сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 185 страниц)
Дантаниэл замер на пороге. На полу, у стены, у камина и у кресла лежали три девушки. О том, что это были люди, можно было догадаться исключительно по смутно сохранившимся признакам — все трое были поломаны и изуродованы, как дешевые куклы и практически превращены в кровавую кашу. Волосы, вырванные вместе с кожей, валялись по всему полу, комья изодранной одежды давали понять, что расставались с ней жертвы не по своей воле. В помещении стоял запах крови и сырого мяса. Четвертая женщина стонала в углу, пока Мэл трудился над ней, активно работая бедрами и вжимая ее лицом в пол.
— Развлекаешься? — Данте прикрыл за собой дверь.
Ответа не последовало. Мэл был слишком занят процессом и не хотел обращать внимания на отвлекающие мелочи. Он вдавливался в девушку с агрессивной скоростью; Данте на секунду даже завис от такого мельтешения. Блестящее тело Марлоу было похоже на чешую рыбы, извивающейся на крючке. С одной разницей — сейчас рыбаком был сам Марлоу, а четыре несчастных — пойманными на его крючок селедками. К сожалению, дохлыми.
— Я говорил тебе не таскать в дом трупы? — снова напомнил Дантаниэл, так и не дождавшись реакции.
— Они не были трупами, когда пришли. Все честно, — хрипло отозвался Мэл, не сбавляя темпа.
Девушка под ним больше не стонала. По всем внешним показателям она была уже не так уж жива: из спины ее торчал нож с кровостоком, как раз такой Марлоу хотел себе купить очень давно.
— Когда закончишь, — Данте кивнул на окровавленные останки. — Убери тут все.
Он прошел мимо, устало потягиваясь. Ему сегодня хотелось только спать, а потому он даже не стал вступать с другом в перепалку. Тот проводил спину волка очень колючим взглядом.
— Как скажешь, Данте. Как скажешь.
***
Эмбер же не мечтал о том, чтобы спать. Точнее, он мечтал — все время и как только его взгляд касался горизонтальных поверхностей, но возможности такой ему не представлялось.
В кафе нашлось много дел. Нужно было прочистить забившуюся кофемашину, разрезать сэндвичи, кому-то что-то продать, не сбиться со сдачей.
Эм плыл по реальности на автомате, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Он даже не заметил, как посетителей стало на одного больше и в кафе образовался отец Мики. Сегодня он снова был не один, только на этот раз с ним за руку шла Лиз, а не его напарник.
Девочка приветливо помахала Эмберу, который подпольно наливал себе эспрессо из рядом стоящей кофемашины. Лиз поскакала за свободный столик, напевая какую-то песенку. Сегодняшний день до боли напомнил Эму тот момент, когда его жизнь изменилась навсегда. Тогда он тоже ходил вялый и сонный, а отец Мики с утра зашел за традиционной дозой пончиков. А в результате…
Парень похлопал глазами, чтобы не возвращаться в это малоприятное прошлое. Он даже был не уверен, что это происходило на самом деле.
— Эй, Эмбер, ты спишь?
— А? — блондин осоловело посмотрел на полицейского.
— Я говорю, бейгл с индейкой и беконом. А Лиз хватит и зефира.
— Сейчас сделаю, — Эмбер полез под прилавок. Снова вылез оттуда, потому что бейглы и зефиры были не там. Полез в другие дверцы, нашел там только упаковку кофейных зерен...
— Эмбер, почему бы тебе не взять с витрины? — посоветовал мистер Ривьера, удивленный такой непрозорливостью.
— А, да-да. Сплю. Всю ночь… конспекты учил, — зевнул Эм и выдал Хагену все, что он просил.
— Похвально, — одобрил офицер.
Эм улыбнулся ему. Они не общались толком после того случая в полицейском участке. Сейчас в глазах мужчины не было и тени прежней суровости, он был весел и, кажется, всем доволен. Даже не пытался снова разузнавать, хочет ли Эм поделиться с ним чем-нибудь сокровенным. Было сложно сказать, насколько этот вопрос отступил в тень, но пока папа Мики не бдел за порядком, можно было жить спокойно.
— Хочешь прикол, Эмбер? — просто поинтересовался мистер Ривьера, когда получил свой заказ.
— Да, — машинально отозвался Эм. На деле он хотел только спать.
— Сегодня с утра поступила жалоба. У нас в Гринвуде у одного заезжего бизнесмена Ферарри пропал. Забавно, да? Ферарри. В Гринвуде, — полицейский усмехнулся, а Эмбер мигом проснулся.
Он вспомнил, какими "конспектами" занимался всю ночь. Данте. Этот ворлок снова влез в его голову. Они оставили машину на одной из улиц. Черт побери, ведь нужно было вернуть ее на то же самое место!
Все эти мысли очень красочно отобразились в лице молодого человека, а Мистер Ривьера странно смотрел на его меняющиеся черты.
— Эмбер? — он забрал свой бейгл.
— А, да-да. Весьма забавно. Я вспомнил кое о чем, — болезненная улыбка исказила лицо мальчишки.
— Понятно. Ну, если это по делу, ты всегда можешь нам сообщить, не так ли?
Эмбер сумбурно кивнул. Глаза полицейского внимательно просканировали его поверх очков. Затем мистер Ривьера ушел к дочке, за пятый столик.
— Черт, — Эм поник плечами. — Опять этот гаденыш поиграл с моей головой!
Почему ощущения всех последствий поступка приходили только потом? Как будто магия Данте спала с глаз, как пелена, и стало понятно — как ни крути, это они были причастны к угону машины. Они трогали приборную панель. Они оставили там свои отпечатки.
Эмбер едва не сполз под стойку от ужаса. Черт бы побрал Дантаниэла, не надо было его слушать. Это снова не принесло ничего, кроме неприятностей.
Эм как в воду глядел. Пару часов спустя полицейские прочесали городок и вскоре Ферарри обнаружили, в другом его конце. И конечно, снятие отпечатков сказало все само за себя.
Мистер Ривьера явился к ним в кафе уже второй раз и теперь на его лице не было ни следа прежней доброжелательной улыбки.
— Конспекты, значит? Эмбер, я попрошу тебя пройти с нами, — тяжело сказал он парню, ничего не понимая.
Зато Эм осознал все за двоих.
— Не надевайте наручники. Я сам дойду, — он стащил через голову свою форму и вышел вон из-за стойки.
Ему не хотелось, чтобы все кафе говорило об этом.
Дорога до участка тянулась как в фильме ужасов. Эмбера вывели и усадили перед другим полицейским давать показания.
— Итак, мистер Морриган. Вы объясните нам, каким образом отпечатки оказались на приборной панели?
— А вы как думаете, — Эмбер мрачно съехал со стула.
— Я ничего не думаю. Я задаю вопросы. Как вы открыли машину, не оставив следов взлома?
— Она была открыта.
— Нет. Мистер Такида уверен, что ставил сигнализацию. Значит, ее отключили вы?
— Может, кто-то другой. Она была открыта. Скажите, офицер… На ней только мои отпечатки? — Эм обреченно прокручивал в голове, что сказать на это матери.
— Да. Только ваши. Ну, и хозяина, разумеется.
Мысленно обозвав Дантаниэла подлой крысой, Эм откинулся на спинку сиденья. Конечно, он сделал это нарочно. Он знал заранее, что сотрет все следы.
— Я не знаю, кто открыл машину. Я сел за руль. И завел ее. Проволокой, — Эм прикрыл руками лицо.
Этот трюк он видел в каком-то боевике. Больше в голову сейчас не лезло ничего.
— Проволокой, — записал полицейский. — Вы были один?
— Да. Да, офицер, я был один.
— Не стану спрашивать, что двигало вами, мистер Морриган, ваш отец в нашем отделении был одним из лучших сотрудников. Как жаль, что вы сбились с этого пути и не пошли по его стопам.
Эмбер зло поднял глаза.
— Мой отец мертв! Как и все прошлое, этот момент давно покрылся пылью! Если надо меня увести, уводите, и не читайте проповедей!
Полицейский кивнул. У них на руках было чистосердечное признание. А значит, нужно просто дождаться дальнейших разбирательств.
***
К вечеру к камере допустили бледную Эмили. Она узнала все еще днем, но из-за невозможности дозвониться до Хагена никак не могла попасть в участок.
У них со старым другом не получалось взять в толк, что могло найти на Эмбера, что он совершил нечто подобное. Мистер Ривьера успокоил старую подругу, дал ей немного валиума и вместе они пошли говорить с мальчиком не как полицейский и заключенный. А как родители со сложным подростком, чье поведение в последнее время срывалось с рельс.
Эм сидел на полу в тесной камере, откинув голову. Тут было сыро и промозгло, но он не ощущал когтей холода. Он ощущал только неприязнь, страх и непонимание, ругая себя за то, что доверился ворлоку. В Данте не было ровным счетом ничего хорошего. Его улыбка была фальшивой. Все, что он делал, было фальшивым. У него даже не было настоящей жизни, он только выдавал себя за живого человека.
В воображении Эмбера хаотичным водоворотом проносились картины. Холодные глаза. Рука, открывающая машину. Серая полоса дороги, слившаяся с небом. На какой-то момент ему ведь действительно показалось, что этот выродок мог быть открытым парнем, не таящим за душой ни капли злого умысла.
— Эмбер, — голос матери вывел его из ступора. Она стояла прямо около решетки.
— Мам. Привет, — хриплый, такой неродной голос.
— Ну, что ты натворил?
— А что я натворил. Сама все видишь… — Эм приложил ладонь ко лбу. Он даже не хотел подходить ближе.
— Честно, вижу, Эм. Но ничего не понимаю. Ты меняешься с каждым днем все больше. У тебя есть хоть какое-то объяснение тому, что творится?
Последний вопрос был и впрямь любопытным. Знал бы кто на него ответ.
— Нет. У меня нет никаких объяснений, — Эм уныло ткнулся носом в колени.
Эмили и офицер Ривьера переглянулись. Эмбер не проронил более ни слова, и они сообразили, что ничего не добьются от мальчика. Простояв около решетки с несколько минут, они развернулись и медленно побрели к выходу.
На миссис Морриган накатило не сразу, только у дверей она дала волю рыданиям и спрятала лицо на плече старого друга.
— Что мне теперь делать, Хаген, — спрашивала она, орошая слезами его униформу. — Он как с цепи срывается. Что будет с ним?
— Я не могу тебе сказать сейчас, Эмили, в этом городе произошла череда серийных убийств. Нам сейчас как никогда не до актов угона и подобных мелочей. Я ничего не обещаю, но попробуем списать это на хулиганство, ведь машина нашлась?
— Да, но мне все равно придется вносить залог! У нас нет таких денег! — ее слезы продолжали безостановочно бежать по лицу.
— Придумаем что-нибудь. Тебе надо сейчас пойти домой и попытаться остыть.
— Остыть? Мой сын в тюрьме! Я помыслить боюсь, что бы сказал на это Том! — глаза женщины прожигали офицера насквозь.
— Да, при Томе все это никогда не дошло бы до такого. Он всегда имел холодную голову и знал, что делать, — офицер Ривьера с грустью вспомнил старого друга. — Меня больше удивляет, что Эмбер ничего не говорит о своей татуировке. Мне не хочется пугать тебя, Эмили, но я думаю, он все же знает того, кто за всем этим стоит. И скрывает его по каким-то причинам.
— Так, и что ты предлагаешь?
— Ну. Возможно, нам стоит немного последить за ним. Не в дневное время, когда он на виду. А ночью. Ведь машину Такиды тоже брали ночью?
— Кошмар. Нет, Хаген, нет! Мой сын не может покрывать убийцу!
— Я тоже хочу в это верить. Но давай попробуем для начала смягчить его вердикт?
Эмили вытерла слезы. Она не знала, что тут можно смягчить. Словно черные тучи сгустились над Гринвудом и над их жизнью, и они не собирались рассеиваться. Они собирались принести грозу.
========== продолжение 2 ==========
Элай пролетал над городом как раз в то время, когда Эмбера вывели из кафе. Он пригляделся, но зоркий глаз хищной птицы не обманывал его: эту светлую макушку было сложно с чем-то перепутать. Только она притягивала к себе все возможные неприятности, таящиеся в захолустном городке.
Коршун снизил полет и приземлился на здание полицейского участка, но это ничего не дало ему, так как Эмбера уже завели внутрь. Он покрутил птичьей головой и решил, что первым делом ему надо было обо всем срочно рассказать Данте. Кажется, у них образовалась проблема.
Он влетел в открытое окно второго этажа, но Дантаниэл даже не думал просыпаться от шума. Его чудный сон сопровождался слабым собачьим поскуливанием и дерганьем правой руки.
Элай спрыгнул к нему на покрывало, поспешно превращаясь в человека.
— Баррингтон! Преподобный! — он потряс собрата за плечо. — Чума на оба наши дома!
Данте заворочался и отвернулся. Он устал, как собака, и до чумы ему не было никакого дела. Будь это хоть все четыре всадника старины Апокалипсиса, он намеревался досмотреть свой сон про ветер и дорогу, извивающуюся бесконечной лентой под колесами его машины.
— Данте, Ариман тебя задери, очнись. Эмбера твоего в полицию забрали! — Элай дернул сонного парня сильнее.
— Он не мой. В смысле как загребли? — Дантаниэл открыл один глаз, не соображая, что из этого было сном, а что уже нет. Элай выглядел крайне обеспокоенным.
— Я не знаю, в каком смысле! Может, тебе виднее? — пожал плечами коршун.
Данте сел на кровати. Кирпичики его сознания вставали на место. Он вспомнил. Машина. Наверняка во всем была виновата эта крошечная шалость.
— Факккк, я все время забываю. Чертовы человеческие законы! — он глянул на свои гладкие, лишенные отпечатков руки.
— Ну и что будешь делать? Как ни крути, мальчишка теперь за решеткой. Как же ты без своей мышки?
— Блин, а что я сделаю?
— Ну не знаю там… Поговорить с ним? Пробовать поддержать?
— Ты за кого меня принимаешь? — гневно нахмурился ворлок. — Я не его мамочка! Это ваша с Дагоном роль — слюни подтирать!
— С одной стороны, ты прав, — проигнонрировав последние слова, отозвался Элай. — Но с другой, ты взял за него ответственность… Тебе ведь не все равно, что с ним станет? — пожал плечами коршун.
Как же у братьев все было просто и логично, как в мире розовых лилий и нежных незабудок! Данте тяжело глянул на друга, обрабатывая в голове какую-то мысль. Он решался некоторое время, прежде чем изречь ее.
— Чтоб его разобрало, — выругался Дантаниэл, не понимая, как он в это все втянулся. — Фигли он в этого полицейского айсбергом не запустил? Нас-то он почем зря об стены мордой возит!
— Да, особенно тебе достается, бедненький, — хмыкнул Эл, вспомнив про вмятины в досках, оставленные его затылком.
— Это уже детали. На отца родного нельзя руку поднимать, древний завет! — огрызнулся Дантаниэл. — Ты сможешь покрутиться там в своем обличье птицы и присмотреть, чтобы мальчишка не делал глупостей? Из всех нас твоя животная сущность самая… неприметная.
Коршун неопределенно почесал заросшую щеку.
— Ну. Если это тебе действительно необходимо, — нехотя выдохнул он.
Данте насупленно посмотрел на него и кивнул. От этого мальчишки можно было ожидать чего угодно, будет лучше, если объект останется под надежным присмотром...
***
Элай поступил, как ему велели. Он все это время торчал у камеры, примостившись на козырьке, так, чтобы Эмбер не заметил его. Но это не пригодилось — мальчишка так и просидел, пряча лицо в ладонях, а детектив Ривьера, который старался выполнить обещание быстрее, все же добился смягчения приговора.
Через пару дней за Эмбера назначили залог в три тысячи долларов. Для Эмили это была катастрофа, сравнимая с той, как если бы ее сына вовсе не выпустили из тюрьмы.
Она принялась обзванивать всех своих знакомых и просить у них денег, кто сколько мог дать. С большим трудом ей удалось насобирать нужную сумму. После ремонта двери осталось всего полторы тысячи, остальные деньги ей дал сам Хаген и несколько подруг, которые искренне сочувствовали безутешной матери юного преступника.
Эмили не имела понятия, когда будет все это отдавать и как при этом платить Эмберу за колледж, если он все же сможет доучиться.
Они с сыном сидели на кухне глубокой ночью и смотрели друг на друга, как сыщик и допрашиваемый в тесной, обитой металлическими листами комнатушке. Эм зажал голову ладонями, а его мама по сотому кругу мешала в чашке чай, при этом совершенно не видя, что она делала.
— И как нам теперь расплачиваться со всем, Эмбер? — глухо спросила она.
Разумеется, ответа ей никто дать не мог. Эмбер все еще не понимал, как он позволил себя в это втянуть. Всего одна ночь — и вот он уже главный подозреваемый в угоне очень дорогой машины. В его личном деле была печать об аресте. Кому нужен сотрудник с такими показаниями?
— Я не знаю, мам. Не знаю, уговорю Монтейта дать мне двойную смену в кафе…
— Попробуй. Но учти, я тебя арестовываю, Эмбер, — ответила на это Эмили. — Я буду проверять твое присутствие в комнате каждые пять минут. Буду смотреть, чтобы ты ходил на работу и возвращался с нее вовремя. Ты будешь посещать все лекции. И возвращаться каждый день не позже десяти часов!
— Что? Мам! Но это невозможно! — парень вскочил на ноги.
— Разговор окончен. Ты и так сделал все, что мог, — с этими словами она грустно вышла из кухни.
Отлично. Конечная станция.
***
Шторы в комнате колыхались от еле уловимого порыва ветерка. Когда разгневанный Эм поднялся к себе, помещение показалось ему чужим; привыкнув к тюремной обстановке, было дико иметь возможность спать на мягкой кровати и ходить в сортир не в вонючую заплеванную дырку. Он бросился на постель, закрыв лицо руками.
Данте. Одно мерзкое имя вертелось в голове. Один черный человек, который портил все, единственным волчьим запахом своего присутствия.
