Текст книги "Синтез (СИ)"

Автор книги: Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 155 (всего у книги 158 страниц)

Ещё пять секунд – и столько же ударов под дых – спустя всё было кончено – Гедимин лежал на земле и пытался вдохнуть, Линкен сидел сверху, упираясь коленом в его солнечное сплетение, и вертел в пальцах заточку.

– Вот и всё, атомщик, – он провёл острым стержнем по кадыку сармата, слегка оцарапав кожу. – Что будешь делать теперь? Начертишь мне реактор?

«Псих!» – Гедимин не чувствовал бы ничего, кроме досады, если бы не выворачивающая наизнанку боль в солнечном сплетении и странная слабость во всём теле. Он хватал ртом воздух, но лёгкие почему-то не наполнялись.

– Слезь, – прохрипел он, сквозь наплывающую черноту глядя на Линкена и видя размытое пятно. Взрывник чуть подался назад и снова вдавил колено ему в живот.

– Даже так? Просишь пощады? – он презрительно фыркнул. – Попроси у повстанцев, порадуй макак своими стонами!

«Да думай ты что хочешь,» – Гедимин уже не видел его лица – только черноту с красными сполохами при каждом вдохе. «Дышать больно…»

Он в последний раз попытался вдохнуть – и остановился. В голове еле слышно зазвенело. Боль под рёбрами начала ослабевать. «А это несложно,» – сармат расслабил мышцы, чувствуя, как сердцебиение замедляется. Внутри, в верхней части живота, ещё что-то ныло, но звон в ушах становился всё громче, и боль отступала на второй план. Сверху испуганно вскрикнули.

– Эй, атомщик, ты чего?! – кто-то с силой прижал палец к его шее. Голова сармата безвольно мотнулась.

– Эй, не надо!

Давление на живот наконец пропало. Кто-то навалился Гедимину на грудь, ударил по рёбрам. Лёгкие судорожно трепыхнулись, пропуская воздух. Гедимин нехотя открыл глаза и вдохнул полной грудью.

– Живой? – Линкен осторожно похлопал его по плечу. – Давай дыши, атомщик. Не пугай меня так!

– Псих, – прохрипел Гедимин, приподнимаясь на руках и отползая к ближайшему дереву. При движении живот заболел снова. Сармат ощупал нижние рёбра, грудину, – резкой боли не было, но во всём теле чувствовалась неприятная слабость.

– У тебя пресс в четыре пальца, – Линкен с досадой хлопнул ладонью по земле. – А пробивается тычком. Тошно смотреть, как ты машешь руками. Шматок Би-плазмы – и тот быстрее! Тебе нужно тренироваться каждый день, атомщик. Убьют, и реактор не поможет.

– Реакторы… вообще не для этого, – вяло отозвался Гедимин, глядя на свою руку. Живот уже не болел – если сармат не пытался шевелиться – но слабость нарастала, и пальцы дрожали всё сильнее.

– Позор, – Линкен тяжело вздохнул и поднялся на ноги. – От тебя сегодня мало проку. Выходи к озеру, как отдышишься.

Гедимин посмотрел на его удаляющуюся спину и прикрыл глаза. Что-то было не так – какая-то серьёзная поломка в его теле, но тела чинить он не умел. «Надо отдохнуть,» – он откинулся на ствол дерева и прижался к нему затылком. «Минут десять-пятнадцать…»

Шагов он не услышал – сарматы ступали тихо, и он не замечал их, пока они не заговорили.

– Остался сидеть под деревом? Полчаса назад? – Иджес говорил быстро и взволнованно. – Лиск, ты дебил! Он хотя бы дышал?

– Я что, мог бросить его мёртвым? – огрызнулся Линкен. – Он дышал и говорил. Может, ушёл к самкам, на песчаные обрывы?

«Полчаса?» – Гедимин удивлённо мигнул, попытался встать, но не смог – тело не слушалось. Оно как будто растекалось комком Би-плазмы, и при каждой попытке шевельнуться сердце начинало биться быстро и громко.

– Эй! – Линкен обошёл дерево и остановился перед сидящим сарматом. – Вот ты где…

– Has-su, – выдохнул Иджес, опускаясь рядом с Гедимином и хватая его за безвольно свисающую руку. – Эй, атомщик… Да он не может встать!

– Не может?! – Линкен склонился над ним, встряхнул его за плечо. Гедимин стиснул зубы – голова, мотнувшись, ударилась о ствол. Линкен вполголоса выругался.

– Что не так? Внутри больно? – он притронулся к нижним рёбрам ремонтника. Тот хотел оттолкнуть его, но рука не послушалась.

– Доигрался, псих с динамитом?! – Иджес с присвистом втянул воздух. – Бегом в медчасть!

…Дышать уже было не больно, но шевелиться не хотелось. Гедимин лежал на спине, разглядывая потолок и слушая тихий свист и хлюпанье дренажной системы. Он знал, что дренажные трубки торчат из его бока, и что их уберут ещё до того, как в нижнюю часть тела вернётся чувствительность, временно отсечённая разрядом станнера. А через день или два регенерация закроет раны, и швы начнут нестерпимо зудеть. Ещё пара шрамов на животе…

Дверные створки заскрежетали в очередной раз – ещё кто-то пришёл в медчасть и остановился на пороге. В этот раз скрежет был громче и продолжительнее – то ли пришли двое, то ли кто-то с трудом уместился в дверном проёме. «Опять все двери разболтались,» – с досадой подумал Гедимин. «Смогу встать – займусь ремонтом.»

– По делу или так? – отрывисто спросил недовольный сармат-медик у пришедших.

– Меня только что вызвали, – услышал Гедимин голос Константина. – Я – командир научного центра. Могу я узнать, что с моим сотрудником?

– А, ещё один, – пробормотал медик. – Будешь уходить – забери всех остальных сотрудников. К больному я их не пущу. Хватит уже, пообщались. Ему лежать тут две недели минимум.

Гедимин услышал свистящий вздох и недовольный шёпот. «Они что, все тут?» – он хотел поднять голову и посмотреть, кто из сарматов остался в приёмном покое, но помешал фиксатор поперёк груди.

– Две недели? Никак нельзя ускорить процесс? – судя по голосу, Константин был растерян и сердит. – У нас горит проект, больше никто с ним не справится.

– Об этом надо было думать до того, как избивать его до разрывов кишечника, – ровным голосом ответил медик.

– Я не знал, что так выйдет, – пробормотал Линкен. – Можно подойти к нему?

– Незачем, – отозвался медик. – Подойдёшь через неделю. Но я бы на его месте с тобой не общался.

– Лиск, выйди, – сердито сказал Константин. – Всё, что ты мог сказать, мы уже слышали. Что делать с реактором? Кто-то, кроме Гедимина, способен собрать стержни по его схеме?

Повисла тишина, только сармат-медик ехидно хмыкнул и, оставив сарматов на пороге приёмного покоя, подошёл к Гедимину.

– Тебе ещё повезло, теск. Мог бы вовсе истечь кровью, – он посмотрел на дренаж, довольно кивнул и сменил одну из ампул в дозаторе. – Завтра, если не мутируешь, подстегнём регенерацию. Дней через семь посмотрим – возможно, выйдешь отсюда досрочно. Что там у вас за проект?

– Да так, – неохотно сказал Гедимин. Думать о брошенном на произвол судьбы реакторе было очень тяжело. «Не справятся,» – он стиснул зубы и отвернулся к окну. «И лучше бы не трогали.»

– Скажи им, чтобы ни к чему не прикасались, – прошептал он. – Целее будет. Выйду – доделаю.

25 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин толкнул дверные створки в стороны, развёл их до упора, утопив в стене, и шагнул в сторону, отпуская их. Они выехали из пазов с тихим свистом и так же тихо столкнулись.

– В Ураниуме что, больше нет ремонтных баз? – спросил сармат, недовольно щурясь на медика.

– Никогда не проверял, – отозвался тот. – Заявки на плановый ремонт уходят раз в полгода. А что и как должно работать… Ну как, не устал? Иди в душ. Ещё раз посмотрю, что у тебя внутри, и если всё нормально – позову твоих приятелей.

– Они здесь? – удивился Гедимин.

– С утра бродят под окнами, – кивнул медик. – Видимо, заняться нечем. Хотя бы амбал-мутант в этот раз не с ними…

«Бьорк обычно ко мне не ходит,» – удивление сармата усилилось. «А, это он не ко мне. Он с Константином. А Константин переживает из-за реактора. Определённо, Ведомство уже на связи…»

«Лифэн» ждал его за углом, там, где раньше была общественная душевая, а сейчас – ровная площадка, на которой иногда стояли глайдеры, а иногда собирались патрульные. Хольгер стоял у машины, Линкен сидел за штурвалом. Увидев их, Гедимин хмыкнул.

– Странно, что Бьорка нет…

– Там все ходят вокруг твоего реактора, – махнул рукой Иджес – единственный, кого пустили в госпиталь, и то неохотно. – Константин прислал всех за тобой. Очень уж невовремя ты… А, при чём тут ты?! Этот псих…

«Плохо, когда только у тебя прямые руки,» – думал Гедимин, занимая место в глайдере. Хольгер крепко сжал его руку; Линкен оглянулся через плечо и тут же отвёл взгляд. Гедимин успел заметить, как потемнели его глаза, из белесых став серыми.

– С Конаром не связывался? – спросил он у Хольгера. Тот смутился.

– Поговорили немного о сигма-излучении. Цензура, всё-таки, чудовищно мешает!

Гедимин кивнул.

– Когда откроют территории, будет легче.

…«Скафандр» из защитного поля для него сооружали вдвоём Хольгер и Константин – самому Гедимину это не доверили. Химик настроил систему воздухообмена и придирчиво проверял звукопроницаемость, пока уже сам сармат не начал недовольно щуриться – никакой необходимости в том, чтобы что-то слышать во время работы, он не видел.

– До сигнала отсек не открывать! – отдал последнее указание Константин, быстрым шагом направляясь к «чистой» лаборатории. Гедимин остался в одиночестве посреди коридора, озадаченно оглядываясь по сторонам. «Что они успели сделать с реактором, что так шарахаются?!» – думал он.

Под потолком коротко прогудело, и сармат открыл массивную дверь «красного отсека». В первые секунды ему показалось, что защитное поле разрушилось, и в лицо ему ударил горячий ветер. Но всё было цело – только по поверхности нематериального экрана плыли красные разводы, а к коже, беспрепятственно пройдя сквозь все барьеры, прикасались десятки тёплых волокон. Гедимин, оторопев, стоял на пороге и смотрел на резервуар с разобранными стержнями – секунд пять, не меньше, пока не вспомнил об открытой двери и гудящей в коридоре сирене.

– Хватит уже, – буркнул он, приводя в действие блокировку. Сирена замолчала, тёплые нити как будто стали тоньше и слегка отодвинулись, но всё равно казалось, что воздух наполнен ими, – как будто сармат плыл сквозь огромный ком тины.

«Работать. Не отвлекаться,» – Гедимин привычным движением убрал защитный экран с резервуара, сверился с маркировками, извлёк несколько цилиндров и поставил их под поток горячего воздуха. Ирренций источал ощутимое тепло, уран и плутоний ощущались сквозь защитное поле так же, как любой кусок металла, – никак, и это немного успокаивало.

«Как будто всё время смотрят под руку,» – думал Гедимин, собирая стержень за стержнем. Он давно знал, как будет это делать, технология была отработана, – цилиндры скреплялись вместе, маркировки накладывались одна на другую, несколько заученных движений – и первая сборка выставляется под охлаждающую вентиляцию за трёхслойный защитный экран. Он не просвечивал, но ощущение тёплых нитей, наматывающихся на руки и плечи, не оставляло Гедимина даже после того, как он возвращался к месту сборочных работ. «Здесь больше защитных полей, чем всех веществ, вместе взятых,» – угрюмо думал он. «Но сигма проходит насквозь. Ещё бы понимать, как она действует…»

– Заработало? – спросил его Иджес четыре часа спустя; Гедимина, несмотря на сопротивление, вытащили из «красного отсека» и усадили в «чистой» лаборатории. Кроме Би-плазмы, на его верстаке сегодня лежали тюбики с горчицей и кетчупом; откуда они взялись, никто не признался.

– Ещё ничего не собрано, – отозвался Гедимин, вскрывая контейнеры. Теперь он чувствовал, как волнение уходит, и как сильно хочется есть.

– Эти твои штуки работают и по семь, и по одной, – сказал Иджес. – Они уже синтезируют?

– Отстань от атомщика! – зашипел на него Линкен. Гедимин заметил, что в глаза он по-прежнему не смотрит, попытался перехватить его взгляд, но взрывник только вздрогнул и отвернулся.

– Пока нет. Защитное поле мешает, – пояснил ремонтник.

– Можно взглянуть на твой дозиметр? – протянул руку Хольгер.

– Сигма зашкаливает, – Гедимин отдал ему прибор и украдкой покосился на своё предплечье – в некоторые моменты казалось, что невидимые волокна опутывают его полуметровым слоем, но никаких следов они не оставили.

– Оно тебя ждало, – усмехнулся Хольгер, проверяя показания. – Да, в самом деле. Очень интенсивное излучение. Я бы добавил защитных полей… если бы это имело смысл.

– Почувствуешь себя плохо – выходи сразу же, – сказал Гедимину Константин и, оглянувшись на телекомп, пощёлкал ногтем по столешнице. – Так что у нас со сроками? Уложишься?

– Да иди ты на Седну! – снова вскинулся Линкен. – Атомщик только из госпиталя. Ты учился в Канске? Вот шёл бы и сам собирал, раз такая спешка!

– Лиск, сиди тихо, – сердито покосился на него Константин. – Ты уже себя показал. Если мы теперь ещё и сроки сорвём…

Гедимин молча ел Би-плазму, смешанную с кетчупом и горчицей, и думал о реакторе. Странная мысль пришла ему в голову, и он ухмыльнулся. «Если эта штука в самом деле реагирует… Теперь, если я потрогаю реактор, он потрогает меня. Забавно.»

– В среду можешь звать Масанга, – сказал он Константину, дождавшись, когда все сарматы замолчат. – Будет торжественный запуск. Можно даже с красной кнопкой.

Линкен от неожиданности шумно фыркнул и полез в карман.

– Вот, держи.

– С кнопкой или без неё, но запустить лучше во вторник, – покачал головой Константин. – Успеешь? Чтобы в среду точно знать, что всё работает…

– Успею, – кивнул Гедимин, но кнопку взял и осторожно положил в карман. «Когда всё заработает, можно будет устроить ритуал. Глупость, но хоть какое-то развлечение.»

– Кто сегодня читает новости? – спросил Амос.

– Обед закончился, – отозвался Константин. – Иди работать.

– Дай Гедимину отдохнуть, – буркнул Линкен. – Он только пришёл.

– Именно его никто и не выгоняет, – командир «научников» повернулся к нему. – А вот остальные…

– Я пойду, – Гедимин, собрав пустые контейнеры, поднялся с места. – Работы много.

«Странные они сегодня,» – думал он, пристраиваясь со смартом в пустом «зелёном отсеке». Большая часть помещения была занята конструкциями реактора; проверки прошли, и их временно отключили, оставив только монитор и несколько датчиков. Единственным движущимся объектом, не считая самого Гедимина, тут был робот-уборщик, запертый в отсеке и занятый только сдуванием пыли с труб и кожухов.

Он хотел почитать, о чём Конар переписывался с Хольгером, но красный заголовок в новостях отвлёк его – а через несколько секунд сармат забыл о чужой переписке. «Опять авария,» – думал он, стискивая зубы. «Что-то серьёзно не так с этой планетой…»

«Новая катастрофа на территориях искусственнорождённых» – гласил заголовок. «Случайность или умысел? Потери малы и в то же время огромны.»

На приложенной фотографии трудно было что-то разобрать – Гедимин видел только гору снега и льда, пару проходчиков и группу сарматов-спасателей в ярких комбинезонах – механизмы казались мелкими насекомыми рядом с разгребаемым завалом.

«Внезапная лавина похоронила под собой промышленные здания на окраине города Туле,» – читал Гедимин. «Центром комплекса был научно-исследовательский центр «Хейдрун», созданный в рамках программы развития сарматских территорий (основные направления работы – органическая и неорганическая химия, геология, горное дело). В момент катастрофы в научном центре находилось семнадцать сотрудников. Сведений о выживших нет.»

«Ничего не понимаю в обвалах,» – сармат разглядывал лавину и не мог различить под ней ни одного предмета, сделанного искусственно, – здания, сколько бы их ни было, исчезли без следа. «Но я бы, наверное, не выкопался.»

Он потёр рёбра и поморщился. Кажется, до этого дня он не слышал о научном центре «Хейдрун»… впрочем, он не знал ни одного научного центра, кроме «Полярной Звезды» – никто и никогда не упоминал ни их названия, ни местонахождение. «Теперь один знаю. И тот разрушен,» – он невесело ухмыльнулся. Поиск на северянских сайтах ничего не дал – там знали не больше, чем в Атлантисе, разве что среди комментариев было больше сочувственных.

«Слышал о «Хейдрун»?» – послал он сообщение Хольгеру. Сармат ответил без промедления: «Сегодняшние новости? Да, неприятное событие. Оказывается, у нас изучали химию. Семнадцать исследователей – и я не знаю ни одного.»

– Hasulesh, разумеется, – угрюмо сказал Линкен, когда сарматы собрались на берегу озера – уже после работы и её обсуждения. – Кто ещё убивает учёных? Ни один сармат…

– Кхм, – Константин кивнул на Гедимина, и взрывник осёкся и, помрачнев, уставился в землю.

– Бывают и просто лавины, – сказал Хольгер. – В Гренландии погода неустойчивая, а снега много.

– Из-за «просто лавины» Маркус бы туда не прибыл, – качнул головой Линкен. – Он найдёт, кто это сделал.

– А то после Ясархага он нашёл… – подал голос Бьорк, и все удивлённо мигнули – с тех пор, как мутант пришёл на берег, от него не слышали ни слова.

– Маркус знает, что делает, – буркнул Линкен. – Это мы не знаем. Это и к лучшему.

30 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Монорельс с тихим гудением сдвинулся на полметра, и Гедимин, протянув руку, сдёрнул с крюка первую сборку. Она весила почти центнер и была обернута защитным полем до такой степени, что её очертания не то что не прощупывались – их даже нельзя было рассмотреть; держать её в одной руке не мог даже сармат, и он перехватил её двумя руками и растянулся под удерживающими механизмами. Хвостовики вошли в пазы, электромагнитные захваты сработали – Гедимин почувствовал слабый рывок. Тщательно проверив расположение маркировок, он выпустил сборку из рук и выпрямился. Сидеть на краю корпуса было не слишком удобно и едва ли отвечало требованиям техники безопасности, – хорошо, что никто из Ведомства при этом не присутствовал.

«TZA» – вспыхнуло на подсвеченных клавишах переключения. Кран снова загудел. Вторая сборка уже была в отсеке. Чтобы проехать несколько метров от затянутой защитным экраном двери до корпуса реактора, ей понадобилось две минуты. Гедимин хмыкнул. «Хорошо, что они осторожны. Плохо, что у меня не получается.»

Семь центнеров – меньше, чем весила любая топливная сборка, с которыми сармат имел дело до сих пор; это была полная загрузка нового реактора, первая и, как надеялся Гедимин, последняя из доставленных внутрь вручную. Дальше должны были работать механизмы, и с края корпуса ремонтник видел некоторую их часть – электромагниты, при отключении которых заменяемая часть стержней должна была опуститься вниз, в специальные ячейки, и ячеистое дно корпуса – до определённого момента герметичное, после – пропускающее стержни вниз, к фиксирующим и выгружающим механизмам. Сармат успел проверить их на стальных болванках и даже на довольно хрупких стеклянных трубках, – даже изъеденный внутренними реакциями плутоний должен был выдержать выгрузку, не размазавшись по всему реактору.

В углу отсека послышался протяжный писк – термодатчики зафиксировали рекордную температуру. Все семь сборок были на месте, и охлаждения им уже не хватало. «HETA» – вспыхнула красная клавиша на потолке. Гедимин скатился с края корпуса и, рывком сдёрнув мешающее защитное поле, опустил рычаг и нажал несколько кнопок. Вспышек и гудков стало больше, но сармат не обращал на них внимания – он следил, как сборки опускаются в корпус, как один за другим срабатывают пояса внутренних датчиков, и отключаются генераторы защитных полей. Охладитель уже тёк внутри корпуса; сначала – тёплый, медленно остывающий вместе со сборками, вскоре он наполнил весь объём. Гедимин проверил насосы, проследил, как снижается, не успев подняться до опасного предела, температура, и ненадолго остановился, мысленно считая до тридцати. Такого волнения он не испытывал с тех пор, как впервые были запущены реакторы «Полярной Звезды». Усмехнувшись странной мысли, пришедшей в голову, он повернулся к установке и поднял руку ладонью вперёд.

– Attahanqa!

Невидимые нити, тёплые, почти горячие, оплели его пальцы и обвили запястье. Он не чувствовал сопротивления, когда опускал руку и поворачивался к щиту управления, но все волокна оставались на коже – даже тогда, когда он нажимал на клавиши и переключал очередной тумблер. Всё было готово к запуску излучателя, и Гедимин привёл его в действие – введя тот же «код» переменной интенсивности, что срабатывал сам по себе, пока сармат не разобрался с ним.

Он сел к щиту управления и сидел так ещё пятнадцать минут, наблюдая за ростом показателей и чувствуя, как волнение уходит. Интенсивность излучения не падала, температура оставалась в безопасных пределах, ни один экран не был пробит, и уже начали растворяться ненужные барьеры между отсеком и коридором, – их там было столько, что хватило бы на защиту от главного калибра «Циклопа». Гедимин убрал их окончательно, сбросил защитное поле и облегчённо вздохнул. «Надо охладиться. Весь в поту.»

Двери отсека, лишённые фиксации, начали было закрываться, но не успели – их силой раздвинули в стороны. Первым в помещение вошёл Хольгер, и, судя по сердитому шипению в коридоре, Константина он обогнал – а может, и оттолкнул.

– Работает? – он на секунду остановился в дверях, посмотрел на реактор, бросил быстрый взгляд на монитор, облегчённо вздохнул и крепко обнял Гедимина.

– Tza seatetzki!

– Tza» at, – выдохнул ремонтник, прижимая Хольгера к себе. Тот сдавленно зашипел – сармат немного не рассчитал силы.

– Потише! Химик ещё нужен Ведомству, – Константин постучал пальцем по плечу Гедимина.

– Всё… уф, в порядке, – Хольгер, высвободившись из слишком крепких объятий, глубоко вдохнул и ухмыльнулся. – Снова перегрелся? Ты что, согреваешь сборки своим теплом? Иногда хочется повесить на тебя охладитель.

– Переволновался, – буркнул Гедимин, стягивая маску и вытирая испарину. – Каждый раз, как впервые. Но излучатель не подвёл… и насосы тоже работают.

– Всё идёт по плану, – одобрительно кивнул Константин, сверив показания на мониторе с записями в смарте. – Первый запуск можно считать проведённым. Лиск, закрой дверь!

Линкен стоял на пороге, придерживая массивные створки, и смотрел на реактор. Гедимин видел белое свечение в его глазах и странную кривую ухмылку.

– Мы обошли макак, – тихо проговорил взрывник. – Даже в том, что они считают только своим. У нас есть учёные и есть изобретатели. Tzaat hasulesh ещё познакомятся с нашей наукой…

Он сжал пальцы в кулак и вскинул руку над головой.

– Tza atesqa!

…В «зелёный отсек», держа подмышкой надутый матрас, вошёл Амос. Константин указал ему на свободный угол, лаборант кивнул и опустил свою ношу там. С собой у него было ещё и одеяло.

– Это зачем? – Хольгер перестал мечтательно усмехаться и настороженно посмотрел на сарматов. Гедимин мигнул.

– Это очевидно, атомщики, – вздохнул Константин. – Тут у вас серьёзнейшее оборудование. К тому же экспериментальное. Пока оно работает, за ним нужен круглосуточный присмотр. И филка сюда не посадишь. Сегодня здесь ночую я, завтра утром Гедимин меня сменит. Третьим оператором будешь ты.

– Снова, как с плутонием? – Хольгер нахмурился. – Но там филки неплохо справляются.

– Графитовая схема Севера отшлифована полутора веками использования, – отозвался Константин. – Ирренциевый реактор – первый в своём роде. Я даже не уверен, что справлюсь в случае форс-мажора – и что справится кто-нибудь, кроме Гедимина.

«Будто я уверен,» – сармат подозрительно покосился на реактор. «У того, с чем я работал раньше, не было щупалец и глаз!»

– Первые сутки могу дежурить я, – сказал он. – Если всё пойдёт по плану, уступлю смену Хольгеру, а он – тебе. Линкен и Хильда тоже могут заменить меня. Я не уверен только в Иджесе.

– Никаких Иджесов, Линкенов и Хильд, – Константин поморщился. – Один ангар это безобидное вещество уже разнесло. А тебе после запуска нужно проветрить голову. Я поручу Иджесу и Линкену довести тебя до озера и как следует охладить. Завтра нам нужен будет твой здравый смысл и холодный рассудок. Масанг прибудет не один.

Гедимин мигнул.

– Кто ещё? Ассархаддон? Маркус? – он криво усмехнулся. – Я имел дело с Маркусом.

– Ассархаддон… – Константин тяжело вздохнул. – Ты совсем перегрелся, атомщик. Этот маньяк давно мёртв. А завтра тут будет толпа кураторов из Ведомства. Постарайся не брякнуть ничего ни про Ассархаддона, ни про Маркуса!

…Выйдя из ангара, Гедимин едва не налетел на экзоскелетчика. «Броненосец» в чёрно-жёлтом «Маршалле» стоял у ворот, ещё один – на углу. Увидев «научников», «Маршалл» посветил на них считывателем и громко сказал в наручный смарт:

– Шестеро вышли, двое внутри!

– Что ты делаешь? – спросил Гедимин, останавливаясь; лаборанты, переглянувшись, потянули его за рукава.

– Это новая охрана, – сказал Амос. – Защитит нас от диверсантов, если что.

Гедимин с сомнением посмотрел на экзоскелетчиков. Те замахали на него – «проходи!».

– Всего двое? – Линкен огляделся по сторонам. – А, нет. Ещё два поста на крыше. Так себе посты…

Ремонтник завертел головой. Первый пост он обнаружил быстро – по блеску нарукавника; филк в пехотной броне засел на крыше «научного» ангара. На второй ему указал Линкен.

– Этого не хватало, – пробормотал Гедимин. – Кого они собрались отстреливать?

– Только макак, – ответил взрывник. – Правильно сделали, что выставили охрану. Ты об этом не думай, атомщик. Работай, как раньше.

– Они так и будут следить, куда я пошёл и кого с собой взял? – Гедимина передёрнуло. – Даже Фюльбер не ставил своих бабуинов у ангара.

Ему было не по себе, и, заворачивая за угол, он снова обернулся. Охранников у двери было уже двое, на углу стоял третий; филк на крыше устал лежать и сел. С чем он там сидит, Гедимин не видел, – оружие замаскировали лучше, чем стрелка.

– Значит, Арбогаст решил позаботиться о нашей безопасности? – криво ухмыльнулся Хольгер. – Интересная идея. С чего вдруг такое повышение бдительности? Когда Гедимина калечила охрана, или вывешивали на мишень мартышки, патрульные не кидались на помощь…

Линкен, изменившись в лице, провёл пальцем по шраму на затылке.

– Это было в новостях, теск. Там, в Гренландии, нашли следы взрывчатки. Лавина не сама сошла. Ей сильно помогли.

– Что? – развернулся к нему Хольгер, забыв о подъезжающем к воротам глайдере; Гедимин, взяв сармата за плечо, направил к открывающейся двери, – так или иначе, он хотел уехать со станции, а договорить можно было и в транспорте. – Диверсия подтверждена?

Линкен угрюмо кивнул.

– Макаки, кому же ещё. Уже пишут, что федералы вышли на пару сайтов… вроде того, что был у «Вендиго», – помнишь этих…

Гедимин сжал его плечо.

– Все всё помнят. Новая группа «лесных духов»? Ты видел эти сайты?

Линкен ухмыльнулся и снова притронулся к шраму.

– Я же говорю – то же, что у «Вендиго». Пустая мартышечья болтовня и фотографии… Очень плохие фотографии, но места узнать можно. Коцит, Ясархаг, Туле…

– Стой, – Хольгер пристально посмотрел на него. – Ты же не был ни там, ни там. Как узнал места?

– В сети много снимков, – отозвался Линкен. – Там странные ландшафты. Не перепутаешь.

Гедимин мигнул.

– Там такие же снимки? В сети и на сайте – одни и те же? – спросил он. – Дай взглянуть.

Обе ссылки вели на пустые страницы с красными щитами в углу – «блокировка в целях безопасности».

– Hasu… Нет, атомщик, там были другие фотографии, – проворчал Линкен, но его голос звучал неуверенно. – Ладно, приехали. Договорим на озере.

Гедимин закрыл за собой дверь, когда вошёл в комнату, но не стал доставать «домашний» комбинезон, – вместо этого он опустился на матрас и вынул из кармана рацию. Сердце сделало несколько лишних ударов, пока он набирал короткое сообщение: «Реактор готов. Генераторный плутоний и обеднённый уран. Один грамм облучателя на килограмм облучаемого. Ожидаемая выработка – сто пятьдесят один килограмм за три месяца.»

«Цензура всё равно не пропустит,» – подумал он через пять секунд после отправки и досадливо сощурился. «Наболтал лишнего. Ладно, Герберт поймёт и по обрывкам. А когда территории откроются, покажу ему всё на месте.»

01 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

– Ну что, ответил? – Иджес заглянул через плечо Гедимина. Сармат покачал головой и вернул выключенную рацию в карман.

– Не так быстро, механики. За день ваш учёный даже не успел получить письмо, – напомнил сердитый Константин. – Гедимин, ты где сейчас должен быть?

– Хольгер ведёт замеры. Незачем там толкаться, – отозвался ремонтник. «К тому же там не работает рация. Стены свинцовые,» – подумал он про себя.

Сигнализация задребезжала и с оглушительным скрежетом, от которого даже Гедимин дёрнулся и перевёл настороженный взгляд на панель светодиодов под потолком, перешла на протяжный вой. Константин взял сармата за плечо и резким жестом приказал ему идти к реактору.

Там, в заблокированном изнутри «зелёном отсеке», Гедимина через пять минут нашли агенты Ведомства. Разрешения на открытие они не запрашивали – блокировка после непродолжительного скрежета и мигания светодиодов была снята снаружи, и массивный люк открылся, пропуская внутрь группу «броненосцев».

– Tza atesqa! – вскинул руку первый из них; по голосу Гедимин узнал Масанга. Лицо сармата было закрыто зеркальным щитком и усиленным респиратором. Один из патрульных по едва заметному жесту агента подошёл к Гедимину и встал слева от него. Сармат хотел подняться, но экзоскелетчик опустил «клешню» на его плечо.

– Оставайтесь на месте, Гедимин, – сказал Масанг. – Когда потребуются ваши пояснения, мы к вам обратимся.

– Гедимин Кет? – агент с точно такими же значками на броне, как у куратора из Порт-Радия, смерил сармата задумчивым взглядом. – Да, описание было точным. Теперь мы видели всех. Действительно выпускник Лос-Аламоса?

– Да, – из экзоскелета Масанга донёсся смешок. – Единственный искусственнорождённый за двадцать лет.

Они рассредоточились по отсеку, вполголоса переговариваясь и заглядывая во все узлы механизмов, не спрятанные под кожухом или матовым защитным полем. Двое достали сигма-сканеры, один, прикрывшись непрозрачным щитом, приподнял один из экранов реактора. Гедимин сердито сощурился.

– Sata!

– Heta, – патрульный крепко нажал на его плечо. – Всё под контролем. Не мешай агентам работать.

Едва заметное ощущение тепла коснулось пальцев Гедимина, скользнуло по виску и ненадолго задержалось на скуле. «Существо» – сармат пока не знал, как его назвать – не реагировало, кажется, ни на кого, кроме него. Он оглянулся через плечо на монитор – интенсивность излучения ненадолго «мигнула», выписав три зубца повышений и спадов, и вернулась к прежнему значению.

– Излучатель-пульсатор? – один из агентов прикоснулся к верхней части реактора. – Обычно работает в стабильном режиме? В чём назначение пульсаторного механизма?

– Стабилизация реактора, – буркнул Гедимин. Он смотрел на чужаков с нарастающей неприязнью, и ему казалось, что тёплые волокна, прилегающие к его коже, вздрагивают и постепенно нагреваются.

– Хватит его трогать, – сказал он. – Это обычный трубопровод. А там – баллоны с жидким азотом. Ты никогда их не видел?