сообщить о нарушении
Текущая страница: 166 (всего у книги 185 страниц)
Этого вполне хватило Данте. Он накинулся на друга голодным волком, прижимаясь к нему пахом и своей каменной эрекцией. Одиночество, грусть и боль загнали его в самое пекло ада, и, если Мэл был единственным, кто мог ему помочь, Дантаниэл был готов на любое его предложение. Он начал раскачивать бедрами, потираясь о Мэла и заставляя того молиться всем демонам на свою выдержку. Молитвы не помогали. Мэл почувствовал, что запахло паленой тканью, это значило, что под его лопатками простыни начали воспламеняться. Данте обхватил его голову, жестко прижимая своего друга к кровати. Сейчас Марлоу казался ему восхитительно красивым и притягательным, таким идеально незащищенным и близким. Данте двигался как в тумане. Он не был опытным или искушенным в вопросе мужчин, ведь единственным его любовником был лишь Адам Бёрнли, однако горячность с лихвой покрывала неопытность. Мэл с трудом сдерживал друга. Он стискивал ладони у Данте на талии, не давая ему тереться об себя слишком сильно и в то же время довольно грубо прижимая его к себе. Дантаниэл удовлетворенно закусил губу, когда кожица немного сползла с его чувствительной головки.
— Преподобный... Тьфу ты, Данте. Погоди, — Мэл перекатился, накрывая его собой. — Погоди, — он провел пальцами по скуле юноши. — Не пойми меня неправильно, но ты и Адам... Кто-то из вас должен был исполнять пассивную роль?
— Адам, — поняв про что он, еле выдавил Дантаниэл. — Я входил в его тело почти всегда. Мы не менялись.
— Значит, тебе будет неприятно. Поначалу это всегда так.
— Мне все равно, Мэл, пожалуйста, не тяни. Мое тело разрывают голодные гарпии. Если можешь, войди сразу... Я очень прошу тебя.
Мэл безумно хотел этого, его существо просто горело от желания сделать все именно так, как говорил его друг, но он понимал, что последствия могут быть крайне болезненны, потому он уложил Дантаниэла на спину и прошептал:
— Погоди немного.
Как Дантаниэлу не хотелось, чтобы он останавливался. Он издал тяжкий вздох и немного выгнулся, чтобы ощутить сосками прикосновение пальцев Мэла. Марлоу трогал его тело, и это было так приятно, что Данте забыл даже о своем черном горе. В эти секунды смертельная тоска по Адаму, по родителям и сестре, которых предстояло оставить, отступала во тьму. Имело ли смысл чего-то бояться и о чем-то сожалеть сейчас? Терять было уже нечего. Марлоу был не так уж массивен по фигуре, но его тяжесть удивительно приятным грузом вдавливала в кровать. Сейчас Дантаниэл как никогда понимал, что его друг не был обычным человеком. Зеленые глаза его полыхали, как угли демонического костра. Темные волосы растрепались, делая его похожим на самого Дьявола. Мэл согнулся, высовывая язык и касаясь им сосков бывшего священника. Данте застонал от его близости, еще никогда и никто не обращался с ним так, как Мэл. Адам был совсем мальчишка, он казался ласковым, как морская пена. Марлоу же был настоящим мужчиной. Рядом с ним Данте значительно сдавал по силе и напору, он был готов это признать.
— Откинься. Тебя надо расслабить немного, чтобы ты раскрылся подо мной полностью.
Данте исполнил его желание. Он лег на кровать, позволяя рукам Мэла делать все, что угодно. Он не стеснялся своего друга, в этом не было нужды. Больше не было. В этой темноте они оба были предельно обнажены друг перед другом. Мэл опустился к паху Данте, на пару секунд задержавшись там, он оценил взглядом его живот, красивый ровный орган, по которому текла прозрачная капелька. Он сжал ствол черноволосого юноши в кулак, размазывая влагу. Дантаниэл посмотрел на него сверху.
— Какая красота. Вы само совершенство, преподобный. Кто-нибудь говорил вам об этом?
— Впервые слышу. Но, пожалуйста, не называй меня преподобным, — как заведенная игрушка шептал Данте. — И мне кажется, мы уже перешли на ты?
Не оставив без внимания ни миллиметра его кожи, Мэл сомкнул губы. Данте дергался в его руках, чувствуя, как Мэл припал ртом к его головке, вбирал в себя его ствол. Было ли ощущение более прекрасное, чем то, которое дарил сейчас его создатель? Дантаниэл очень возбудился. Ему захотелось, чтобы Мэл овладел им быстро и грубо, без промедления, но он медлил, лаская Данте языком и губами, так что мышцы ягодиц сжимались в непроизвольном спазме. Мэл чувствовал губами пульсацию, он ласкал языком орган Данте до тех пор, пока бывший преподобный в его ладонях не начал тихо вздрагивать. Тогда Мэл решительно оставил его и навис над ним на руках.
— Переворачивайся. Лучше будет, если я сделаю это со спины.
Данте послушался. Он приподнялся, чтобы помочь другу осуществить его желание, одновременно крепче прижавшись лопатками к его животу. Мэл взял его двумя руками за бедра и резко протолкнулся в Данте, попутно сжав его ребра. Он не сразу стал двигаться в его теле в нужном ритме, сначала дал им обоим привыкнуть к этому новому ощущению. Мэл знал, что после этого уже ничего не будет как прежде. Он знал, что они с Данте привяжутся лишь крепче, сделав вместе то, что делали многие ворлоки, состоящие в кровной связи.
Он закрыл глаза и, опустив руку к низу живота, начал массировать каменную эрекцию бьющегося под ним Данте. Он убыстрял свои движения, чтобы поскорее снять напряжение черноволосого юноши.
Данте не мог даже передать словами то ощущение, которое возникало сейчас в его теле и в его душе. В сравнении с этим все его прежние привязанности и пристрастия казались абсолютно ничем. Мэл за секунды стал для него не меньшей страстью, чем когда-то Адам.
Невероятное облегчение было верным спутником действий Марлоу. Мэл почти не менял скорость, он двигался ритмично и глубоко, но менял направление, так что Данте пришлось ткнуться лицом в простынь, чтобы не кричать, хотя очень хотелось. В его паху кололи крошечные иголочки — предвестники скорого блаженства.
Мэл погладил пальцами ямку его пупка, и это стало последней каплей. Между бедрами бывшего преподобного промчался последний разряд электрического тока. Марлоу почувствовал это и сжал его ствол. Двигая рукой вместе со своими толчками, он сделал так, что Данте мощно излился в его ладонь, дергаясь и уже не скрывая того, что его голос сорвался от удовольствия. Он изогнулся дугой, дыша тяжело, как загнанный пес. Никогда в жизни его не посещало чувство подобное этому. Мэл улыбнулся, глядя на то, как Данте падает и замирает, словно уснувшая бабочка. Он немного приостановился нагнулся к его уху.
— Тебе хорошо?
— Мне кажется, я умер второй раз, — раздался тихий шепот в темноте.
— Умереть дважды нельзя. Можно вкусить это чувство лишь единожды, Данте.
Тот оперся на один локоть и перевернулся чтобы заглянуть своему новоявленному любовнику в лицо.
— Марлоу, но... меня не прекратит тянуть к... тебе? — последнее слово прозвучало вопросительно, чуть ли не умоляюще.
— Тебя будет тянуть ко мне так, что иногда ты будешь завывать, лишь бы прекратить это. Прости, что не предупредил. Я думал... Я почему-то думал, что тебя минует это чувство.
— Я всего лишь человек, — тяжело вздыхая, отозвался Данте. — По крайней мере, был им. Я носил сутану, но это не значит, что мне чужды человеческие эмоции или тяга к удовольствию.
— Я вижу это, преп... Датаниэл, — поправил себя Марлоу. — По правде сказать, для человека духовной сферы ты необыкновенно... чувственный.
Данте залился краской от такого определения.
— Вовсе нет. Просто... с тобой это совершенно новое, совсем другое ощущение. Никогда раньше не испытывал ничего подобного. Это будет всегда так, Мэл?
— Между мной и тобой — да. Самые сильные физические чувства бывают между создателем и его творением.
— Это прекрасно. Можно попросить тебя о чем-то?
Марлоу чуть склонил голову, ожидая продолжения.
— Делай это со мной только так. Чтобы я помнил на утро каждое твое движение.
Мэл улыбнулся. Прямо сейчас совершенно без причин он был абсолютно счастлив.
— Я рад что ты не жалеешь. Ты будешь помнить. Ты не сможешь забыть о связи, потому что теперь она — неотъемлемая часть тебя. Как и я сам.
Дантаниэл кивнул.
— Если ты не возражаешь, я закончу начатое. Меня все еще немного трясет от возбуждения, — шепнул ему Мэл.
Данте послушно приподнял бедра ему навстречу. Теперь ничто не имело границ. И он знал, что Марлоу будет рядом с ним всегда. Что бы ни случилось.
***
В темной комнате раздавался только звук влажного поцелуя. Мэл не заметил, когда коварный змей переполз к нему на грудь и завладел его губами, когда его руки оказались скованными другими руками, плотно сжимающими его запястья в кольцо. Последнее, что он помнил — алый омут воспоминаний Данте, его версия событий той ночи, когда они вдвоем разрушили первую стену и стали принадлежать друг другу безраздельно.
Мэл отвечал на поцелуй. Он не пытался поцеловать Данте тогда, как не пытался сделать это всю свою жизнь, но он никогда не отталкивал его после своего перерождения. Он обхватил ладонями его голову, ласково проводя пальцами по вискам и шее, грубо сминая его спину. Данте оторвался от него с большим трудом, заглядывая в затуманенные после поцелуя глаза.
— Ты принадлежишь мне, Мэл. До каждого волоска на твоем теле. Хоть ты и не любишь это признавать, я буду вечно помнить это.
Мэл ничего не говорил. Его злоба и попытки возмущаться ушли, оставив место лишь усталости и бесконечному спокойствию.
— Я хочу, чтобы ты был рядом дольше, так долго, как я могу тебя видеть и ощущать тебя рядом. Никогда не сдаваться. Помнишь?
Ладони Мэла чуть сжались на талии Данте, который уже давно сидел на нем верхом, полностью завладев его вниманием.
— Куда бы мы не двинули дальше, что бы не случилось, обещай мне. Ты будешь со мной. Всегда. Мы через столько прошли вместе, — Данте прислонился лбом ко лбу Мэла.
— Ты совсем не знаешь слова «нет», Дан.
— Нет, — кивнул Данте. — Не знаю. Мэл, ты обещаешь мне подумать над тем, о чем мы говорили? Ради меня?
Дан устроился на груди Мэла, крепко прижимая его к себе. Всегда вместе, — пронеслось в голове Марлоу. Ему не осталось ничего иного, кроме как перестать спорить и обхватить своего лучшего друга за плечи.
Он очень любил Данте за его настойчивость и его теплоту, иногда даже собственные природные грубость и упрямство сдавались напору этого парня. Мэл уткнулся носом в его черную макушку и прикрыл глаза. Может, он и позволял Данте слишком много лишнего, но иногда в голове возникали и иные размышления: кому, если не ему позволять иногда брать над собой контроль?
Мэл немного скосил глаза. В такие моменты он радовался лишь одному: как же было хорошо, что Дан не мог читать его мысли.
***
Минули сутки с момента, когда Райли и ее спутник пересекли границу деревни светлых ведьм.
Смотря на яркое солнце, не опускающееся даже ночью, было трудно представить, что в мире за пределами поселения ведьм сейчас стояла непроглядная тьма. За отсутствием влияния черных ворлоков Артемиза и ее спутницы сделали все в деревне абсолютно на свой лад.
Например, тут отсутствовало ночное время суток и холодные сезоны. Все, кто жил вокруг, были готовы помогать и поддерживать друг друга. Никто ни на кого не нападал, а темные ворлоки не сновали вокруг, как хитрые хорьки. В данный момент неподалеку находилась лишь одна особь, которая могла нарушить последнее правило.
За спиной Райли хлопнула дверь, и на пороге гостевого домика образовался Айден. Согласно обещанию, Райли присматривала за ним, чтобы ворлок не наделал глупостей. Не сказать, чтобы тот был доволен этим. Айден выглядел встрепанным и весьма разобранным.
— Я не могу спать в такой обстановке. Я готов повеситься, — Айден жалобно опустил лицо в ладони. — Мне все время светит в глаза! Как они живут в такой жуткой атмосфере?
Райли улыбнулась, провожая глазами стайку цветных бабочек.
— А по-моему, это прекрасное место, Айден. Ты только посмотри, здесь совсем нет ничего темного и злого. Здесь царит мир, доброта и порядок. Подумай, что было бы, если бы весь мир стал таким? Если бы не было войн, грабежей и насилия. Если бы не было ненависти. Если бы не было ничего того, что делает нашу жизнь черной и гадкой!
— Ты знаешь? Это утопия! Так жить невозможно и ужасно скучно. Если темные ворлоки придут сюда, мы исправим здесь все. Я считал деревню полным отстоем! Но это место вообще не лезет ни в какие рамки!
Слушая его ворчание, Райли лишь улыбалась. Она и не пыталась уснуть, но сидела и смотрела на солнце, в отличие от Айдена, который пытался использовать гостевой домик в качестве укрытия.
— Темные ворлоки, говоришь... Я думаю, Артемиза найдет способ как разделить поселение. Не думаю, что вы станете соседствовать на равных правах, — предположила девушка.
— Уж точно. В деревне это было еще хоть как-то возможно, потому что она существовала с древних времен. Но после познания свободы будет трудно заставить наших жить в этом аду.
Райли ничего не сказала. На самом деле в своих мыслях девушка была отсюда очень далеко.
— Слушай, — Айден провел рукой по гладкой поверхности крыльца, где они с Райли сидели. — Ты не хочешь отдохнуть? Один темный владыка ведает, сколько нам тут еще торчать, а ты так и не сомкнула глаз.
— Я не хочу спать. Я... думаю. Обо всем.
— Обо всем сразу думать невозможно, у тебя взорвется голова, — глубокомысленно заметил Айден. — Иди отдохни. После нападения ты должна отдохнуть и выспаться.
Райли перевела на него взгляд. В глазах ее танцевали лучики любопытства.
— Скажи мне, Айден. Ты ведь не похож на других ворлоков. Почему ты... такой необычный?
— Необычный? — Айден пожал плечами. — Самый обыкновенный.
— Нет, в тебе что-то есть. Не зря ты все это время предпочитал оставаться отдельно ото всех.
— Не было необходимости в компании. Впрочем, не хочу об этом. Я все еще не знаю, как мне смириться с тем фактом, что мой друг не со мной.
Когда Айден закончил говорить, в мерцающем свете солнечного дня стало видно, что тень печали так и осталась на его лице. Райли поняла, что погорячилась, упомянув того, о ком ворлок, вероятно, не хотел говорить сейчас.
— Сожалею твоей потере. Я тоже потеряла одного человека в этой безумной пляске с охотниками за ведьмами. Мы все теряли. Не думаю, что эти утраты — оправданная цена за мир.
На сияющее белизной лицо Айдена упал солнечный лучик. Райли проследила за ним глазами. Так Мики называл ее когда-то. Лучик. Девушка вытерла набежавшие на ее глаза слезы.
— Мой молодой человек был полицейским. Когда ворлоки пришли в наш город два года назад, они убили его сестру. После этого он был сам не свой, исполнился желанием мести даже к своему лучшему другу. Он попал не в самую лучшую компанию: его обнаружили охотники. Правда после он отрекся от них, потому что уже не был уверен, что хочет оставаться в клане. В один день он пропал. Все, что у меня осталось от него — лишь капля крови на асфальте и его расколотый телефон. Эмбер никогда не рассказывал мне, как он погиб. Но я точно знаю, что к этому приложили руку охотники. Мики предал их, и потому они убили его, хладнокровно и жестоко. Никто не мог остановить их — у них нет чести и совести, как нет и понятия о добре. Потому я так хочу, чтобы это все закончилось. Будем мы жить в обычном мире или в мире ведьм — не имеет значения. Главное, чтобы мы прекратили терять тех, кто нам дорог.
Не сводя с нее взгляда, Айден внимательно слушал речь. Ведьма договорила и замолкла. По щеке ее сбежала прозрачная слезинка. Открытость ее поразила Айдена. Оказавшись в этой деревне, рядом со светлой ведьмой, которая вдобавок, поддалась лишним чувствам, темный колдун просто не знал, что сделать. Он внимательно изучал каждую черточку лица Райли, потом перевел взгляд на ее руки и, потянувшись, зачем-то коснулся ее пальцев, продолжая пристально всматриваться в собственную ладонь. Он словно примерялся, насколько далеко мог зайти. Райли замерла от его движения. По спине ее пробежали мурашки. Она только что вспоминала о Мики, но Айден разогнал все мысли из ее головы одним лишь жестом.
Он был теперь всего в нескольких дюймах от девушки, и постепенно печаль на ее лице сменялась чем-то другим. Райли поймала себя на мысли, что совершенно не боится его, как боялась некогда Данте или Мэла. Айден словно убеждал ее не пугаться, покориться, сдаться, мягко и ласково доказывал, что он не причинит никакого вреда.
Райли подняла взгляд. Айден сделал то же самое. Их глаза встретились на долгие секунды. В том, как этот ворлок сидел, смотрел, было что-то притягательное. Райли обнаружила, что ее колено упирается в колено Айдена. Он словно мысленно посылал свои призывы, которым было сложно противостоять. Райли ощутила, как дыхание парня касается ее губ, глухая стена между темным ворлоком и светлой ведьмой словно не существовала в этот момент.
Вдруг мир завертелся. Губы Айдена оказались так близко...
— Райли... я... — начал было шептать парень, но вдруг его ласковый шепот потонул в чьем-то глухом покашливании.
И ворлок, и ведьма дернулись, как будто их окатило кипятком, и тут же разлетелись в разные стороны. Райли метнулась взглядом в сторону дорожки. Там стояла помощница Артемизы, чей взгляд сейчас был более, чем удивленный. Райли приложила руку ко лбу, поднимая светлую челку. Сердце ее билось где-то в горле.
— Меня просили передать вам, что совет окончен. Артемиза и остальные приняли свое решение, и я прошу вас последовать за мной.
С этими словами девушка повернулась и двинулась в сторону домов. Айден и Райли переглянулись друг с другом. Сказать, что их обоих сжигала неловкость, значило просто промолчать.
