Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 133 (всего у книги 158 страниц)

– Успокоительное?.. Кто это был? – насторожился он, когда слова медика просочились в плохо работающий мозг.

– Иджес Норд. Он помогал тебя вытаскивать из зоны облучения. Не успели отогнать, – с сожалением сказал медик.

– Мне нужно поговорить с ним, – Гедимин сел бы на койку, если бы его не прижали к ней насильно. – Или с Хольгером. Это важно.

– Не сейчас, – ответил сармат-медик. – Возможно, через неделю или две. Если отрастишь себе новый костный мозг и выделительную систему.

Гедимина передёрнуло.

– Я должен узнать, чем закончился опыт, – угрюмо сказал он. Один из врачей хихикнул.

– Атомщики!.. Не знаю, что там был за опыт. Но из тебя мы достали множество мелких осколков фрила и обрывков провода. А один кусок вынимали практически из спины – прошёл насквозь. Карта памяти, судя по виду. Прочная штучка.

Гедимин вздрогнул и снова приподнялся на кровати; медикам вдвоём с трудом удалось удержать его.

– Карта? Где она? Что там было?

– Да чтоб тебя! Придётся его отключать, – пробормотал один из сарматов. – Так он долго не протянет…

– Ничего там не было, – сказал второй, отходя к изголовью кровати. – Обугленный кусок кремния. Давай спать, экспериментатор.

Перед глазами Гедимина снова взорвалось красное кольцо с острыми зубцами. «Hasu!» – выругался он про себя, проваливаясь в черноту ещё на несколько часов.

22 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Выхаркивать слизистую тебе, значит, не больно, а небольшая пункция – больно? – ворчал сармат-медик, проделывавший что-то странное и неприятное со спиной Гедимина. Ремонтник не видел, что там происходит, но ощущения ему не нравились, а необходимость лежать неподвижно – раздражала.

– Всё, вставай, – на спину сармата наклеили ещё один пластырь.

– Что ещё у меня отрежут? – спросил Гедимин, расправляя плечи и потягиваясь. Затёкшие мышцы приятно было размять, и небольшая боль в проколотых и надрезанных местах почти не мешала.

Отрезать по кусочку от него начали ещё на рассвете; под полный анализ тканей сармат ещё не попадал и теперь с интересом разглядывал пластыри. На исследования годилось всё, от фрагмента кожи до образца спинномозговой жидкости, – кажется, медики ещё надеялись обнаружить где-то эа-клетки.

– Отрежут? Тебя только-только потрогали скальпелем, – фыркнул медик. – Можешь отдохнуть. Вечером переведём тебя в карантин. На проверку уйдёт три-четыре дня, если всё будет чисто, выйдешь через неделю.

– Я не мутант, – Гедимин сердито сощурился. – И сижу тут уже две недели. Что ещё вы не успели проверить?

– Ты не должен был выжить, парень, – пристально посмотрел ему в глаза медик. – По инструкции в таких случаях применяется эвтаназия с немедленной утилизацией трупа. Тебя оставили пожить из любопытства. У нас свои опыты, физик. Без лишнего грохота.

Гедимин хмыкнул, хотел задать ещё пару вопросов, но его вытолкали в коридор, и он, пожав плечами, пошёл обратно в палату.

Все две недели он провёл там один, не видя никого, кроме лаборантов с кровезаборниками и запасом анестетиков. За окном иногда мелькали тени, но двойное стекло и обожжённая сетчатка не давали даже рассмотреть их. Зрение вернулось недавно, когда ожоги превратились в тёмно-серые рубцы, а швы на груди окончательно побелели. Только они и выделялись теперь белизной на серой коже, – излучение, прошедшее сквозь Гедимина, окрасило его равномерно.

На койке лежал сдвоенный контейнер – пищевой паёк обычного сармата, безо всяких странных жидкостей и разбавленной слизи. Тело Гедимина восстановилось полностью, – и он, и медики с трудом в это верили. Он видел как-то лаборантов, прижавшихся к стеклу и глядевших на сармата по ту сторону с любопытством и страхом. «Физик-ядерщик… смертельная доза,» – донеслось до него сквозь щель в прозрачной двери. Подойти он не успел – филки в белых комбинезонах попятились и убежали, едва он направился к ним.

«Не смертельная,» – Гедимин несколько раз отжался от пола и, убедившись, что никто не смотрит, мягко взлетел на потолок и приземлился на другом конце палаты. Застоявшиеся мышцы требовали нагрузки. Сармат перекатился по полу, сделал вид, что вытаскивает из-под койки оружие, и повернулся вокруг своей оси, «обстреливая» стены из невидимого бластера. Кто-то за дверью весело хмыкнул. Гедимин вздрогнул – звук показался ему очень знакомым.

– Похоже, тебе здесь очень скучно, – донёсся из коммуникатора голос Хольгера. – Мне разрешили поговорить с тобой недолго – если хочешь, подойди к двери.

Сквозь толстое матовое стекло силуэт сармата, прижавшегося к нему, выглядел расплывчатым, – размазанное белое пятно с несколькими тёмными вкраплениями. Гедимин привалился к стеклу со своей стороны и ухмыльнулся.

– Что с Иджесом?

– Уже успокоился, – ответил Хольгер. – Но первую неделю было не вытащить его из-под окон. Еле объяснили, что ты всё равно ничего не услышишь.

– А ожоги?

– Пара серых пятен на руке, – отмахнулся химик. – Кажется, весь город уже видел их… кроме тебя, но выйдешь – и тебе покажут. Мы кричали ему, чтобы он не трогал тебя. Не знаю, с чего ему вздумалось кинуться навстречу, видно же было, что это ничему не поможет…

Гедимин недоверчиво покачал головой. «Иджес вытаскивал меня из-под излучения… Трудно поверить. Я думал, он сбежит на верхний ярус…»

– А что с лабораторией? – спросил он.

– Дезактивируется, – отозвался Хольгер. – Константин настоял на двух неделях выдержки. Стены окончательно прокрасились, теперь будем называть её «красным отсеком». С чем ты там работал? Два излучателя и сканер? Знаю только с твоих слов – их разнесло практически на атомы.

Гедимин мигнул.

– Вы узнали, что там взорвалось?

Хольгер озадаченно посмотрел на него сквозь стекло.

– А я надеялся, что ты мне расскажешь. Мы с Линкеном облазили там всё и едва сами не облучились, но никакой взрывчаткой там не пахнет. Много радионуклидов – в основном ирренция… нашли ещё полоний, кюрий и констий, но в следовых количествах. Непохоже на продукты цепной реакции. Там действительно ничего больше не было? Какого-нибудь источника фтора или водорода?

Гедимин покачал головой.

– Там, где пересекались пучки, – только атмосферный воздух. Если это был термоядерный синтез… Нет, всё равно не складывается. Такого взрыва не получилось бы.

– Да, рвануло там на славу, – кивнул Хольгер. – Линкен на тебя в обиде. Обещал больше ни на шаг от тебя не отходить, чтобы не пропустить очередной взрыв.

– Я не собирался ничего взрывать! – Гедимин стиснул зубы. «Ничего не понимаю. Что там могло взорваться?!»

– Конар писал тебе, – продолжал химик. – Я рассказал ему, что случилось, – вкратце, конечно. Он рад, что ты жив. И я не удержался – спросил, что там могло взорваться…

Гедимин вздрогнул и плотнее прижался к стеклу.

– Что он ответил?

«Ты идиот! Разумеется, в Лос-Аламосе давно поставили такой опыт. У них там много полигонов. Может, один из засекреченных взрывов как раз и объясняется…» – мысль Гедимина далеко обогнала речь Хольгера, но всё-таки была вынуждена прерваться.

– Я прочитаю. Там немного, – химик достал смарт. – «Я так и знал, что коллега Гедимин до этого дойдёт. Передайте ему, – лучше не надо.»

Сармат мигнул.

– Это всё?

– Да, больше ни слова. Выйдешь – сам проверишь, – Хольгер убрал смарт. – Похоже, они это опробовали до нас. Не моё дело – но я бы его совету последовал.

…В карантинном бараке было пусто – единственная занятая камера была отведена Гедимину. После больничной койки лежать на голом полу было неудобно; сармат устроился кое-как и, подложив руки под голову, уставился в потолок. «Ещё одна потерянная неделя,» – подытожил он. «Могли бы дать бумаги. Знают же, что я не заразен.»

Это была последняя мысль, хоть как-то связанная с карантином; мысли об эа-мутации не посещали сармата вовсе. Всё, о чём он думал, – планы предстоящих опытов и доработки в конструкции «омикрон-бластеров» и защитных экранов. «Полоний, кюрий… и констий? Странный набор. Жаль, не отследил, что откуда взялось,» – Гедимин невольно пощупал свежий шрам на груди. «Думаю, карту ещё можно было прочесть. Не захотели возиться…»

29 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Что, ещё неделя в карантине? – Гедимин, поднявшись с койки, настороженно посмотрел на медика. Сармат выбрался из закрытого барака ещё рано утром; последующие два часа у него брали образцы тканей и жидкостей.

– Нет смысла, – отозвался медик. – Можешь одеваться и идти. Два часа не купайся, до вечера не поднимай тяжестей. «Тяжести» – это всё, что больше пятнадцати фунтов, а не бочки с обеднённым ураном, если что.

Гедимин хмыкнул.

– А зачем вы взяли пробы? Прошлых не хватило?

– Процессы, физик, изучаются в динамике, – неопределённо ухмыльнулся сармат. – Ещё раз вызовем через неделю. Об одном можешь не беспокоиться – ты однозначно не эа-форма. Ни единой нестабильной клетки. Но кое-что запомни. У тебя теперь высокая резистентность к нашим анестетикам. Если ещё раз попадёшь сюда, придётся подбирать что-то нестандартное.

– У меня ничего такого не было, – недоверчиво посмотрел на него Гедимин. – Ты ничего не спутал?

– Мы бились с тобой, как «коза» о борт «Олимпа», – буркнул медик. – Едва не пришлось резать наживую, хорошо, станнер был под рукой. Как там зовут учёного, который облучал крыс? У меня к нему много вопросов.

– Я спрошу Герберта, можно ли на него выйти, – пообещал Гедимин. – Меня не пустят – я уже под присмотром. А тебя – возможно.

Пятнадцать минут спустя он вышел на крыльцо и сощурился на светлое небо. Солнце лежало за тучами, но рассвет уже наступил, и Гедимин медленно привыкал к яркому естественному освещению.

– Иди-иди! – крикнул ему медик, выглянувший из приёмного покоя. – На станции тебя ждут. Там всех обнимешь. А меня мять нечего. Мне этими руками ещё работать!

Гедимин виновато хмыкнул и спустился на утоптанный снег. Роботы-уборщики не успели очистить тротуары – видимо, недавно был снегопад – и только сбрызнули их реагентами, медленно превращающими наст в жидкость. Попутный глайдер до Грузового аэродрома поймать удалось быстро, дальше сармат шёл пешком до самых ворот «Полярной Звезды».

… – Атомщика выписали! – крикнул лаборант Амос в приоткрывшуюся дверь «чистой» лаборатории.

– Хорошо, что не говоришь «вылечили», – буркнул из-за двери Константин. – Я бы не поверил.

Он не вышел навстречу – ждал, пока Гедимин не снял с себя лаборантов и не вошёл в лабораторию сам. Иджес шёл рядом с ним, разглядывая и чуть ли не ощупывая рубцы на его лице.

– Как ты с этой дрянью работаешь?! – скривился механик, махнув рукой в сторону хранилища. – Хольгер говорит, у тебя кожа лопалась. Меня немного прижгло, и то я больше туда не полезу.

– А ему нравится, – угрюмо сказал Константин, глядя на Гедимина. – Так? Давно бы сказал. Нагреть кусок железа не так уж трудно. С радостью засуну его тебе куда угодно, если тебе снова захочется насладиться ожогами.

Ремонтник озадаченно посмотрел на него – ход мыслей командира не всегда был ему понятен – но тут же отвлёкся на ежедневник, лежащий на верстаке. Все инструменты и вещи Гедимина снова прошли дезактивацию, и как Хольгер ни пытался отмыть красноватый въевшийся налёт, их цвет изменился необратимо. Сармат быстро проверил их работоспособность, привычным движением вскрыл и вычистил изнутри пострадавшие механизмы, прикрепил их к комбинезону и потянулся к закрытым ящикам. Запас трубок и линз у него был; оставалось взять ещё четыре грамма ирренция…

– У нас остались запасные сигма-сканеры? – спросил он у Хольгера. Тот открыл рот, но ответить не успел – Константин перебил его.

– Традиционный вопрос к атомщику: чем это ты снова занят?

Могло бы показаться, что он шутит, но его глаза сузились и опасно потемнели. Гедимин мигнул.

– Ты знаешь, что именно там взорвалось? – спросил он. – Я – нет. Надо выяснить.

Константин тяжело вздохнул.

– Ты не будешь ничего выяснять в пределах этого здания. Кажется, мне снова придётся за тобой следить. Я думал, хотя бы лучевые ожоги научат тебя осторожности, но ты не успокоишься, пока не дойдёт до ядерного взрыва.

Линкен, до того сидевший за столом Хольгера и угрюмо косившийся на Гедимина, оживился и развернулся к сарматам.

– Эй, атомщик! Ты опять взрываешь что-то без меня? Мы что, ссорились? Я чем-то тебя обидел?

Гедимин хотел сказать, что ничего не собирается взрывать, но посмотрел сармату в глаза и осёкся.

– Ладно. Дальше будем взрывать с тобой.

Линкен, вздрогнув от неожиданности, растерянно мигнул и поднялся с места. Константин шагнул вперёд, глядя то на одного сармата, то на другого.

– Что ты этим хотел сказать?

– Не мешай работать, – Гедимин недобро сощурился. – Твоему зданию ничего не угрожает. Линкен, на твоём полигоне остались участки ровной земли? Думаю, опыты следует проводить там. Пока я не пойму, что взрывается, переносить их в закрытые помещения – опасно.

Взрывник широко ухмыльнулся и обхватил его за плечи. Он сжал сармата крепко, пальцы вцепились в тело, как крючья, но Гедимин вытерпел «ласку» молча.

– Переехать на полигон Лиска? Хорошая мысль, – сказал Хольгер. – Там достаточно места, чтобы не стоять вплотную к излучателям и взрывающимся предметам. Гедимин, у меня остался ещё один сканер, – можешь брать его, когда захочешь, но постарайся не взорвать.

– Я сделаю тебе новый, – пообещал сармат. – Линкен, смотри на схему. Нужен будет очищенный от органики участок с такими параметрами…

…Вечернее купание подо льдом Атабаски затянулось до полуночи, – Гедимину не хотелось уходить с озера, даже тогда, когда порывистый холодный ветер обжёг кожу до синевы. Когда сармат добрался до своей комнаты, синий оттенок почти сошёл под горячим душем, – но серые пятна и полосы было не так легко стереть.

На еле слышный звук открывающейся двери в коридор выглянула Лилит, увидела сармата, несущего комбинезон под мышкой, скользнула по нему задумчивым взглядом и хмыкнула.

– Новые шрамы? А ты неплохо держишься – для умирающего от лучевой болезни.

– У меня нет лучевой болезни, – отозвался Гедимин. – Есть несколько заживших ожогов.

– Можешь не стараться, – отмахнулась Лилит. – Медики на твоём примере чуть ли не обучение устраивали – «облучение и его последствия». Что ты там взорвал, в своём научном центре? Ядерную бомбу?

– Я не знаю, что это было, – Гедимин снова вспомнил уничтоженную карту памяти и досадливо сощурился. – Постараюсь выяснить. Ты ещё не хочешь к нам перебраться? Там интересно.

– Да уж по тебе видно! – фыркнула сарматка. – Спасибо, я едва ли переживу ядерный взрыв. Дашь потрогать шрамы? Я видела на Ио лучевой загар, и видела, как у сармата вытекли глаза из-за облучения. Но таких ожогов не было ни у кого на Ио. Даже те, кто работал с РИТЭГами, обходились меньшей кровью.

Гедимину давно не было больно, когда кто-то трогал рубцы на месте ожогов, – кожа там стала толще, чем была, и заметно огрубела.

– Герберт думает, что мне не стоит продолжать опыты, – сказал он, выбравшись из своих мыслей, через несколько минут, и Лилит вздрогнула от неожиданности и отодвинулась от него.

– Я думаю, атомщик, тебе надо вылезти из реактора! – фыркнула она. – Хотя бы к ночи. Ты чувствуешь хоть что-то, кроме желания продолжать опыты?

Гедимин посмотрел, где лежит её ладонь, и озадаченно мигнул. Раньше – даже после снижения уровня гормонов в крови – от подобных прикосновений он ощущал знакомое нарастающее напряжение, сползающее от солнечного сплетения к паху, но сейчас – ничего, кроме слабого тепла под рёбрами.

– Видимо, чувствительность снизилась из-за ожогов, – неуверенно сказал он. – Или из-за того, что мне запускали выделительную систему.

Лилит передёрнуло, и она убрала руку.

– Да уж, после такого не до веселья. Хотя бы ничего не болит?.. Иди спать, атомщик. Я посижу тут. Не знаю, что с твоей чувствительностью, но трогать тебя приятно.

Глава 64

10 февраля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Это всё? – Линкен посмотрел на небольшой, но увесистый свёрток в руках Гедимина и недоверчиво хмыкнул. – Две палки на креплениях, – и так бабахает?

Ремонтник сердито покосился на него и спрятал свёрток за пазухой. Излучатели были хорошо экранированы, – даже поднесённый к ним счётчик Конара молчал, хотя Гедимин долго держал его над контейнерами с ирренцием.

Остальные сарматы не участвовали в сборах и вроде бы занимались своими делами, но всякий раз, когда ремонтник случайно на них оглядывался, все смотрели на него, – от Константина до Амоса и Альваро, и даже Аккорсо, на минуту оставив плутониевый реактор, заглянул в лабораторию и несколько секунд разглядывал Гедимина и его вещи.

– Осторожнее там, – тихо сказал Иджес, когда ремонтник пошёл к выходу.

– Если через час от вас не будет сигнала, ждите в гости медиков, – пообещал Константин.

Была пятница, – пятый день шёл с тех пор, как Линкен в последний раз что-то взорвал на своём полигоне, и снег успел прикрыть все воронки так, что свежие было не отличить от старых. Над площадкой, расчищенной Линкеном, ещё держался купол защитного поля, – только поэтому за ночь её не занесло. Гедимин убрал поле, поводил сканером по выгоревшей земле и довольно хмыкнул.

– Годится.

Опоры и крепления для излучателей он взял с собой, чтобы не пришлось загрязнять место эксперимента непроверенной и легковоспламеняющейся органикой.

– Высоко задираешь, – проворчал за его плечом Линкен, наблюдая за тем, как Гедимин выбирает точку схождения лучей. Он направлял сопла вверх под всё более острым углом, пока центр предполагаемого взрыва не отодвинулся от поверхности земли на полсотни метров.

– Сканер дотянется, – отозвался Гедимин, поднимая прибор к небу и выверяя состав воздуха. Ничего, кроме обычной атмосферы, – ни полония, ни кюрия…

Линкен, сердито ворча, отошёл к поваленным деревьям, сел на одно из них и сидел там, держа руки в карманах, пока ремонтник огораживал место эксперимента защитным полем. Отдельное укрытие он выстроил для себя и взрывника. В щитах над ним было небольшое отверстие – достаточное для «щупов» сканера, но вот руку туда просунуть уже не удалось бы. Но для излучения оно было более чем широким, и сармат тщательно закутался от пальцев до плеча.

– И что, будем тут сидеть? – Линкен попинал защитный экран и недовольно сощурился. – А мощная волна должна быть от такого взрыва…

– Или сиди тихо, или возвращайся на станцию, – отозвался Гедимин, ещё раз направляя сканер на будущую точку схождения пучков. Он слегка волновался, – меры предосторожности, принятые им, вроде были достаточными… но что можно было сказать наверняка, не зная ничего о параметрах взрыва?

– Начнём? – Линкен сунул Гедимину пульт управления. На нём была всего одна кнопка – большая и красная.

– Нажимай, – ответил сармат, поднимая сканер. – У меня прибор.

– Atta» an! – криво ухмыльнулся взрывник, вдавливая кнопку в пульт.

В сероватом свете неба, прикрытого тучами, два зелёных пучка показались Гедимину ослепительно яркими. Они ушли вверх, медленно сближаясь, – сармат почти видел, как они наклоняются друг к другу, – и через ничтожную долю секунды пересеклись. Земля мягко дрогнула, привстала на дыбы и осела, и Гедимин увидел, как защитные поля вздуваются и сминаются, как фольга в ладони. Защитные экраны таяли один за другим, и когда между сарматом и идущей к нему воздушной волной оставались считанные метры, он упал на колени и прикрыл голову левой рукой. Правая по-прежнему сжимала сканер, и его «щупы» были направлены на точку схождения.

– Ah-hasu! – потрясённо выдохнул Линкен. Он первым поднялся на ноги и уже вскрыл один из защитных экранов, – ему не терпелось ощупать запылённую площадку. Излучатели упали, – их опоры не были вмурованы в гранит – но Гедимин из укрытия видел, что они целы и невредимы. Он швырнул шар защитного поля вслед Линкену, быстро уплотнил преграду и постучал ногтем по сканеру, когда взбешённый сармат развернулся к нему.

– Fauw!

Он жестами показал, что на площадке ирренций. Линкен выдохнул, сдёрнул шлем, провёл ладонью по лбу и постучал по защитному экрану, прося выпустить его.

– Что с рукой? – спросил он, подойдя к Гедимину. Тот разминал онемевшую кисть и старался не шевелить пальцами слишком резко.

– Так, нервы, – буркнул ремонтник. – Хочешь посмотреть, что было на сканере?

– Давай, – Линкен придвинулся вплотную.

Запись в памяти сканера была короткой – чуть больше двух экранов от начала до конца.

– Момент столкновения, – Гедимин указал на интервал между строчками. – Резкое изменение состава. Вот начинается вброс полония, доходит до семидесяти процентов… одновременно – радий и кюрий.

– И уран? – Линкен ткнул пальцем в знакомый значок. – Вот чего я не видел в местном воздухе, так это урана и радия. Это и есть твоя реакция?

– Да, больше нечему, – Гедимин пролистнул ещё несколько строк. – Это что? Хассий?! Очень мало, но ему тут вообще делать нечего…

– Что? – Линкен мигнул. – Хас-сий? Никогда не слышал. Что ты сделал с атмосферой, атомщик?

– Погоди, – ремонтник досадливо сощурился. – А, вот вторая микросекунда. Тяжёлые металлы начинают оседать, здесь область вакуума… Смотри!

– Это ещё что… А! Понял, – взрывник кивнул. – Твой констий. Немного…

– Несколько десятков атомов, предел чувствительности сканера, – Гедимин выделил строку и жирно подчеркнул её. – Констиевый выброс продолжается ещё одну микросекунду, начинается оседание, здесь снова область вакуума… А вот момент взрыва.

– Вообще не понимаю, что он пишет, – поморщился Линкен. – Куча каких-то значков. Сломался?

– Нет, – Гедимин убедился, что драгоценные записи сохранились, и направил сканер на землю. Прибор исправно пискнул, строчки на экране относились к химическому составу скалы, оголившейся от взрывов, и ничего непонятного в них не было.

– Выброс каких-то элементарных частиц… или вообще комок кварков, – Гедимин пожал плечами. – Сканер их не распознаёт.

– Вот оно что… – пробормотал Линкен и уткнулся взглядом в скалу под ногами. – Ты что-нибудь понял? Что мы тут только что сделали?

– Да, кое-что ясно, – Гедимин опустился на землю и, достав ежедневник, пристроил его на колено. – Полоний, радий, кюрий… Смотри, что оно делает. Тут два пучка, вот область схождения… Оно сгоняет молекулы атмосферных газов вот сюда, до огромной плотности, и соединяет их в комки. И вот здесь они окончательно слипаются. Всё, что мы видели, – производные азота и кислорода в разных сочетаниях. А вот хассий… видимо, под пучки попало несколько молекул аргона. Проверить бы это на вещественных мишенях – отследить состав…

– Засунуть что-то под пучки? – Линкен провёл пальцем по шраму. – Если оно вакуум взрывает… А откуда констий? Ты понял?

Гедимин пожал плечами.

– Нет. Ни про констий, ни про комки частиц. Кажется, там, в пучках, не только кванты. Жаль, сканер их не распознаёт…

Линкен взял его за плечо, посмотрел в глаза и покачал головой.

– У тебя зрачков не видно. Жёлтое свечение от века до века. Мозги не сожжёшь?

Сармат мигнул, провёл ладонью по глазам и решительно поднялся на ноги.

– На сегодня хватит. Забираем излучатели, – он посмотрел на небо. – Взвесь должна была осесть. Бери сканер. Поищи пыль на земле, пока я собираю установку.

– Десяток атомов я там не найду, – предупредил Линкен, забирая сканер. – Что, там больше не фонит? От радия и прочего?

– Не та концентрация, – качнул головой Гедимин. – Но по возвращении пойдём мыться.

– Боишься дозиметра на входе? – хмыкнул взрывник.

– Он не заметит, – ответил сармат. – Но мы все надышимся.

Взрыв такой силы над расчищенным участком леса трудно было не заметить, и всю дорогу до «Полярной Звезды» Гедимин косился на небо, высматривая дроны. Их почему-то не было; на станции тоже никто не встречал сарматов, кроме облегчённо вздыхающего Иджеса и угрюмого Константина. Хольгер посмотрел на распечатку со сканера, мигнул десять раз подряд и унёс её в свой угол, – и сколько Гедимин на него ни оглядывался, никаких комментариев не услышал.

– Звучит как полный бред, – заключил Константин, выслушав отчёт об эксперименте. – Материя из вакуума? Термоядерный синтез? Я за внезапную поломку сканера.

Гедимин хмуро посмотрел на него, оставил при себе всё, что просилось на язык, и сказал только:

– Проверим. Следующий опыт – схождение в вакууме. Линкен, на тебя можно рассчитывать?

Взрывник широко ухмыльнулся, но ответить ничего не успел, – под потолком задребезжал звуковой сигнал.

– Хорошего дня, месье инженеры, – донеслось по громкой связи. – У месье Гедимина и Линкена найдётся время для короткого разговора?

Сарматы переглянулись.

– Расстреляют тебя когда-нибудь, – пробормотал Константин, тяжело опускаясь в своё кресло. – Идите уже…

Экзоскелет Фюльбера вместе с пилотом-охранником остался за дверью; «менеджер по кадрам» аккуратно закрыл за собой ворота и посмотрел на Линкена.

– Сегодня пятница, мсьё Лиск. Обычный будний день.

Сармат растерянно мигнул.

– Полигон был выделен вам с условием, что вы используете его по воскресеньям и официальным праздникам, – продолжил Фюльбер. – Очевидно, вы не посмотрели на календарь. О том, что именно там взорвалось, я спрашивать не буду, – если с вами был мсьё Гедимин, вопросы неуместны. Но впредь на календарь смотрите. Панические сообщения о ядерном взрыве под городом отвлекают от работы… и не только меня.

Линкен ошалело посмотрел на Гедимина.

– Он будет, – пообещал ремонтник. – Извини. Мы увлеклись.

Фюльбер едва заметно улыбнулся.

– Ничего нового, мсьё главный инженер, не так ли?.. Вы освоили извинения. Большой шаг. Однако я пришёл не за ними. Намечается работа для вас. Константину я пришлю официальный пакет, но к вам будет ещё одна просьба – за исключением того, что лежит в пакете.

Гедимин озадаченно мигнул.

– На первое мая намечается перезагрузка обоих реакторов, – продолжал Фюльбер. – Конечно, вас обоих вызовут в главный корпус. Вся документация будет прислана Константину в ближайшие дни. Рутинная операция… Но ко мне – точнее, к вам, я здесь посредник – обратились представители дежурных смен. Они хотят, чтобы вы перед перезагрузкой – цитирую – «обняли первые сборки, чтобы лучше работало». Я не специалист по марсианскому менталитету, но просьба повторялась неоднократно, и я счёл её важной. Что скажете, мсьё инженер?

– Это шутка? – настороженно спросил Гедимин.

– Я только передал вам просьбу дежурной смены, – отозвался человек. – Вы всегда можете поговорить с этими сарматами сами. Хорошего дня, месье…

Ворота закрылись. Гедимин хмыкнул.

– Надо будет найти Айзека…

– Айзеку надо меньше крутиться среди мартышек! – Линкен брезгливо скривился. – Понабрался дури… Выходит, по воскресеньям мой полигон открыт для твоих опытов. Вылетаем послезавтра?

Гедимин покачал головой.

– Надо выждать. Минимум до девятнадцатого.

«Интересно, где у Фюльбера наблюдательные посты,» – думал он. «Ни камер, ни дронов вокруг не было. Что-то летает в стратосфере?»

19 февраля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На заснеженном полигоне было тихо. Уже восемь дней никто ничего на нём не взрывал, и снеговой покров засыпал место последнего эксперимента – даже сигма-сканер не помог его найти.

– Бабахнет или не бабахнет? – думал вслух Линкен, глядя в небо – в пустую точку, предназначенную для схождения двух лучевых пучков. Их источники уже были установлены и настроены, сканер, отслеживающий состав атмосферы в точке схождения, – поставлен на самодельный штатив (сегодня Гедимин решил не рисковать рукой), защитные поля построены и уплотнены. Оставалось откачать воздух, и сармат терпеливо ждал, когда отработает одолженный у Иджеса насос, и смотрел на экран сканера.

– Бабахнет, – угрюмо сказал он. – Лезь под поле. Сам видел, как такой взрыв сносит защиту…

– Вот и жалею, что такая волна пропадает, – отозвался Линкен, нехотя забираясь под купол защитного поля. – Хотя в вакууме так, наверное, не встряхнёт…

«Проследить за лучевыми вспышками,» – отметил про себя Гедимин, настраивая второй прибор, прикреплённый к сканеру. Дозиметр Конара не показывал ничего необычного, и его стрелка покачивалась из стороны в сторону, реагируя то ли на излучение горных пород под ногами, то ли на космическую радиацию. «Сканер не распознаёт частицы и волны. Может, радиометр что-то отловит.»

Насос отключился. Последняя строка на экране анализатора медленно поползла вниз, сменившись чёрной полосой.

– Кому жать на кнопку? – спросил Линкен, вынимая из кармана пульт управления. Свисающие с него провода уходили в снег и терялись под несколькими слоями защитных экранов.

– Жми ты, – отозвался Гедимин, отходя от сканера и выставляя между ним и собой ещё один экран. Ещё раз увидеть, как защитные поля испаряются, и волна вибрации прокатывается прямо над головой, ему не хотелось.

– Atta» an! – Линкен нажал на красную кнопку и выпрямился, разворачиваясь лицом к излучателям.

Вспышка была яркой и короткой – и погасла раньше, чем Гедимин успел досчитать до одного. Земля слабо качнулась, и сармату захотелось в неё вжаться, но он заставил себя устоять на ногах. Первые два слоя защитного поля слизнуло зелёным свечением; щит над головой Гедимина рябил красным и мелко вибрировал, пока прикрывавшие его экраны лопались один за другим.

– Я хочу такую пушку, – пробормотал Линкен, зачарованно глядя на волну разрушения. – Что угодно отдал бы…

Красная рябь погасла. Гедимин огляделся по сторонам. В этот раз ему удалось надёжно защитить окружающий мир от последствий эксперимента, – даже излучатели в самом эпицентре взрыва устояли на штативах. Он разрушил ближайшее защитное поле и забрал сканер, отметив мимоходом, что один из «щупов» слегка погнулся вниз, – видимо, его повредила вибрация.

– Что там? – Линкен заглянул через плечо.

– Интересно… – пробормотал Гедимин, пролистывая последние строки, – неотключённый сканер успел зафиксировать состав воздуха, заполнившего лопнувший купол после взрыва. – Это констий. Вакуум – и за ним констиевая вспышка. И в то же время…

Он сверился с записями радиометра.

– Две вспышки омикрон-излучения. Четырёхкратное усиление. Следом выброс альфа-частиц и всплеск гаммы… хотя нет – выбрасывается всё подряд и кое-что из того, что прибор не распознаёт. Будто прорывает какой-то мешок с частицами. Констия здесь уже нет, он оседает, вещества, кроме этих частиц, тоже нет. И вот за ними идёт взрыв.

– А красная рябь? Ты про неё ничего не сказал, – напомнил Линкен.

– А с ней ничего не происходит, – пожал плечами Гедимин. – Сигма-излучение. Присутствует здесь всё время. Экраны частично его поглощают, когда разрушаются, оно дотягивается до последнего. Тогда идёт рябь. Это понятно. А вот констий…

Он в растерянности покачал головой. «Один-два электрона или гамма-кванта из вакуума – это ладно. Но не сверхтяжёлый же металл десятками атомов за раз…»