Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 149 (всего у книги 158 страниц)

Со станции он добирался на попутном глайдере и сейчас, стоя на платформе у завода, думал, заходить в барак или в рабочем комбинезоне идти к озеру.

– Гедимин! – Хольгер, выглянув из-за ворот завода, помахал ему. – Куда-то едешь?

– Шёл в барак, – сармат спустился с платформы и остановился рядом с химиком.

– Я сидел в информатории, но… – Хольгер покачал головой. – Нужно ещё знать, что искать. А я пока не понимаю. У тебя ещё остался тот диск, присланный Конаром? С его конспектами из Лос-Аламоса?

Гедимин мигнул.

– Диск есть, – он притронулся к нагрудному карману. – Зачем тебе? Что-то не так с излучателями?

Гедимину сегодня было не до полигона, но это был первый день, когда погода наладилась, – первое воскресенье, когда Линкен и Хольгер собирались взрывать вакуум и добывать редкоземельные металлы. «Что-то пошло не так?» – Гедимин встревоженно посмотрел на Хольгера, убедился, что все его пальцы на месте, а ожогов не прибавилось, и немного успокоился. «По крайней мере, никто не взорвался…»

– Нет, всё хорошо – сегодня получили немного диспрозия, – ответил Хольгер. – Тебе он точно не нужен для реактора?

– Нет. По крайней мере, для этого – не нужен, – ответил Гедимин, протягивая сармату диск. – Зачем тебе конспекты?

– Хочу кое в чём разобраться, – Хольгер бережно спрятал вещицу в карман. – Я расскажу… потом, когда сам буду уверен.

Гедимин посмотрел ему в глаза – химик не выглядел встревоженным или напуганным, но что-то сильно озадачило его. «Теперь Хольгер не спрашивает меня и не делится идеями,» – подумал он, и эта мысль неприятно кольнула его. «А ведь там что-то по моей части, раз ему понадобились конспекты…»

– Спрашивай, если не разберёшься, – буркнул он. – Я не буду лезть.

31 мая 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последняя проверка на станции отняла у Гедимина три утренних часа; когда он спустился в «красный отсек» научного центра, Хольгер уже был там и ждал его у монитора. Стоило двери приоткрыться, он вскинулся и развернулся к Гедимину.

– Есть всплеск!

Сармат молча кивнул. То, что экранированный излучатель как-то реагирует на него, ему до сих пор казалось очень странным, – но всплески происходили каждый раз, и он к ним уже привык.

– Таких сильных я раньше не видел, – сказал Хольгер, кивая на монитор. – Посмотри, как растёт интенсивность!

Гедимин посмотрел и пожал плечами.

– Обычное значение… для периодов, когда я здесь, – последние слова дались ему с трудом – звучали они по-прежнему бредово. – С точностью до сотых долей.

– Ты не видел, каким оно было без тебя, – Хольгер развернул график на экране своего смарта и показал его Гедимину. – Последний раз оно выходило на твоё «обычное значение» в день запуска. На следующий же день интенсивность упала и больше не повышалась.

Ремонтник мигнул, оглянулся на установку (внешне она не изменилась) и снова перевёл взгляд на Хольгера.

– Выработку проверял?

– Семь процентов ровно, – ответил тот. – Снижение налицо.

Сармат досадливо сощурился.

– Меньше, чем могло бы быть, – пробормотал он, вспомнив, что уменьшил количество ирренция вдвое. – Ладно, этого можно было ожидать.

– Не думаю, – качнул головой Хольгер. – Это не из-за того, что ирренция меньше. Дело в сигма-излучении. Интенсивность упала. Если бы ты остался тут, она была бы прежней. Как и выработка.

Гедимин мигнул, подозрительно посмотрел на него – химик не был расположен шутить, напротив, его глаза даже слегка потемнели.

– Оно реагирует на тебя, – сказал Хольгер. – Мне кажется, оно… было расстроено твоим отсутствием.

– Ты в себе? – Гедимин, сузив глаза, шагнул к нему; он хотел взять химика за плечи и крепко встряхнуть, но удержался. – Это кусок ирренция, окружённый защитным полем! И это поток квантов в направляющей воронке! Что из этого может расстроиться?!

– Ты можешь верить или нет, – Хольгер встретил его взгляд, не дрогнув. – Мне самому трудно об этом думать. Но – что бы это ни было – ему не хватало тебя. Я повторил бы тот же опыт в июне, ничего не меняя. Посмотрел бы, будет ли разница.

– Там увидим, – буркнул Гедимин, нехотя отступая к монитору. Ему по-прежнему хотелось крепко встряхнуть Хольгера, но это не имело ни малейшего смысла. «Не хватало…» – он покосился на установку, чувствуя странное смущение, – как будто он в самом деле забыл тут что-то живое и разумное, что могло бы по нему соскучиться. «Вот ведь бред…» – он стиснул зубы и заставил себя думать о деле.

– Я начну разборку, – сказал он. – Готовь разделитель. Амосу скажи, что после обеда он будет мне нужен.

«Реактор из трёх стержней,» – он посмотрел на установку, прикидывая размеры нового кожуха, параметры системы охлаждения и устройство платформы и опор. «Массивный, но узкий. Проверить жёсткость.»

…«Генераторный плутоний – 33 кг; Окись ирренция – 540 г».

Сделав короткую запись в листке учёта, Гедимин подошёл к верстаку за инструментами. Перед тем, как зайти в хранилище за материалами, он оставил их в «чистой» зоне, – возможно, сигма-излучение действовало только на нервную систему разумных существ, но в последнее время Гедимина не оставляла мысль, что он мог не заметить или не понять ещё что-то о сигма-квантах… Рисковать отлаженным оборудованием не хотелось.

В записях на листке большой необходимости не было – расход всех материалов заносился в смарты «научников» и в общую базу Константина; почему-то Ведомство было против автоматического переноса данных, и командир собирал их у сарматов и вручную заводил в телекомп. Гедимин хотел проверить, занёс ли он последние данные, но Константин был занят, и не учётом плутония, – рядом с ним за телекомпом сидел Хольгер, а на экране была выстроена какая-то странная сетка.

– Вот эта сферическая область, – командир обвёл красным внутреннюю часть объёмной сетки. – Область максимума.

– Приблизь, – попросил Хольгер, выводя на экран ещё одну сетку. Когда они наложились друг на друга, а Гедимин рассмотрел обозначения по краям схемы, он удивлённо мигнул, – сарматы изучали область пересечения омикрон-лучей, а дополнительная сетка оказалась сигма-потоком, разбитым на микропотоки – множество пучков толщиной в микрон.

– Девять кубических миллиметров. Довольно большая область, – Константин в задумчивости потёр подбородок и выделил красным несколько ячеек сетки. – Я бы начал с этих областей. У тебя минимальный поток – один микрон?

– Надо дробить, – отозвался Хольгер. – Речь о проколах размером в считанные пикометры. В принципе, конструкция сканера это позволяет, но… трудно будет прицелиться в такую мишень.

– Очевидным было бы искать эти проколы по центрам ячеек, – сказал Константин. – Но я начал бы с краевых областей.

– Плохо, что времени на проверки очень мало, – вздохнул Хольгер. – За микросекунду еле-еле просматривается одна ячейка. Слишком обширные области для поиска таких маленьких объектов.

– Не хочешь рассказать Гедимину? В интуиции ему не откажешь, – Константин снова посмотрел на сетку и пожал плечами. – При таких скромных данных трудно что-то рассчитать. А вот удачно ткнуть пальцем… Это он умеет.

«Хольгер изучает пересечение лучей? И что-то явно нашёл…» – Гедимин сделал шаг к сарматам. «Не понимаю, почему он сразу…»

– Гедимину? – Хольгер еле слышно хмыкнул. – Он меня убьёт. Будто мало было моих прошлых наблюдений…

– Ну он же поверил в конце концов, – пожал плечами Константин.

– Как же, – криво ухмыльнулся химик. – Сегодня я снова о них заговорил. Думал, он меня ударит. А ведь у него были все доказательства… Нет, Гедимину тут ничего показывать нельзя.

«Ударит?!» – Гедимин втянул в себя воздух, двинулся было к сармату, но остановился. «Has-s-su…» – выдохнул он, медленно и неслышно отступая к верстаку. Сейчас он даже смотреть на Хольгера не мог – взгляд тянуло к полу, веки жгло, и оставалось только порадоваться, что сарматы не краснеют. «Надо же было до такого дойти…» – он еле слышно скрипнул зубами. «Запугать Хольгера… Гедимин, ты идиот!»

Он едва не выронил ремонтную перчатку, когда брал её с верстака; сарматы у телекомпа обернулись на стук.

– Я отчитался за расход, – буркнул Гедимин, не оборачиваясь. – Пойду в «красный отсек».

– Он слышал? – шёпотом спросили за его спиной, когда он уже выходил за дверь. – Я не заметил, когда он вошёл…

– Навряд ли, – тихо ответил Константин. – Он весь в реакторе…

«Лучше бы я был в реакторе,» – угрюмо думал Гедимин, возвращаясь в отсек. «Теперь и от Хольгера ничего не узнаешь. Иджес давно молчит обо всём, кроме подлодок. Линкен… Лаборанты… Скоро придётся общаться с сигма-излучателем. Кажется, он меня ещё не боится.»

08 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Кажется, мы в тупике, коллега Гедимин. Завязли на всех фронтах. Порадоваться можно разве что за коллегу Штибера. Я упоминал когда-то, что он подал запрос на эксперименты на шимпанзе. Ему отказали, но дали разрешение на работу с квазимозгом. Довольно интересный объект, – если вы не биолог, навряд ли вы с ним сталкивались. Здесь так называют клонированную культуру мозговых клеток – комок связанных нейронов с разветвлёнными аксонами, автономную нервную систему на подпитке. Работать с ними разрешают только в очень особых случаях – можно сказать, по большим праздникам; был даже разговор о том, чтобы приравнять квазимозг к разумному существу – биологам повезло, что решение тогда так и не приняли. С одной стороны, это просто клеточная культура, с другой – у неё даже отмечали зачатки интеллекта… Но, так или иначе, Штиберу дали разрешение, и он облучает «подопытных» сигма-квантами. И уже зафиксировал что-то, похожее на ваши описания. Сигма-излучение действительно вызывает сигналы в аксонах…»

Гедимин досадливо сощурился и ударил кулаком в стену, – эта поверхность была достаточно прочной, чтобы выдержать вспышку досады. «Если даже комок нейронов это чувствует… У него-то явно не эа-мутация! Надо было сразу исследовать все эффекты, а не вести себя как идиот…»

«Коллега Штибер только затрудняется с классификацией сигналов,» – продолжал Конар. «Область совершенно не моя, но – речь о том, что они очень разнородны. Квазимозг – довольно универсальная штука, навряд ли дело в индивидуальной реакции, – но каждый объект воспринимает сигналы по-своему. Индивидуальность у квазимозга – то, о чём лучше не писать в отчётах, иначе опыты запретят, и уже навсегда, но… Штибер явно склоняется к такому мнению. Я бы скорее предположил индивидуальность у потока сигма-квантов.»

– Гедимин!

Сармат вздрогнул, – Хольгер подошёл к нему неслышно. За последнюю неделю они едва ли обменялись десятком слов – химик аккуратно обходил ремонтника стороной. Теперь он стоял рядом, держал в руках сигма-сканер (второй был прикреплён к поясу) и смотрел Гедимину в глаза. Тот озадаченно мигнул.

– Что?

– Посмотри показания, – Хольгер положил перед ним анализатор – одну из недавних записей, открытую примерно посередине. – Как ты это объяснишь?

Стандартная запись – анализ вакуума, образовавшегося на пересечении двух потоков омикрон-квантов – занимала два десятка экранов против обычной короткой строки, – Хольгер настроил сканер так, чтобы сканирующие лучи дробились на узкие пучки, и информация от каждого из них записывалась отдельно. Сотни лучей принесли одинаковые данные – ничего, кроме вакуума, в проверяемом кубическом пикометре не было; но вот единственная запись, на которую указывал Хольгер…

– Сбой в дальности измерения, – буркнул Гедимин. – Из множества пучков один не был откалибро… Что?! Металлический водород?!

Он, изумлённо мигая, перечитал данные в «ошибочной» строке. В точности сканера сомневаться не приходилось – газообразный водород с металлическим он не путал.

Хольгер весело хмыкнул.

– Интересно, как нужно сбиться в дальности, чтобы найти в атмосфере Земли металлический водород? А второй раз замеры делал Линкен. Вот, посмотри, что он нашёл.

Гедимин перевёл взгляд на экран второго сигма-сканера, – точно такие же два десятка экранов вакуума… и десяток строк – показания единственного пучка, наткнувшегося на что-то материальное. Сармат перечитал их, попытался представить, что за смесь получается в итоге, и поднял ошалелый взгляд на Хольгера.

– Что это за рассол, где он так перегрелся, и где в пределах земной атмосферы такое давление?

Хольгер расплылся в довольной ухмылке и положил включённые сканеры рядом.

– Мы с Линкеном наткнулись на это за микросекунду до выброса элементарных частиц. Обычный взрыв-на-пересечении, ты видел это десятки раз… А вот чтобы увидеть это – понадобилось дробить сканирующий поток. Я сам не ожидал, что мы два раза попадём в цель. Видимо, точно определили размер прокола. Не более пикометра – но какой эффект!

Гедимин встряхнул головой и недовольно сощурился.

– Давай яснее. Перед тем, как был выброс частиц, вы наткнулись на нечто материальное?

– Причём – разное, – ухмыльнулся Хольгер. – Или рассол под давлением, или металлический водород, – это определённо не одна и та же планета. Признаться, я рассчитывал найти что-нибудь неопределяемое, вроде ещё одного ирренция, но…

Он развёл руками.

– Может быть, в другой раз повезёт.

– Планета? Но если не было сбоя в настройке дальности… – Гедимин вздрогнул и пристально посмотрел на Хольгера. – Ты хочешь сказать, что вы пробили… дыру в вакууме?!

Сармат странно шевельнул руками – он как будто хотел обнять ремонтника, но в последний момент передумал и только улыбнулся.

– Это не вакуум порождает частицы. Вы с Константином не там копали. Омикрон-лучи прожигают пространство. Это микропроколы… куда-то туда, где нет недостатка в материи. Надеюсь, там, откуда она изымается, ещё никто не пострадал. Не то ждать нам крейсера на орбите.

– Микропроколы… – повторил Гедимин и глупо ухмыльнулся. «Или завтра проверка на эа-мутацию выявит, что Хольгер болен… или это настоящее открытие. Но сколько же бреда порождает этот ирренций… Почему у него не может быть нормальных свойств?!»

– Помнишь, как обнаружили ирренций? – спросил Хольгер. – Все эти странности с показаниями навигатора…

Гедимин мигнул.

– Ты говоришь, этот корабль в самом деле был… в какой-то пространственной дыре? И эти твои проколы ведут туда же? Уран и торий…

Он облокотился на стол и уронил голову на руки. Хольгер за спиной встревоженно охнул и схватил его за плечо.

– Гедимин, ты чего?

«Пока держи свои мысли при себе,» – Гедимин медленно выпрямился и разжал кулаки. «Опять его спугнёшь – будешь последним идиотом!»

– В следующее воскресенье вы собираетесь повторять опыт? – спросил он. – Я с вами. Информацию со сканеров снял? Я их проверю перед вылетом. И возьму свой. Проведём три замера.

Хольгер изумлённо замигал.

– Так ты будешь… А как же твой реактор?

– Будет работать, – пожал плечами Гедимин. – За пару часов не соскучится.

Он криво усмехнулся, но Хольгер остался серьёзным и на его усмешку не ответил.

– Я рад, что ты будешь с нами, – сказал он. – А то мне не по себе от таких опытов… и таких результатов.

«А уж как мне не по себе…» – Гедимин отвёл взгляд и посмотрел на смарт – устройство так и лежало на столе, экран погас, но выключить его сармат забыл.

– В Лос-Аламосе нашли индивидуальность у сигма-квантов, – сказал он. – Или ирренций всем выжигает мозги, или… что-то всерьёз меняется.

10 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

На мониторе привычно возрастал показатель интенсивности излучения – сигма-излучатель снова на что-то реагировал. Гедимин, отметив, что тут ничего не поменялось, снова вернулся к наблюдениям за температурой. Тридцать три килограмма генераторного плутония нагревались весьма ощутимо, ирренций тоже не способствовал охлаждению, – газовый охладитель, несмотря на включение в него баллона с жидким азотом, справлялся на пределе мощности.

«Не расплавится,» – подумал Гедимин, посмотрев на показатели термодатчиков. «Реагировать там нечему и не с чем. Единственное – угроза деформации…»

Датчики, отслеживающие, не «поплыли» ли тонкостенные стержни-цилиндры, показывали, что пока опасности нет. Запуск можно было считать завершённым, и Гедимин, ещё пять минут пронаблюдав за монитором, поднялся с места и потянулся, разминая затёкшие мышцы. «И незачем было цепенеть за пультом,» – в очередной раз напомнил он себе. «Теперь не сводило бы конечности.»

Реактор стоял у дальней стены, окружённый матовым защитным полем поверх кожуха из свинцового рилкара. Защита весила немного, но сооружать более громоздкую смысла не было – если что и могло прорваться сквозь свинцовый рилкар, ни сталь, ни бетон, ни десять метров борированной воды от этого не спасли бы.

«Настоящий реактор. Мой собственный,» – сармат осторожно положил руку на механизм управления. Простейшее механическое устройство и электромагнит для своевременного сброса плутониевых стержней, – возможно, следовало подключить их к щиту управления, довести до ума автоматику и не лезть в ирренций голыми руками… «Надо подумать. Когда стержней тут будет две-три сотни…» – Гедимин представил себе ручную разгрузку сооружения размером с канский реактор и недовольно сощурился. «Рано или поздно соберу. До тех пор – продумать охлаждение.»

Что-то тёплое, тонкое, похожее на случайно нагревшийся провод, прикоснулось к его ладони, и сармат отдёрнул руку. Никакие провода из реактора не торчали. «Сигма?» – сармат посмотрел на излучатель. Разумеется, он не направлял поток на механизмы управления, – это не имело никакого смысла. «Сигма из реактора,» – тут же понял он. «Что, и это меня… признало?»

Он, прищурившись, посмотрел на установку. На матовом защитном поле не было красных отблесков, но «сигма» где-то просачивалась, и Гедимин этому уже не удивлялся. Он вспомнил, как гладил топливные сборки на заводе и проводил ладонью по внешней обшивке реактора на «Полярной Звезде». «М-да… А мне иногда казалось, что они тёплые,» – он еле слышно хмыкнул. «Хорошо, что Хольгера тут нет. И остальным не видно.»

Он обошёл излучатель и, встав вплотную к реактору, осторожно обнял его. «Чем он хуже сборки…» – мелькнуло в голове, но додумать мысль сармат не успел – что-то, похожее на тёплые, почти горячие щупальца, обхватило его руки и грудь. Кажется, им не хватило длины, – они дотянулись только до рёбер и замерли там, едва заметно пульсируя. Гедимин метнулся в сторону, к двери, прижимая ладонь к груди и опасаясь нащупать расплавленный скирлин и пузыри свежих ожогов. Реактор, прикрытый защитным полем, стоял на месте, и ничего лишнего из него не торчало. Ощущение тепла на руках и груди ушло мгновенно, едва сармат разжал руки, и никаких следов на теле не оставило. Гедимин провёл ладонью по телу, даже расстегнул куртку, – ничего, никаких изменений. «Лучевые ожоги редко проявляются сразу же,» – напомнил он себе. «Хотя… В этот раз их, наверное, не будет.»

Он посмотрел на реактор и криво усмехнулся. «Может, ему действительно дать имя?»

15 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Опыты на квазимозге запрещены, материалы засекречены. Вас может выручить Северный Союз, а вот на коллегу Штибера жалко смотреть. Быть остановленным в дюйме от открытия…»

Гедимин спрятал смарт и вышел в коридор. Линкен и Хольгер уже были там – ждали его с миниглайдами, прихваченными с работы; химик скрывал волнение, взрывник криво ухмылялся и сверкал глазами.

– Атомщик! – он протянул Гедимину летающую платформу. – Вижу, берёшься за ум. Сколько там лет мы ничего не взрывали?..

– Когда тебе для взрывов нужна была компания? – Гедимин хмыкнул. «И правда, я давно не был на полигоне. Интересно, что Линкен с Хольгером от него оставили…»

Пятачок посреди леса так и не зарос не то что деревьями, но даже и травой, – постоянные взрывы сдули всю почву вместе с песком, обнажив гранитную подложку. В ней кое-где виднелись проплавленные вмятины со скомканными, неровными краями. Местами поверхность напоминала застывший лавовый поток. Гедимин посмотрел на Хольгера, тот смущённо хмыкнул.

– Не всегда получается правильно поставить поле…

Гедимина передёрнуло.

– Сказать не мог?

– Тихо! – Линкен опустил тяжёлую ладонь ему на плечо. – Ты из реактора не вылезал. Кто бы решился тебя отвлекать?! Давай лучше к делу. Чей сканер первый?

Гедимин глубоко вдохнул и огляделся, выбирая удобную воронку.

– Все три, – сказал он. – Для всех трёх взрывов. Потом сверимся. Хольгер, с тебя настройка. Сырьё давай сюда. Поле я поставлю сам.

…Большую часть звуковой волны рассеяли защитные экраны, но грохот был слышен даже в «бункере», где залегли трое сарматов. Гедимин не смотрел вверх – он и так знал, что там происходит, и когда встал, убедился, что был прав, – из многослойной защиты уцелели только два купола, прикрывающих «бункер».

– Учись, – Линкен хлопнул Хольгера по спине и радостно оскалился. – А с тобой так и ждёшь сканера на башку!

Химик отмахнулся и быстро, почти бегом, направился к воронке, доставая на ходу контейнер с меей.

– Куда ему столько тербия? – вполголоса спросил Гедимин. – На моей памяти образцы были меньше.

Анализаторы, установленные вокруг воронки, разбросало по скале; ремонтник проверил целостность корпусов – трещин не было, все приборы соскользнули по «подушке» из защитного поля и на камень упали уже на излёте. В показаниях почти всё было привычным, не считая разбиения на тонкие сканирующие пучки; Гедимин быстро пролистнул неинтересные ему экраны и остановился на ключевых строках.

– Ионизированный азот, кислород, немного углерода. Что у тебя?

– То же самое, – ответил Линкен. – И количество одно и то же. Ну, в таком объёме и за такое время меняться-то нечему…

– Ткнули куда-то в туманность, – предположил Гедимин. – Подумал бы на атмосферу, но степень ионизации не та.

«Во что только ни поверишь,» – криво усмехнулся он, повернувшись к Линкену боком. «Живое излучение. Микропроколы в пространстве. А ведь Константину за всё это отчитываться…»

– Ещё два захода! – крикнул, обернувшись, Хольгер. – Ну что, Гедимин? Всё ещё «сбой в настройках»?..

…Из-за леса вылетела тройка дронов, сделала над полигоном круг, ненадолго задержалась над свежими воронками – видимо, матовая плёнка защитного поля слишком ярко выделялась на серо-красной скале – и скрылась за деревьями. Гедимин вылез из укрытия между поваленными деревьями и снова достал сканер.

– Петарды им в сопла! – скривился Линкен вслед улетающим дронам. – Ну что там, атомщик?

– Мы снова попали в металлический водород, – отозвался Гедимин. – Та же планета?

– Нет, не может быть, – помотал головой Хольгер, выползая из-под сосновой кроны и вынимая из-за шиворота пригоршню иголок. – Тот опыт я ставил на двести метров северо-западнее. Мало ли в нормальной галактике планет-гигантов…

– Думаешь, точки там привязаны к точкам тут? Я вот не уверен, – Гедимин достал ежедневник и попытался набросать карту, но по пяти точкам она строилась плохо.

– А если снова взорвать на старом месте? – Линкен посмотрел на небо – не возвращаются ли дроны? – и махнул рукой в сторону воронок. – Можно снова попасть в ту же точку… на той стороне?

– Пробовать надо, – отозвался Гедимин. Он с сомнением смотрел на карту. «Сигма-излучение плохо влияет на мозг,» – думал он. «Ещё ничего непонятно про эти микропроколы, а мы уже чуть ли не маршруты прокладываем. Другая галактика… Чушь какая-то.»

– А ты сможешь второй раз прицелиться в тот же пикометр? Я вот в сантиметр не всегда попадаю, – признался Линкен. Хольгер хмыкнул.

– Ты бьёшь по площадям. А тут нужен точный расчёт. Константина, что ли, попросить…

Дроны снова появились над деревьями. В этот раз их было шесть – первый отряд привёл подкрепление.

– Пора валить, – прошептал Линкен, пригибаясь к земле и выкапывая из-под веток миниглайд. – Сейчас свернут – взлетаем и врассыпную…

… Прицеливаться в область диаметром в один пикометр было сложно, и Гедимин сильно сомневался, что на местности у него что-то получится, – но на всякий случай довёл расчёты до конца и, отложив их, задумался над ежедневником. Линкен и Хольгер терпеливо смотрели на него; Иджес, пропахший сернистым шлаком, вошёл в комнату и остановился у порога.

– Что у вас там? Планируете, что взорвать?

– Гедимин, так что ты скажешь? – спросил Хольгер, потеряв терпение. Ремонтник пожал плечами.

– Настройки в порядке. Ты нашёл что-то странное, но существующее. Надо собрать больше данных. Лиск, за три взрыва в день тебя не сгонят с полигона?

Линкен озадаченно хмыкнул.

– Я не знаю, атомщик. «Вестингауз» дал мне полигон, но сейчас-то макаки улетают. А что Арбогаст думает о наших опытах – понятия не имею. Может, нас оттуда сгонят безо всяких взрывов. А может, пустят на всю неделю.

– Можно было бы и спросить, – пробормотал Иджес.

– Не светись, – буркнул Гедимин. – Сгонят. Арбогаст в науке – хуже любой макаки.

– Будем взрывать, пока не пришлют патруль, – решил Линкен. – Пока – по воскресеньям, чтобы не дразнить Арбогаста. Много данных тебе нужно?

– Надо посмотреть, что от чего зависит, – сказал Гедимин. – Время, место, образец под облучением, интенсивность омикрон-пучков… Сейчас мы ничего толком не знаем.

– Почему? Уже кое-что есть, – сказал Хольгер. – Такой прокол один на каждое перекрестье, обычно в центре, очень редко – чуть выше. Существует одну микросекунду. И ещё… мы ни разу не попали в вакуум. Всегда на той стороне была высокая плотность вещества.

– Если попадём в вакуум – может быть, взрыва вообще не будет? – задумался Гедимин. «И взрывной реактор наконец заработает,» – мелькнуло в голове.

– А если сделать прокол в воздухе, его затянет туда, и взрыв будет на той стороне? – подумал вслух Линкен. Хольгер ткнул его кулаком в плечо.

– Тогда точно пришлют крейсер! Мы даже не знаем, куда ведут проколы.

– Через пикометровую дырку много не рассмотришь, – кивнул Гедимин.

«Сообщать Конару или нет?» – думал он. «Это, кажется, серьёзно. И никак не связано с реактором. Надо сообщить. Он обидится, если такое упустит.»

– Я напишу Герберту, – сказал он вслух. – Тут надо думать вместе.

Пальцы Линкена крепко вцепились в его плечо – Гедимин от неожиданности и боли даже ударил сармата по запястью и сам подался в сторону.

– Ты чего?!

– На орбиту Седны всех макак, – Линкен смотрел ему в глаза, недобро щурясь. – Хватит им красть наши открытия. Сами пусть думают. Учёные, tzaat hasulesh…

22 июня 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Довольно интересная идея, коллега Гедимин. Но особенно мне понравились ваши замечания насчёт техники безопасности. Очень трогательно, в вашем-то исполнении…»

Гедимин сердито фыркнул и затолкал смарт в карман. «Дошутится он там…»

Ливень прошёл над лесом вчера, вода из гранитных воронок не уходила подолгу, – сармату было всё равно, где ставить опыты, но вот Хольгер не хотел вылавливать ценные реагенты из жижи пополам с песком и сосновыми иглами и требовал чистую «ёмкость». Наконец удалось приспособить к делу неглубокую воронку с узкими трещинами на дне – вода ушла в них, сами трещины быстро замазали расплавленным фрилом.

– Два взрыва в одной и той же точке, – пояснял на ходу Гедимин, расставляя излучатели. Хольгер уступил их ему без звука, взяв на себя установку трёх анализаторов. Линкен в сотне метров от места предстоящего взрыва готовил «бункер» – вычёрпывал воду из ямы. Защитные поля над ней собирался ставить Гедимин.

– Жаль, мало времени. Интересно было бы пошарить лучом в проколе, – сказал Хольгер. – Возможно, там такое, что вся наша возня с ирренцием – просто пустяк. Прямой путь в другую галактику прямо из окрестностей Ураниума…

Гедимин хмыкнул.

– Фантастики пересмотрел? В эти проколы еле-еле пролезают элементарные частицы. И то – каждый раз взрыв.

– А это всегда так, Гедимин, – химик пропустил подколку мимо ушей. – Когда что-то начинаешь делать, бывают и взрывы, и ожоги, и переломы. Ты ведь читал, как люди начинали осваивать энергию атома. Мы ещё очень легко отделались!

– Сканеры готовы? – спросил сармат, недовольно щурясь. – Впереди два взрыва. В ангаре поболтаем. Sa taikka!

…Дроны над полигоном не появились даже после третьего взрыва – хотя сарматы сразу, собрав оборудование, кинулись в укрытие и ждали там, не поднимая головы из-за поваленных деревьев, целых десять минут. Гедимин в спешке ступил на край воронки до того, как его прикрыло защитное поле, и теперь морщился, чувствуя знакомое и очень неприятное жжение в крайних фалангах пальцев. Термическим ожогом явно не ограничилось – по краю размазало ирренций… Сармат извернулся, вылил на ногу остатки меи и замотал ступню в защитное поле.

– Hasu! – Линкен, лежащий рядом с ним, запоздало подтянул ноги и осмотрел свои сапоги. – Теперь и я облучён?

– Будете с Иджесом меряться ожогами, – буркнул Гедимин. – Не дёргайся, там всего фона – едва на микрокьюген.

– Давайте сверяться, – предложил Хольгер, выбираясь из укрытия и доставая анализатор. – Что у вас в третьем проколе?

– Серный газ, окись азота, соли натрия… Судя по плотности – атмосфера, – сказал Гедимин, проверив сканер. – Ещё одна местность. Третья на сегодня.

– Выходит, точки на этой стороне с точками на той жёстко не связаны, – Хольгер внёс что-то в память смарта. – Или… думаю, это влияние движения Земли. Просто другая точка, вот мы в неё и не попадаем. Надо отсчитывать координаты от чего-нибудь не столь подвижного.

– Центр Галактики? – предложил Линкен. – Как в астронавигации? Неподвижных штук в космосе нет. Может, если дырка будет больше, ей такая точность не понадобится?

– Больше? – Хольгер в задумчивости посмотрел на ближайшие деревья, потом перевёл взгляд на Гедимина. – Атомщик… А макропрокол возможен?

Сармат мигнул.

– Макро? – он взял в руки излучатель. – Надо подумать. Если усилить интенсивность и растянуть область пересечения…

– А если образуется несколько микропроколов, а в один они не сольются? – перебил его Хольгер. – Хотя… так информации всё равно будет больше. Сможешь настроить излучатели?

– Можно сделать так, что сольются, – пробормотал Гедимин, почти не слыша его. У него уже был план – оставалось немного посидеть над чертежами и разобранным излучателем и потратить сутки на испытания где-нибудь подальше от сарматов и ценного оборудования. «Идея интересная. Но как оно должно шарахнуть…»

– Эй, вы двое! – запоздало спохватился Линкен. – Сбавьте ход!

Сарматы недоумённо переглянулись.

– Если от маленьких дырок такие взрывы, – Линкен кивнул на полигон, – то большая распылит всё до Порт-Радия! Такие опыты на Луне надо ставить. Здесь места не хватит.

– Что скажешь? – Хольгер тронул задумавшегося Гедимина за локоть. – Если даже Лиск испугался…

Линкен фыркнул.

– Я-то псих с динамитом. А вы вроде как нормальные. Не рассчитаете – размажет. Останемся без учёных.

– Думать надо, – буркнул Гедимин. – Думать и считать. И… придётся сказать Константину. Мне точные расчёты никогда не давались.