открыт, – предупреждающие знаки погасли. Сармат вспомнил, что сегодня ещё не смотрел на центрифуги в обогатительном цехе, и ускорил шаг.

– Ш-ш! – Кенен, резко остановившись, ткнул его пальцем в бок. – Тихо, Джед. Что там за шум?

Галерея мягко, едва заметно вздрогнула; Гедимин почувствовал слабое давление на уши и развернулся к зазвеневшему стеклу. Оно звякнуло ещё раз – что-то массивное встряхнуло всё здание. Внизу, между заводом и глухой стеной барака, медленно разворачивался барк. В темноте он казался чёрным, и Гедимин не мог рассмотреть никаких опознавательных знаков. От барка к складам отъезжали погрузчики. Сармат узнал их – они предназначались для перевозки топливных кассет. Все они шли без груза, погасив фары, и бортовые огни барка тоже были погашены.

Развернувшись носом к лесу, огромный корабль замер на месте. «Антиграв!» – промелькнуло в голове Гедимина, и он, прикрыв собой Кенена, вместе с ним распластался на земле. Защитное поле сомкнулось над ними на долю секунды позднее – но до того, как вся галерея вздрогнула, и стекло тонко зазвенело. Перекатившись на спину, Гедимин увидел удаляющийся силуэт барка в звёздном небе.

– Дж-жед, – Кенен потряс головой и ткнул кулаком в защитное поле. – Убери эту штуку. И зачем было так волноваться?! Как-то он сюда сел, и стёкла не повылетали. С чего им выпадать при взлёте?!

Гедимин досадливо сощурился – объяснять Кенену естественные науки он зарёкся ещё десять лет назад. Выбравшись из-под защитного поля, он очень осторожно потрогал стекло. «Выдержало,» – довольно хмыкнул он. «Но баркам тут делать нечего. Откуда он взялся?!»

– Ты видел опознавательные знаки? – спросил он у Кенена. Тот развёл руками.

– Ничего, Джед. Они пришли даже без бортовых огней… Наверное, у них свои дела с заводом. Мне об этом ничего не сообщали.

Гедимин недоверчиво посмотрел на него, но Кенен не жмурился, его веки не дрожали, – то ли научился врать с каменным лицом, то ли действительно ничего не знал.

– За топливом прилетали, – пробормотал он, глядя на закрытые грузовые ангары. – Интересно, Фюльбер в курсе…

– Э, Джед, – Кенен покачал головой. – Я очень удивлюсь, если он не в курсе. Но на твоём месте я бы ни о чём не спрашивал.

…«Я очень ценю вашу бдительность, мсьё инженер,» – ответ от Фюльбера пришёл через десять минут, но Гедимин успел отключиться и до смарта дотянулся только после сигнала подъёма. «Не беспокойтесь, всё под контролем. Постарайтесь не посещать по ночам заводской двор – можете случайно травмироваться.»

– Макака сбывает топливо на сторону? – хмыкнул Линкен, выслушав ремонтника. – Было бы чему удивляться. Видимо, ты хорошо повысил «Вестингаузу» выработку. Теперь хватает и своим, и чужим. А что мартышка не делится… Так ведь и не расстреливает. Похоже, ты Мартинесу ещё нужен…

– Мне ничего от него не надо, – буркнул Гедимин. Ему было не по себе, и он решил вернуться к работе – обычно это хорошо отвлекало от тревожащих мыслей.

…Работать с природным обсидианом было сложнее, чем с прессованным фрилом или рилкаром – в отличие от искусственных материалов, минерал был неоднородным, от области к области менялась прочность, толщина слоя, внутри было множество включений… Гедимин доверил Айрону установку урановых сфер – они были готовы, оставалось только поставить на облучатель – и занялся линзами сам. Иджес вызвался скреплять готовые пластины после нарезки.

Хольгер подошёл к рабочему месту Гедимина, когда одна из сфер уже была готова. На неё он почти не обратил внимания – прошёл мимо и остановился рядом с двумя коробками. В одной лежали ещё не разрезанные куски обсидиана – тёмные разноразмерные обломки с острыми слоистыми краями; в другой – обломки, не подошедшие для линз, отходы и брак. Внимательно рассмотрев их, Хольгер прикоснулся к одной из готовых линз. Их было много – обсидиан не гнулся, даже при нагреве норовил на изгибе лопнуть, и Гедимин вынужденно нарезал камень тонкими небольшими пластинами. «На сегодня хватит, но вообще – мало,» – досадливо щурился он, склонившись над обломком с лучевым резаком. «Хоть сам иди в шахтёры.»

– Ты не шлифуешь линзы? – спросил Хольгер, глядя, как Гедимин сбрасывает готовые пластины на ветошь, а Иджес подбирает их и скрепляет.

– Незачем, – отозвался ремонтник, ненадолго прервав работу. – Это ни на что не влияет.

Хольгер удивлённо хмыкнул.

– Значит, любой кусок обсидиана одинаково фокусирует омикрон-лучи? И чем тогда определяется толщина пучка?

Гедимин пожал плечами.

– Отчасти – размером пластины. Мало материала… – он с досадой покосился на уменьшающуюся горку необработанных камней. – Я хотел бы взять для линзы большой обломок – сантиметров тридцать в поперечнике – и посмотреть, что выйдет.

Хольгер задумчиво усмехнулся и взял из коробки с отходами пару камешков.

– Да, было бы интересно. Я возьму немного минерала? Попробую сделать искусственный обсидиан. Ты не замечал, как состав камня влияет на мощность потока? Есть закономерности?

Гедимин покачал головой.

– Если есть, я их не видел. Любой обсидиан фокусирует лучи. И мутный, и прозрачный. Любого цвета, с любой поверхностью. А сделать искусственный уже пробовали. Кейзи и Рохас долго возились. На вид – то же самое, под облучением – простая стекляшка, никакого эффекта.

Хольгер мигнул.

– Серьёзно? Звучит очень странно. Они полностью выдерживали состав… и ничего не получалось?

– Да, странно, – согласился Гедимин. – Как будто…

Он усмехнулся.

– Будто важно то, откуда взялся этот кусок. Из руды или из лаборатории. Редкий бред, но именно так это выглядит.

Хольгер задумчиво покивал и прихватил ещё несколько ненужных обломков.

– Может, дело в условиях застывания? Люди могли поторопить события и что-то упустить. Я принесу тебе образцы, если что-то получится.

Гедимин кивнул и снова взялся за резак.

…Айрон, вынув ладонь из перчатки манипулятора, повернулся к ремонтнику и вскинул руку – «Готово!» Сармат заглянул под уплотняющееся защитное поле, кивнул и жестом отправил лаборанта на дезактивацию. Пропустив его к двери, он подошёл и посмотрел на три урановые сферы вблизи.

Их поставили по отдельности, на расстоянии друг от друга, – на этом настоял агент Ведомства. Гедимин, вспомнив описание цепной реакции на омикрон-квантах, спорить не стал и указания выполнил. Сейчас защитные купола над сферами побелели – излучение, окрашивающее их в зелёный цвет, не проходило сквозь слой урана даже с помощью обсидиановых линз. Газоотводы уже работали, датчики считали объём отходящего кислорода, – реакция внутри урановых пластин шла довольно бурно, и Гедимин надеялся, что не ошибся в расчётах, и сферы не треснут раньше времени.

Закончив осмотр штатных облучателей, он подошёл к непрозрачному куполу над экспериментальным и уменьшил плотность поля. Оно немедленно вспыхнуло зеленью. Процесс шёл, и довольно бурно, судя по щёлканью датчика на газоотводе. Урано-ирренциевый брусок увеличился в объёме, и на его поверхности появилось несколько небольших каверн. Отколовшиеся части лежали рядом. Гедимин настороженно сощурился – дело шло к тому, что через месяц из-под купола придётся выметать кучку радиоактивной пыли, а с пылью он работать не любил. «Что-то надо делать с кислородом,» – думал он. «Взять чистый уран и держать в вакууме?»

На выходе из хранилища он ненадолго остановился рядом с кольцевым облучателем и осмотрел образцы. Ничего существенно не поменялось – заражённые пластины «светились» всё ярче и деформировались всё больше, не затронутые заражением – не «светились» вовсе. Гедимин внимательно разглядывал защитный купол, пока не убедился, что новых зелёных пятен на нём не появилось. Возможно, вся планета могла превратиться в глыбу ирренция – но на это требовалось очень много времени…

…Защитное поле сомкнулось и быстро уплотнилось, окончательно потеряв прозрачность. Зелёных бликов на нём не было; Гедимин успел рассмотреть несколько красных волнистых линий, но и они были слабыми. Газоотвод зашипел, датчик замигал, – выделение кислорода уже началось. «Процесс пошёл,» – сармат довольно усмехнулся и поднял новую установку, чтобы отнести её в хранилище.

– Можно мне? – спросил Айрон. Гедимин качнул головой.

– Ты не знаешь, куда ставить. Стой у двери.

Константин, услышав его голос, отвернулся от телекомпа и недовольно сощурился.

– Где защитное поле?

– Вот, – сармат ткнул пальцем в купол над установкой. Константин раздражённо вздохнул.

– Завтра пойдёшь к медикам. Не знаю, что там с костным мозгом, но головной у тебя уже отказал.

Гедимин сделал вид, что ничего не слышит, – не хотелось разворачиваться вместе с установкой и влезать в бесполезный спор.

– Мне нужен чистый уран, – тихо сказал он Хольгеру, ожидающему его у дверей хранилища. Ворота лаборатории уже закрылись, в коридоре были только трое – сам Гедимин, его лаборант и сармат-химик.

Хольгер задумчиво посмотрел на него, на его руки, и покачал головой.

– Никакой проблемы в его получении нет. Нам, конечно, выдают безопасные окисленные пластины, но восстановление провести несложно. Проблема в Константине. Ты уверен, что он позволит работать с таким веществом – и легковоспламеняемым, и радиоактивным?

Гедимин сердито сощурился.

– Есть хоть что-то, чего Константин не испугается до полусмерти? Я не могу понять, как он вообще стал атомщиком. Уран не так уж легко воспламеняется. Обеднённый – почти не радиоактивен. Дышать им не надо, – а кто-то собирается?

Хольгер едва заметно усмехнулся и покосился на закрытую дверь лаборатории.

– Будем работать под защитным полем. А как ты смотришь на эксперименты с плутонием?

Гедимин хмыкнул.

– Где бы его взять…

– Раньше у тебя получалось, – понизив голос, напомнил химик. – И очень неплохо.

– Нужна нейтронная пушка, – буркнул сармат. – А у Жёлтого озера больше не валяются пустые экзоскелеты. Вот не знал, что буду скучать по охране…

Хольгер задумчиво покосился на потолок.

– Наша охрана скучает на Периметре. Интересно, при отсутствии постоянной угрозы – насколько они там расслабились?

16 января 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«У нас всё ещё недостаточно ирренция для серьёзной работы,» – сдержанно сообщал Герберт Конар в очередном письме. «Судя по вашим вопросам, у вас дела обстоят не лучше. Опыты по выявлению критической массы проводятся еженедельно, но пользы от них пока что никакой – если не считать развлечения для всех лабораторий, занятых в исследованиях. Достаточно сказать, что в кафе уже принимают ставки – куда по итогам очередного испытания сдвинется расчётное значение. Сейчас оно плавает между восемьюдесятью семью граммами и восемью килограммами. Восьми килограммов у нас всё ещё нет, но если верить расчётам теоретиков, этого хватит даже на реактор. Я даже думать не хочу, какими методами им будут управлять.»

– Реактор? – Иджес, убедившись, что на верстаке нет ирренция, заглянул через плечо Гедимина в его смарт. – Они уже строят реактор?

– Нет, – отозвался сармат, недовольно щурясь. – Не понимают, как преобразовать энергию. Я тоже.

Его ткнули пальцем в другое плечо; повернувшись, он увидел Айрона.

– Посмотри, что там со сплавом, – шёпотом попросил он. Вид у него был напуганный.

Гедимин кивнул и направился к двери, бросив смарт на верстак, – по пустякам Айрон обычно не пугался.

Защитное поле над «сплавом» – соединёнными в однородную смесь оксидами урана и ирренция – горело ровным зелёным огнём, ярким даже в сравнении со светом от ламп в хранилище. Гедимин осторожно сделал купол прозрачным, заглянул внутрь и изумлённо мигнул. Вчера брусок сплава ещё был цельным, хоть и покрылся небольшими кавернами; сегодня давление газа взорвало его изнутри и раскололо на четыре неравные части. Поверхность под ними была покрыта серой пылью.

– Отлично, – процедил за спиной Гедимина Константин, незаметно вошедший в хранилище. Лучшего и желать нельзя – так? Что дальше? Взрыв всего здания?

Гедимин недовольно сощурился.

– Брусок раскололся от внутреннего давления, – буркнул он. – Возможно, расколется ещё несколько раз. Взрываться там нечему.

«А в переработку придётся отправлять пыль,» – подумал он. «Надо предупредить Хольгера.»

Хольгер подошёл к его верстаку сам, раньше, чем сармат успел к нему обратиться. Он держал в руках прозрачную коробку с ячейками. Внутри лежали округлые куски тёмного стеклянистого вещества.

– Обсидиан готов, – сказал он. – Можешь сразу его опробовать.

Гедимин кивнул, забрал коробку и, взяв со стола омикрон-излучатель, пошёл в незанятый угол лаборатории, закрытый защитным полем. Там стоял разделитель ирренция и урана; туда же ставили временные установки, станки и механизмы, и там сейчас работал Хольгер, отделяя уран от кислорода. Именно этот его опыт сейчас интересовал Гедимина – особенно сильно после взгляда на растёрзанный брусок «сплава».

– Что с ураном? – тихо спросил сармат, зайдя за звуконепроницаемую перегородку.

– Завтра можешь забирать, – ответил Хольгер. – Работай в вакууме… и лучше – сам, без Айрона. Он не всегда осторожен. Что с твоим бруском?

– Слишком много кислорода, – буркнул Гедимин. – Без газоотведения ничего хорошего не будет.

Он заглянул в коробку с искусственными камнями. По внешнему виду их нельзя было отличить от обычных кусков обсидиана, а вот друг от друга они отличались существенно.

– Это всё – искусственный обсидиан? – уточнил сармат.

– Да, все десять образцов, – кивнул Хольгер. – Одна и та же основа – окиси кремния и алюминия. Плюс различные примеси. Я воспроизвёл все варианты, какие были под рукой.

– Крупные куски, – Гедимин взял один из камней и покачал на ладони. – Герберт обещал кое-что прислать, но я не уверен, что на границе пропустят.

– Не пропустят гораздо раньше, – отозвался Хольгер. – Если за ирренций взялись всерьёз, то обсидиан с его свойствами уже внесён в списки стратегического сырья. А за учёными будут следить особенно тщательно…

Сармат положил первый кусок обсидиана на штатив и направил на него переносной облучатель. Защитное поле на пути невидимого излучения слегка позеленело. Хольгер подался назад. Гедимин осторожно сместил излучатель в сторону – интенсивность свечения не изменилась. Ничего похожего на чёткое зелёное пятно сфокусированного омикрон-излучения он не видел.