Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 153 (всего у книги 158 страниц)

Глава 73

01 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Смарт, оставленный на ящике с вещами, негромко загудел, напоминая о пришедшем и непрочитанном сообщении. Гедимин дотянулся до него и перевернулся набок, нехотя открывая глаза. Вчера были полёты допоздна, сегодня – поздний подъём; Оллер ещё не включил громкую связь. Гедимин, обдумав это и сверившись с часами, слегка удивился – обычно в это время комендант запускал рождественские мелодии. Сегодня было тихо – как внутри барака, так и снаружи. Уже неделю было необычайно тихо – ни приземляющихся и взлетающих кораблей, ни грохота падающих на льду экзоскелетов, ни пьяных воплей и попыток петь на улицах. Ураниум-Сити обезлюдел.

«Обезлюдел,» – повторил про себя Гедимин и едва заметно усмехнулся. «Теперь здесь одни сарматы. Что ж, буду привыкать.»

Он заглянул в почту и растерянно мигнул – сообщение пришло ещё до полуночи, видимо, сармат не заметил гудка, когда свисал с ремней безопасности в глайдере Линкена и пытался не выпасть во время очередной «мёртвой петли». «Фюльбер? Он ещё был в городе? А сейчас?» – Гедимин взглянул на номер, перечёркнутый жирной красной чертой, – это означало, что адресат недоступен, а попытка с ним связаться привлечёт внимание безопасников.

«Bon courage, monsieur ingenieur. Bon chance, L» etoile Polaire.»

Гедимин озадаченно перечитал знакомые буквы, никак не складывающиеся в слова, ткнул в перевод, мимоходом узнав о существовании ещё одного языка на территории Атлантиса, и невесело хмыкнул. «Стойкость? Удача? Ну, Фюльберу виднее, что нам может понадобится…»

Под потолком загудел сигнал подъёма, из динамиков донёсся отрывок атлантисского гимна – и тут же затих. В коридоре открылась дверь, и самоходная тележка, зацепив одну из створок, покатилась мимо комнат. Гедимин откинул задвижку, и ему в руки всунули три контейнера – два больших и один поменьше, грамм на триста. На нём была простая чёрно-белая наклейка «Маккензи».

– Кенен, мать твоя пробирка! Чего ты туда напихал?! – донеслось из комнаты Линкена. Гедимин, хмыкнув, попробовал жидкость из контейнера и на секунду перестал дышать – вкусовые рецепторы обожгло. «Капсаицин. Много,» – определил сармат, сделав ещё глоток.

– Ну чего орать? – отозвался недовольный Кенен. – Хоть бы раз кто сказал «Спасибо, Кенен, за глинтвейн!» Думаешь, легко готовить на весь город?!

«Маккензи сегодня смелый,» – отметил про себя Гедимин, поспешно влезая в комбинезон. Вчера два сармата едва не сцепились из-за политики; ремонтник прикидывал про себя, придётся ему разнимать их ещё и сегодня, или они разойдутся мирно.

– Эй, атомщик! – в стену постучали. – В Порт-Радий летишь?

– Там запускают монитор, – отозвался Гедимин. – Придётся лететь.

Он чувствовал непривычную пустоту в груди – впервые ни одна установка в научном центре не нуждалась в его внимании. Плутоний был выгружен, синтезирующий реактор – остановлен на промывку, ирренциевые – разобраны полностью, а всё, что от них осталось, сложено либо в хранилище, либо в дезактивирующие растворы. До завтра никто не мог потревожить Гедимина – ни агенты Ведомства, ни операторы из реакторного отсека, ни даже Константин. Он тоже отдыхал от вчерашних расчётов, затянувшихся до десяти вечера, и сразу предупредил, что первого января не хочет слышать ни слова о ядерной физике, химических опытах или сломанных станках. Гедимину отделаться от работы было сложнее – стоило прикрыть глаза, объёмный чертёж урано-плутониевого реактора достраивался в голове, и так чётко, что рука тянулась к смарту.

– Энцелад, приём! – в стену снова постучали – видимо, за достраиванием схемы сармат что-то прослушал или не ответил на вопрос.

– Внимание! Всем поселенцам барака «Нова»! – Оллер вспомнил о громкой связи. – Через десять минут начинается официальное выступление координатора сарматских территорий! Всем собраться в кинозале! Явка обязательна!

– Мать твоя колба, – пробормотали за стеной.

– Эй, тески! – Кенен, как всегда, одетый во что-то странное, догнал Гедимина в вестибюле и сунул ему под нос смарт. – Джед, ты это видел? Экстренные новости! Глайдер координатора обстрелян по дороге к зданию Конгресса! Нет, не радуйся – Маркус жив и даже не ранен. Снова кому-то не удалось спасти тебя от ежегодной речи…

Кенен хихикнул и нырнул в толпу, чтобы догнать ещё кого-то.

– На Маркуса напали? Что, ему не выдали экзоскелет? – вслух подумал Гедимин и тут же получил тычок под рёбра от Линкена.

– Весёлого мало, атомщик. Пока он там, он в полной власти макак. Они должны смотреть, чтобы в него не стреляли. Мы ему помочь не можем.

Сегодня экран в кинозале не был чёрным – на него спроецировали изображения всех гербов сарматских территорий. Пока Гедимин разглядывал их, вспоминая, что к чему относится, перед экраном зажглось размытое жёлтое свечение, быстро сложившееся в голограмму. Сармат без усилий узнал Маркуса Хойда – по крайней мере, его он обычно узнавал.

– Я приветствую вас, поселенцы сарматских территорий, – четырёхметровая голограмма вскинула руку в приветственном жесте, но донесла её только до груди – это ещё не был полноценный запрещённый «салют» времён Саргона, но и на дружелюбное помахивание, принятое у людей, этот жест был непохож. – Я, координатор Маркус Хойд, рад всех вас поздравить с новым днём смены дат – и с новым годом, начинающимся за ним. Не так давно мы вынуждены были заимствовать человеческие праздники – у нас не было ни истории, ни традиций, но за последние годы многое изменилось. Мы научились гордиться собой. Мы освоили огромные территории, развили промышленность, обрели науку и культуру. Речь больше не идёт о беспомощном подражании человечеству – мы по-прежнему моложе, но не уступаем ни в силе, ни в разуме. У всех вас на слуху совместные проекты с научными институтами Земли, с крупнейшими корпорациями, оборонным ведомством… Человечество научилось доверять нам, и мы оправдали его доверие. Уже в этом году будет рассмотрен вопрос о частичном открытии территорий, а не более чем через пять лет цивилизации сарматов и людей смогут общаться без искусственных преград. Если бы не печальные события прошлых лет, вызвавшие недоверие между расами, территории были бы открыты гораздо раньше, но трудности уже позади, и ждать осталось немного. Не пройдёт и пяти лет, как я смогу поздравить вас с объединением двух цивилизаций. Хорошего выходного дня, мои сограждане!

«Через пять лет,» – Гедимин почувствовал тепло в груди. «Конар сможет прилететь сюда. А я побываю в Лос-Аламосе. И в Нью-Кетцале. Хочу увидеть их станцию ещё раз. С новым реактором.»

На выходе Кенен толкнул его в бок и широко ухмыльнулся.

– Гордись, ты попал в речь координатора!

Гедимин досадливо отмахнулся.

– Объединение цивилизаций… – пробормотал Линкен, разглядывая ступени под ногами. – Что-то у него на уме. Как бы в следующем году не дождаться команды «На взлёт!»

– Он говорил о сотрудничестве, – буркнул Гедимин. – О том, что откроют границы. Какой ещё взлёт?!

Линкен внимательно посмотрел ему в глаза, усмехнулся и потрепал сармата по плечу.

– А ты не меняешься, атомщик. Только шрамов всё больше. Главное – не теряй бдительности. И тренируйся. Хотя бы стрелять.

…Глайдер оставили сёстрам Хепри – Мафдет пообещала вернуть машину целой и невредимой. Недовольный Кенен пытался удрать вместе с миниглайдом, но Линкен перехватил его на лестнице и отобрал механизм. Второй миниглайд у него был с собой – кто-то из отряда «чистых» поделился своим. Несколько минут Гедимин и Линкен кружили над городом, будто преследуя друг друга, но потом – сразу после того, как в кармане ремонтника загудела рация – два миниглайда резко разошлись. Один промчался над замёрзшим озером, едва не касаясь льда, и, подняв облако снежной пыли, скрылся за деревьями. Второй пролетел между двумя патрульными дронами и под их писк нырнул в лес, скрываясь в оседающем с ветвей снегу.

«Фокусы!» – думал Гедимин пару минут спустя, отряхиваясь от ледяных кристаллов и смахивая с респиратора налипший снежный ком. Полёт выровнялся, можно было взять рацию и прочитать короткое сообщение: «Ветер поднимается». Харольд Уотерс приближался к Периметру, и оставалось надеяться, что он не забыл о маскировке.

Внизу промелькнул скалистый склон с торчащими из него гранитными зубцами. Нескольким деревьям удалось уцепиться между ними, но снег на гладком камне не держался, и темнеющая скала была заметна издалека, даже в наступающих сумерках. Гедимин закопал миниглайд в снегу под каменной площадкой, сам остановился у зубца. Наверху что-то зашуршало – Линкен подал знак, что он на месте.

– Куда ты залез? – Гедимин недовольно сощурился. – И зачем тебе гранатомёт?

– На всякий случай, – спокойно ответил взрывник. – Не бойся, атомщик. По твоим ручным зверькам я не стреляю.

«Ручные зверьки?» – Гедимин недобро сузил глаза и хотел высказаться, но гул над деревьями заставил его забыть о словах Линкена. Темнеющее небо оставалось пустым, но что-то приближалось сюда, и в трёхстах метрах от скалы Гедимин рассмотрел мелькнувший блик.

– Sa taikka! – донеслось из укрытия, и Линкен вместе с гранатомётом втиснулся в едва заметную нишу. Гедимин не успел удивиться тому, как в щель между камнями поместился крупный сармат, – Харольд уже сбросил маскировку, и его флиппер, окрашенный в цвета космофлотского экзоскелета, развернулся в снежном облаке и лёг на подушку защитного поля. Сулис отстегнул шлем, повертел головой и озадаченно мигнул. Гедимин шагнул к нему – только тогда Харольд заметил его и тут же насупился.

– Забирай свои камешки, – он швырнул мешок на скальный выступ. – Я уважаю старика Герберта. Но по своей воле – ноги моей не было бы в этой дыре!

– Не наступай в снег, – угрюмо сказал Гедимин, выходя на самый край площадки. – Твои следы видны с орбитального крейсера. Вот эта вещь – для Герберта, и только для него. Отдашь в руки. Сам не ковыряй. Ясно?

Харольд фыркнул.

– Ваши научные штучки? Клади в карман. Я к ним не притронусь.

Флиппер с рёвом подлетел к каменному выступу, на котором стоял Гедимин, и развернулся боком. Сармат придержал Харольда за край кармана и затолкал туда свёрток. Сулис охнул.

– Чего ты туда насовал?! Оно тяжелее твоего мешка!

– Пара устройств для научной работы, – Гедимин застегнул его карман и шагнул в сторону. – Герберту в руки, запомнил? Теперь можешь лететь.

– Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Будет исполнено, сэр! – Харольд ухмыльнулся и развернул флиппер на месте, подняв облако снежной пыли. С верхушки скального зубца донёсся гортанный возглас:

– Fauw!

Гедимин, перекатившись по скользкой поверхности, залёг за зубцом.

– Взлетай! – крикнул он Харольду ещё в падении. Сквозь рёв поднимающегося флиппера можно было не услышать треск разрядов, но видны они были хорошо – и последний из них едва разминулся с обшивкой «корабля Космофлота».

– Hasu! – заорал Линкен, скатываясь с зубца и ныряя по пояс в снег. – Атомщик, вали, я их отвлеку!

Гедимин упал в снег и на секунду зарылся в него. Сквозь рыхлый край ямы он увидел, как мимо проносится филк-патрульный, на бегу стреляя в небо, и услышал тяжёлые шаги экзоскелета, взбирающегося на камень. Что-то взорвалось над головой, вдавив сармата в снег ещё глубже. Край платформы миниглайда впился ему в рёбра, и он еле сдержал шипение. В ушах звенело, но крики патрульных ещё были слышны, – филки бежали в обратную сторону, едва не наступая на Гедимина. Когда последний солдат исчез за скалой, сармат посмотрел на небо. Флиппер исчез, за деревьями ничего не дымилось, – видимо, патрульные отвлеклись на Линкена вовремя.

За скалой громыхнуло ещё раз. Гедимин вытряхнул снег из-под съехавшего шлема и сквозь звон в ушах услышал крики.

– Пусти, идиот! Если бы я в вас стрелял, вы бы тут не бегали!

– Кто такой? Линкен Лиск? А, псих с динамитом! – кто-то из сарматов опознал взрывника, и тот выругался. – Чего тут забыл?

– У меня разрешение, мать твоя макака. Да отпусти руку! – судя по звуку, кто-то шмякнулся в снег. Гедимин покачал головой, выудил из сугроба миниглайд и пошёл на крики. Можно было уже не скрывать следы – сарматов заметили.

– Какое разрешение? От макак? Нас это не касается, – быстро проговорил экзоскелетчик, пятясь от освободившегося Линкена. Взрывник, расслабленно опустив руки, стоял в кольце вооружённых филков, их предводитель – сармат обычного роста – держал наготове малый ракетомёт.

– Вот идиоты! Атомщик, скажи им, – Линкен увидел за спиной экзоскелетчика, что к нему подходит Гедимин, и радостно ухмыльнулся. – У нас тут научная работа. Вот чего они лезут?

– Научная? – командир филков резко развернулся и едва не ткнул Гедимину бластером в грудь. – Ты ещё кто?

– Hasu! – выдохнул один из малорослых сарматов. – Это Кет. Не спрашивай его ни о чём!

Гедимин удивлённо посмотрел на него – он не помнил за собой близкого общения с филками, и ни голос патрульного, ни его внешность не показались сармату знакомыми.

– Кет? Гедимин Кет? – командир резко ткнул бластером в сторону сармата. – Чем вы двое тут занимаетесь? Отвечай!

– Мы проводим замеры сигма-излучения, – Гедимин показал ему счётчик Конара. Командир недоумённо посмотрел на прибор.

– Замеры чего?

– Эй! Heta! – уже двое филков дотянулись до его брони и постучали по ней. – Не спрашивай!

– Интенсивности потока сигма-квантов, – пояснил Гедимин. – У этого излучения высочайшая проницаемость. Нет ни одного надёжного экрана, даже защитное поле не рассеивает его. Ближайший источник – в десятках километров отсюда, однако…

– Heta! – командир отступил на шаг и прикрылся «клешнёй» экзоскелета. – Всё ясно. Можете улетать, оба. В другой раз занимайтесь своими… замерами в дневное время, а не перед отбоем.

Линкен презрительно фыркнул и оттолкнул филка, вставшего у него на пути.

– Это сигма-лучи! Они одинаковы в любое время суток. Кто вам, тупицам, выдал оружие?!

Гедимин придержал его за плечо и жестом указал на миниглайды. Линкен снова фыркнул, смерил филков презрительным взглядом и встал на летающую платформу. Взлетал он нарочито медленно, зато, скрывшись за деревьями, рванул вперёд так, что Гедимин сразу потерял его из виду.

Рация сармата еле слышно загудела. «Ветер стихает» – гласило сообщение от Конара. Гедимин довольно усмехнулся и полетел быстрее. Искать Линкена в ночном лесу не имело смысла – сарматы договорились встретиться на крыше «Новы».

… – А действительно – что теперь с твоим разрешением? – спросил Хольгер уже в комнате Гедимина, когда сарматы собрались там. Линкен пожал плечами.

– Завтра проверю. До патрулей мне дела нет, но если подтянут броненосцев… Я не хочу проблем.

– Теперь ты будешь устраивать по взрыву в день? – Кенен перестал улыбаться. – Надеюсь, Арбогаст вовремя пришлёт броненосцев…

Гедимин молча сидел у стены, думал об урано-плутониевых реакторах и время от времени посматривал на смарт. «У sulwa должно хватить мозгов не трогать излучатели. Для Конара там есть инструкция. Будет интересно узнать, как прошёл эксперимент. У них там должны быть тихие полигоны. Макаки слишком много запрещают. Учёные должны знать, как это обойти…»

02 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Итак, что у нас получается? – Константин покосился на экран. – У плутониевой схемы стартовая выработка от семи до восьми процентов, но проблемы с перегревом и газоотводом. У урановой проблем нет, но выработка не выше пяти процентов. И следующий твой шаг – смешанная схема?

Гедимин кивнул.

– Один к двум или один к трём. Проверю обе модели.

– Хорошо, – Константин сделал какую-то пометку. – Одновременно? И какой твой следующий шаг?

Сармат снова кивнул и положил перед командиром раскрытый ежедневник.

– Первый месяц будут работать две сборки по семь стержней. Потом сделаю контрольную модель. И ещё три месяца возьму для пиковой выработки. А там будет видно.

– Значит, не менее полугода, – Константин сделал ещё одну пометку. – Звучит разумно. На полноценный отчёт не тянет, но предъявить это Ведомству уже можно. Сколько чего нужно, уже рассчитал?

Ранним утром в научном центре было тихо; все сарматы, включая оператора, собрались в «чистой» лаборатории. Плутониевый реактор ждал загрузки, экспериментальные конструкции Гедимина были разобраны и проходили дезактивацию. Сармат ушёл бы к ним, но Константин задержал его – агенты Ведомства вот-вот должны были прибыть.

Когда в коридоре задребезжала сигнализация, Гедимин покосился на закрытую грузовую шахту и уткнулся в чертежи, надеясь, что чужаки в этот раз пройдут мимо него, спокойно заберут то, за чем прилетели, и оставят его в покое. Надежды развеялись в первую же минуту – едва патрульные дошли до «чистой» лаборатории, один из них открыл её двери. Внутрь вошёл Масанг, и Гедимин даже не удивился тому, что агент был в экзоскелете – этого давно следовало ожидать.

– Tza atesqa! – он вскинул «клешню», и его зеркальный лицевой щиток посветлел, открывая лицо. – Гедимин Кет, что вы нам скажете?

– Всё в хранилище, – отозвался сармат.

– Ирренций? – взгляд Масанга стал пронзительно-острым.

– Девять тысяч пятьсот граммов, – Гедимин махнул рукой в сторону хранилища. – Забирай.

Линкен тяжело вздохнул и укоризненно посмотрел на ремонтника.

– Исполняйте! – бросил Масанг в сторону патрульных, а сам подошёл к верстаку и остановился перед Гедимином. Тот настороженно сощурился.

– Отчёт о семистержневом реакторе был неплох, – сказал Масанг. – Наши специалисты высоко его оценили. Я слышал о новой разработке – модели на обеднённом уране. Как нам известно, этот опыт вы уже закончили, и Константин Цкау готовит отчёты. Что вы собираетесь делать дальше?

– Он займётся урано-плутониевой схемой, – Константин кивнул на монитор. – Интересная разработка, но требует времени. Первый месяц…

– Ya» at! – Масанг резко вскинул руку. – Нет. Я знаю, что у вас много интересных разработок, и что вы можете сидеть над ними ещё пять лет. Но Ведомство ждёт уже два года и дольше ждать не может. Нам нужен результат. С этого дня вы начинаете работу над промышленным образцом реактора. Для этого чего-то не хватает? Говорите!

Гедимин ошарашенно мигнул. «Сразу промышленный образец? Они там что, мутировали?!»

– Промышленный? Семь ячеек минимум, – подумал он вслух, глядя мимо Масанга. – Пятьсот сорок килограммов плутония. У вас столько нет.

Масанг коротко усмехнулся.

– Вы говорили о смешанной схеме. В обеднённом уране у нас нет недостатка. Сколько плутония вам нужно? Сколько урана? Всё будет доставлено в ближайшие дни.

«Какую схему взять? Один к трём? Да, наверное, так,» – сармат заглянул в свои чертежи. Ему было не по себе, но и отступать не хотелось.

– Сто двадцать килограммов плутония, четыреста двадцать – урана. Если оставишь мне апрельский плутоний, можешь свой не привозить, – ответил он.

– Вы быстро думаете, – усмехнулся агент Ведомства. – Четыреста двадцать? Послезавтра пришлём транспорт. Апрельская выгрузка – ваша. Что ещё? Серьёзные проблемы? На трубы, рилкар и крепёж напишете заявки. В городские магазины не ходите. Весь их ассортимент в нашем распоряжении. Чего ещё не хватает?

– Места, – буркнул Иджес, и Гедимин удивлённо покосился на него – обычно механик не влезал в разговор с Масангом, тем более – о реакторах. – Эту штуковину некуда впихнуть. Нужен ещё один отсек.

– Дайте размеры отсека, – Масанг протянул «клешню» к Гедимину, и тот едва удержался, чтобы не отодвинуться. – Через полчаса здесь будет проходчик. Удлинить ангар – не проблема.

– Я начерчу, – Константин отобрал у Гедимина ежедневник. – Двух отсеков и коридора тебе хватит. Столько же в ширину… Эти реакторы много места не занимают.

– Градирню не забудь, – буркнул ремонтник. Масанг дотянулся до его плеча и осторожно постучал по нему, привлекая к себе внимание.

– Сколько времени вам нужно? Когда реактор будет готов? Когда вы намерены его запустить?

«Откуда мне знать?!» – Гедимин раздражённо сощурился. «Можно подумать, это так просто…»

– Я буду собирать реактор в одиночку? – угрюмо спросил он. – Даже люди не заставляли меня так работать.

– В вашем распоряжении весь научный центр, – Масанг указал на сарматов, собравшихся в комнате. – С этого дня сворачиваются все проекты, не относящиеся к реактору. Задания больше поступать не будут. Вам остаётся следить за выработкой плутония и собирать свою установку. Все, кто здесь находится, обязаны выполнять ваши указания.

Константин вздрогнул и недобро сощурился.

– Надо понимать, с меня снимают командование?

– На время работы над реактором, – отозвался Масанг. – Я рад, что вы не возражаете. Раз Гедимин Кет не определился со сроками, я дам вам полгода. Надеюсь, вы не подведёте меня и губернатора Оркуса. За вашей работой следят на самом высоком уровне. Если вы были на последнем выступлении координатора, вы могли это заметить.

– Полгода? Ты когда-нибудь собирал реактор?! – вскинулся Гедимин. Константин надавил ладонью на его плечо, пресекая попытки подняться.

– Успокойся. Все знают, как быстро ты работаешь. Вспомогательные операции доверишь нам с Иджесом, то, что можно автоматизировать, – лаборантам. Все, кроме операторов, в твоём распоряжении. Да хватит дёргаться!

В лабораторию заглянул патрульный.

– Готово, – сообщил он. – Груз на борту.

– Отбываем, – сказал Масанг, разворачиваясь к двери. – До первого июля можете быть свободны. Уверен, вы справитесь с работой. Tza atesqa!

На его прощальный жест ответил только Линкен; впрочем, агент Ведомства уже не смотрел на сарматов, а секунду спустя дверь за ним закрылась. Гедимин опустил голову на сложенные на верстаке руки. Константин, вполголоса помянув мартышек, встряхнул его за плечо.

– Мать твоя пробирка! Ты что, не сам этого хотел? Это же твой реактор, которым ты прожрал мозги всем Канадским территориям и Лос-Аламосу впридачу!

Гедимин оттолкнул его, развернулся к сарматам и тяжело вздохнул.

– Идиоты из Ведомства понятия ни о чём не имеют. Я ещё дня не работал со смешанной схемой. Теперь мне делать из неё промышленный образец. Они там мутировали?!

– В чём проблема? – Константин кивнул на телекомп. – Садись и считай. Ты работал с плутонием, работал с ураном. Высчитай, как будет вести себя смесь. Построй модель. Сколько можно хвататься за железо, даже не включив голову?!

– Телекомп за меня думать не будет, – Гедимин сузил глаза. – А твои расчёты я уже видел. Можешь сам что-нибудь построить. Я пойду присмотрю за проходчиком. Ты задал не те размеры для отсека. Дай сюда мои бумаги.

– Псих с реактором, – пробормотали ему в спину, но сармат не стал оборачиваться. На верхнем ярусе уже были слышны сигнальные гудки – проходчик подъехал и теперь маневрировал, пытаясь не снести соседние ангары. «Реактор за полгода,» – Гедимин с тоской вспомнил, как строил «Полярную Звезду». «В одиночку. И эти сарматы говорят, что люди тупые?.. Ладно. Тихо. Работаем. Не первый тупой сармат на этой планете. Жаль, не последний.»

17 января 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Уже вторая? Вот видишь! И было из-за чего беситься?! – Константин досадливо сощурился на защитное поле. За первым, трёхслойным, экраном начиналась сложная конструкция из рилкаровых стержней и электромагнитных захватов, окружённая плотным полем; сквозь все экраны с трудом просматривались полуметровые цилиндры, покрытые чёрной блестящей коркой. Они ещё не были собраны в пучки, специальные захваты поддерживали их сверху и снизу. Каждый был пронумерован и промаркирован для будущей сборки. Всего их было четырнадцать – сто пятьдесят четыре грамма ирренциевой окиси и немного меньше – искусственного обсидиана.

Гедимин чувствовал приятную усталость – сегодня, так же, как и вчера, и уже неделю, каждый вечер, и ему нравилось смотреть на готовые стержни и видеть, как они займут своё место в реакторе – через полгода или даже раньше. Константин и его поддёвки нравились ему гораздо меньше.

– Что у Иджеса? – спросил он, хмуро взглянув на командира.

– Бак готов. Нести его сюда он отказывается. Если не возьмётся за ум, завтра дам поручение лаборантам, – ответил Константин.

Работа над реактором шла шестнадцатый день – и Гедимин считал, что идёт она очень быстро. В восточной части ангара появился новый двухъярусный отсек; Иджес и Линкен две недели возводили там конструкции биологической защиты, размещали стационарные «арктусы» и проводили коммуникации. Гедимин и Хольгер работали с «начинкой» – ремонтник занимался ирренцием, химик делал обсидиановые корпуса для хрупких стержней. Константин довёл до конца расчёты, и Гедимин, проверив их, не увидел ничего «кривого» – но сдержанно сказал, что проверка не помешает. Бывший командир в ответ фыркнул и пробормотал что-то про кустарщину и дикарство, но подробнее объяснить отказался. Дней через сорок – если всё будет идти по плану – Гедимин собирался заняться этой проверкой и перейти с ирренция на уран и плутоний – благо обещанный груз обеднённого урана уже лежал в хранилище.

Над дверью «красного отсека» замигал светодиод, затем помещение наполнилось негромким гулом. Через пять секунд он стал неприятно давить на уши. Гедимин сощурился, но выключать не стал – отмахиваться от сигнала отбоя было глупо.

– Тебе дай волю, ты и на ночь тут останешься, – усмехнулся Константин, выходя из отсека. – На сегодня хватит. Иди уже… ну, хоть с Линкеном тренироваться!

…Людей в Ураниуме больше не было, но Гедимин временами забывал об этом – особенно когда навстречу ему из переулка выходили экзоскелетчики. То, что внутри брони сарматы, не делало их шаги приятнее, и ремонтник смотрел на них настороженно. По-прежнему в небе горели бортовые огни дронов-наблюдателей, вдоль заводских ворот маршировали «Джунгси», а обнесённые оградой здания на юго-востоке строго охранялись, и оттуда часто доносился треск бластерных разрядов. Сегодня к нему добавился грохот – взрывали что-то маломощное, вроде самодельных гранат, и Гедимин остановился и недовольно сощурился на освещённый лес.

– Чего ты? – Линкен подтолкнул его в спину. – Патрульные тренируются. Мог бы сам записаться на стрельбы. Полезно.

– Помню я эти стрельбы, – Гедимина передёрнуло. Линкен ошалело встряхнул головой.

– Эй! Теск, ты что надумал?! Что там стреляют по… Да ну! Сармат никогда не сделает такого с другим сарматом.

– А меня туда сдали сарматы, – ровным голосом напомнил Гедимин. – Они же раздробили мне палец.

Ногтевая фаланга на ноге давно не болела, но каждый раз, снимая или надевая сапоги, сармат видел, как она деформирована. Тогда – да и потом – она ему не мешала, но вспоминать лишний раз пытки было неприятно. Теперь о них напомнил ещё и шум выстрелов.

– Атомщик, ну, хватит, – Линкен озадаченно мигнул. – Там давно нет опасности. А стреляешь ты плохо.

Гедимин пожал плечами.

– Пусть так, – он свернул с тротуара и повернулся к подсвеченной полосе препятствий. С каждым годом её достраивали, и сейчас она была похожа на полуразрушенный городской квартал – туда даже провели электричество, и свисающие из «развороченных стен» провода искрили и могли ударить током – не до смерти, но кого-то из филков, по слухам, уже оглушило.

– Иди на озеро. Я скоро буду.

– Побегаешь? – Линкен кивнул на полосу препятствий. – Хорошее дело. Ещё бы драться учился…

Никого из сарматов на гребнях стен не было, но посторонние звуки из «развалин» Гедимина не удивили – тут многие бродили после работы. Он повис на руках, перебираясь на уровень ниже, мягко пробежал по качающемуся полу, втиснулся в вентиляционный люк, проверил на прочность крепления полуоторванной решётки (это не было частью конструкции – на ней уже повисел кто-то слишком тяжёлый) и хотел вернуться на гребень, но в полуосвещённом «подвале» мелькнуло что-то знакомое – край одежды, покрытой мехом.

– Эй, парни, – испуганный голос тоже был знаком Гедимину, и сармат остановился. – Это же глупо! Мы что, не можем поговорить, как разумные с разумными?

– Лучше не рыпайся, – угрюмо ответил ему другой сармат; он старался держаться в тени, как и его товарищи, и Гедимин, как ни вглядывался, увидел только расплывчатые силуэты в камуфляжных комбинезонах. – Ты всё знаешь сам, Маккензи. Говорить с тобой не о чем.

– Ты сильно ошибаешься, – Кенену, судя по голосу, было очень не по себе. – И выдумал себе лишнего. Послушай меня!

Гедимин недобро ухмыльнулся и ухватился за гребень крыши, подтягиваясь на верхний ярус. Ещё прыжок над полуразрушенной комнатой, мимо торчащих из стены штырей, приземление на другой стороне и мягкое скатывание вниз, в подвалы, – и голоса за спиной окончательно затихли. «Опять Кенен нарвался,» – подумал сармат без особого сочувствия. «С ним всегда так.»

… – Нет, атомщик, так не годится, – Линкен недовольно сощурился. – До мишени было всего тридцать метров.

– В темноте, – буркнул Гедимин.

– На аэродроме было светло. Ты что, мутируешь в макаку? – Линкен поморщился. – Там слепой не промахнулся бы!

– Один раз из двадцати, – напомнил ремонтник, отодвигая взрывника с дороги. – Мне надоело. Иди спать.

– Ты совсем размяк, атомщик, – вздохнул ему вслед Линкен. – Скоро от филка отбиться не сможешь.

«Похоже, его заклинило,» – думал сармат, сворачивая на территорию завода. Линкен обычно огибал заводской корпус с юга; Гедимина пока ещё пускали внутрь – посмотреть на кассетный цех и центрифуги.

Странные звуки он услышал, поднимаясь на галерею для перевозки гексафторида. Предупреждающих знаков не было – путь был свободен, и кто-то из сарматов стоял у окна, странно, прерывисто дышал и вытирал лицо. С его плеча свисали остатки чего-то покрытого шерстью; нижний слой одежды тоже был разорван и испачкан песком.

– Кенен? – Гедимин приостановился, с удивлением глядя на потрёпанного учётчика. Тот вздрогнул, развернулся к нему лицом и резко шарахнулся назад, одним прыжком преодолев половину расстояния до развилки. Теперь Гедимин видел, что его лицо измазано кровью, а изорванная грязная одежда еле держится на остатках волокон. Из разжавшегося кулака учётчика выпали какие-то бумажные обрывки. Один из них упал под ноги ремонтнику, и тот, подняв клочок, увидел фрагмент распечатанной фотографии.

– Кенен, стой. Я тебя не трону, – сармат показал пустые ладони. – Что с лицом? Медик не нужен?

Учётчик остановился и выдавил из себя улыбку.

– А, это ты, Джед… – он пощупал распухший нос. – Несколько ушибов, не более. Достаточно приложить лёд. Можешь идти дальше по своим важным научным делам.

– Кто тебя так? – Гедимин кивнул на изодранную одежду. Если нижняя рубашка не выглядела прочной и могла случайно порваться в драке, то верхняя конструкция из меха была пришита к крепкому скирлину, – судя по повреждениям, её пришлось резать и кромсать.