Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 147 (всего у книги 158 страниц)

– Ты тоже это видел? – на всякий случай спросил он у Хольгера. Тот кивнул.

– И что это было? – на этот вопрос некому было ответить, но не задать его Гедимин не мог. Хольгер усмехнулся.

– То же, за чем я наблюдаю уже третий месяц. Похоже, оно тебя… признало.

Гедимин сжал пальцы в кулак до боли в костяшках – но ни она, ни ощущения от впившихся в кожу ногтей не сделали происходящее вокруг более реальным.

– Что за бред…

…Пять минут пронаблюдав за работой реактора, Хольгер ушёл, и Гедимин облегчённо вздохнул. Ещё через пять минут его вызвали по громкой связи. Вызывал Константин; его голос звучал озадаченно.

– Зайди в «чистую» лабораторию. Нужны твои комментарии.

Константин сидел за телекомпом и смотрел на график, выведенный на экран. Изгибающаяся линия показывала зависимость какого-то параметра от времени на часах. Рядом с командиром стоял Хольгер и постоянно оглядывался на дверь, будто ждал кого-то; увидев Гедимина, он радостно усмехнулся. Остальные сарматы стояли поодаль и выглядели озадаченными.

– Хольгер уже три месяца отслеживает сигма-излучение в твоей установке, – сказал Константин. – Сегодня мы свели данные в график. Хольгер говорит странные вещи, но… кажется, какой-то смысл в его словах есть. Ты в самом деле прижигал себе руку, чтобы усилить излучение?

Гедимин угрюмо кивнул.

– И ты видел, что оно немного усиливается, когда ты входишь?

Сармат снова кивнул. Хольгер усмехнулся.

– Это наблюдения, Константин. Даже если они странные, ты не можешь просто так от них отмахнуться.

Гедимин ждал, что командир поморщится и отправит химика проверяться на эа-мутацию, но тот спокойно смотрел на график и едва заметно качал головой.

– Да, что-то можно проследить… Вот здесь – начало смены. Время, когда мы все приходим в ангар. И сразу начинается небольшой рост.

Гедимин хотел что-то сказать, но промолчал – плавная линия на экране действительно шла вверх, сначала плавно, потом – резко.

– А это время, когда ты обычно приходишь в лабораторию. Сильный всплеск… В середине дня интенсивность колеблется… Тут данные за три месяца, но если посмотреть любой день, можно точно сказать, кто и когда подходил к излучателю. Сильная реакция на тебя, слабая – на Хольгера, Линкена и меня. Больше никто там не бывает. Небольшой спад в обеденный перерыв… Теперь – время отбоя, интенсивность вернулась к ночному значению. Когда Хильду попросили сделать замеры, первые дни была реакция на неё, потом пропала.

– Интересно, что будет, если запереть Гедимина в лаборатории, – задумался Хольгер.

– Себя запри, – фыркнул сармат. Шутка затягивалась и начинала раздражать. «Им ещё не надоело бредить?» – подумал он.

– Никакой связи между сарматами в ангаре и работой экранированного излучателя нет и быть не может, – хмуро сказал он. – Да если бы он и не был экранирован… Это аппарат, и вы – не его детали!

Хольгер покачал головой.

– Если бы связи не было, я бы о ней не говорил. Ты сам знаешь, что я ерунды не выдумываю.

Константин поднялся с места.

– Эксперимент всё покажет. Гедимин, ты ещё не сломал камеру в «красном отсеке»?

Он вывел изображение на монитор телекомпа. Недавний ремонт пошёл камере на пользу – теперь цифры не расплывались.

– Вы трое – поднимайтесь к выходу и идите от ангара две-три минуты в любом направлении. Гедимин, садись за стол.

Сармату стало неловко – в основном за Хольгера, но он сел и посмотрел на экран. Прошла минута, две… на стене мигнул светодиод, сообщая об открытии и закрытии входных ворот.

– Идёт вниз, – Константин ткнул пальцем в монитор, приближая изображение. Гедимин мигнул. Интенсивность излучения действительно падала – и никаких причин для этого не было.

– Возвращайтесь, – сказал по рации командир. Гедимин, не мигая, смотрел на монитор – и он заметил, как цифры замелькали снова, за несколько секунд до того, как зажёгся сигнальный светодиод.

– Теперь уйду я с лаборантами, – сказал Константин, когда трое сарматов вернулись в лабораторию. – Гедимин, следи за показателем.

Он и так следил – пристально, как только мог. Странная идея Хольгера, похоже, подтверждалась.

– На него почти нет реакции, – сказал Иджес. – Ну ещё бы! Посмотрим, что будет, когда выйдет Гедимин…

Настолько странных опытов ремонтник ещё не проводил – даже превращение вакуума в облако элементарных частиц не казалось таким бредовым. Через час влияние каждого сармата на излучатель было измерено и подсчитано, привлекли даже лаборантов-филков, – Гедимина не обогнал никто.

– Оно тебя признало, – усмехнулся Хольгер, гладя сармата по плечу, и в его голосе звучала гордость. – Даже излучение. По-моему, это большой шаг вперёд.

– Конару об этом лучше не писать, – угрюмо отозвался Гедимин. Он сидел, подперев ладонями голову, и пытался найти какое-нибудь вменяемое объяснение происходящему. Сигма-излучатель был установлен правильно – а значит, ни вибрация, ни изменения температуры, влажности или состава воздуха не могли никак его затронуть. Тем более, речь шла об интенсивности излучения…

– А вот интересно, – медленно проговорил Иджес, переглянувшись с Хольгером. – Если привести сюда других сарматов, не работавших с ирренцием, – Лилит, или Бьорка, или Вигдис…

– А если придёт макака? – перебил его Линкен. – Любой охранник. Или, например, Фюльбер.

Сарматы переглянулись.

– Гедимин знает, как вызвать Фюльбера, – сказал Константин. – Можно провести эксперимент.

– Хватит с меня экспериментов, – буркнул сармат. – У кого-нибудь есть разумные объяснения для всего этого?

Глава 71

01 января 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Ещё одна смена дат,» – думал Гедимин, растянувшись на матрасе. Впервые за несколько лет ему не надо было встречать утро в научном центре, рядом с грудой плутониевых блоков, – ощущение было странным и несколько непривычным. Оллер включил по громкой связи рождественские гимны, по коридору везли тележку с утренней едой, и по звуку, с которым контейнеры шмякнулись у порога, Гедимин определил, что их три, и один чем-то отличается от двух других. Выбравшись из-под одеяла, он обнаружил на полу, кроме обычных воды и Би-плазмы, скреплённые между собой маленькие ёмкости, всего шесть штук. На одной из них была наклейка с сосновой веткой и украшением, а рядом надпись «Глинтвейн Маккензи», другие содержали человеческую еду.

Музыка отключилась.

– Внимание! – объявил по громкой связи Оллер. – Через полчаса всем собраться в кинозале на выступление координатора Маркуса!

– И что орать? – проворчала за стеной Лилит. – Объявление все видели.

Кто-то подошёл к двери в вестибюль, выглянул наружу и тут же подался назад.

– На выходе стоит патруль, – услышал Гедимин голос Кенена. – Кажется, это будет особенная речь.

– Та же болтовня, что обычно, – буркнул, выбираясь в коридор, Иджес. – Эй, Линкен! Не боишься пропустить речь?

– Не забудь разбудить атомщика, – хмыкнул Кенен. – Если за ним придут патрульные, он будет очень недоволен!

…Когда свет погас, и в зале появилась голограмма Маркуса, Гедимина ткнули под рёбра сразу с двух сторон – слева сидел Кенен, справа – Линкен, и оба не хотели, чтобы он проспал речь. «Да ну вас,» – сармат досадливо сощурился, но рацию с недочитанной почтой убрал и перевёл взгляд на объёмное изображение координатора.

– Утром нового года я, Маркус Хойд, рад приветствовать всех вас, независимо от роста и цвета кожи, – голограмма широко, по-человечьи, улыбнулась. – К сожалению, не все из тех, кто встретил с нами прошлый год, сегодня могут меня услышать. Две чудовищные диверсии унесли двенадцать тысяч жизней. Я говорю о взрывах в Коците и Ясархаге. Прошло уже много времени, но так и неизвестно, кто виновен в этих трагедиях, и кому это было выгодно. Вы все слышали обещания Совета безопасности, обещания людей, – они заверяли нас, что убийцы будут найдены, что нашим городам ничего не угрожает, и мы можем, как и раньше, спокойно работать на благо человечества. Но сегодня я вижу, что цена этих слов невелика. Мы не можем чувствовать себя в безопасности, зная, что завтра новый взрыв прогремит в Чабонге, Эль-Джауфе или Доусоне. Мы не можем, как раньше, доверять людям. Я призываю моих собратьев усилить бдительность. Войска на Периметрах охраняют людей от нас, но нас защитить некому, – но мы позаботимся о себе сами. Жизнь на территориях больше не будет такой беспечной. Подорвать доверие легче, чем восстановить его. Я хотел бы сейчас говорить о мире и сотрудничестве, но приходится решать вопросы обороны. Надеюсь, мир скоро вернётся на территории, и в следующем году праздник смены дат не будет омрачён ничем. С Рождеством тех, кто празднует, и стойкости всем остальным!

Он вскинул руку чуть выше плеча, и Гедимин мигнул – это был салют времён Саргона, жест, запрещённый на всех территориях. Сегодня Маркус воспроизвёл его почти точно – любой охранник-«бабуин» сразу вскинулся бы, увидев это.

– Стойкости, – еле слышно сказал Линкен, потирая шрам. – Не бойся, Маркус. Мы ждём команды. Макаки ещё пожалеют, что убили Саргона и отняли у нас Марс.

– Что тебе снова почудилось? – покосился на него Хольгер. – Тут не было ни слова о восстаниях.

– Вот я полезу в твои пробирки – ты будешь говорить о делах Маркуса, – криво ухмыльнулся взрывник. – Ты в них понимаешь не больше, чем атомщик. Но он хотя бы молчит!

…Полтора метра воды и пятнадцать сантиметров льда заглушали грохот взрывов – пока ещё заглушали; Гедимин, присмотревшись, уже мог различить, где лёд начинает давать слабину. «Надо быть ставить мишени дальше от берега,» – думал сармат, с опаской глядя туда, где стоял с эхолокатором в руках Айзек. «Тут прочный лёд, но так они быстро его раздолбают…»

Пилоты, выстроившиеся на заснеженном берегу с пультами в руках, на Айзека и нависшую над ним опасность внимания не обращали – они старались «на ощупь» найти мишени и не промахнуться. Линкен был там – под номером двадцать четыре; в этот раз он не нарвался на дисквалификацию, и Гедимин был за него рад.

Краем глаза сармат увидел какое-то шевеление на льду, перевёл туда взгляд и хмыкнул – кто-то из помощников судей протянул от берега до Айзека верёвку с поплавками и обвязал её вокруг сармата. К концу верёвки привязали эхолокатор. Айзек вяло отмахивался, но сармат с верёвкой не отступал, пока не затянул последний узел.

– Ловят Айзека? – хмыкнул Зольт, посмотрев на озеро. – Надеюсь, он не ударится об лёд. А ты отвлёкся, – так что было дальше с твоей рукой?

– Ожоги зажили, – пожал плечами сармат. – А реактор показал хорошую выработку.

– Ты, наверное, настоящий учёный, – покачал головой Зольт, глядя на сармата не то с уважением, не то с опаской. – Я бы так не смог. Это хорошо, что больше я не работаю на Ведомство. Руки мне ещё пригодятся.

Его последнюю фразу заглушил треск лопающегося льда – подводные взрывы всё-таки раскололи его, и Айзек, упавший на живот, оказался посреди растрескавшегося поля. Он проворно пополз к берегу, цепляясь за верёвку свободной рукой. Сарматы, дежурящие на берегу, потащили его к себе. На вышке Шекеш пронзительно свистела и махала руками – увлёкшиеся пилоты не хотели прекращать стрельбу, несмотря на её приказ.

– Похоже на сигнал к окончанию, – хмыкнул Зольт. – Странный он сегодня…

– Простой и понятный, – буркнул Гедимин, глядя на Айзека. Тот приспособился ехать на животе по гладкому льду, а перебравшись на участок с гребнями, поднялся на ноги и спокойно вышел на берег. Помощники судей подошли к нему – один отвязал верёвку, двое о чём-то заговорили – видимо, пора было подсчитать попадания. Пилоты на берегу уже поняли, что соревнования закончились, и ждали, когда к двум прорубям подплывут их подводные корабли. Гедимин нашёл взглядом Линкена – тот пока не собирался ни с кем драться и ничего взрывать. «Так и есть – убрал с носа бластер, и всё в порядке. Не надо было тогда его ставить,» – подумал ремонтник.

…Время на чтение почты Гедимин нашёл только после отбоя, когда недовольные исходом соревнований Лилит, сёстры Хепри и Линкен разошлись по комнатам. Не то чтобы сармат участвовал в их споре, но следить за ними ему приходилось – с соревнований Линкен быстро перешёл на Маркуса и Саргона, а такие разговоры редко заканчивались чем-то хорошим. Оставшись один в комнате, Гедимин облегчённо вздохнул и взял в руки смарт.

«Ваш товарищ очень наблюдателен, коллега,» – после полагающихся приветствий и поздравлений перешёл к делу Герберт Конар. «И достаточно смел, чтобы отстаивать своё мнение даже перед вами. О вашем командире я не говорю – вы, по-моему, вызываете гораздо больший трепет среди учёных Ураниум-Сити. Однако Хольгер поспорил с вами и оказался прав. Я со своей стороны, хотя не могу ознакомиться с его данными, скажу, что ничего «бредового» тут нет. Коллега Рохас совместно с лабораторией коллеги Штибера третий год занимаются сигма-излучением, и они замечали сходный эффект. Разумное существо, попавшее в поток сигма-квантов, действительно каким-то образом изменяет его интенсивность – причём не за счёт преломления потока в своём теле; воздействию как будто подвергается сам источник излучения. Чем вызван этот эффект, и как его объяснить, пока никто не знает; распад ирренция, конечно, не ускоряется, но сигма-распады при росте интенсивности начинают занимать большую долю среди всех возможных. Знаю, это звучит странно – так же, как данные, собранные коллегой Хольгером. Миссис Смолински даже не разрешила опубликовать результаты – по крайней мере, пока не будет подобрано хоть какое-то объяснение происходящему. Интересно, что животные, попавшие в поток сигма-квантов, никакой реакции не вызывают (хотя Штибер добивается проведения экспериментов с шимпанзе и надеется на интересные результаты)…»

Гедимин перечитал письмо и растерянно хмыкнул. «В Лос-Аламосе тоже это видели. Теперь пытаются объяснить. Ну ладно, буду знать, что нам с Хольгером не померещилось.»

19 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Рация Гедимина сработала, когда он, взяв нужные инструменты и проверив исправность сигма-сканера, направлялся к выходу из «чистой» лаборатории. Сигнал пришёл от Хольгера; выйдя за дверь, сармат увидел его в коридоре.

– Куда спешил? Я и так сюда собирался, – сказал Гедимин, подойдя к закрытому «красному отсеку». Хольгер уступил ему дорогу и встал рядом, дожидаясь, когда сработают гермозатворы.

– Реактор придётся демонтировать, – с сожалением сказал он. – И надо было это сделать на две-три недели раньше. Пик выработки был двадцать восьмого, сейчас она только падает. Слишком сильное омикрон-излучение.

– Двадцать восьмого? – Гедимин повернулся к химику. – Значит, три месяца…

– И тридцать три процента выработки, – кивнул тот. – Больше не получится… пока не получается.

– Ладно, – сказал сармат, заходя в отсек. – Я всё проверю и начну разборку. Готовь разделитель и предупреди всех. Особенно Иджеса.

Хольгер едва заметно усмехнулся.

– Опасаешься за его нервы? Не думаю, что это имеет смысл. Они прочнее, чем ты думаешь.

– Если ему плохо от ирренция, никто не должен его удерживать, – хмуро сказал Гедимин. – Предупреди его. Я займусь реактором.

…В «чистой» лаборатории остались все. Иджес даже подошёл почти вплотную к защитному полю, прикрывающему разделитель, – то, что прямо сейчас под куполом шло отделение ирренция от плутония и ненужных продуктов распада, его не смущало. Гедимин хотел заглянуть сармату в глаза и убедиться, что тот не напуган, но Иджес стоял к нему боком, и ремонтник ничего не видел.

– Три месяца? Хороший короткий цикл, – сказал Константин. – Ты всё-таки построил нормальный реактор. Теперь я жду отчёта по этой установке – трёх опытов с ней более чем достаточно. Сегодня же я сообщу Ведомству, что качественный скачок достигнут, но отчёт напишете вы с Хольгером. О способах усилить сигма-излучение пока молчите. Масанг хорошо к вам относится, но это даже для него слишком.

Линкен презрительно хмыкнул.

– И он работает с учёными?! Вот Ассархаддон бы даже не удивился.

Константин поморщился.

– Ты что, хотел бы работать под руководством этого маньяка? Ассархаддон был полностью безумен. Хуже, чем Саргон в последние месяцы, и безо всякой эа-мутации.

«Отчёт,» – Гедимин недовольно щурился на защитный экран. «Не люблю отчёты. Надеюсь, Хольгер поможет.»

Защитное поле расступилось.

– Один килограмм семьсот восемьдесят граммов, – сказал Хольгер. Сарматы переглянулись.

– Распадается он быстрее, чем синтезируется, – пробормотал Константин. – В конце февраля был килограмм и девятьсот восемьдесят граммов? Почти два… Ну что же, отчёт о первом килограмме ирренция – тоже неплохо. Гедимин, тебе не нужно обновить стационарные стержни?

– Мне нужны ещё два, большего диаметра, – отозвался ремонтник. – Двести сорок граммов ирренция.

– Можешь забрать его прямо сейчас, – махнул рукой Константин. – Хоть из хранилища, хоть из разделителя. Плутоний тоже нужен?

– Ещё пять килограммов, – сказал Гедимин. – И ещё… Я хочу ускорить работу. Для проверки реактора достаточно одного месяца.

Константин мигнул, пристально посмотрел на него и, помедлив, кивнул.

– Хочешь побыстрее собрать из стержней настоящий реактор? Да, надо спешить. Мы не знаем, чего достигли в Лос-Аламосе. Неприятно будет, если нас обойдут на повороте.

…Уже все доели Би-плазму и отдали пустые контейнеры роботу-уборщику, а Константин всё ещё сидел за телекомпом и не собирался никому уступать место. Хольгер стоял рядом, время от времени подсказывая числа для отчёта. Гедимин устроился за верстаком и делал вид, что его тут нет.

– Правильно ты говорил – не надо им было отбирать у тебя ирренций, – ткнул его в бок Иджес. – Давно бы сделал им реактор!

– «Маркус Хойд настаивает на уменьшении человеческого контингента на сарматских территориях», – вслух прочитал Линкен с экрана смарта – в конце концов, это устройство тоже годилось для изучения новостей. – «Сарматы не могут спокойно жить и работать, когда их территории открыты для всех желающих, – так заявил координатор сарматских территорий Совету безопасности Солнечной Системы. «Закрытие территорий изнутри предполагало и закрытость их снаружи. Однако наши границы постоянно нарушаются. Администрация Земли не может или не хочет контролировать тех, кто проникает на сарматские территории, а у нас связаны руки. Я бы хотел более надёжных гарантий того, что ни один завод и ни одна шахта на территориях не будут взорваны.» Представители стран Австралии и Сина поддержали Маркуса в его требованиях.» Давно пора. Слишком много макак вокруг.

– Тебе тут макаки мешают? – фыркнул Иджес. – А вот нам с Гедимином в основном перепадало от сарматов. Их тоже вышлем?

Линкен смерил его долгим взглядом.

– Ты не понимаешь, – медленно проговорил он. – Наши сарматы – мы разберёмся. А ты попробуй разберись с Ригейрой или Мартинесом.

– Мартинес мне не мешает, – буркнул Гедимин. – Ригейра без Нгылека тоже не мешал. Сарматов надо выслать первыми.

20 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сигнал, предупреждающий о появлении в научном центре посторонних, задребезжал на нижнем ярусе ещё до того, как Гедимин, спустившийся туда, успел проверить инструменты. Через полминуты из коридора донёсся топот десятка пар бронированных сапог. Сармат, резко выдохнув, развернулся к двери и взялся за генератор защитного поля.

– Heta! – успел крикнул Константин за полсекунды до того, как полупрозрачный щит вытолкнул из лаборатории чужаков. Они, едва успев открыть двери, схватились за шокеры.

– Heta! – прикрикнул на них Масанг, выходя из-за спины сармата-патрульного. Гедимин дождался, когда патрульные уберут шокеры, и неохотно опустил генератор.

– Нелетальное оружие? – усмехнулся в респиратор Масанг. – Очень гостеприимно, Гедимин.

– Предупреждать надо, – буркнул тот.

Масанг перевёл взгляд на Константина.

– Мы получили ваше сообщение о новой установке и результатах её работы. Речь шла о более чем полутора килограммах ирренция. Можете их предъявить?

Константин закивал.

– И металл, и установка сейчас в «грязной» лаборатории. Можете осмотреть их и проверить. Гедимин, если понадобится, даст вам пояснения.

– Да, пояснения будут нужны, – сказал Масанг, посмотрев на Гедимина. – Проводите нас в «грязную» лабораторию.

Сармат ждал, что его опять схватят за плечи и будут подгонять шокерами, но патрульные оставались на местах, пока он не подошёл, и расступились, чтобы он мог выйти. Они шли за ним молча, только на перекрёстках отделялись от группы для осмотра помещений – Масанг отдавал им приказы тихо и коротко, а сам неотступно следовал за Гедимином. «Ну, пусть смотрит,» – мысленно пожал плечами сармат. «Я сам сделал этот реактор, и он работает. Мне нечего стыдиться.»

Агенты Ведомства пробыли в его лаборатории целый час. Разобранная установка была изучена со всех сторон – так же, как и заготовки для плутониевых стержней, и единственный готовый стержень. Гедимин косился на патрульных, ожидая подвоха, но никто не пытался отнять у него ирренций или вынести реактор из лаборатории. К самому сармату тоже никто не прикасался.

– То, что вы нам показали, ещё оценят специалисты, – сказал Масанг, закончив расспросы. – Я плохо разбираюсь в ядерной физике. Однако… Вы исполнили своё обещание – действительно собрали рабочий реактор.

– Почти два килограмма ирренция на триста граммов исходного, – сказал один из агентов, сверяясь с записями на экране смарта. – Нигде в мире не подошли даже близко к таким результатам. Очевидно, зависимость от количества исходного вещества удалось преодолеть. И если наши информаторы правы, мы обошли все научные институты мира. Tza atesq, seatesqa!

«Seatesqa?» – Гедимин мигнул. «Громкое название. Как любят макаки. Не сарматы. И потом… Я, может, и контролирую энергию ядра. Иногда. А они тут при чём?»

– Есть желание взять ураниумский отдел под свою ответственность? – с едва заметной улыбкой спросил Масанг у агента. Гедимин снова мигнул – теперь он заметил лишнюю полоску на бронекостюме «патрульного» – а также то, что внутри брони – самка.

– Из того, что я слышала о Гедимине, его контролировать сложнее, чем энергию ядра, – усмехнулась она в ответ. – Но вернёмся к работе. Итак, вы достигли скачка…

– Но в хранилище, как я видел, по-прежнему лежат сферы синтеза, – продолжил за неё Масанг. – Эти сферы модернизированы вами, но… Почему вы не перешли на установки нового образца? Никто не будет возражать, если вы замените ими все сферы. Дело в нехватке плутония?

«Странные они сегодня,» – думал Гедимин, настороженно глядя на агентов Ведомства. «Скажу «да» – привезут мне ещё полтонны?»

– Плутоний есть, – ответил он. – Не хочу полагаться на необкатанную установку. Она ещё не прошла все испытания.

Сарматы переглянулись.

– Константин Цкау считает, что она безопасна. Он прислал нам расчёты, специалисты Ведомства сейчас проверяют их. Вы в них сомневаетесь?

Гедимин презрительно сощурился.

– Нужны испытания. Цифры на экране – это цифры.

– Очевидно, сомневается, – сказала самка. – Интересно было бы…

– Сейчас это неважно, – отмахнулся Масанг. – Ладно, Гедимин. Можете вернуться к работе. Вы оправдали доверие Ведомства, губернатора Оркуса и лично Маркуса Хойда. Возможно, они сочтут нужным вас наградить.

…«Весь ирренций остался в лаборатории,» – Гедимин, изумлённо мигая, смотрел на разложенные по небольшим штабелям бруски под защитными экранами. «Масанг ничего не забрал. Кто-то сильно напугал его тогда за сдачу меня макакам. Видимо, Линкен прав, там пахло расстрелом. И… может быть, этот его Ассархаддон действительно жив. Говорят, он курировал все научные проекты при Саргоне. Наверное, он неглупый сармат. Было бы интересно встретиться…»

25 марта 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Генераторный плутоний серьёзно нагревается без охлаждения даже в нормальных условиях. Я не уверен, что продува гелием будет достаточно для такой массивной установки, как ваша. Следите за температурой!» – предупреждал Герберт Конар в последнем письме; Гедимин, соглашаясь с ним в том, что касалось свойств плутония, всё-таки рассчитывал, что гелиевого охлаждения хватит.

Новая установка весила одиннадцать с половиной килограммов – без защитного кожуха и встроенных «арктусов». Сармат помедлил, прежде чем вложить её в кожух и закрепить крышку, – держать в руках новую, более массивную, конструкцию было приятно, а фантомный жар, каким-то образом проникающий сквозь двойное защитное поле, не обжигал руки, а только обдавал теплом и разогревал кровь. «Сигма-излучение,» – внезапно подумалось Гедимину, когда он проверял герметичность закрытого кожуха. «Если оно чувствует меня – видимо, я могу чувствовать его.» Он ухмыльнулся – мысль была глупой. «Без дозиметра. Интересно будет проверить на других сарматах…»

Он снова ухмыльнулся – кажется, сегодня сигма-излучение расслабляюще действовало на мозг. Менее всего он собирался подставлять под него других сарматов – да и сами они не согласились бы держать ирренций в руках. Можно было бы, конечно, расспросить патрульных Ведомства – они, пусть даже с предосторожностями, брали странный металл и выносили его из хранилища… Гедимин после секундного размышления решил, что так и сделает.

Сегодня Хольгера в лаборатории не было – улетел на один из заводов «Вирма». За монитором и скачками интенсивности излучения наблюдала камера, и Гедимин, подходя к щиту управления, старался не заслонять от неё экран. Сегодня сигма-излучатель был включён тумблером на пульте – как предполагалось делать с самого начала, не трогая само устройство, тем более – незащищённой рукой. Гедимину было немного не по себе, и на показатель интенсивности он смотрел долго – пока не увидел внезапный скачок. Масса установки никак не повлияла на работу излучателя – впрочем, она и не могла, но сармат за последние полгода увидел столько странностей, что мало в чём был уверен. Излучение усилилось; Гедимин надеялся, что такой пучок накроет все стержни, и что новый реактор окажется не менее эффективным, чем старый. «А омикрон-излучение будет сильнее,» – подумал он, глядя на показатели, относящиеся к самому облучаемому, внутреннему слою плутония. «Надо отслеживать. Обратный синтез может начаться раньше.»

В углу мигнул жёлтый светодиод. Выбравшись из-под защитного поля, Гедимин услышал монотонное гудение – кто-то пытался выйти на связь. Это устройство поставили здесь недавно – Константина раздражало, что рации не работают из-за свинца в стенах.

– Реактор готов? Работает? – спросил командир. – Иди в «чистый» отсек. Есть дело.

«Опять Ведомство?» – Гедимину всё ещё было неприятно думать о пришельцах из Порт-Радия. «Прилетали же недавно.»

Константин молча сунул Гедимину смарт с открытым на экране посланием. «Первого мая, в шесть утра, на проходной главного корпуса, вдвоём с Гедимином Кетом,» – Фюльбер, не тратя времени на приветствия, сразу перешёл к делу. «Выгрузка отработанного топлива. Гедимину – проверить готовность остывших сборок к переработке, сообщить мне. Если будет возможность, процесс будет запущен сразу после выгрузки новой партии. Документация в приложении. На станцию перебираетесь на весь май. С Ведомством всё улажено.»

Гедимин молча кивнул и хотел выйти, но Константин поймал его за плечо.

– Даже ничего не скажешь?

Сармат пожал плечами.

– Реактор только запущен. Нужно за ним проследить. Просмотри документацию, отложи то, что относится ко мне. Уже была одна выгрузка. Ничего сложного там нет.

– Атомщик! – Константин криво усмехнулся. – Ты на этой станции в общей сложности не отработал и полгода. С чего ты взял, что для тебя там что-то несложно? Сборки на переработку ты тоже каждый день отвозишь?

Гедимин посмотрел на него озадаченно.

– Это подробно разбиралось в Лос-Аламосе. Это штатный процесс, он уже полторы сотни лет не меняется. А вот в новом реакторе я не уверен.

Он осторожно снял руку Константина со своего плеча и вышел за дверь. Там командир не мог его увидеть – можно было усмехнуться. «Мартинесу до сих пор нужна наша помощь? Я думал, он уже подготовил своих инженеров. Благонадёжных и с крепкими нервами. Не заталкивающих друг друга в турбины…»

05 апреля 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

В этот раз – впервые за всё время работы плутониевого реактора – готовый металл сгрузили не в «красный отсек», а в хранилище; всё участие Гедимина заключалось в том, что он в коридоре наблюдал за роботами, перевозившими бруски. Его забавляло, как филки-операторы шарахаются от готового упасть или неровно упавшего куска плутония – но с работой они справлялись, и очередная выгрузка прошла без проблем.

– Это не нитроглицерин, – вполголоса напомнил он Ангусу, когда тот изменился в лице при виде перекошенного штабеля брусков. – Поправь, сквозь поле не обожжёшься.

Для охлаждения нового склада пришлось серьёзно доработать вентиляцию в хранилище – и всё равно температура в нём повысилась на градус. Гедимин пересчитывал бруски и думал, что уже можно собирать новый ирренциевый реактор из нескольких стержней – оставалось только проверить одно-два предположения… и отдать Ведомству развития его долю. Если оно и в этот раз ограничится четвертью выработки, на реактор должно было хватить.

– Пора достраивать ангар, – сказал Иджес, выглянув из «чистой» лаборатории. – Там у тебя склад плутония, там у тебя один реактор, там другой… Оборудование Хольгера тоже надо куда-то ставить, а ты всё тут занял.

Гедимин мигнул.

– Я не выгоняю Хольгера из «красного отсека», – сказал он. – Там ему удобно.

– Да, только скоро твой реактор займёт весь отсек, – хмыкнул Иджес. – Надо делать пристройку с торца. Убрать туда все установки Хольгера. Сделать в стене два прохода, через один выгружать плутоний, через другой – ирренций. Склад пусть будет в хранилище, там стены свинцовые, но из «чистой» лаборатории всё это пора убирать.

Гедимин заглянул в лабораторию и нашёл взглядом Хольгера – тот, не прислушиваясь к разговору, что-то высчитывал на смарте. Сегодня с утра химик был в научном центре – то ли закончил работу на заводе «Вирма», то ли Константин вытащил его, как и Гедимина, чтобы совместно встретить агентов Ведомства.

– Хольгер! – повысил голос Гедимин. Тот вздрогнул.

– Тебе правда не хватает места? Здесь и в «красном отсеке»? – спросил ремонтник. – Хочешь вынести всё оборудование в новую пристройку?

Хольгер озадаченно посмотрел на него.

– Какую новую пристройку? Разве у нас такие есть? И с местом… тут вроде не тесно. О чём ты вообще?

– Иджесу надоел твой агрегат, – сармат кивнул на скрытый под защитным полем разделитель. – Хочет убрать его.

Иджес возмущённо фыркнул и ткнул его кулаком в бок.

– Уран и торий! Я тут при чём?! Эта штука слишком грязная для «чистой» лаборатории, вот и всё.