Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 134 (всего у книги 158 страниц)

– Где-то надо искать специалиста по физике вакуума, – сказал он. – В Лос-Аламосе есть такие.

Линкен хлопнул его по спине.

– Тут тебе сам Ассархаддон не помог бы. Ни разу не слышал о таких вещах. У нас всё как-то проще было. Так ты не знаешь, откуда всё это добро?

– Нет, – буркнул Гедимин. – Пойдём за излучателями. Сегодня ничего опасного там нет, в душевую заходить необязательно.

– А я зайду, – сказал взрывник. – У тебя никогда не поймёшь, что опасно, а что нет.

Гедимин остановился и повернулся к нему.

– Хочешь бросить опыты?

– С чего ты взял, атомщик? – Линкен мигнул. – Ты наконец-то занялся настоящим делом, а я должен сбежать? Пока ты здесь – я тоже здесь.

…Гедимин замолчал и, не глядя на Константина, подвинул к себе рилкаровую трубку – заготовку под третий излучатель.

– Выброс констия из вакуума… – командир «научников» тяжело вздохнул. – Завтра пойдёте проверяться на эа-мутацию. Оба. Перед работой. Иджес, посмотри, что со сканером. Наверное, сломался от постоянного облучения.

– Смотрел уже, – буркнул механик. – Работает. У Гедимина всё работает. Не знаю ваших атомщицких штучек, но если он о чём-то говорит – это было.

– Ну да, разумеется, – кивнул Константин. – Гедимин, чем ты там занят?

– Собираю третий излучатель, – отозвался ремонтник. – Хочу кое-что проверить.

– Ещё один взрыв? – Линкен радостно ухмыльнулся.

– Работать иди, – недобро сощурился на него Константин. – И ты, атомщик, мог бы посмотреть, что у тебя на столе. И чтобы я не видел больше отписок про прямые руки!

12 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Углерод, – сказал Хольгер, выкладывая перед Гедимином тщательно запакованный шарик сантиметрового диаметра. – Для начала – углерод.

– Почему углерод? – спросил сармат, забирая шарик. Только этого элемента и недоставало в почти законченной конструкции – самом примитивном дроне из всех, какие только летали над канадскими территориями. Существовать этому устройству оставалось не более часа до начала опытов с ним и пару микросекунд – после. Ещё два таких же лежали на верстаке, рядом с одиноким излучателем. Сегодня он был не нужен экспериментаторам – достаточно было двух.

– С чего-то надо начинать, – Хольгер пожал плечами. – А тут осталось много графитовой пыли после вашей великой стройки…

– Что у тебя ещё есть? – спросил Гедимин, поднимая дрон на вытянутой руке. Механизм был непривычно лёгким и до отвращения ненадёжным – но добавлять надёжности тому, что взорвётся, едва взлетев, сарматы сочли излишним.

– Не думаю, что материал имеет значение, – сказал Хольгер. – Если я правильно понимаю, что ты хочешь нащупать… Возьми какой-нибудь металл… и соединение. Железо и стекло, например.

– Только точно настраивай лучи, – вмешался Амос, потрогав лопасть дрона. – Иначе будет столько примесей…

Гедимин хмыкнул – до сих пор лаборанты не учили его работать с его же оборудованием – и мягко отодвинул малорослого сармата от верстака.

– Всё готово, – сказал он Линкену, измеряющему шагами ширину дозиметрической рамки. – Мы уходим.

Вместе с ним из-за стола поднялся Константин.

– Не торопитесь. Я с вами.

Оба сармата повернулись к нему. Гедимин изумлённо мигнул.

– Ты? Зачем?

– Хочу увидеть своими глазами, как вакуум превращается в сверхтяжёлые ядра, – криво ухмыльнулся командир «научников». – Я уже месяц вижу, как вы занимаетесь неизвестно чем, и выслушиваю отборный бред после каждого вашего вылета. У меня свой сканер и свой радиометр. Я проверю ваши… утверждения.

– Хочешь – иди, – Гедимин пожал плечами. Что-то объяснять ему расхотелось после первого же «полигонного» опыта, – если показания точных приборов для Константина были бредом, слова его тем более не могли убедить.

…За неделю снег на полигоне слегка подтаял и покрылся хрустящим настом, и Гедимин едва не поскользнулся, когда выбирал место для установки излучателей. Разыскивать предыдущее было бесполезно, – взрывы в атмосфере практически не оставляли следов на земле.

– Надеюсь, не все эти воронки – следы твоих опытов? – криво ухмыльнулся Константин, останавливаясь на безопасном расстоянии от ремонтника, расставляющего оборудование. Гедимин ничего не ответил, только сердито сощурился.

Полчаса заняли привычные приготовления – возведение бастионов из защитных полей и расстановка излучателей и дозиметров. Линкен стоял поодаль с дроном в руках и ждал сигнала к запуску.

– Закрепи приборы здесь, – сказал Гедимин Константину, указав на один из самодельных штативов.

– Где будем мы сами? – спросил сармат, оглядевшись по сторонам. – Я не вижу здесь бункера.

– Вот бункер, – ремонтник провёл пальцем по прозрачному куполу защитного поля. – Эти экраны достаточно прочны.

– Ну-ну, – ухмыльнулся командир «научников», забираясь под прозрачные щиты. Гедимин встал рядом и жестом приказал Линкену запустить дрон.

Механизм вышел на цель быстро; меньше чем через минуту он повис над излучателями, слегка раскачиваясь в воздушных потоках. Гедимин прикоснулся к кнопке пуска, но нажимать не спешил, дожидаясь, когда в точке пересечения лучей окажется едва заметный снизу графитовый шарик. «Так, ещё ближе… Tza! Attahanke…»

Два луча вспыхнули одновременно – и так же одновременно погасли, когда излучатели смахнуло воздушной волной, поднятой вибрирующими защитными экранами. Дрон, на долю секунды превратившийся в огненный шар, брызнул осколками во все стороны. Гедимин посмотрел на гаснущие зелёные вспышки на уцелевших щитах, на то, как наименее прочные испаряются, не выдержав лучевого удара, а более прочные – истончаются до прозрачности, дождался, когда всё стихнет, и облегчённо вздохнул.

– Готово.

Он выбрался из «бункера» и подобрал сигма-сканер. В этот раз «щупы» не пострадали – сармат позаботился, чтобы они не соприкасались с разрушающимися экранами и не попадали под вибрацию.

– А неплохо бабахнуло, – заметил Линкен, возвращая Гедимину бесполезный пульт управления от дрона. – Так даже лучше, чем с пустым местом. По крайней мере, всё видно. В другими дронами будет то же самое? А если попробовать на наблюдателе с Периметра?

– Да, то же самое, – отозвался Гедимин, изучая показания сканера. – Почти… Интересно. Похоже, я не ошибался насчёт синтеза…

– Показывай, – Линкен навис над его плечом.

– Вот сканер нашёл углеродное ядро, – Гедимин добрался до строк, записанных в начале эксперимента. – А вот момент схождения пучков. Ядро взрывается от перегрева, но успевает дать криптоновое облако. Значит, из углерода получается криптон… Ну да, так и есть, – по три ядра в пучке, по шесть в точке схождения. Как они спрессовываются, вот что непонятно…

– Криптон? – Линкен неуверенно усмехнулся. – А что дальше? Это констий?

– Да, – кивнул Гедимин. – Криптон испаряется, освобождая пространство, и снова идёт констиевый выброс, а за ним – облако разнородных частиц и взрыв.

– Всегда одно и то же, – сказал взрывник. – Начиная с констия. Это что-нибудь значит, атомщик?

– Наверное, – ответил сармат. – Но я не знаю, что именно.

Он покосился на Константина. Командир давно не напоминал о себе – с того момента, как защитные поля были сняты, он изучал экран своего сканера и ни на что не реагировал. Пожав плечами, Гедимин пошёл разбирать оборудование.

– Выглядит полным бредом, – услышал он за спиной, когда оставалось только разложить излучатели и их подпорки по карманам. – Но прибор зафиксировал это, а он эа-мутации не подвержен. Кажется, Гедимин, ты наткнулся на что-то интересное. Может быть, даже на открытие…

Сармат изумлённо мигнул и развернулся к Константину, едва не выронив излучатели.

– Что?

– Эти омикрон-кванты, – командир задумчиво смотрел на трубки с ирренцием внутри. – Есть теория о том, что вакуум – предельно спрессованная материя. Возможно, омикрон-излучение позволяет ей развернуться и перейти в осязаемую форму.

Линкен недоверчиво усмехнулся.

– И кто здесь псих?

Константин с досадой покосился на него и выключил сканер.

– Я был близок к тому, чтобы запретить эти эксперименты. Но от них, возможно, будет польза. Собирай данные, Гедимин. Я постараюсь обсчитать их. Возможно, по итогам обсчётов что-то станет понятнее.

19 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гулкий грохот прокатился над полигоном, стряхивая с деревьев остатки снега, и затих. Гедимин выбрался из-под остатков защитного экрана, – в этот раз волна почти до него докатилась, и пришлось падать ничком на камни, – нашёл в ближайшей воронке сигма-сканер и попробовал включить его.

– Стеклянный шарик, говоришь? – криво ухмыльнулся Линкен, разглядывая свежее углубление в граните. Оно слегка дымилось, и излучатели, упавшие на его край, немного покраснели от нагрева – там, где сопла выступали из защитного поля. Гедимин осторожно потянул на себя провода, оттаскивая оборудование от ямы.

– Шрапнель из них получается неплохая. Но вот взрывчатка… – Линкен снова ухмыльнулся и провёл пальцем по шраму. – Нам на Марсе не хватало тебя, атомщик. Ты бы там очень пригодился.

Гедимин включил сканер, посмотрел на экран и, вздрогнув всем телом, бросил на расплавленную поверхность шар защитного поля.

– Sata!

– Что? – оторопело мигнул Линкен. – Есть опасность?

– Ирренций, – Гедимин указал на экран. – Окись кремния превращается в ирренций. Придётся залить тут всё меей. Надеюсь, никто не летает тут со счётчиками Конара…

– Hasu! – лицо взрывника слегка перекосилось. – Ирренций? Ты не ошибся? Обычное стекло, два пучка, – и вот ирренций?!

Гедимин кивнул.

– Как раз достаточная масса для синтеза. Под обычным облучением не получилось бы, но два пучка одновременно… Жаль, хватило всего на микросекунду. Потом шар испарился, и всё пошло как обычно, – констий, частицы, взрыв.

– И взрыв в этот раз был сильнее, – сказал Линкен, глядя на остывающую яму. – Из-за ирренция?

– Скорее всего, – кивнул Гедимин.

Он смотрел на экран и задумчиво щурился. Выброс ирренция при взрыве был невелик, но если бы удалось удержать мишень в точке схождения, пока не прореагирует всё её вещество… Он потянулся за ежедневником и с трудом остановил свою руку, – сначала надо было дезактивировать полигон, чтобы не оставить ненужных следов.

– Мне нравятся эти опыты, – усмехнулся Линкен. – Чем дальше, тем больше. Другие вещества тоже можно так… превращать?

– Скоро узнаем, – отозвался Гедимин. – Очевидно, дело в массе. Хольгер предлагает попробовать железо. Думаю, результат будет примерно тот же.

Он перевёл взгляд на дозиметр. Прибор зафиксировал растущее омикрон-излучение при выбросе ирренция, но росло оно не плавно, как думал Гедимин, – это была серия резких вспышек, и всего их было девять. «Возможно, они и снесли нам экраны,» – сармат убедился, что записи сохранены, и разложил приборы по карманам.

– Возвращаемся на базу. Нужна мея и распылители.

…Сарматы, собравшиеся тесным кольцом вокруг Гедимина и Линкена, переглянулись.

– Явление интересное, – признал Константин. – Но я очень надеюсь, что ты не попытаешься на его основе построить реактор.

Гедимин мигнул.

– Если он будет работать – почему нет?

– Потому что ты не удержишь процесс в безопасных пределах, – ответил командир. – Та же проблема, что с горячим термоядом… если в Лос-Аламосе рассказывают, что это.

– Нет, физиков учат только в Канске. В Лос-Аламосе готовят монтажников и ремонтников, – буркнул Гедимин. – Да, я знаю, о чём речь. Но здесь не нужен такой нагрев. Можно подобрать материалы для установки…

– Я помогу, – пообещал Хольгер. – Ирренций из стекла? Хорошо звучит.

Константин тяжело вздохнул.

– Вам обоим, мне кажется, не хватает работы. Между тем – через полтора месяца начинается перезагрузка реакторов. Гедимин, ты не мог бы заняться подготовкой, а не бессмысленными и опасными проектами?

– Я не понимаю, – сармат недобро сощурился на него. – Ты хочешь, чтобы я изучал ирренций, или нет?

– Тебя всё время сносит не туда, – угрюмо сказал Константин. – У тебя нет ни планов, ни обоснований… Ты сам-то знаешь, чем займёшься завтра?

– Плутониевым реактором. Дезактивацией. Новым дроном, – отозвался ремонтник. – Здесь достаточно занятий. У тебя документация на перезагрузку?

Ему не нужна была большая часть планов, присланных Фюльбером, – он и так помнил каждый патрубок и винт на территории главного корпуса, – но лишний раз посмотреть на чертежи станции было приятно. Гедимин попытался на них сосредоточиться, но его всё время отвлекали всплывающие перед глазами схемы – странные конструкции из защитных полей и тугоплавких материалов, достаточно прочные, чтобы удерживать вещество при взрывном синтезе. «Надо поставить больше опытов. Собрать данные, чтобы Константину было что обсчитывать,» – думал он. «И… всё-таки нужен план. Какая-то система. Иначе выходит, что я тыкаюсь вслепую. М-да… А ведь так и есть. И план тут не поможет.»

26 марта 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Единственный различимый обломок дрона валялся на земле в двух десятках метров от места взрыва вместе с ветками сосны, подрезанными им на лету. Он раскололся на части с одной стороны, заметно оплавился с другой, но ещё можно было понять, что это не камень и не кусок коры. Искать другие обломки без анализатора, надёжно определяющего химический состав, Гедимин не взялся бы.

– А в этот раз вроде дольше не взрывалось, – заметил Линкен, разглядывая место эксперимента. Если бы от защитных полей оставались обломки, весь полигон был бы ими засыпан, – почти все экраны, выставленные сарматами, испарились за десятую долю секунды.

– Железо – более тугоплавкий материал, – отозвался Гедимин. – И не намного дольше. Четыре микросекунды…

Показания, записанные сигма-сканером, были радующими и озадачивающими одновременно. Железо, попав под пересечение омикрон-лучей, испустило поток альфа-частиц и превратилось в ирренциевую пыль, испарившись от огромной температуры. Найти этот ирренций и извлечь его из снега и оплавленных скал смогла бы только мея, – но сканер успел его заметить. «И снова – констиевая вспышка и взрыв,» – уже без удивления отметил про себя Гедимин. «И всегда перед взрывом образуется вакуум…»

– Значит, из всего, что тяжелее воздуха, можно получить ирренций, – Линкен, не дочитавший показания сканера дальше интересной для него строки, уже думал о своём. – Вот так просто. Никаких Ведомств, реакторов, возни с плутонием и лучевых ожогов. Подбираешь любую стекляшку…

– Ты видел эти взрывы? – перебил его Гедимин. – Защитные поля не выдерживают. А сегодня мы выставили самые плотные.

– Ты придумаешь что-нибудь, – отмахнулся Линкен. – Сможешь удержать эту силу. Вам, атомщикам, не привыкать.

– Хорошо ты обо мне думаешь, – пробормотал ремонтник, убирая сканер. Ничего дельного на ум не приходило.

…Последнее письмо от Герберта Конара пришло позавчера, и Гедимин на него уже ответил, – но сейчас он снова открыл почту и выбрал адрес учёного из Лос-Аламоса. Дописав первые пять фраз, он досадливо сощурился и всё стёр, – почти каждое слово в них должно было привлечь внимание цензоров, и до Конара письмо не дошло бы. «Вот макаки,» – подумал он, стирая вторую версию, – придумывать для нормальных терминов странные заменители было едва ли не труднее, чем изучать ирренций. «Да в ядро Юпитера!» – он стёр и третий вариант, и уже хотел отключить смарт, но остановился и напечатал всего два слова: «взрывной синтез». «Он поймёт,» – кивнул сам себе сармат, отправляя послание. «Может, уже сам пробовал. Он – настоящий учёный. Не ремонтник, как я.»

Глава 65

01 апреля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Коридор, выстроенный из защитных полей, едва заметно рябил и шёл пятнами, – жар и облучение медленно разрушали экраны изнутри, и Гедимин не сводил с них глаз и был в любой момент готов заменить отказавшую автоматику и восстановить поле. Урановые кассеты одна за другой поднимались из реакторной шахты и медленно уезжали в «грязную» лабораторию. Прибытие каждой из них отмечал короткий, но громкий писк со щита управления, – Линкен принимал груз и отчитывался о приёмке.

– Через десять дней здесь будет Ведомство, – в третий раз напомнил Константин. Он стоял за полупрозрачным экраном и – как предполагалось – следил за вскрытым реактором, но каждый раз, когда Гедимин к нему поворачивался, он натыкался на взгляд сармата, и его это уже начинало раздражать.

– И что? – буркнул он, отправляя порожнюю разгрузочную машину за очередной кассетой.

– Твоё пребывание здесь хоть как-то окупается, – пожал плечами Константин. – Из-за этого Ведомство закрывает глаза на странные опыты в лесу – и на то, что твой реактор до сих пор не готов.

– Пока ирренций не изучен, никакого реактора не будет, – отозвался ремонтник. – Следи за монитором!

…Линкен осторожно взял Гедимина за плечо и подтолкнул к двери.

– Иди отдыхать, атомщик. Тут всё и так работает. Ты сегодня ел?

Сармат удивлённо мигнул, – обед в середине дня, несомненно был, но что в это время делал он сам – в памяти не отложилось.

«Не ел,» – понял Гедимин, найдя на верстаке два нераспакованных контейнера. Пить ему не очень хотелось – за работой он опустошил канистру с подсоленной водой – но вот пища сегодня в его организм не поступала, и он сразу об этом вспомнил, посмотрев на Би-плазму.

Кроме контейнеров, на верстаке лежало несколько листков из ежедневника, придавленных ремонтной перчаткой. Кто-то трогал их, – Гедимин заметил, что сложены они по-другому, – но никаких приписок и замечаний не оставил. «Иджес проявлял любопытство?» – на секунду задумался сармат, но тут же забыл и о листках, и об их читателе, – в его кармане коротко прогудел смарт.

Это было первое письмо из Лос-Аламоса с того дня, как Гедимин отправил туда послание из двух слов, и оно тоже было коротким. «Остановитесь,» – всё, что ответил Герберт. Больше не было ничего – даже обычного приветствия.

«Остановитесь?» – Гедимин хмыкнул. «Так и есть – он попробовал. Может, из-за этого и взрывы в лабораторных корпусах… Надо копать дальше. Пусть даже без испытаний. Здесь есть Константин и его расчётные программы. Он рассчитает прочность ловушки. Дам ему чертежи. Пусть займётся делом. Что-то может оказаться удачным…»

11 апреля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Нет, – сказал Константин, открывая очередную вкладку и разворачивая перед Гедимином расчёт.

– Нет?.. А «дельта-три»? – сармат быстро дочитал до конца и досадливо сощурился, увидев красную строку в самом низу экрана. Она означала, что расчётное значение даже близко не подходит к эталонному, – и установка, построенная по обсчитанному чертежу, не выдержит и десятую долю плановой нагрузки.

– Возможно, «дельта-четыре»? – спросил он уже без особой надежды. Константин покачал головой, вывел на экран ещё две вкладки, – каждая из них завершалась красной строкой, очень хорошо заметной на светло-сером фоне.

– Ни один из проектов ни на что не годится, – сказал северянин. – И хорошо, что у тебя хватило ума сначала подойти ко мне. А то разнёс бы в ошмётки весь научный центр.

– Прочнее, чем «дельта-четыре», – невозможно, – угрюмо сказал Гедимин. – Это предел для сивертсенова поля. И магниты не помогают?

– Они тут вообще лишние, – Константин убрал несколько строк из расчётов и кивнул на нижнюю часть экрана. Разница между расчётным и плановым значением стала немного меньше. Гедимин тяжело вздохнул.

– Спасибо за обсчёт. На сегодня больше ничего нет.

В коридоре, за открытой настежь дверью, что-то грохотало и лязгало, – агенты Ведомства собирали плутониевые блоки, выгружали ящики с обеднённым ураном, громко обсуждали реактор. На пороге лаборатории стоял один из патрульных, подозрительно смотрел на Гедимина и Константина и изредка посматривал на станнер, прикреплённый к поясу. Где-то в коридоре отдавал распоряжения агент Нгылек; в лабораторию он не зашёл, ограничившись коротким сообщением на смарт командира «научников». Гедимин даже не стал его читать.

Агенты Ведомства, разгуливающие по научному центру, раздражали не только ремонтника, – даже Константин сердито щурился, оглядываясь на открытую дверь.

– Как у себя в бараке, – пробормотал он еле слышно. Гедимин криво ухмыльнулся.

– Когда они пришли за ирренцием, ты радовался.

Он забрал бесполезные чертежи, скомкал их и выкинул в контейнер для опасных отходов. В ежедневнике ещё оставались чистые листы; Гедимин открыл один из них, несколько минут тупо смотрел на него и, сквозь зубы помянув размножение «макак», закрыл снова. Гулкая пустота в мозгу раздражала сильнее, чем наглые сарматы в хранилище.

«С омикроном ничего непонятно,» – он вывел на обрывке бумаги древнюю букву-обозначение и задумался. «Но уже собраны некоторые данные. На очереди – сигма. Надо переделать излучатели. Два пучка сигма-излучения… сначала в атмосфере, потом в вакууме. Можно попробовать с углеродным ядром… или с плутониевым. Какой-то эффект должен быть…»

– Ещё один чертёж? – подозрительно посмотрел на него Константин.

– Нет, – тяжело качнул головой сармат. – Видимо, это мне не по мозгам. Поставлю опыты с сигма-излучением. Надо разобраться, какой в нём смысл. Не может же оно вообще ни на что не влиять…

– Тебе надо разбираться с двумя реакторами «Полярной Звезды», – нахмурился командир. – Остались считанные недели, а опыта у тебя никакого.

– Это штатная операция, – отмахнулся Гедимин. – Реакторы будут в порядке. Мне нужен ещё один воскресный день для опытов – до того, как я уйду на станцию. Один день и помощь Линкена.

23 апреля 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Снег практически растаял, оставив под деревьями редкие клочки; воронки затопило, холодная влага плескалась в каждом углублении, и сарматы выходили к месту эксперимента по щиколотку в воде. Стоять в ней было зябко, и Гедимин перебрался на гранитный гребень, скользкий, но относительно сухой. Штативы излучателей пришлось поставить в воду – углубления, в которых сармат привык закреплять их, залило, как и все остальные вмятины и ямы на полигоне.

– Много воды в воздухе, – Линкен недовольно смотрел на серое небо. – Не испортит нам эксперимент?

Гедимин пожал плечами.

– Проверим.

Он уже мог предположить, во что именно был бы преобразован водяной пар, попади он на пересечение двух омикрон-лучей. Но сегодня на очереди был опыт с сигма-излучением, и сармату не хватало данных.

Он уступил Линкену пульт управления и встал за полупрозрачным экраном – отсюда хорошо была видна будущая точка пересечения и отчасти – табло сигма-сканера, закреплённого на штативе в нескольких метрах от укрытия сарматов. Преград между эпицентром предполагаемого взрыва и Гедимином было достаточно, чтобы не уплотнять последний барьер до непрозрачности, – сармат хотел понаблюдать за происходящим.

– Atta'an!

Сигма-излучение, даже собранное в плотные пучки, оставалось невидимым – только красная рябь шла по защитным полям там, где оно с ними соприкасалось. Гедимин, не мигая, смотрел на точку пересечения. В ней ничего не происходило. Прошла секунда, началась вторая… Сармат, не поверив собственному ощущению времени, взглянул на часы, – нет, он не ошибся. Уже третья минута подходила к концу, а два пучка излучения всё так же проходили сквозь друг друга и покрывали защитные экраны красными разводами. Даже форма и число волнистых линий остались прежними.

– Э-э… – Линкен посмотрел на Гедимина и озадаченно мигнул. – Атомщик, чего это оно?

Сармат пожал плечами.

Подождав ещё пару минут, он прошёл сквозь ближайший защитный экран и приблизился к сканеру. На табло не отражалось ничего нового – всё тот же состав воздуха, перенасыщенного водяным паром. Дозиметр показывал высокий уровень сигма-излучения – равномерно высокий с той секунды, как лучи скрестились, не растущий и не падающий.

«Ясно. Очевидно, ждать тут нечего,» – сармат проделал для себя проход в следующем экране и добрался до излучателей. Теперь два пучка сходились прямо над его головой; он был в защитном поле, но подозревал, что и без него ничего не почувствовал бы.

Излучатели отключились. Разрушив конструкцию из защитных полей, сармат стал собирать оборудование. Он внимательно просмотрел показания сканера, – казалось, что всё это время прибор исследовал небольшой объём атмосферного воздуха, ничем не примечательный и не подвергающийся никаким воздействиям.

Гедимин уже убрал излучатели под одежду и смотал провода, когда Линкен покинул разрушенное укрытие и подошёл к нему.

– Ничего не понимаю, – пожаловался он, озадаченно глядя на сармата. – А где взрыв?

Гедимин хмыкнул.

– Yi'jeseq, – ответил он по-сарматски – ему показалось, что так Линкен быстрее выйдет из ступора.

– Hasu… – пробормотал взрывник. – Что, и так бывает?

Он потрогал выступающую из-под комбинезона часть излучателя и недоверчиво покачал головой.

– А хоть что-то было? Что на сканере?

– Ничего не было, – отозвался Гедимин. – Константину понравилось бы.

– Никакого взрыва, – пробормотал Линкен. – Те же самые трубки, тот же металл – и никакого взрыва…

Гедимин осторожно встряхнул его за плечо.

– Взрывы бывают не каждый день. Что, больше не полетишь со мной на полигон?

Линкен мигнул и неожиданно пристально посмотрел на Гедимина.

– С чего бы? – он странно усмехнулся. – Ты опять всё скрываешь, атомщик. Я поверю, останусь на станции, – а тут бабахнет? Я тебя знаю. Ты от меня не отделаешься.

…«Не взрывающееся – бесполезно. А полезное – норовит взорваться…» – Гедимин тоскливо смотрел на четыре листка с новыми схемами взрывного реактора. На каждом из них рукой Константина был поставлен жирный крест. С обратной стороны к кресту прилагался краткий расчёт – из него следовало, что и эта конструкция не выдержит предполагаемой нагрузки.

– Линкен озадаченный, – тихо сказал Хольгер, подойдя к Гедимину. – Что ты с ним сделал?

– Не показал ему взрыв, – буркнул сармат. – Сигма-излучение, как обычно, ни на что не влияет. Даже два пересекающихся пучка. Больше влияния от нейтрино, чем от сигма-квантов…

– Я же говорил – оно не для этого, – напомнил Хольгер. – Сканеры на нём хорошие. А с синтезом придётся копать где-то в другой области.

– Проведу ещё несколько опытов, – решил Гедимин. – Что-то они должны показать…

01 мая 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Работа шла уже второй час; впервые за много месяцев Гедимин смог войти в реакторный отсек и приблизиться к пока ещё пустому бассейну выдержки отработанного топлива. Константин занял своё место у блочного щита управления; необходимые команды с главного щита были отданы, и реактор медленно готовился к перезагрузке. Гедимин смотрел на тёмную воду, ещё не подсвеченную эффектом Черенкова, и вспоминал работу на Нью-Кетцальской АЭС. Сегодня ему предстояло не перетаскивать топливные сборки вручную, а только наблюдать за процессом и изредка направлять его; и даже Бьорк, непосредственный исполнитель, не мог почувствовать веса сборок – он сидел за рычагами перегрузочной машины, за полуметровым свинцовым экраном.

Смарт в кармане Гедимина громко загудел.

– Спустись в узел свежего топлива, – сказал Константин, вышедший на связь. – Это срочно.

Сармат, жестом успокоив рабочих, развернулся и быстро пошёл к выходу. «Узел свежего топлива? Я был там с утра. Всё было в порядке. Что могло случиться?» – думал он на ходу. Судя по тому, что сирены молчали, речь шла о незначительной неполадке, но сармату всё равно было досадно – такая сложная и длительная операция не должна была начинаться с поломок.

Топливный склад был открыт, в воротах стоял почти доверху нагруженный транспорт, и смена крановщиков укладывала на него ещё одну сборку. Увидев Гедимина, сарматы хотели остановить кран, но ремонтник сердито сощурился и жестом приказал продолжать работу. Сборка легла на своё место, и кран, отъехав на исходную позицию, отключился.

– Гедимин, мы тебя ждали, – сказал один из сарматов; ремонтник смутно помнил его лицо, но где встречались, не сказал бы и под расстрелом. «На станции, наверное,» – решил он, чтобы не ломать голову.

– Зачем? – спросил он. – Я не вижу здесь никаких неисправностей. Можете спокойно работать.

– Нет, – качнул головой другой сармат. Это был Айзек, и Гедимин сильно удивился, увидев его не у щита управления, – насколько он знал, оператору в узле топлива делать было нечего.

– Ты был тут утром и всё проверил, и всё теперь работает, – сказал он, взволнованно сверкая глазами. – Но кое-что ты забыл. Никто не видел, как ты гладишь и обнимаешь сборки. Может, мы что-то пропустили, но все клянутся, что следили за тобой – и ты этого не делал. Как так получилось?

Гедимин изумлённо мигнул. Айзек не шутил – он разволновался всерьёз, так, что ремонтнику даже стало не по себе. Остальные сарматы согласно закивали, обступив его неплотным кольцом.

– Айзек, ты в себе? – хмуро спросил Гедимин. – На кой мне это делать?!

Оператор, не дрогнув, выдержал его угрюмый взгляд.

– Для нас и всей станции, – твёрдо сказал он. – Мы просим тебя об этом. Нельзя нарушать обычный порядок. Мы не будем работать, если ты этого не сделаешь. Мы не хотим аварии.

Гедимин мигнул ещё раз. «Они что, мутировали всей бригадой?!»

– То, что ты предлагаешь, – нарушение техники безопасности, – напомнил он. – На вероятность аварийной ситуации это никак не повлияет.

Он жестом приказал продолжать работу, но никто не тронулся с места – все сарматы по-прежнему выжидающе смотрели на него. В кармане ремонтника снова ожил смарт.

«Мсьё инженер, чем вызван перерыв в работах?» – спрашивал Фюльбер. Гедимин досадливо поморщился и шагнул к погрузчику.

Топливные сборки были запакованы в чехлы из непрозрачного фрила; сармат вскрыл один из них, просунул руку в щель и провёл ладонью по гладкому металлу. На долю секунды ему вспомнилась лаборатория под свалкой, тяжёлые серые цилиндрики на ладони и холодное свечение из-под воды. «Настоящая станция. Теперь я знаю, как они строятся. И смогу это повторить,» – сармат бережно погладил твэл и убрал руку.

– Работать! – бросил он, разворачиваясь к двери. За его спиной загудел, приходя в движение, электрокран.

– Спасибо! – крикнул вслед Айзек. Гедимин не обернулся.

У бассейна выдержки всё ещё было тихо – погрузчик не доехал сюда, сармат поднимался по лестницам быстрее, чем громоздкий механизм – по наклонным коридорам. Гедимин жестом успокоил рабочих и отошёл к стене, чтобы не вести переписку у всех на виду.

«Ты знал, зачем меня зовут?» – спросил он у Константина.

«Да,» – ответил тот. «Айзек и Бьорк благодарят тебя.»

«Отправь их провериться на эа-мутацию,» – посоветовал Гедимин. «Пока не поздно.»

20 мая 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Двое сарматов вышли из главного корпуса на закате; последняя смена на АЭС затянулась допоздна. Охранники с дозиметрами, вставшие у каждой двери, не останавливали их, только бессмысленно махали приборами. К одному из экзоскелетчиков Гедимин развернулся сам – ему показалось, что человек плохо понимает, для чего дозиметр нужен; но охранник замахал на него руками и сам попятился.