сообщить о нарушении
Текущая страница: 79 (всего у книги 185 страниц)
Яростно дыша, Дантаниэл замкнул руки за спиной парня. Он отвечал на поцелуи, не прекращая ощущать удивительную легкость и трепет чуть ниже живота. Эм явно одурел от крови, но черт бы его побрал, какой же он был горячий. Дан помотал головой, не собираясь возвращаться в реальность. Пальцы Эма проползли по грубой джинсовой ткани, остановились на ширинке Данте и сжали его там. Ворлок откинул голову. Нет, ему не хотелось останавливаться…
Данте стиснул бедра Эма, купаясь в теплоте ладоней человека. Он не думал о том, что все это переходило его личные границы больше, чем когда-либо. Блондин улыбнулся. Данте коснулся уголка его губ большим пальцем, очерчивая контуры, и мягко толкнул парня в грудь, чтобы уложить его на лопатки. Тот послушно откинулся, ожидая всего, что бы ни последовало. Удовольствие и желание вспыхивало между ними крошечными искрами, соединяя, притягивая друг к другу их тела. Эмбер никогда не замечал этого раньше, но сейчас он видел — внутри Данте открывался родник еще более глубоких эмоций — намного сильнее тех, что он демонстрировал изначально; это было похоже на магию такую же мощную, как и та, что била ключом в Деревне Чародеев. Руки Эма гладили широкую спину ворлока. Данте стянул с парня его перепачканную в крови одежду.
Радостное ощущение растекалось по телу, подобно тихой ряби на зеркале безмолвного прозрачного пруда, когда Данте прижался к паху Эмбера животом. Парень терялся в сумасшедшем ответном порыве, который исходил от него самого. Прикосновения купали его в теплоте, отвечая всем потаенным и самым темным просьбам его души. Он начал дрожать от удовольствия, предвкушения и желания тела — именно этого тела, с которым некогда был связан насильно, а сейчас продолжал быть рядом уже по доброй воле.
Данте тоже не понимал, что делал с его разумом этот мальчик. Посмотрев на своего создателя, Эм прищурился:
— Данте, превратись для меня? В обычного парня…
Дан нахмурился. Эта часть его жизни осталась в далеком прошлом, но сейчас... В родном доме, с Эмбером, он был готов позволить себе совершенно лишиться даже своей защиты. Данте открыл глаза. Они были серые.
— Вот так? — тихо и серьезно спросил он.
Без тени улыбки Эм кивнул.
По спине ворлока пробежал холодок. Он немного двинулся вперед. Эмбер протяжно застонал. Данте осторожно входил в него, желая причинить своему мальчишке как можно меньше боли. Эм выгнулся под ним сильнее. Его спина моментально покрылась потом, а ноги напряглись, как перед прыжком на длинную дистанцию. Данте взмок от своей попытки сделать все иначе, не так, как он привык делать это обычно. Боль уходила. Она уже не отвлекала Эмбера от того, что так нравилось ему. Он не мог врать сам себе: движения, руки, губы, теплота Данте заводили его до дрожи.
Ворлок сделал еще один короткий толчок, выходя и входя обратно в податливое тело. Он выдохнул. Эм впивался в его поясницу. Данте сжимал, гладил его, заставляя их тела двигаться в едином ритме. Его язык медленно скользил по языку Эма. Мальчишка хотел поймать его, поиграть в ту же самую игру.
Как же ему нравилось чувствовать энергию, которая передавалась от Данте. Ему нравилось, как Данте обнимает его, трогает там, где никто и никогда не трогал. Эм двигался самостоятельно, выгибаясь так, что хотелось кричать. Своими движениями Данте задевал в нем чувствительную точку. Ворлок прижал его запястья за головой, стискивая его ладони, а затем поднялся над парнем на вытянутых руках. Взгляд его серых глаз пригвоздил блондина к полу. Данте резко двигался, делая свои толчки все глубже и жестче. Им обоим хотелось этой разрядки. Эмбер не отводил от него взгляд, хотя в его глазах все темнело и плыло. Лицо Данте — вот и все, что он видел, обыкновенное, с закушенной губой и серыми глазами.
Данте столько раз предвидел этот сладкий момент в своих мыслях. В зрачках Эма отражалось искреннее, кристально-чистое наслаждение, такое, какое Данте всегда мечтал увидеть в нем. Правда, в своих видениях он никогда не замечал того, что отдавал больше, чем на самом деле хотел принять. Удивительное чувство. Никакая магия не смогла бы подарить удовольствия большего, чем то, которое Данте получал в эти секунды.
Не сдерживаясь, он прошептал, наклоняясь к лицу мальчишки:
— Ты — мой. Не хочу тебя ни с кем делить.
Эм застонал. Это прозвучало так честно и жестко, что он даже не смог выжать ничего в ответ. Данте коснулся шеи парня кончиками пальцев, пошевелив возвращенный на место талисман. Его мальчишка. Только его. Значили ли эти мысли то, что он начал терять разум?
Еще несколько жадных толчков. А затем Эм застонал так сладко, что Данте оставил кровавые лунки на его плечах — следы от ногтей, которые вошли глубоко в кожу блондина. По его бедрам прошел спазм удивительной мощи, что-то теплое, одновременно с тем сладкое и такое болезненно приятное, как это бывало раньше, при жизни. В это мгновение Данте пожалел, что у него нет дара повторять мгновение снова и снова. Он сделал еще одно инстинктивное движение. Затем еще. А потом рухнул на Эмбера и со стоном ушел в бесконечную темноту.
========== Глава 16. Осада ==========
В общем подвале Всех Церквей было темно. Обнаружив силовое поле, Конрад и думать забыл про обожженную охранной магией руку. Превозмогая боль, он схватил Мики и Катарию и помчался с ними к ближайшему же входу в храм божий, чтобы объявить о немедленном сборе всех свободных групп охотников. Мешкать было нельзя ни в коем случае, ведь если за преградой действительно обнаружится что-то, это станет самым грандиозным побоищем со времен большого уничтожения ведьм в Средневековье.
Мики не разделял энтузиазма хантера. Он хмурился и опасался того, чтó они могут встретить за завесой той тайны. Будь это вурдалаки, уроды и трупоеды, попытка их убийства могла оказаться гибельной для самих охотников, потому что силы тех, настоящих убийц во много раз превышали силы всего Молота Ведьм, сколько бы амулетов против силы ведовства те ни носили при себе. На этот раз, спеша за Ренье, Мики понимал, что шутки уже кончились.
Приблизившись к знакомой комнате, Ривьера услышал мерный стук дерева, жуткие вопли и вой. Нахмурившись, парень сделал шаг в знакомое помещение и застыл, словно пораженный шаровой молнией. Сегодня в их инквизиторской было жарко. Охотники на ведьм получили богатый улов, напав на городок, в котором обнаружилась целая секта фанатиков и приверженцев черной магии. В этот раз хантеры даже не отказали себе в удовольствии и приволокли всю группу на дознание, сочтя, что те могут выдать более ценную информацию и раскрыть местоположение своих собратьев, которые причастны к занятиям магией.
Жуткий скрип оказался лязгом десятка пыточных орудий; охотники привели их в действие по случаю особого торжества. Стоны и вопли пытаемых ведьм отскакивали от стен, как отголосок той боли, которую предстояло испытать всем решившимся исповедовать иную философию. Посмотрев под ноги, Мики отшатнулся. Он увидел, что по полу ручейком течет кровь, красная и густая, как растопленный мед. Парень сделал вдох и выдох.
На дыбе был растянут какой-то темнокожий мужчина. К счастью для него, он был уже скорее мертв, чем жив. Напоминая куклу, у которой кто-то вырвал зрачки и заменил их отблеском адского пламени, он висел со свернутой головой и торчащей наружу костью. Сняв с потолка «железную деву», хантеры заталкивали в нее визжащую полураздетую женщину не очень опрятного вида. Чуть поодаль, за картиной, еще два охотника развлекались тем, что по очереди отрезали пальцы рыжеволосой девушке, на вид едва старше самого Мики. Она боролась, шептала что-то, хотела что-то объяснить, но слова умирали, так и не слетев с ее губ, и терялись в лязге и скрежете. Мики отвернулся, когда Риджвуд — огромный хантер из тех, что вели клан охотников через столетия, — вытянул язык пытаемой огромными щипцами и занес над ним нож.
Чья-то отрезанная кисть белела на полу в темноте, напоминая резиновую игрушку из магазинов ужасов. Мики заметил, с каким удовольствием смотрит на это из противоположного угла Скайлер. В последние дни мало кто видел ее, она чаще проводила время со своим пострадавшим собратом Луцием, но сегодня был явно особенный день, раз даже Торквемада решила снизойти до того, чтобы спуститься в общий подвал.
Несмотря на то что Мики до этого редко видел подобные вакханалии, он понял, что ему достаточно и этих пяти минут, проведенных в затхлом помещении, пропитанном запахами крови и страха. Отслаивающаяся от костей плоть, клочьями свисающая с безжизненных тел, бельма ничего не видящих глаз, переломанные ноги и руки — он словно оказался в стране кошмаров.
Ренье не обращал внимания на происходящее. Он подбежал к Скайлер и принялся что-то быстро-быстро говорить ей на ухо. По тому, как стало меняться ее лицо, Мики понял: она заинтересовалась услышанным.
Скайлер бы давно уже истребила всех колдунов, если бы ей ничто не мешало и если бы она знала, где их гнездо. В этот раз ничто не помешает ей совершить задуманное. Одобрительно хлопнув Конрада по плечу, охотница дьявольски улыбнулась. Ликование — вот что горело сейчас в ее глазах.
Услышав шепот Ренье, древнее создание, которое сидело в клетке, тревожно завозилось. Мики перевел взгляд на Калеба, который привычно молча сносил все удары и пытки. Сейчас же он протестующе схватился за прутья, приближая свое лицо к решетке и открывая лишенный языка рот в немой просьбе. Он протянул руку, словно желая позвать на помощь.
Скайлер перестала улыбаться. Мики смотрел, как она отходит от стены и склоняется над существом, сжимая его пальцы до хруста.
— Что, Калеб, не нравится то, что ты слышишь? — промурлыкала женщина, скаля рот в улыбке. В ее руке Мики заметил ножницы с прорезью посередине. Он знал, для чего нужна эта штука.
— Ты боишься? — Скайлер просунула палец колдуна в отверстие и слегка сжала ручки. — Боишься, что я доделаю свое дело и выжгу ворлочью опухоль с лица земли? Твой сын будет среди мертвых быстрее, чем ты сам окажешься там…
Раздался противный хруст. Немое существо извивалось всем телом и выло, пока Скайлер сжимала ножницы и улыбалась, как лишенная ума. Отделив палец, она взяла его в руку, задумчиво повертев кошмарный трофей.
— Думаю, нам пора выдвигаться в путь, — женщина убрала его в складки своей мантии и оттолкнула воющего ворлока ногой, так что тот уполз прочь, прижимая к груди покалеченную руку. Его нечеловеческие, истерзанные болью глаза пусто уставились в потолок. Мики прикрыл веки. В его воображении нарисовалась бойня гораздо кровавее той, что развернулась в подвале под церквями. А крики все не стихали…
Неважно, как сильно ты стараешься —
Часы вспять уже не повернуть.
Ты не вернешься к тому моменту, когда солгал сам себе,
Ведь тогда чувства не были важны.
Твои секреты и сожаления удерживают тебя
От того, чтобы заходить слишком далеко.
Ты не позволяешь им утянуть себя на дно,
Но продолжаешь жить в темноте.
Ты просто ищешь любви, но ничего не получается.
Во всем виноваты твои секреты и сожаления...
(Pillar – Secrets and Regrets)
http://m.youtube.com/watch?v=7m19NznH0QE
Мэл сидел на пороге своего мрачного дома, задумчиво сжимая в пальцах сигарету. Хотя она уже осела сизым пеплом и прогорела практически до самого фильтра, он еще не сделал ни единой затяжки. Не замечая практически ничего вокруг, кошачий ворлок следил за тем, как по земле гоняются небольшие осенние листочки, прилетевшие с южной стороны. Сейчас в этой части Деревни Чародеев стоял тихий вечер, а Мэл так и не смог удержаться от того, чтобы не вспоминать.
В последнее время это было все, чем он занимался. Он вспоминал. Вспоминал о прошлом, о тех годах, что остались далеко, там, куда уже невозможно дотянуться, и думал — зачем нужно было проходить весь этот путь, только чтобы увидеть, как мир разваливается на глазах?
Хотя разве дело было в окружающем мире? Оглядевшись по сторонам, Марлоу видел, что на самом деле не изменилось ничего вокруг. Все те же трава, деревья и листья, то же солнце, та же жизнь — все так и оставалось нетленным, как и столетия назад. Менялся только его мир. То, что было привычным раньше, ломалось, а Мэл не совсем понимал, что он пытался отыскать среди обломков. Он сам стал другим изнутри и ощущал себя отсутствующей частью собственной жизни. Забавное ощущение.
Когда начались эти перемены? Столетие назад, два? Нет. Наверное, когда пришло понимание: так, как раньше уже не будет никогда. А может, когда Мэл начал терять единственного человека, который был нужен ему больше, чем все остальные.
Почему так быстро? Ведь прошло всего каких-то триста лет. Чудовищно мало в сравнении с вечностью. Темноволосый парень выдохнул с теплым табаком немного воздуха. Жаль. Жаль, что в конце концов у него так и не нашлось достаточно сил, чтобы во всем признаться и чтобы сказать Данте еще одну вещь, о которой тот должен был узнать давным-давно...
Англия, 18… год.
Голубые облачка неспешно проплывали мимо. Мэлоди наблюдал за ними, сидя на скамье в парке и подставляя лицо под порывы ласкового весеннего ветерка. Он прикидывал, кого ему хотелось бы поймать сегодня — ту красивую девушку? Или вон того молодого человека, зазевавшегося возле тротуара? Этот вопрос оставался практически единственной проблемой, которая стояла остро; все прочие трудности уже давно не тревожили темноволосого ворлока.
Молодой человек потянулся, разминая затекшие конечности, и запрокинул голову, блаженно зевая. Когда он повернулся, запримеченный им юноша уже пересекал дорогу, скрываясь в неизвестном направлении. Как жаль. Мэл так и не успел решить, умрет ли тот сегодня или останется влачить свое жалкое существование на бренной земле.
Но это была не беда. Марлоу ничуть не расстроился тем фактом, что он остался без обеда. Поймает в другой раз. Жизнь для него сейчас ползла неспешно и спокойно, как улитка, проделывающая свой путь по ветви дерева. Даже забавно. Недавно он так часто стал задумываться — а зачем вообще куда-то спешить? Они с Данте остались вдвоем. У них впереди маячила целая вечность. Их жизнь уже несколько лет смахивала на стоячий пруд в летнюю безветренную погоду. После обращения Данте настолько успокоился, что почти перестал просыпаться ночью в ледяном поту, кричать, срывать свое зло на предметах и мебели и на своем наставнике. Он вел себя весьма дружелюбно, как всегда, когда на него снисходило благодушное настроение. Иногда даже слишком…
Мэл отвлекся от своих мыслей, потому что внезапно кто-то быстро подошел и поцеловал его в щеку. От неожиданности темноволосый ворлок едва не выронил яблоко, которое было зажато в его руке. Марлоу обернулся. Данте, сверкающий как золотая монета, стоял над ним. По его виду можно было сказать, что он очень доволен своей неожиданной выходкой.
— Попался! — радостно заметил бывший преподобный, опускаясь рядом с другом на лавочку. — Десять-ноль в мою пользу! Ты проигрываешь с разгромным счетом. Собираешься что-то предпринимать?
Марлоу закатил глаза. Сколько же раз он говорил Дантаниэлу, чтобы тот прекратил щенячьи нежности, особенно на публике. На этом периоде жизни Дан пустился в какие-то новые, странные эксперименты с их дружбой. Для начала он предложил снова осесть в Лондоне, хотя и не любил возвращаться в Англию. Он предложил снять квартиру на двоих, чтобы не «тратить лишние средства». Он покупал продукты, привязался к быту и убивал людей лишь по необходимости, пытаясь заставить и Мэла вести себя тихо, не поднимать много шума на улицах города. Собираясь в театр или оперу, он всегда упрашивал лучшего друга пойти вместе. Возвращаясь из театра домой, он часто пил красное вино и становился таким ласковым, что Мэл просто не мог противиться его магии. Он шел с ним в его комнату, где они занимались любовью до того момента, пока оба не отключались от истощения. Данте делал все возможное, чтобы его создатель тоже перенял эти обычные жизненные привычки, и сам Дан всегда говорил, что «ничего странного не происходит». А еще он любил повторять: «Мы же вместе с тобой? Почему бы нам не жить как обыкновенным людям?» В его понимании это значило и вести моногамный образ жизни, оставаясь обычной парой.
Мэл сходил от него с ума, он даже не был уверен, что придавал этому слову положительное значение в подобные моменты. Очень часто он стал видеть в разных глазах друга искорки, те самые, которые он так хотел и так боялся там усмотреть. Ему стоило больших сил сдерживаться и говорить себе, что это просто очередной период в жизни — тот самый, когда Данте испытывал на прочность обе их нервные системы и экспериментировал с собственными чувствами, «играя в отношения». Иногда даже всезнающий Мэл не мог ответить на вопрос: к чему все это шло?
Марлоу снова отвлекся, а Дантаниэл поймал момент. Пока друг уходил в себя, Дан проворно наклонился к нему и поцеловал, на сей раз в губы. Получилось довольно коротко, потому что Мэл вовремя схватил его за плечи и немного отодвинул в сторону.
