сообщить о нарушении
Текущая страница: 82 (всего у книги 185 страниц)
Черт бы его побрал. Данте не мог этого понять. Мэл был его братом. Больше чем братом, его родной душой, пусть и немного заблудшей, но все же, они всегда привыкли доверять друг другу самые страшные тайны, они прошли бок о бок целую вечность, принимая как дар ту дружбу, что сложилась между ними в самые темные времена — для каждого из них. А теперь его создатель поступил так, словно ждал чего-то, ждал случая все испортить… Отрезать от себя скальпелем, чтобы было больнее. Ничего не скажешь, его план сработал!
«Зачем, Мэл…» — рычал волк, хотя из его пасти не вырывалось ни звука. Только хрип, только сбившееся дыхание, бьющееся сердце и непонимание того, почему все изменилось.
Впрочем, Мэл всегда был темным. Данте до сих пор помнил тот день, когда он стоял за решеткой, помнил, как Мэл протягивал ему руку, давая свое «благословение». Как же он тогда сказал? «Преподобный отец, я хочу кое-что дать вам. Это… что-то вроде лекарства, оно снимет боль и немного облегчит ваши страдания».
Уж точно облегчило.
Конечно, Данте понял позже, что Мэл даровал ему второй шанс. Но притом тот никогда не говорил, что это был шанс, отобранный у другого человека… Не просто у человека, у Адама!
Все же нет ничего более циничного, чем навязанная вечная жизнь. Данте вспоминал, как сжал тогда стеклянный сосуд с темной жидкостью, как Мэл сказал ему, что возвращаются лишь те, кто очень хочет вернуться.
Ложь. Для этого просто достаточно сделать глоток первым… Данте сделал его. Он навсегда оказался запертым в колючем мире с самим сатаной, который всегда притворялся его лучшим другом.
И как хорошо у него получалось! Сладкая сказка, которую писали много столетий, за мгновение обернулась проклятием. У нее не могло быть счастливого конца. Ни для кого.
Черный волк задыхался от бега. Он знал, что не уйдет далеко, потому что деревня не так уж велика, а от краю до краю ее можно было пересечь за один день, но летел, пока его лапы слушались, а дыхание вырывалось из пасти вместе с хриплым рыком. Когда Данте не смог больше нестись быстрее ветра, он упал в траву за извивающейся колдовской рекой и завыл, так громко и протяжно, что даже птицы на соседних ветвях испуганно спорхнули и взмыли в голубую высь.
Сейчас в этом мире не осталось никого, кто мог бы утешить раненое животное.
Ты научил меня, как любить,
Приготовил меня к падению.
Дал мне молитву без слов,
Крест без гвоздей
И отпустил.
Нам не хватило причин для того,
чтобы сделать все правильно.
И спасти твою жизнь..
(One less Reason – Ghost)
Несколько часов спустя небо заволокло серыми тучами, и теперь там, в недостижимой вышине, уныло проплывали облака. Эмбер таращился на них через окно и никак не мог взять в толк, что он сказал или сделал такого, от чего Данте вдруг сорвался и убежал, не пояснив ни слова о своем поведении.
Нарастающее чувство беспокойства подсказывало: что-то пошло неправильно. Данте бы уже давно вернулся и не отсутствовал бы несколько часов, если бы все было в порядке.
Именно сейчас Эм безмерно жалел, что не мог обладать силой, которая ему неподвластна: в моменты вроде этого он хотел бы иметь видение и телепатию Данте, тогда, возможно, он смог бы придумать способ, как найти своего ворлока среди прочих разумов в поселке. Эмбер мерил шагами комнату. Теперь, когда он узнал, что мир колдунов полон опасностей, в нем немало мрака и жестоких существ, он совсем не хотел, чтобы Дан оставался там один, какой бы идиотской ни казалась эта мысль.
Эм уже наполовину извел свои доводы и попытки успокоиться. От нечего делать он принялся использовать силу просто так, вырастив на окне несколько горшков с оригинальными ледяными цветами. Затем стер пыль. Переставил с места на место парочку книг. А потом его терпение лопнуло.
Парень тоскливо покосился на дверь. После магии Сальтарена он все еще ходил не слишком уверенно, и тем не менее он решился нарушить завет Данте по поводу того, что не стоило покидать дом. Он должен был пойти и хотя бы попробовать отыскать ворлока. Эм сосредоточился и прикрыл глаза.
Стараясь вспомнить все советы создателя, молодой человек представил себе тот день на лугу, когда ему пришлось превращаться впервые. Собрав все эмоции: любопытство, волнение, страх — в солнечном сплетении, как и учил Данте, мальчишка ощутил, что его тело завибрировало, словно по нему с ног до головы прокатилась тяжелая волна. Земля начала уплывать в сторону. Эм покачнулся, вот-вот готовый упасть. Когда он взглянул вниз, доски пола все еще ходили волнообразными движениями. Эм опустился на четвереньки, пол стал намного ближе от сумасшедшей качки. Парень снова моргнул, а затем, в изумлении оглядевшись, увидел перед собой уже не руки, а лапы.
Повертевшись и посмотрев на собственный пятнистый хвост, Эм поводил чутким кошачьим носом. Все же было что-то в превращениях, что пока пугало его до дрожи, но сейчас он отмел от себя все сомнения и страхи, которые только мешали думать трезво. Эм решил, что в виде кота уж точно накликает на свой пушистый зад меньше проблем. Заручившись этой мыслью, снежный барс выбежал вон.
Он двигался по улицам крайне бесшумно и быстро. Ступив на дороги Деревни Чародеев, он словно прошел по мосту, ведущему в самые заповедные уголки мира колдовства, и это ощущение преследовало его, пока он передвигался по стороне, где царила темнота. В этом месте таились опасности и обитал страх, и на протяжении нескольких, как показалось Эмберу, миль он не встретил ни единого пятнышка света, до того момента, пока снова не застал утреннее солнце. День и ночь, сезоны — все они сменялись, пока он бродил от дома к дому, рассматривая красочные фасады. Мрачноватая семейка прошагала мимо, не обращая никакого внимания на красивого снежного кота, крадущегося мимо водосточной трубы. На первом этаже одного из домов какая-то женщина прибивала к огромной деревянной доске глаза разных формы и цвета. Эм с отвращением подумал – как это они не растекались у нее в руках, но предпочел не останавливаться, чтобы выяснить это.
Ведьмы, ворлоки парами-тройками в одиночку проходили по улице. Расчет оправдался: животная сущность действительно привлекала к себе мало внимания, так что Эмбер брел спокойно, пока дорога не сменила направление. Это доставляло значительные неудобства четвероногому путнику, который сбивался с пути всякий раз, когда это происходило. Эм уже потерял счет бесчисленным поворотам и тупичкам, он потерял счет дверям и окнам, слепо таращащимся на него со стороны.
Ему становилось не по себе все больше. Данте нужно было найти как можно скорее, Эм и сам не знал, откуда возникло такое странное ощущение.
Так, в своих поисках он не заметил, как оказался у дальней границы. Выйдя из-за дерева, барс заметил великана Рэмира, возле которого стояли четверо колдунов весьма суровой наружности.
— На всякий случай не идите северной тропой, я слышал, Охотники недавно снова вырезали там половину населения, — произнес кто-то из той четверки.
Чуткий кошачий слух уловил эти слова. Эм навострил уши, пригибаясь ниже к земле и рассматривая колдунов, явно готовящихся к походу.
— Отойдем в восточном направлении. Дориан — ты идешь левее, Залимар — ты — направо. Я и Тиль пойдем по прямой. Как и всегда. Пять миль, затем аппарируем! — раздавал инструкции тот, что выглядел как неотесанный древний валун.
Ворлоки кивнули. Все они смотрелись колоритно: с длинными волосами, разными глазами, светящимися, как габаритные огни во мраке ночи, опустившейся на эту часть поселения. Они еще некоторое время поговорили о чем-то между собой, а потом исполинский страж отдернул полог, выпуская их из деревни. Обернувшись, те ушли. Последним Эмбер заметил зеленоглазого рыжего ворлока, который намотал на руку ремень от кожной сумки, перебрасывая ее через плечо.
«Наверное, идут за людьми», — решил про себя Эм, вспомнив, как Данте, лежа в постели и старательно замалчивая подробности, рассказывал ему, что колдуны иногда выходят, чтобы охотиться во всех точках мира.
Он содрогнулся. Не хотел бы он увидеть их возвращение, да и времени стоять и наблюдать у него не было.
Эмбер без устали бродил по улицам, разыскивая своего создателя. Случайно оказавшись перед дверью его дома один или два раза, барс сообразил, что попросту наматывает круги, заплутав в магических закоулках коварной деревни. Заглянув внутрь, он убедился, что Данте все еще не возвращался. Эмбер грустно полежал на пороге, немного восстанавливая силы, а затем принял единственное верное решение.
Вспомнив про себя заклинание, которое выстраивало дорогу, он отправился на поиски дома Элая и Дагона. Может, братья смогут подсказать способ вернуть блудного создателя?
Эму повезло: те оказались дома. Почему-то они сидели на крыше, расстелив между собой бумагу и выкладывая на нее непривычные глазу сушеные травы. Эм сел прямо под стенкой и начал внимательно таращиться на братьев, чтобы те обратили на него внимание. Первым спохватился Дагон. Он глянул вниз, а потом ткнул под локоть Элая, кивая на незнакомого белоснежного кота, рассматривающего их во все глаза.
— Чего ему надо? — буркнул Элай, откладывая на край газеты огромную головку чеснока. — Пошел вон! Кыш! Нам не нужны бродячие торговцы!
— Да это я, ребята! — тяжко вздохнув, Эмбер превратился в себя.
Глаза ворлоков тут же округлились. И Элай, и Дагон непроизвольно сползли взглядами по торсу мальчишки и остановились ниже пояса, заставляя Эмбера слегка покраснеть.
— Неплохо… — заметил Дагон, почесывая затылок и имея в виду, ну конечно же, животный облик блондина.
Эм шагнул за ближайшую бочку и упер руки в бока.
— Хватит на меня пялиться. Тем, кто не держит глаза при себе, от Данте потом достается сильнее всего.
— Я могу его понять теперь, — захихикал Элай, заставляя и брата присоединиться к нему.
Их веселье продолжалось ровно до того момента, пока Эм не поднял с земли мелкий камешек и не забросил его на крышу, угодив Дагону точно в лоб.
— Если вы закончили, я бы хотел рассказать, что стряслось. Данте пропал.
Отсмеявшись, лис спрятал мелкие зубки.
— Оу. И ты думаешь, что он канет в историю без твоего вмешательства?
Эм пожал плечами.
— Понятия не имею. Все это вышло так странно. Может, вы знаете, куда он мог деться?
Перебивая сам себя, парень рассказал друзьям о своих приключениях ближайших дней. Когда он закончил, улыбка сползла с лица ворлоков. Элай и Дагон тревожно переглянулись.
— Очень странно, — лис потер кончик носа, оставив свое занятие по раскладыванию сухих луковиц. — Я думал, Дан это знал. Он не мог не знать, что ворлоки создают себе только одного апрентиса.
— Да что это значит, кто-нибудь может мне объяснить? — Эмбер сжал кулаки от волнения.
— Я думал, Мэл за сотни лет их дружбы нашел время с ним поговорить, — не слушая Морригана, вторил брату Элай.
— Я задал вопрос, — продолжал гневно вопрошать Эмбер с земли.
— Я понятия не имею, Элай. Я никогда от тебя не скрывал тот факт, что ты останешься для меня единственным, — тихо и серьезно ответил длинноволосый блондин.
— Вы, придурки! Что это все значит? — Эмбер повысил голос, швыряя в Элая еще один камень.
Братья наконец прекратили обмениваться многочисленными глубокими взглядами и соизволили обратить внимание на беснующегося мальчишку.
— Похоже, это значит, малыш, что Мэлу и Данте сейчас лучше не попадаться на пути.
Элай быстро просветил его в ход своих размышлений. Когда он закончил, голубые глаза Эма по диаметру совпадали с ободом бочки, за которой тот скрывался. Он с секунду молчал, пытаясь сложить два и два. Когда он понял, к чему клонили братья, веко его дернулось, как от тика.
— То есть вы хотите сказать…
— Я ничего не хочу сказать, — Дагон поспешно поднял руки в свою защиту. — Но поверь мне. Если мы не ошибаемся, тебе лучше не встречаться с тем Данте, который начинает копаться в себе и в причинах своего появления в рядах ворлоков. Из всех, кого я знаю, он самый неопределенный тип, и вопрос этот для него крайне болезненный.
Пальцы Эма сами собой сжались в кулак. Про болезненное отношение Данте к жизни в целом и своему создателю в частности Эмбер знал не понаслышке, хотя, впрочем, он тут же задался вопросом — чем принципиально отличалась их с Данте собственная история? Разве только тем, что Дан никогда не врал и всегда выставлял напоказ все, даже свои самые отрицательные черты? Ладно. Плевать. Речь сейчас шла не о том. Она шла о другой, заблудшей на задворках этого мира душе…
— Нам надо найти его, парни, — выныривая из размышлений, произнес Эм севшим голосом. — Он сейчас по кирпичикам всю деревню разберет.
Словно в подтверждение его слов, в конце переулка раздались возгласы и крики. Нахмурившись, Элай и Дагон спрыгнули с крыши. Все втроем они переглянулись и, не сговариваясь, побежали на шум. Эм обратился в барса, чтобы двигаться быстрее.
========== продолжение 3 ==========
Добежав до угла и завернув туда, три друга увидели, как крыша над одним из домов подлетела, будто ее подбросило мощным взрывом. Эм ничего не успел сообразить, дверь заведения тоже рванула с петель, и из нее хлынула (от отвращения барс попятился) настоящая кровавая каша. Руки, ноги, кости – все это вперемешку напоминало страшный кисель, от которого у Элая и Дагона жадно заблестели глаза, а Эмбера затошнило с невероятной интенсивностью.
— Вон из моей харчевни! — раздался гневный вопль.
В следующую секунду хозяин забегаловки появился на пороге, с громогласным ревом превращаясь в огромного гризли.
Его голос потонул во вздохе толпы. Следом вывалился Данте, которого выбросило на улицу мощным заклинанием. По обломкам, в которых тот барахтался, Эм понял, что его создатель, вероятнее всего, разобрал по полочкам какой-то ящик или бочку с потрохами.
— Еще раз появишься здесь, Баррингтон, оторву тебе башку! — грубо прорычал полумедведь-получеловек.
Дан ощетинился. Разумеется, подобный тон разговора вызвал у него вполне предсказуемую реакцию. Глаза его страшно мелькнули, а затем, не давая оппоненту опомниться, он кинулся вперед и повис у гигантского хищника на шерсти. Он вырывал ее клочьями, впивался в медведя зубами и когтями и бился, как озверевшая тигровая акула.
Медведь не ожидал такой молниеносной атаки. Неловко сделав шаг назад, огромный зверь с треском завалился на спину. Он сокрушил своим весом ступени и напугал прочих ворлоков, которым не посчастливилось попасться на пути. Как ополоумевший, волк бросался на гризли, а изумленные собратья едва уворачивались от стремительного кома из двух животных тел, летевшего в их направлении. Звуки звериной грызни наполняли воздух. Дагон схватился за голову. Он сообразил, что это всего лишь начало драки; переглянувшись, вслед за медведем в свои животные сущности обратились двое парней, видимо, помощников хозяина забегаловки. Лопнувшая одежда лохмотьями посыпалась с них, и вот уже не люди, а два шакала метнулись в сторону Данте, тоже повисая на его шкуре справа и слева. Волк неистово замотал головой. Его сил явно не хватило бы на то, чтобы побороть всех этих ворлоков, но притом Данте не собирался поумерить пыл. Он вряд ли понимал, чем ему грозит эта схватка. Нападавших было намного больше, но черный зверь в неистовстве повторял атаку, вымещая всю свою злобу на тех, кто не был виноват в его обиде.
— Ну почему из всех именно он наш друг? — страдальчески вздохнул Элай, следуя примеру ворлоков и тоже обращаясь в свою птичью сущность.
Эмбер рывком бросился вперед. Стоило вмешаться, иначе твари попросту разорвали бы Дантаниэла на тысячи мелких глупых волчат. Взревев, как дикий, барс набросился на медведя. Он схватил его за шерсть и тем самым отвлек зверя на себя. Будучи хищником небольшого размера, Элай не мог последовать его примеру. Он кружил над полем боя и в основном целился оппонентам в глаза. Обратившийся в лиса Дагон налетел на двух шакалов. Все вместе они покатились по полу помещения, бывшего основным залом забегаловки. Барахтаясь, оскальзываясь в крови, животные ревели и грызли друг друга, не разбирая, где чьи лапы, головы и хвосты. Где-то в стороне волк заревел, а потом сразу же взвизгнул, отброшенный в сторону мощной лапой огромного гризли. Он едва не захлебывался кровью, хлынувшей из разлетевшейся в щепки бочки, в которую угодил из-за удара; не пробыв там и секунды, он снова метнулся вперед. Зубы его вошли в призывно открывшуюся медвежью плоть, он без промедления наносил жертве удары и укусы. Друзья остались незамеченными. Данте было все равно до того, что происходило вокруг.
