Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 129 (всего у книги 158 страниц)

Глава 61

01 мая 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Вы в порядке, коллега? В последнее время я слышу в ваших письмах что-то странное,» – писал Герберт Конар в последнем вечернем сообщении. «Напоминаю, что я по-прежнему готов вам помочь, если вы попали в неприятности. И что я любом случае буду очень расстроен, если вы решите выйти из пари. Не беспокойтесь, если у меня будет готовый реактор, вы об этом узнаете раньше, чем руководство нашей лаборатории.»

Гедимин, прижавшись спиной к обшивке глайдера между иллюминаторами, перечитывал письмо и почти не обращал внимания на происходящее вокруг. Когда транспорт затормозил, и сарматы вокруг ремонтника зашевелились, он убрал смарт и повернулся к выходу. Линкен, уже приготовившийся схватить его за плечо и вытащить из глайдера – как ему приходилось делать несколько раз за прошедший месяц – удивлённо хмыкнул.

Сарматы выгрузились на платформу; их глайдер был последним, замыкающим, и Гедимин обычно не спешил к воротам, а пропускал основную толпу. И сейчас он отошёл к южному краю платформы и только после этого заметил странный шум.

Кусок лесного массива к востоку от шоссе исчез за один вечер; погрузчики вытаскивали последние брёвна, сарматы собирали за ними обломанные ветки, выкорчеванные кусты и всё, что могло сгодиться на субстрат для Би-плазмы. По краю расчищенного пространства уже ставили временную ограду, оцепленную красно-белыми лентами, а с юга приближалась колонна проходчиков. Её замыкала передвижная буровая установка.

Гедимин осмотрел ограду в поисках опознавательных знаков, – собственной техники, похоже, у этой организации не было, и она арендовала часть у «Вирма», а часть – у городских властей. Несколько охранных роботов модели «Джунгси» принадлежали «Вестингаузу»; экзоскелетчиков сармат вовсе не видел, за стройкой, кроме роботов, следили только местные патрули. Наконец один из рабочих повесил на ограду светло-серый щит с недорисованной пятиконечной звездой, и Гедимин удивлённо мигнул, – новый участок расчищался для «Локхида».

– Надо же, – пробормотал Линкен, подойдя к краю платформы. – Быстро они развернулись. Только вечером слышал, как въезжали в лес…

– Что они тут строят? – спросил Гедимин. – Ещё один гальванический цех?

Линкен пожал плечами.

– Пока не знаю. Болтают, будто будут делать обшивку для экзоскелетов. Но это навряд ли. Делать экзоскелеты здесь, на территориях «слизи»… Макаки тупые, но не настолько.

– Если только обшивку, то не вижу, почему бы и нет, – сказал Гедимин. – Стрелять из неё нельзя, диверсии и саботаж у нас редкость…

Линкен ухмыльнулся.

– Ты не знаешь макак, атомщик. Саргон крепко напугал их. Теперь они не доверят нам делать даже краску для этой обшивки!

…За помещением рядом с хранилищем ирренция окончательно закрепилось название «реакторный отсек»; почти всю комнату заняли разрозненные конструкции из прочных тугоплавких материалов, массивные рилкаровые блоки с выемками для сборки, многочисленные трубы и крепления. Отдельно у стены были сложены разноцветные кабели, связанные в толстый пучок; рядом с ними Гедимин и Альваро работали над будущим щитом управления. Схема, составленная Константином, была повешена на часть биологической защиты реактора прямо перед ними.

Из-за перегородки, отделяющей меньшую часть помещения, доносился металлический лязг – там в спешке демонтировали графитовую печь Иджес и Линкен. Гедимин предпочёл бы её оставить – на случай непредвиденных ситуаций сарматы изготовили запасные графитовые блоки, но ремонтник не был уверен, что их хватит; но для реактора требовалось много места. И так его втискивали впритык, со множеством нарушений, и Константин каждый раз морщился, когда заходил в отсек.

– М-да… – будто в ответ мыслям Гедимина, послышалось с порога; командир «научников» уже пришёл и теперь стоял у ворот, с сомнением глядя на расставленные по отсеку конструкции. – Бывало, конечно, хуже, но в наше время можно было бы…

– Нужен будет электрокран, – перебил его Гедимин, посмотрев на потолок. – Для выгрузки. И лучше было бы построить его сейчас, пока реактор не собран.

– Да, Ведомство уже в курсе, – кивнул Константин. – Могу даже позвать на выгрузку Бьорка. Он профессионал в своём деле. Но всё равно…

– Нужно сделать дополнительный вход к щиту управления, – перебил его Альваро. – И побольше защиты вокруг. Возможно, стационарные «арктусы»?

Константин хмыкнул и выразительно посмотрел на Гедимина.

– Я вижу, вы приспособились друг к другу. Атомщик, ты помнишь, что у нас выгрузка на носу?

Гедимин кивнул.

– Разделитель Хольгера вернули на место?

– Ещё вчера, – ответили из-за полупрозрачной стены. – Когда отмыли мельницу и стены. Можешь работать спокойно.

– Тогда через неделю у нас будет… – Константин задумчиво посмотрел на биологическую защиту реактора. – Чуть больше двухсот граммов ирренция в хранилище и около семидесяти – у Гедимина. Не такой уж плохой прирост.

– Очень мало, – недовольно сощурился ремонтник. – Я хочу заменить одну-две сферы плутониевыми. Это ускорит процесс.

– Подожди, – поднял руку командир. – Потом этот плутоний будет очень сложно изъять. Ведомство претендует на часть ирренция – не менее ста граммов. Сообщить, что мы готовы его отдать, или ты хочешь провести ещё один цикл?

Гедимин сузил глаза. «Выработка сразу же упадёт. Куда они всё время лезут?! Лучше бы раздобыли нептуний…»

– Ещё один, – буркнул он. – Того, что у нас есть, и так ни на что не хватает. Зачем Ведомству ирренций?!

Константин неопределённо хмыкнул.

– Возможно, у них там свои эксперименты… Ладно, я скажу им подождать пару месяцев.

…Гудок повторно сообщил об окончании смены, и на стенах зажглись предупреждающие светодиоды. Гедимин, собрав инструменты, подошёл к воротам и остановился, глядя на помещение и расставленные по нему конструкции. Сейчас их сдвинули к углам – сарматы собирались делать углубление в полу, и нужно было освободить место.

– Сначала ты соберёшь эту штуку, – сказал Иджес, подозрительно глядя на будущий реактор. – Потом – то, о чём вы поспорили с Конаром. И всё это будет тут стоять. Я думаю, нам нужна пристройка. Это слишком маленькое здание. И ещё… к этой установке точно не нужна градирня?

– Сделаю из водосборной цистерны, – отозвался Гедимин. По данным, полученным от Константина, очень большого нагрева не предполагалось, и самодельная охладительная установка должна была справиться.

– Дела, – покачал головой Иджес. – Рано или поздно ты везде сооружаешь реактор. Если бы меня один раз так обожгло…

Он указал на руку Гедимина, прикрытую перчаткой.

– Я бы давно всё это бросил.

10 июня 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Чан с меей был закреплён на «спине» робота-уборщика – сразу после того, как Гедимин положил туда разобранные остатки экспериментальных установок и закрепил крышку, механизм отправился на верхний ярус, в дезактиваторную. Под неё отвели отдельную комнату рядом с душевой, прокинули туда трубы и установили меевые фильтры под стоками; это было одно из помещений с гермолюком на входе и встроенными генераторами защитного поля, за которыми следил лично Константин. Гедимин в его дела не вмешивался, хотя про себя ухмылялся, – работая на урановых рудниках, так бояться радиоактивной пыли – странно…

К восьми часам утра все семь экспериментальных установок были разобраны и отправлены на дезактивацию, и Гедимин отдал в лабораторию семь плотно запакованных в защитное поле контейнеров со специальными пометками. Он хотел сам проследить за их переработкой, но Константин прогнал его в санпропускник. Хольгер уже работал с плутоние-ирренциевой смесью, и беспокоиться было не о чем, но Гедимину всё же было не по себе.

– Стой! – Константин встретил его в дверях лаборатории, под рамкой дозиметрического контроля. – Проверялся?

Он щёлкнул пальцем по рамке. Гедимин недовольно сощурился.

– В санпропускнике их две, – сдержанно напомнил он. – Может, хватит?

– Ты два часа просидел по локоть в плутонии, – Константин слегка прищурил глаза. – Что могло отмыться за пять минут?! Я знаю, как ты подкручиваешь дозиметры. Иди под рамку, посмотрим, чего тебе хватит…

Из лаборатории на шум выглянул Иджес и сочувственно хмыкнул.

– Ладно, – буркнул Гедимин, заходя под рамку и останавливаясь под ней. Прибор громко щёлкнул, над входом зажглась зелёная лампочка.

– Ну? – ремонтник повернулся к Константину. Тот снова пощёлкал по рамке.

– Сомнительно… Ну ладно, проходи. Что там с новыми установками? Есть мысли?

Гедимин покачал головой и отвёл взгляд. Его мысли последнее время крутились вокруг нептуния… и время от времени возвращались к сигма-излучению. «Оно должно что-то означать,» – думал он, рассеянно перебирая ненужные детали. «Странно, что оно ни на что не воздействует. Омикрон влияет на всё, а сигма как будто проходит насквозь…»

– Готово, – сказал Хольгер, выходя из-за непрозрачного экрана. Теперь ему было далеко идти до рабочего места Константина – после демонтажа шаровой мельницы столы не стали возвращать к стене, чтобы оставить место для грузов, спускаемых с верхнего яруса. Грузовую шахту оставили там, где она была, – далеко не все конструкции для реактора были доставлены, и Ведомство не торопилось их привезти.

– В контрольном образце – один и восемьдесят три, – объявил Хольгер, когда сарматы собрались вокруг телекомпа. – Столько же – в охлаждённом и в облучаемом электронами.

Гедимин угрюмо кивнул – этого следовало ожидать.

– Под альфа-излучением – один и семьдесят, – продолжал Хольгер. – А под нейтронами – два и десять. Любопытно…

«Лишние частицы, кажется, только мешают,» – подумал Гедимин. «Их и так больше, чем нужно. А вот нейтроны… возможно, они как раз облегчают ядро до удобной массы? И тут же идёт захват для присоединения. Надо запомнить…»

– В обычном расплаве – один и восемьдесят пять, – Хольгер удивлённо посмотрел на Гедимина. – Странный результат.

– Ты нигде не ошибся? – спросил ремонтник. Химик покачал головой.

– Не первая проверка. Видимо, что-то всё-таки влияет… В расплавленной смеси – три целых две сотых. Явное влияние, не находишь?

Константин громко хмыкнул.

– Не хотелось бы иметь дело с расплавленным реактором, – сказал он. – Но… небольшой прирост заметен.

– Осталось ещё что-то, чего ты не попробовал? – спросил Хольгер у Гедимина. Тот недовольно сощурился.

– Сигма-облучатель, – буркнул он. Хольгер усмехнулся.

– Не думаю, что это повлияет на выход. Сигма – полезное явление, но не в этом случае.

– Выходит, что самое перспективное – это плутониевая «слойка» с дополнительным потоком нейтронов, – сказал, потерев подбородок, Константин. – Или «бублик» расплава, облучаемый с нескольких сторон. У нас слишком маленькое здание для таких экспериментов, но… Я бы на твоём месте попробовал.

Гедимин угрюмо кивнул. «Это всё не тянет на синтезирующий реактор,» – думал он. «Лучше, чем просто облучаемый кусок урана, но всё равно – ничтожно мало…»

Он просидел за верстаком ещё полчаса, почти собрал несложную цацку, – ни одной полезной мысли не появилось. Отложив недоделанный значок, он вышел из лаборатории и направился в хранилище. Независимо от пользы или вреда, посмотреть на ирренций было приятно…

Он прошёл мимо урановых сфер, и его взгляд остановился на кольцевом излучателе. Этот давний опыт всё ещё не был закончен, хотя проверять состояние облучаемых образцов было практически некому – Гедимин почти всё время проводил в реакторном отсеке, а кроме него, никто не интересовался этим экспериментом. Сармат скользнул по облучателю равнодушным взглядом и почти уже отвернулся к двери, как вдруг заметил что-то странное. Резко развернувшись, он пристально осмотрел защитное поле рядом с одним из образцов. «Странно,» – подумал он, глядя на зелёное свечение. «Это бром. До сих пор не было никакой реакции…»

Он прикрыл образец небольшим куполом защитного поля и увидел, как изнутри проступают едва заметные зелёные точки. Бром, запечатанный в рилкаровую пластину, несомненно, испускал омикрон-лучи, – а значит, заражение произошло.

… – Тяжёлые металлы уязвимы, лёгкие неметаллы устойчивы, – устало вздохнул Константин, переворачиваясь на спину и подставляя заходящему солнцу грудь. – Это давно известно. Тебя интересует конкретика? Хочешь составить графики заражения?

Гедимин хотел, чтобы мысли перестали вертеться по кругу, и хоть одна из них оказалось полезной, – но Константин тут точно помочь не мог, и сармат только досадливо сощурился и потянулся к комбинезону, повешенному на куст, чтобы убрать ненужный ежедневник в карман.

– А я вообще не понимаю, кто и зачем объяснил им, что такое «свобода», – донеслось со стороны аэродрома. По одной из ограждённых платформ, протянувшихся до аэропорта, шли двое людей – судя по телосложению и странной одежде, человеческие самки – и охранник в лёгком экзоскелете, подгоняющий механическую тележку с грузом.

– Вон там характерный пример, – продолжала самка, кивнув в сторону Гедимина; он уже убрал ежедневник, но ещё не успел уйти за куст. – Много мышц и шрамов и каменное лицо с пустыми глазами. Ты думаешь, он понимает, что такое «свобода»? И что ему с этим делать? Еда, отдых и нагрузка для мышц, – вот его предел. Нет, я не говорю, что их нужно бить или подвергать вивисекции, – никаких жестокостей! Но незачем делать вид, что это люди. Что-то вроде добродушных крупных животных…

Приезжие прошли мимо. Охранник вёл их к восточному берегу озера, к небольшим строениям под оранжевыми крышами, обнесённым высокой оградой. Гедимин опустился в траву и криво усмехнулся.

– Hasu, – Линкен, не удержавшись, сплюнул в озеро. Его лицо перекосилось, шрам на подбородке судорожно дёрнулся.

– Животные, надо же. Добродушные животные… – повторил он, с силой проводя пальцем по рубцу на затылке. – Tzaat hasulesh! Когда-нибудь я увижу вас всех на Венере без скафандров…

– Тише, – Хольгер опустил руку ему на плечо. – От того, что ты злишься, этот день не приблизится.

Линкен дёрнул углом рта и повернулся к Гедимину. Тот пожал плечами.

– Еда, отдых и махание киркой… Может быть, она права. В шахте от меня было бы больше пользы.

«И мозг не перегревался бы каждый день,» – закончил он свою мысль, ныряя с берега в тёмную прохладную воду. У поверхности озеро уже прогрелось – по крайней мере, для купания сарматов и самых отчаянных охранников – но вдоль дна шли холодные течения, и Гедимин опустился в них и повис там, не всплывая, пока не закончился кислород. Его успело отнести от берега, и он, вылетев на поверхность, не сразу понял, куда плыть. «Надо закончить канский реактор,» – думал он, подгребая к заросшему кустами склону. «А там я что-нибудь придумаю.»

15 июня 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– И что? Опять сидим и ждём этого вашего суперпилота? – раздражённо вздохнул Кенен, облокачиваясь на стол. Гедимин молча взял его за локоть и отодвинул от себя. Учётчик шарахнулся в сторону вместе со стулом, едва не врезавшись в Линкена. Взрывник ничего не заметил. Он смотрел только на экран, освещаемый вспышками выстрелов, – соревнования по «Космобою» были в самом разгаре.

Гедимин, мельком просмотрев сайт новостей, лениво перечитывал почту. Новых писем от Конара не было; почему-то молчал Кронион, хотя ремонтник написал ему ещё две недели назад. Он потянулся к экрану, чтобы набрать ещё одно послание, и вздрогнул – из-под пальца всплыла крупная красная надпись: «Адрес закрыт».

– Что? – Хольгер придвинулся к телекомпу. – Кто это? Кронион?!

Гедимин угрюмо кивнул. Никаких объяснений из техники извлечь не удалось, и ту же самую надпись при попытке связаться с Кронионом выдал смарт.

– Этого ещё не хватало, – пробормотал Гедимин, растерянно глядя на Хольгера.

Кенен посмотрел на экран, усмехнулся и покачал головой.

– Энцелад, приём! Джед, ты помнишь, что твой мутант живёт на территориях Севера?

– И? – Гедимин недобро сощурился.

– Ты новости читаешь? – Кенен свернул почту и снова вытащил на экран новостной сайт. – Смотри вот сюда…

– «Президент Атлантиса Гаспар Дюкетт отказался от встречи с президентом Северного Союза…» – вслух прочитал Гедимин и недоумённо хмыкнул. – А Кронион тут при чём?

Кенен тяжело вздохнул и потыкал пальцем в экран.

– Здесь читай. И здесь. И ещё вот это сообщение. Что, ещё не понял? Между макаками снова раздрай. Такого охлаждения между Севером и Атлантисом я не припомню за все двенадцать лет. Того и гляди, закроют границы.

Гедимин пожал плечами.

– Пусть сидят в своих странах. Нас всё равно никуда не пускали, – буркнул он. – Нас-то это всё как касается?

– А вот так и касается, – широко ухмыльнулся Кенен. – Для таких, как мы, перекрыть всё, что можно, – ещё проще, чем для граждан. Следи за политикой, Джед. У вас, на Энцеладе, хорошо, но живёшь ты пока что здесь…

Над головой учётчика кто-то громко фыркнул, и Кенен вместе со стулом отлетел к соседнему столу и там остановился, сдавленно шипя и потирая плечо.

– Опять нудел о политике? – спросил у Гедимина Линкен, кивая на учётчика. – Ты последний из нас, к кому он с этим подходит. Специалист по международным отношениям, ah-hasu…

– А ты бы слушал, – обиженно фыркнул Кенен. – Не всё решается швырками и стрельбой.

Линкен пристально посмотрел на него, и учётчик быстро нырнул за спину Иджеса.

– Кронион пропал с радаров, – сказал Гедимин Линкену. Тот сочувственно вздохнул.

– Надеюсь, не расстреляют. Твой мутант – медик и биолог? Полезный сармат. Может, отправили в какое-нибудь секретное заведение. Будет делать оружие для Севера, чтобы Атлантису не жилось спокойно.

…Полигон Линкена Лиска уже ничем не напоминал лес – бесконечные взрывы уничтожили всю флору, содрали почву и песок и обнажили слой гранита. Гранит ещё держался, но уже и в нём появились трещины и кратеры. Единственное дерево, не расколотое в щепу, Линкен держал на дальнем, почти не задействованном краю полигона; он срезал с большой сосны все ветки, ободрал кору и даже покрыл ствол водонепроницаемой пропиткой. Именно там устроились сарматы, когда взрывник и приехавшие к нему в гости Аэций и Астиаг истратили всю взрывчатку и решили отдохнуть.

– Хороший день, – блаженно вздохнул Астиаг, обнимая ствол и растягиваясь на нём. Кенен, которого опять согнали с удобного места, сердито фыркнул.

– Что вы будете делать, когда продолбите тут землю до жидкой магмы?

– Любоваться фонтанами, теск, – отозвался Астиаг. – Не каждый день видишь жидкую магму.

Аэций и Линкен что-то читали с экрана смарта; Гедимин заглянул было через плечо, но увидел длинный диалог и фотографии людей в странной одежде – примерно так одевался Джеймс Марци во время выступлений. «Опять политика,» – досадливо сощурился он, доставая ежедневник. «И у меня в голове пусто. Да, настоящие учёные…»

– До войны не дойдёт, – уверенно сказал Линкен, поворачиваясь к сарматам. – Не так быстро. Писанины будет много, но никто никому даже бластер не покажет. Сатурн делить ещё рано. Его ещё освоить надо. А там полторы базы, и те на Титане.

– На Энцеладе живут учёные, – напомнил Гедимин. Линкен отмахнулся.

– Пока они не нашли там что-нибудь на миллиард койнов – пусть хоть уживутся. Макакам чхать на науку. Хорошо, что твоих учёных туда вообще отвезли…

– А интересно, что в Канске сейчас делают с ирренцием, – задумчиво протянул Константин. – Как бы не обогнали и нас, и Лос-Аламос…

– Даже если обгонят, мы об этом узнаем лет через десять, – снова влез в разговор Кенен. – Из Канска никуда ничего не просачивается. Даже на их хвалёный «Тёплый Север».

Хольгер, уткнувшийся в смарт, внезапно зашевелился и развернулся к Гедимину.

– Подойди сюда, – попросил он изменившимся голосом, и сармату стало не по себе. – Вот это уже интересно…

– Северянский сайт? – Кенен, хоть и сидел на другом конце бревна, рядом с Хольгером оказался раньше, чем Гедимин. – Ого! А в новостях ни полслова…

– «Взрыв в одном из лабораторных корпусов Лос-Аламоса», – вслух прочитал химик. – «Предположительно взорвалась одна из экспериментальных ядерных установок. Служба безопасности отрицает случившееся, но на снимках отлично виден полуразрушенный этаж и люди в костюмах ликвидаторов. Что там случилось?»

Гедимин вздрогнул и впился взглядом в экран. Снимки были крайне размыты, как будто их делали сквозь густой дым, но лабораторные корпуса трудно было не узнать – даже при том, что сармат видел их только на фотографиях.

– Что скажешь? Могла там быть ядерная установка? – спросил Хольгер, встревоженно глядя на него. Сармат кивнул.

– Видишь щит с символом на стене? Один из корпусов лаборатории Лоуренса.

– Что, Лос-Аламос взорвал ещё один реактор? – Линкен, подошедший на взволнованные голоса, заглянул в экран и криво ухмыльнулся. – Отстаёшь, атомщик. На три реактора отстаёшь.

Гедимин стиснул зубы и молча посмотрел ему в глаза. Взрывник осёкся.

– Хорошо разнесло этаж, – сказал он уже без насмешки в голосе. – Но для ядерного взрыва вроде как слабовато. А?

– Мог быть «хлопок», – сквозь зубы процедил Гедимин. Он мог рассказать много историй о том, что и как взрывается, но сейчас все мысли сводились к одной – «Где Конар?»

– Там есть что-нибудь ещё? – спросил он у Хольгера. – Другая информация? Кто был на месте взрыва? Почему его скрывают?

– Тут больше ничего нет, – покачал головой химик. – Сам посмотри, если хочешь. В комментариях тоже спрашивают, что за странная скрытность, и почему не объявили эвакуацию. Тут есть комментаторы из Альбукерке, – у них не включали сирену, а это обычная практика под Лос-Аламосом…

Гедимин кивнул.

– Значит, ирренций, – сказал он, стараясь не смотреть на Хольгера; его глаза сошлись в узкие щели, и снова неприятно заныло под рёбрами. «Люди-учёные не стоят над каждой установкой,» – напомнил он себе. «У них там техника безопасности и всякая автоматика. Герберту нечего было делать рядом с этой штукой. Даже если это… а ведь это мог быть синтезирующий реактор?.. И именно поэтому макаки будут молчать до последнего… Hasulesh!»

Хольгер встал и положил руку ему на плечо.

– Напиши ему, – тихо сказал он. – Не всё же ему спрашивать, живой ты или нет.

…Вернувшись из леса и отмывшись от запаха взрывчатки, сарматы ушли на озеро; Гедимин остался в бараке и, закрыв дверь в комнату, снова включил смарт. Новых сообщений не было.

20 июня 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сто десять граммов вязкого расплава – смесь ирренция с плутонием в соотношении один к десяти – лежала на дне контейнера, поддерживаемого защитным полем, плотным до непрозрачности. Тугоплавкий фрил мог выдержать вчетверо более высокую температуру, но Гедимин на всякий случай проверил дно.

– Пушка не поплавится? – спросил Линкен, глядя на пристроенный над смесью излучатель. Из контейнера откачали воздух, нейтронам было негде рассеиваться, а выделяющийся гелий уходил наружу, в специальный баллон; можно было поднять источник излучения на высоту в полметра.

– Не должна, – ответил Гедимин, накрывая установку ещё одним слоем защитного поля. Её можно было оставить так на два месяца – в постоянном наблюдении она не нуждалась.

– А тут целых две пушки? – Линкен ткнул пальцем во второй полупрозрачный купол. – А на реактор тебе хватит?

– Пока излучатели здесь, реактор ждёт. Всё равно урана нет, – напомнил Гедимин, недовольно щурясь на вторую установку. На первый взгляд она была проще – никакого постоянного нагрева и вытекающего расплава – но повозиться с ней пришлось, и до сих пор сармат не был уверен, что разместил источники нейтронов наилучшим образом.

Из-за открытой настежь двери доносился лязг и скрежет – Иджес закрепил на потолке рельсы для электрокрана и теперь испытывал механизм, катаясь на его стреле. Гедимин морщился – конструкция была достаточно прочной, но лишние царапины на металле тоже были ни к чему.

– Пойду помогу, – сказал он, осторожно подталкивая Линкена в спину – оставлять взрывника в лаборатории одного ему не хотелось. Тот ухмыльнулся.

– Уже ухожу, атомщик. Не бойся, я не заберу твой плутоний!

…Схема на листке ежедневника выглядела красиво, но сомнительно; Гедимин переставил излучатель на другую её сторону и снова задумчиво сощурился. «Хотя – сигма-излучению без разницы, для него всё прозрачно…» – он наметил место для излучателя сбоку и начал размечать параметры слоёв. Их было больше трёх, и даже больше привычных для экспериментальных «слоек» пяти, – плутоний, обсидиан, ирренций, рилкаровая подложка, ирренций, обсидиан, плутоний… Шестнадцать слоёв, вместе с внутренним стержнем из рилкара, на котором и держалась вся конструкция, – небольшой, но массивный слоистый цилиндр. Гедимин предусмотрел расходящиеся крепления, – при разборке одним движением можно было вывести весь плутоний из установки, оставив там все источники излучения. На реактор это не тянуло – в особенности потому, что основной элемент – сигма-излучатель – скорее всего, никакого действия на металлы оказать не мог…

– Что-то новое? – Константин остановился у верстака и посмотрел на лист. Гедимин, досадливо щурясь, отодвинул чертёж от света.

– Не закончено.

– Смотрится уже неплохо, – командир «научников» задумчиво потёр подбородок. – Хочешь проверить сигма-излучатель?.. Я сейчас думаю, что такое опробовали в Лос-Аламосе. Кажется, я зря попрекал тебя техникой безопасности. Твои экспериментальные установки работали по два месяца без накладок.

В другое время Гедимин порадовался бы – командир нечасто признавал ошибки – но сейчас его хватило только на кривую ухмылку и отдёргивание руки, снова потянувшейся к смарту. Ни с утра, ни в обед сообщений из Лос-Аламоса не было. Молчал и Кронион, а новости, которые Гедимин пытался понять, пока не зазвенело в черепе, не могли сказать, жив он или нет, – но что-то странное между Атлантисом и Севером, несомненно, намечалось…

Смарт загудел ближе к вечеру, когда глайдер с сарматами подъезжал к заводу «Вестингауза», и Гедимин, сразу после выхода на платформу отделившийся от толпы, зашёл за угол ограждения и открыл почту.

«Чёрт подери! Коллега, я вовсе не собирался пугать вас,» – в этот раз Конар даже забыл обычные приветствия. «Никогда не одобрял секретность – она порождает нелепые слухи. Один такой упустили в сеть неделю назад; то, что вы видели, – промежуточная стадия, а мне довелось почитать окончательную версию, и я рад, что вам она не попалась. Так или иначе – Лос-Аламос не разлетелся в пыль, лаборатория Лоуренса стоит на месте, один из корпусов пришлось дезактивировать и временно закрыть для посещений. Он будет восстановлен, я в этом не сомневаюсь, но из-за страха перед зелёными лучами его законсервировали на десять лет. Никакой необходимости в этом не было – красная слизь прекрасно его очистила, но люди, принимающие решения, не верят ни показаниям приборов, ни тем, кто с этими приборами работает. Я жив и здоров, всё недомогание, из-за которого меня пять дней продержали в госпитале, ограничилось небольшой слабостью и повышенной температурой. Я даже не получил ни одного живописного омикрон-ожога – здесь вы, коллега, меня обогнали…»

«Живой!» – Гедимин облегчённо вздохнул и дочитывал письмо уже с лёгкой усмешкой. «И всё-таки – что там бабахнуло?»

«Что касается ваших вопросов – пока я не могу на них ответить (и наши читатели на Амальтее мои ответы не пропустят). Могу только сказать, что до постройки реактора нам ещё очень далеко. С зелёным металлом всё не так просто, как казалось сначала. Надеюсь, впредь будет обходиться без таких серьёзных аварий – как у нас, так и в вашей лаборатории. И на будущее, чтобы зря не пугать вас, – непосредственную работу с экспериментальными установками у нас поручают операторам. Такой кабинетный учёный, как я, может только передавать им указания в письменном виде и изредка получать отчёты. Нелепая громоздкая система… но иногда она спасает. Нет, операторы тоже живы и здоровы. Слежу за ликвидаторами – надеюсь, у них тоже проблем не будет. Мы им многим обязаны, особенно в последнее время.»

«Операторам? И даже подойти к щиту управления нельзя, если ты не оператор?» – Гедимин недоверчиво покачал головой. «Странные традиции у людей. Я бы не выдержал. По крайней мере, меня никто не отгоняет от моих установок. И всё-таки интересно, что и как они построили, что оно так громко отключилось…»

01 июля 44 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Над закрытой шахтой завыла сирена, вспыхнул красный светодиод, и тут же защитное поле поднялось от края люка до потолка, полностью закрыв повисшую над ним стрелу электрокрана. Массивная крышка медленно разделилась надвое, её части втянулись под укреплённые перекрытия нижнего яруса. Стал слышен шум охлаждающих насосов. Гедимин тронул рычаг, и стрела крана медленно пошла вниз, к указанному на мониторе квадрату.

– Tza! – хлопнул ладонью по краю щита управления Линкен. Он смотрел на двигающиеся конструкции немигающим взглядом и часто дышал – даже ему передалось волнение Гедимина.

– Heta, – ремонтник вернул рычаг в исходное положение и отключил защитное поле. Крышка почти готового реактора осталась открытой. Ничего опасного в этом не было – напротив, ему после испытаний требовалась просушка, а внутри не было ни грамма урана.

– Работает, – сказал Линкен, заглянув в реактор. – По-моему, всё работает.

– Механизмы – да, – согласился Гедимин. – А сама схема… Не узнаем, пока не загрузим уран.

Под потолком снова зажёгся красный свет; сармат, вздрогнув, повернулся к щиту управления, – нет, в этот раз дело было не в нём. Сигнал тревоги коротко вякнул и замолчал, зато над дверью задребезжал оповещающий звонок.

– Гедимин Кет! Бегом в хранилище! – раздался по громкой связи голос Константина. Ремонтник удивлённо мигнул.

– Бегом? – Линкен сузил глаза. – Командир, a-ah-hasu…

Гедимин жестом остановил его и быстро вышел за дверь. В хранилище просто так не вызывали – и орать по громкой связи Константин не любил…

Командир «научников» вместе с Хольгером и двумя лаборантами ждал его посреди коридора, между «чистой» лабораторией и хранилищем.

– Начинай выгрузку ирренция, – приказал он, увидев Гедимина. – Через три часа здесь будет Ведомство. Подготовь для них сто граммов ирренция. За упаковкой я прослежу сам.

– Сто граммов?! – Гедимин недобро сощурился. – Можно подумать, у нас тут счёт на тонны! На что он им? Смотреть на красивое свечение?!

– Heta! – Константин изменился в лице и, сжав кулаки, наклонился вперёд. – Приказ координатора Маркуса. Никаких обсуждений – и никакой болтовни по улицам и баракам! Действуй. Альваро, ты ассистируешь. Хольгер, Амос, – вам всё понятно?

Гедимин изумлённо мигнул и хотел задать ещё пару вопросов, но за Константином уже закрывалась дверь лаборатории, а самого ремонтника тянул за рукав Альваро.