сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 185 страниц)
Эм поднял руку и сосредоточился. Чтобы сделать что-то из ничего, нужно было найти в себе хотя бы одно светлое пятнышко и идти к нему в попытке создать вещи более сложные, чем кубики льда. Эм подумал в этот момент о Лиз — о ее солнечной улыбке и рыжих волосах. «Съешь печеньку и тебе станет немного веселее», — слова девочки всплыли в памяти точно живые. Парень улыбнулся против воли. Затем на ум пришли слова, сказанные уже Райли: «Мы живем, рождаемся, умираем, как обычные люди… Это вопрос выбора. Твоего выбора».
Пальцы обожгло холодом. Приоткрыв один глаз, Эм проверил, получается у него что-то или нет. Он осторожно поднял руку, опасаясь, как бы из-под его ладони вместо льда не вышло маленькое прыгучее чудовище. Парень уставился на свое творение.
Получилось плохо — всего лишь кипа снега и необточенных сосулек.
— Еще раз, — Эм выдохнул.
Кажется, ему предстояла нелегкая работа.
Через пару часов молодой человек задумчиво почесался. Он перебрался к себе в комнату, чтобы матери в глаза не бросились следы его деятельности в кухне, и там его попытки все же увенчались успехом: под вечер его стол был уставлен батареями ледяных фигурок. Кривые глыбы, неведомые формы занимали всю рабочую поверхность, маленькие и большие, они скорее напоминали нелепо отбитые кусочки айсберга, которым неумелой рукой юного мастера придали форму, отдаленно напоминающую очертания животных. Но самый последний эксперимент оправдал себя.
Эм с интересом изучал тонкую розочку, лежащую на его ладони. Ему все же удалось создать ровный цветок, похожий на настоящий по размеру и виду, при том на сие создание можно было даже смотреть без слез.
Конечно, в подобном фиаско было виновато отсутствие творческой жилки, но зато фигурки простояли на столе довольно долго, а тонкая ледяная скорлупка не истончалась ни на грамм: они все еще выглядели так, будто только вышли из-под руки своего создателя.
Эм снова почесался и отложил розочку.
Во время работы забавное ощущение поселилось под его кожей, как будто тысячи маленьких мурашек щекотали его своими лапками. Сказать, что это значило, было трудно — Эм настолько углубился в свои магические труды, что совершенно не замечал ничего вокруг.
Парень посмотрел вниз. Ширинка его джинсов выдавала напряжение. И вроде ему было не с чего возбуждаться, но факт оставался фактом: его организм настойчиво требовал внимания.
Эм закатил глаза. Не могла же магия сказываться таким образом? Наверное, ему просто нужно было отдохнуть.
С этой мыслью он поправил ширинку и отправился в сторону душа.
***
— Тьфу, и ради этого свою кровь тратил? — буркнул Данте, почувствовав очередной магический укол в пальцах. Он мысленно пролетел расстояние до дома своего апрентиса только за тем, чтобы убедиться, что Эмбер смотрит на картинку с розой и силится воссоздать ее в реальности, используя древнее волшебство как обыкновенный 3D принтер.
Все эти дни Дан был не в настроении приближаться к мальчишке и мониторил его дистанционно. Попытки отчаянного самоубийства Эм больше не предпринимал, но, в связи с шоком, кажется, возникла проблема и похуже. Этот парень окончательно тронулся умом.
— Что ты там бурчишь? — Дагон поднял голову от учебника искусства, чтобы взглянуть на своего товарища.
— Научили на свою задницу. Сидит. Розочки строгает, мать его, — Дантаниэл беспомощно приложился лбом о стол и отставил в сторону сигарету, которая дымилась в его пальцах. Он даже не притронулся к ней, пока созерцал пространство.
Дагон скользнул по нему взглядом и переглянулся с Элаем.
— Искусство, это же хорошо? Пусть себе творит, — заметил он, вновь склоняясь над учебником.
— Это вам хорошо. А по моей линии не может быть святош-созидателей!
Мэл скептично хмыкнул. Он валялся на диване и метал дротики в стену, на которой кровью была нарисована кривая мишень.
— Прошу прощения, я сам тебя еле отучил жалеть телят и барашков, которых ты даже не мог поначалу обескровить без слез, — съехидничал он.
Данте злобно уставился на него.
— Это было тогда. Времена меняются, Мэл!
— Времена всегда одни и те же, Данни. Просто мы смотрим на них по-другому.
Проигнорировав эту шпильку, Данте предпочел отвести тему.
— Как дела в вашем колледже? Вы прилично себя ведете, меня еще не вызывают к директору? — покосился он на братьев.
Элай значительно помахал стопкой тетрадей.
— Очень интересно. Видишь, Дагон лекцию готовит. Я проверяю. Нам немного проще преподавать то, что соотносится с историей и искусством. Ведь мы жили в то время.
— Я всегда знал, что у вас с головой не в порядке, — Данте махнул на них рукой. — Вы там не жрете первокурсниц?
— Нет. Люди не только еда, с ними интересно просто поговорить, — внезапно выдал новую версию Элай.
— Ужас, — Данте горестно посмотрел на бычок, превратившийся в его пальцах в пепел. — Я живу с извращенцами.
— Я бы на твоем месте реально помолчал, — снова вклинился Мэл, прикладываясь к бутылочке пива. — Это ты нас из дома не выпускаешь который день и заставляешь отчитываться обо всем, что мы делаем. Я начинаю звереть.
— Вы отбиваетесь от рук. При таком обилии трупов первыми нас с большей вероятностью накроют легавые, а не Хантеры. Диета, Мэл, диета. Нам не обязательно жрать столько!
— Полиция вернее накроет нас из-за твоего мальчика, который с ними на короткой ноге. В это я готов поверить, — дротик с глухим стуком воткнулся в стену.
— Я думаю, Данте просто взбесился из-за той маленькой девчонки, — Элай пожал плечами.
— Да, и еще из-за того, что его игрушка теперь смотрит на него, как на большого страшного маньяка, — Мэл выпятил губу и слезно глянул на Данте. — Вот он и съезжает с катушек, чтобы голубоглазая ромашка не шевелила в его сторону лепестками.
— Заткнулись! Я сказал временно не убивать — значит, не убивать! — кулак Дантаниэла с силой опустился на стол. Предметы на нем подскочили от вибрации.
Его гневный вопль потонул в шакальем хохоте. Элай и Дагон скалились, как гиены, и веселились, подобно маленьким детям, а Мэл обреченно закатил глаза.
— Мы слушаем, слушаем. Ты только не кричи, а то не встанет больше! — он кинул выразительный взгляд на нижнюю часть тела друга, который явно нечеловечески мучился из-за своей связи с блондином.
Данте начал злиться. Сидеть взаперти с этими троими ему уже осточертело до корней зубов. Подкожный зуд и жуткое возбуждение начали медленно сживать его со свету. Стоила ли возможность контролировать собратьев таких жертв? Данте уже позабыл о своей сдерживающей роли в их компании, ведь за занятостью с юным дарованием пришлось отпустить на самотек события, которые без присмотра немного, чуть—чуть, слегка вышли из-под контроля.
Он прикурил новую сигарету. Элай и Дагон уже не обращали на него внимания, они увлеклись своими тетрадями, а Мэл вернулся к игре в дартс. В подвале сохранилась парочка свежих трупов, но это было и все, что Данте позволил Дагону притащить к ним. В остальном на чрезмерный разбой, насилие и убийства временно пришлось наложить вето.
Ворлок угрюмо посмотрел в окно. Настроение его уже который день было поганым. Он раздражался, сам не зная почему, ему не хотелось есть, плохо спалось, все тело зудело, вдобавок Дагон с Элаем загоняли его на потолок своими похабными поцелуями и женским сюсюканьем. Удивительно, как они не уставали друг от друга на протяжении столетий, даже напротив, со временем их привязанность, казалось, только крепла. Ведь нельзя же было оставаться сытым отношениями с одним и тем же человеком на протяжении двухсот лет?
Данте затянулся. Он бы так в жизни не смог. Как два женатых педика. Ужас, а не жизнь.
========== продолжение 1 ==========
Мики лежал у себя в комнате и курил. Он смотрел, как на потолке начинают появляться тени занимающегося вечера, и думал, что без Лиз этот дом потерял свою живость и искорку. Без рыжеволосой девчушки все стало пусто и по-другому, как бывает в ясный день, если солнце прячется за тучи.
Он разглядывал свои руки, безмолвно созерцал стену, затем вздохнул и поднял глаза. Его взгляд встретился со взглядом Кимбела, который тоже не спал. Друг валялся на раскладушке, стоявшей рядом с кроватью сестры. Это было его добровольное желание — остаться ради поддержки. С самого дня похорон он не отходил дальше, чем на пару метров, и за это Мики был ему крайне признателен.
— О чем думаешь, чувак? — Ким заметил, что Ривьера очнулся от невеселых размышлений.
— Ни о чем. В голове совершенно никаких мыслей. Я все еще не могу привыкнуть к тому, что ее нет.
Кимбел сочувственно взглянул на него. Он сам был единственным ребенком в семье, и родители никогда особо не церемонились с ним, откупаясь от своих обязанностей машинами, домом и персональным банковским счетом. Иногда Ким хотел бы очутиться на месте Мики и иметь настоящую, любящую семью. Наверное, жутко было наблюдать, как разваливается то, что раньше стояло тверже каменной крепости.
— И не привыкнешь. Я до сих пор не могу выкинуть из головы свою кошку. А тут человек...
Мики воззрился на него как на глупого. Ким немного стушевался.
— Да. Прости. Идиотское сравнение.
— Мне теперь за отца страшно. Он стал словно безумный… Он и на неделе странный был, а в последние дни так и вообще. Ты тайны хранить умеешь, Ким? — вдруг спросил Мики, резко выпрямляясь.
— Чувак, ты ж меня всю жизнь знаешь… — Кимбел непонятливо уставился на него.
Мики потянулся и, отогнув матрас, достал оттуда файл с какими-то фотографиями.
— Да просто тут такое. Такое не каждому расскажешь, — он немного подумал и помял в руках свою находку.
Бросив на нее взгляд, Кимбел задрал бровь.
— Мужик, это что за околесица?
— Не знаю. На самом деле, я сделал копии незаконно… Я зашел к отцу на работу, а там… — Мики протянул другу картинки.
Ким пролистал их и окинул беглым взглядом. Треугольники. Ведьмины метки. Какая-то чернокнижная ерунда.
— Но Мики… — от удивления парень даже лишился слов. — Твой отец такой практичный коп, он же не может верить в весь этот бред!
— Почему тогда я нашел это у него в столе? — тон Мики пошел на понижение. — Признаться, я и сам… Не знаю… Понимаешь, иногда мне кажется, некоторым вещам только это и может быть разумным объяснением!
— Да? Это каким же? — Кимбел с отвращением рассматривал фотографии трупа девушки с треугольниками, выжженными на коже.
— Например, почему их до сих пор никто не поймал? Папа занимался этим делом, а затем начал нести какой-то бред и резко переключился, — темп речи Мики становился все быстрее. — В день, когда решил напрямую заняться зацепкой, вернулся и как одержимый принялся смотреть шоу про польку… Пританцовывал со стеклянными глазами до часу, пока мать его не увела. Он здорово напугал меня. И еще эти метки… Вся история как будто заколдована!
— Воу, воу! — Ким попытался урезонить его. — Мик, тебе надо остыть…ты просто в шоке, вот и все.
— Да не в шоке тут дело, Кимбел, — Ривьера отбросил от себя фотографии. — Дело тут в том, что все сходится, понимаешь? Идет в одну линию!
Друзья глянули друг на друга. Во взгляде Кима не скользнуло и тени уверенности в том, что это могло быть правдой, но, пожевав губу, он предпочел не спорить с взбудораженным приятелем.
— Ну допустим. Но что ты предлагаешь? Выслеживать эту ересь самостоятельно? — недоумению парня не было предела.
— Может быть. Я не оставлю это просто так, Ким. Я сам обследую этот парк. И мне хотелось бы попросить твоей помощи.
В комнате воцарилось напряженное молчание. Кимбел отвел глаза в сторону, усиленно раздумывая о том, что тут стоило сказать.
— И что? Если помогу тебе, что ты этим докажешь?
— Я не буду сидеть без дела, — уверенность Мики могла брать города. — Ты знаешь, я решил для себя, в тот день, когда смотрел на то, как сдается мой отец… Я хочу найти тварей, Ким. И я раскрою это дело.
— И ты не будешь говорить ничего Эму?
Мики глянул на него из-под полуопущенных век.
— Нет. Меня не покидает ощущение, что он связан с этим. Я не стану разговаривать с ним. У меня нет на это сил.
— Ладно, гений. Хочешь поиграть в детективов? Я поддержу тебя. Что для этого потребуется от меня?
На этот вопрос Мики многообещающе задрал бровь.
— Для начала, никому ни слова, особенно Райли. А там видно будет.
***
Три дня спустя Эм обнаружил себя в непонимании еще более глубоком, чем до этого.
Магические эксперименты временно пришлось отложить, так как тело принялось вести себя странно, Эму никак не удавалось совладать с собой на сто процентов, а новые сильные ощущения все больше наводняли его существо. Сняв напряжение в душе, ровно через полчаса он заметил, что организм требует продолжения банкета. Повторив эксперимент, нервы удавалось немного успокоить, но и этот эффект не длился долго. Все три дня тянулись как в страшном сне, а правая рука уже начала потихоньку болеть, имея все шансы и вовсе отсохнуть.
Проснувшись по утру, Эм ощутил боль и ломоту в теле, неприятные порывы и мысли, остро концентрирующиеся лишь в одном направлении, а в довершение всего, жуткий озноб не давал ему уснуть. Эмбер лежал в своей кровати и стремился унять дрожь, сотрясающую его подобно электрошоку.
Парень откинул одеяло. Ему было жарко и холодно одновременно. Затем снова накинул покров. Снова откинул. И сел на кровати.
Бред. Откуда взялся весь этот бред?
Организм отказывался слушать команды «успокойся» и «лежать». Он маялся и протяжно хотел чего-то.
Эмбер сходил вниз попить воды. Три раза покурил. Сходил отлить. И все равно одна и та же история — стада мурашек, жаркими волнами несущиеся по коже, и волоски поднимались, вставая под углом девяносто градусов, пока тугой узел скручивался внизу живота.
Эм посмотрел туда. Ткань боксеров довольно видимо оттопыривалась от напора и грубо терлась о начинающее возрастать возбуждение. Кроме всего прочего, это было немного болезненно.
— Как же достал, зараза… — он нервно потер восстание. Облегчения это не принесло, лишь только раззадорило зуд.
Эм взял учебник и попытался полистать главу по половой системе, припоминая, что мог знать о подобных расстройствах.
В книге не было ни слова о взбесившихся гормонах, только «гормональный сбой», «перевозбудимость» и «силденафилосодержащие препараты» *
____________
* препараты типа виагры.
Ни то, ни другое, ни третье не подходили по описанию, а ковыряться в дебрях медицины в третьем часу ночи уже не возникло желания. Эм посидел. Постоял. Походил. И все равно остался ни с чем: на дипломатические переговоры организм идти отказывался.
— Что же ты за сука такая, — парень лег на кровать животом вниз, постыдно прикрываясь одеялком, как будто в комнате мог быть кто-то еще, подслушивающий его тайну. Секунды тянулись как на раскаленной адской сковороде.
Он сжал себя в кулак и попытался вызвать лед, но напряжение все равно держалось на отметке «высоковольтное».
С тяжелым вздохом Эму пришлось лезть пальцами под резинку боксеров. От болезненного желания сводило мышцы. Эм прикусил губу, ругая себя за то, что ему пришло в голову заниматься этим, ведь с появлением в его жизни Данте физическая потребность отпала сама собой. Какого же демона происходило сейчас?
При воспоминании о демонах в голове вспыхнуло лицо чертовой сволочи. Эм хотел было подумать «твою мать, только не сейчас», но почему-то не смог. Глаза ворлока смотрели прямо на него из недр возбуждения. Они словно смеялись над ним, пока Эм пытался совладать с неукротимыми позывами.
Возможно, во всем было виновато отсутствие Дана, который канул куда-то на несколько дней без объяснения причин. Эму не нравилось это молчание, но поделать он ничего не мог.
В памяти, как по команде, прорезались страшные слова: «можешь ли ты представить, как ты ноешь подо мной. Совсем не от боли… Твои пальцы дрожат, ты сам стаскиваешь с меня одежду… Ты умоляешь меня делать это с тобой как можно дольше…»
— Черта с два, Данте. Черта с два, — тихо шептал Эм, продолжая двигаться вверх и вниз и получая нестерпимое удовлетворение.
— Черта с два говоришь? Тогда почему ты вот уже десять минут вспоминаешь, как я трахал тебя, и возбуждаешься, как весенний кот?
Эм дернулся, вызвав своим рывком жалобный скрип кровати. Он резко обернулся и обнаружил демона на своем окне. Легкий на помине, Данте улыбался ему оттуда тонкими губами.
— Нет-нет, ты продолжай, — он подпер кулаком подбородок и уткнул локоть в колено. Сидя по-турецки, как мудрый джинн, колдун принял позу созерцателя. — Я не хочу тебя отвлекать.
— Пошел вон из моей комнаты, Дан, — от стыда Эм готов был провалиться сквозь матрас. — Что ты тут делаешь?
— Да то же, что и всегда. Зашел спросить, как дела. Но теперь вижу, что хорошо.
Эм воздел глаза к потолку, в ужасе прикрывая лицо ладонями. Ему хотелось сдохнуть от стыда. Так вот кто играл его разумом! Как он не смог сразу это определить?
