сообщить о нарушении
Текущая страница: 80 (всего у книги 185 страниц)
— Одиннадцать-ноль! — только и успел быстро объявить Дантаниэл, — и это только за сегодня!
— Ты прекратишь делать это? — полушепотом попросил его очнувшийся Марлоу. — На нас уже все глазеют. История с Адамом Бёрнли тебя что, ничему не научила?
Дантаниэл проводил хитрым взглядом двух почтенных леди, которые шли мимо них по парку, подозрительно посматривая на пару довольно фривольно ведущих себя юношей.
— Не прекращу, — Дантаниэл взял его яблоко и откусил кусок, тут же вкладывая его обратно другу в руку. — Я хочу расшевелить тебя. Ты сегодня опять угрюмый!
Марлоу опустил глаза. Когда он повернулся, Дантаниэл порывисто пододвинулся и встретил губы друга, прижимаясь к ним своими губами с привкусом яблочного сока. В мгновение ока Мэл оказался захваченным врасплох. Данте обхватил его голову, чтобы Мэл не вырывался. Он подтянул его к себе, ласково проводя кончиком языка по его зубам, открывая его рот так, чтобы Марлоу и не думал сопротивляться. Он кусал, сминал его губы, дыша жарко и смело, пододвигался ближе и делал это так успешно, что даже сдержанный Мэл не устоял. Он выдохнул и начал медленно отвечать на поцелуй. Дан приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на его реакцию. Марлоу в этот момент глядел прямо на него. Он казался удивленным и немного ошарашенным, так что Данте умело воспользовался его удивлением. Его губы снова вошли в полуоткрытые губы Мэла, а его язык остановился у его сомкнутых зубов, пытаясь проникнуть дальше. Марлоу приоткрыл рот и пропустил его язык внутрь; их языки встретились, немного пульсируя, пробуя на вкус этот неожиданный поцелуй. Яблоко все-таки выпало из руки Марлоу. Дантаниэл почувствовал, как оно прокатилось по его ботинку и затерялось где-то в траве. Мэл не дышал.
Данте ощутил, как ладони друга ложатся на его талию, мягко сжимая ткань рубашки. Мэл не знал, куда себя деть, и от этого незнания казался сейчас таким беззащитным, таким простым и ранимым. Данте любил делать это с ним. Его поцелуй в такой жаркий день утолял жажду лучше, чем глоток воды. Почему же Мэл никогда не позволял им обоим окончательно перейти все грани? Данте закинул руку за его шею, притягивая Марлоу к себе еще ближе. К несчастью, наваждение длилось всего несколько секунд. Мэл все же взял себя в руки. Он перестал отвечать на поцелуй и сделал попытку немного отдалиться. Зеленые глаза ворлока потемнели от желания, Данте точно видел это. Его пальцы немного подрагивали от напряжения. Марлоу приложил ладонь ко лбу, словно приходя в себя, а потом нахмурился, как будто происходящее не очень нравилось ему.
Его затуманенный взгляд быстро потух, сменяясь крайне неопределенным выражением. Дан недовольно откинулся на спинку скамейки.
— Ну что опять, Мэл? Хорошо же было!
— Дантаниэл. Еще одна такая выходка, и я съеду от тебя. Помяни мое слово! — хриплым голосом пообещал Марлоу. — Иногда ты хватаешь через край.
По его спине сбежала капелька пота.
— Но почему? Ты всегда подчеркиваешь то, что между нами все-таки есть дистанция! Как будто не радуешься тому, что мы вместе, — так же, понижая голос до полушепота, произнес Дан. — Чего ты так боишься?
Его глаза казались большими и полными обиды. Мэл подумал, что действительно задел его.
— Дан… Ты немного… не понимаешь этого, — начал он, потирая шею и отводя взгляд в сторону. — Нам не нужно делать это просто потому, что мы обречены проводить вечность вместе.
— Нет, не понимаю. Ты через раз произносишь мое имя, когда кончаешь, и никогда не используешь презервативы*, предпочитая делать это в меня. Ты трахаешь меня так, что у меня темнеет в глазах каждый раз. Ты носишь мои вещи. Заботишься обо мне, хотя сам этого не замечаешь или не хочешь признавать. Мы с тобой даже живем вместе! Даже мясо едим из одной тарелки! Но парой называть ты нас не собираешься ни в каких видах. Целоваться ты тоже отказываешься. Я не понимаю этого! Иногда ты плещешься как вулкан, говоришь и делаешь такие вещи, которых никогда и никто не делал для меня, кроме тебя. Между нами столько личного, сколько найдется не у каждой пары. Но через пять минут ты снова слишком холоден и делаешь вид, что ничего не происходит. Что с тобой не так?
___________________
* Да, они тогда уже продавались, но были очень дорогие)))
— Данте… — Мэл устало прикрыл веки. — Мы не можем не спать вместе. Это всего лишь обмен энергией, без которого мы не проживем! Но поцелуи — это уже немного… другое! Ты переигрываешь, пытаясь добавить в это немного чувств.
— Ага. Чушь собачья! — все больше распаляясь, ворчал Дантаниэл. — Ты сам веришь своим словам?
— Данте…
— Знаешь что, Мэл? Ты просто лжец. Самый обыкновенный лжец, который запутался в собственных эмоциях!
На этих словах Дан встал со скамьи. Мэл тут же поднялся следом и схватил его за запястье.
Он никогда не мог объяснить этого своему апрентису. Он не был уверен, что понимает это и сам… Дан не представлял, чего требовал. Почему вообще этот разговор обязательно всплывал у них с периодичностью раз в десяток лет?
— Есть еще одна вещь, которую я тебе никогда не говорил, — выпалил Марлоу, сам не зная, как он собирается сказать Данте то, что вертелось на его языке со времен их перехода в вечность.
— Да неужели? Что ты боишься показаться мне теплее, чем статуя на центральной площади?
— Нет. Черт, это связано с… тобой… с днем, когда я превратил тебя в ворлока… — посмотрев в его полные гнева и непонимания глаза, Мэл подумал о том, что его слова повлекут за собой. Он замялся. Данте ждал от него продолжения, но Мэл вдруг ощутил, что слова не идут к нему.
— Есть одна вещь… — пытался продолжить он, чуя, что теряет почву под ногами. Возможно, сказав это, он потеряет лучшего друга насовсем.
— Знаешь что? — Дан не дал ему договорить, как и всегда, вспылив прежде времени. — Нет никакой вещи. Ты просто боишься. Скажи прямо.
Марлоу опустил плечи. Его попытка признаться во всем проваливалась с треском, как и его уверенность, что он вообще сделает это хоть когда-нибудь.
— Зачем ты все усложняешь? — устало спросил Мэл, как только Данте обернулся к нему. — Ты же прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. У нас и так… теплые отношения. Я просто не хочу, чтобы мы переходили границы…
— О чем ты, Мэл? Мы давно их перешли, — раздраженно буркнул Дантаниэл, стряхивая его руку и направляясь к выходу из парка.
***
Такой упорный. Он всегда был очень упорным. Нет, Мэл никак не мог забыть тот день, как и многие другие дни, когда они с лучшим другом не достигали взаимопонимания в вопросе, где все же находилась граница их отношений. На самом деле Мэл и не желал забывать те чудесные моменты, пусть даже в ходе выяснения отношений у них с Данте обычно тряслись стены и пол. Невзирая на все случившееся, он всегда держал в голове образы того золотого времени, когда лучший друг все еще доверял ему, как себе, и оставался рядом всегда.
Мэл не забывал те дни, Дан требовал большего, а он сам не мог сказать ему самых главных слов, которые вертелись на языке целыми столетиями. Может, и нужно было хоть раз перешагнуть через себя? Оставить за спиной все секреты и сожаления и зайти так далеко, как ему всегда хотелось… Жаль, но этот шанс ускользнул прежде, чем Мэл успел его схватить. Так уж вышло, что больше к тому разговору они с Данте практически не возвращались.
Мэл до сих пор помнил его губы — такие горячие и мягкие. Если чувства были под контролем, почему так разрывалось что-то в груди, вызывая безумную, въедливую тоску? Мэл так дико скучал. Скучал по его теплоте, по его прикосновениям и взглядам, которые остались для них обоих в далеком прошлом. Данте был теперь другой — поняв, что его ничто не держит, он ушел. Мэл знал, что его период горячей нежности пройдет. Может быть, он и сам помог ему пройти? Но в любом случае, он никогда не хотел, чтобы Данте путал с любовью чувства, которые испытывал к своему создателю.
Данте с тех пор стал суше и чуть строже. Мэлу стоило больших усилий держать заложенный им же фундамент и вбивать в своего апрентиса немного жесткости, и если поначалу Данте смотрел на него такими большими и доверчивыми влажными глазами, то со временем и этот огонек в нем пропал. Он просто принял правила игры. Партнеры. И не более того.
Больше он никогда не предпринимал попыток поцеловать своего создателя… Это был последний поцелуй, который помнил Мэл, — после этого больше не было других, за исключением того случая, на полу в дешевом мотеле, после их долгой разлуки. С тех пор при любом упоминании поцелуев Данте выкипал, как вода из кастрюли, и говорил: "Я никогда не целуюсь. Я же не девчонка". Сделал ли Мэл правильно, что никогда не шел навстречу этому горячему мальчишке, который сам не понимал, чего он хотел? Наверное, да. Отрывать его было бы больнее, если бы чувства вышли из-под контроля.
— О чем ты, Мэл? Мы давно перешли границы… — тихо повторил Марлоу, усмехаясь собственным словам.
Он задумчиво сцепил пальцы.
— О чем мечтаешь, Марлоу? — его размышления были прерваны весьма прозаическим образом...
Комментарий к Глава 16. Осада
https://c2.staticflickr.com/4/3577/3378470333_58947f31d1.jpg
http://www.france-in-photos.com/cache/ile-de-france/brie/blandy_cave_650.jpg
http://www.yurdigital.com/system/files/imagecache/product_full/product/3236/detailed/MD2.jpg
Немного картинок для визуализации
========== продолжение 1 ==========
Дагон и Элай выросли словно из ниоткуда и стояли теперь, отбрасывая тень на своего старого друга. В руках они держали пакет с высушенными косточками.
— Да так, ни о чем, — ворлок потряс головой, выныривая из викторианской эпохи и из собственных угрызений совести. Он действительно слишком много думал, пытаясь сделать невозможное и вернуться в памяти в тот день, чтобы все-таки сказать Данте правду о его обращении. Марлоу прислонил руку ко лбу козырьком, спасаясь от яркого солнца. Пока он сидел, сезон уже успел смениться, принося с собой дыхание весны. Возможно, именно потому братья выглядели так мечтательно, стоя рядом и дожевывая потроха, купленные на ближайшем человеческом рынке.
— С тобой можно посидеть?
Мэл пожал плечами и осмотрелся. Подвинувшись на крыльце, он дал братьям немного места, чтобы те могли приземлиться. Сложив руки на коленях, он устроил на них подбородок и затих, продолжая предаваться своим очень невеселым размышлениям. Элай и Дагон переглянулись.
— Как твои дела? Мы с тобой почти не разговаривали с момента встречи.
— И с чего вы решили, что сейчас тот самый момент, когда нужно это сделать?
— Да ничего мы не думали. Просто шли мимо.
Они все недолго помолчали. Марлоу явно не собирался поддерживать разговор, он так и сидел, а догоревшая сигарета в его пальцах чуть подрагивала от порывов ветерка.
— Ты точно в порядке? — предпринял первую попытку Элай. — Ты выглядишь немного потерянным.
— Я мало сплю в последнее время. И у меня есть одно дело, которое я давно собирался сделать. Теперь, кажется, самое время исполнить задуманное.
Его туманный ответ заставил Элая поднять голову.
— Это как-то связано с Хантерами? — тихо спросил он, почти уверенный, что получит положительный ответ.
— Может быть.
— Хочешь нанести визит старушке Скайлер? — продолжал свои осторожные расспросы Элай.
— Ребята, вы обещаете, что Данте не узнает ничего об этом? — неожиданно мягко спросил Мэл и поднял голову, смотря на братьев. В его зеленых глазах больше не было обычной непримиримой ярости, которая бушевала, когда кто-то заводил с ним эту тему. Сейчас там царило спокойствие. Мэл вдруг показался братьям усталым, измотанным человеком, вполне соответствующим своему возрасту.
— Что ты удумал?
— Вы помните про заклятие тотальной аннигиляции?*
________________
* Оно упоминалось в первой части, в конце главы «Зачем нужна вечность». Аннигиляция – уничтожение.
Дагон аж приоткрыл рот от удивления.
— Марлоу. Ты хочешь провести обряд? Ты что, с ума сошел?
Мэл посмотрел на него со спокойствием, присущим разве что людям, которым объявляют, что их диагноз неизлечим.
— Я не исключаю этого. Пока рядом был Данте, я просто не мог так поступить. Но теперь… Пришло время свести эти счеты.
— Марлоу, Данте все равно тебя прибьет. Откопает и прибьет. Потом закопает, снова выкопает и так по кругу. Заклинание в ста процентов случаев убивает того, кто его накладывает!
— Да. Но вместе с тем он убивает и сто процентов тех, кто находится рядом, — задрав бровь, заметил чернокнижник. — Я думаю, Охотники не задержатся надолго. И если они придут, я собираюсь сделать так, чтобы они очень пожалели, что вообще родились на свет.
Губы ворлока поджались в тонкую ниточку. Братья от изумления перестали жевать.
— Это акт самоубийства Марлоу. Я вполне серьезно, — заметил Дагон, обреченно опуская плечи. — Тебе не стоит этого делать без надобности.
— Я и не буду. Без надобности. Просто я почти восстановил этот древний секрет… Хотел вам сказать.
Элай помрачнел. Его это совершенно не радовало. Он знал, что Мэл занимался какими-то таинственными заклинаниями в последнее время, но и подумать не мог, что друг вспомнит эту старую, тем более опасную и запрещенную технику, которую на свете, кроме самого Марлоу, знали от силы несколько живущих ворлоков. Разрывное заклинание или заклинание тотальной аннигиляции мог прочесть только один человек. Притом он должен стоять в центре круга, очерченного на земле ивовой ветвью или мелом на камнях, и быть таким взбешенным, что сама дрожь земли по сравнению покажется детской погремушкой. Заклятие требовало вдумчивого чтения, а запомнить все слова мог только тот, кто знал этот язык. Эффект его оказывался сумасшедшим, заклятие разрывало на клочки всех, кто окажется в центре круга. Включая и того, кто его читал. Исключений почти не было, из нескольких известных истории случаев выжило всего три колдуна, которые не смогли завершить ритуал, испугавшись боли, но их жизнь после можно было назвать нормальной только с очень большой натяжкой. По силе заклинание тотальной аннигиляции могло сравниться разве что с заклятием высвобождения стихий*.
_________________
Тоже мощная штука. Оно еще всплывет позже.
— Дан ничего не узнает. Вы обещали молчать, — напомнил друзьям Мэл, рассматривая заходящее солнце над крышами домов.
Дагон и Элай хмуро смотрели на старого друга. Конечно, они обещали. До того, как Мэл открыл им все свои карты.
— И каков твой план, герой? Собрать всех Хантеров в одном месте? Чтобы выстрелить в них и сжечь их всех до самого корня?
— Пока подожду, — Мэл сложил пальцы, плотно прижимая их кончиками друг к другу. — Мне кажется, очень скоро ситуация изменится… Они сами придут сюда.
— Я не узнаю тебя, Марлоу, — Элай продолжал хмуриться. — Я понимаю, что из всех нас ты один знаешь все эти древние заклинания Хаоса и Разрушения, но, может, имеет смысл как следует подумать над последствиями?
— Я подумал. Мне уже нечего терять, — буркнул Мэл, опуская взгляд вниз.
Конечно, Элай и Дагон не станут замалчивать такое. Элай открыл рот, чтобы выдать новую порцию возмущений, но Марлоу резко поднялся и подул ему в лицо, быстро проделав то же самое и с Дагоном. Братья заслонились рукавами, а когда открыли глаза, крыльцо рядом с ними уже пустовало. Дагон непонимающе захлопал ресницами.
— Что это было? — он посмотрел наверх. — Почему мы сидим около дома Мэла? Наш на другой стороне улицы.
Элай удивленно пожал плечами. Он тоже ничего не понимал, а в голове его стоял странный и очень настойчивый звон. Ни один из братьев даже не подумал, что кое-кто мог оказаться настолько наглым, чтобы стереть у них кусочек последнего воспоминания…
***
Когда наступил вечер и окрестности погрузились во мрак, стены церквушки, стоявшей на расстоянии мили от озера Катемако, завибрировали. Дрожь шла как будто бы из-под земли, как будто сотрясался древний вулкан, пробудившийся от многовековой спячки.
Дверь, нарисовавшаяся в дальней стене, слетела с петель. Охотники десятками, сотнями потекли по проходам нефа и между скамьями, стремясь на выход из сдерживающей их обители. Хрипы и лай собак, их визги и натянутые поводки наполняли воздух хаотичным гулом.
Темные фигуры, напоминающие всадников апокалипсиса, опускали ниже капюшоны. Они стремились лишь в одно место, к барьеру, отделявшему этот мир от того, который все они жаждали уничтожить.
Множество сапог подняло пыль на дороге, ведущей к озеру. После этих людей в ближайшем поселении не осталось никого и ничего: те, кого пощадили Конрад, Кай и Мики после своего посещения ближайших поселков, умирали мучительной смертью, нанизанные на клинки ножей озверевших инквизиторов. Крики жертв затихали обесцвеченным гортанным бульканьем на тропе, вдоль которой двигалась вереница воинов смерти. Они двигались по ней, сея смертельный ужас, от которого люди или какие-либо другие существа теряли волю и силы. Остановились они только тогда, когда наконец достигли силового поля, обнаруженного Конрадом.
